продолжение, предыдущее здесь http://www.proza.ru/2013/06/27/1629
**
Город спал. Раскинувшись вольготно до берегов Невы, уткнувшись в столетние камни берегов, чуть не доставая Маркизовой лужи. Словно младенец в колыбели.
Спит. Чистый и безмятежный. Обнял руками-кварталами залив и соску выплюнул, так и лежит кругляш-Котлин рядом. И снится ему…Интересно, а что снится ребенку? Не скажет младенец. И Питер не расскажет своих снов.
Впрочем, сон его постоянно кто-то тревожил. И город тут же взрослел. Беспокойно возился, хмурился. И сны снились другие. Он вздыхал, завывая подворотнями, выпускал клубы дыма, откашливаясь трубами Путиловского и Обуховского заводов. Прихватил февраль, прихватил. Подморозил нежданно-негаданно. С Невы и Обводного канала исчезли черные пятна промоин. Чайки, ёжась от пронизывающего ветра с берега, переминались с лапы на лапу на городских помойках. Город мерз, укутываясь густым туманом и отпихивая от себя льдины на берегу залива…Поспать бы, ну еще часок. Как в детстве…
…Белый голубь сидел на плече ангела на Исаакиевском соборе. Внизу освещалась тусклыми огнями площадь, в стороне, справа, терялась в темноте Почтамтская улица. Слева уходили вдаль огни Большой и Малой Морской. Птица взмахнула крыльями и полетела в сторону Дворцовой площади. Где-то там, во дворах, пробивался свет из окна цокольного этажа небольшого флигеля.
В прокуренной насквозь комнате метался на кровати во сне Николай Клюев. Ему снова снились волки. Большие, серые, с оскаленными пастями…И вдруг, сон сменился. Он увидел луг, небольшой покосившийся деревянный дом и голубя, сидящего на калитке.
- Ну, что печалишься, брат мой Коля? – спросил голубь.
- Да и как же мне не печалиться, когда нет больше брата моего? – отвечал Клюев, сидя на крыльце и попыхивая трубкой. – Осиротел я, тошно. – По его щеке стекла слеза.
- А и не грусти, здесь твой брат, рядом. Что, Коленька, затянем нашу? – голубя на калитке уже не было, рядом с ним на крыльце сидел Есенин.
Клюев вздрогнул и перекрестился. Сергей остался на месте, лишь засмеялся.
- Я это, как видишь. Как же ты, Николаша, смерть мою предсказал, а теперь поверить не хочешь, что я с тобой тут разговариваю? Душа, брат мой, бессмертна. Пошли со мной, покажу, что там и как. – Есенин встал, протянул Клюеву руку. – Ну же, держи.
Клюев машинально потянулся за рукой друга и своей пятерней обхватил его ладонь. Лёд…
Проснулся. За окном темнота, фонари не горели. Правой рукой он держался за спинку кровати. Холод. А сон что же? Голубь, Есенин... Он резко повернулся на неожиданный стук. Стучали по окну. Снаружи. Разглядеть что либо было невозможно – окна раскрашены ледяными узорами. Клюев, кряхтя от боли, подошел к окну и открыл форточку, выглядывая на улицу. По подоконнику прохаживался белый голубь, постукивая клювом по дереву рамы и косясь на поэта. Затем птица взмахнула крыльями и исчезла в ночи. А в открытую форточку влетело белоснежное перо…
***
Знаки…Они рассыпаны везде, словно хлебная крошка для голубей в колодцах питерских дворов.
«Куда? Зачем?» – Клюев ходил по квартире из угла в угол. Лампочка, горевшая под потолком, была уже совершенно не нужна. Рассвело.
Ночной сон не выходил из головы поэта. Есенин, деревня, к чему это? В родных местах своих он не был давно. А Есенин звал. Знать бы куда… Клюев не чувствовал боли, физическая боль уступила место душевной. Словно камень лег на грудь, не вздохнуть.
Он остановился, повернулся к столу и замер. Затем сел и начал писать.
Помяни, чёртушко, Есенина
Кутьей из углей да из омылок банных!
А в моей квашне пьяно вспенена
Опара для свадеб да игрищ багряных.
А у меня изба новая —
Полати с подзором, божница неугасимая,
Намел из подлавочья ярого слова я
Тебе, мой совенок, птаха моя любимая!*
- Тебе будет, брат мой ушедший, - пробормотал Клюев, снова вспоминая сон. – Плач. Как на Руси всегда было. – Он склонился над бумагой, и перо заскользило дальше по бумаге.
***
Егор шел по утренним улицам, щурясь от встречного ветра и мороза. Несколько дней прошло со времени последней встречи с Аней. После того вечера они больше не виделись. Анна в больнице не появлялась, а он зайти к ней так и не осмелился.
- Егор, - звонкий девичий голос заставил его остановиться.
«На Аню не похоже», - подумал он и обернулся. Улицу перебегала Ира.
- Ну что же Вы, - с укором начала девушка, - я машу руками, кричу, а Вы совсем не обращаете внимания.
- Извините, Ира, задумался.
- Что-нибудь случилось? – спросила Ирина. – Чем я могу помочь? – участливым тоном продолжила она.
- Ничего не случилось, не беспокойтесь. Наверное, просто не выспался. – Он попытался изобразить улыбку.
- А я, было, подумала, не заболели ли.
- Не, правда, всё в порядке, Ира.
- Вы на работу? – Ира пошла рядом с Егором.
- Да, конечно.
- Можно мне с Вами?
- Вам так интересно? – уже по-настоящему улыбнулся Егор. – Учтите, в операционную Вас всё равно не пустят. Да и в больнице не разгуляетесь.
Я только гляну, где Вы работаете. Ну, хоть одним глазком, можно?
- Одним можно. Пойдемте.
Девушка запрыгала и засмеялась. Затем взяла его под руку, и они направились дальше.
У Егора Александровича был обход в стационаре, а потом утренний прием, поэтому времени на экскурсию по больнице у него действительно не было. Ирина прошла с ним до входа в стационар, потом изучала стены и кабинеты, пока длился обход. Егор вышел на пять минут, довел ее до своего кабинета и оставил там. Ира в наброшенном белом халате сидела на его месте и с интересом оглядывала окружающую обстановку. Вскоре в кабинет вошла медсестра с бинтами и стерильным инструментом. Она поставила всё на тумбочку за ширмой, приготовив место для перевязки больных. Медсестра искоса поглядывала на непрошенную гостью. Весь её вид говорил: пришла фифа, знаете ли.
А Ира как будто не замечала этих взглядов. Она была рада. Егор ей нравился всё больше. Ну и пусть немногословный и строгий. Хорош.
Дверь кабинета приоткрылась. Ира обернулась на скрип.
- Егор Ал…Ой, извините, - в двери стояла молодая женщина. – А где Егор Александрович?
- Вы на приём? – медсестра выглянула из-за ширмы. – Ой, Анечка. Выздоровела? Когда к нам?
- Вот сегодня и пришла, - улыбнулась в ответ Аня. – Хватит, наболелась, пора догонять. У меня практика по хирургии начинается, я к Егору Александровичу попросилась.
- Вот и молодец, девочка, - медсестра обняла Анну. – Давай-ка, проходи, переодевайся. Сейчас Егор Александрович с обхода вернется, и начнем прием.
В глазах Иры зажегся огонь ревности. Кем бы ни была эта женщина, нужно показать, что место занято. Спустя несколько минут, когда Егор вошел в кабинет, Ира вскочила и обняла его за шею.
- Я всё-таки дождалась.
- Ира, извините, у меня сейчас начнется прием, - Егор убрал её руки. Давайте я Вас провожу, мне нужно работать. Аня? – он увидел ёё, выходящей из-за ширмы. – Вы на приём?
- На приём, доктор. Только вместе с Вами, - улыбнулась Аня. – Я на практику.
- Ну, Вы меня проводите или нет? - Ира потянула Егора за рукав.
-Да, конечно, Ира. Идемте. – Он вывел девушку и проводил ее до входа.
- Давайте сегодня сходим куда-нибудь, - предложила она, прощаясь.
- Извините, Ира, у меня сегодня ночное дежурство.
- Ну и ладно, - Ирина обиженно надула губы. - У меня через две недели выпуск. Придете?
- Приду, Ира. Если не буду дежурить. Вы предупредите меня заранее.
- Хорошо. Ловлю на слове, - оживилась девушка. Помахала ему рукой и побежала к воротам больницы.
Егор быстрым шагом возвращался к себе. Побежать бы, но…Что подумают коллеги и больные. Там, в кабинете ждала его Она…
* Н.Клюев. Плач о Сергее Есенине, отрывок.
продолжение, http://www.proza.ru/2013/07/05/1697