Наш человек – консерватор. Не любит он ничего менять: пусть всё будет по-старому.
Ходит раз и навсегда проторёнными дорожками, напрямик, игнорируя тротуары и асфальтовое покрытие, мотивируя тем, что тут, дескать, ходили ещё его деды, и, стало быть, нечего местность перекраивать. Нашего человека не смущает, что после таких его проходческих операций к подошвам пристают пудовые комья грязи, с которыми он потом так и прётся прямиком во врачебные кабинеты на осмотр или в залы супермаркетов за тульскими пряниками. Всё ему пох, и посылает он всех нах.
Поэтому, когда весеннее солнышко принимается не на шутку греть, и приходит пора прощаться с тёплыми зимними кальсонами, наш человек начинает заметно волноваться, поскольку к зимнему периоду он, как бы, уже привык, а теперь вот нужно эту привычку менять на другую, стягивать привычный зипунишко и прочую, ставшей родной, амуницию. И очень ему от этого неуютно. Парится он в зимней одежде, вялится, а раздеваться не спешит. Терпит до последнего, до тех пор, пока не взмокнет, как следует, не покроется седьмым смертельным потом. Тогда упадут с него покровы и, матерясь нещадно, влезет он в футболку и летние шорты, в коих и пребудет до зимы, до самых что ни на есть холодов, до белых мух. Поскольку, менять что-либо очень уж ему не хочется.