Летят, летят листки календаря. Подобно осеннему ветру, беспощадное время срывает годы с дерева моей жизни. Их осталось там немного. Я уже не думаю о будущем, там, в определенном смысле, все предсказуемо и понятно. Но все чаще память переносит меня в мое прошлое.
По вечерам, особенно в ненастную погоду, уютно расположившись в старинном кресле, я люблю сидеть у открытого камина. Покой и тепло овладевают моим телом. Глядя на танцующие язычки пламени я вспоминаю все то, что пришлось пережить мне за долгие годы жизни.
Без тени лукавства скажу, что судьба моя была насыщена невероятными приключениями, замечательными событиями и встречами с интереснейшими людьми.
Сейчас, когда прошли годы и десятилетия, иной вспоминаемый эпизод из моей жизни кажется непостижимым для понимания. Порой думаю, а было ли это со мной на самом деле или это лишь наваждение в моей памяти. Вот взять хотя бы эту историю поверить в которую очень трудно.
Незадолго до начала Первой Мировой войны я был приглашен Национальным Географическим обществом Великобритании в экспедицию, по так называемой Французской Западной Африке. Там я мог пригодиться в качестве переводчика, так как знал множество диалектов и наречий аборигенов тех мест. Целью нашей экспедиции было найти форму жизни, которая занимает нишу между растениями и животными. Миссионеры, побывавшие в том районе Африки утверждали, что видели там нечто подобное.
Но наша экспедиция не увенчалась успехом. Найти что-то похожее на растение-хищник так и не удалось. Туземцы, даже несмотря на щедрые подношения, на контакт с нами в этом вопросе не шли. К тому же у некоторых участников нашей экспедиции появились боли в костях, повысилась температура, воспалились глаза. Все эти болезненные проявления были похожи на симптомы лихорадки Денге.
Мы двинулись в обратный путь, сплавляясь по реке Огове. Через два дня, когда до известного нам пункта назначения оставалось совсем немного, произошло невероятное. Спокойная гладь воды вдруг вздыбилась, покрылась множеством водоворотов. И река потекла вспять. Такое явление природы - поророко, я видел на Амазонке. Но поророко на Огове было намного мощнее. Огромная волна понесла наши суденышки вверх по течению реки как щепки.
Из всей экспедиции спасся только я. Меня полуживого, на берегу схлынувшей реки, нашли и вылечили туземцы из племени мпонгве.
Месяц я был между жизнью и смертью. Наверное благодаря своему, тогда еще молодому организму, а также доброжелательности и милосердию туземцев я остался жив. Повезло мне еще и в том, что я сносно понимал диалект этого племени.
Когда я встал на ноги, старейшина деревни пообещал помочь мне добраться до французской миссии, с чьей помощью я смог бы вернуться на родину. Но сказал, что сделает это только после праздника Нгоила мбанки. В переводе это звучало что-то наподобие Свадьба дерева.
Меня не тяготило общение с этим благожелательным, добрым и неунывающим народом, поэтому я был не против провести здесь еще несколько дней.
В день Свадьбы дерева, с самого утра все жители деревушки принарядившиеся и в приподнятом настроении, толпились вокруг очень странного дерева, стоящего на окраине.
Дерево было необычным. Ствол его, более 3-х метров в высоту, был толст и напоминал ствол пальмы. Вместо кроны, ввысь устремлялось что-то наподобие бутона тюльпана. Бутон был огромен, выше человеческого роста, а его сложенные лепестки напоминали кожу змеи и глянцево сверкали на солнце. Чем-то зловещим веяло от этого дерева-цветка.
Собравшиеся под песни и прихлопывания ходили вокруг дерева. Ближе к полудню привели совсем молоденькую девушку. Она была почти голая, лишь короткая юбка из узких листьев прикрывала ее тело. Девушка как-то странно шла. Вероятно находилась под воздействием какого-то наркотика.
Ее водрузили на высокий помост, который был вровень с бутоном.
Солнце вошло в зенит и случилось чудо - лепестки цветка быстро раскрылись. Девушку подтолкнули во внутрь цветка, и как только она встала на его донце, лепестки также быстро сомкнулись, поглотив девушку полностью.
Туземцы вошли в какое-то неистовство. Их буйные пляски и ритмичные песни продолжались почти до вечера. Я ждал, когда же цветок отдаст девушку. Но вместо этого какая-то тягучая жидкость, сочась между лепестками, потекла по стволу.
Тотчас, все молодые женщины стали макать в эту жидкость лепешки из маниока и жадно есть.
- А где же девушка? - спросил я у старейшины.
- Ее забрало дерево, она теперь его жена на целый год, - ответил старейшина с пафосом.
Страшная догадка осенила меня. Неужели это и есть то существо, которое искала наша экспедиция? Это дерево настоящее растение-хищник, а бутон - это его желудок. Оно переварило девушку, а остатки выплеснуло наружу.
Старейшина подтвердил мою догадку. Он философски сказал:
- Это дерево дает жизнь нам, а мы даем жизнь дереву.
- Это как? - не понял я
- Те женщины, которые вкусили сока дерева во время его свадьбы, рождают здоровых детей, из мальчиков вырастают самые сильные и смелые воины, а дерево получив жену становится красивее и крепче.
Не буду рассказывать как я добрался до французской миссии, как концессия за свой счет отправила меня домой, в Англию. О дереве-людоеде я промолчал, хотел чтобы об этом открытии первыми узнали мои соотечественники.
По возвращению в Лондон я был приглашен на заседание Географического Общества с отчетом. Мы почтили память погибших членов экспедиции и я сделал доклад. Но все представленное мною в этом докладе присутствующие приняли очень скептически. Ведь никакого подтверждения, кроме слов, о существовании такой формы жизни у меня не было.
Два года я добивался снаряжения новой экспедиции в те места, где существует этот феномен природы, чтобы представить доказательства и убедить науку в моей правоте. Наконец, в середине лета 1914 года было получено высочайшее добро. Но через месяц началась война и экспедиция была свернута.
Лишь спустя 40 лет я имел возможность попасть туда, где встретился с чудом природы - растением и животным в одном лице. Но радость моя была преждевременной, там где некогда было буйство непроходимых джунглей, теперь на многие сотни километров простирались плантации какао.