Маленький волшебник

Вертолет тяжело поднялся, завалился на бок и улетел.  Она спустилась с крыши через пропускной пункт и порадовалась, что ее квартира находилась во втором блоке на самом верху. В руке позвякивали ключи, за плечами болталась сумка, под мышкой была зажата карликовая такса.  Ей было ужасно любопытно – что ее ждет? А еще хотелось поскорее остаться одной. Она очень устала и от людей, и от перелета. Старое осталось позади, а впереди ждала только волнующая неизбежность, обещающая быть прекрасной.
Ей пришлось спуститься на последний этаж, а потом пройти полпролета вверх по лестнице к входу в апартаменты. Дверь, перед которой она остановилась, неприятно ее удивила. Она была сделана из толстенных блоков цветного стекла и окружена решеткой, слева к которой, прилепился зеленый почтовый ящик. Деревянный - что уж совсем ее поразило. Такие когда-то висели на заборах дачных домиков. Между дверью и стеной был зазор сантиметра в четыре, в котором тускло поблескивал язычок замка. «Ничего себе!», - подумала она, и вставила в скважину ключ. Замок открылся легко, лизнув напоследок стену, а  вот дверь распахнулась с трудом.
Прямоугольная прихожая из того же стекла без перехода выходила в огромную комнату, даже скорее залу. На ближайшее кресло она бросила сумку, на пол – вырывающуюся таксу. Комната была окрашена  в светлые тона и обставлена в американском стиле. Прямо от входа стоял диван, за ним овальный стол, несколько кресел по всей комнате, еще два дивана у противоположных стен, столики с различными предметами. Все было белого или светло-голубого оттенка с нежными вкраплениями зелени. Стену напротив огромного окна целиком занимало зеркало, так что создавалось ощущение, что с одной и другой стороны в них сейчас билось послеобеденное солнце.
Но ее мало интересовала панорама за окном, только порадовало обилие голубого и чистого белого цвета. Чистота – вот чего ей так не хватало все последнее время. За нелепой тройкой – стул + два дурацких кресла – раскинулось несколько пальм, отгораживая  водную тахту с кучей подушек самого разного размера и формы. «М-да, рассчитано, на небольшой гарнизончик, а не на двух человек», - оценила она. Но, как ни странно, все смотрелось довольно гармонично.
Если не считать огромного ржавого ящика в самом дальнем углу. Оттуда слышались щелкающие и гулькающие звуки. Вспомнив, что именно туда направилась такса, она предположила, что там находится клетка для животных. Она подумала, что теперь может не гулять с собакой по утрам, тряхнула головой и отправилась разыскивать ванну. Та была совмещена с туалетом, довольно обширна, но пуста. Пришлось вернуться в комнату за халатом, гелем и полотенцами. Все остальное она сможет достать потом…
Душ приятно освежил ее, и ей захотелось выпить. От ванной коридор шел влево: там располагались небольшая комнатка с диванчиком, столиком для легких закусок и кухня. На стене коридорчика криво висел китайский веер. Машинально поправив его, она зашла на кухню.
Помимо стандартной кухни и столовых приборов, ее поджидал там сюрприз: на кушетке около стены, развалившись и по-мужски широко расставив ноги, спал ее знакомый по имени Дэн. Она прошла к чайнику, по пути слегка пнув его ногой:
- Эй, вставай, если не умер.
Дэн пошевелился, зевнул, но вставать не стал, подглядывая за ней сквозь длинные ресницы. Его русая голова грязным пятном выделялась на белой стене под другим веером – поменьше, чем в коридоре.
- Я тебя уже два часа жду, - лениво сказал он.
- Интересно, с чего бы это? – довольно зло откликнулась она. – Я вроде не сообщала куда еду, и гостей не ждала.
- Да, брось, ты. Наши давно всё знают.
- Ну, раз ты такой информированный, мог бы купить чего-нибудь, - сказала она, захлопнув пустой холодильник.
Дэн наконец-то привстал, перекатился на бок, запустил руку за край кушетки и вытащил огромную спортивную сумку неопределенного цвета. В сумке звякнуло.
- Не ожидала. Там что, только выпивка? – спросила она.
- Обыжаишь, дарагой! Мы все собирали по зернышку. Я только доставил, – Он уселся и с любопытством посмотрел на нее. – А ты что, всерьез думала, что никто ничего не узнает? Мы сразу просекли, куда ты намылилась. Не фиг иметь везде столько знакомых.
Она только фыркнула и стала вытаскивать продукты. Чего только они не напихали: алкоголь, различные деликатесы, сыры, оливки, колбасы, мясо,
Свежая картошка и даже набор для маленьких собак. Закинув все, как попало в холодильник, она оставила только бутылку шампанского и оливки. Достала и сполоснула бокалы.
- Давай, иди за стол. Надо же обмыть наш переезд.
Дэн подошел к столу, ловко вскрыл бутылку. Она подвинула бокалы ближе и, вспомнив о собаке, свистнула. Вдалеке зацокали коготки, и таксик вбежал на кухню. Погладив собаку, она взяла бокал.
- Никак не пойму, у тебя кобель или сука? – спросил Дэн и покрутил перед носом бокалом.
- Кобель. Если тебе не видно. И зовут его Фред, - ответила она.
- А жаль. Сука подошла бы тебе больше.
- Это почему это? – в принципе, она знала ответ, но нужно было подыграть.
- Богу – богово, кесарю – кесарево, суке - суку! – он одним глазом смотрел на нее сквозь хрусталь. Было в этом взгляде нечто, чего она не замечала раньше.
- Мэй би, но у меня кобель. Хотя мне приятно, что ты так думаешь.
Она сделала глоток, не чокнувшись. Приятно защекотало горло. Слава богу, шампанское не успело согреться. По телу побежали мурашки, а затем разлилось приятное тепло. Она прикрыла глаза, расслабившись, и подумала, что ей, в сущности, плевать, что говорит Дэн. Все равно это игра. Только игра и ничего больше. А вот то, что он принес ей продукты и сейчас пил с нею шампанское – было хорошо.
- Еще? – Дэн показал бокалом на бутылку, и опять его взгляд ей не понравился. Она кивнула, чуть не уронив с головы полотенце, и задумалась: что же не так?
Она знала Дэна много лет, и обращала на него внимания, не больше, чем на других знакомых. Но такого взгляда она не могла припомнить. Было в нем что-то такое… непонятное, что ли. Хотя, может быть, это из-за того, что она переехала, и они сегодня вдвоем, чего она давненько не помнила.
- Расскажи, как долетела, - в голосе Дэна звучала все же какая-то снисходительность. Или так было всегда?
- Нормально, - она потянулась, поставив бокал, и прикрыла глаза. – Надоели вы все. Думала побыть одна.
Хотела добавить «извини», но не стала. Пошел к черту, она никого не ждала. Он, против обыкновения, не среагировал на ее хамство шуткой. Встал, хлопнул дверцей холодильника, и спросил:
- Есть будешь?
- Не-а. Лень, - она даже глаз не открыла. Слова звучали ровно, на эмоции не было ни сил, ни желания. – Ну, как хочешь.
И опять ей в его глоссе послышалось что-то чужое. Может, угрожающее даже. Она сказала:
- Если хочешь – лопай один, - это было не предложение даже, скорее вызов Впрочем, она его не ощутила. И глаза не открывала по-прежнему. Шаги Дэна переместились вдоль нее куда-то за спину. И замерли. Не близко, она бы почувствовала. Стало тихо, спокойно и очень тепло. Слегка кружилась голова – за это она и любила шампанское.
Со стороны Дэна послышался какой-то шорох. Дэн молча что-то разворачивал. Это интриговало, и она не выдержала – обернулась. Он стоял к ней боком около столика и аккуратно высыпал что-то из конверта в небольшую бумажку на ладони.
- Что это? Похоже на антигриппин. Ты, что – заболел? – насмешливо спросила она.
Он не стал кривляться:
- Где ты видела, чтобы антигриппин продавали в конвертах, интересно?
Он аккуратно убрал конверт в куртку, предварительно облизав краешек. Затем осторожно выпрямил бумажку, отсыпал на запястье, зажал одну ноздрю и силой вдохнул.
«А, кокаин», - дошло до нее, наконец. Она вскочила, подошла и озвучила:
- Кокс?
Он отсыпал еще и проделал тоже с другой ноздрей. Затем тщательно облизал запястье.
- Почти угадала. Кайф!
- Я не знала, что ты  употребляешь,- она с интересом смотрела ему в глаза.
- Иногда, - он плюхнулся на кушетку, запрокинул голову. Одна рука ладонью вверх держала беленькую бумажку с остатками порошка.
Она глядела на эту руку, не в силах отвести взгляд. Она никогда не употребляла наркотиков, в их компании это было как-то не принято. Но всегда хотела попробовать. В голове проносились обрывки мыслей: «Это…плохо. Разлагает человека…Я  помню, как на экзамене по-английскому хотела нюхнуть. Не дали… К нему быстро привыкаешь… Здесь много, а если и мало, то у Дэна еще есть. Сколько это – 1 грамм?  Тут больше или меньше?  А секс? Говорят, под кайфом он становится просто волшебным. А если все же попробовать чуть-чуть? А если привыкну? А как же собака?» - все это еще додумывалось у нее в голове, вертелось, мешалось, а она уже тянула из пальцев Дэна бумажку. «А может, не даст?» - мелькнуло в голове. Но Дэн, казалось, был не против. Она переместила бумажку к себе на ладонь.
- Дэн, а грамм – это сколько? – от вожделения и страха голос у нее слегка вибрировал.
- Между пальцами.. Немного… Там раза на три, - он говорил медленно, черты лица стали мягче.
Она помялась, но все же сказала:
- Давно хотела попробовать. Если это не вредно, - голос вел себя странно – теперь она почти заискивала. Ей подумалось, что откажись она сейчас, потом всю жизнь будет жалеть об этом.
- Детка, жить вообще вредно, - с тихим смешком сообщил он. – Пользуйся!
И она решительно взяла щепотку и буквально засунула в ноздрю. Больше не стала, подумав, что этого достаточно для первого раза. Но отдавать остатки она не собиралась. Прямо глядя на Дэна, скрутила бумажку так, словно она уже пустая и бросила за диванчик. «Потом достану». Подождала немного и объявила:
- Ну, и ничего не происходит.
Дэн посмотрел на нее – у него были просто огромные зрачки, радужная оболочка тонким пояском опоясывала их. «Надо же, а он красивый парень, - удивилась она. – А, может, уже начинает действовать».
- Главное, что не передоз. Я не видел, сколько ты взяла?
- Все. Там немного оставалось. Как ты, столько же.
Ей вдруг показалось, что в кухне мало света и захотелось туда, в залу. Где светло, чисто и спит ее собака.
- Пошли в комнату, - попросила она.
И пошла. Но где-то на пороге кухни вдруг потеряла чувство реальности. Это было похоже на опьянение. Такое, когда через пару минут просто отключаешься. Стены валились на нее, став одновременно очень мягкими. Мимо проплыл косой веер на стене. Идти не было никакой возможности – ноги стали большими ватными тумбами.
- Дэн, мне плохо. Может, это все-таки передоз? – подумала она. Но, наверное, произнесла вслух, так как он ответил:
- Тогда ты уже три минуты, как умерла.
-  Я полежу, извини,- она вправду извинялась.
Осторожно, пытаясь все делать естественно, она сползла по косяку двери на пол. И так же тихо выпрямилась, легла на спину. Вся ее сущность была полна ощущениями – пол под спиной, фактура обоев, под руками, влага, летающая вперемешку с воздухом. Не было эмоций, не было желаний, ее самой тоже не было. Только одни ощущения. Теплоты, песчаных крошек под спиной, запахов и пузырьков шампанского, лопающихся со стеклянным звоном в бокале. Ничто не было реально – и все было бесподобно реальным. Она видела, как теплый воздух поднимается под потолок – он был желтый, некрасивый и пах металлом. А холодный опускался все ниже – прозрачноголубой, свежий, он, казалось, сейчас обнимет ее и укроет всю.  Стены пульсировали и переливались. По ним пробегали всполохи и тени. От желтого воздуха их цвет менялся, от холодного – застывал. Она слышала каждый звук в квартире. Дыхание собаки. Фред явно прыгнул на тахту, потому что под ним булькнула вода в матрасе.  А в клетке, оказывается, жили птицы. Они медленно шуршали перьями и громко щелкали корм. Топот маленьких ножек отдавался в голове эхом. Их горловое пение казалось чистой музыкой. А комнату заливало солнце, и она чувствовала запах разогретого стекла.
Мимо опять проплыл чертов веер.  Не тот, что косо складывался у нее над головой, играя вместе со стенами.  Этот должен, вроде, висеть на кухне. «Глупо лежать на пороге», - подумалось ей, и она хихикнула. – Боже, но ведь кокс же не трава. Нельзя просто тупо ржать. Нужно чувствовать нужные ощущения».
Над ней материализовалось лицо Дэна. Оно плавало в дымке тумана и постоянно изменялось, но она четко знала, что это был он.
- Прости, пожалуйста. Я не думала, что будет… так. Я сейчас соберусь и встану. Это ничего.
Губы слушались плохо, нижняя вообще онемела и была будто чужой. Ей было неудобно за свое состояние, за эту дурацкую позу на полу. Но все эти неловкости перебивало состояние почти полного блаженства. Если бы Дэн не мешал ей своим  присутствием, и она не была бы вынуждена постоянно извиняться – ей просто было бы удивительно хорошо…
Внезапно ощутив внутреннюю стабилизацию, она села. О, черт! Дурацкий веер был над ее головой,  а она сама лежала на диванчике. Так что это? Она что, приползла сюда, что ли? Или - сразу упала?
  Наверное, да. Поэтому она и не смогла идти дальше, в комнату. От анализа ситуации, ее отвлекло чье-то бормотание рядом. Повернув голову, она увидела Дэна: он сидел на стуле, глядя сквозь нее своими безграничными глазами. И безостановочно бормотал:
- …всегда тебя хотел. Знал, что – это лучшее средство для завода, но ты получила «приход»… Может, из-за первого раза, не знаю. У женщин все по-дурацки… Я мог бы тебя взять, но мне нужно не просто... Мне нужны твои ласки… По желанию, по безумному желанию. По такому желанию, чтобы тебе ничего не было стыдно в этот момент. А потом - чтобы ты все помнила. Потом. А я бы уж придумал, как подать это твоему мужу…. Сволочь он,  с процента меня снял.   Не справляюсь……Я бы посмотрел на твоего Гришеньку во время ваших разборок. Ха-ха-ха-ха… что бы ты ему говорила... И ты бы не смогла соврать, что не хотела меня. Ведь  у вас только «желание» страшно. Желание – кого-то другого, кроме мужа. А просто трах – это так, физкультура с подходящими животными, ничего серьезного… Ха-ха-ха, не могу, умираю, так смешно было бы видеть, как бы ты с ним объяснялась! Великолепный Геночка! Мразь… Я хочу это увидеть – твое унижение, и его – что? Ярость? Злость? Драку с тобой? Со мной? Я на все согласен. Лишь бы ты целовала меня, хотела меня, даже пусть под этим зельем… А мне – я же видел, как ты это делаешь. Мне показывали записи. Не знала?
Он увидел, наконец, что она на него смотрит и заткнулся:
- А ты сама, ты знаешь, чего хочешь? Ты же пуста, ты - ноль.  Тряпки, салоны, клубы. Ты хоть что-нибудь сама сделала? Сколько я тебя знал, ты всю жизнь только делала вид, что чего-то стоишь. Без твоего обожаемого Геночки и его денег ты моментально покатишься вниз.
Дэн поднялся, выпил шампанского и прикурил сигарету.
- Не обольщайся. Ты меня интересуешь по особенным причинам – тебе, бабе этого, не понять. И я добьюсь своего. А ты? Что-нибудь тебе в этом мире интересно? Что интересует тебя???
Ее разобрал смех. Она хохотала от души, выплескивая в этом смехе всю свою изуродованную душу. Изуродованную такими же козлами, такими же тупыми уродами, такими же примитивными существами, каким, оказывается, был Дэн.
И еще она смеялась над собой. Беззвучно, с хрипом в горле. Так вот, что скрывалось за его взглядом! Господи! А она считала его интересным человеком, компаньоном мужа и просто  хорошим знакомым! Отомстить  ей, ее мужу, всем, кто как-то задел его самолюбие – вот смысл его жизни. Смешно!
Собравшись в комок, она сначала спустила ноги на пол, потом выпрямилась сама, контролируя каждое движение. Встала, подошла к Дэну, наклонилась близко-близко:
- Деньги. Меня интересуют только деньги. Понял?
И нетвердой походкой направляясь в залу, услышала тихий ответ:
- Хорошо, я тебя понял…
В зале бесились и играли миллионы солнечных зайчиков. С восторгом отметив это, она упала на тахту рядом таксой и отключилась.
Очнувшись, оказалось что она, видимо, давно разговаривает с Ольгой, новой женой их друга. Причем, та тоже была в халате и с полотенцем на голове.
Обе были на тахте. Только Ольга точила когти пилочкой, а она сама лежала на спине. Разговор, судя по всему, велся на извечную тему – зачем оставаться человеком, если вокруг одни скоты.
- Нет, ты подумай, мало того, что сломали мне ноготь, так еще и предъявили мне встречный иск. Якобы, я все время мешала им работать. Как можно после этого верить людям? – трагически вещала Оля.
Её было забавно слушать - все знали, что Ольга крайне неуступчивая и скандальная особа. «Доверие к людям» никогда не значилось в списке ее добродетелей. Ольга разорила два предприятия, с которыми сотрудничала и увела из крепкой семьи Стасика, друга Генки.
Голова была тяжелой, будто набитой ватными дисками. Она приподнялась на локте и огляделась. Уже наступил вечер, за окном неярко краснела полоса заката, сверху робко спускались первые звезды.  Ей подумалось, что это прикольно - жить на крыше.
Сознание еще вернулось не совсем, поэтому до нее не сразу дошло, что комната полна гостей. Сквозь равномерное бормотание Ольги, проступали другие голоса. Она узнала многих знакомых, но многие же ей были неизвестны. Встала, и отвечая на объятия и приветствия, тщетно пыталась сложить картину происходящего воедино. Но картина складываться не желала.
Мимо проплыла группа людей, куривших в тесном кругу. Что курили? Она не знала. Может, просто сигареты – сизый дым так и плавал вокруг клубами. Другая группа тщетно пыталась сервировать стол. Никто толком не знал, как это делается,  они спорили  и мешали друг другу. Судя по звону, уже разбили пару тарелок.  Спорившие время от времени падали на диван рядом и умирали от смеха.
При этом все были одеты в вечерние платья. Тем более, странным показалось ей, что они с Ольгой сидели в банных халатах. Ольга любила выделиться в любой тусовке, но ей стало не по себе. И хотя, никто не обращал на это внимания, она все же решила пойти одеться.
Дэна нигде не было видно. Её пса – тоже. Отсутствие собаки встревожило ее - неизвестно, закрыта ли входная дверь. С другой стороны, Фред никогда не вышел бы из квартиры один.
Голова кружилась. Она была где-то не здесь. И здесь. И везде. И даже за окном. Ей подумалось, что, если это все, что может дать кокаин, то, пожалуй, стоило попробовать, чтобы разочароваться. Ни тебе приступов дикого кайфа, ни неземного желания – одна ломота в затылке и расфокусированность внимания.
В коридоре, где она оставила сумку, той не было. Она принялась расспрашивать гостей, но ее вопросы были не очень ясны. Буквы не хотели складываться в слова. Ей приходилось ловить их пальцами и запихивать в рот. В ответ только смеялись и целовали в щеку. Видно, уже были в курсе. «Дэн – сам сука», решила она и тут же забыла об этом. Звучал саксофон.
Ее потащили на диван, с кем-то знакомили, требовали водку и пожрать. Она знакомилась, отсылала всех к черту и на кухню. Вдруг стало весело, все показалось очень милым, и ей стало приятно, что рядом друзья. Мимо прошел Дэн, кивнул ей с полуулыбкой покровителя и растворился.
Тут в разгар ее горячечного веселья влилась новая партия гостей. Среди них был очень известный артист. Он был молод, нахален и необыкновенно красив. Она крикнула ему «привет!» и назвала по имени так, как будто тысячу лет знала его лично. И он повелся, подсел к ней, они немного нахамили друг другу и остались очень довольны беседой.
Кто-то звал к столу. Все шумно расселись, она тоже. И, стряхнув с волос полотенце, уронила его в салат. Полотенце кинули на клетку в углу с криками «Чтобы птички не пугались». А она и не знала, что там птицы. Смеялись неизвестно чему, говорили все вместе, вилки стучали  о тарелки и друг о друга. Через какое-то время, она вообще перестала что-либо понимать.
Знаменитый гость уснул на тахте в обнимку с таксиком, что противоречило его заявлению, будто он терпеть не может животных. Она выпила несколько бокалов шампанского за свой переезд и через какое-то время окружающее для нее пропало…

Третье возвращение к действительности было более спокойным и нежным. Она была одна. Видимо, все ушли. Сколько же она провалялась? Встала и подхватила упавшее с головы полотенце. Опять?
В зале царил полумрак, бра по углам подсвечивали его нереальным светом. Откуда-то дуло. Ни гостей, ни их следов. В комнате чисто. Ее сумка валялась у дурацкого кресла. В клетке скреблись и гулькали, рядом на полу валялся пес на спине и дергал во сне ногами.
«Что же это я? Так набралась? Или не было ничего?». Она прошлась по зале, втягивая носом воздух – ничего. Ни сигаретного дыма, ни чужих ароматов. Ни-че-го.
На кухне стояла бутылка из-под шампанского, один бокал был разбит. Значит, хотя бы половина того, что она видела –  явь. Если только она не пила за двоих. Все это сильно смахивало на бред. Может, от всего, что было (или не было?) у нее поехала крыша? Говорят, так бывает.
Скорее машинально, чем что-то соображая, она опять встала под душ. Надеялась, что живительная влага снимет липкое безумие этого дня? Часы, встроенные в ванну, показывали одиннадцать вечера. «А какого дня?». Этого она не знала. Выключила воду, расчесала перед зеркалом волосы и вдруг вспомнила про дверь.
Бегом выскочила из ванной. «Если дверь закрыта – я точно псих», - пронеслось в голове. Но к счастью (к счастью ли?) дверь по-прежнему была только притворена. Чего-то ужасно боясь, она плотно закрыла дверь и попыталась закрыть замок. Ее взгляд опять уперся  пространство между замком и стеной. На мгновение показалось, что дверь вообще невозможно закрыть, что язычок замка просто уйдет в пустоту. Но он вошел, плотно втиснувшись в паз. Странная конструкция двери. Зачем оставлять такую щель? Любой мог просунуть руку и открыть замок изнутри.
Беспомощно стоя перед дверью, она не могла отделаться от мысли, что это абсолютно нелогично. И тут вспомнила про таксу. Ведь псы всегда лают, когда кто-то приходит, не так ли? Но спасет ли это ее, если что? Не отходя от двери, она позвала:
- Фред! Ко мне!
Тишина. Она же видела собаку спящей у клетки с птицами. Почему он не прибежал? Заходить в комнату отчего-то стало страшно. Тут пришла спасительная мысль, что пока она была в ванной, пес мог выскочить на лестницу. Это противоречило ее же утверждению, что собака одна не выйдет, но сейчас было абсолютно неважно. Порывисто открыв замок, она выскочила на лестничную клетку. Домашние тапочки радостно пропускали холод бетона.
- Фред! Фред! Ко мне!
Добежав до следующего пролета, она остановилась. Рядом хлопнула дверь, на площадку вышла немолодая дама с дебильного вида маленькой собачкой на руках.
- Здравствуйте. Вы, я так понимаю, наша новая соседка. А я думаю, кто тут кричит. Да вот же ваш Фред сидит. Ловите, пока опять не удрал.
Проследив за взглядом соседки, она с изумлением обнаружила толстого бело-рыжего кота на перилах. «Почему - Фред? Он же не кот. То есть, кот, но не мой. То есть, не собака. И был ли кот в квартире?». Этого она не знала. Невнятно пробормотав «спасибо», она взяла кота под мышку и вернулась к себе.
Кот, брякнувшись на пол, тут же куда-то удрал. «Фред – кот, Фред – собака. Клиника», - она глупо хихикнула и заперла дверь. В который раз? Второй раз. Тут она заметила, что почтовый ящик, вставлен задней частью в квартиру и пониже его есть смотровое оконце. Типа глазка, но без стекла. Оттуда торчал листок бумаги. «Ничего не понимаю», произнесла она вслух. Тут же, как будто это было кодовое слово, на ящике как-то проявились две кнопки с полустертыми обозначениями под каждой. Она помялась – но что делать-то? – и нажала одну. С явным скрежетом на глазок опустилась заслонка.
- Средневековье какое-то! – уже смело нажала на вторую кнопку. 
Низ ящика с тихим стуком раскрылся, и на пол вывалилась куча почты. Газеты, журналы, рекламные пробники, какие-то проспекты. Внезапно ужасно обрадовавшись, она сгребла все в охапку и унесла на тахту. Затем с упоением предалась знакомому и привычному для нее делу – анализом предлагаемой продукции. Постепенно она целиком погрузилась в гламурный мир и забыла обо всем. Такова уж была ее женская натура.
В себя ее привел остервенелый лай, доносившийся почему-то из клетки. Там бесился Фред, вся морда была в перьях. Голуби жались под потолком ящика. Кота видно не было.
- Как ты туда залез-то, - она достала таксика, отряхнула перья. Но он рвался из ее рук, продолжая безостановочно лаять. Вывернувшись, таксик понесся к входной двери.
Сообразив, что кто-то идет, она растерянно вспомнила, что вообще-то давно должен был приехать муж. Подошла к двери, но открывать не стала, напряженно вслушивалась в шаги на лестнице. Шаги стихли где-то ниже. Отпрянув, она вдруг поняла, что не может больше ждать его приезда. Хотя, кажется, и не ждала.
Просто его появление в этом, таком странном сегодняшнем мире, было для нее тем спасением, которого она как будто искала. Спокойный, уверенный в себе, погладил бы ее по голове – и все бы прошло. Она стала бы опять той, какой была до появления здесь. Уравновешенной и рассудительной. Стервозной и циничной.
Но его почему-то все не было. И прорвались наружу ее растерянность, страх и одиночество. Она уселась спиной к двери, ощущая ее холод, и собралась плакать. Этот внезапный переезд, такая странная квартира, предатель Дэн, гости, которых не было (не было ли?), кокаин…
Это подбросило ее, как пружиной. Она вспомнила про маленькую беленькую бумажку. Свернутый ею комочек. Она ворвалась на кухню и замерла:
- Если бред, то его не будет. А если будет?
Додумывать она не захотела. Вскочила обеими ногами на диванчик, сорвала ненавистный веер, и, упираясь руками об стену, отодвинула от его стены.
Он лежал там. Такой крошечный, такой яркий на сером кафеле. С минуту она смотрела на бумажку и переживала, что все оказалось правдой. Потом решительно перевесилась через спинку и достала его. Ногой задвинула мебель обратно и плюхнулась на подушки.
Что дальше? Значит, Дэн точно был, это точно. Снизу заскулил Фред. Он вилял хвостом и всем видом показывал, что не прочь подкрепиться.
- Ну, раз Дэн был, значит, продукты тоже. И я тебя покормлю. – Она распахнула холодильник.
Полки были заставлены едой. Нашла корм для собаки, достала собачьи миски. В одну насыпала корм, в другую налила воды.  Некоторое время смотрела, как собака ест. Фред вилял хвостом, иногда бурчал что-то – понятно было, что очень проголодался. За ним всегда было интересно наблюдать.
- А птиц есть не стал. – Она сказала это вслух. Таксик поднял голову и посмотрел на нее с таким выражением на морде, что ей стало стыдно. – Тьфу! Иногда мне кажется, что ты все понимаешь.
Оставив его, она вернулась в залу и подошла к окну. Там царила ночь. Сверху город походил на огромный больной лишайник. Темные пятна и яркие проплешины. Дома вокруг были погружены в сон – светились только редкие окна. Огнями мерцали проспекты, по ним неслись бесконечные машины.
Иногда ей казалось, что город живет в две смены: когда спала одна смена, вторая ездила по городу и развлекалась. Потом вторая смена отдыхала, а первая работала. И прописаны они были в одних и тех же квартирах, только никогда не встречались друг с другом, потому что жили в разные часы. Если бы она работала, то и в ее квартире в ночные часы кто-нибудь бы жил. Пока ее не было. Ночные птицы - дневных не видят.
В клетке завозились, зашуршали перья. «Интересно, кто и зачем поставил сюда эту голубятню? Надо будет найти лоджию и вынести их туда». Есть ли в пентхаусах лоджии – она не знала.
По ногам потянуло холодом. Мужа все не было, хотя часы давно показывали два ночи. И она поняла, что он сегодня не приедет. Или – вообще не приедет. Отошла от окна, потрогала землю у пальм. Та была влажной. Таксик спал на тахте, зарывшись в подушки. Она прилегла рядом, погладив его по гладкому боку. Обнаружила, что в левой руке что-то зажато.
Как могла забыть? Кокаин. Теперь она почти его любила. Бумажка была реальной, теплой от ее руки. А значит, он там, внутри, тоже теплый. Ждет ее. Она бережно развернула комочек. Есть! Немного, но все же - есть. Сразу стало легко и просто.
Больше можно не бояться, ведь она теперь не одна. И может ждать мужа сколько угодно долго. Ожидание теперь ее не страшит. А если он не придет – с ней всегда будет этот Маленький Волшебник. Волшебник, который переворачивает мир с ног на голову, который показывает, что жизнь – ее жизнь – это какая-то пустышка. рВолшебник, который не оставляет ее одиночестве и никогда не даст скучать. Он унесет ее далеко отсюда, в мир звуков, цвета и ощущений. Где все реально и чисто.
Она высыпала порошок на запястье и медленно вдохнула, зажав одну ноздрю. Затем опустилась на одеяло и закрыла глаза. Мир наконец-то наполнялся смыслом и сиял радугой…