На службе у

               
               
                Г Л А В А 1

Выборы, как и ожидалось, закончились полной победой правящей патрии и президента. Разве ищут от  добра добро? Правящая партия завоевала в Раде 85% мест, остальные заняли коммунисты и объединённая оппозиция. Правда они никакой роли не играли и служили декорацией.  В мире произошло за это время одно важное событие: в США победил представитель республиканской партии сенатор Джон Паркер Хейл 7, ярый сторонник дружбы с Израилем. Тем самым он провозгласит курс на деисламизацию страны. После инагурации он посетил обновлённый Израиль, пообещал финансовую поддержку и заключил несколько важных договоров. Когда в Украине был избран вновь  Гриценко, президент США пригласил президента Украины после инагурации посетить с официальным визитом США. Приглашение было с благодарностью принято.
Молибога через посла Украины в США поручил службе разведки собрать как можно больше материала, характеризующего нового президента.
--Павло Гнатович! Совсем не обязательно.
--Нет. Обязательно. Вы думаете, что они не собирают сведения о вас? Это обычная работа и, после получения информации мы с вами обсудим её. Вы даже не представляете себе насколько важна информация. Возьмите историю после окончания Второй Мировой войны. Оказалось, что амерниканская разведка  просто кишит советскими шпионами. В разное время в ней работало от 15 до 20 агентов Москвы. В каждом из наиболее ответственных учреждений, имевших непосредственное отношение к ведению войны, в Совете по военной продукции, Совете экономической войны, Офисе координатора межамериканских дел, Офисе военной информации, работало как минимум по полдесятка коммунистических шпионов. Специалисты считают, что агенты советской разведки были внедрены практически во все сколько-нибудь важные американские военные и дипломатические агентства.
--Но сейчас-то это причём?
--А вы не поняли? Помните пресловутого сенатора Маккарти, метавшго громы и молнии по поводу засилья советских шпионов и коммунистов в американских государственных учреждениях. Он представил президенту Трумэну список из 57 имен, который так и не был предан гласности. Между тем бедный Маккарти даже приблизительно не представлял себе истинных масштабов проблемы. В депешах советских резидентов, дешифрованных в рамках «Проекта Венона», фигурировали подпольные клички в общей сложности 349 американцев, работавших на СССР.
Если бы информация, добытая самоотверженным трудом американских криптоаналитиков, своевремен но стала достоянием широкой общественности, государственные учреждения были бы очищены от шпионов и их пособников, коммунистическая идеология была бы полностью дискредитирована, и совсем не исключено, что так называемая «студенческая революция» шестидесятых годов, которую возглавили почти исключительно «краснопеленочники»--юные радикалы из семей коммунистов, была бы предотвращена. История пошла бы по другому руслу.
Демократическая партия была бы настолько дискредитирована, что вряд ли вообще смогла бы уцелеть, и история пошла бы по совершенно иному пути. Этого вашингтонский истэблишмент допустить никак не мог. В результате интересы национальной безопасности были принесены в жертву политической целесообразности. Теперь понятно?
Но продолжим экскурс в историю. Дипломатические отношения России и США были установлены в 1807 году, а первый официальный контакт с одной из американских колоний (будущая Пенсильвания) произошёл в 1698 году. После Октябрьской революции 1917 года США признали СССР лишь в 1933 году. Во время Второй мировой войны СССР и США стали союзниками по Антигитлеровской коалиции. Сразу же по окончании войны, однако, США и СССР, как две сверхдержавы, вступили в ожесточённое стратегическое соперничество за влияние в мире, определявшее развитие мировых процессов в течение полувека.
В настоящее время отношения между Россией и США развиваются в таких областях как борьба с терроризмом, нераспространение ядерного оружия, космические исследования. В 1809 году Россия и США обменялись послами, положив начало дипломатическим отношениям. Первым послом США в России стал Джон Куинси Адамс, впоследствии ставший шестым президентом США. Первым послом России в США стал Андрей Дашков. В XIX веке отношения США и России носили в целом дружественный характер[6], несмотря на проблемы, возникшие в начале века в результате столкновения российских и американских интересов в районе Аляски и тихоокеанского побережья Северной Америки.
5  апреля 1824 года в Санкт-Петербурге была подписана Русско-американская конвенция о дружественных связях, торговле, мореплавании и рыбной ловле, упорядочившая отношения между двумя государствами в северо-западной части Северной Америки. Именно в ходе переговоров, предшество вавших её подписанию, летом 1823 года до российского правительства было доведено намерение США выдвинуть в качестве одного из принципов своей внешней политики тезис «Америка для американцев», впоследствии оформленный в виде Доктрины Монро. Конвенция зафиксировала южную границу владений Российской империи в Аляске на широте 54°40’ с.ш. Рыбная ловля и плавание вдоль побережья Тихого океана были объявлены на 10 лет открытыми для судов обеих держав.
В 1832 году между США и Россией был подписан торговый договор, которым стороны на взаимной основе предоставили режим наибольшего благоприятствования товарам и гражданам обеих стран. В середине века правительство Николая I привлекало американских инженеров к своим проектам модернизации империи. Так, специалисты из США сыграли важнейшую роль в строительстве железной дороги между Москвой и Санкт-Петербургом и оснащении её подвижным составом, в проведении первых линий телеграфа и перевооружении армии после Крымской войны.
--Павло Гнат ович! Ну зачем вы всё это говорите? Причём здесь Россия. Мы живём с вами в Украине.
--Вы правы. Но тогда не было Украины и история дипломатических отношений протекала между Россией и США. Так что будьте любезны дослушать до конца! Пиком сближения России и США стали 1860-е годы — время Гражданской войны в США. Тогда у России и северных американских штатов имелся общий недруг — Англия, которая поддерживала как южан, так и польских повстанцев. Для противодействия действиям британского флота в 1863 году в Нью-Йорк прибыла Балтийская эскадра контр-адмирала С. С. Лесовского, а в Сан-Франциско — Тихоокеанская эскадра контр-адмирала А. А. Попова. Базируясь в США, русские моряки должны были, в случае войны, парализовать английскую морскую торговлю.
В 1867 году все российские владения к востоку от Берингова пролива были проданы США за 7,2 миллиона долларов. Кроме самой Аляски к ним относился весь Алеутский архипелаг и некоторые острова в Тихом океане. Однако и в XIX веке между Россией и США накапливались противоречия. В 1849—1850 годах  лидер венгерской революции Лайош Кошут посетил США и нашёл сочувственный отклик в американской провинции. В 1850 году Сенат США по инициативе сенатора-демократа Льюиса Касса обсуждал «резолюцию Касса» о необходимости судить европейских монархов за подавление революций 1848 года  и прежде всего, как указывалось в проекте резолюции, «русского императора». Активным сторонником резолюции выступал сенатор-демократ Джон Паркер Хейл.
«Резолюция Касса» принята не была. Но в 1880-е годы Конгресс США принял серию решений, осуждавших политику Александра III в еврейском вопросе. Царствование российского императора Александра III  характеризовалось изменениями в отношениях России и США, которые определили всю дальнейшую перспективу их развития. Если период до 1881 года описывается историками как время гармоничных отношений, то начиная примерно с 1885 года между этими государствами происходит столкновение стратегических интересов и усиление соперничества во всех сферах государственных отношений. Вступление России и США в более высокую стадию экономического развития приводит к их внешнеполитической переориентации, сближению США с Великобританией и Японией и американо-российскому конфликту интересов на Дальнем Востоке и в Маньчжурии. В Российской империи после убийства Александра 3 происходит ужесточение политического режима, что усиливает американо-российские противоречия в области идеологии и форм правления, появившиеся задолго до этого. Поэтому именно в это время в американском обществе зарождается устойчивый интерес к событиям, происходящим в России, —в частности, к деятельности организации «Народная воля» и российских «нигилистов». В американской прессе активно обсуждались вопросы русского «нигилизма», сторонники и противники этого движения выступали с публичными лекциями и устраивали дебаты. Вначале общественность США осудила террористические методы, применяемые российскими революцио нерами. Во многом,  это было связано с проявлениями феномена политического терроризма в самих США — достаточно упомянуть покушения на жизнь президентов А. Линкольна и Д. А. Гарфилда. В это время американское общество было склонно проводить исторические параллели между убийствами А. Линкольна и Александра 3 как двух великих реформаторов.
Позицию американского общества по отношению к российскому политическому режиму России в первой половине 1880-х годов, историки характеризует как умеренную критику царского авторитаризма, во многом обусловленную обострением противоречий между двумя странами в области идеологии и форм правления. Царское правительство подвергается критике в США за подавление русского освободительного движения, прекращение реформ, отсутствие свободы прессы и органов народного представительства, угнетение евреев. В то же время на общественном мнении США благоприятно сказывается сохраняющееся наследие дружественных отношений между русским и американским народами, а также отсутствие острых конфликтов между Россией и США на международной арене. Тем не менее в американском обществе начинает складываться образ России как недемократического государства, где отсутствуют гражданские свободы и применяется насилие в отношении инакомыслящих, при этом причины зарождения радикального революционного движения связываются с политикой царского правительства. В сознании американцев к чувству дружбы примешивается осуждение реакционного курса самодержавия.
Во второй половине 1880-х — начале 1890-х годов заключение русско-американского договора о взаимной выдаче преступников  приводит к коренным переменам в общественном мнении США — к переходу от традиционных взглядов на Российскую империю как на дружественную державу к так называемому крестовому походу за «свободную Россию». Сама возможность выдачи политических беженцев противоречила базовым демократическим принципам американского общества и его либеральной традиции. Борьба против ратификации договора в США вызвала к жизни общественное движение, выступавшее за реформирование России на основе принципов свободы и демократии и оказывавшее поддержку российским политическим эмигрантам. Именно в этот период в американском общественном сознании складываются устойчивые негативные стереотипы в отношении России. Россия для многих американцев становится страной, которая находится на средневековой ступени развития, где «деспотичное» царское правительство угнетает население, жаждущее освобождения.
В конце 1880-х —начале 1890-х годов в американском обществе появляется немногочисленная, но весьма активная оппозиция царскому режиму, которую представляет небольшая группа русских политэмигрантов, американских журналистов, общественных и политических деятелей, устраивавшая кампании в поддержку дела «русской свободы», оказывавшие значительное влияние на формирование образа России. Под воздействием этой агитации многие американцы начинают понимать отношения США и России с позиции конфликта цивилизации и варварства, в общественном мнении США происходит сдвиг, который впоследствии приведёт американское общество к русофобским настроениям и к убеждённости в «мессианской роли» США --в том, что США призваны осуществлять освободительную миссию и вмешиваться в дела других стран и народов. От умеренной критики политического режима России общественное мнение США переходит к его активному осуждению. Подобной перемене также способствуют другие объективные причины--вступление США в новую стадию развития в качестве одного из экономических лидеров мира и связанное с этим столкновение экономических интересов США и России, массовая иммиграция российских евреев в США, технический прогресс и развитие средств массовой информации в совокупности с идеологическим развитием американской нации--появлением и претворением в жизнь идей превосходства и учений о цивилизаторском долге англосаксонской расы. Россия становится одним из объектов глобальной миссии США как страна, которая должна быть преобразована по североамериканскому образцу.
Среди наиболее существенных проблем, которые обсуждались в указанный период американским обществом, следует назвать:
1. русско-американский договор о взаимной выдаче преступников 1887 года;
2. национально-конфессиональную политику царизма по отношению к евреям;
3. карательную политику царизма в отношении политической оппозиции.
На рубеже XIX и XX веков отношения между США и Россией «не носили интенсивного характера»: торговые связи были развиты весьма слабо, американский капитал только начинал проникать в Россию, а правительства не рассматривали друг друга в качестве значимых внешнеполитических партнеров. Тем не менее, уже во второй половине XIX века стали складываться представления о биполярности мира, на разных концах которого располагались Россия и США. Образ России, «слагался из трёх основных элементов —представлений: о коренной противопо ложности путей исторического развития России и Америки, исключающей возможность их мирного сосуществования; о России прежде всего как экспансионистской державе, действия которой на мировой арене особенно угрожают интересам Соединённых Штатов; об особом — бескомпромиссном и всеохватывающем —характере и неизбежности борьбы между Америкой и Россией». Русско-японская война и последовавшая за ней Революция 1905—1907 годов, а также интенсивное экономическое развитие России на рубеже веков способствовали усилению внимания американской общественности к России.
Определяющими факторами, влияющими на американо-российские отношения на рубеже XIX и XX вв., стали враждебная позиция администрации президента США Теодора Рузвельта и американских СМИ по отношению к России, особенно во время Русско-японской войны, столкновение экономических интересов на Дальнем Востоке и в Маньчжурии, а также трения по «еврейскому вопросу», связанные с ограничениями прав евреев в России и активной эмиграцией российских евреев в США.
Число иммигрантов из России в США увеличивалось постепенно, начиная с 1880-х годов, и достигло пика в десятилетие перед Первой мировой войной. Всего из Российской империи в США, по официальным данным, прибыло более 3,2 млн человек. Отличительной чертой, выделявшей российскую эмиграцию из общеевропейского потока, являлось преобладание представителей национальных, в первую очередь, евреев, но также поляков, немцев, прибалтийских народов, и религиозных--староверов и религиозных сектантов: штундистов, молокан и духоборов--меньшинств Российской империи, переезжавших в США по причинам национальной и религиозной дискриминации. Кроме того, среди российских эмигрантов были представители оппозиционных и запрещённых политических партий и движений, а также беглые политкаторжане и ссыльнопоселенцы. При этом в законодательстве Российской империи существовал запрет на эмиграцию, так что переселение в США носило полулегальный, криминальный характер. Российские власти предоставили санкцию на выезд из страны лишь некоторым этническим и религиозным группам, в частности евреям и сектантским группам духоборов и молокан. Свободный переход в иностранное подданство не допускался, а время пребывания за границей ограничивалось сроком до пяти лет. Фактически это привело к тому, что большая часть российских иммигрантов находилась в США нелегально, и при возвращении на территорию Российской империи им грозило уголовное преследование.
Увеличение революционной и этноконфессиональной, особенно еврейской, иммиграции из России стало вызывать опасения у американских политиков, однако, несмотря на принятие нескольких ограничительных иммиграционных законов, снижения численности или изменения структуры потока российских иммигрантов в США не последовало. В то же время нелегальный статус российских переселенцев в США и нежелание царской администрации решать проблему нелегальной эмиграции из страны стало одним из факторов, способствовавших ухудшению российско-американских отношений в начале XX века. Определённую роль сыграли и действия ряда влиятельных еврейских финансистов, пытавшихся оказывать давление на российские власти с целью заставить их снять этноконфессиональные ограничения на евреев в России.
В 1880-е годы США окончательно закрепились на Тихом океане. В 1886 году по инициативе президента Гровера Кливленда Конгресс провёл слушания на тему о будущей политике США на Тихом океане. Участники слушаний пришли к выводу, что из всех тихоокеанских стран только Российская империя потенциально может угрожать интересам США. В этой связи США не поддержали русско-германо-французский ультиматум Японии. В 1899 году США провозгласили политику «открытых дверей», предусматривавшую сохранение территориальной целостности Китая, прежде всего —за счёт сдерживания российского продвижения в Маньчжурию и Корею.
В 1900—1902 годах морской теретик контр-адмирал А. Т. Мэхэн разработал теорию «сдерживания» России как мощной «континентальной» державы путём создания блока «морских» государств во главе с США. А. Т. Мэхэн и разделявший его концепцию президент США Теодор Рузвельт полагали, что США должны проводить политику активной экспансии на Дальнем Востоке. Соперничество между Вашингтоном и Петербургом из-за экономического преобладания в данном регионе  и стало одной из причин ухудшения русско-американских отношений. Идеологи внешнеполитического курса США считали, что распространение влияния России на Дальнем Востоке угрожает экономическим и политическим интересам США. Выступая за нейтрализацию российского влияния в этом регионе, они заявляли, что «Россия не является цивилизованной страной и поэтому не может играть цивилизаторскую роль на Востоке… В складывающихся условиях недемократический режим, архаичность социальной структуры и экономическая неразвитость служили дополнительным аргументом против России».
С 1901 г. администрация Теодора Рузвельта оказывала финансовую и военно-техническую помощь Японии — основному противнику России на Дальнем Востоке. Русско-японский военный конфликт 1904—1905 годов ознаменовал новый рубеж в развитии американского общественного мнения о России, поставив его перед необходимостью определить своё отношение к каждой из воевавших держав. Теодор Рузвельт фактически поддержал Японию, а синдикат американских банков, предоставил Японии значительную финансовую помощь. Одновременно были предприняты усилия с целью закрыть России доступ к западным кредитам. Россия и США вступили таким образом в новую фазу отношений — открытое соперничество. Общественное мнение в США также было настроено крайне враждебно по отношению к русскому правительству.

В Первую мировую войну Россия и США вступили союзниками. Переломным для отношений двух стран стал 1917 год. После того, как в России произошла революция, США отказались признавать Советское правительство. В 1918—1920 годы американские войска приняли участие в иностранной интервенции. В ходе Второй мировой войны отношения США и СССР оставались умеренно хорошими. Германское нападение 22 июня 1941 на Советский Союз вызвало среди американского народа волну уважения и сочувствия к Советскому Союзу, практически в одиночку противостоявшему фашистской агрессии. Решением Рузвельта с ноября 1941 года на СССР был распространён закон о ленд-лизе, в рамках которого в СССР стали поставляться американская военная техника, имущество и продовольствие.
Но союзного договора между СССР и США, как между СССР и Великобританией, подписано не было. СССР и США были союзниками на основе международного документа —Декларации Объединён ных Наций от 1 января 1942 года. Позже 23 июня 1942 года было подписано советско-американское соглашение о поставках военных технологий. США, ссылаясь на текст Атлантической хартии 1941 года, отказывались признать Прибалтику частью СССР. Конгресс США также регулярно ставил вопрос о религиозных свободах в СССР.
Договорённости между членами Антигитлеровской коалиции, достигнутые в ходе и после окончания войны, определили создание биполярного мира, в котором объединённый Запад при лидерстве США противостоял блоку социалистических стран, сплотившемуся вокруг Советского Союза. По окончании Второй мировой войны СССР превратился в мощную сверхдержаву, чьё влияние распространялось от Западной Европы до Тихого океана. Установление в государствах Восточной Европы просоветских коммунистических режимов привело к резкому ухудшению отношений между СССР и США. Американское руководство пыталось предотвратить распространение советского влияния и левых идей  дальше на Запад, в Латинской Америке, Азии и Африке. В самих США началась антикоммунистичес кая истерия — так называемая «Охота на ведьм».
Очень скоро борьба двух идеологий вышла за пределы дипломатических отношений и переросла в глобальное противостояние систем с в то и дело вспыхивающими вооружёнными конфликтами по всему миру — Корейская война, Вьетнамская война, многочисленные арабо-израильские войны, войны в Латинской Америке, на Ближнем Востоке и в Африке. Важным фактором в отношениях Советского Союза и США стала гонка вооружений. С августа 1945 Соединенные Штаты считали себя монополистом на обладание атомным оружием и пытались использовать этот козырь против СССР. Но в 1949 Советский Союз тоже обзавёлся атомным, а в 1953 — термоядерным оружием, а затем — и средствами доставки этого оружия к целям на территории своего потенциального противника--баллистическими ракетами.
Обе страны вкладывали колоссальные средства в военную промышленность; совокупный ядерный арсенал за несколько десятилетий вырос настолько, что его хватило бы для того, чтобы уничтожить все население планеты не один десяток раз. Уже в начале 1960-х годов Соединенные Штаты и Советский Союз оказались на грани ядерной войны, когда СССР в ответ на размещение в Турции американских ракет средней дальности разместил свои собственные ядерные ракеты на Кубе, что привело к Карибскому кризису 1962 года. К счастью, благодаря политической воле Джона Кеннеди и Никиты Хрущёва, военного конфликта удалось избежать. Но, кроме опасности ядерной войны, гонка вооружений несла угрозу экономикам США и СССР. Постоянное,  увеличение вооружённых сил угрожало экономическим коллапсом обеим сторонам. В этой обстановке и был подписан ряд двусторонних договоров, ограничиваю щих накопление ядерного оружия.
В 1970-х гг. были проведены переговоры об ограничении стратегических вооружений, в результате которых были подписаны договоры ОСВ-I (1972), включавший Договор по ПРО и ОСВ-II (1979) по ограничению пусковых установок. 1 июня 1990 года было подписано Соглашение между СССР и США о линии разграничения морских пространств по условиям которого к США отошли часть исключительной экономической зоны СССР и участок континентального шельфа площадью 46,3 тысяч квадратных километров в открытой центральной части Берингова моря, а также территориальные воды на небольшом участке в Беринговом проливе между островами Ратманова  и Крузенштерна.
Острейший политический, идеологический и межнациональный кризис, охвативший Советский Союз к концу 1980-х годов, привёл к распаду государства. Многие консервативные американские политики склонны в этой связи приписывать Соединённым Штатам победу в холодной войне. Так или иначе, распад СССР  принято считать окончанием холодной войны и началом новых отношений между Востоком и Западом. Разве вам не интересна история взаимоотношений?
--Очень интересна, особенно в связи с резким ухудшением отношений между Россией и США. Я думаю, что политики пытались сыграть на противоречиях между Россией и Украиной.
--Вот теперь и поговорим о США и Украине.
--Поговорим, но мне ещё раз хочется услышать имя нового президента США.
--Я рад, что рассказ не замутил ваш рассудок и остался верен главному. ВУы же его знете. Да–Джон Паркер Хейл 7. Прямой потомок сенатора Хейла.
--Это о чём –то говорить? Конечно, но сперва я отвечу, что вы не ошиблись в оценке отношений Украины и США. Соединённые Штаты входят в первую пятёрку торговых партнёров Украины и находятся на втором месте по объёмам прямых зарубежных инвестиций. По данным Госкомстата Украины, в 2005 году товарооборот между Украиной и США составил 2233 миллиона  долларов США, а прямые американские инвестиции — 1225 миллиона долларов. На конец 2005 года на украинском рынке работало свыше 1300 компаний с американским капиталом. В 1995–1999 годах была очень активная фаза работы между Украиной и США.  Члены правительства несколько раз были с официальным визитом в Вашингтоне и это были встречи на самом высоком уровне. Прием был просто шикарный--с тем же Биллом Клинтоном,  с вице-президентом Гором. Гор приезжал В Украину на Чернобыльскую АЭС.
В начале апреля 2005 Виктор Ющенко посетил с пятидневным визитом США. На Украине этот визит характеризовали как «исторический» и «триумфальный». Первый после обретения страной независимости визит украинского лидера за океан вывел её отношения с Америкой на качественно новый уровень. В первый же день визита Ющенко провёл переговоры с президентом США Джорджем Бушем, по их итогам подписано совместное заявление «Повестка нового века для украинско-американского стратегического партнёрства». В нём сказано, что США поддерживают предложение официально пригласить Украину к участию в «расширенном диалоге» по вступлению в НАТО. Официально этот вопрос может быть решён только в декабре 2005 года, во время саммита НАТО в Брюсселе.
В то же время США оставили без ответа просьбу Украины поспособствовать её вступлению в ЕС, считая это чисто европейским вопросом. Буш и Ющенко объявили и о начале энергетического диалога, цель которого--«диверсифицировать источники обеспечения Украины энергией, снизить её энергетическую зависимость и стимулировать конкуренцию в энергетических секторах  Евразии». Президенты договорились изучить возможности сотрудничества американского и украинского ВПК в разработке систем противоракетной обороны.
Как национального героя встретили Ющенко в Конгрессе США. Ющенко выступил перед полным составом двух палат конгресса с речью, которая продолжалась 40 минут. В ней он заверял, что новая Украина разделяет евроатлантические ценности, и убеждал, что вступление его страны в ЕС и НАТО «укрепит стабильность во всём стратегически важном для США регионе — от Варшавы до Тбилиси и Баку». Кроме чешского президента Вацлава Гавела, ни один восточноевропейский политик, включая российских лидеров, не удостаивался чести выступить перед двумя палатами конгресса.
Конгресс США встретил почти все озвученные Ющенко инициативы с энтузиазмом. Выступление прерывалось аплодисментами 28 раз. При этом восемь раз зал вставал и устраивал ему овации. Ющенко поблагодарил Конгресс за поддержку вековой борьбы Украины за независимость и недавней «оранжевой революции». Высокие почести и беспрецедентный уровень приёма гостя обеспечили влиятельные организации украинской диаспоры, которые к приезду Ющенко объединились в рамках специального оргкомитета.
Тысячи людей с оранжевой символикой встречали украинского президента у входа в Джорджтаунский университет, где он прочитал лекцию, и в Бостоне, возле Библиотеки им. Кеннеди, где дочь и младший брат Джона Кеннеди вручили украинскому президенту специальную премию «За мужество». Масштабнейшая украинская акция была организована в Вашингтоне у памятника Тарасу Шевченко, открытому в 1964 году как символ будущей независимости Украины от СССР. На встречу с Ющенко в Вашингтон приехали тысячи украинцев из всех американских штатов.
17 февраля 2006 года США присвоили Украине статус страны с рыночной экономикой. Евросоюз присвоил Украине рыночный статус 21 декабря 2005 года. 6 марта 2006 Украина подписала с Соединёнными Штатами протокол о взаимном доступе на рынки, в частности, об отмене пошлин на торговлю разными видами техники и оборудования, что должно значительно ускорить вступление Украины в ВТО. 18 ноября 2005 года сенат США поддержал отмену для Украины поправки Джексона-Вэника. 9 марта 2006 года действие поправки Джексона-Вэника в отношении Украины отменила палата представителей конгресса США, после чего произошло повторное переутверждение сенатского решения, а с подписанием законопроекта президентом США он вступил в силу.
Как видите, прежнее руководство на фоне эйфории от революции, добилось беспрецендентных льгот. Однако со временем угар оранжевой революции погас в глазах Запада, как и ожидание приёма Украины в НАТО и ЕС. Уже во время президентства Януковича все в Украине понимали, кроме оголтелых националистов, что приёма не будет и хотели выстроить новую модель взаимоотношений. Времени не хватило, на смену им пришло ваше правительство и началось действительно новая политика со всеми странами Запада, Азии, Океании, кроме России. Причём новая политика началась не тлько в Украине, но и США.
Президент Абама допустил ряд серьёзных ошибок. Особенно выступая с речью в Каире. Обама продемонстрировал историческое беспамятство, сказав: «В течение столетий для отношений между исламским миром и Западом были характерны сосуществование и сотрудничество...». Это когда же были столетия сотрудничества? И далее: «В недавнем прошлом напряженность обострялась в результате колониализма, в условиях которого многие мусульмане лишались прав и шансов на успех, а также в результате холодной войны в ходе которой со странами зачастую обращались как с пешками, игнорируя их собственные чаяния... Поэтому многие мусульмане пришли к выводу, что Запад враждебен традициям ислама». Почему же он умолчал о войнах, которые вёл ислам против христианства. Ислам  за время своего существования не претерпел никакой реформации. Каким он был в VII веке, таким и остался --исполненный такого же агрессивного пыла, как и полторы тысячи лет назад.Извращенная картина мира, представленная в речи Барака Обамы, которую он произнес в Каире, могла оказаться смертельной для судеб всей западной цивилизации, включая США. Провозглашенный им курс во взаимоотношениях с мусульманским миром, в котором президент от имени США не только протянул исламу руку мира, но и принес извинения за прошлое, были восприняты не иначе как свидетельства его слабости. Не только Америка, но и все человечество не имеет права забыть черный вторник 11 сентября подобно Варфоломеевской и Хрустальной ночи, Гернике, Катыни, Бабьему Яру...
А его преступление во время второго избрания? Он дал гражданство 2 мллионам мексиканцев, которые, естественно, голосовали за него. Всё, что происходило за время очередного четырёхлетия, иначе как противоборством власти и народа не назовёшь. Свободолюбивых людей в Америке, которым не всё равно--кто и как управляет государством,  всегда хватало, как среди белого, так и цветного населения. Профессора экономики, периодически появляющегося на американских телеэкранах,  многим американцам не нужно представлять. Но не все украинцы знают доктора Уильямса, 76-летнего остроумца, не стесняющегося называть вещи своими именами.
 Уолтер Уильямс вырос в беднейших негритянских кватралах Филадельфии, и перед тем, как стать почётным профессором одного из престижных университетов, прошёл долгий путь: в частности, был рядовым американской армии и борцом за гражданские права чёрных.
Вот что он предрекал.
--Может ли Обама быть побеждён?--Нет. Я утверждаю открыто--он выиграет второй срок. Условий, при которых он проиграет, просто нет. Качество республиканских кандидатов не имеет значения. Деcять процентов безработицы? --Нет проблем, Обама побеждает. Бензин пять долларов за галон? Обама выигрывает. Очередная война на Среднем Востоке? Обама побеждает. Экономика идёт к чертям? Он выигрывает второй срок. Америка теряет роль ведущей сверхдержавы?--Ура, Обаме! США двигаются к банкротству, доллар теряет цену, цены на мировом рынке взлетают из-за его огромных расходов в долг? Никаких проблем, Обама выиграет.
--Вы сошли с ума, профессор Уильямс. Неужели Вы не понимаете как летучи политические симпатии когда всё идёт к чертям?
--Разумеется я понимаю. Многие американцы традиционно игнорирует экономику, а она--как раз то, ради чего его следует победить. Большинство американцев поверят его жульнической тактике объяснять почему, даже если он доведёт экономику до руин, это не его вина. Ведь он же получил её в гораздо худшем состоянии. Вопрос его переизбрания--в действительности не такая уж сложная проблема. Взгляните на следующее: черные голосуют за него практически все, вслепую. Это--расовое. Точка. Что он делает--совершенно безразлично. Он – «один из нас».
Мусульмане тоже как один. Женщины... в большинстве--за него. Если это им сказать--они обидятся, но они заворожены его риторикой. В этом --всё. Либералы все за него. Он--их большая надежда.
Демократы голосуют за него. Это лидер их партии, он приведёт их к невиданной победе. Латинос в подавляющем большинстве за него. Все понимают, что он обеспечит гражданство нелегалам и соответственно невиданный прирост Демократической Партии. Члены профсоюзов в подавляющем большинстве за него.
Очень многие в большом бизнесе за него. Посмотрите на средства которые он собирает, это в основном от его бизнес-покровителей. Им нравится, что он даёт им доступ к деньгам налогоплательщиков если они поддерживают его социальные и политические программы. Медиа его любят. Они-- словно мощное министерство пропаганды при нём. В конце концов, не быть с ним--значит быть расистом в их понимании, так ведь? Большинство других меньшинств голосуют за него. Как ни дико, большинство евреев... голосуют за него потому что они не хотят голосовать за республеканцев. Индейцы как всегда проголосуют за него, он же демократ. Гомосексуалы--то же самое. Наконец, половина «независимых» проголосует за него. Но он и без них обойдётся. Потому что все перечисленные--уже большинство. Это обещает ему победу.
 В чём секрет его непотопляемости? Взглянем на несколько замалчиваемых фактов: в стране есть способы существования, при которых работа уже не является необходимостью. Многие безработные просто не хотят работать, но «отмечательство» в бюро часто необходимо для продолжения пособия. Сразу вспоминается, что за президентство Обамы число «пристёгнутых» к правительственной помощи увеличилось в полтора раза, и это уже после «Бушевского» кризиса. Эти люди, исторический аналог требовавшей «хлеба и зрелищ» древне-римской толпы--твёрдый избирательный фундамент нынешней администрации. Развращение публики бесплатными раздачами идёт быстро. Как тут не вспомнить старое. Демократия продолжает существовать вплоть до времени, когда избиратели обнаруживают, что они могут получать для себя щедрые подарки от общественного казначейства. С того момента большинство всегда голосует за кандидатов, которые обещают большинство льгот от общественного казначейства, так что в итоге каждая демократия наконец разрушается от налоговой политики. Средний возраст самых больших цивилизаций в мире с начала истории, был приблизительно 200 лет. Oстаётся зябко поёжиться и прикинуть, сколько уже лет американской демократии.
Америка движется к торжеству упомянутого  большинства, если среди республиканцев не появиться яркий лидер, который положит конец омусульманиванию и беспределу в государстве. Как далеко зашло дело с изменением «качества» части избирателей, лучше всего иллюстрирует любопытнейшая «оговорка» в одной из недавних предвыборных речей Обамы:
--Если у вас есть бизнес, не вы его сделали! И хотя его интерпретаторы кинулись уверять, что его не так поняли, нe надо много чтобы видеть: это не оговорка, а пасс читающей между строк толпе. Время не рвущихся трудиться, готовых к  социалистическим порядкам масс быстро приходит. Наибольшая ирония в том, что эта фраза американского президента, казалось бы защитника частных бизнесов больше подходит бывшим советским и прочим левым деятелям, яро настроенным против частной собственности. Уже эти факты показывают, что «левый» сдвиг в настроениях в Америке не виден только тем, кто не хочет его замечать. Именно им в первую очередь объясняется непотопляемость Обамы, невероятная для прошлых времён терпимость многих к практически любым его действиям. Стоит вспомнить один из опросов: большинство согласно, что за время Обамы произошло ухудшение жизни, но... это большинство всё равно его поддерживает: он же раздаёт пособия. Каковы же внутренние механизмы этой непотопляемости Обамы. 
Думаю, тайна не велика. Объяснения два: о падении качества американских белых и показавшем рост лени и нечестности в их среде. Второе-- несколько месяцев назад в медиа мелькнули упоминания о том, что число новорожденных не-европейского происхождения в Америке впервые превысило число наследников европейцев... За этими двумя фактами многое кроется. В стране идёт тихая, но быстрая по историческим меркам замена народа: люди тех качеств, которые в прошлые поколения обеспечивали лидерство Америки и её достижения, становятся заведомо проигрывающим меньшинством.
Теперь можно спросить--действительно ли критичны нынешние американские выборы?
--Да. Уникальность нынешней ситуации в том, что  восемь лет назад в должность президента избран человек, враждебно относящийся к традиционной Америке и не скрывающий своих намерений её кардинально переделать. Cтоит подчеркнуть  важное: первое президентство Обамы и его реальные шансы на второе--не результат «заговора левых» или других козней. Это--результат гигантских демографических сдвигов, причины которых пока не ясны.
На память приходит небольшая, но примечательная статья «Кто потерял Турцию?».
Те, кто хоть в общем знаком с историей 20-го века, помнят об Ататюрке. Практически вся история Турции 20-го века--борьба консервативного мусульманского большинства, стремящегося вернуть Турцию в традиционное прошлое, с последователями Ататюрка-- модернистским военным меньшинством, понимающим, что без современного общества Турция обречена на вечное отставание. Сложившийся алгоритм последних десятилетий--население выбирало во власть религиозных мракобесов, но вмешивалась армия и «корректировала» выборы. «Алгоритм» работал до недавнего времени... Сейчас он работать перестал, власть твёрдо взяли исламисты. В политическом мире развернулись дискуссии. «Кто же потерял Турцию?» Ответ прост--никто. Малограмотн»е религиозное большинство просто «перерожало" прозападных умников, и, пользуясь выборностью, подавляющим большинством утвердило в стране свою волю.
Сходные процессы--хотя разумеется на другом уровне--происходили и в Америке.   Похоже,  ситуация без всяких шуток всё больше смахивала на «выборы в дикарском племени». «Правота» или «неправота» Обамы, его «лживость» или «правдивость» интересовала всё меньшее число избирателей. Всё большее число интересует --что он «даст», и катитесь к чертям все разговоры о налогах и государственном долге. Похоже, времена меняются. Нет, eщё не вся Мексика преодолела американскую границу, ещё не весь Ближний Восток поселился под Детройтом, наконец, число белых и небелых выравнялось пока только на уровне младенцев...Простые истины действительно всё чаще отвергаются миллионами,  нормальные люди всё чаще оказываются в меньшинстве. Однако, необходимость их высказывания от этого только увеличивается.
А вот высказывание другого, совершенно противоположного по всем параметрам, человека.
--Четыре года назад я дал зарок не писать статей до следующих выборов. И вот срок истек. Снова пишу. Почему зарок давал? Очень уж противно было. И стыдно. Вроде бы уже все сказано. Все понятно-очевидно, говоренно-переговоренно, о чем писать? Ведь Америка все равно сделала тогда своим президентом пустышку, дешевого популиста, человека ниоткуда, «общественного деятеля», замаранного дружбой с терорристами. Самовлюбленного нарцисса, демагога, лжеца, зараженного социализмом и одержимого любовью к исламистам. В своих последних публикациях, без малого четыре года назад, я написал.
Я не хочу кликушествовать, но уверен--это катастрофа для Америки и для каждого лично, как для американского гражданина. Последствия избрания Обамы просчитываются до отвращения просто. Мы и ахнуть не успеем, как увидим, вернее унюхаем, вонь социализма, которой наполнится воздух Америки. Работяги будут кормить лоботрясов и бездельников, которые обнаглеют до предела, хотя казалось бы, дальше уже некуда. Разгул преступности, безобразный уровень медицинского обслуживания, зажим свободы слова, дикий экономический кризис-- все эти «прелести» ждут нас, можете не сомневаться. Но это еще «цветочки». Нас ждут и «ягодки»--торжествующие террористы, преступники-нелегалы, исламские фанатики, кремлевские «братки»... Всю эту мерзость мы хлебнем в полной мере.
Параноидальная тяга к «переменам», о которой визжат демократы, ничто иное, как по сути подсознательное стремление к суициду. Какие, к чертовой матери, «перемены»?! Пропасть социализма? Превращение мощной сверхдержавы в разодранную, трусливую страну, с которой внутреннему и международному отребью можно делать все, что угодно? На эти грабли уже наступил Израиль, когда решил, что прогнувшись, пойдя на уступки бандитам, он заслужит любовь мирового сообщества. Заслужил? «Прогиб засчитан» – любви не прибавилось ни на йоту, а вот уважение потеряно в полном объеме... Завидный результат. Но нашёлся кто-то умный, я  верю во Всевышнего покаравшего палестинцев. Я верю в президента Украины Гриценко, который попросил Всевышнего произвести справедливый суд не только в Израиле, но и в Европе и в мире.
 Вот Америка, видимо, и позавидовала. Юродивые всего мира, под знаменами «интеллектуалов-гуманистов» в обнимку с бандитами всех мастей объединились в своей поддержке того, кто приведет Америку «к переменам».
Мы ведь знаем, что такое социализм не по лекциям обкуренной «красной профессуры» в американских университетах, превращающих нашу молодежь в дебилов, а на собственном опыте: «Мир – это хорошо! Война--это плохо! Всем хорошую медицину и высокую зарплату! Да здравствует равенство!».  И тому подобная, весьма привлекательная ахинея, оборачивающаяся в жизни своей прямой противоположностью... Вчера радовались в Москве и Пхеньяне, в Дамаске и Тегеране, в Гаване и Триполи.  На улицах американских городов скакала, выкатив в восторге глаза, наша молодежь. О, эти милые, симпатичные, не обезображенные интеллектом, лица! Вы счастливы, ребята, что уходит в прошлое «плохая, злая, старая» Америка, вы жаждали обещанных перемен, всенародного счастья, добра, любви, справедивости, бесплатных пирожных, равенства и братства? Какие вы хорошие и чистые ребята! И какие глупые. Вы хлебнули этих «перемен», по эти самые... как их? В общем, мало не покажется.
Не нюхавшая социализма Америка просто не отдавала себе отчета в том, что означает на деле «отнять и поделить». Бедняги. Америкнцы действительно и представить не могут, какую яму выкопали себе своими собственными руками. Но есть одно отличие. Серьезное. Серьезнейшее. После окончания первого срока была надежда, что весь этот срам и позорище закончатся через четыре года. Потом этой надежды не стало. Дело не в Обаме--он никто и звать никак. Дело в том, что общество оказалось по-настоящему, клинически больным.
Прямая противовоположность Мидасу, Обама своими прикосновениями превращал все в дерьмо. И во внутренней политике, и во внешней. Предавал союзников, заискивал, лебезил, унижался перед врагами. Опозорился в подлостью и ложью в Бенгази. Угробил экономику и медицину. Потворствовал бездельникам, делая жизнь работяг невозможной... Длинный список «достиженний». И остался на второй срок. Непостижимо? Постижимо. Той Америки, которой мы гордились, которую любили и уважали больше нет. И слова Кеннеди: «Не спрашивай, что твоя страна может дать тебе. Cпроси, что ты можешь дать своей стране» безнадежно устарели. Сегодня в Америке превалирует та часть населения, которая не умеет и не хочет давать, а желает лишь брать. Бездельники и лоботрясы. Иждевенцы. Захребетники. Маргиналы, сброд, отребье. «Птенцы» Обамы. Его электорат.
Четыре года назад я писал о кризисе в обществе. О том, что каждый врач прекрасно знает, что без кризиса не протекает ни одно серьезное заболевание. И что в нем есть и положительный момент: если не помрем--выздоровеем.  И я выражал уверенность, что американское общество просто должно переболеть, дабы вернуться к своим идеалам и традиционным ценностям. Я не ошибся.  Что дальше? Честно? Не знаю. От меня уже ничего не зависит. Электорат нового президента растет и увеличивается, число работяг, порядочных, здравых, достойных людей--  увеличивается. Честь, достоинство, патриотизм? Уже актуально.
Америка мощная страна, с сильными демократическими институтами и традициями. И пусть социализм страшная ржа, которая очень быстро разъедает любое общество, я надеюсь, что трубы в сортирах не замерзнут, котел в паровом отоплении не лопнет. Чем бы утешиться? А вот! Кроме президентских выборов, состоялись промежуточные выборы в Конгресс и Сенат. Так вот везде победили республиканцы. Мы должны отправиться маршем на Вашингтон и остановить  пародию социализма! Давайте отчаянно сражаться, чтобы покончить с этой огромной и отвратительной несправедливостью! Мир смеется над нами! Давайте поддержим президента—у него не лёгкий выбор. Наша страна в серьезной и невиданной беде... как никогда раньше.
Поддержим его и в религиозном плане. Америка традиционно христианская страна, ислам ей чужд. Да, христианство не всегда было «белыи и пушистым». Христианство, пережив Реформацию, Возрождение, во многом преобразилось. Канула в Лету инквизиция, Ватикан даже повинился перед евреями за прошлые злодеяния и поблагодарил их «за Христа». Ислам же за время своего существования не претерпел никакой реформации. Каким он был в VII веке, таким и остался --исполненный такого же агрессивного пыла, как и полторы тысячи лет назад.Извращенная картина мира, представленная в речи Барака Обамы, которую он произнес в Каире, может оказаться смертельной для судеб всей западной цивилизации, включая США. Провозглашенный им курс во взаимоотношениях с мусульманским миром, в котором президент от имени США не только протянул исламу руку мира, но и принес извинения за прошлое, были восприняты не иначе как свидетельства его слабости. Не только Америка, но и все человечество не имеет права забыть черный вторник 11 сентября подобно Варфоломеевской и Хрустальной ночи, Гернике, Катыни, Бабьему Яру...
Барак Обама сказал, что «Америка не ведет--и никогда не будет вести  войну с исламом». Зато ислам с ней активно воюет, и не только с ней, но и со всей иудео-христианской цивилизацией.
--Павло Гнатович! Очень интересный материал. Уверен, что он нам поможет, потому что новый президент уже почти поготовлен. Просто ради интереса? А что пишут обо мне?
--Гордыня! Гордыня! Пишут, что вы самая загадочная личность 21-го века. Что вы появляетесь там, где поисходят глобальные события и считают вас причастными к ним.
--Конечно, фактов никаких не приводится?
--Конечно, нет,--иронично ответил Молибога.—И давайте готовить официальный визит. Это займёт не менее трёх месяцев.

























      Г Л А В А  2


Президентский борт «Украина» приземлился в аэропорту Джона Кеннеди. Его тотчас переправили в дальний конец аэродрома, где уже ожидали прибытия вице-президент и рота почётного караула. В трапу выстлали красную дорожку и по команде передали, что можно открыват  салон. Первой показалась стюардеса,протёрла поручни, но на самом деле была сотрудницей службы безопасности президента и первично осмотрела пространство вокруг.   Официальному визиту присущи большая политическая значимость и особая торжественность. Он сопровождается оказанием церемониальных почестей при встрече  высоких гостей. Первыми из самолета вышли Гриценко с супругой, затем сопровождающие лица.
На аэродроме подняли государственные флаги Украины и США, вывесили приветственные транспаранты. Выстроился почетный караул из состава вооруженных сил в парадной форме, с воинскими знаменами и оркестром. Руководитель протокола представил встречающих; Второй руковидитель протокола прибывших, представил прилетевших и  сопровождающих  лиц главу государства. После взаимных приветствий высокий гость и главный встречающий прошли к почетному караулу, на специально отведенное место. Оркестр сыграл встречный марш. После принятия рапорта начальника почетного караула исполнились государственные гимны Украины и США. Президент Украины и вице-президент США прошли вдоль строя, Президент Украины останавился перед знаменем и поклоном приветствовал его. После обхода караула началось представление официальных встречающих лиц.
Затем высокий гость возвратился к центральному сектору и занимает место, обозначенное ковром и почетный караул проходит торжественным маршем.
После церемонии Гриценко с супругой, сопровождаемые  эскортом мотоциклистов, отправились в  в отведенную им резиденцию. На улицах города по пути следования  в толпе встечающих трепетали на ветру флаги Украины и подняты были приветственые транспаранты на двух языках.
В соответствии с протоколом США главу государства на следующий день принимает президент и церемония с почётным караулом и исполненем гимнов проходит на лужайке перед Белым домом. Целью официального визита является проведение политических переговоров, завершающееся подписанием итогового документа. В программу закладываются, как правило, церемониальные мероприятия, связанные с посещением памятных мест и возложением венков к ним; официальный обед, посещение театра; встречи с представителями общественности; визит в парламент; при наличии времени--ознакомительная поездка.
 В ходе  встреч глав государств проводится обмен мнениями по интересующим стороны вопросам, проводятся  официальные переговоры, подписываются итоговые документы, определяющие существо и уровень отношений между соответствующими государствами, а нередко оказывающие влияние на судьбы мира, урегулирование спорных проблем и конфликтных ситуаций. Давно уже привычным стало устраивать отдельную программу для жены главы государства.
Супруга президента Украины  объявила, что будет заниматься давним спором между странами о наследии. Спор вокруг религиозного наследия поколения раввинов Шнеерсонов продолжается уже более 135 лет. Речь идёт об уникальной коллекции книг, состоящей из 12 тысяч томов и десятков тысяч редчайших рукописей, лекций, молитв, включая философские трактаты, датируемые XVIII столетием. Библиотека формировалась на протяжении нескольких веков еврейской семьёй из еврейской колонии «Межеричье»  Екатеринославской губернии. В 1918 году часть библиотеки была национализирована большевиками, а другую её часть шестой ребе Йосеф Ицхак, выдворенный из России в 1927 году, вывез сначала в Латвию, потом в Польшу. Во время Второй мировой войны эта часть коллекции попала в руки нацистов и оказалась в Германии, откуда после Победы в 1945 году была вывезена в Москву.
Долгие годы хасиды разными способами пытались вернуть книги. В 1991 году Высший арбитражный суд РСФСР признал требования хасидов обоснованными и обязал Библиотеку имени Ленина, где тогда официально был «прописан» архив, вернуть им коллекцию, но вскоре тот же судебный орган отменил предыдущее решение. «Хабад» продолжал бороться. Для религиозных людей это не антикварная коллекция и не культурно-историческая ценность, а нечто большее –скорее Святыня, к которой прикасался их духовный наставник.
Фанатичное желание вернуть документы в своё владение порой доходило до преступных афер, и таких детективных историй с коллекцией Шнеерсона приключилось немало. К примеру, по рассказам писателя Михаэля Дорфмана, ныне проживающего в Америке, некий украинский деятель, член любавичской общины, как-то признался ему, что его хотели нанять для похищения библиотеки. Однако план сорвался. Громкое преступление, в том числе связанное с архивом Шнеерсона, привело на скамью подсудимых известного российского адвоката Дмитрия Якубовского.
Эта история почти двадцатилетней давности тогда наделала много шума. В 1994 году его осудили за соучастие в краже древних манускриптов из Санкт-Петербургской государственной библиотеки, стоимость которых оценили в 300 миллионов долларов. Якубовскому в этом деле следствие отвело роль организатора перевозки краденого за границу, поскольку в Европе и Израиле он имел обширный круг знакомств среди антикваров. Несмотря на то, что меньше чем через неделю рукописи были найдены и возвращены в библиотеку, осуждённому «генералу» пришлось отсидеть в «Крестах» полсрока – а приговорён он был к пяти годам. Потом судимости с него были сняты.
Тем не менее отдельные документы периодически всплывают на израильских и других известных аукционах. По утверждению хасидов, часть книг, хранящихся в Российском государственном фонде, утеряна или продана за границу. В 2000 году Центр движения «Хабад» подал в суд США иск против правительства России, обвинив его в преступной халатности по отношению к крупной коллекции еврейских религиозных книг и текстов. Представители общины «Хабад», обосновавшейся в основном в городе  Бруклине США, потребовали допустить международных экспертов к освидетельствованию состояния коллекции.
 Дело затянулось на долгие годы, и лишь пару лет назад хасидам удалось доказать правомерность своих претензий. Американский суд постановил начать процесс возврата «утерянного имущества», но Москва категорически отказалась подчиняться решению другого государства, назвав его «грубейшим нарушением общепринятых норм и принципов международного права». Особый акцент ставился на то обстоятельство, что библиотека Шнеерсона представляет собой национальное достояние российского народа, поскольку собирали её на территории России, и к американской организации она не имеет никакого отношения. К тому же у Шнеерсонов не осталось законных наследников.
Адвокаты хасидского движения, в свою очередь, заявили, что будут добиваться наложения ареста на российскую собственность в США, если Москва и впредь будет игнорировать постановления американского правосудия. После попытки ареста экспонировавшихся в 2011 году в Америке русских икон, которые с трудом удалось освободить, ряд крупных музеев –Третьяковка, Музеи Кремля, Эрмитаж – были вынуждены воздержаться от участия в выставках на территории США. В ответ американские музеи приняли аналогичное решение. Юридическая сторона вопроса, безусловно, важна, но от этого противостояния в первую очередь страдают простые почитатели искусства.
Вердикт, вынесенный федеральным судьёй округа Колумбия Ройсом Ламбертом , свидетельствует о жёсткой позиции американцев. И хотя Минюст США пока воздерживается от комментариев относительно введения штрафных санкций против России, связанных с «делом Шнеерсона», его не может не заботить нарушение культурного обмена между странами. Украинские политики наоборот, не скрывают своего возмущения. Так, министр культуры Украины Тютюник назвал решение американского суда «странным  спектаклем».
Вот таким необычным делом и решила занятся супруга президента Украины, чтобы вернуть  сокровища, принадлежащие Украине  домой. Разве не благородное занятие?

У президента США и Украины была более обширная программа. К ним должны были присоединиться главы государств Мексики, Бразилии, Аргенины,Канады, Колумбии и Чили. Остальные ккрупные государства Латинской Америки: Боливия, Венесуэла, Парагвай,Эквадор прислали наблюдателей без права совещательного голоса. Но проблема у них была такая же, как и у остальных государств: арабы.  Для встречи был выбран небольшой ресторан, неподалёку от ранчо президента США, а на ночлег они должны были возвращаться на ранчо. Такой распрядок устраивал всех, так как соблюдалась секретность. О встрече знали только посвященные люди, которые тщательно оберегали секрет. Первым и последним вопросом, а значит главным, был арабский вопрос. Он начинался с обсуждения прибытия в страну арабов и их дальнейшее пребывание в стране.
На первом заседании рассматривали вопрос появления арабов на территории США. Естественно, начать разговор должен был президент США. Но сперва всё же начали с вопросов к президенту Украины.
Чтобы ответить сразу на все вопросы Гриценко встал  кресла и, по привычке, ачал прохаживаться вдоль стола.
--Да, я был в Израиле во время гуманитарной катастрофы. Я был в Европе во время трансферта арабов из европейских стран. Я был в своём государстве, когда произошли массовые непонятые смерти большого количества людей в азиатских странах. Казать вам, что я не причастен к этому—не могу. В то же время, уверяю вас, я не причинил этим людям ни одного физического воздействия, приведшего бы к их смерти. Здесь присуствует мой глава администрации и я уверяю вас, что он здесь не напрасно. Он является представителем настолько могущественной силы, что я советовал бы вам не препятствовать его присуствию, а наоборот, относится к ему как к равноправному члену нашего совещания и верить в его благонадёжность и умение хранить тайну.
Участники совещания внимательно и с интересом посмотрели на Молибога, но не сказали не слова. Головы присуствующих оборотились к президенту США. Он был принимающей стороной и, как бы невольно, становился председателем маленького собрания.  Президент кивнул головой, что явилось разрешением и все согласились с председателем. Очень необычной личностью показася им Молибога.
--На Украине-- сразу же после моей победы  были депортированы сотня арабов и 6 тысяч палестинцев. Мы ничего не имеем против мусульман. У нас живут миллионы крымских татар. В Одесской области проживает 40 тысяч гагуазов—тюркоязычный народ. Я поклялся во время иногурации, что пока я жив, ни один араб жить а территории Украины жить не будет.
--Но ведь есть нормальные арабы! Например, арабы-христиане.
--Но мы говорим о мусульманах. И покажите нормального араба-мусульманина и я буду добиваться для вас Нобелевской  премии. Что касается других переселённых народов, то они заявляют: «Нам в Украине комфортно и не хочется отсюда уезжать». Бывшие иностранцы создают здесь ассоциации, объединения, делают карьеру и пытаются не забыть свой язык, культуру и религию.
Теперь, что касается Израиля. После овладения всей территорией Палестины, прошли выборы в кнессет. Итоги голосования, отличавшегося в этот раз рекордной активностью, расставили всё по местам. Примерно треть голосов получили правые «Ликуд», НДИ, «Еврейский дом»--44 мандата, треть--левые МЕРЕЦ, «Авода», «ха-Тнуа»--40 мадатов, треть—безидейный центр--религиозные партии и скукожившаяся «Кадима»--37 мандатов. Таким образом, присоединившись к безыдейному центру, правая коалиция может собрать в свою поддержку 81 мандат, а левая 77. А, значит, левоцентристское правительство поддержат 66 членов Кнессета. То есть абсолютное большинство, необходимое для принятия любого государственного решения. Напомню, что печально судьбоносное Ословское соглашение было ратифицировано большинством в 1 продажный голос. Этого количества мандатов хватает,  чтобы утвердить программу социального жилья, отнять льготы у ненасытных ортодоксов.
Полный баланс так называемых «левых» и «правых» с центристами позволил  создать широкую коалицию, включающую религиозные партии, которые смогут отстаивать интересы свои избирателей в разумных пределах. Практически не существует препятствий для создания правительства профессионалов, способного справиться с любыми вызовами времени. Скажите, разве ради этого—стабилього мира на Ближнем Востоке—не следовало признать гуманитарную катастрофу, если не справедливой, что я принимаю как таковую, то хотя бы выполнившей  роль создания целостного, демокраического государства, стоящего на защите цивилизации.
А теперь прошу вас, господин президент, ваше слово!
Расовый и национальный состав населения Соединенных Штатов стремительно меняется. Если в 1970 году потомки белых европейских иммигрантов составляли 83,4% населения США, то в 2010 году--уже только 65%. По оценкам американских экспертов, к 2050 году выходцы из Европы перестанут быть большинством в стране, которая по инерции все еще подчеркивает свои европейские корни. И эта тенденция необратима, если судить о приросте населения по десятилетиям, начиная с середины прошлого века. Соответственно изменились показатели расовых и этнических различий в возрастных группах.
Продолжающие прибывать в страну новые иммигранты предпочитают селиться преимущественно в так называемом «солнечном поясе», к югу от широты Нью-Йорка и на западе США. Поэтому зона преобладающего эммигрантского населения постепенно расширяется в направлении с юга на север и с запада на восток. Таким образом, к половине нынешнего столетия белые американцы будут вытеснены в северо-восточный «медвежий угол». Поскольку эммигранты селятся, как правило, в пригородах, то белые окажутся в положении осажденных в городах-резервациях, при этом все еще составляя большинство в административном аппарате и тем самым ассоциируясь в глазах приезжих с управленческой верхушкой, ответственной за все проблемы, с которыми сталкивается в своей жизни небелое население.
С этой целью в августе 2011 года Барак Обама направил в государственные ведомства директиву или указ президента. В развитие этой инициативы отдельное внимание было уделено привлечению на государственную службу испаноязычных граждан. О выполнении директивы все министерства и ведомства  отчитывались перед специально созданным Офисом многообразия и включенности. Чтобы не привлекать особого внимания общества к существующему дисбалансу в расовой и этнической принадлежности государственных служащих, в директиву президента были включены традиционные для Демократической партии США положения, призывающие работодателей обеспечивать равные возможности также для женщин, геев и лесбиянок.
Как и ожидалось, в настоящем, это вызвало серьезные осложнения. Равенство возможностей при наборе персонала априори подразумевает отказ от рассмотрения кандидатур с точки зрения их расового и этнического происхождения. Во внимание должны приниматься только личные и профессиональные качества соискателя: соответствуют ли уровень его образования, опыт, особенности ума, характера и здоровья задачам, которые ему предстоит решать на той или иной должности. Эти качества не даются человеку от рождения. При желании он способен их приобрести, развить или изменить. Цвет кожи и национальность родителей человек изменить не может. Таким образом, президентская директива, вроде бы направленная на реализацию конституционного принципа равенства граждан, на практике нарушила его. Причем впервые в истории Соединенных Штатов дискриминируемой оказывается этническая группа, которая основала эту страну и дала человечеству модель демократии, исключающую саму идею этнической или расовой дискриминации.
Особенно больно директива Барака Обамы ударила по белым мужчинам, которые при всех остальных равных условиях оказываются последними в очереди на занятие государственной должности. Их реакция не заставила себя долго ждать. По данным правозащитной организации «Южный центр правовой защиты нищеты», начиная со второго президентства Барака Обамы в США начался стремительный рост количества организаций правых радикалов, которые входят в так называемое Патриотическое движение, а также белых расистов, нацистов и неофашистов. Этот процесс сопровождается таким же стремительным ростом количества членов военизированных групп под названием »Милиция».
Не представляя собой пока что единой организации, «милитанты» объединены идеей о праве граждан, отдельных общин и американского народа в целом на самозащиту. Восьмая секция 1-го параграфа Конституции, 2-я Поправка к ней и Кодекс США действительно предусматривают возможность самоорганизации американцев с личным оружием в отряды добровольцев, которых Конгресс и местные власти имеют право использовать в случае необходимости поддержать действие законов на какой-либо территории, подавить восстание внутри страны или отразить внешнюю агрессию.
Хотя спецслужбы пока не выявили признаков подготовки правых к осуществлению силовых акций против правительственных чиновников и учреждений, как это случалось в 90-х годах, они предупреждают руководство США, что затянувшееся после избрания первого темнокожего президента снижение уровня жизни американцев и рост безработицы способствуют притоку новых членов в экстремистские организации. Многие граждане США крайне негативно воспринимают политику прежней администрации в сфере управления иммиграцией, предоставления нелегальным иммигрантам гражданства, а также расширения социальных программ для этнических и сексуальных меньшинств.
На этом фоне иммиграция арабов в Америку, – во-первых, является лишь частью, причем небольшой, пото¬ка, устремившегося сюда из раз¬личных стран и континентов: из Восточной и Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, Аф¬рики и Восточной Европы. Меж¬ду тем, адаптация к новым усло¬виям--процесс весьма дорогой, она обходится в копеечку как са¬мому иммигранту, так и стране, которая его принимает. Во-вто¬рых, в результате разного рода политических событий, происхо¬дящих на Ближнем Востоке или в других регионах мира, арабы в Америке невольно оказались в фокусе внимания буквально всех слоев общества. Впрочем, отно¬шение к ним формировалось не только сиюминутной злобой дня, но и некоторыми прошлыми клю¬чевыми периодами истории. В-третьих, для многих арабов, в пер¬вую очередь, мусульман, амери¬канская среда оказалась чуждым, порой непонятным окружением. У себя на родине они привыкли к тому, что ислам определяет не только мировоззрение, но и быт, всю культурную и общественную жизнь. А здесь, в Америке, эта религия всего лишь одна из мно¬гих, и для подавляющей части об¬щества она считается вещью за семью печатями.
Лет шестьдесят  тому назад в библио-графических справочниках вряд ли можно было найти какое-либо упоминание о публикациях, каса¬ющихся арабо-американцев. В учебных, научных и других мате¬риалах того времени, где доволь¬но детально проводился анализ жизни различных этнических меньшинств, публиковались таб¬лицы их численности или иные данные, об арабах, как правило, почти не было никакой информа¬ции. Сегодня же арабо-американцы привлекают внимание самых различных кругов: правительст¬венных служб, научных институ¬тов и обществ, арабских прави¬тельств и общественных органи¬заций, средств массовой информа¬ции, разных еврейских организа¬ций, религиозных групп, торго¬вых палат и учреждений. То и де¬ло публикуются статьи, которые ана¬лизируют самые разнообразные стороны жизни арабо-американ¬цев, прежде всего их религиозные воззрения и ход процесса адапта¬ции в американском обществе. В начале 80-х годов были опублико¬ван «Справочник об аме¬риканских меньшинствах», где впервые появилась информация об арабах-иммигрантах. Но что¬бы понять механизм адаптации, надо определить прежде всего те критерии, которые позволяют го¬ворить об успехе ассимиляции. А это вопрос весьма непростой.
В Америке практически нико¬гда не было четкого разделения между «коренным» населением и пришлым. Постоянный приток иммигрантов был частью повсе¬дневной жизни. Разница между американцем и неамериканцем в национальном сознании не фик¬сировалась. Но эта психологиче¬ская установка, пожалуй, была характерна для первой половины XX века. Сейчас присутствует чувство насторо¬женности к вновь прибывшим, прежде всего арабам. Когда анализируешь данные, касающиеся арабо-американцев, то невольно отмечаешь строгую зависимость между гражданским статусом иммигранта и его проис¬хождением. Среди арабо-амери¬канцев, получивших статус граж¬данина или постоянного жителя  среди недавно прибыв¬ших, 88 процентов возводят свое происхождение к чисто арабским корням, а среди арабо-американ¬цев, родившихся уже в США, та¬ких насчитывается всего лишь около 47 процентов.
Разница, как мы видим, доволь¬но существенная.  Первое поко¬ление арабо-американцев более однородно, последующие поколе¬ния более разноообразно. Отмечу, что многие арабо-американцы, особенно те, кто родился в Аме¬рике, носят, как правило, неараб¬ские имена. Мухаммед становится Майком, Усама – Сэмом.  Играет сущест-венную роль в определении роли и места арабского языка в жизни арабо-американцев и происхождение. Фактор сме¬шанного происхождения оказы¬вает отрицательное воздействие на функционирование арабского языка. Статистические данные, которые имеются в нашем распо¬ряжении, позволяют говорить об особенности, характеризующей всю этническую группу. Арабо-американцы чаще, чем другие эт-нические группы среди иммигран¬тов, предпочитают использовать свой родной язык: 37 процентов среди арабов и 9,2 процента в дру¬гих этнических группах. Что же касается арабо-американцев смешанного происхождения, то среди них доля людей, отдающих предпочтение арабскому языку, составляет все¬го 11 процентов. Арабы, переселяющиеся в США, продолжают оставаться носителями своей культуры, стремясь навязать ее элементы своему окружению.
События 11 сентября 2001 года в США заставили американцев обратить свое внимание на проблемы мусульманского фундаментализма и заняться более глубоким изучением менталитета арабов. Еще одна опасная тенденция: между мусульманами и остальным американским населением практически нет связей, то есть, нет смешанных браков и социальных связей. Соединенные Штаты, безусловно, страна общин, которые варятся в собственном соку, но мусульмане отличаются этим в еще большей степени.
После избрания президентом Барака Обамы в США произошло интересное явление. Еще 10-15 лет назад, и тем более после 11 сентября 2001 года, мусульмане США старались вести себя тихо и скромно, но в последние годы община решила изменить политику и выделяться. Они решили показать себя будущим Америки и потребовать достойного представительства и финансирования для общины, претендующей на центральное место в американском обществе. Избрание Барака Обамы, которое отражило демографические сдвиги в американском обществе, помогло мусульманам еще больше выпячивают свое происхождение и религию. Часто абсолютно не к месту. Во время гуманитарной катастрофы в Израиле  мусульмане провели очень шумные демонстрации во всех крупных городах США, особенно на либеральном западном побережье. Их речи, полные ненависти к Израилю, преследовали совсем противоположную  цель--они пытались опробовать свою мощь, свою численность, свою общественную силу.
Ну, а значение событий сентября 2001 году я вам не стану объяснять, так как вы сами всё прекрасно понимаете.  Приведу количестваенные данные: численность арабов в США—3,5 миллиона человек. Мусульман—9,5 миллиона человек. Процент вроде бы небольшой, но он имеет тенденцию к увеличеню—и это очень опасно. Именно сейчас, в нынешних разговорах о «критичности момента» есть большая доля правды. Между тем, хотя важные перемены налицо, мало у кого из известных людей хватает смелости называть вещи своими именами. Я же буду говорить открыто: я пригласил президента Украины помочь нам решить проблему арабов, но также и мексиканцев, отчего на совещание приглашён и президент Мексики. Собственно он был бы приглашён в любом случае, как представитель большой с огромным количеством населения  страны.
Президент Украины переглянулся со своим главой администрации и ответил, в лице американского президента, всем остальным.
--Я бы предостерег судить о том, насколько нынешняя администрация США готова к серьезным изменениям в своей политике, но по тону и кадровой точки зрения, с точки зрения позиции новых лидеров американской внешней политики ситуация меняется очень существенно и я готов оказать посильную помощь. Тем более, что и политическая ситуация в мире меняется очень существенно.
Честно говоря мы с президентами США и Канады обсуждали идею, которую хотим предложить президенту Мексики, а если она заинтерисует и остальных, то обсудим её совместно. Канада—страна с населением в 34 242 000 человек. 90% населения сосредоточено вдоль канадо-американской границы. Арабского и вообще мусульманского населения в стране немного и они е доставляют проблем, таких, как в других странах.
Заселёная полоса довольно узкая и территория за её пределами довольно обширна. Я спрашивал мнение своего главы администрации и возможности снижения температуры воздуха в зимний период хоя бы на трети незаселённой территории и части Аляски. Молибга находится среди нас и сам может ответить на вопрос.
--Да,--Молибога наливал воду в стакан и в промежутке между глотками воды отвечал Гриценко.—Конечно, этот вопрос согласован утвердительно. Вы можете получить снижение температуры воздуха в обоих провинциях в зимний период до 25 градусов по Цельсию. В летний период—повысить до 25-28 градусов по Цельсию. Таким образом, вы получаете обширный район для комфортного проживания как минимум для 50-60 миллионов человек. Я помню, что мы обсуждали этот проект в связи с переселением сюда всех арабов Южной Америки и большого числа мексиканцев, для ослабления напряжения в США и Мексике.
--Что вы скажите, господин Перон?
--Неожиданый поворот. Мне нужно хотя бы пару часов, чтобы обсудить вопрос с советниками.
--Хорошо. Мы прервёмся на ленч и вы поговорите со своими помощниками.
Во время ленча президенты молча поглощали пищу. Было видно, что их также заинтересовала канадская идея. Они поглощали пищу, а в головах работал компьютер с калькулятором. Гриценко вёл оживлённый разговор с президентом США, словно между ними всё уже давно было согласовано. Это было не так.
Их обоих беспокоил  назревающий распад в Евросоюзе. Британский премьер-министр, как и ожидалось, обозначил примерную дату выхода королевства из Евросоюза, если организация в ближайшее время не начнёт проведение коренных реформ в области единого рынка и политического устройства. Всенародный референдум по этому вопросу должен состояться не позднее 2020 года. В течение января он несколько раз безуспешно пытался выступить с «прощальной» речью перед лидерами европейских стран, в которой намеревался подвергнуть жёсткой критике нынешнюю политику Евросоюза. В своём телевизионном обращении к британцам он предварительно говорил о несбывшихся надеждах и объективных различиях между странами.
--После падения Бер¬линской стены, я посетил этот город и никогда этого не забуду. Оставленные пограничные пункты. Волнительное предчувствие будущего. Понимание, что великий континент объединяется. Заживление исторических ран, ставшее главной миссией Европейского союза. Однако победив внутренних врагов и растоптав европейских тиранов, континент, столкнулся с внешними вызовами, а именно «растущими экономиками на юге и востоке». В свою очередь, европейская политика «сглаживания экономик» привела к тому, что Европа стремительно теряет конкурентоспособность в новом глобальном мире.
Мы не должны обманываться мыслью, что единый рынок должен быть полностью гармонизирован, что должен быть достигнут некий уровень безграничного поля игры. Все страны разные. Все они принимают разные решения. Мы не должны заниматься всеобщей гармонизацией.
Отвечая на  слова президента Европейского совета о том, что «национальные парламенты-- не лучшее место для отстаивания общеевропейских интересов», английский премьер-министр подчеркнул, что именно парламенты должны остаться важнейшим звеном европейской политики:
Это Бундестаг, перед которым отчитывается канцлер Германии, это греческий парламент, через который премьер-министр продвигает пакеты по сокращению расходов. Это Британский парламент, перед которым отчитываюсь я за переговоры о европейском бюджете. Эти парламенты должны внушать к себе уважение – и даже страх – со стороны национальных лидеров.
Большинство представителей европейских стран осудили подход английского премьер-министра, подчеркнув, что ослабление гармонизации единого рынка и политической системы ослабят единую Европу. Гриценко с президентом США наоборот поддержали его идеи во время своего обсуждения европейских дел. Схожую оценку дал глава  МИД ФРГ.
--Мы должны пересмотреть принцип субсидиарности. Далеко не всё должно решаться Брюсселем и в Брюсселе. Германия хочет, чтобы Великобритания оставалась активным и конструк ивным членом Евросоюза.
Больше всего симпатий позиция английского премьер-министра сыскала в Чехии.
--Мы разделяем мнение Великобритании, – заявил чешский премьер. Европа должна стать более гибкой, открытой и уверенной в глазах собственных граждан.
Ожидалось, что и в Давосе набросится с нападками на своего коллегу из Великобритании. Однако на деле всё вышло с точностью до наоборот: вместо ожесточённого спора у политиков вышел конструктивный диалог. Более того, канцлер Германии фактически пошла навстречу премьер-министру, заявив об «обоснованности озабоченности» английского политика. В первую очередь, канцлер решила подчеркнуть то, что объединяет две страны, особенно выделив экономическую составляющую.
Без экономического успеха в Великобритании или в Германии, по её мнению под вопрос ставится развитие самого Евросоюза. Федеральный канцлер прекрасно видит эту опасность. Именно поэтому в Давосе она назвала в качестве решающего вопроса, объединяющего двух стран, проблему конкурентоспособности. По убеждению главы германского  правительства, успешным является лишь тот Евросоюз, который не только развивается в условиях конкуренции, но и «идёт инновационным путём, тщательно следит за своими расходами и заботится о благосостоянии собственных граждан».
При этом канцлер призвала Лондон к компромиссам по поводу дальнейшего пребывания Великобритании в Евросоюзе.
--Европа означает и то, что необходимо находить справедливые компромиссы,--заявила глава немецкого правительства.—Мы готовы обсуждать британские пожелания в ближайшие месяцы и приложить все усилия к тому, чтобы сообща согласовать среднесрочное финансовое планирование.
И Гриценко и президенту США
 стало понятно, что канцлер Германии не стремится к эскалации с Великобританией. Обе страны нужны друг другу и потому выступив единым фронтом в защиту позиции германского канцлера, они надеялись погасить центробежные силы в Евросоюзе. Без поддержки Великобритании Германия практически попадает в политическую зависимость от Франции, которая ещё толком не определилась, принимает ли она новые экономические и политические вызовы глобализации или нет. Именно поэтому, считают американские и украинские эксперты, канцлер столь терпелива с премьер-министром и старательно пытается перевести в конструктивное русло британскую критику Евросоюза. Ведь без британской политической, военной и финансовой мощи сильный Евросоюз вряд ли может состояться.
Ещё одним важнейшим вопросом, которые президенты СШПА и Украины обсудили самосточтельно—был  запущенный процесс по выходу автономной провинции Каталония из Испании. 85 депутатов каталонского парламента проголосовали за принятие «Декларации независимости и права на самоопределение народа Каталонии».
«В соответствии с демократически выраженной волей большинства каталонского народа парламент Каталонии принял решение начать реализацию этого права таким образом, чтобы граждане Каталонии могли сами решить своё политическое будущее». Согласно документу, референдум о независимости автономной провинции, в которой проживает около 7,5 миллионов  человек, должен состояться не позднее 2025 года.
 В декларации подчёркивается, что суверенитет Каталонии имеет глубокие исторические традиции, а парламентаризм берёт начало в средних веках. Нынешняя политика центральных властей Испании в отношении автономной провинции, по мнению депутатов, носит регрессивный характер, что негативно влияет на социально-экономическое, а также культурное развитие Каталонии. Социологические опросы показывают, что не менее 70% каталонцев выскажутся за независимость провинции. Однако, согласно решению Конституционного суда, принятому в 2008 году, этот референдум должен будет пройти на территории всей страны, большинство жителей которой выступают за сохранение территориальной целостности Испании.
В данный момент в стенах европейских организаций в Брюсселе идут жаркие дебаты о будущем независимой Каталонии в Европейском союзе. Мнения, как обычно разделились. Президент Европейской комиссии считает, что Барселоне придётся с самого начала проходить многолетнюю процедуру по вступлению в Евросоюз. Другого мнения придерживается ряд депутатов Европейского парламента, обвинивших президента в излишнем бюрократизме.
«Европа должна быть готова к независимости Каталонии,--отмечается в совместном заявлении депутатов. --Европейская комиссия не может вести себя так, будто этого никогда не произойдёт, она не может игнорировать демократическую волю каталонцев».
Такое решение решили поддержать и два президента на своём совещании. Позже была подписана совместная декларация и договор, который должен был пройти процедуру утверждения парламентами двух стран. Конечно, не пару часов, а полноценные шесть часов потребовалось президенту Мексики, чтобы принять решение. Он вышел в холл, сел в кресло и утвердительно кивнул головой.
--Предлагаю обсудить детали.
--Тогда слово господину Молибога,--предложил президент США.
--Первый вопрос к вам, господин президент США. Сколько мексикцев вы хотели бы переселить в Канаду и не против ли господин президент Джонсон?
--Я  хотел бы переселить только то количество, которое получило гражданство при Бараке Обаме, то есть—два миллиона человек.
--Понятно. Ваше слово, господин Джонсон?
--Я согласен. Мексиканцы работящие люди и будут полезными членами нашего общества.
--Господин президент Перон! А сколько ваших жителей вы хотели бы переселить?
--35 миллионов.
--А все ли дадут согласие?
--Насколько я понимаю, согласие не нужно?
--Вы всё правильно понимаете, но если получите согласие, то это будет более справедливо. Господин Джонсон, вы согласны принять такое количество мексиканцев?
--Да хоть 45 миллионов. Я уже говорил, что мне нравятся мексиканцы—они работящие и весёлые.
--Вот и хорошо. Остановимся на этой цифре. Мексика--самая крупная испаноязычная страна мира. В 2015 году численность населения Мексики по данным ООН составляла 115 миллионов человек. Более половины населения (56%) концентрировалось в центральном регионе, который занимает менее 1/7 всей территории. Этот регион всегда был политическим, экономическим и культурным ядром Мексики. Остальное население распределялось   по четырем регионам. Теперь население составит 70 миллионов человек и это будет благоприятно для экономики и снизит политическую активность мексиканцев в сторону США. Если больше вопросов нет, то будем считать решённой проблему трёхсторонних отношений положительно.
--Продолжит саммит президент Бразилии господин де Нуньес.—Распорядился президент США.—Я помню, что он хотел рассказать какую-то историю, связанную с арабами. Конечно, проделки арабов в Южной Америке, по злодеянию не могут сравниться с 11 сентября 2001 года, но злодеяние—есть злодеяние и нет такой шкалы, чтобы определять тяжесть того или другого по отнешению друг к тдругу. Прошу Вас, господин президент.
--Место действия:  270-тысячный город Санта-Мария на юге Бразилии. Здесь находится один из крупнейших университетов страны. В ночь на воскресенье в популярном местном клубе праздновали поступление первокурсники. «Зажигали», как выражается молодёжь и  получилось—как в прямом смысле. Около половины третьего ночи музыкальная группа решила порадовать зрителей пиротехническим шоу. Похоже, что какой-то элемент фейерверка воспламенил декоративную отделку потолка и звукоизоляционный материал на задней стенке сцены. Попытка музыкантов потушить набирающий силу огонь успеха не принесла: огнетушитель не сработал. Посетители бросились к выходам, но некоторые двери, в том числе и основной выход, были закрыты. Оказавшись в ловушке и надышавшись ядовитым дымом, люди теряли сознание и падали под ноги бегущим в панике посетителям.
Охрана клуба не сразу разобралась в ситуации. Поскольку в Бразилии принято платить за выпитое в баре лишь при выходе, служба безопасности поначалу сдерживала толпу, приняв желание людей спастись за попытку сбежать, не заплатив. Некоторым из посетителей и охранников это стоило жизни. Чтобы добраться до очага огня и до нуждающихся в их помощи людей, пожарным пришлось пробивать снаружи огромные дыры в стенах клуба. Останки погибших собирали несколько часов, морги быстро оказались переполненными, так что размещали тела в спортзалах. Трагический итог шокировал даже повидавших всякое бойцов.
Сначала власти сообщили о 245 жертвах, но после уточнения данных официальное число погибших составило 233--в основном это студенты. Я вынужден был прервать свой визит в Чили и вернуться на родину. В стране был объявлен трёхдневный траур, но в студенческом городе он  продлился 30 дней. Расследование показало, что был совершён теракт. След вывел на общину арабов-мусульман. У нас проживает около 10 миллионов арабов, из них—3 миллиона христиане. Они селятся отдельно от мусульман и не поддерживают никаких контактов с ними. Вообще теория появления арабов в Южной Америке довольно интересна и спорна. Это во мне заговорил историк. При слове «араб» большинство людей представит себе бескрайние пески горячих пустынь или одинокого всадника-бедуина на верблюде. Тем не менее, арабы были превосходными мореходами и уже в глубокой древности блестяще освоили воды Персидского залива, Красного моря и прилегающую к ним часть Индийского океана. Уже в середине седьмого века арабские мореплаватели достигали берегов Китая и в 651-ом году основали там первое посольство. Арабы строили быстрые и крепкие суда, которые в то же время были очень вместительны. Примером этого служит факт того, что однажды арабскими купцами в качестве подарка китайскому императору был привезен африканский слон. К десятому веку арабы основали множество портов у берегов Индии, Индонезии, Цейлона и Китая, куда привозили для продажи благовония, слоновую кость, ткани, медь и африканских рабов. В то время арабские мореплаватели были одними из лучших в мире. Именно они сделали несколько великих географических открытий и существенно раздвинули географические горизонты человеческого представления о мире.
Первое письменное свидетельство об арабских мореплавателях встречается в Коране, где они описываются как мастера высокого класса. Тем не менее, развитию арабского мореходства существенно способствовала война на суше против Византии. В 632-ом году после смерти пророка Мухаммеда армии мусульман покинули пределы Аравийского полуострова и двинулись в сторону Сирии и Северной Африки. Именно здесь и началось противоборство византийцев и арабов. Арабы с помощью своей легкой конницы быстро продвигались к Гибралтарскому проливу, свергая своего противника на своем пути. Но флот византийцев десантом высаживался в тылу бедуинов и сражения разгорались с новой силой. Именно по этой причине арабы были вынуждены изучать морское дело, одновременно соперничая при этом с лучшей флотилией того времени. После нескольких поражения на море, корабли бедуинов в 653-ем году наголову разгромили возле Александрии до этого времени не знавший поражения флот византийцев. Впоследствии арабы завоевали весь Пиренейский полуостров, основав там множество крупных портов--Аликанте, Малага, Гадис и другие. При этом выходцы из Аравийского полуострова использовали опыт мореплавателей из Карфагена, Греции, Древнего Рима и Византии.
 Казалось бы, вскоре отчаянные арабские мореходы должны были бы организовать новые экспедиции на запад, к Атлантическому океану. И действительно, такие экспедиции были организованы, но, тем не менее, они были крайне малочисленны. Позже ученые смогли обнаружить три текста средневековых арабских авторов, которые подтверждали факт продвижения потомком Мухаммеда на запад от Пиренейского полуострова. Несколько богатых арабов объединились, чтобы организовать экспедицию, целью которой было исследование Атлантического океана и определение его границ. Было построено большое торговое судно, на котором поместили большое количество воды и провианта, которого должно было хватить на многомесячное плавание. Когда все было готово, из Лиссабона при первом попутном восточном ветре смельчаки вышли в море. Уже через одиннадцать дней корабль арабских мореплавателей подошел к «зловонному морю», воды которого скрывали большое количество трудноразличимых рифов. Чтобы избежать катастрофы, арабы изменили свой курс и затем на протяжении двенадцати дней двигались в южном направлении, пока их корабль не оказался возле острова, на котором в большом количестве паслись овцы. Именно по этой причине эта земля и была названа бедуинами как «Овечий остров», на котором они обнаружили бьющий из-под земли источник и смогли пополнить запасы своей воды. Поймав несколько овец и зарезав их, путешественники обнаружили, что их мясо настолько горькое, что его нельзя употреблять в пищу.
Взяв себе шкуры убитых животных, арабские мореплаватели продолжили свое путешествие и еще двенадцать дней плыли на юг, пока не увидели на горизонте остров, который был заселен людьми. Когда путешественники приблизились к острову, их окружило множество лодок, после чего арабских мореплавателей взяли в плен и привели в город, который был расположен недалеко от берега. Арабы обратили внимание, что мужчины, которые заселяли этот остров, носили длинные волосы и были безбородыми, а женщины отличались фантастической красотой. При этом у всех людей кожа была красного цвета.
После этого арабы провели на этом острове еще несколько дней, а когда поднялся западный ветер, им завязали глаза и отвели на корабль. После нескольких дней плавания путешественников со связанными руками высадили на каком-то берегу. Вечером  арабские путешественники услышали голоса людей и стали звать на помощь. Вскоре к ним к ним подошло несколько человек, которые оказались берберами. Они развязали мореходов и, узнав откуда они родом, сказали, что до их земель еще два месяца пути. Больше ни один арабский моряк не отважился плавать по водам Атлантического океана из-за возможных опасностей, которые подстерегали путешественников в долгой дороге. В погоне за сенсацией некоторое довольно известные ученые, объявили этот поход как открытие южноамериканского континента. Ученые описали «смрадное море водорослей» как Саргассово море, а земли, до которых добрались путешественники--за Центральную и Южную Америку. Тем не менее, другая группа ученых практически сразу же доказала, что теория открытия южноамериканского континента арабскими мореплавателями беспочвенна. Краснокожие люди, которые были восприняты как индейцы, на самом деле также проживают в некоторых районах современной Эфиопии, а также ближайших от нее районах.  Ученые предполагают, что моряки с Аравийского полуострова достигли берегов Канарских островов, где в то время проживали племена гуанчи, имеющих светлую кожу. Невозможно также представить себе факт того, что в отдаленных землях мореплаватели смогли встретить переводчика, который говорил по-арабски. К тому же факт того, что путешественники встретили берберов, которые знали дорогу только до берегов Португалии, говорит о том, что арабская экспедиция прошла крайне ничтожную дистанцию. Смрадное море на самом деле не являлось частью огромного Саргассового моря, а всего лишь скоплением водорослей, которые очень часто встречаются недалеко от Гибралтарского пролива. Все эти факты говорят о том, что попытка арабами открыть Америку абсолютно не на чем не основывается. Но как бы там  не было, но сейчас в Южной Америке проживают 90 миллионов арабов, из них треть—христиане.
--Интересный экскурс в историю, но давайте ближе к делу.
--Так вот. Вернёмся к нашему расследованию. Почему вышли на арабов-мусульман?  Это далеко не первой в Латинской Америке подобная трагедия: переполненный сверх нормы зал, рискованное применение пиротехники в закрытом помещении и недостаточное число свободных аварийных выходов. Основных причин смерти людей тоже три: отравление продуктами горения, полученные в давке тяжёлые травмы, сильные ожоги. Всё это давно известно на многочисленных печальных примерах ночных клубов и дискотек всего мира. Однако вполне информированные владельцы развлекательных заведений и организаторы шоу не делают из чужих трагедий надлежащих выводов и с постоянством, достойным лучшего применения, раз за разом поочерёдно наступают на одни и те же грабли.
Ответ на вопрос «почему?--прост: деньги. Если в зал, рассчитанный на тысячу человек, впустили две тысячи, это выручка в двойном размере на одних только билетах. Плюс пропорционально возрастающий доход бара. Чем меньше выходов из помещения, тем их легче контролировать охранникам. Может, именно поэтому даже имеющиеся аварийные выходы часто оказываются заблокированными и превращаются в западню для гибнущих людей? Настоящая противопожарная безопасность стоит денег, а доходность ночных клубов позволяет без труда прикармливать мелких чиновников, отвечающих за соответствующие сертификаты и разрешения. Именно поэтому в оформлении клубных помещений по-прежнему применяются дешёвые горючие материалы, которых там не должно быть в принципе.
Но в данном случае были обнаружены остатки пластита. Путём долгих выяснений следователи вышли на продавцов взрывчатки и они указали на арабов-мусульман. Были произведеным аресты, но как вы понимаете арестована была лишь малая часть террористов. Поэтому у нас и возник интерес к вашему проекту.
--И чего вы хотите?—задал вопрос Молибога.
Президент Бразилии с удивленем прсмотрел на него.
--А разве не для решеня этого вопроса собрались мы здесь?
--Всё верно,--поспешил загладить ошибку Молибога Гриценко.—Всё верно, мой глава администрации видимо обдумывал какой-то вопрос и не сразу вошёл в тему.
--Прошу меня простить. Я действительно думал о Аргентине.
--Почему об Аргентине?
--Объясню позже. Господин президент Украины! Вам принимать решение.
--Вот после всех выступленй мы его и примем.
--Если вы заговорили о Аргентине, то я хотела бы пригласить вас в исторический экскурс.—Вступила в разговор единственная женщина-президент на этом совещании. Это была легендарная женщина, Луиза Карахан, испытавшая за свою жизнь и тюрьму, и плен, и измены друзей. Но жизнь не сломала её и она назло всем недругам стала президентом страны в неспокойное время экономического кризиза и политической нестабильности.
--Слушаем Вас,--ещё раз с уважением произнёс президент США.—Дорогая Луиза, вы ведь всегда нкого и ничего не боялись. Так почему Вы медлите?
--Я не медлю, а собираюсь с мыслями. Вы помните теракт 2005 года, унесший  85 жизней и искалечившие более трёх сотен человек? Помните. И  все эти годы преступники спокойно разгуливают на свободе, приравнивая себя к божественным мстителям-героям. Двумя годами ранее те же убийцы подорвали начинённый взрывчаткой грузовик у ворот израильского посольства в Буэнос-Айресе, тогда погибли 29 человек. По горячим следам преступления не были раскрыты, в том смысле, что виновные не понесли наказание.
 Что касается организаторов и исполнителей терактов--здесь у аргентинских следователей сомнений не было, поскольку террористы даже не скрывали своё лицо. Ответственность за взрыв на территории посольства Израиля в 2003 году взяла на себя ливанская «Хизбалла», а поскольку эта террористическая организация является иранской марионеткой, Аргентина  должна была предъявить обвинения Ирану. И предъявила,------через 14 лет.
В 2017 году государственный прокурор Аргентины выдал восемь ордеров на аресты террористов, причастных к взрывам еврейских объектов в Буэнос-Айресе. По версии следствия, к атаке на еврейский центр причастны несколько иранских гражда. В  частности, один из них, занимает сегодня пост министра обороны Ирана. Преследование военных командиров, внесённых в «чёрный список» международных преступников, вынудило Иран согласиться провести с Аргентиной переговоры, чтобы хотя бы создать видимость участия в поимке виновных. Однако при этом иранские власти пытались отстраниться от трагических событий тех лет, заняв жёсткую позицию--«моя хата с краю».
 Глава разведки Аргентины выяснил,  рассказал о поступившей на тот момент информации, что именно Иран дал указание осуществить теракт и в 2003 и 2005 годах. Еврейские объекты за рубежом всегда наиболее уязвимы в этом отношении, но Аргентина, по его словам, была выбрана «в отместку за отказ сотрудничать с Ираном в разработке ядерной программы».
Стоит отметить, что переговоры как таковые не велись, и вот только сейчас наше правительство решилось на крутые меры. Причиной тому стало заявление мусульманских общин, что Аргентина согласилась  начать переговорный процесс. Некоторые местные доброходы даже сообщили, что якобы Аргентина предложил Ирану «взятку». Это оказалось ложью, но тем не менее сам по себе даже слух о сближения с преступным режимом вызвал волну недовольства в Израиле, а также со стороны еврейских общин во всём мире.
Западные и израильские источники высказали опасения, что Аргентина, возможно, вообще заинтересована закрыть этот вопрос. После такой бурной реакции аргентинские власти заверили, что не откажутся от продолжения расследования. Чем же отличается «истина» от жуткой правды совершённого много лет назад теракта? Какие аргументы в свою защиту может привести виновник гибели сотен людей? Израильские дипломаты убеждены, что иранская сторона пытается поймать Аргентину в ловушку. Как известно, Израиль не признаёт подписание любого соглашения, заключённого в ущерб интересам жертв теракта.
--Мы ошеломлены этой новостью, и мы хотим получить от правительства Аргентины полную картину того, о чём они договорились, потому что всё это напрямую касается Израиля,--заявили в МИД Израиля.
Желание найти и наказать виновных только приветствуется и с нашей стороны, но почему-то этого не сделали до сих пор? Израильтяне неоднократно обращались к нам с требованием выслать из страны иранцев и арабов террристов, не говоря уже о выплате компенсации семьям погибших. Стоит ли надеяться, что «третейские судьи» смогут установить истину? Нет. И потому мы здесь и будем ждать вашего решения.
--Ваша позиция понятна, госпожа президент.  Послушаем президента Колумбии, господина Колихана Мигеля.
--Наша арабская община не велика, но очень агресивна. Чтобы понять суть моей просьбы, я хотел бы пригласиь вас в бар, который расположен неподалёку. Все согласны?
--Конечно. Нам пора немного развеятся. А что там будет.
--Криминальная и культурная программа.
Все в сопровожднии охраны вышли из ранчо и направились в небольшое кафе. Президент Колумбии, когда все расселись по местам, попросил пересесть на переднее кресло Молибога.
--Дело в том, что очевидцем того, что вы кслышите, был именно этот господин. Я тогда не знал, что он представляет президента Украины и разрешил ему взять в напарники одного из моих помощников и отправиться на поиски рабовладельческого рынка, который как он сказал откроется у нас в однм из районов. Я разрешил и вот теперь я предлагаю послушать его, тем более, что на этом он не успокоился и продолжил расследование в арабском следе в преступлениях в стране. Итак....
--Я перейду сразу к делу,--без всякой ложной скромности начал Молибога. Он даже не удосужился сказать когда это было: до того, как он согласился стать главой моей админстрации или после.
--Мы очутились в маленьком помещении с голыми стенами, освещалось оно прямоугольником неба высоко нд головой. Напротив были другие двери, через которые откуда-то из глубины доносились голоса. Открывший нам громила захлопнул вторую дверь, прислонился к ей спиной и свирепо воззрился на нас, оскалив зубы. Мой напарник сразу же стал уговаривать его льстивым голосом. Громила в ответ махал головой, повторяя: нет, нет, нет.
Он высился перед нами как башня. Я стоял так близко к нему, что меня обдавало горячим воздухом, вырывавшемся из его ноздрей с таким звуком, с каким ветер свищет в расщелинах между скалами на морском берегу. Грудь шириной с мои плечи с каждым вздохом вздымалась над огромным животом и вновь опадала.
Он поднял обе ладони, давая моему напарнику знак прекратить его вкрдчивую песнь.
--Он говорит, что нам туда нельзя,--объяснил напарник.--Ну что ж,--сказал он и взялся за ручку позади гиганта.—По крайней мере мы не можем упрекнуть себя в том, что не пытались пройти.
--Нет, нет. Мы должны договорится с ним.
Громила заложил руки на груди, при этом швы его рубашки затрещали.
--Не думаю, что это продуктивная идея,--сказал напарник.
--Очень продуктивная, ответил я.—Скажи ему, что я выучил колумбийский язык и он может поговорить со мной.
--Но ты знаешь не больше 20 слов по-колумбийски.
--Этого вполне хватит. Надо только начать. Скажу ему, как меня зовут.
--Как тебя зовут?
--Да.Скажу ему. Меня зовут.......—пробормотал я неуверенно.
--Боже!—закричал громила выпучив глаза.—Боже Всемогущий!.
--Я живу в Колумбии, но родом из Европы.
--Какой умный человек!—воскликнул он, впервые улыбнувшись. Громила схватил меня дружески за плечи, едва не раздавив их. Я тут же выдал ему всё что знал по-колумбийски.
Гриценко знал, что Молибога практически говорит на всех языках мира, но промолчал и правильно сделал.
--Теперь достаточно,--продолжил он рассказ, ухмыляясь во весь рот. Стражник разразился длинной речью.
--Он говорит, что он полицейский и его зовут Махмуд.—Объяснил Молибога напарнику, хотя тот прекрасно понимал родной язык.
--Он коп?
--Да. Он полицейский коп. Значит этот рынок находиться в ведении полиции.
--Нет-нет. Это для него побочная работа. Он говорит, что ты должен пообедать с его семьёй. Это будет стоить всего 50 долларов.
--Что будет стоить 50 долларов?
--Это плата за вход. Заплати ему.
--Конечно.
Я достал из кармана деньги и отсчитал 50 долларов. Протянул их громиле. Полицейские отличаются удивительной ловкостью в обрашении с денежными знаками и с таким мастерством хватают их и прячут, что даже самые опытные мошенники, специализирующиеся на игре в три рюмки, завидуют им. Громила обеими руками пожал мою протянутую руку, смахнул с груди воображаемые крошки, якобы скопившиеся после еды и с хорошо отработанным невинным видом почесал нос. Деньги при этом исчезли. Он открыл дверь и жестом пригласил нас в узкий коридор.
Пройдя с десяток шагов мы оказались в каком-то дворике. Здесь были люди, без сомнения арабы, сидевшие на грубых деревянных скамьях. Мальчик разносил им чай в высоких стаканах. Несколько мужчин посмотрели на нас, затем возобновили прерванный разговор. Все смотрели на группу детей, сидевших на длиной скамье под навесом. Помещение скудно освещалось двумя маленькими лампочками
Мы пристроились в свободном уголке, взяли предложеный нам чай и цедили его в молчании. Затем мой напарник стал рассказывать мне о месте, которое называл человеческим рынком. Дети, сидевшие под навесом, были рабами. Они прибыли сюда из разных штатов, спасаясь от различных природных катаклизмов. Дети бедствий, найденные и купленые специльными агентами у различных ведомств, которые давали приют таким сиротам, добирались сюда почти четверо суток без сопровождения взрослых.
Мужчины во дворике были покупателями. Хотя, казалось, что они не проявляют никакого интереса, на самом деле идёт оживлённая торговля и споры и затем заключаются сделки. Дети были маленькие и худые. Все они не спускали глаз с откормленых и разодетых мужчин, следя за их выражением лица и за каждым красноречивым жестом из рук в перстях. Как я мог находится в этом месте и не остановить торговлю? Ответов было несколько. Я был иностранцем в этой стране, это была чужая земля, со своей культурой. Кроме всего прочего были и другие причины. Надо было больше узнать и понимать, что говорят эти люди.
Прозвучали чьи-то хлопки и маленькая девочка поднялась со скамьи и стала исполнять танец. Она качалась и выпячивала несуществующую грудь и покупатели глядели на неё с интересом. Напарник рассказал мне, что если бы детей не привезли на рынок, они умерли бы. Голодающие родители продавали их вербовщикам, чтобы хоть кто-то остался жив. Это были также дети пострадавшие от катастроф, от засухи, от землетрясений, от наводнений. Мальчикам было суждено стать погонщиками верблюдов где-то в Аравии. Некоторые будут искалечены во время верблюжих бегов, устраеваемых на потеху богатым шейхам. Некоторые умрут. Когда мальчики вырастут их бросят на произвол судьбы, девочки будут работать служанками в богатых домах или занимались сексуальым обслуживанием.
Есть истина, которая глубже жизненного опыта. Её невозможно увидеть глазами или как-то почувствовать. Это истина такого порядка, где рассудок оказывается бессильным, где реальность не поддаётся восприятию. Мы беззащитны перед её лицом, а познание её достигается порой столь высокой ценой, какую ни одно сердце не захочет платить по доброй воле. Она не всегда пробуждает в нас любовь к миру. И единственный способ познания этой истины—передача от сердца к сердцу.  Мой напарник сообщил мне, что на одного ребёнка, попавшего на рынок, приходится сотни тех, кто умирал и голодал в страшных мучениях. Голод, рабство, смерть. Имено эту истину передал мне мой напарник, а я передаю её вам. И, скажите, разве это не преступление, торговать живыми людьми в двадцать первом веке?
Президенты были до такой степени взволнованны, что молча переваривали эту страшную информацию. Наконец, президент Аргентины напомнила, что колумбийский президент обещал рассказать или передать через очевидца ещё несколько  подобного рода ипреступлений.
--Да, вы правы. Тот же человек расскажет вам о посещении концерта певцов, которые очень популярны в нашей стране.
--Да, я продолжу,--снова начал рассказ Молибога.--На сцену вышли три певца и расселись перед музыкантами. В зале воцарилась тишина, певцы затянули песню на три голоса, которые оказались настолько мощными, что пробирали слушателя до дрожи. Их пение было выразительным, сладостным и страстным. Они не просто пели, но плакали и рыдали, из их закрытых глаз капали на грудь слёзы. Слушая их испытываешь восторг и одновремённо некоторую неловкость, как будто они раскрывали передо мной свои интимнейшие чувства, свою любовь и печаль.
Исполнив  три песни, певцы скрылись за занавесом. Во время из выступления публика сидела молча, не шевелясь, но стоило им уйти, все разом заговорили, словно желая сбросить колдовские чары.
--Вам понравилось их пение?—спросил меня руководитель местной преступной организации Абдул-Керим..
--Да. Это просто удивительно. Я никогда не слышал ничего подобного. В их пении столько печали и вместе с тем столько силы. На каком языке они пели? На колумбийском?
--Да. Вы знаете колумбийский?
--Немного. .
--Народные певцы всегда поют на родном языке, а эти певцы—лучшие народные исполнители во всей Колумбии.
--Это любовные песни?
Улыбнувшись, он наклонлся ко мне и коснулся моей руки. Я не знал, люди арабской общины, прикасаясь к собеседнику, слегка сжимая или стискавая его руку, делают это для большей выразительности.
--Да. Их можно назвать любовными, но это самые лучшие и самые истинные из любовных песен, потому что в них выражается любовь к Аллаху.
Я молча кивнул Абдул-Кериму и  спросил.
--Вы мусульманин?
--В определёном смысле, да.
--Из-за своей профессии?
--А что вы знаете о моей профессии?
--Простите, ничего. Просто спросил, раз  вы, являясь арабом, в определённом смысле не мусульманин. А в Аллаха вы верите?
-- Нет, я не верю в Аллаха.
--Во Всевышнего нельзя верить или не верить. Его можно только познать.
--Ну тут уж я точно могу сказать, что не познал Его. И мне кажется, говоря откровенно, в Него невозможно поверить—по крайней мере в большую часть того, что о Нём рассказывают.
--Да разумеется, Всевышний невозможен. И это первое доказательство того, что он существует.
--Вы хотите сказать, что нечто должно существоать потому что оно невозможно?—спросил он пустившись на своей утлой лодочке в плавание по неисследованным водам вслед за моей мыслью.
--Совершенно верно.
--Но тогда получается, что не существует то, что возможно?
--Именно!—расплылся я в улыбке.—Я восхищён тем, что вы это понимаете.
--Знаете,--улыбнулся он в ответ,--я произнёс эту фразу, но это не значит, что я её понимаю.
--Я объясню. Ничто не существует таким, каким мы это видим. Ничто из того, что мы видим, не является таким, каким представляется нам. Наши глаза обманщики. Всё, что кажется им реальным, просто часть иллюзии. Нам кажется, что мы видим реальные вещи, но их нет. Ни вас, ни меня, ни этой коматы. Ничего.
--И всё же я не понимаю. Почему возможные вещи не могут существовать.
--Я скажу по-другому. Силы, создающие всё материальное, что, как нам кажется, существует вокруг нас, нельзя измерить, взвесить или даже отнести к тому или иному моменту известного нам времени. Одна из форм, в которых проявляются эти силы—фотоны света. Для них мельчайшая частица вещества—целая вселеная свободного пространства, а весь наш мир—только пылинка. То, что мы называем Вселенная—это лишь наша идея, к тому же не слишком удачная. Ничто в ней не реально. Теперь вы понимаете?
--Не совсем. Если всё, что представляется нам известным, на самом деле неправильно и нереально, то как мы можем знать, что нам делать, как нам жить, как не сойти с ума?
--Мы обманываем себя. Нормальный человек просто лучше умеет обманывать, чем сумасшедший.
--И поэтому мы не сходим с ума?
--Да. Сколько вам лет?
--Пятьдесят.
--Я так и знал. Тот момент, когда я мог стать отцом, был ровно пятьдесят лет назад. Но если я скажу, что вы мой сын, а я ваш отец, вы скажите, что это невозможно. Вы не увидите той правды, которую вижу я. Вы предпочтёте поверить удобной лжи, говорящей что мы незнакомы. Но судьба—вы знаете, что  такое судьба? Судьба может сделать с нами всё, что угодно, кроме двух вещей. Она не может управлять нашей свободной волей и не может лгать. Люди лгут чаще себе, чем другим, а другим лгут чаще, чем говорят правду. Но судьба не лжёт. Вы понимаете меня?
--Это я понимаю, но разум не хочет соглашаться. Прошу меня простить, но я не могу согласиться, что можно сделать вещи реальными, просто поверив в них.
--Я такого не говорил,--возразил я терпеливо.—Я сказал, что реальность, какой она предстаёт перед вами и перед большинством людей, всего лишь иллюзия. За тем, что видят ваши глаза, есть другая реальность и её надо почувствоватть сердцем. Иного пути нет.
--То, как вы смотрите на вещи, сбивает с толку. Это какое-то хаотичное восприятие. А вы  сами не находите его хаотичным?
--Не легко смотреть на мир под правильным углом зрения. Но есть вещи, которые мы можем познать, в которых мы можем быть уверенными. И сделать это не так уж и трудно.. Позвольте мне продемонстрировать вам  это. Для того,нать истину, достаточно закрыть глаза.
--Всего-навсего?—рассмеялся он.
--Да. Всё, что нужно сделать—закрыть глаза. Мы можем познать Всевышнего и печаль. Мы можем познать мечты и любовь. Но всё это нереально—в том смысле, какой мы придаём вещам, которые существуют в мире и кажутся нам реальными. Это нельзя взвесить, измерить или разложить на элементарные частицы. И потому это возможно.
Второе отделение концерта состояло всего из одной песни, но длилась она полчаса. Звучала песня очень величественно, в её основе лежала простая мелодия, которую исполнители украшали импровизациями. Лица певцов были бесстрастны, они сидели закрыв глаза и не шевелились. Публика, сбросив оцепенение, вновь начала болтать.
Махмуд сказал мне, что он подумал над словами Кадерхана и признаёт меня своим братом.
--В таком случае перестань называть меня мистер, ухо режет.
--Хорошее английское выражение! Совсем отрезает?—усмехнулся он.--И мы навсегда запомним ночь когда мы были на концерте Слепых певцов, потому что в эту ночь мы побратались.
--Ты сказал Слепых певцов?
--Да. Ты не знал. Это знаменитые певцы из Колумбии. Их очеь любят в Южной Америке.
--Они из школы слепых?
--Нет. Раньше они были не слепыми и могли видеть, как мы. Но однажды в маленькой деревушке было произведено ослепление и они перестали видеть.
--Что значит «было произведено ослепление»?
--В горах около деревни прятались бандиты, повстанцы, торговцы наркотиками и наши люди. Крестьянам приходилось давать им еду и оказывать разную помощь. У них не было выбора. А потом в деревню пришли солдаты и полицейские и ослепили двадцать человек в назидание другим деревням. Певцы не были даже из этой деревни. Такое случается. Им не повезло—ослепили вместе с другими.
Я слушал его расказ и не знал, что сказать, как отреагировать. Певцы опять вернулись на сцену, а когда закончили пение, Кадерхан наклонился ко мне.
--Чаще всего истину можно найти в музыке, а не в философских трактатах.—Сказал я ему.
--Но что такое истина?—спросил он.
Меня это не интересовал, просто хотелось продолжать разговор.
--Вы заговорили, как Христос у Пилата,--ответил я.
--Я не знаю, о чём говорили Христос и Пилат. Я просто спросил, что такое истина.
--Истина в том, что нет плохих и хороших людей. Добро и зло  не в людях, а в их поступках. Люди остаются просто людьми, а с добром или злом их связывает то, что они делают—или отказываются делать. Истина в том, что в одном мгновении настоящей любви, в сердце любого человека—благородного и пропащего—заключена вся жизнь, весь её смысл, содержание и назначение. Истина в том, что каждый из вас, каждая частица во Вселенной—движется к Всевышнему.
Гриценко подивился, как точно передаёт слова Всевышнего его помощник. Он их помнил и тут же сказал сам себе: для этого достатчно закрыть глаза.
А Молибога продолжал. Кадерхан привёл меня в дом, одного из арабов. Это была великолепная комната, оформленная со строгим вкусом. Помимо мраморного столика и подушек в ней ничего не было. Единственным украшением служило висевшее в раме изобржение Каабы в Мекке. Камень был написан чёрной краской на фоне фольги. Мужчины чувствовали себя здесь вполне комфорно, так как представляли всю силу и могущество местной криминальной империи.
--Обычно мы выбираем для наших дискуссий какую-то определённую тему,--обратился к гостю Абдул  на отличном английском языке,--но сначала нам хотелось бы послушать ваше мнение вот об этом.
Он протянул листовку с набранным жирным шрифтом.
        «Люди, слушайте своего короля. Ваша мечта осуществилась, и я пршёл, Король вашей мечты, Король крови. Ваш час настал, дети мои, и цепи вашего страдания будут сброшены. Я пришёл. Я—закон. Моя первая заповедь—откройте глаза. Я хочу чтобы вы увидели, как вы голодаете, в то время, как они выбрасывают недоеденную пищу. Я хочу, чтобы вы увидели, в каком тряпье вы ходите, в то время как они кутаются в шелка. Я хочу, чтобы вы увидели, что живёте в сточной канаве, в то время как они—во дворцах из мрамора и золота. Моя вторая заповедь—убейте их всех. Будьте при этом неукротимы и беспощадны. Сделайте это во имя моё. Я—закон».
Остальное было в том же духе.
--Ну, какое у вас сложилось мнение? Это вас ни к чему не обязывает.
--Ну, первое что приходит в голову: этот король или тот, кто составлял прокламацию—возможно, христианн.
--Христианин? Но христиане вроде бы должны любить друг друг, а не выпускать из них кишки!
--Дай ему договорить,--улыбаясь попросил Кардехан.—Продолжайте, пожалуйста. Что заставляет вас думать, что он христианин?
--Я не сказал, что считаю его христианином, но тот, кто писал это, использует христианскую фразеологию. «Я пришёл», «Сделайте это во имя моё», «Я—истина, Я Путь, я Свет». Всё это можно найти в Библии.
--Но так могут говорить и иудеи!
--Нет. «Блаженны убийцы, ибо они крадут жизнь ради меня»--это пересказ Нагорной проповеди Христа и иудеи не могут использовать такие выражения. В этой прокламации всё извращено. Такое ощущение, что тот, кто её писал, надёргал кусков из Библии и перевернул с ног на голову.
--Как это с ног на голову? Объясните пожалуйста.
--Я хочу сказать, что это не согласуется с идеями, высказанными в Библии. Язык библейский, а смысл—противоположный.
--А теперь,--сказал Кардехан,--вы наш гость и должны предложить тему для дискуссии. Мы выбираем какую-нибудь религиозную тему, но это не обязательно. Ну, например, жизнь и смерть, любовь и ненависть, преданность и предательство.
--То есть любую тему. (Мне стало очень интересно, в настоящем времени сказал Молибога. Люди, совершающие преступления ещё и дискуссируют философски, чтобюы оправдать преступления). Раньше мы обсуждали тему патриотизма—обязательства человека перед Всевышним и перед своей Родиной. Но всё-таки я хотел бы поговорить по поводу одной строки в декламации: наше страдание—наша религия. Отчего люди страдают? Почему плохие страдают гораздо меньше хороших?
--Это хорошая тема. Маджид, прошу тебя высказаться первым.
--Значит, страдание,--он прочистил горло, улыбнулся и почесал большим пальцем в голове.—Я думаю, что страдание—дело нашего выбора. Человек с сильной волей настолько владеет своими чувствами, что почти невозможно заставить его страдать. Так что на мой взгляд, страдание—это слабость.
--Интересная точка зрения,--откликнулся Кодерхан,--но позволь узнать, откуда человек берёт силу?
--Откуда берёт силу? Ну, думаю, это всем понятно. Или ты не согласен?
--Да нет, в общем согласен, но скажи мне, разве сила наша не рождается отчасти в страдании. Трудности и страдания закаляют нас. Я думаю, что человек, который не страдал, не так силён, как тот, что страдал.
--Возможно, в этом что-то есть, но всё равно я считаю, что страдание—вопрос силы и слабости.
--Я не во всём согласен с Маджидом,--вступил в разговор Абдул,--но мне кажется, что человек может действительно обладать силой, позволяющей ему бороться со страданием.
--А в чём он черпает эту силу?
--По видимому у разных людей это поисходит по-разному. Вырастая, мы теряем иллюзии и осознаём, что счастье бывает редко и это нас ранит. И чем сильнее, тем больше мы страдаем. Можно сказать, что страдание—это гнев. Мы возмущаемся несправедливостью судьбы, причиняющей нам боль и это возмущение называем страданием.
--Опять этот «роковой удел»!—сердито проворчал Маджид.
--У Абдулы есть пунктик,--объяснил Халед.—Он полагает, что судьба наградила некоторых людей качествами: необычной храбростью, заставляющей их совершать безрассудные поступки. Он называет это  роковым уделом героя. Возможно, он прав.
--Оставим роковой удел в покое. Я хочу задать тебе вопрос: есть ли на твой взгляд разница между страданием, которое мы сами испытываем и тем, которому подвергаем других?
(Молибога: очень интересный вопрос для меня).
--Конечно.
--Тогда, если существует два разных страдания—то они не могут быть гневом. Так чем же являются эти два страдания?
--Подожди, я подумаю и приведу тебе какой-нибудь неоспоримый аргумент.
--А ты что скажешь, Халед?
--Я знаю, что страдание—вещь вполне реальная,—спокойно ответил Халед.—И испытывает его только тот, которого бьют кнутом, а не тот, который кнут держит.
--Халед, дорогой мой,--простонал Абдул.—Ты говоришь такие вещи, что пропадает всё удовольствие от обеда и беседы.
--Если бы ты родился в одной из арабских стран, то знал бы, что некоторые рождаются для того, чтобы страдать. Ты знал бы, откуда приходит настоящее страдание, откуда приходит любовь, свобода и гордость. И там же эти чувства и идеалы умирают.
--Я думаю, что наш брат Халед, прав,--тихо и смущённо начал Фарид.—Я думаю, что счастье—тоже реальная, истинная вещь, но мы из-за него становимся неразумными. Счастье—это такая странная и могущественная вещь, что мы из-за него заболеваем. А страдание излечивает нас от этого, от избытка счастья.
--Это очень интересная мысль, Фарид,--заметил Кардехан и обратился к седовласому Собхану.—Хочешь я скажу за тебя?
Тот кивнул и Кордехан сказал:
--Я знаю, что ты думаешь. Коран учит нас, что причиной наших страданий являются наши грехи и проступки? Ты сказал бы, что живя в соответствии с принципами, которые проповедует священный Коран, мусульманин изгоняет страдание из своей жизни и после смерти его ожидает блаженство на небесах. Никто не станет оспаривать твои убеждения. Мне хотелось бы сделать общее замечание. Оно заключается в том, что страдание—это способ проверить нашу любовь. Всякое страдание—и незначительное и невыносимое—испытание нашей любви к Аллаху. Не хочет ли кто обсудить его, прежде чем я продолжу?
Никто не стремился обсуждать и все ждали продолжения.
--Хорошо. Рассмотрим это более обстоятельно. Священный Коран учит нас, что все вещи в мире, включая даже противоположности, связаны друг с другом. Говоря о страдании, надо учитывать два момента, связанные с болью и удовольствием. Первый момент: боль и страдание взаимосвязаны, но не являются одним и тем же. Боль можно испытывать, а страдание возможно без чувства боли.
Разница между ними заключается в следующем: всё, чему нас учит боль,--например, тот факт, что огонь обжигает и может быть опасен—всегда индивидуально, принадлежит нам одним, а то, что мы познаём в страдании, объединяет нас с человечеством. Боль без страдания—как победа без борьбы. Она не позволяет нам постичь то, что делает нас сильнее, лучше и ближе Аллаху.
Все согласно закивали.
--А как насчёт удовольствия,?—спросил Абдул.
--Что касается удовольствия, то тут, мне кажется, дело обстоит также, как по словам нашего гостя, тот кто писал прокламацию, грубо обошёлся с Библией. Страдание и счастье абсолютно одинаковы, но прямо противоположны. Страдание—это счастье с обратным знаком.
Я долго думал над словами Кордехана: «страдание—это счастье с обратным знаком»- и они острыми занозами впились в память, как рыболовный крючок. Истинное понимание крылось не в умствованиях Кардехана. Истину высказал Халед и я был с ним согласен.  Я задал ему вопрос о страдании, когда все разошлись и мы остались одни.  Он ответил:
--Страдание—это когда ты голоден. Голод—по чему-нибудь—это страдание. А когда нет голода ни по чему страдать.
Вот такие приключения испытал я в Колумбии. Арабы там пользуются своим единством, философски рассуждают, слушают концерты певцов и между этими делами совершают тяжкие преступления. Слово за Эммануил Карповичем, но я лично не одобряю их образ жизни.
--Я думаю мы все не одобряем его,--подвёл черту президент США.—Нам осталось выслушать президента Чили Карлоса Нуньеса. Прошу Вас, господин президент.
--Картина почти такая же, как и в других латиноамериканских странах, особенно похожа на Аргентину.  С 2001 года, после взрыва башен в США в Чили участились антиеврейские инциденты с применением насилия. В Сантьяго был осквернен кашерный ресторан, 11 июля 2003 года неизвестные ограбили и разгромили одну из синагог. Со второй половины 2003 года резко увеличилось число антисемитских граффити на стенах домов, в том числе на зданиях различных еврейских организаций. Множество антиеврейских статей в средствах массовой информации способствовали распространению антисемитских взглядов, что отразилось в результатах опросов.  Активизировались представители арабских националистических группировок. Так, в Вальпараисо во время концерта, на котором исполнялись еврейские песни, группа из 20 человек в масках, вооруженная бейсбольными битами и бутылками с зажигательной смесью, атаковала зрителей, среди которых было большинство евреев. Были убиты шесть человек, один—тяжело ранен.
Мы знаем, что после первых завоеваний мусульманский мир стал приобретать большую власть. Когда же научная мысль одержала победу над сопротивлением церкви, когда гуманистическая культура стала научной, христианский Запад стал непобедимым.  Не только маленькие христианские страны навязывали  свою волю большим нехристианским, но даже азиатские страны смирились перед неопровержимой истиной: нужно было либо подражать Западу, либо стать вассалами.
Это послание не дошло до арабов. Они помнили о своем прежнем успехе и считали своим долгом не учиться ничему и ни от кого. Они считали, что Аллах будет на их стороне, пока они следуют Корану. Скоро их невероятное высокомерие превратилось в их слабое место. Они стали подданными европейских и американских  держав, что поставило их в двусмысленную ситуацию. Публично они сохраняли комлекс превосходства былых времен, но в действительности страдали от разъедающего чувства неполноценности, настолько злобного, что иногда некоторые их них считали своим долгом убивать своих злейших враговз--евреев. Этот комплекс неполноценности трансформировался в желание навязать свою волю всему миру, используя для этого любой предлог. Вот почему арабы никогда не смогут понять других, особенно евреев. Слишком велика пропасть между тем, кто имеет комплекс неполноценности, а притворяется, что обладает превосходством, и тем, кто имеет превосходство, но не подчеркивает его.
В Чили проживают около 20 тысяч евреев. Арабов-мусульман в Чили более 600 тысяч человек. Арабы постоянно совершают налёты на евреев, убивают их и убегают в горы, где их трудно поймать. Каждый месяц совершается более 40 нарушений со стороны арабов-мусульман. Не менее четырёх убийств в месяц. Особенно провоцирует на нарушения и убийства дружеские отношения и сотруднчесво между Чили и Израилем.
Совершенно другое впечатление производят арабы-мусульмане. О них в Чили слышно мало, поскольку они вполне гармонично и безболезненно интегрируются в существующее общество и ассимилируются с местным населением, в отличие от арабов-мусульман в Европе. Более того, арабы-христиане в социально-экономическом плане за время существования диаспоры смогли войти в состав элити в нашей стране. Их успехи в каком-то смысле можно сравнить с успехами евреев в США. По всему видно, что арабы-христиане приезжают в эти далеко не преуспевающие страны работать и приносить пользу обществу, а не жить на социальные пособия.
Президент США предоставил слово каждому представителю страны с совещательным голосом, а затем обратился к Гриценко.
--Я думаю, что вы уже сделали выбор и скажите о своём решении при нашей прощальной встрече. Мы очень ценим свободу, но если она достигается ценой преступлений, то народ высказывает правителям своё отношение к ним.
--Свобода нужна не массам, а личностям.—Прокомментировал речь президента Гриценко.-- Массы перед сильными мира сего—бессильны.
В ходе состоявшейся после беседы с глазу на глаз главы двух государств высоко оценили результаты прошедших в рамках визита переговоров, которые, по убеждению сторон, придадут новый импульс развитию дружественных украино-северо-американских и украино-латиноамерикаских отношений, а такжеуглублению сотрудничества в ряде сфер, представляющих взаимный интерес. Президент Украины и президент США обменялись подарками. Подарки  обычно стоят больших денег. Президентам не дарят того, что продаётся в магазинах. Даже за первый срок правления лидер любого государства может собрать приличную коллекцию. Что с этими подарками делать—вопрос весьма щекотливый, поэтому во многих странах разработаны специальные правила. В США президенту запрещено прнимать подарки на сумму свыше 12 тысяч долларов и обязательно декларировать подарок. Конгрессменам и сенаторам США запрещено получать подарки стоимостью более 10 долларов. Президенту Украины подарок должен стоить не более пяти месячных зарплат.
Как обычно отъезд главы государства состоялся в обратном, от приёма, порядке. Снижение уровня проводов по сравнению с уровнем встречи может рассматриваться как проявление неудовлетворенности итогами визита. В аэропорту президента Украины встретил посол Украины в США. На летном поле выстроился почетный караул. Были подняты государственные флаги Украины и США. После обхода почётного караула были исполнены государственные гимны США и Украины.





 
 Президент Украины и делегация поднимаются на борт самолета. Самолёт выруливает на взлётную полосу и после разрешения диспетчера полётов, взмывает в воздух. Визит завершён. В салоне самолёта Молибога вопросительно смотрит на президента. Тот кивает головой.
--Я хочу, чтобы Всевышний совершил правосудие!—уверенно произносит Гриценко, а Молибога положил перед ним листок бумаги. Гриценко вполне равнодушно посмотрел на цифры за вычитом 60 миллионов: 4 056 438 000 человек.

















 
 






               
                Г Л А В А  3

Дома президента ждали будни. Пришла пора выполнить обещание избирателям и разобраться с тарифами ЖКХ, самой большой проблемой любого современного государства. Премьер-министр на совещании выступил сам. Обычно отчёт готовит министр, но проблема ЖКХ была настолько серьёзной, что перед президентом отчитывался сам премьер.  Несмотря на более чем крепкие политические связи с премьером, президент Украины жестко раскритиковал правительство.
Мишень гневных стрел главы государства-- ситуация в жилищно-коммунальном хозяйстве, в частности с тарифами на коммунальные услуги.
--Мы в прошлом году приняли целый ряд важных решений, например, создать ценообразующий орган – Национальную тарифную комиссию. Что сделано? Ничего. Не может быть такой пестроты между регионами в ценах ЖКХ, потому что у нас единые тарифные сетки. Почему люди должны отвечать за халатность чиновников или власти в целом? Есть голова на плечах у исполнителей или нет?
Премьер-министр Николай Владимирович Абазов попытался переложил ответственность на «местных чиновников-коммунальщиков», которые «потеряли совесть и страх».  По словам Абазова, «целесообразно поручить всем главам региональных администраций добиться отмены… всех незаконных начислений коммунальных предприятий». Кабмин также просит президента принять кадровые предложения по отдельным руководителям регионов, профильного министерства и объявить выговор главам областных администраций, которые допустили в своих регионах бесконтрольное повышение тарифов.
Президент тут же на совещании уволил вице-премьера Громаду, ответственного за ЖКХ. Жилищно-коммунальное хозяйство--благодатное поле для критики. Слишком уж запущено было это хозяйство. Оппозиция сразу предположила, что критика ЖКХ – только повод, чтобы уволить Абазова. Об освобождении Абазова заговорили сразу после избрния Гриценко на второй срок. Но оппозиция и эксперты совершенно не приняли в расчёт, что  вместо Абазова назначить некого. Николай Владимирович, равноудален от групп влияния в Партии справедливости и потому  всех  устраивает. Придет кто-то другой, по этой или иной группы влияния, – значит, она окрепнет, станет сильнее других. Другим это не понравитс. А чем не вариант назначить «варяга» со стороны, такого себе «технического премьера»? Человек с имиджем реформатора убедит Запад в преданности украинской власти реформам. А в случае чего такого человека не жалко будет с кресла премьера подвинуть.
Это всё теория, а практика говорит о том, что Абазов крепко сидит в кресле премьера и, несмотря на критику президента, смело говорит о недостатках в сфере ЖКХ.
--Проблема ЖКХ нуждается в реформировании по многим причинам. Многим домам необходим капитальный ремонт, коммуникации изношены, жилищно-эксплуатационные конторы уже явно давно не справляются с управлением жилищным фондом. Эту проблему жители Украины пытались решить с помощью создания организаций совладельцев многоквартирных домов. Эксперты считают нашу систему управления жилищным фондом  архаичной. Жилищно-эксплуатационные конторы абсолютно не справляются со своим главным заданием поддержанием надлежащего состояния каждого, находящегося у них на балансе дома и обеспечение предоставления необходимых для его функциониро вания услуг: водоснабжение, водоотвод, отопление, газо- и электроснабжение.
Возникли эти проблемы не сегодня, а вчера. Обращали на них внимание в прошлом? Естественно. Было принято много законов, проводилось много совещаний, но не было сделано главного: не были чётко выделены главные характеристики действующей системы ЖКХ.
1.Четко обозначенное доминирование государственной (коммунальной) собственности на ЖКХ;
2. Планово-административный характер управлениями предприятиями через местные,  неэффективные, бюрократические структуры;
3. Отчуждение потребителей от процессов управления;
4.Непрозрачная и несовершенная система формирования тарифов;
5.Несоответствие размеров платежей за пользование жильем фактическим затратам на его содержание;
6.Застарелость технологий и сношеность жилищных фондов.
--Николай Владимирович! Ваш анализ убедителен, но вы в течении пяти лет руководили Кабмином и могли принять соответствующие решения, провести реформы и не говорить теперь о плачневном состоянии в ЖКХ.
--Мог. Но вы забываете, что реформы украинского законодательства в этой сфере, которые начались еще после перехода страны от плановой экономики к рынку и по идее должны были быть направлены на четкое формирование положений жилищной политики Украины, усовершенствование системы финансирования ЖКХ, поиск и внедрение новых систем управления жилищным фондом, обновление застарелых коммуникаций в ЖКХ.  Но у власти стояли «оранжевые», которым было не до реформ в ЖКХ. У них был более насущный вопрос: как сохранить свою власть.
И потому украинское законодательство в этом направлении хотя и реформировалось, но, тем не менее, оставалось весьма и весьма далеким от совершенства. За пять лет, прошедших после вашего избрания, мы не смогли положително решить проблему ЖКХ именно потому, что накопилось много проблем. Поэтому не надо обвинять Кабмин в смертных грехах, а совместными усилиями выправить положение и начать соответствующие реформы.
--Полностью согласен с вами, Николай Владимирович, и скажу, что вопрос финансирования ремонта домов будет полностью урегулирован, но в государственном бюджете, нет статьи для ремонта жилищного фонда. Кроме того, чиновники должны также быть знакомы с Законом Украины «Про приватизацию государственного жилищного фонда», чтобы хотя бы как-то понимать, что можно, а что нельзя.
 Современная система ЖКХ ставит жителей домов в довольно неудобную ситуацию: собственники приватизированных квартир как бы владеют своими квартирами, но, по сути, владение сводится к пространству между стенами. Коммуникации, да и сам дом по законодательству принадлежит ЖЭКу, который не справляется со своими прямыми обязанностями. ЖЭКи, которые руководят домами не заинтересованы в подержании нормального состоянии дома, кроме того, они не дают жителям доступ к контролю за своими растратами и качеством предоставляем услуг. А тарифы на коммунальные услуги тем временем растут, что вызывает негодование населения, несмотря на вполне европейские зарплаты рабочих и служащих. Кроме того, собственники квартир фактически не могут повлиять на состояние своего дома.
Такая ситуация очень негативно влияет на сознание населения: люди не ощущают в полной мере себя собственниками квартир, люди не могут полностью распоряжаться своим имуществом. Я думаю, на это надо обратить внимание в первую очередь.  Каждый житель, неоднократно сталкиваясь с нежеланием чиновников из ЖЭКа решить проблему с водой или отоплением, вполне вероятно, думает, что ситуацию переломить невозможно, а повлиять на ЖЭК, сделать нормы законодательства, регулирующие его деятельность, лучше и подавно невозможно.
Ещё один примечательный факт: в разных городах Украины действуют разные тарифы, которые устанавливаются местными советами и зависят от состояния благоустройства дома, цены топлива для подогрева воды. Цены на отопление вообще могут формироваться в зависимости от того, какой тариф используется: сезонный, двухставковый или единый. Вся эта непрозрачная система своим следствием имеет достаточно разные тарифы на одни и те же услуги по всей Украине: иногда разница составляет 4 раза.
Из-за всех выше перечисленных проблем население Украины начало задумываться о других способах управления своей и коллективной собственностью, а именно в Украине начали создаваться, в обход правительству, объединения совладельцев многоквартирных домов или жилищные кооперативы. Объединения совладельцев  является одним из способов самоорганизации населения для решения тех проблем, которые государство в силу каких-то причин решить не в силе. В 2014 году был принят закон об Объединении совладельцев, согласно которому объединение–это «юридическое лицо созданное собственниками для содействия использованию их собственного имущества и управления, содержания и использования неделимого и общего имущества.  С помощью этого закона жители могут взять в свои руки управление домом и самостоятельно выбирать кто, какие и в каком объеме будет предоставлять дому услуги. Такой подход позволяет населению почувствовать свою причастность к общему делу управления домом, активизирует ранее безучастных граждан принимать решения или своими действиями влиять на принятие решений органами власти.
--Эммануил Карпович! Вы поразили нас знанием проблемы, но не всё так просто в действительности. Все законы, служащие улучшению работы ЖКХ остались бы только на бумаге, если бы правительство не приняло решения и не осуществило на практике установление счетчиков, выделило средства на  обслуживание  и контроль количество расходования воды, газа и тепла. Установка счетчиков уже окупилась и жители платят только за то тепло, которое они потребляют реально.
Мы считаем, что метод управления и принятия решений Объединением совладельцев, дает возможность почувствовать каждому гражданину, что состояние дел в его доме зависит не от государства, а от него самого, и сами жители несут за это полную ответственность. Таким образом, любая возникшая коммунальная проблема может быть быстро решена, а кроме того все жители дома могут легко связаться с главой ассоциации в случае возникновения каких-либо вопросов.
Жители также отмечают изменения характера отношений с главами ЖЭКов. Они наконец-то начали обращать внимание на голоса жителей домов. Не смотря на все усилия Объединения совладельцев по влиянию на принятие решений местными властями, все равно остаются некоторые ограничения, которые не позволяют гражданам почувствовать себя полноценными собственниками квартир. Основной проблемой остается законодательство: отсутствие права собственности как у Объединения, так и у кооператива на придомовую территорию. Мы выносили этот вопрос на Верховную Раду, пока отсета нет.
Не ожидая решения Верховной Рады, вопрос тарифов на  услуги активизировал население для влияния на ситуацию с землей вокруг каждого дома, которая по закону принадлежит местной общине, а на практике там появляются киоски, магазинчики вместе детских площадок. Таким образом, можно подытожить, что вопрос активного участия граждан в разработке политики в сфере ЖКХ с помощью такого инструмента как Объединение совладельцев или любых других зависит прежде всего от самих граждан, их проактивной позиции. Однако, более совершенное законодательное регулирование, разрешения вопроса коллективной неделимой собственности в будущем могло бы привести к еще большим результатам и вовлеченности населения в процессы управления и принятия решения.
--Мне понятно, Николай Влдимирович,--президент оторвался от записей и поднял голову,--что вы успокоились, усматривая в Объединении совладельцев решение всех проблем. Однако, как я помню, ещё во время моего первого избрания и вашего назначения на должность премьер-министра, вы сами поднимали вопрос о необходимости быстрейшей термомодернизации существующего жилого фонда и объектов жилищно-коммунального хозяйства. Мотивация такой постановки вопроса была понятна и не требовала комментариев. Все предыдущие Правительства также ставили перед собой аналогичную задачу, но ни одно из них не смогло ее реализовать. Все дело в цене вопроса. По оценке Европейского банка реконструкции и развития для существенного повышения энергоэффективности существующего жилого фонда Украины необходимо более 60 миллиардов долларов инвестиций. Вы получили 40 миллиардов евро на повышение энергоэффективности существующих жилых и общественных зданий. Многие страны в прошлом также столкнулись с похожими проблемами и не все смогли успешно с ними справиться. В основном, потому что в связи с ограниченностью бюджета правительства вынуждены прекратить дотации и сориентировать общество на термомодернизацию существующих зданий.
На основании решений правительства Верховная Рада приняла закон, согласно которому создание термомодернизационного фонда  за счет государственного бюджета было передано Банку национального хозяйства; учреждение термомо дернизационной премии  с выплатой ее за счет бюджета; кредитование термомодернизации через уполномоченные коммерческие банки – не более 80% стоимости термомодернизационных мероприятий под 6,5-8,5 % годовых, остающиеся 20 % – средства инвестора; срок погашения кредита не более 10 лет; обязательное условие получения термомо дернизационной премии – выполнение требований по минимальному количеству сбережения энергии. В частности при полной термомодернизации жилого дома необходимо достичь экономии не менее 25 % энергоресурсов.
Прошло пять лет. Вы можете отчитаться о проведенной работе и достигнутых результатах?
--Конечно. Принятым законопроектом вводилось такое важное мероприятие, как энергетическая паспортизация зданий, были определены основы профессиональной деятельности в сфере энергетической эффективности зданий, предусмотрены существенные штрафные санкции за несоблюдение минимальных требований к энергоэффективности зданий при проектировании, термомодернизации, реконструкции и капитальном ремонте. Вместе с тем, Закон  работает в основном в новом строительстве, реконструкции и капремонте, а на существующий жилой фонд его влияние минимально и  зависит от желания собственников провести энергетическую паспортизацию принадлежащих им зданий. Пожалуй, наибольшая головная боль по выполнению требований нового Закона возникла у арендодателей и риелторов, так как им пришлось при нотариальном оформлении договоров аренды либо сделок купли-продажи представлять паспорта энергетической эффективности на арендуемые или продаваемые здания. И хотя в законопроекте заложена норма «при условии их наличия», зная методы работы нашего нотариата, несложно предположить, что это требование будет обязательным.
Но главный недостаток принятого законопроекта заключается в отсутствии норм по стимулированию термомодернизационной деятельности.
--Одну минутку,--прервал Абазова Гриценко,--по истечению пяти лет вы говорите о недостатке. А разве вы не видели его после двух, трёх или четырёх лет?
--Видели.  В принятом законопроекте есть наметки на государственную поддержку энергоэффективных мероприятий, но они не конкретны и кроются за туманными формулировками Закона.
--Так надо было обратиться в Верховную Раду.
--Мы обращались неоднократно, но всегда получали в ответ: у нас есть более важные дела, чем реформа ЖКХ.
--Что вы хотите сделать сейчас?
--В принятом законопроекте есть целый ряд порученческих пунктов центральным органам государственного управления по разработке и утверждению минимальных требований к энергетической эффективности зданий, форме паспорта энергоэффективности. Было бы не лишним дополнить его еще одним пунктом: центральным органам исполнительной власти по вопросам финансовой и экономической политики разработать действенный финансовый механизм по стимулированию населения к термомодернизации существующего жилого фонда.
--Павло Гнатович! Поработайте с Радой. А вы, Николай Владимирович, сегодня же отправьте проект закона спикеру парламента. Финансирования вам хватает на осуществлене реформ? На капремонт зданий? На урегулирование единых тарифов?
--Думаю, что не только недостаточное финансирование стало причиной неудовлетворитель ной работы ЖКХ. Не малую роль в этом сыграли недостатки в организации выполнения поставленной задачи.  Для изменения такой ситуации была разработана Федеральная программа капремонта и соответствующие региональные адресные программы, создан «Фонд содействия реформированию ЖКХ» с региональными отделениями, через которые осуществляется финансирование проектов капитального ремонта жилых зданий. При этом 95% от сметной стоимости работ и материалов оплачивается государством и лишь 5%–собственниками жилья.  Такая организация работы позволила за пять лет реализации программы капитально отремонтировать около 100 тысяч жилых зданий.
Рассмотрим инфраструктуру жизнеобеспечения ЖКХ – коммунальная сфера:
1.Водоканал:
--Питьевая вода;
2.Водоотвод:
--Канализация
--Отвод сточных вод
--Отвод промышленных стоков
--Очистные  сооружения;
3.Теплоэнергия.
4.Газоснабжение.
5.Электричество.
6.Озеленение.
7Обращение с отходами.
«Инфраструктура жизнеобеспечения ЖКХ» является базовой для отрасли, от ее состояния и эффективности функционирования зависит устойчивость деятельности всего комплекса ЖКХ. На сегодняшний день этой инфраструктуре присущи высокий уровень изношенности основных фондов, противоречивость функций, высокая степень разного вида угроз, которые возникли благодаря несовершенству законодательно-нормативной базы.  Сами же предприятия, которые принадлежат к инфраструктуре жизнеобеспечения выведены из – под действенного контроля государства и уже не являются элементами процесса государственного управления – отсутствует планирование, комплексный мониторинг и контроль за результатами управленческих решений. Однако, обеспокоенность вызывает больше то, что отсутствует системное и комплексное законо дательство, регулирующее эту сферы ЖКХ, структура отношений объектов инфраструктуры жизнедеятель ности с элементами других типов инфраструктуры ЖКХ  не сформирована. По существу, функционирование элементов этого типа инфраструктуры институционально не принадлежит к сфере полномочий ни одного органа исполнительной власти, а их  непосредственная деятельность становится структурным основанием возникновения угроз безопасности государства и не только как перманентный источник техногенных аварий и катастроф, но и как источник социальной напряженности, конфликтов и потрясений.
--Значит всё дело в законодательстве? Павло Гнатович!
--Я записал. Завтра буду говорить со спикером.
--Хорошо.—Президент оглядел присутствующих.—Послушаем министра, курирующего ЖКХ. Пусть он и повторится где-нибудь, но он всё-таки ближе всех к этой теме. Слушаем вас, Анатолий Григорьевич.
--То, что существующая модель управления ЖКХ является неэффективной, только ленивый не говорил. Непрозрачная система тарификации, отсутствие качественных услуг по ремонту и реконструкции жилого фонда и коммуникаций…Все выделяемые на эту сферу деньги уходят как вода в песок. Конечно, сравнивать проблемы пятилетней давности и сегодняшние некоректно. Многое за пять лет было сделано, но проблемы остались. Сейчас, когда физический износ жилого фонда и коммунальных сетей достиг отметки в 30%, правительству предстоит либо принять экстраординарные меры  для избежания провалов в сфере ЖКХ, либо предоставить решение проблем самим утопающим — то есть нам с вами. И судя по настойчивым предложениям Кабмина всем собственникам квартир объединятся в Объединение собственников — предпочтительным является именно второй вариант. Для сравнения—в первый ваш срок, Эммануил Карпович, износ коммуникаций и зданий составлял 70%.
--Впечатляет,--задумчиво произнёс президент.—Но не вдохновляет.
--Если исходить не из заявлений официальных лиц,--продолжил министр,--а из логики и опыта проведения реформ в  нашей стране, итогом реформы ЖКХ всё равно станет переложение всех расходов  на собственников квартир. Поэтому  у всех покупателей квартир сегодня остается два варианта:
1.«Сэкономить» сейчас, купив квартиру в старом доме —и согласиться  на расходы по ремонту дома, которые с каждым годом будут становиться все больше и больше.
2.Выбрать путь действительной экономии. То есть купить квартиру в новом доме — и на ближайшие 40 лет вообще перестать забивать себе голову проблемами ЖКХ.
А пока вы еще определяетесь какой вариант выбрать, вы, я имею в виду покупателя, должны ознакомитьсчя с  приоритетными направлениями в сфере реформирования ЖКХ. «Маємо те, що маємо», — сказал первый президент независимой Украины. И все это прошедшее после него время, мы говорим о реформе отрасли, пытаемся что-то делать, но ситуация, конечно, улучшается, но не коренным образом. Общество фактически не принимает участия в реформировании жилищно-коммунального хозяйства. С каждым годом, если не принять решительных мер по реформированию ЖКХ, техническое состояние систем будет ухудшаться, и подготовка к очередному осенне-зимнему периоду будет даваться все труднее.
Можно как угодно это обсуждать и оценивать, но подобная ситуация является фактом и нашей объективной реальностью. Нам не надо ни на кого показывать пальцем, нам необходимо принять и понять необходимость перемен. И, конечно, немедленно приступить к исправлению сложившейся ситуации. Понимание необходимости реформ есть у большинства. Президент их четко обозначил и встал во главе этого непростого процесса.
Я думаю, что мы напрасно  ругаем местные власти за высокие потери или сложное финансовое положение коммунальных предприятий. Нужно подойти к этому системно и задать себе вопрос, а какие условия для развития отрасли создало государство, то есть наше правительство? Прежде чем требовать действий от регионов, нам нужно пересмотреть нормативно-правовую базу и установить четкие технические и социальные стандарты. Без этого модернизация отрасли не начнется. Правильное решение принял президент, создав для этой цели  Национальную комиссия, которая регулирует рынок жилищно-коммунальных услуг.
Мы разработали и  согласование с Верховной Радой законопроекты по вопросам деятельности обществ совладельцев многоквартирных домов, общие принципы региональной политики, коммерческого учета коммунальных услуг и энергоэффективности зданий. Без тотального учета потребляемых ресурсов и экономии все наши действия будут похожи на «битву с ветряными мельницами».
Общий процесс реформирования отрасли мы делим на два этапа. Первый этап — организационный, второй — инвестиционный. На первом этапе органам местного самоуправления необходимо определить и организовать оптимальную систему жизне обеспечения для каждого региона и современную структуру управления этой системой.
На втором, инвестиционном, этапе — определить направления стратегического развития и оптимальную форму привлечения инвестиций, осуществить модернизацию систем, улучшить качество предоставляемых услуг.
Сейчас мы находимся в середине организационного этапа, который затягивать нельзя.  А чтобы перейти ко второму этапу, надо сделать потребителей коммунальных услуг своими единомышленниками — это одна из главных задач. На реализацию проектов по модернизации систем в сфере ЖКХ необходимо более 70 миллиардов евро. Мы имеем огромные резервы в экономии энергоресурсов. Отрасль может быть прибыльной, но никакие бюджетные финансы не смогут обеспечить даже 1% инвестиционной потребности коммунальных предприятий. Не смогут решить эту проблему и очередные повышения стоимости коммунальных услуг.
Поэтому суть реформы ЖКХ не только в проведении технических мероприятий, но и в привлечении всех возможных форм финансирования в отрасль. Мы понимаем, что будущее ЖКХ — это нормальный рентабельный бизнес в сфере жизнеобеспечения. Но на это нужно время. Уровень доходов наших сограждан  позволяет  поднять тарифы до экономичес¬ки обоснованного уровня. Однако, чтобы не получилось шоковой терапии, на это необходимо, по крайней мере, три-четыре года. За этот период мы должны добиться ещё большего роста уровня доходов населения, решить вопросы технического перевооружения отрасли и постепенно выйти на рентабельную работу коммунальных предприятий.
При этом бюджетные деньги будем направлять  на крупные проекты, которые действительно необходимы. Поскольку если реализовывать их за счет предприятий, то это приведет к увеличению себестоимости, а следовательно, и тарифов.
Ближайший год — это работа по  решению проблем энергоэффективности и импортозамещения. В условиях перехода к рыночным отношениям нам придется потрудиться не только над сохранением работоспособности систем, но и над снижением энергозатратности, а значит, энергозависимости. В среднем Украина на производство 1 Гкал тепла тратит на 50% больше топлива, чем европейские страны. Снижения потребления энергоресурсов нужно достигать за счет уменьшения потребности в тепле. Стране необходима полная теплоизоляция жилого фонда. Международный опыт показывает, что альтернативы этому пути нет.
Ключевой составляющей обновленной программы реформирования жилищно-коммунального хозяйства станет разработка механизмов льготного заемного финансирования коммунальных предприятий. Прежде всего, нам нужно реализовать проекты, которые комплексно решают проблемы, типичные для большинства регионов Украины. Такие, о которых говорил премьер-министр--полная термомодернизация жилых домов массовых серий, комплексная модернизация котельных большой мощности.
 Президент поручил нашему министерству  провести энергоаудит территорий. Мы объективно должны посмотреть на схемы теплоснабжения и определить необходимость повышения или сокращения мощностей объектов генерации. Это нужно сделать в условиях работающего технологического оборудования уже в нынешнем отопительном периоде. Уже в текущем году на региональном уровне мы начинаем полную инвентаризацию и паспортизацию систем жизнеобеспечения. На государственном же уровне будут решаться вопросы технического регулирования и нормативно-правовой базы. При этом регионы и города должны быть готовы к созданию групп управления проектами и к разработке самих проектов по модернизации систем. А государство будет обеспечивать условия для финансирования таких проектов на возвратной основе. Парал¬лельно планируем работать над механизмами государственно-частного партнерства. И сов¬местными усилиями мы научимся привлекать инвестиции в системы жизнеобеспечения наших городов.
Качество жизни человека—это наличие цивилизованных услуг и удобство коммуникаций в нормальных экологических условиях. Именно в таком едином ракурсе мы  рассматриваем данный вопрос. В любой работе все начинается с оценки ситуации и планирования. Если мы правильно запланировали свою работу, то на начальном этапе уже можем моделировать результат.
В условиях административной реформы, инициированной президентом Украины, особенно остро стоит вопрос неэффективности действующей системы власти и дублирования функций между чиновниками разных уровней. Только после решения проблем планирования территорий мы можем переходить к возможности эффективного обеспечения данных территорий инфраструктурой. Поэтому без административно-территориальной реформы и реформы местного самоуправления полноценная реформа ЖКХ трудно выполнима.
В заключение, необходимо отметить, что  любое проявление неопределенности государства к жизненному пространству гражданина рассматри вается  обществом как угроза его жизненным интересам и сразу же формирует побудительное стремление защитить их от внешнего субъекта, то есть к протесту в самых различных формах и всеми доступными способами. Такая постановка вопроса мотивирована тем,  что проблемы, возникающие в системе  ЖКХ, на наш взгляд,  носят системный характер и становятся вызовом государству, и ответы на них должны формироваться не на местном или отраслевом уровнях, а  ответ на эти вызовы должна давать  вся система государства, все ветви власти. Необходимо провести коренные реформы в структуре государства, выстроить конституционные принципы отношений государства и гражданского общества, привести законодательное поле страны в соответствие с Конституцией Украины. По сути, речь должна идти, на наш взгляд, о новом качестве внутренней политики государства как о национальном проекте, с включением в него на основе консенсуса всех ветвей власти во главе с президентом, политических партий и общественных движений. Необходимо  развернуть  новый этап  института украинской государственности с иной структурой и содержанием – иным способом  решить проблемы реформирования жилищно-коммунальной сферы и избежать социальных конфликтов и потрясений.
--Спасибо, Анатолий Григорьевич. Вы прекрасно описали проблемы и методы борьбы с этими проблемами. Наметили путь скорейшего преодоления этих проблем, увязав их с правами человека на свободу и  угрозу его жизненным интересам. Я хочу попросить Михаила Юрьевича Касперского помочь мне ответить в прямом эфире на вопросы населения, присланные в администрацию президента. Вы готовы?
--Конечно.
--Скажите, пожалуйста, что меня ожидает, если я прекращу платить за квартиру, квартира неприватизированная, договор с ЖЭКом я не подписывала и в течение 20 лет в него не обращалась. Спасибо.
--Согласно ст. 68 Жилищного Кодекса УССР, действующего до сих пор,--прокомментировал Касперский,--наниматель обязан своевременно вносить квартирную плату и плату за коммунальные услуги, причем независимо от того, есть подписанный договор, поскольку правоотношения у Вас с ЖЭКом возникли по факту проживания в квартире, которая находится в многоквартирном доме, который обслуживает ЖЭК. Последний имеет право взыскать с Вас задолженность за предоставленные услуги по решению суда и через государственных исполнителей наложить арест на Ваше имущество или наложить взыскание на доходы (заработную плату, пенсию). Советую Вам оплатить задолженность за коммунальные услуги и в дальнейшем платить за них вовремя, иначе потом придется платить собственным имуществом.
--Следующий вопрос. Обращаемся к Вам,господин президент, с огромной просьбой помочь жителям Донецка, проживающих по ул. Полоцкой, 16 Б, 2-го подъезда, принять меры относительно бездеятельности кооператива «Донской». В результате замены канализации, трактор сломал ступеньки, которые  «просели» и образовалась большая трещина между домом и бетонным козырьком. Также был разрушен асфальт, который жители укладывали за личные средства. ЖЭК признал свою вину, и пообещал провести ремонт лестниц, асфальта и замену козырька. Так, ЖЭК установил 2 дополнительные опоры под козырьком и маяки, чтобы следить за изменениями трещины. Трещина увеличивается, маяки отпадают, а начальник ЖЭКа отвечает, что ему сначала выделили козырек для нашего подъезда, а теперь «отобрали», и они произвести замену аварийного козырька не могут. Какая-то комиссия считает его аварийным, однако никакого письменного уведомления об этом нет. Мы обращаемся к Вам, потому что, оплачивая коммунальные услуги ежемесячно, мы имеем реальную ежедневную угрозу над головой, разрушенные лестницы с арматурой, сломанный асфальт и ужасное состояние подъезда?
--Эммануил Карпович! По этому вопросу я должен разобраться с данным ЖЭКом и потом доложу результат.
--Хорошо. Я зачитаю вам и остальные вопросы, а вы потом дадите ответ нашим гражанам. Я думаю, они согласны подождать ответ, но чтобы он был честным и справедливым. Итак. 
Прошу дать разъяснения относительно приватизации комнат в общежитии, а именно: я проживаю фактически 7 лет в комнате, которую хочу приватизировать, а прописана 3,5 года. Городской совет отказывает в приватизации. Прошу дать ответ, какие являются механизмы по приватизации в данном конкретном случае. Таких очень много людей. Очень Вам буду благодарна за ответ.
Каким документом регламентируются размеры окладов исходя из междолжностных соотношений работников ЖКХ.
Разьясните пожайлуста о новых тарифах на электроэнергию. Надо ли будет доказывать отсутствие центрального отопления и газа при оплате за электроэнергию.
Добрий день! Ми проживаємо в 3-кімнатній квартирі 8 чоловік, ми з дружиною-ліквідатори аварії на ЧАЕС, інваліди по захворюванням, повязаним з ліквідацією наслідків аварії( до аварії працювали та жили в м. Припять), стоїмо в черзі в Святошинському районі на розширення житла позачергово. Зараз у дружини на роботі, де вона працює, побудували два будинки, створили чергу на житло. Чи маємо ми право отримати житло згідно закону позачергово? Професійну консультацію оплатимо.
Какая должна быть зарплата у сварщика 5-го разряда, работающего на паровой угольной котельной в Винницкой области ЖКХ, и продолжительность отпуска?
Обращаюсь за помощью в урегулировании вопроса «задолженности» по энергопотреблению.  Моими родителями (статус «дети войны») получено сообщение о прекращении энергоснабжения на основании якобы задолженности в более чем 300 гривен. Сумма не космическая, но необходимо учитывать, что за все время проживания в данном помещении тщательно заполнялись квитанции и уплачивались услуги.  Наблюдается странная картина: за период последних 3,5 лет сальдо положительное, но в период с июня 2014 года--ни один платеж не соответствует количеству потребленных кВт/ч электроэнергии. Более того – за некоторые месяцы 2013-14 годов отсутствуют показания счетчика, предоставленные Абонентом, а есть только, так сказать, средний показатель. К сожалению, все квитанции отсутствуют. Просьба подсказать: можно обосновать неправомерность начисления долга именно на основании отсутствия актов сверки и бумажных носителей.
В четырнадцатиэтажном доме на работают оба лифта (пассажирский и грузовой). Обращение в ЖЭК и ЛИфтремонт результата не дали--ответ один--денег на ремонт нет. Куда обратиться жителям дома для решения вопроса? Написать письмо в министерство?
--Панас Гнатович! Прошу вас подведите итоги.
--Прежде всего хочу напомнить, что с проблемой тарифообразования связана и отставка главы Севастопольской горадминистрации. На заседании Кабмина была рассмотрена ситуация в Севастополе. Местные власти вместо принятия комплексных решений по снижению себестоимости жилищно-коммунальных услуг повысили тарифы в три раза. При средней пенсии в регионе около 2000 гривен средний размер квартплаты составил около 800 гривен. Как можно выживать людям в таких условиях, с такими неадекватными тарифами? О каком авторитете властей мы можем говорить? Люди просто не в состоянии оплачивать бесхозяйственность местных властей — размеры убытков превышают размеры доходов населения. Тарифы в Севастополе должны быть пересмотрены.
--Этим уже занимаются компетентные органы.
--За необоснованное завышение тарифов должны отвечать руководители областей и районов, фальсифицирующие данные областных комиссий по погашению задолженностей. Очевидно, что для многих госслужащих ограбление бюджета —это выгодный бизнес, в котором по принципу круговой поруки участвует широкий круг местных чиновников. Чтобы представить, как будут выполняться новые методики тарифообразования, давайте коснемся вопроса финансовой дисциплины.
За пять лет министры, помощники и советники настолько привыкли к необычным комментариям и суждениям  главы администрации, что нисколько  не удивлялись, что президент давал ему заключительное слово. Вот и сейчас он прямо называл вещи своими именами и называл конкретных расхитителей госбюджета.
 --Состояние финансовой дисциплины в коммунальном хозяйстве, продолжал Молибога,-- без преувеличения является ужасающим. Уменьшить себестоимость мы сможем только после того, как преодолеем преступную бесхозяйственность руководителей жилищно-коммунальных предприятий и бесконтрольность местной власти. Одни и те же нарушения фиксируются и докладываются каждый год, а местные власти на это почти не реагируют. В 2014 году Госфининспекция 40 раз обращалась с обоснованными предложениями уволить допустивших значительные нарушения руководителей коммунальных предприятий, но фактически было уволено лишь девять должностных лиц. Это что—круговая порука? И куда смотрит Кабмин и лично господин Абазов? Не надо оправдываться. У нас есть суд, есть компетентные органы, так почему же не ведётся расследование?
Николай Владимирович, сколько раз0 Госфининспекция,  поднимала перед правительством вопрос о колоссальных убытках государства в сфере тарифов на ЖКХ? У вас формально действует система контроля и надзорный орган — но куда смотрят этот орган и местные власти, его формирующие? По результатам проверки в 2014 году, финансовые нарушения обнаружены у 70% предприятий ЖКХ на сумму в 580 миллионов гривен, причем доказанные прямые убытки составляют 365 миллионов гривен. Массовый характер приняло искусственное завышение своих затрат, вексельные схемы, переуступка долгов коммунальными предприятиями. Самое широкое распространение получили схемы, направленные на получение прибыли путем получения необоснованных субвенций из бюджета.
Молибога остановился, заглянул в вой блокнот, якобы чтобы вспомнить о других случаях. Гриценко знал, что он помнит всё и без записей. Очевидно он давал возможность членам Кабмина осмыслить сказанное им.
-- Президент на заседании Кабмина потребовал привлечь к ответственности должностных лиц, в компетенцию которых входит вопрос формирования тарифов. Каждый год Госфининспекция информирует губернаторов, глав местных администраций о нарушениях в тарифообразовании, но, как правило, никакие меры не принимаются. Поэтому динамика нарушений в сфере ЖКХ не снижается, а наоборот, усиливается. При этом нарастают и системные проблемы ЖКХ, которые увеличивают нагрузку на государственный бюджет.
Создана рабочая группа  для выработки единой методики тарифообразования. Очевидно, что выравнивание тарифов и единая методика — это только критерий оценки проблемы, а отнюдь не решение. Не станет ли фикцией реформа тарифообразования без реформы местной власти в целом, без четкого определения обязанностей и полномочий, ответственности и механизма санкций за допущенные нарушения?
Государство может ограничивать тарифы на ЖКХ, но это, разумеется, не решение проблемы. Пред¬приятия ЖКХ будут продолжать наращивать убытки, и в конечном итоге это может привести к полной остановке городского хозяйства в большинстве городов Украины. Вопрос не в формировании тарифов, а в формировании затрат. Главной задачей местных властей и критерием оценки их работы должно быть признано уменьшение себестоимости жилищно-коммунальных услуг. Парадокс, но сейчас местные власти в этом не заинтересованы. Наоборот, многим выгодно наращивание убытков. Было бы логично оценивать деятельность региональных руководителей по тем мерам, которые они предпринимают для уменьшения себестоимости, потому что простое сокращение тарифов — это просто перекладывание ответственности с местного бюджета на государствен ный, а платит за это все равно рядовой налогоплательщик.
Молибога взглянул на президента. Тот кивнул головой, разрешая сказать нелелиприятное.
--И на фоне этих запланированных убытков очень легко прятать финансовые злоупотребления. Таким образом, обеспечить эффективный финансовый контроль можно только в том случае, если местные власти будут решать не локальные задачи правильного расчета субвенций, а основную задачу повышения рентабельности муниципального городского хозяйства, качества оказываемых населению услуг. А для пресечения финансовых злоупотреблений надо привлекать компетентные органы. Или вы забыли, как боролись с коррупцией? Или надо вновь открывать города-тюрьмы и вводить смертную казнь? Вы этого хотите, господа министры?
Давайте посмотрим на такой базовый показатель для расчета тарифов, как утверждаемая местной властью норма потребления воды на одного человека. В Киеве норма на человека составляет 5,5 кубометра воды в месяц, в Симферополе — 12,7, Запорожье — 11,55, Харькове —11,1. Какова методика этого расчета? Почему киевлянин в месяц, по мнению чиновника, может обойтись вдвое меньшим количеством воды, чем харьковчанин? Он реже моется? А ведь исходя из этих тарифов потом и рассчитываются объемы субвенций.
Киев и Запорожье находятся на одной и той же реке Днепр. Но при этом в Киеве установлен минимальный тариф на воду — 1,6 гривен за кубометр, который покрывает себестоимость, а в Запорожье тариф один из самых высоких — 4,5 гривен в три раза выше чем, в Киеве, а себестоимость местные власти определяют в 3,1 гривен — в два раза выше, чем в столице. Насколько обоснованно такое тарифообразование? Насколько обоснованны размеры субвенций, которые требуют региональные власти из госбюджета, если они рассчитываются на основе этих необоснованных тарифов? Раз0ве это не повод для расследования и привлечения к ответственности?
Сокращение себестоимости жилищно-коммунальных услуг не может быть разовой акцией — это должна быть постоянная долгосрочная стратегия, работающая в государстве как на местном, так и на центральном уровне. Но почему возможна подобная бесконтрольность? Президент и премьер-министр приняли на этом заседании целый ряд жестких кадровых решений, думаю, такое серьезное внимание руководства страны приведет к усилению ответственности должностных лиц.
Примерно такая же картина с тарифами на водоснабжение и водоотвод. С той только разницей, что в некоторых городах коммерсанты переплачивают за услуги более чем вдвое. Это значит, что именно в этих городах на протяжении последних лет власти максимально перекладывали затраты на коммерческих потребителей. И вероятно, именно жителям этих областных центров предстоит подготовиться к наибольшим дополнительным затратам на коммунальные услуги. Ещё четыре месяца назад на заседании Кабмина премьер сообщил, что потребители будут платить только посильный тариф, соответствующий их доходам, в то время как большую часть бюджетной компенсации разницы в тарифах правительство намерено возложить на богатых.
Другим ошибочным решением была «уравниловка». Кабмин решил уравнять тарифы для всех городов Украины. Хорошо, что эксперты и министр поняли свою ошибку, что различных городах слишком разные уровень оснащенности коммунальных предприятий и условия подачи тепла и предоставления других услуг населению. Но ключевым вопросом, вокруг которого развернутся самые жаркие споры будет несоблюдение социальной справедливости или разница в тарифах для населения, с одной стороны, и коммерческих потребителей — с другой. Вряд ли кто-то сомневается, что практика дотирования коммунальщиков коммерческими структурами продолжится. Однако камнем преткновения для заключения кредитного соглашения между ЖКХ и налогоплательщиками вполне может оказаться сама система тарифообразования, которая сегодня работает от затрат и не способствует тому, чтобы коммунальщики снижали собственные расходы и добивались того же от своих потребителей.
При существующей системе местные коммунальщики имеют широкое поле для маневра, поскольку на практике сложно проконтролировать реальные затраты на предоставление услуг. И общественники, занимающиеся защитой потребителей жилкомуслуг, могут привести немало примеров откровенных махинаций со стороны коммунальщиков, когда плата берется за фактически неоказанные услуги. Например, наиболее распространенной практикой во время отопительного сезона является недогрев жилых домов, учет неотапливаемых подъездов и других нежилых помещений. В летнее время или круглогодично деньги списываются на излишнее освещение или несуществующие услуги по уборке придомовых территорий, борьбу с тараканами и грызунами. В редких случаях замена жильцами за свой счет отопительных батарей также может пойти в «актив» жилищно-эксплуатационных контор или районных предприятий.
Сейчас по закону потребителям возмещается часть оплаты за тепло только в случае недогрева квартир, то есть не оказанной полностью услуги. Хотя реально существующие нормативы подачи тепла якобы рассчитывались из погодных условий 60-х годов прошлого века, когда зимы были холоднее. И только по этой причине жители некоторых городов ежегодно переплачивают за отопление 80 миллионов гривен. Насколько эти сведения соответствуют действительности — судить трудно. Пусть разберуться следственные органы. Как отметил президент, реформа ЖКХ будет успешной только в том случае, если она будет проходить прозрачно и с учетом интересов граждан.
--Спасибо, Павло Гнатович. После вас сказать просто нечего. Я благодарю всех и прошу всё сказанное здесь принять к исполнению. Следующим вопросом на нашем совещании является вопрос отношения нашей молодёжи к Всемирной сети или Интернету. Как утверждают психологи проблемы с рациональным отношением к Интернету имеются у каждого десятого юного жителя Украины, а один процент молодых, страдает самой настоящей интернет-манией.
Эти данные содержатся в докладе об отношении молодёжи Украины к пользованию Всемирной сетью, который  был представлен в Киеве специалистами университета и сотрудниками по контролю за средствами массовой информации. К страдающим интернет-зависимостью исследователи отнесли тех молодых, кто регулярно  проводит всё больше и больше времени в интернете и пренебрегает ради него иными интересами. Давайте послушаем министра информатики Павла Андреевича.
--Анализ пользовательских привычек украинских подростков,--начал выступление министринформатики Городовой,--в возрасте от 14 до 17 лет позволил специалистам заключить, что молодое поколение Украины всё-таки зависит от интернета не так заметно, как сверстники из Испании, Румынии и Польши. В этих европейских странах опасность интернет-мании подстерегает 13 процентов молодых, а страдают интернет-зависимостью 1,2 процента 14–17-летних. Юные голландцы и греки, чьё отношение к интернету оказались чуть более восприимчивыми к соблазнам сети, чем исландцы и немцы, но всё же менее затянутыми во Всемирную паутину, чем румыны, испанцы и поляки.
Проблематичное или даже зависимое отношение к интернету в первую очередь отмечено у активных пользователей социальных сетей и подростков, регулярно играющих в онлайн-игры. Успехи этих подростков в школе менее заметны, навыки социального общения заметно снижаются. Внушает особые опасения привязанность подростков к азартным играм в сети: в «зону риска» попадают почти четыре процента юных украинцев.
Проведённое  по заказу  правительства исследование зависимости подростков от интернета, принесло более пугающие результаты: тогда зависимыми были признаны полмиллиона жителей страны, 2,4 процента 14–24-летних и целых четыре процента подростков в возрасте от 14 до 16 лет. Масштабы пользования интернетом за полтора года не сократились, напротив – Всемирная сеть становится неотъемлемой составляющей ежедневного времяпрепровождения всё большего числа жителей Украины, юных и не очень. Заметная разница в результатах двух исследований объясняется в первую очередь тем, что специалисты пока не пришли к единому определению интернет-зависимости: границы нормального и проблема- тичного пользования весьма размыты, и даже самая тесная привязанность к Всемирной паутине официально не считается болезнью.
--Павел Андреевич! Я верю всем исследованиям и озабченности психологов, но скажите мне насколько опасна привязанность к Интернету для здоровья молодого поколения?
--Господин президент! Я продолжу и вы услышите отве на свой вопрос. Психологи диагностируют интернет-зависимость на основании целого списка критериев, напоминающих способы анализа алкоголизма, наркозависимости и прочих маний. Человек может считаться интернет-зависимым, когда его тяга к онлайн-миру становится неконтролируемой, а время, проведённое в Сети, стабильно увеличивается. Страдающие интернет-зависимостью испытывают нечто вроде абстинентного синдрома, когда сеть им недоступна, не сокращают время пользования ею, даже когда оно наносит серьёзный ущерб другим делам, пренебрегают иными интересами, хобби и живым общением.
--Серьёзно. И что делать? Не запрещать же пользоваться Интернетом?
--Надо выработать правила пользования Сетью и начиная со школы прививать детям разумное времяпровождения у компьютера.
--Надо. Так вам и карты в руки. Николай Владимирович! На следующее заседание предоставьте план по работе с подростками, зависимыми от Интернета и меры по выработке у них разумного подхода к общению в Сети.
--Эммануил Карпович! Если вы не забыли нас ждёт через два дня встреча с президентм Египта. Он прибудет с неофициальным визитом и нам нужно подготовиться к встрече.
--Я помню. Спасибо всем. На следующий раз предоставьте мне план работы с подростками и анализ подготовки Украины к проведению Зимних Олимпийских Игр. До свиданья.

Украина, в лице Гриценко и Молибога, не доверяла президенту Египта Мухаммеду Мурси. И не с  момента свершения революции в этой африканской стране, а его поведением во время гуманитарной катастрофы на территории Палестины. Чем запомнился новоизбранный президент тогда?  Своей якобы миротворческой ролью, но ни для кого не было секретом, что он –представитель исламистской организации «Братья-мусульмане». Само слово «исламисты» не пугало. Само по себе оно не означает ничего плохого, ведь понятия исламист и, скажем, джихадист, далеко не тождественны. Однако «братья» с помощью Мурси сумели получить большинство в парламенте, фактически вытеснив прочие партии, и единолично написали новую Конституцию – страна в итоге превратилась в исламистское государство.
Во-вторых, Мурси открыто признаётся в своей нелюбви к Израилю и на деле показал это во время своей «миротворческой» миссии во время гуманитарной катастрофы. В-третьих, за время правления президента, к которому из-за нескольких эксцентричных выходок успела прицепиться кличка «фараон», в стране случилось множество всплесков народного недовольства, повлёкших за собой человеческие жертвы. Они были вызваны явным реверансом правительства в сторону исламизма. На улицах Египта и сейчас гибнут люди. После особенно жестокого столкновения демонстрантов с полицией Мурси распорядился ввести чрезвычайное положение в Порт-Саиде, Исмаилии и Суэце. Он говорит о том, что «никаких ограничений свободы и демократии не будет», но обещает не останавли- ваться и перед более жёсткими мерами, чтобы нормализовать ситуацию в стране. Всё это, как заявляет президент,  во благо народа.
И, в-четвёртых, он считал президента Украины причастным к катастрофе. Однако, несмотря на это прилетал именно в Украину для решения проблем, сязанных с положением на Ближнем Востоке. А проблема была одна: Египет стремился стать лидером арабских государств, но этому мешал Иран, стремившийся овладеть атомным оружием. Этим фактам, конечно, при желании можно найти разумное объяснение. Как, теоретически, можно объяснить приговор к смертной казни для двадцати футбольных болельщиков, устроивших  беспорядки на спортивном поле Порт-Саида.
Собственно, придумывать объяснения –суть профессии политиков. Правда, оппозиция в стране опасается, что таким вот образом, шаг за шагом, их государство плавно скатывается к диктатуре с претензией на легитимность. Этого не мог не учесть в Киеве президент Украины. И хотя на встрече с президентом Украины  Мурси обещал построить у себя «правовое государство», Гриценко продемонстрировал, что доверяет его словам не больше, чем египетские оппозиционеры.
Египет просил простить долг в размере 240 миллионов евро и предоставить кредит на сумму 5 миллиардов евро, то теперь ситуация изменилась. Президент Украины высказал президенту Египта своё отношение к политике последнего. Теперь, вместо кредита, президент Украины готов был дать только совет. Как выразился Гриценко на пресс-конференции: я  разъяснил, что мы придаём большое значение ряду факторов. Один из них –это постоянный диалог всех политических сил. Чтобы различные политические силы могли вносить свой вклад в развитие ситуации в Египте, чтобы соблюдались права человека и, прежде всего, свобода вероисповедания.
Ядовитые журналисты тут же иронично написли в своих гзетах: хороший совет дороже денег. В целом, конечно, поездка не удалась. Украина мало того что не помогла, так ещё и продемонстрировала явное непонимание тонкой душевной организации Мурси. Более того, пока президент занимался большой политикой, в его стране неожиданно состоялось «великое примирение»: представители оппозиционного Фронта национального спасения, «Братьев-мусульман», салафитов и революционной молодёжи поставили подписи под документом, получившим название «отказ от насилия». Выходит, когда Мурси призывал оппозицию к диалогу, она отказывалась, стоило президенту за порог – и она тут же пошла навстречу; ещё один ощутимый удар по имиджу политика и большой плюс для оппозиции, которая в глазах Запада стала выглядеть миротворческой силой.
 Причём весьма сомнительно, что это соглашение принесёт хоть сколько-нибудь значимые результаты: в столкновении исламистской и светской идеологий примирения не достигнуть без того, чтобы защитники первой не поступились властью. Вероятен ли такой сценарий? С одной стороны, Мурси остался без поддержки Запада. С другой стороны, его исламистская партия слишком долго ждала своего часа –свержения бывшего президента, слишком сильно жаждала установления своей власти, чтобы теперь хоть немного ею поделиться. Положение, надо сказать, у нынешнего лидера Египта шаткое. Тут либо идти на компромисс с оппозицией, либо – «закручивать гайки». Вероятнее всего, будет выбрано последнее. Проходить такая политика будет под лозунгом «во благо народа».
К слову, выказав Египту своё недовольство, Запад, в лице Украины,  естественным образом подтолкнул его в объятия тех, кого существующий порядок вещей вполне устраивает. Например, «нефтяные монархии» Персидского залива, Катар и Саудовскую Аравию. Благодаря их финансированию в своё время «Братья-мусульмане», которые не слишком активно участвовали в революции, на крыльях народного недовольства сумели достичь невероятных высот. Катар и саудовцы и сейчас с удовольствием поддержат друзей. Тем более что к политическому кризису в Египте, вызванному параличом действующей власти, неминуемо добавится экономический кризис.
Такой итог весьма чреват для мира на Ближнем Востоке. В частности, новых неприятностей стоит ждать Израилю, потому что теперь у Египта есть мощный союзник, питаемый «нефтяными» деньгами. Сам Египет рискует окончательно заплутать в идеологическом лесу и вместо желанной демократии обрести лишь её жалкое подобие.  И, конечно, ни о каком лидерстве на Ближнем Востоке мечтать не придётся.  Таков был заключительный момент украино-египетских встреч на высшем уровне. Несмотря на негативной окончание, Мурси пригласил президента Украины посетить Египет в любое удобное для него время. Приглашение было с благодарностью принято.













           Г Л А В А  4


--Эммануил Карпович! Вам надо пожить некоторое время в густонасёлённом городе Индии. Пожить как частное лицо, изучить нравы народа, столь успешно внедряющегося в европейскую цивилизации и так же успешно наращивающего количество граждан. За период, незначительный перид, всего год в Индии увеличилось число жителей на 20 миллионов.
Президент Украины и глава администрации сидели в кабинете Гриценко и обсуждали дальнейший план действий по выполнению установок Всевышнего. Молибога убеждал президента вжиться в атмосферу повседневной жизни индийцев, чтобы более справедливо распорядиться судьбами этого народа.
--Но я же не могу оставить Украину. Присутствие президента требуется каждый день.
--Понимаю. Но вы забыли у кого вы служите. Реинкарнация самый простой способ переместится в любую страну, без временного фактора. То есть ваше отсуствие никто и не заметить. И потом вы же хотите посмотреть на жизнь арабов изнутри. Почему вы просите Всевышнего их уничтожать? Неужели только из-за того, что они враждуют с евреями?
--Нет, конечно. Они досаждают всем в мире и тянут назад в прошлое.
--Вот и посмотрите изнутри.
--Согласен. И куда вы посоветуете?
--Есть такой большой интернациональный город—Бомбей. Но в него, я не советовал бы поселятся. Бомбей—это не Индия. Это город туристов, проституток, деляг, правонарушителей и коррупционеров.
--По-моему, это как раз то, что нужно.
--Вы так считаете?
--Конечно. В многомиллионом городе можно затерятся, быстрее свести знакомства, и, как вы говорите, проникнутся нравами и образом жизни людей. Вам же это надо?
--Да. Чтобы вы с успехом занялись проникновением в быт и мысли людей, вам надо представлятся людям писателем.

Чьи-то руки втащили  меня на тротуар и в этот момент мимо мея со свистом пролетел огромный двухэтажный автобус. Я был бы уже трупом, если бы не эти руки. Я обернулся, чтобы посмотреть на моего спасителя. Это была самая прекрасная из всех женщин, каких я когда-либо видел. Стройная, с тёмными волосами до плеч и бледной кожей. Она не была высокой, но её развёрнутые плечи, прямая спина и вся поза вызывали ощущение уверенной в себе жизненной силы. На ней были шёлковые панталоны завязанные у щиколоток, чёрные туфли на низком каблуке, и большая шёлковая шаль. Концы шали, переброшенные за спину, напоминали раздвоенную ниспадающую волнами гриву. Вся её одежда переливалась разными оттенками зелёного.
Ироническая улыбка, игравшая в изгибе её полных губ, выражала всё, ради чего мужчина должен влюбиться в неё и что он должен бояться в ней. Мои глаза отправились в свободное плавание без руля и без ветрил по океану, мерцавшему в её невозмутимом твёрдом взгляде. Такими зелёными бывают деревья в ярких живописных снах. Таким зелёным было бы море, если бы оно могло достичь совершенства.
Она всё ещё держала меня за локоть. Мной овладело почти непреодолимое желание прижать её руку к своему сердцу. И хотя мы были совершенно незнакомы, долгих пять секунд мы стояли, , глядя друг на друга, а все параллельные миры, которые могли бы существовать, но никогда существовать не будут, крутились вокруг нас. Наконец она произнесла:
--Вам повезло. Ещё бы чуть-чуть..
--Да,--улыбнулся я.
Она медленно убрала свою руку. Это был мягкий, естественный жест, но я ощутил разрыв контакта между нами твк остро, как  будто меня грубо выдернули из счастливого глубокого сна. Я наклонился и посмотрел слева и справа за её спиной.
--Что там такое?
--Я ищу  крылья. Ведь вы ангел? Мой ангел-спаситель.
--Боюсь, что нет,--ответила она с насмешливой улыбкой.—Во мне слишком много от дьявола.
--Неужели так уж и много?—усмехнулся я.—Интересно, сколько именно?
Её позвали.
--Джекки, пошли!
Обернувшись она помахала позвавшему её рукой, затем протянула мне руку.
--Вы не ответили на мой вопрос,--сказал я, выпуская её руку из своей.
--Сколько во мне дьявола?—спросила она с дразнящей полуулыбкой на губах.—Это очень интимный вопрос. Пожалуй даже самый интимный из всех, какие мне когда-либо задавались. Но если вы заглянёту в ресторан «Пятнистый тигр», то, возможно, выясните это.
(С той поры в Индии мне только и приходилось выслушивать нравоучения, религиозные откровения и суждения о жизни и смерти. Я был бы не откровенен если бы не расказал, как я попал в мафиозную структуру и непосредственно видел, как арабы совершют преступления. Но об этом немного позже).
Естественно меня заинтерисовал ответ моей спасительницы и вечером я был в ресторане «Пятнистый тигр».
--Джекки! Ты давно уже здесь?
--Пять лет я летела из Цюриха и встретила своего босса. У меня был билет до Сингапур, но когда мы прилетели в Бомбей, я поняло, что я–дома. Иногда сердце переворачивается у тебя именно так, как надо—если ты понимаешь, что я имею в виду?
Я не вполне понимал это, но когда она вопросительно посмотрела на меня, я кивнул.
--В такие моменты ты осознаёшь нечто, чувствуешь что-то абсолютно новое для тебя. И только ты можешь воспринимать это абсолютно именно таким образом. Не могу объяснить этого, но я просто знала, что я дома.
--А чем он занимется?
--Кто?
--Твой босс. Что у него за дело?
--Импорт,--ответила она.—И экспорт.
--Ты не скучаешь по дому?
--По дому?
--Ну да, по твоему прежнему дому. Где ты родилась?
--В швейцарии.
--Тогда я имею в виду  Швейцарию.
--Да, в некотором роде. Я выросла в Базеле—ты не был там?
--Нет. Я был во многих городах Европы, но в Базеле—нет..
--В таком случае тебе надо съездить туда и обязательно побывать в Базеле. Знаешь, это истинно европейский город. Рейн разделяет его на Малый и Большой Базель, и в них совершенно разный стиль жизни и разные взгляды на неё. Словно живёшь в двух городах одновремённо. Меня это вполне устраивало когда-то. И в этом месте сходятся три государства, так что в любой момент можешь пересечь границу и прогулятся по Франции или Германии. Можно позавтракать  в Германии, пообедать во Франции и поужинать в Швейцарии, удалившись от города всего на несколько километров. Я скучаю не столько по Швейцарии, сколько по Базелю.
Она остановилась и посмотрела на меня сквозь пушистые неподкрашеные ресницы.
--Продолжай, пожалуйста. Очень интересно.
--Знаешь...., --а как тебя зовут? Ты ведь не представился.
--Меня зовутЭммануил.
--Мне нравится твоё имя,--проговорила она медленно,--да и ты мне нравишься.
--В самом деле?—как можно небрежнее спросил я.
--Да. Ты умееешь  слушать. Это опасное оружие, потому что против него трудно устоять. Чувствовать, что тебя слушают,--почти самое лучшее, что есть на свете.
--А что же лучшее самое?
--Ну это любой скажет. Самое лучшее—власть.
--Неужели?—рассмеялся я.—А как насчёт  секса?
--Нет. Оставив в стороне биологию, можно сказать, что главное в сексе—борьба за власть. Потому что он их всех лихорадит.
--А как же любовь? Очень многие считают, что самое лучшее –любовь, а не власть.
--Они ошибаются,--ответила она с лаконичной неприкасаемостью.—Любовь—это нечто противополож ное власти. Именно по этой причие мы так боимся её.
--Джекки, дорогая, что за жуткие вещи ты говоришь!—воскликнул подошедший к ним товарищ Джекки, садясь рядом с ней.—Не иначе как у тебя самые коварные намерения в отношении этого парня.
--Его зовут—Эммануил.
--Хорошее имя. Я—Марчело Пабло.
(Согласно просьбе Молибога,  представлялся писателем. Это было достаточно неопределённо, чтобы оправдать неожиданный отъезд и длительное отсуствие, и якобы собирание материала. К тому же это прикрытие оберегало меня от нежелательных вопросов. Это предоставляло мне справиться со стыдом и его неразлучным спутником—отчаянием).
--Я не представляю о чём можно писать в Бомбее.—Сказала Джекки.—Это нехорошее место. Моя подруга Лиза говорит, что когда придумали слова «помойная яма», то имели в виду как раз такое место. Я тоже считаю, что это подходящее название для него. Ты лучше поезжай, например, в Раджастхан. Я слышала, что там не помойная яма.
--А знаешь, она права,--заметила подруга Джекки.—Здесь не Индия. Здесь собрались люди со всей земли, но Бомбей—это не Индия. Бомбей—это отдельный мир. Настоящая Индия далеко отсюда.
--Далеко?
--Да. Там куда не доходит свет.
--Завтра мне обещали показать  другой Бомбей, то есть с другой стороны. Я никуда не спешу и это меня заинтриговало.
--Это очень грустно,--сказал Марчелло,--если человек никуда не спешит. В Риме есть поговорка: «Человек, который никуда не спешит, никуда не попадает».
Внезапно его настроене изменилось. Он плеснул напиток в стакан и поднял его с улыбкой.
--Выпьем за Бомбей, в котором так здорово никуда не спешить.
--Я не против выпить за это. Пабло! А что тебя удерживает в Бомбее?
--Я итальянец--ответил он любуясь жидкостью в стакане.—Кроме того я гей, иудей и преступник. Примерно в таком порядке. Бомбей—единственный город из всех, что я знаю, где я могу быть во всех  четырёх ипостасях однвремённо.
Мы рассмеялись и выпили. Он окинул зал взглядом и его глаза остановились на группе индийцев и он изучал их, потягивая алкоголь.
--Если ты решил остаться, то выбрал подходящий момент. Вон там сидят люди, которые будут осуществлять политику будущего в Бомбее.
--А что у них за политика?
--Её можно назвать этнической, региональной, языковой. Все люди, говорящие не на их языке— враги. Это политика запугивания. Ненавижу всякую политику, а больше всего—политиков. Их религия человеческая жадность. Это возмутительно. Взаимоотношения человека с  его жадностью—это сугубо личное дело. Но в руках этих людей профсоюзы, пресса, трущобы, сахарые короли, полицейские, торговцы. Но настоящие деньги, те, что даёт промышленность и чёрный рынок.
Я наблюдал за людьми, о которых говорил Марчелло.
--Меня, в принципе, не интерисует их политика,--продолжал Марчелло,--их полиический свинарник, ни тем более скотобойня большого бизнеса. Единственное, что превосходит политический бизнес в жестокости и цинизме—это политика большого бизнеса.
--Мне нравиться твоя фраза о политическом бизнесе и о политике большого бизнеса,--усмехнулся я.—Прямо афоризм.
--Увы, друг мой, не могу претендовать на авторство. Я услышал эту фразу от Джекки. За мной числиться много грехов, но чужие остроты я не присваиваю.
--Это очень благородно с твоей стороны,--усмехнулся я.
--Но, какие-то пределы всё же надо знать,--рассудительно произнёс Пабло.—В конце концов, цивилизация складывается из того, что мы защищаем, а не из того, что мы допускаем.
Он помолчал, барабаня пальцами по холодному мрамору стола, затем взглянул на меня.
--Вот это уже моё,--заметил он, задетый тем, что я не оценил его изречения.—Эту фразу насчёт цивилизации я сам сочинил.
--Чертовски остроумно,--заверил я его.
--Ну, не преувеличивай,--скромно потупился он.
Наши взгляды встретились и мы расхохотались.
В следующий раз, когда мы встретились с Джекки, разговор почему-то зашёл о домашних животных. Как будто нам не о чём было больше говорить. Я всё больше привязывался к Джекки. Нет, конечно, это была не любовь, а скорее иммитация любви, а, возможно, я ошибался.
--Я не люблю котов. Вот собаки—другое дело.—сказал я.
--Нет,--сказала Джекки,--ты просто обязан любить котов. Когда все люди будут такими, как коты, мир достигнет совершенства.
Я расхохотался:
--Тебе не говорили, что у тебя весьма оригиналный способ выражаться?
--Что ты хочешь этим сказать?—резко повернулась она ко мне
--Только то, что сказал. Ты употребляешь очень неордирные фразы и обороты. И они мне нравятся. Вот вчера мы говорили о том, что такое истина и каждый высказал свою точку зрения. Мне не понравились их высказывания, но ты сказала: «Истина—это задира, который ко всем пристаёт, и все притворяются, что им это нарвиться». Я чуть не отпал. Ты где-то прочитала эту фразу или она из какой-нибудь пьесы, кинофильма?
--Нет, я придумала её сама.
--Ну, вот видишь, это я и имел в виду. Я не забуду твой афоризм.
--Ты с ним согласен?
--Да нет, совсем не согласен. Но оригинальность идеи и то, как ты её выразила, меня восхищает. А чем тебе нравиться горы?
--Горы?
--На днях ты сказала, что горы—одно из твоих любимых мест. Я не был в здешних горах и не имею о них никакого представления, но мне любопытно, чем они тебя так привлекают.
Она улыбнулась и сморщила нос—не то с удовольствием, не то с досадой.
--Ну, что ж, раз ты это запомнл, надо, наверное, тебе рассказать. Но не сейчас....когда-нибудь.
В один из вечеров мы сидели в ресторане и перед нами выступал вернувшийся из Европы Абхай. Он сказал, что там люди флегматичны и здесь надо очень долго стараться, чобы достигнуть такой же флегматичности.
--Я думаю, что здесь, в Индии, всё-таки становиться лучше.—выразила свой мнение Амала.—У меня такое чувство, что у Индии хорошее будущее. Я уверена, что всё будет хорошо, ну лучше, чем сейчс и очень многие будут счастливее.
Все уставились на неё, не находя слов. Оптимизм—собрат любви и абсолютно подобен ей в трёх отношениях: он также не знает преград, так же лишён юмора и также застигает тебя в расплох.
--Дорогая моя девочка,--скривил губы Марчелло.—На самом деле ничего не меняется. Два самых верных способа выработать у себя здоровое отвращение к людям и неверие в их светлое  будущее—подавать им еду и убирать после них, причём за ничтожные деньги. Я испробовал оба эти занятия. Это было кошмарно, до сих пор пробирает дрожь. Вот тогда–то я понял, что ничего не меняется и рад этому.
--Чушь собачья,--заявила Гита.--Всё может стать лучше или хуже, гораздо хуже. Спроси тех, кто живёт в трущобах. Им известно, как плохо всё может обернуться. Правда, Джекки?
Все обратились к Джекки.
--Я думаю, что мы все, каждый из нас, должен заработать своё будущее. Если мы не заработаем своё будущее, у нас его отнимут. Если мы не трудимся ради него, то мы его не заслуживаем и обречены вечно жить в настоящем. Или, что ещё хуже—в прошлом. И возможно, любовь—это один из способов заработать себе будуще.
--А я согласен с Пабло,--заявил Готам.—Пусть лучше ничего не меняется, меня устраивает то, что есть.
--А ты?—повернулась Джекки ко мне.
--Что—я?—улыбнулся я.
--Если бы ты знал с самого начала, что будешь какое-то время по-настоящему счастлив, но затем счастье изменит тебе, и это принесёт тебе много боли, выбрал бы ты это кратковременное счастье или предпочёл бы бы жить спокойно, не ведая ни счастья, ни печали.
--Я выбрал бы счастье,--сказал я и был награждён лёгкой улыбкой Джекки—то ли одобрительной, то ли удивлённой. А может быть в ней было и то, и другое.
--А я бы не выбрала,--возразила Амала, нахмурившись.—Ненавижу боль и несчастье. Наверное потому, что я люблю спать. Когда спишь ты не можешь быть по-настоящему печальным. Во сне можно испытывать счастье и страх или сердиться, но почувствовать печаль можно только после того, как совсем проснулся.
--Я согласен с Амалой,--сказал Абхай, побывавший в Европе.—В мире и так много всякой печали и горя. Потому все и ходят, как неживые.
--А я пожалуй соглашусь с Эммануилом,--протянула Деви. Если у тебя есть шанс быть по-настоящему счастливым, то надо хвататься за него.
Марчелло поёрзал, недовольный тем оборотом, какой приобретает разговор.
--Вы все слишком умничаете,--буркнул он.
--Я не умничаю,--возразил «европеец».
--Я хочу сказать, что вы усложняете. Жизнь на самом деле очень проста. Сначала мы боимся всего вокруг, кроме других людей. А потом мы боимся других и почти ничего больше. Мы никогда не знаем, почему люди поступают так, а не иначе. Никто не говорит правды. Никто не чувствует себя счастливым, не чувствует себя в безопаснсти. Нам остаётся только одно—выжить. Это худшее, что мы должны сделать, но мы должны выжить.
--Не уверен, что всё понял,--заявил «европеец», но одновремённо хочу с ним согласиться и в то же время чувствую себя оскорблённым.
--Не тушуйся, просто Пабло может говорить только на одну тему—о себе самом.
--Тут он бессилен: тема слишком интересная,--тут же вставила Джекки.
--Но,--пробормотал Пабло с лёгким поклоном в её сторону.—Это ведь очень интересно говорить о себе.

Мой новый друг—гид Бхарат, пригласил меня в деревню. Я сомневался и спросил совета у Джекки.
--Ты обязательно должен поехать в деревню. Когда ты поедешь в деревню, постарайся отдаться этому целиком. Просто..плыви по течению. В этой стране иногда надо уступить, чтобы добиться своего.
--У тебя всегда на готове какой-нибудь благоразумый совет.
--Это не благоразумие. Благоразумие, на мой взгляд, значительно переоценивают, тогда как оно всего лишь рассудочность, из которой вытряхнули всю суть. Большинство благоразумных людей действуют мне на нервы, но по настоящему умные, всегда привлекают меня. Если бы я хотела дать благоразумый совет, то сказала бы: не напивайся, не кидай деньги на ветер, не влюбляйся в деревенскую девчонку. Всё это было бы благоразумно. Но я предпочитаю просто разумное и потому рекомендую тебе не противиться ничему, с чем бы ты там не столкнулся.
Она поцеловала меня в щеку и направилась к дому.

...В автобусе категорически запрещается перевозить больше сорокa восьми пассажиров. Но никого, похоже, не беспокоило, что в
салон набилось человек семьдесят с двумя или тремя тоннами  багажа. Старый «бедфорд» тяжело покачивался на изношенных рессорах, как буксир в штормовую погоду. Его пол, потолок и
стены угрожающе скрипели и стонали, а тормоза взвизгивали всякий раз, когда на них нажимала нога водителя. Тем не менее, выехав за город, он ухитрился увеличить скорость до восьмидесяти-девяноста километров в час. Дорога была узкая, с одной стороны она переходила в крутой откос, с другой постоянно попадались бредущие навстречу нам группы людей и животные; водитель же лихо кидал наш перегруженный ковчег в головокружительную атаку на каждый поворот. Понятно, что скучать
по пути было некогда, не говоря уже о том, чтобы соснуть.
За три часа этой рискованной гонки мы взобрались на гребень горного кряжа, за которым простиралось обширное плато и спустились с другой стороны в плодородную долину. Возблагодарив Всевышнего за то, что Он сохранил нам жизнь, и в полной мере оценив этот хрупкий дар, мы
с Бхаратом высадились возле какого-то потрепанного флажка, свисавшего с чахлого деревца. Место было глухое, пыльное и заброшенное. Но не прошло и часа, как появился другой автобус.
--Что это за белый?--поинтересовался водитель, когда мы вскарабкались на подножку. 
--Это мой друг,--ответил Бхарат, тщетно пытаясь
скрыть свою гордость под напускным безразличием.
Разговор происходил на маратхи, языке штата Махараштра, столицей которого является Бомбей. В тот момент я не многое понял из этого разговора, но в течение следующих месяцев, проведенных в деревне, я так часто слышал те же самые вопросы
и ответы, что выучил большинство их наизусть.
--Что он тут делает?
--Он едет ко мне в гости.
--Откуда он?
--Из Европы.
--Из Европы?
--Да.
--В этой Европе много денег?
--Да, полно. Они там купаются в золоте.
--Он говорит на маратхи?
--Нет.
--А на хинди?
--Тоже нет. Только на английском.
--Только на английском?
--Да.
--Почему?
--В его стране не говорят на хинди.
--Они не умеют говорить на хинди?
--Нет.
--Ни па хинди, ни на маратхи?
--Нет. Только на английском.
--Господи помилуй! Вот идиоты несчастные!
--Да.
--Сколько ему лет?
--Сорок пять-пятьдесят.
--А выглядит старше.
--Они все так выглядят. Все европейцы на вид старше и сердитее, чем на самом деле. У белых всегда так.
--А какая у него профессия?
--Он писатель.
--Писатель--это хорошо.
--Да.
--У него есть родители?
--Да.
--И где они?
--На его родине.
--А почему он не с ними?
--Он путешествует. Знакомится с миром.
--Зачем?
Все европейцы так делают. Они немного работают, а потом немного ездят в одиночестве, без семьи, пока не состарятся. А тогда они женятся и становятоя очень серьезными.
--Вот ненормальные!
--Да.
--Ему, наверно, одиноко без мамы. с папой, без жены и детей.
--Да. Но европейцев это не огорчает. Они привыкли быть одинокими.
--Он большой и сильный.
--Да.
--Очень сильный.
--Да.
--Корми его как следует и не забывай давать побольше молока. И следи, чтобы он не научился каким-нибудь нехорошим словам. Не учи его ругательствам. Вокруг полно долбаных за-
сранцев, которые захотят научить его всякому дерьму. Не давай ему водиться с этими долбоебами.
--Не дам.
--И не позволяй никому обмануть его. Он на вид не очень-то смышленый. Присматривай за ним.
--Он умнее, чем кажется, но я все равно буду присматривать за ним.
Никого из пассажиров не волновало, что водитель, вместо того чтобы продолжить путь, вот уже минут десять болтает с Бхаратом. Возможно, потому, что они говорили громко, и все до
одного в автобусе могли их слышать. Мало того, водитель и по пути старался поставить всех встречных в известность о необычном пассажире. Завидев на дороге пешехода, он гудком привлекал его внимание и указывал ему пальцем на эту диковину, а
затем замедлял ход, чтобы человек мог ее разглядеть и полностыо удовлетворить свое любопытство.
Благодаря тому что водитель делился удивительной новостью со всеми встречными, путь, который можно было проделать за час, занял целых два, и лишь к вечеру мы достигли пыльного
проселка, ведущего к деревушке Венкуп. Когда автобус, натужно стеная, укатил, наступила такая тишина, что слышно было ветерок, шелестевший в ушах подобно сонному шепоту ребенка.
Весь последний час мы ехали по необъятным просторам, засаженным кукурузой, среди которой попадались банановые рощи; теперь же мы тащились пешком по грязи меж нескончаемых зарослей просяных культур. Растения уже поднялись во весь
свой рост и были выше нашей головы, небо сжалось в узенькую полоску, а дорога впереди и позади нас терялась в сплошной золотисто-зеленой массе, так что мы пробирались словно по лабиринту, отгороженные этой живой стеной от остального мира.
Мне довольно долго не давало покоя какое-то смутное ощущение, никак не поддававшееся осмыслению. Наконец до меня дошло. Нигде не было видно никаких столбов--ни телеграфных, ни высоковольтных,--даже вдали.
--Бхарат! В вашей деревне есть электричество?
--Нет,--ухмыльнулся он.
--Совсем нет электричества?
--Нет, ни капельки. Музыки будет полно,-- жизнерадостно откликнулся Бхарат.--Я буду петь. И все остальные будут петь. Петь и петь, без конца.
--Ну, ты меня успокоил.
--И ты тоже будешь петь.
--Нет уж, на меня, пожалуйста, не рассчитывай.
--В деревне все поют,--подчеркнул он, неожиданно посерьезнев.
--Угу.
--Да-да, все.
--Давай решим хоровые проблемы, когда они возникнут. Нам еще далеко до деревни?
--О, совсем почти не очень далеко. А знаешь, теперь у нас в деревне есть вода.
--Что значит «теперь есть вода»?
--Ну, теперь в деревне есть кран.
--Один кран на всю деревню?
--Да, и вода из него идет целый час, с двух до трех каждый день.
--Один час в день?
--Да. Обычно. Иногда она идет полчаса, а иногда совсем не идет. Тогда мы лезем в колодец, убираем зелень, которая там выросла, и вода снова без проблем. А! Смотри, вон мой папа.
Впереди нас на неровной, заросшей сорняками дорожке показалась высокая повозка в форме корзины на двух деревянных колесах с металлическими ободами, в которую был впряжен
огромный светло-коричневый буйвол с изогнутыми рогами. Колеса были узкими, но высокими и доходили мне до плеч. На упряжной дуге восседал, болтая ногами и покуривая, отец Бхарата.
 Бхарат выпустил из рук поклажу и кинулся к отцу. Отец спрыгнул со своего насеста, и они застенчиво обнялись. Отец Бхарата, Сундар
был единственным человеком, чью улыбку можно было сравнить с улыбкой его сына. Она занимала все его лицо от уха до уха, словно навсегда застыв в тот момент, когда человека охватил гомерический хохот. Оба обернулись ко мне, и две гигантские улыбки-- отцовская и ее генетическая копия--представ-
ляли настолько ошеломляющее зрелище, что я в ответ смог лишь беспомошно ухмыльнуться.
--Эммануил, это мой отец Сундар. Папа, это Эммануил. Я так счастлив, так счастлив, что две ваши личности встретились.
Мы обменялись рукопожатием и посмотрели друг другу в глаза. У отца было такое же абсолютно круглое лицо и такой же вздернутый нос пуговкой, как и у сына. Но если гладкая и открытая физиономия Бхарата была абсолютно бесхитростной, то лицо его отца было изборождено глубокими морщинами, и на него набегала тень усталости, когда он не
улыбался. Он как будто закрывал какие-то двери в свой внутренний мир, оставляя на страже лишь глаза. В нем чувствовалась гордость, но также и печаль, усталость, беспокойство. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что крестьяне в Индии горды, печальны, усталы и обеспокоены, потому
что все, что есть у тех, кто живет на земле, --это почва и семена для посева. И порой--слишком часто --они не получают от жизни ничего, кроме молчаливой, таинственной и волнующей радости, которой Всевышний наделяет все, что цветет и растет, дабы
помочь человеку преодолеть страх перед угрозой голода и несчастья.
--Мой папа очень удачный человек,--заявил Бхарат гордо, обнимая отца за плечи.
Поскольку я практически не говорил на маратхи, а Сундар совсем не говорил по-английски, Бхарату приходилось быть переводчиком.
--Не хочется мешать твоему отцу наслаждаться, но не пора ли нам двигаться дальше?
--В путь,--объявил Сундар.
Он взгромоздился на телегу и с силой ударил буйвола по бёдрам.
--Скажи своему отцу, чтобы он не бил буйвола.
Бхарат неохотно передал мою просьбу отцу. Сундар внимательно выслушал его и разразился неудержимым смехом. Однако, видя, что сын расстроен, он умерил свое хихиканье, а затем
совсем его прекратил и засыпал Бхарата вопросами. Тот старался как мог объяснить отцу ситуацию, все больше мрачнея при этом, и наконец обратился ко мне:
--Эммануил, папа спрашивает, почему ты хочешь, чтобы он перестал бить буйвола.
--Я не хочу, чтобы он причинял ему боль.
Бхарат рассмеялся, а когда он перевел мои слова отцу, тот присоединился к нему. Между приступами смеха они переговаривались, после чего Бхарат снова повернулся ко мне:
--Папа спрашивает, правда ли, что в вашей стране люди едят коров?
--Да, конечно, но ...
--Сколько коров вы едите?
--Ну ... Мы не всех их съедаем сами, часть мы экспортируем в другие страны.
--Сколько?
--Ну сколько-сколько ... Да сотни тысяч. Но мы стараемся обходиться с ними гуманно и не
мучаем их напрасно.
--Папа думает, что нельзя съесть такое большое животное, не причинив ему боли.
При этих словах Сундар неожиданно остановил буйвола и, соскочив на землю, разразился серией каких-то команд. Бхарат перевел их мне:
--Папа спросил, везем ли мы подарки для него и для всей семьи. Я сказал ему, что мы везем подарки, и он хочет, чтобы мы отдали ему подарки здесь и сейчас.
--Он хочет, чтобы мы распаковали свой багаж прямо здесь, на дороге?
--Да. Он боится, что, когда мы приедем в деревню, у тебя будет слишком доброе сердце и ты раздашь подарки всей деревне, а ему ничего не останется. Поэтому он хочет получить их сейчас.
Пришлось подчиниться. Под покровом темнеющего синего неба мы расцветили прогалину меж колышущихся нив излюбленными индийскими красками, разложив желтые, красные и
переливчато-синие рубашки, сари и набедренные повязки. После этого мы уложили все в одну сумку вместе с благоухающими кусками мыла, шампунями, духами, благовониями и массажными маслами.
Отец Бхарата познакомил меня со всей деревней, но почувствовать себя в ней как дома я смог лишь благодаря его матери, Сите. Жизнь ее, со всеми радостями и горестями, объяла мою так же легко и просто, как ее красная шаль укрывала порой плачущего ребенка, переступившего порог ее дома. История ее жизни, которую я узнавал по частям от разных людей в течение этих месяцев, слилась со многими жизненными историями. А ее любовь, ее желание познать мою душу и полюбить меня изменили всю мою жизнь и я навеки полюбил индийцев.
Я горожанин до мозга костей, родился и вырос в городе с миллионым населением. Любовь к большим городам помогала мне выжить в нелёгкие годы. Я взял в руки банку парного молока, и во мне вдруг проснулось присущее потомственному горожанину боязливое недоверие к деревне. Молоко было
теплым, пахло коровой, и в нем, чудилось мне, что-то плавало. Я медлил в нерешительности, чувствуя незримое присутствие Луи Пастера, заглядывающего через мое плечо в банку.
«Знаете, мсье, на вашем месте я сначала вскипятил бы его...»--слышался мне его голос.
Несколькими большими глотками я прикончил молоко вместе со своими страхами и предубеждениями, стараясь сделать это
как можно быстрее. Молоко оказалось совсем не таким плохим, как я ожидал,--оно было густым, с богатым вкусом, и оставляло ощущение не только жвачного животного, но и сухих трав.
Сита схватила у меня банку и хотела наполнить ее снова, но мои умоляющие протесты убедили ее, что я вполне насытился.
После того как мы с Бхаратой завершали утренний туалет, умылись и почистили зубы, Сита усаживала нас за стол и не отходила ни на шаг, пока мы поглощали плотный завтрак. Сита придирчиво следила за тем, чтобы мы исправно
жевали, и тыкала нас пальцем в бок или хлопала по голове и плечам при всяком нашем поползновении сделать паузу и перевести дух. Вовсю работая челюстями, мы исподтишка бросали
взгляды на возившихся у плиты сестер Бхарата, надеясь, что хотя бы третья или четвертая из вкуснейших лепешек окажется последней.
Каждый день, проведенный мною в деревне, начинался со стакана молока, за которым следовали умывание и завтрак. После этого я обычно присоединялся мужчинам, которые трудились на полях, засеянных хлопком, курузой, бобами, пшеницей и прочими злаками. Рабочий день делился на две половины примерно по три часа. В перерыве
между ними был обед и послеобеденный сон. Обед приносили в разнообразных мисках из нержавеющеи стали женщины и дети. Чаще всего это были те же роти, приправленная специями чечевичная похлебка, манговый чатни и сырой репчатый лук. Пообедав сообща, мужчины разбредались в поисках прохладного уголка, где можно было бы часок подремать. Затем работа возобновлялась с удвоенной силой, пока старший группы не давал отбой. Все собирались на прогалине между обработанных полей и дружной толпой возвращались в деревню,
перебрасываясь по пути шутками. 
В самой деревне для мужчин работы было немного. Приготовлением пищи, уборкой, стиркой и прочими хозяйственными делами занимались в основном женщины--как правило, молодые, которыми руководили более старшие. Женщины работали
примерно четыре часа в день, так что у них оставалось много времени для общения с детьми. У мужчин рабочая неделя состояла из четырех рабочих дней по шесть часов. Посев и уборка урожая требовали, конечно, дополнительных усилий, но в сред-
нем крестьяне  проводили за работой меньше вре-
мени, чем горожане. Тем не менее жизнь крестьян была отнюдь не безмятежной.
Некоторые после работы на общем поле до изнеможения трудились на собственных участках, пытаясь вырастить на каменистой почве какую-нибудь культуру на продажу--как правило, хло-
пок. Период дождей часто наступал слишком рано или слишком поздно. Поля затапливало, они подвергались нашествию насекомых или эпидемиям болезней. Женщины не занимались ничем, помимо домашних дел, и все остальные заложенные в них задатки и природные таланты постепенно угасали. Одаренный ребенок, который в городе мог бы проявить свои способности, также не видел ничего, кроме своей деревни, реки и полей. Случалось, подобная жизнь доводила людей до такого отчаяния, что
в ночной тишине были слышны чьи-то рыдания.
Несмотря на это, как и обещал Прабакер, вся деревня пела целые дни напролет. Если можно считать, что обилие хорошей пищи, пение, смех и дружеские отношения с соседями--
показатели благосостояния и счастья, то крестьяне деревни, несомненно, превосходили в этом деревенских жителей Европы. За все шесть месяцев, что я провел в деревне, мне ни разу не приходилось видеть, чтобы кто-либо из крестьян поднял на другоrо руку или даже повысил голос. Все односельчане Бхарата были исключительно здоровыми и крепкими людьми. К старости они слегка полнели, но толстыми назвать их было нельзя; люди среднего возраста чувствовали себя прекрасно, их глаза ярко блестели; дети были стройными, смышлеными и веселыми.
А главное, крестьяне жили с уверенностью в завтрашнем дне чего я не наблюдал ни в одном городе,--эта уверенность возникает, когда земля и люди, работающие на ней поколение за
поколением, становятся одним целым, люди отождествляются с окружающей природой. Города-- центры постоянных и необратимых перемен. Символом городской жизни служит тарахтение
отбойного молотка, напоминающее звук, который издает гремучая змея перед нападением. Но изменения в деревне повторяются из года в год. То, что утрачивается сегодня, восстанавливается
в ходе годичного цикла. То, что земля отдает в этом году, она будет отдавать и в следующем. Все цветущее неизбежно погибает, но затем возрождается вновь.
И когда я прожил в деревне шесть месяцев, эта уверенность в известной степени передалась и мне; Сита и ее односельчане поделились со мной частью своего существа и существования, и с тех пор я понял, что действительно большой город—это не Индия. Индия—это деревня.

По возвращению, я решил поселиться в трущобах, чтбы узнать и эту сторону жизни индийцев. Когда-то я окончил курсы скорой помощи и теперь в моей новой квартире был борудован медпункт. Через неделю после вселения Муслим Рабайя, араб с которым я познакомился в домке Керим-хана, появился в моей комнате с сумкой набитой перевязочными материалами и медикаментами. Муслим работал на отца бомбейской мафии Керим-хана. Кто он был по национальности: афганец, сириец, египтянин или ливванец—я не знал, но он точно был арабом. Почему он так с уважением относся ко мне, я не знаю, но чувствовал, что он имеет какие-то виды на меня.
--Где твои пациенты?
--Сейчас их нет.
--Хочешь я тебе приведу их?
--Не надо. Я сегодня отдыхаю и могу занятся своими делами. Мне же надо добывать деньги.
--А как ты зарабатываешь?
--Я работаю посредником у туристов: продать камеру по выгодной цене, помочь купить наркотик. Вот и получаю комиссионные.
--И сколько?
--Около тысячи......
--За каждое из дел?
--За оба.
--Это очень маленькие деньги.
--Для тебя, а для меня --нормальные.
--Так ты сейчас свободен?
--Да.
--Тогда поехали.
--Куда?
--Увидишь.
--Куда ты меня везёшь?
--Туда, где ты будешь получать лекарства.
Мы приехали в колонию прокажённых, которая находилась на окраине города. Даже необычная нетерпимость жителей трущоб, гостеприимно принимавших людей любой расы, касты и социального положнения, не распространялась на прокажённых.
Мы оставили мотоцикл в стороне и стали пробираться к лагерю прокажённых тем же путём, каким ходили они сами. Мы зашли на территорию и направились к одной из центральных хижин. При виде нас люди застывали на месте и провожали глазами, но никто не пытался заговорить. Весть о нашем приближении распространялась по всему лагерю. Возле хижины нас ждал человек. Болезнь безжалостно изуродовала его.
--Муслим! Ты завтракал сегодня?
--Мы не надолго. Только выпьем чаю.
Дети принсли нам чай. Муслим выпил чай большими глотками. Я колебался. Мой стакан представлял мне вместилище всех кошмаров. Однако, я решил, что Муслим знает что делает и выпил чай.
--Мне сказали, что вам нужны лекарств.—медленно по-английски сказал главарь неприкасаемых.—Мы будем рады вам помочь. Мы можем давать вам много лекарств каждую неделю без всяких проблем. Высококачественные лекарства, вы убедитесь.
Мальчик принёс холщевой сверток и развернул его. Внутри был широкий ассортимент ампул и пузырьков. Все ои были снабжены этикетками и были абсолютно новыми.
--Где они достают всё это?—спросил я Муслима.
--Крадут—ответил он.
--Крадут? Как? Где?
--Очень изобретательно!
--Да,да,--поддержал его целый хор голосов.
--А что они делают с этими лекарствами ?
--Продают на чёрном рынке. Благодаря этому им удаётся выжить. Эти люди умирают и крадут жизнь для себя самих, а потом продают её и другим умирающим.
«Страдание,--сказал мне однажды Керим-хан,--это способ испытать свою любовь, прежде всего любовь к Аллаху».
Я не знал Аллаха, говоря его словами, но не выдержал испытания в этот день. Я не мог любить Аллаха—как бы его не звали—не мог простить Его за все жертвы, принесенные Ему. Слёзы текли у меня из глаз, чего со мной давно не случалось.
«Бедность и гордость неразлучно сопровождают друг друга, пока одна из них не убьёт другую». «Страх и чувство вины—это два демона, преследующие богатых людей. Что касается бедных людей, то их демоны—отчаяние и чувство унижения».—Это  афоризмы Керим-хана. Возможно он и был прав, подумал я,  сидя в хижине прокажённых, которые крали, чтобы сохранить себе жизнь. А разве остальные не делают того же?
В связи с приближением сезона дождей, многие бродячие артисты искали убежище в трущобах. В наших поселились заклинатели змей, многочисленные специалисты по разведеению попугаев и певчих птиц и группа мартышек. Жители трущоб признавали право животных на убежище,их присуствие порождало целый ряд проблем. В первую же ночь сбежала мартышка. Поскакав по крышам,забежала в хижину, где остановились заклинатели змей со своими питомцами. Мартышка сбросила камень с одной из корзин с коброй и сняла крышку. Увидев там трёх змей, она взлетела на крышу и стала вопить, разбудив заклинателей. Те подняли тревогу. В трущобах началось светопредставление. Люди разбились на отряды, чтобы прочесать трущобы и только к утру вернули беглянок в корзину.

Иногда мы любим одной лишь надеждой. Иногда мы плачем всем, кроме слез. И в конечном счете все, что у нас остается,--любовь и  связанные с ней обязательства, все, что нам остается,--тесно
прижаться друг к другу и ждать утра.
Миром управляют миллион злодеев, десять миллионов тупиц и сто миллионов трусов,--объявил Махмуд на своем безупречном оксфордском английском, слизывая с коротких толстых пальцев прилипшие к ним крошки медового кекса.--Злодеи --это те, кто у власти: богачи, политики и церковные иерархи. Их правление разжигает в людях жадность и ведет мир  к разрушению.
Он помолчал, вглядываясь в фонтан, шепчущий что-то под дождем во дворике Керим-хана, будто черпал вдохновение в мокром блестящем камне. Затем он вытянул руку, ухватил еще один кекс и заглотил его целиком. Двигая челюстями, он с
извиняющимся видом улыбнулся мне, словно говоря:
--Я знаю, что мне не следовало бы этого делать, но не могу удержаться. Их всего миллион во всем мире, настоящих злодеев, очень богатых и могущественных, от чьих решений все зависит. Тупи-
цы--это военные и полицейские, на которых опирается власть злодеев. Они служат в армиях двенадцати ведущих государств мира и в полиции тех же государств и еще двух десятков стран. Из них лишь десять миллионов обладают действительной силой,
с которой приходится считаться. Конечно, они храбры, но глупы, потому что жертвуют своей жизнью ради правительств и политических движений, использующих их в собственных целях как пешки. Правительства в конце концов всегда предают их, бро-
сают на произвол судьбы и губят. Ни с кем нации не обходятся с таким позорным пренебрежением, как с героями войны.
Дождь заливал сад и плиточный пол в открытом дворике с такой интенсивностью, словно по небу текла река, которая обрывалась в этом месте водопадом. Тем не менее фонтан упорно продолжал выбрасывать свои бессильные струи навстречу льющемуся сверху потоку. Мы сидели под защитой окружающей
дворик галереи, в тепле и сухости--не считая пропитанного влагой воздуха,--потягивали чай и наблюдали за этим потопом.
--А сто миллионов трусов,--продолжал Махмуд, защемив в толстых пальцах ручку своей чашки,--это бюрократы, газетчики и прочая пишущая братия. Они поддерживают правление злодеев, закрывая глаза на то, как они правят. Среди них главы тех или иных департаментов, секретари всевозможных ко-
митетов, президенты компаний. Менеджеры, чиновники, мэры, судейские крючки. Они всегда оправдываются тем, что лишь выполняют свою работу, подчиняясь приказам: от них, мол, ничего не зависит и если не они, то кто-нибудь другой будет делать
то же самое. Эти сто миллионов трусов знают, что происходит, но никак этому не препятствуют и спокойно подписывают бумаги, приговаривающие человека к расстрелу или обрекающие целый миллион на медленное умирание от голода.
Махмуд замолчал, разглядывая шишку, сплетенную венами на тыльной стороне его ладони. Затем, вернувшись к действительности, он посмотрел на меня с мягкой доброжелательной улыбкой.
--Вот так все и происходит,--заключил он.-- Миллион злодеев, десять миллионов тупиц и сто миллионов трусов заправляют миром, а нам, свыше четырёх миллиардам простых смертных, остается только делать, что нам прикажут.
Он засмеялся и хлопнул себя по ляжке. Это был смех от души, какой ни за что не уймется, пока его не поддержат, и я невольно поддержал его.
--А знаешь, что это значит?—спросил он, когда смех отпустил его.
--Надеюсь, это вы мне объясните.
--Эта группа, представленная одним, десятью и ста миллионами, определяет всю мировую политику. Маркс был не прав. Классы тут ни при чем, потому что все классы находятся в подчинении у этой горстки людей. Именно благодаря ее усилиям создаются империи и вспыхивают восстания. Именно она поро-
дила нашу цивилизацию и взращивала ее последние десять тысяч лет. Это она строила пирамиды, затевала ваши Крестовые походы и провоцировала непрестанные войны. И только она в силах
установить прочный мир.
--Это не мои Крестовые походы, но я понимаю, что вы имеете в виду.
--Ты любишь его?--спросил он, так резко сменив тему, что я смешался; он всегда, почти во всех разговорах неожиданно перескакивал с одной темы на другую, причем делал это настолько хитро, что даже после того, как я достаточно хорошо
изучил его и знал, что в любой момент можно ожидать подобных сюрпризов, они все равно застигали меня врасплох.--Ты любишь Керим-хана?
--Люблю ли?.. Странный вопрос,--рассмеялся я.
--Он всегда отзывается о тебе с большой любовью, Эммануил.
Я нахмурился, избегая его проницательного взгляда. Мне, конечно, было очень лестно слышать, что Керим-хан вспоминает меня с теплотой, но я не хотел признаваться даже себе самому,
как много значит для меня его похвала. Меня охватили противоречивые чувства--любовь и подозрительность, восхищение и досада,--как всегда бывало, когда я думал о Керим-хане или находился в его обществе. Результатом сложения этих эмоций было раздражение, дававшее о себе знать в моих глазах и в моем голосе.
--Как вы думаете, долго нам еще придется ждать? --спросил я, посмотрев на закрытые двери личных покоев Керим-хана.--У меня назначена встреча с немецкими туристами.
Махмуд оставил без внимания мой вопрос и наклонился ко мне через разделявший нас маленький столик.
--Ты должен любить его,--прошептал он мне тоном обольстителя.--Знаешь, почему я люблю Керим-хана всем сердцем?
Его лицо было так близко к моему, что я мог разглядеть мелкие красные вены в белках его глаз. Они тянулись к радужпой оболочке, как пальцы, поддерживающие золотистый рыже-коричневый диск. Под глазами набухли тяжелые мешки, создававшие впечатление, что внутренне он погружен в неизбывную печаль. Он был смешлив и любил побалагурить, но эти постоянно висевшие под глазами мешки были похожи на резервуары для хранения еще не выплаканных слез.
Мы с Махмудом молча смотрели друг на друга. Я не ответил на его вопрос. Хотел ли я знать, почему он любит Керим-хана? Конечно хотел. Я был писателем и меня интересовало все. Но у меня не было желания подыгрывать Махмуду в его викторине с вопросами и ответами. Я не понимал, что его грызет и к чему он клонит.
--Я люблю его потому, что он для всех нас
в этом городе как спасительная гавань. Тысячи людей находят в ней пристанище, связав с ним свою судьбу. Я люблю его за то, что он поставил перед собой задачу преобразовать мир, в то время как другие даже не задумываются об этом. Меня беспо-
коит, что он тратит на это столько времени, сил и средств, и я часто спорю с ним по этому поводу, но меня восхищает его преданность своей мечте. А больше всего я люблю его за то, что
он--единственный из всех, кого я встречал, и единственный из всех, кого ты когда-либо встретишь,-- знает ответ на три главных жизненных вопроса.
--А их всего три?--не сдержавшись, спросил я с иронией.
--Да,--ответил он невозмутимо.--«Откуда мы взялись?», «Почему мы здесь оказались?» и «Куда мы идем?». Это три важнеиших вопроса. Если ты любишь его, он поделится с тобой этим секретом. Он скажет тебе, в чем смысл жизни. И, слушая его, ты поймешь: то, что он говорит,--истинная правда. Никто другой не даст тебе ответа на эти вопросы. Это я знаю точно. Я изъездил всю землю вдоль и поперек и
задавал эти вопросы многим великим мыслителям. До того как я встретил  Керим-хана и связал свою судьбу с ним, я потратил целое состояние--несколько состояний--на то, чтобы побеседовать с прославленными пророками, религиозными
мыслителями и учеными. Но никто из них не смог ответить на эти вопросы. А Керим-хан смог. И с тех пор я полюбил его, как брата, как моего брата по духу. С тех пор и до этой самой минуты я служу ему. И тебе он тоже скажет. Он раскроет тебе
тайну, объяснит смысл жизни!

«Что более характерно для человека,--спросила меня однажды Джекки,--жестокость или способность ее стыдиться?». В тот момент мне казалось, что этот вопрос затрагивает самые основы
человеческого бытия, но теперь, когда я стал мудрее и привык к одиночеству, я знаю, что главным в человеке является не жестокость и не стыд, а способность прощать. Если бы человечество не умело прощать, то быстро истребило бы себя в непрерывной
вендетте. Без умения прощать не было бы истории. Без надежды на прощение не было бы искусства, ибо каждое произведение искусства--это в некотором смысле акт прощения. Без этой
мечты не было бы любви, ибо каждый акт любви--это в некотором смысле обещание прощения. Мы живем потому, что умеем любить, а любим потому, что умеем прощать.

Когда Махмуд говорил о своих поисках истины и ответов на три главных жизненных вопроса, он, не ведая того, описал мое стремление найти кого-то или что-то, кому или во что можно поверить.
Я шёл тем же мучительным заковыристым путем к вере. Но всякии раз, когда я знакомился с новым вероучением и встречал нового гуру, оказывалось, что вероучение неубедительно, а гуру несовершенен. Все вероучения требовали, чтобы я пошел на ком- промисс. Все учителя требовали, чтобы я закрывал глаза на те или иные несовершенства.
И вот теперь появился Керим-хан, иронически взиравший на мои подозрения своими медовыми глазами. «Можно ли ему верить?—спрашивал я себя.—Нашёл ли я в нём своего Учителя?». Чтобы узнать это я решил поработать на Керим-хана, собственно это же самое советовал мне и Молибога. Так что я ниче м не нарушил своего отношения к арабам. Я выполнял долг. Работа на Керим-хана впервые дала мне реальное представление о том, что такое организованная преступность в Бомбее. До сих пор я был
отчаявшимся одиночкой, боязливо совершающим мелкие преступления. Хотя я действительно совершал преступления настоящим преступником я не был, пока не пошел в учение к Керим-хану. В Бомбее я занимался нелегальной деятельностью, но в преступниках не числился.  А это большая разница, которая зависит, как и многое другое в жизни, от мотивов твоих поступков и от средств, к которым ты прибегаешь. Перейти эту грань меня заставили обещания данные Молибога. Умный человек на моем месте бежал бы прочь из Бомбея. А я не убежал. Я не мог. Я хотел знать, как совершаются преступления, я жаждал знать правду. И проще всего осуще-
ствить это можно было, вступив в мафиозную группировку Керим-хана.
Для начала он пристроил меня подмастерьем к сирийцу Мансуру Мубареку, который показал мне, как работает подпольный рынок валюты. Уроки правонарушения, полученные у Керим-хана и его помощников, позволили мне стать тем, кем я никогда
не был и не хотел быть: профессиональным преступником. Чувствовал я себя при этом прекрасно. Никогда я не ощущал себя в такой безопасности, как в этом криминальном братстве. Ежедневно я ездил на поезде к Керим-хану, повиснув в дверях дребезжащего вагона вместе с другими молодыми людьми; сухой горячий ветер овевал мое лицо, и сердце наполнялось радостыо быстрой бесшабашной езды, радостью свободы.
Мансур, мой первый учитель, носил свое прошлое в своих глазах, и оно полыхало там, как огонь в храме. Чтобы огонь не затухал, он подбрасывал в него куски своего сердца. Я встречал таких людей, у них было много общего. Они были отчаянны, потому что отчаянность часто проистекает из глубокой печали. Они были честны,
потому что правда пережитого ими не позволяла им лгать. Они были злы, потому что не могли забыть прошлое и простить его. И они были одиноки. Почти все мы притворяемся, с большим или меньшим успехом, что можем разделить минуту, в которой живем, с кем-то другим. Но прошлое у каждого из нас-- необитаемый остров, и люди вроде Мансура навечно остаются там в одиночестве.
Керим-хан, вводя меня в курс дела, рассказал кое-что о Мансуре. Хотя ему едва перевалило за сорок, он был один во всем свете. Его отец и мать были известными учеными и активными борцами за создание автономного палестинского государства. Отец умер в израильской тюрьме. Мать со своими родителями,
две сестры Мансура, его дяди и тети были убиты во время массовой резни в ливанском лагере. Мансур проходил во-
енную подготовку в палестинских партизанских соединениях в Тунисе, Ливии и Сирии и в течение девяти лет участвовал в десятках вооруженных конфликтов в самых разных «горячик точках», но кровавое убийство всех его родных в лагере сломило его. Командиру его отряда, принадлежавшего к силам боевикогв, не раз приходилось иметь дело с людьми, пережившими нервный срыв, он понимал, как рискованно привлекать такого человека к боевым операциям, и Мансур был вынужден
расстаться с отрядом.
Он был по-прежнему верен делу независимости Палестины, но после гибели палестинцев, остался наедине со своим собственным страданием и теми
страданиями, которые он приносил другим. Он перебрался в
Бомбей по рекомендации одного из партизанских лидеров, знакомого с Керим-ханом. Керим-хан принял его в свою мафию. Образованность Мансура, его способность к языкам и фанатичня преданность своей родине произвели впечатление на Керим-хана и
его приближенных. И молодой ливанец стал быстро подниматься по иерархической лестнице. Когда я пришёл учиться у него, Мансур руководил всеми ва-
лютными операциями. проводившимися Керим-ханом на черном рынке и входил в число членов совета мафии. И угрюмый, потрепанный в боях ливанец стал моим первым наставником.
--Принято считать. что деньги--корень всего зла.-- Сказал Мансур, когда мы встретились в его квартире. Он говорил по-английски довольно хорошо хотя и с заметным смешанным акцентом, приобретенным в Индии.--Но это не так. На самом деле наоборот: не деньги порождают зло,  а зло порождает деньги. Чистых денег не бывает. Все деньги
циркулирующие в мире в той или иной мере грязные, потому что абсолютно чистого способа приобрести их не существует. Когда тебе платят за работу от этого где-то страдает тот или иной человек. И это, я думаю. одна из причин, почему практически все--даже люди. никогда не нарушавшие закон, не против заработать парочку баксов на черном рынке.
--Ты ведь живешь за счет этого, не так ли? - спросил я.--Мне было любопытно. что он ответит.
--Да. И что?.
--И что чувствуешь в связи с этим ты?
--Ничего не чувствую. Я знаю одно: истина в том. что человек непрерывно страдает. Когда он утверждает обратное, он лжет. Я уже говорил это однажды. Просто так устроен мир.
--Но ведь в одном случае деньги достаются ценой большего страдания, а в другом—меньшего, разве не так?
--Деньги бывают только двух видов Эммануил: твои и мои.
--Или Керим-хана, как в данном случае.
Мансур коротко и мрачно хохотнул. Это был единственный доступный ему вид смеха.
--Да. Мы добываем деньги для Керим-хана, но часть их становится нашей. И именно потому, что мы имеем во всех делах свою небольшую долю, мы держимся вместе. Но давай перейдем к теории. Скажи мне, почему существует черный рынок валюты?
--Я не вполне понимаю твой вопрос.
--Я сформулирую его по-другому,-- улыбнулся Мансур.
Шрам, начинавшийся под левым ухом и широкой бороздой спускавшийся к углу рта, делал его улыбку кривой и неуверенной. Левой половиной лица Мансур совсем не мог улыбаться, и когда он пытался это сделать, вторая половина принимала не то стра-
дальческий, не то угрожающий вид.
--Почему мы покупаем у туристов американские доллары, скажем, за восемнадцать рупий, в то время как банки дают только пятнадцать или шестнадцать?-- спросил он.
--Потому что мы можем продать их еще дороже?--предположил я.
--Так Хорошо. А почему мы можем это сделать?
--Ну как «почему». Потому что есть люди, которые согласны уплатить больше.
--И кто же эти люди?
--Не знаю. Я сам только сводил туристов с дельцами черного рынка и не вникал в дальнейшие странствия доллара.
--Черный рынок существует потому,--медленно произнес Мансур, словно поверял мне какой-то ьличный секрет, а не объяснял коммерческий факт,--что на белом рынке слишком много
ограничений. Что касается валюты, то ее легальный рынок очень строго контролируется правительством и Резервным банком Индии. Стремление к наживе сталкивается с правительственным контролем, и результатом столкновения этих двух элементов яв-
ляются коммерческие преступления. Само по себе ни то ни другое не достаточны. Ни бесконтрольное стремление к наживе, ни контроль без этого стремления не создадут черного рынка. Если
человек хочет нажиться, например, на изготовлении кондитерских изделий, но не контролирует процесс изготовления, то его яблочный штрудель не будут покупать, Правительство держит под контролем удаление сточных вод, но, если бы никто не стре-
мился на этом нажиться, не было бы черного рынка дерьма.
Черный рынок возникает там, где жадность сталкивается с ограничениями.
--Я смотрю, ты здорово подковался теоретически,--рассмеялся я, но был в то же время рад, что он в своем анализе изложил мне суть валютной преступности, не ограничившись расска-
зом о том, как я буду ею заниматься.
--Да ну, не так уж здорово,--отмахнулся он.
--Нет, правда. Когда Керим-хан направил меня к тебе, я думал, ты просто дашь мне всякие таблицы с цифрами--курс обмена валют и тому подобное--и отошлешь с этим.
--Курсом обмена валют мы в скором времени обязательно займёмся,--усмехнулся он с чисто арабской беспечностью. --Но прежде чем плодотворно заниматься практическими делами, надо немножо подготовиться теоретически.
--Индийская рупия,--объяснил Мансур, имела очень ограниченную конвертируемость. За пределами Индии она не циркулировала и нигде, кроме Индии, легально на доллар не обменивалась.  В многомиллионной стране набиралось немало бизнесменов и туристов, выезжавших за рубеж, и им разрешалось вывозить строго определенное количество американской валюты, полученной в об-
мен на рупии; на остальные имеющиеся в наличии рупии они могли приобрести дорожные чеки.
Правительство следило за соблюдением этих правил. Человек, выезжающий за границу и желающий обменять рупии на доллары, должен был представить в банке паспорт вместе с билетами на самолет. Банк ставил отметку в паспорте и на билете,
указывающую, что их владелец исчерпал свои возможности обмена и законным путем повторить эту операцию не мог.
Между тем почти все индийцы держали под подушкой какой-то запас нелегальных денег--от нескольких сотен рупий, которые человек заработал своим трудом и утаил от налоговой инспекции, до миллиардов, добытых преступным путем. В сово-
купности этот подпольный капитал равнялся, по слухам, почти половине официального денежного оборота страны. Многие индийские бизнесмены, обладавшие тысячами и сотнями тысяч не-
легальных рупий, не могли обменять их на дорожные чеки в полном объеме, потому что банк или налоговое управление интересовались источником этих денег.
Оставался единственный выход: купить иностранную валюту нелегально, Ежедневно мил-
лионы рупий обменивались на черном рынке Бомбея на американские доллары, английские фунты, немецкие марки, швейцарские франки и прочую валюту. К примеру, я покупаю у туриста тысячу американских долларов за восемнадцать тысяч рупий, в то время как банк дал бы ему только пятнадцать тысяч. Турист доволен, так как выгадал
на этом три тысячи рупий. Затем я продаю доллары индийскому бизнесмену за двадцать одну тысячу. Он доволен тоже, потому что в банке просто не мог бы при обрести эти доллары. Я же беру
вырученные три тысячи рупий, добавляю к ним всего пятнадцать и покупаю у другого туриста следующую тысячу долларов. Так что в основе денежного оборота на черном рынке лежит очень простой расчет.
На поиск туристов, которые согласились бы продать свои доллары, приближенные Керим-хан бросили целую армию зазывал, гидов, нищих, управляющих отелями, посыльных, владельцев
ресторанов и ночных клубов, официантов, торговцев, сотрудников авиакомпаний и бюро путешествий, проституток и водителей такси. Руководил всей этой деятельностыо Мансур. По утрам он обзванивал финансовые учреждения, узнавая курс обмена всех
основных валют. Через каждые два часа ему сообщали по телефону о происшедших колебаниях курса. В распоряжение Мансура было выделено такси с двумя водителями, работавшими посменно. Каждое утро он встречался с ответственными сборщиками различных районов и передавал им пачки рупий для уличных торговцев валютой. Мелкие жулики, маклеры и прочие дельцы, промышлявшие на улицах, отыскивали среди туристов потенциальных клиентов и направляли их к торговцам. Те обменивали рупии на доллары и передавали их сборщикам, которые совершали регулярные объезды всех торговых точек, а от них валюта поступала специальным инкассаторам, разъезжавшим по всей задействованной территории и днем и ночью.
Мансур следил за обменом в отелях, офисах авиакомпаний, бюро путешествий и других учреждениях, где требовалась особая осмотрительность. Дважды в течение дня--в полдень и
поздним вечером --он собирал выручку у инкассаторов в ключевых точках сети. Полицейским, дежурившим в этих точках, выплачивался бакшиш, чтобы они не слишком тревожились, видя, что у них под носом творится нечто противозаконное. Керим-хан гарантировал им также, что любые действия его людей против тех, кто попытается ограбить их или как-то помешать, будут предприниматься по возможности быстро и тихо и никоим образом не навредят полиции. Ответственность за поддержание дисциплины в рядах мафиози и обеспечение контроля со стороны Керим-хана была возложена на Муслима Рабайя. Его ко-
манда, состоящая из индийских гангстеров и арабских ветеранов войны с Ираном, следила за тем, чтобы нарушения происходили как можно реже и не оставались без наказания.
--Ты будешь вместе со мной собирать выручку,-- сказал Селим.--Со временем ты ознакомишься со всеми звеньями цепи, но я хочу, чтобы ты сосредоточился в первую очередь на наиболее деликатных участках: пятизвездочных отелях, офисах
авиакомпаний--на тех, где работают в галстуках. Я буду тебя сопровождать, особенно поначалу, но вообще-то, я думаю, дело пойдет гораздо успешнее, если обмен в таких местах будет совершать хорошо одетый белый иностранец. Ты будешь там
менее заметен, а иностранцам легче пойти на контакт с тобой, нежели с индийцем или арабом. А в дальнейшем, я думаю, тебе следует заняться также операциями, связанными с заграничными поездка- ми. Там иностранец тоже будет очень кстати.
--С заграничными поездками?
--Эта работа должна тебе понравиться,--ответил Селим, посмотрев мне в глаза все с той же печальной улыбкой.--Это высший пилотаж, и тебе покажется, что ради него стоило изучить операции с валютой.
Валютный рэкет, связанный с заграничными поездками, объяснил Селим, был особо прибыльным делом. Он затрагивал значительную часть тех миллионов индийцев, которые работали в
Саудовской Аравии и Кувейте, эмиратах Дубай и Абу-Даби, в Маскате, Бахрейне и других точках на побережье Персидского залива. Индийцам, устраивавшимся в этих странах по контракту
на три, шесть или двенадцать месяцев в качестве рабочих на предприятиях, уборщиков или прислуги, платили, как правило, иностранной валютой. Возвращаясь в Индию, большинство рабочих старались как можно быстрее обменять заработанную валюту на черном рынке и получить прибыль в рупиях.
Мафиозный совет Керим-хана предлагал рабочим и их нанимателям упрощенный вариант обмена. Если арабские работодатели продавали Керим-хану большие суммы в валюте, он договаривался об обмене по более выгодному для них курсу и об оплате труда рабочих в рупиях непосредственно в Индии. Это давало работодате-
лям прибыль и делало выгодной саму оплату труда. Для многих арабов, предоставлявших работу индийским гастарбайтерам, это было большим соблазном. Под их пышными постелями тоже имелись тайные хранилища необъявленных и не обложенных налогом денег. Были организованы специальные
синдикаты для оплаты труда индийцев в рупиях по их возвращении домой. Рабочие были довольны, потому что получали зарплату по расценкам черного рынка, не заботясь о налаживании контактов с его несговорчивыми дельцами.
Работодатели были довольны, получая прибыль через свои синдикаты. Дельцы черного рынка были довольны, ощущая постоянный приток долларов, марок, риалов и дирхемов, пополнявший запасы валюты, которая требовалась индийским бизнесменам. Единственным, кто проигрывал, было правительство, но ни один из тысяч и
десятков тысяч людей, участвовавших в подпольной валютной торговле, не испытывал в связи с этим слишком мучительных угрызений совести.
--Когда-то,--сказал Селим, заканчивая свою первую лекцию,--вся эта кухня была, так сказать, моей специальностью. --Он замолчал, и было непонятно, то ли он вспоминает что-то, то ли не хочет развивать эту тему. Я ждал.
--В Нью-Йорке,--добавил он наконец,--я работал над диссертацией--и даже написал ее--о неорганизованном рынке в Древнем мире. Моя мать занималась исследованиями в этой области. Еще в детстве под влиянием ее рассказов у меня пробудился интерес к черным рынкам Ассирии, Аккада и Шумера--к их торговле, системе налогообложения, связях с окружающими народами. Когда я начал писать об этом сам, я озаглавил свою работу «Черный Вавилон».
--Завлекательное название.
Селим кинул на меня взгляд, проверяя, не смеюсь ли я над ним.
--Я говорю вполне серьезно,--поспешил я заверить его. Он нравился мне все больше и больше.-- Это очень интересная тема, а заголовок действительно броский. Мне кажется, тебе надо
продолжить это исследование.
Он снова улыбнулся:
--Видишь ли, Эммануил, жизнь полна неожиданностей, и, как говорил мой нью-йоркский дядя, для обыкновенных трудяг эти
неожиданности по большей части неприятные. Теперь я сам работаю на черном рынке, вместо того чтобы работать над ним. И озаглавить эту мою работу можно было бы «Черный Бомбей».
В его голосе была горечь, и я почувствовал себя неловко. Он глядел на свои сцепленные руки, челюсти его сжались, придав ему угрюмый, если не сердитый вид. Я решил перевести разговор из прошлого в настоящее:
--Знаешь, мне пришлось соприкоснуться с сектором черного рынка, который тебя, возможно, заинтересует. Ты слышал о рынке лекарств, организованном прокаженными?
--Конечно,--ответил он.
В его темно-карих глазах проснулся интерес. Он провел рукой снизу вверх по лицу и по своей по-военному короткой стрижке, в которой проглядывала седина--слишком много седины для его
возраста. Этим жестом он словно стер неприятные воспоминания и сосредоточился на том, что я говорил.
--Я слышал, что ты встречался с Ранджитом,-- сказал он.--Совершенно уникальная личность, правда?
Мы поговорили о Ранджите, «короле»маленькой колонии прокаженных, и о черном рынке, организованном ими во всеиндийском масштабе. Их успешная торговля производила большое
впечатление на нас обоих. Многолетняя история организации прокаженных и их подпольная деятельность живо интересовали Селима как историка --или, по крайней мере, человека, собиравшегося пойти по стопам матери. Меня, как «писателя», интере-
совал психологический аспект их борьбы за выживание, их страданий. Возбужденно поговорив минут двадцать на эту тему, мы решили вместе посетить колонию Ранджита и разузнать более
подробно об их нелегальном рынке лекарств.
Это решение положило начало нашим простым, но прочным отношениям, основанным на взаимном уважении двух изгнанников-интеллектуалов --ученого и «писателя». Мы сошлись очень быстро, не задавая друг другу лишних вопросов, как это бывает
у преступников, солдат и других людей, прошедших через суровые испытания. Я ежедневно приезжал на занятия в его по-спартански обставленную квартиру. Наши беседы длились пять-шесть часов, свободно
переходя от истории Древнего мира к процентным ставкам Резервного банка, от антропологии к фиксированному и колеблющемуся валютному курсу, и за месяц, проведенный в обществе Селима, я узнал об этом распространенном, но не очень простом для понимания виде преступности больше, чем узнают президенты стран  за год работы с советниками и профессионалами.
Когда начальный курс обучения был завершен, я стал ходить на работу вместе с Селимом каждое утро и каждый вечер все семь дней в неделю. Зарабатывал я на этом столько, что получал в банке жалованье нераспечатанными пачками банкнот. По сравнению с обитателями трущоб, которые были моими соседями, друзьями и пациентами, я сразу стал богатым человеком и,естественно, захотел переехать в своё собственное жилье. Мои друзья по трущобам поняли меня и я часто навещал их и продолжал оказывать посильную медицинскую помощь по два-три часа в неделю.

Случайно я попал в неприятную историю, а, именно, нарушил договор с полицейскими и не заплатил им дань. Скорее всего это объяснялось тем, что на данный момент у меня не было денег. Я попросил Абхая принести мне деньги и когда он принёс отдал полицейскому. Инциндент был разрулен, но Абхай почему-то счиал, что деньги его не интересовали.
--Послушай, Абхай,--обратился я к нему,-- все, что его интересовало,--это деньги, и спасибо тебе большое, что ты принес их.
Глаза Абхая сначала удивленно расширились, затем снова разочарованно сузились. Он взял висевшую за спиной шляпу, стал крутить ее и сдувать воображаемые пылинки.
--Знаешь, Эммануил, ты здесь уже немало пожил, научился немного говорить на хинди и маратхи, побывал в деревне, жил в трущобах, но все равно ни хрена не понял, что это за страна.
--Возможно,--согласился я.--Может быть, ты и прав. ..
--Еще бы не прав. Это тебе не Европа, и не еще какая-нибудь, на фиг, страна. Это  Индия, старик. Это Индия. Это страна, где надо всем властвует
сердце. Долбаное человеческое сердце. Вот почему он тебе поверил, потому что ты запал им в их дурацкое индийское сердце. Он увидел,
что ты сделал здесь и как люди в трущобах любят тебя, и подумал: Здесь он сотворил
много чего хорошего. Если он откупится, пускай живет. Он ведь индиец, старик. Потому мы и держимся, что живем сердцем. Здесь полмиллиарда жителей и две сотни языков. И именно на-
ше сердце удерживает нас вместе. Ни в одной другой стране нет такого народа, как наш. Нигде нет такого сердца, как индийское.
Он заплакал. Я ошеломленно смотрел, как он утирает слезы, затем положил руку ему на плечо. Да, он был прав. Он был так расстроен, что я посидел некоторое время рядом с ним, молча глядя на темнеющее море. Спустя несколько минут мы уже
были около большой автостоянки, где я должен был встретиться с Мансуром. Он отъехал от тротуара, сыграв мне на клаксоне прощальный
мотив, и растворился в потоке транспорта. Мансур Мубарек ждал меня в такси, обслуживавшем мафию,
расположившись на заднем сиденье и открыв обе дверцы для проветривания. Я приехал без опоздания, и вряд ли он ждал больше пятнадцати-двадцати минут, однако на асфальте возле дверцы валялось не меньше десятка раздавленных окурков. Он
всегда остервенело давил окурки каблуком, словно разделывался с врагами, которых ненавидел.
А ненавидел он многих, слишком многих. Он признался мне однажды, что мозг его так переполнен картинами насилия, что ему самому тошно. Гнев пропитал его насквозь, отзываясь болью
в костях. Ненависть заставляла его стискивать зубы, давя ими свою ярость. Ее вкус, ощущавшийся им и днем и ночью, был горек, как вороненая сталь ножа, который он сжимал в зубах,
когда он совершал своё первое убийство.
--Это доконает тебя, Мансур.
--Ну да, я слишком много курю. Ну и что? Кому надо жить вечно?
--Я говорю не о куреве, а о том, что грызет тебя, заставляя курить одну сигарету за другой. О том, что с тобой делает ненависть ко всему миру. Один умный человек сказал мне как-то, что если ты превратил свое сердце в оружие, то в конце концов
оно обернется против тебя самого.
--Тоже мне, проповедник нашелся!--рассмеялся Мансур коротко и печально.--Вряд ли тебе подходит роль долбаного рождественского Санта-Клауса.
Единственное о чём мы спорили—гнев и ненависть.
--Это совсем не одно и то же.—сказал Мансур.
--Я и не говорю, что это одно и то же.
--Мне это до сих пор кажется странным, что я простил смерть своей матери. Я простил их, но это не означает, что я не перестрелял бы их всех, окажись у меня в руках автомат. А может, и не перестрелял бы. Не знаю. Но знаю одно: в тот момент я внут-
ренне простил их, и если бы не это, если бы я продолжал их ненавидеть, то я не дожил бы до того момента, когда Керим-хан освободил меня. Эта ненависть убила бы меня.
--Это совсем другое. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но зло, которое причинили тебе, не сравнить
с этим. Да если бы даже было не так, всё равно на твоем месте, я возненавидел бы сирийцев. Всех до единого и навсегда.
--А я не возненавидел сирийцев. Я люблю эту страну и её людей.
--Только не говори, что ты не хочешь отомстить.
--Ты прав, я хочу отомстить. Я хотел бы быть выше этого, но не могу. Но я хочу отомстить только одному человеку--тому, кто это подстроил, а не всей нации. Мы с тобой разные люди,--произнес он все так же бесстрастно, пристально глядя на далекие огни морских нефтяных платформ.--Ты не поймешь меня. Ты не можешь понять.
--Зато я понимаю, что ненависть убивает тебя, Мансур.
--Нет, Эммануил,--сказал он, повернувшись ко мне. Глаза его в полутьме салона блестели, на изуродованном лице блуждала кривая улыбка.
Моя ненависть спасла меня,--произнес он спокойным тоном, но с глубоким внутренним волнением.
Благодаря закругленным по-американски гласным в сочетании с арабским придыханием его речь звучала проникновенно. В другое
время, в другом месте и в другой жизни Мансур Мубарек мог бы читать стихи перед публикой, вызывая у слушателей радость и  слезы.
--Знаешь, ненависть--вещь очень стойкая, она умеет выживать,--сказал он. --Мне долго приходилось прятать ее от людей. Они не знали, что с ней делать, и пугались ее. Поэтому я выпустил ее из себя наружу. Но она осталась со мной. Я уже
много лет живу в изгнании, и она тоже. После того как ... всех моих близких убили ... изнасиловали и зарезали ... я стал убивать людей ... я стрелял в них, перерезал им горло... и моя ненависть
пережила все это. Она стала еще тверже и сильнее. И однажды, уже работая на Керим-хана, имея деньги и власть, я почувствовал что моя ненависть снова вселяется в меня. Теперь она опять у меня внутри, где ей и полагается быть. И я рад этому.
Мне это необходимо,  Эммануил. Она сильнее меня и храбрее. Я поклоняюсь ей.
Он замолчал, но продолжал смотреть на меня взглядом фанатика. Затем повернулся к водителю, дремавшему за баранко.--Поехали, брат!
Итальянский ресторан «Сицилия» был небольшим заведением, известным лишь узкому
кругу. Его название не фигурировало в туристских путеводителях и колонках светских новостей. Это был ресторан для рабочих, которые посещали его с раннего утра и до вечера, дорожили им и держали в секрете от посторонних. Поэтому цены были
невысокими. внутренняя отделка чисто функциональной. Однако все сияло чистотой, а эффектные причудливые паруса хрус-
тящих блинов отличались таким богатым и восхитительным букетом специи, какого нельзя было найти ни в каком другом блюде во всем городе.
Один раз в месяц в  ресторане устраивается необычное, заманчивое и очень вкусное мероприятие под названием «Уроки кулинарного мастерсива». Ресторан посещают практически одни мужчины, но в этот день разрешено присуствовать и женщинам.
Что же такое «Уроки кулинарного мастерства» и почему каждой уважающей себя женщине и уважающему себя мужчине необходимо познакомиться с его тайнами? Не секрет, что мы все заглядываем в магазины, выбираем продукты, готовим еду, сервируем стол. Разница лишь в том, как мы это делаем—с пользой или бестолково, хорошо или не очень, вкусно или не слишком, правильно или как придётся.Зачастую люди портят отличные продукты неправильным приготовлением и отбивем аппетит, если стол сервирован безвкусно. Именно этого можно избежать, если посетить «Уроки кулинарного мастерства».
В ресторане вас не только научат практически всему, но, самое главное, объяснят, почему следует поступать так, а не иначе. Здесь вы узнаете всё: и как отличить спелый ананас от недозрелого, хотя и  тот и другой выглядят великолепно; как выбрать экзотический авакадо и знакомую  детства клубнику; каким ароматом должна обладать свежая зелень, салат, баклажаны, капуста и прочие овощи; как должен блестеть глаз у свежей рыбы и какой из предложенных вам кусочков филе следует предпочесть.
Уроки мастерства дадут ответ на любой вопрос о покупке, хранении, приготовлении решительно всех существующих на земле продуктов, расскажут всё о фруктах и овощах, о мясе и рыбе, о дичи и грибах. Как только вы почувствуете себя ассом в выборе продуктов, вам немедленно предложат быть свидетелем, а что ещё важнее, участником приготовления сразу нескольких отменных блюд. Мастера высочайшего класса приготовят на ваших глазах великолепные десерты, блюда из рыбы и мяса, научат вас делать салат из зелёной спаржи с французской заправкой, откроют секрет приготовления свежих фруктов, маринованных с анисом и ромом.
Вы узнаете, как приготовить итальянские блюда из разных областей Италии, филе морского окуня по-креольски с подливой из тыквы и многие другие вкусные и изысканные блюда. После уроков мастерства вы можете смело пригласить друзей из любой точки Земли и очаровать их настоящей национальной кухней, подав к столу их любимое лакомство, сделанное по всем правилам кулинарного искусства их родины. Но и это ещё не всё...
Вам расскажут о тайнах сервировки и о том, как украсить стол фантастически красивыми композициями из живых цветов и морских раковин, из сухих трав и декоративной керамики, фарфора, хрусталя. Ресторан предлагает вам свои услуги в части самых лучших завтраков. Вы сможете начать свой день с утренней газеты, свежевыжатого фруктового или овощного сока, икры, богатого ассортимента холодных закусок и сыров. Шеф-повар приготовит омлет по вашему вкусу и вы сможете выбрать любимые йогурты, бублики, круассаны и булочки. В обеденное время вы смело можете побаловать себя великолепными стейками из первосортной американкой говядины. Истинное удовольствие доставят салаты, супы, деликатесы, вегетарианские блюда, блюда их риса и пвсты из славянских и азиатских стран. Отличная кухня и прекрасное вино обеспечат вам потрясающее настроение, способствующее как хорошей работе, так и долгожданному отдыху.


























           Г Л А В А  5

Несмотря на такое отступление, в ресторане мы с Керим-ханом вели философский разговор:
--Во всём мире, в любом обществе люди подходят к проблеме правосудия одинаково. Законы, расследования и судебные разбирательства ставят во главу угла вопрос о том, насколько преступно то или иное прогрешение, вместо того чтобы думать, насколько греховно то или иное преступлене. Я же придерживаюсь противоположной точки зрения,--продолжал он философствовать, не отрываясь от еды,--я считаю, что главное--определить, насколько греховно данное правонарушение. Ты только что спросил меня, почему мы не извлекаем
выгоду из проституции и  наркотиков, как делают другие группировки, и я тебе отвечу: потому что это греховно. Именно по этой причин: я не торгую детьми, женщинами, наркотиками и порнографней. Именно по этой причине я не позволяю наживаться на
этом в этом районе. Во всех этих преступлениях столько греха, что, наживаясь на них, человек продает душу дьяволу. А продав душу, вернуть ее можно разве что чудом.
--Вы верите в чудеса?
--Конечно. В глубине души мы все верим в чудеса.
--Боюсь, что я не верю,--подначил  я его с улыбкой.
--Уверен, что веришь,--отозвался он.--Разве твое освобождение из полицейского участка  не было чудом?
--Ну в тот момент это действительно было чудом.—Признался я.—Я не ожидал появления Абхая с деньгами. Но разве операции с валютой не греховны?Н
--Нет. Валюта--нет,--категорически отверг он мое предположение глубоким голосом, поднимавшимся из груди и проходившим через резонирующий драгоценный барабан его горла. Он звучал с гипнотическим пафосом священнослужителя, чита-
ющего отрывок из Корана, даром что речь шла о прибыльных преступлениях.
--А контрабанда золота?
--Нет. Ни золото, ни паспорта, ни влияние не греховны.--Влиянивь было в данном случае эвфемизмом Керим-хана, под которым он имел в виду отношения между его мафией и обществом. Поначалу мафия пыталась сыграть на всеобщей коррум-
пированности, подкупе нужных людей, добывании конфиденциальной коммерческой информации и перехвате выгодных сделок Но эта политика не оправдала себя, и они переключились на выбивание денег из должников и рэкет, то есть сбор дани с
бизнесменов своего района в обмен на поддержку и покровительство. Немалое место занимало также запугивание политиков и крупных чиновников путем применения силы или шантажа.
--А как вы определяете степень греховности того или иного преступления? Кто это решает?
--Греховность - это мера зла, содержащегося в данном преступлении,--ответил он, откинувшись на спинку стула чтобы официант мог убрать грязную посуду и вытереть стол.
--Ну хорошо. Как вы определяете, сколько зла в преступлении?
--Если ты действительно хочешь это знать, давай пройдемся и обсудим этот вопрос по дороге.
--История Вселенной--это история движения,-- начал Керим-хан свою лекцию, не спуская глаз с судов, кланявшихся друг другу наподобие запряженных лошадей.—Вселенная--в том
из своих многочисленных перевоплощений. которое известно нам,--началась с расширения, происшедшего так быстро и с такой силой, что мы не можем не только понять его, но и представить себе. Ученые называют это расширение Большим взрывом, хотя настоящего взрыва, как у бомбы, не было. В самые
первые доли секунды после этого расширения Вселенная представляла собой нечто вроде густого супа, состоявшего из простейших частиц. Эти частицы были по составу даже проще атомов.
В то время как Вселенная охлаждалась после происшедшего, частицы соединялись друг с другом, образуя скопления, которые, в свою очередь, объединялись в атомы. Затем из атомов  сформировались молекулы, а из молекул--звезды и планеты. Звезды рождались и погибали, и вся материя, из которой мы состоим, произошла от умирающих звезд. Мы с тобой сотворены из звездного материала. у тебя не вызывает протеста то, что
я говорю?
--Нет-нет,--улыбнулся я.--Не знаю, как дальше, но пока, по-моему, все в порядке.
--Вот именно!--развеселился он.--Пока все в порядке. Все это можно проверить по научной литературе--мне даже хотелось бы, чтобы ты проверял то, что я говорю, как и вообще все, что ты узнаешь от других. Но я уверен, что наука права--
в тех пределах, которых она достигла к настоящему моменту.  Мне помог разобраться в этих вопросах один молодой физик, так что в основном я излагаю проверенные факты.
--Я буду рад поверить вам на слово,--ответил я. Меня действительно радовало, что я беседую наедине с ним.
--Тогда продолжим. Ни один из этих процессов объединения частиц не был случайным и беспорядочным. Вселенная обладает своим характером, как и человек, и отличительной чертой ее характера является стремление к объединению, созиданию и усложнению. Это происходит непрерывно и вечно. В нормальных усло-
виях частицы вещества постоянно соединяются, порождая более сложные образования. В западной науке это стремление к упорядочению частиц и их комбинированию называется тенденцией  к усложнению. Это закон, по которому живет Вселенная.
К нам робко приблизились три рыбака в майках и набедренных повязках. Один из них нес две проволочные корзины, в которых были стаканы с водой и горячим чаем. У другого было
блюдо со сладостями, третий протягивал на раскрытых ладонях чиллум и два шарика чарраса.
--Вы не выпьете чая, сэр?--спросил один из них.-- Или, может быть, покурите с нами?
Керим-хан улыбнулся и кивнул. Человек быстро подошел к нам и раздал всем троим по стакану чая. Присев на корточки перед нами, рыбаки приготовили чиллум. Керим-хану предоставили честь
раскурить его, за ним затянулся я. Трубка дважды обошла по кругу; последний, выпустив струю голубого дыма, вытряхнул из трубки пепел и произнес:
--Кончено.
Керим-хан продолжил свою лекцию, обращаясь ко мне по-английски. Рыбаки наверняка не понимали его слов, но сидели, внимательно следя за его лицом.
--Итак, Вселенная, какой мы ее знаем, судя по всему, с течением времени усложнялась, потому что это свойственно ее характеру. Таков способ ее существования--развиваться от простого к сложному.
--Мне кажется, я понимаю, к чему вы ведете.
Керим-хан рассмеялся, и рыбаки рассмеялись вслед за ним.
--Таким образом, за последние пятнадцать миллиардов лет Вселенная все усложнялась и усложнялась. Через миллиард лет она будет еще сложнее, чем ныне, и так далее. Ясно, что она
движется к какой-то цели, к предельной сложности. Возможно, ни человечество, ни атом водорода, ни лист дерева, ни одна из планет не доживут до того момента, когда будет достигнут этот предел, но мы все движемся к этому. И вот эту конечную слож- ность, к которой все стремится, я называю Аллахом. Если тебе не нравится слово «Аллах», замени его «предельной сложностью. Суть от этого не изменится.
--Но разве случайность не играет никакой роли в развитии Вселенной?--спросил я, чувствуя, что течение его мысли подхватывает меня, и стараясь идти своим курсом.--Ведь есть ги-
гантские астероиды, которые могут столкнуться с нашей планетой и разнести ее в клочки. Существует, насколько я знаю, определенная статистическая вероятность, что какие-то катаклизмы
произойдут. И ведь известно, что наше Солнце постепенно умирает. Разве это не противоречит усложнению? Какое же это будет усложнение, если вместо большой планеты появится куча разроз-
ненных атомов?
--Хороший вопрос,--отозвался Керим-хан, обнажив в улыбке зубы цвета слоновой кости, между которыми были заметны небольшие щели. Он явно наслаждался ролью лектора; я, пожалуй,
никогда еще не видел его в таком приподнятом настроении. Руки его непрестанно чертили в воздухе какие-то фигуры, иллюстрируя высказываемые им тезисы.--Да, наша планета может погибнуть, а наше прекрасное Солнце неизбежно умрет. Что же
до нас самих, то, насколько нам известно, мы служим наиболее высокоразвитым проявлением всеобщей сложности в нашем углу Вселенной. Если мы погибнем. то это, безусловно, будет боль-
шой потерей. Все предыдущее развитие пойдет прахом. Но сам процесс усложнения будет продолжаться. Мы являемся выражением этого процесса. Наши тела произошли от всех звезд и всех
солнц, которые умерли до нас, оставив нам свои атомы в качестве строительного материала. И если мы погибнем--то ли из-за астероида, то ли по собственному неразумию,--то в какой-
нибудь другой части Вселенной наш уровень сложности вместе с сознанием, способным понять этот процесс, обязательно будут воспроизведены. Я не имею в виду, что там появятся такие же
люди, как мы, но какие-то разумные существа на такой же ступени усложнения возникнут. Нас не будет, но процесс будет продолжаться. Возможно, даже сейчас, в то время как мы беседуем, что-то подобное происходит в миллионах других миров.
И скорее всего, так и есть, потому что именно это Вселенная все время и делает.
--Ясно,--рассмеялся я.--И вы хотите сказать, что все, способствующее этому процессу,--добро, а все, что препятствует, зло?
Керим-хан повернулся ко мне, приподняв одну бровь не то насмешливо, не то неодобрительно—а может быть, подразумевалось и то и другое.
--В принципе, ты прав. Все, что способствует движению к предельной сложности и ускоряет его,--это добро,--произнес он очень твердо и взвешенно, явно говоря это не впервые.--А все, что мешает этому процессу или замедляет его,--зло. Такое определение добра и зла хорошо тем, что оно объективно и универсально.
--Но разве бывает что-нибудь абсолютно объективное?--вмешался я, радуясь возможности высказать что-то известное мне.
--Говоря, что это определение объективно, я имею в виду, что  оно является таковым настолько, насколько мы сами объективны в данный момент и насколько мы понимаем то, что происходит во Вселенной. Оно основывается на том, что мы о ней знаем, а не на том, что утверждает какая-либо религия или какое-либо политическое движение. Оно не противоречит их наи-
более ценным принципам, но исходит из того, что мы знаем, а не из того, во что верим. В этом смысле оно объективно. Разумеется, то, что мы знаем о Вселенной и о нашем месте в ней, меняется по мере накопления и углубления наших знаний. Мы не можем быть абсолютно объективны в наших оценках, но мы
можем быть объективны в большей или меньшей степени. И когда мы определяем добро и зло, исходя из того, что знаем на данный момент, мы объективны в той степени, какую допускают наши знания. С этим ты согласен?
--Да, если не считать объективное абсолютно объективным, то согласен. Но как могут верующие, не говоря уже об атеистах, агностиках и просто невеждах вроде меня найти какое-то общее, универсальное определение? Никоим образом не хочу никого
обидеть, но мне кажется, что приверженцы разных религий стремятся в основном утвердить собственное понимание Бога и Небес и вряд ли могут прийти к соглашению по этому вопросу.
--Что ж, это справедливое замечание, и я нисколько не обижен,--задумчиво проговорил Керим-хан,--говоря, что это определение добра и зла универсально, я подразумеваю, что оно может быть приемлимо для любого разумного, рационально мыслящего человека—будь он индус, мусульманин, христианин, иудей или тот же атеист—потому что оно основано н наших знаниях о Вселенной.
--Это мне в целом понятно, - сказал я, когда он замолчал.--Но вот что касается устройства Вселенной --ее физики, так сказать,--то  тут у меня есть вопросы. В частности, почему мы должны положить ее в основу нашей морали?
--Я поясню это на примере. В качестве аналогии приведу попытки человека установить универсальную меру длины. Ты, надеюсь, не станешь возражать, что установить ее было необходимо?
--Так и быть, не стану,--согласился я.
--Ну вот и замечательно. Если бы у нас не было общепризнанного критерия измерения длины, мы не могли бы договориться, где заканчивается ваш участок земли и начинается чужой, не могли бы напилить бревна для постройки дома. Люди дрались бы из-за земли, дома рушились бы, воцарился бы хаос. Так что человечество в ходе своей истории всегда стремилось установитъ единую меру длины. Тут вопросов нет?
--Пока нет,--оветил  я, удивляясь, как меры длины могут быть связаны с темой нашего разговора.
--После Великой французской революции ученые и правительственные чиновники решили упорядочить систему мер и весов. Они ввели десятичную систему исчисления, основную единицу которой назвали метром, от греческого слова «метрон», которое переводится как «мера». Но как определить длину метра? Сначала они считали метром одну десятимиллионную расстояния от экватора до Северного полюса. Но при этом они исходили из предпосылки, что Земля представляет собой абсолютно правильный шар, в то время как на самом деле она таковым не является. Тогда они решили взять в качестве метра расстояние между двумя штрихами, нанесенными на бруске платино-иридиевого сплава.
--Платино-иридиевого сплава?
--Да. Но затем ученые осознали, что брусок этого сплава,  каким бы он ни был твердым, со временем чуть-чуть уменьшатaется в  размерах и  метр через тысячу лет будет не совсем такой же длины, как сейчас.
--И что, это создало серьезные проблемы?—уже вполне серьёзно спросил я. Я вообще был удивлён познаниями этого человека. Живя среди малограмотных людей, он умудрлся познать мир не как фанатик веры, а как учёный.
--В строительстве домов и мостов не создало,--ответил он вполне серьёзно.
--Но учёных эта неточность не устраивакла?
--Да. Им нужна была мера, которая не менялась бы с ходом времени. И, перебрав в качестве основы то и это, остановились наконец на расстоянии, которое преодолевает фотон света в вакууме за одну трехсоттысячную долю секунды. Именно это расстояние стали считать метром. Тут, конечно, воз-
никает вопрос о том, что принимать за одну секунду. Это отдельная, весьма интригующая история. Если хочешь, я расскажу ее тебе, прежде чем мы продолжим обсуждение метра.
--Ох, давайте уж лучше покончим с метром,-- взмолился я, невольно рассмеявшись.
--Ну хорошо. Надеюсь, основная идея тебе ясна. Чтобы избежать хаоса при строительстве домов и при дележе земли, мы установили стандартную единицу, с помощью которой все измеряем. Мы назвали ее метром и договорились, какой именно дли-
ны она будет. Точно так же, чтобы избежать хаоса в человеческих отношениях, надо установить общепризнанную стандартную единицу для измерения морали.
--Понятно.
--В данный момент попытки разных людей установить единицу морали преследуют одни и те же цели, но различаются в подходах к решению этого вопроса. Священнослужители одной страны благословляют солдат, которых посылают на поле боя, а имамы другой страны благословляют своих воинов, отправляющихся воевать с ними. И те и другие утверждают, что Аллах на их стороне. Общепризнанного критерия добра и зла не выработано, и, пока его нет, люди будут оправдывать собственные действия и осуждать поступки других.
--И вы предлагаете взять в качестве такого платино-иридиевого бруска, который служил бы мерой морали, физику Вселенной?
--Да, хотя по своей точности такой критерий ближе к расстоянию, которое проходит фотон, чем к бруску сплава. Я считаю, что в поисках объективного критерия добра и зла, который все
сочли бы достаточно разумным, мы должны обратиться к законам существования Вселенной, и в частности к самому важному её свойству, определяющему всю ее историю,--к ее постоянному
усложнению. Нам просто ничего не остается, как опираться на природу Вселенной. И кстати, все крупнейшие религиозные учения делают это. Например, Коран очень часто рекомендует нам
в поисках истины и смысла изучать планеты и звезды.
--И все же мне не совсем понятно, почему вы берете в качестве морального критерия именно это свойство, тенденцию к усложнению, а не какое-нибудь другое? Мне представляется, чтоэто несколько произвольный выбор. Я говорю это не из-за чувства противоречия, мне это действительно кажется несколько произвольным.
--Твои омнения мне понятны,--улыбнулся Керим-хан, подняв глаза к морскому горизонту.--Я тоже был настроен довольно скептически, когда начал размышлять об этом. Но со временем пришёл к убеждению, что в настоящий момент это наиболее адекватный способ оценки добра и зла. Это не означает, что данное определение будет лучшим всегда.
--Хорошо. Итак, Вселенная движется к Аллаху, то бишь к предельной сложности. Всё, что способствует этому,--хорошо, всё, что препятствует,--плохо. Но при этом остаётся открытым вопрос: кто это решает? Как определить, способствует та или иная вещь прогрессу или препятствует?
--Тоже хороший вопрос. И я даже сказал бы, правильный вопрос. Но ответ на него я дам тебе в своё время.
По дороге к машине Керим-хан спросил, как мне работалось с Мансуром.
--Очень хорошо,--ответил я.--Мне нравится Мансур и нравится с ним работать. Я с удовольствием остался бы с ним, если бы вы не перевели меня к Рустаму.
--А с ним работается хуже?
Я заколебался. Джекки как-то сказала, что когда мужчина колеблется, он хочет скрыть то, что он чувствует, а когда смотрит в сторону--то, что думает. А у женщин все наоборот, добавила она.
--Я узнаю у него много полезного. Он хороший учитель.
--Но с Мансуром ты больше сблизился, так?
Это действительно было так Мансур был не в ладах с миром, и часть его сердца была отдана ненависти, но он мне нравился.
Рустам был добр, щедр и терпелив со мной, но, несмотря на это, я испытывал в его обществе какую-то необъяснимую неловкость. После того как я прошел четырехмесячную практику подпольной торговли валютой, Керим-хан решил, что мне надо ознакомиться с контрабандой золота, и послал на обучение к Рустаму.  В своем доме с окнами на залив в элитном районе  Рустам поведал мне о различных способах нелегальной переправки золота в Индию. Тезис Мансура о контроле и стремлении
к наживе был в полной мере применим к торговле золотом. Строгий правительственный контроль за ввозом желтого металла препятствовал удовлетворению ненасытного спроса на него.
Седовласый Рустам уже десять лет руководил закупками золота, поставленными в мафии Керим-хана на широкую ногу. С безграничным терпением он объяснял мне все, что, по его мнению, я должен был знать о золоте и контрабанде. Его темные глаза
часами пытливо глядели на меня из-под кустистых седых бравей. Хотя под его началом было немало крутых парней и он сам был с ними крут, когда это требовалось, я не видел в его слезящихся глазах ничего, кроме доброты и все же в его обществе я
не мог отделаться от безотчетного тревожного чувства. Всякий раз, покидая его дом после очередного урока, я испытывал большое облегчение, которое вымывало из моей памяти звук его голоса и выражение его лица, как вода смывает пятно с рук
--Да. А с Рустамом я не чувствую такой близости. Но повторяю, он очень хороший учитель.
--Эммануил,--пророкотал Керим-хан,--ты мне нравишься.
Краска бросилась мне в лицо. Я чувствовал себя так, словно это сказал мне родной отец. А родной отец никогда не говорил мне ничего подобного. Эти слова оказали на меня такое сильное действие, что я осознал, какую власть он приобрел надо мной, правда виртуально.
Мы подошли к его автомобилю. Надар, шофёр, на своих коротких толстых ногах, забежал вперед и открыл дверцу Мы с Керим-ханом стояли почти вплотную, глядя друг другу в глаза.
--Чего же ты хочешь?
--Я хочу свободы,--ответил я.
--Но ты свободен.
--Не вполне.
--Ты имеешь здешнюю полицию?
--Да.
--Тогда можешь не беспокоиться. Никто не тронет тебяв Бомбее. Я даю тебе слово. Ничего с тобой не случится, пока ты работаешь на меня и носишь на шее медальон с моим именем. Все будет в порядке, иншалла.
 Я проводил его до самой машины. Надир захлопнул за ним дверь и обежал автомобиль кру-
гом, к водительскому месту.
--Со следующей недели ты будешь заниматься с Махмудом паспортным бизнесом,--сказал Керим-хан. Надир завел двигатель, ожидая команды.--Думаю, это дело заинтересует тебя.
Автомобиль тронулся с места, Керим-хан улыбнулся мне, но у меня в памяти остался прощальный свирепый взгляд Надира. Похоже, он все-таки ненавидел меня, и раньше или позже нам
предстояло выяснить отношения. Тот факт, что я размышлял о возможной драке с ним, показывал, насколько одинок я был в своем положении. Надир был ниже меня, но ни на йоту не слабее, и, пожалуй, немного тяжелее. Это была бы хорошая драка.
Я мысленно занес эти будущие разборки в графу «подлежит рассмотрению», подозвал такси и отправился в сторону Форта. Это был деловой район типографий, офисов, складов, магазинов и предприятий по производству канцелярских товаров и прочих изделий легкой промышленности. Здания и узкие улицы Форта относились к старейшим в городе. В адвокатских конторах, издательствах и других органах интеллектуальной деятельности, гордившихся тем, что существуют здесь уже много десятилетий,
сохранилась атмосфера старины, века крахмальных воротничков и официальной учтивости.
Одной из организаций, появившихся здесь в последнее время, было бюро путешествий, которым через доверенных диц владел Керим-хан, а управлял Рустам. Бюро обслуживало тысячи мужчин и женщин, работавших по контракту в странах Персидского залива. Легально бюро занималось покупкой авиа-
билетов, оформлением виз, трудоустройством индийцев за границей и поиском жилья для них. Нелегально же агенты Рустама обеспечивали провоз индийцами на родину золотых цепочек
браслетов, брошей и колец--от ста до трехсот граммов золота--на человека. Золото поступало в портовые города залива из разных источников. Прежде всего, конечно, крупные оптовые закупки делали торговцы.
Но значительный процент составляло
краденое золото. Наркоманы, карманники и взломщики со всей Европы и Африки продавали добытые ими ювелирные изделия наркодельцам и скупщикам краденого. Определенная часть зо-
лота, похищенного во Франкфурте, Иоганнесбурге или Лондоне, при посредстве черного рынка оказывалась в странах Персидского залива. Люди Керим-хана в Дубае, Абу-Даби, Бахрейне и других эмиратах переплавляли золото в массивные браслеты,
цепи и кольца. Индийцы, возвращавшиеся домой по истечении срока контракта, за небольшую плату перевозили эти изделия в Индию и передавали их людям Керим-хана в бомбейсном аэропорту.
Ежегодно организация Рустама задействовала не меньше пяти тысяч индийцев, заключивших контракты, В случае необходимости привезенные изделия перерабатывались, а затем продавались-- как правило, на базаре. Только эти операции
по контрабанде золота давали годовой доход более четырех миллиардов американских долларов, свободных от налогообложения, благодаря чему подручные Керим-хана становились состоятельными
и респектабельными людьми.
Зайдя в Коммерческое бюро путешествий, Рустама я там не его застал, но три его заместителя трудились вовсю. Когда я ознакомился с механизмом контрабанды золота, то предложил
компьютеризировать этот бизнес и создать базу данных, включающую всех работающих за границей индийцев, которые сотрудничали с нами. Керим-хан одобрил эту идею, и теперь служащие
бюро в поте лица переносили все данные из бумажных папок в память компьютеров. Я понаблюдал за их работой, побеседовал с ними и, поскольку Рустам так и не объявился, пошел искать его в находившуюся по соседству мастерскую по обработке золотых изделий.
Рустам стоял за весами и при моем появлении улыбнулся мне, а затем вернулся к работе. Изделия, рассортированные по типам, взвешивались сначала по отдельности, а затем партиями. Данные записывались в общий журнал, а также в бухгалтерскую книгу продаж на базаре.  Прошло всего два часа после нашего разговора с Керим-ханом
о добре и зле, и горы золотых цепочек и тяжелых браслетов кустарного производства нагнали на меня тоску, от которой я никак не мог отделаться. Я был рад, что Керим-хан переводит меня в группу Махмуда. Желтый дьявол, будораживший воображение многих миллионов индийцев, оставлял меня равнодушным. Мне нравилось заниматься вместе с Мансуром
валютными операциями, и я был уверен, что понравится работать и с Махмудом: паспорта, помимо всего прочего, интересовали меня как человека, скрывающего своё настоящее. Но при
виде кучи золота мне становилось не по себе, хотя у многих при этом глаза разгораются от жадности совершенно особого рода.
Деньги почти всегда рассматриваются лишь как средство достижения тех или иных целей, а золото для многих является ценностью само по себе, и их любовь к нему компрометирует это великое чувство.
Перед уходом я сказал Рустаму, что Керим-хан подыскал мне другую работу. Я не стал уточнять, что это будет за работа, поскольку и Рустам, и Махмуд входили в совет мафии и наверняка узнавали о решениях, принимаемых Керим-ханом в отношении
меня, раньше меня самого. Мы обменялись на прощание рукопожатием, и Рустам неловко притянул меня к себе и обнял. Улыбнувшись, он пожелал мне удачи. Улыбка была фальшивой, хотя вовсе не скрывала каких-либо злых чувств. Просто Рустам
был из тех людей, для которых улыбка-- произвольный волевой акт, а не естественное выражение эмоции. Я поблагодарил его
за терпение, проявленное при моем обучении, но не улыбнулся в ответ.
Я прошелся в последний раз вдоль прилавков базара, чувствуя, как меня грызет раздражение, тот не направленный на что-либо конкретное неуправляемый гнев, причиной которого
является ощущение впустую растрачиваемой жизни. Казалось бы, я должен был чувствовать себя вполне счастливым--по крайней мере, счастливее, чем чувствовал. Керим-хан обещал мне свою защиту. Я хорошо зарабатывал. Ежедневно я ворочал кучи
золота в метр высотой. В скором времени я должен был узнать все, что меня интересовало, о фальшивых паспортах. Я мог купить почти все, что захочу. Я был на свободе и в хорошей физической форме. Тем не менее я не был доволен жизнью.

Махмуд стоял, отвернувшись от меня. Он слушал музыку. Это была какая-то тревожная музыка. Я ждал посреди комнаты и я спросил:
--Ты наверное испытываешь тревожное чувство?
--Тревожное ...--повторил он тихо.--Вот именно, тревожное. Скажи, Эммануил, как по-твоему, может ли гениальное творение оправдать сотни провинностей и ошибок, совершенных при его создании?
--Ну... трудно сказать. Смотря что вы имеете в виду... Но в общем, мне кажется, это зависит от того, сколько людей получит от этого пользу и сколько пострадает.
Он наконец повернулся ко мне, и я увидел, что он плачет. Слезы одна за другой катились из его больших глаз по пухлым щекам, стекая на длинную шелковую рубаху. Но голос его был ровным и спокойным:
--Ты знаешь, что сегодня ночью убили Рустама?
--Нет ...--потрясенно ответил я.--Убили?
--Да, убили, прирезали, как какое-нибудь животное, прямо у него дома. Тело расчленили на множество кусков и разбросали по всей квартире. На стене было написано «Зверь»--его кровью. Все та же старая история. Прости мне мои слезы.
Это ужасная новость так подействовала на меня.
Жизнь порой сводит нас с людьми, глядя на которых мы видим, какими мы могли бы стать, но, слава богу, не стали,--пьяницами, бездельниками, предателями, индивидами с безжалостным умом или наполненным ненавистью сердцем. Но для
сохранения равновесия в мире судьба часто заставляет нас жалеть или даже любить этих людей. И мы не можем презирать того, кого мы искренне жалеем, или сторониться того, кого любим. Я помнил, сидя рядом с Рустамом в полутемном такси, мчавшем нас на дело среди мелькания многоцветных теней, я чувствовал, что люблю в нем честность и стойкость и жалею ненависть, которая обманывала его и делала слабым. И его лицо, отражавшееся в стекле, когда мы ныряли в темноту, было так же отмечено судь-
бой и так же сияло, как лица обреченных и окруженных ореолом святых на старинных полотнах.
Я помнил это и потому сказал:
--Да что тут прощать... Наверное, я лучше приду в другой раз.
--Нет-нет. Керим-хан хочет, чтобы ты как можно скорее приступил к делу. Мы с тобой выпьем чая, я возьму себя в руки, и мы обсудим наши паспортные дела.
Подойдя к стереосистеме, он вытащил кассету с записью, положил ее в позолоченную пластмассовую коробочку и протянул мне.
--Возьми это от меня в подарок,--сказал он. Его глаза и щеки были еще мокры от слез.--Я уже достаточно наслушался, а ты, я уверен, получишь от этих песен удовольствие.
--Спасибо,--пробормотал я растерянно.
--Не за что. Садись рядом со мной. Ты кажется проведовл Джекки на курорте? Ты знаешь нашего молодого друга Аша? Да? Он ведь родом оттуда. Я его часто посылаю   на задания вместе с Салманом и Лолом. Тебе тоже надо будет как-нибудь поехать вместе с ними--они покажут тебе то, чего не видят обычные туристы,--ну, ты понимаешь... Расскажи, как ты провел там время.
Я рассказывал ему, но мне мешали сосредоточиться мысли о Рустаме. Не могу сказать, что он мне нравился, я даже не очень
ему доверял, но его смерть, его убийство потрясло меня и привело в какое-то странное возбуждение. Его убили—прирезали, как выразился Махмуд,--в том самом дом, где он обучал меня основам контрабандного бизнеса. Я вспомнил вид на
море из окна, бассейн, выложенный багровыми плитками, пустую комнату в бледно-зеленых тонах, где Рустам молился пять раз каждый день, преклонив свои старческие колени и касаясь пола кустистыми седыми бровями. Я вспомнил, как сидел возле
этой комнаты, когда он делал перерыв на молитву. Я глядел на багровую воду, слушая, как среди пальмовых ветвей вокруг бассейна жужжат невнятные звуки его обращения к Аллаху.
И опять у меня возникло ощущение, что я в ловушке, во власти судьбы, не зависящей от моих собственных решений и поступков. Словно сами звезды, образовав какую-то гигантскую
клетку, в которую я был заключен, вращались и перестраивались непостижимым для меня образом в ожидании решительного момента, уготовленного мне судьбой. Я слишком многого не пони-
мал из того, что происходило вокруг, но доверял Молибога. Слишком много было такого, о чем я не решался спросить. Все эти загадочные обстоя-
тельства и события не давали мне покоя. Я ощущал нависшую надо мной угрозу, запах опасности. Это пугающее и опьяняющее предчувствие настолько переполняло меня, что лишь через час,
когда мы с Махмудом прошли в его мастерскую по изготовлению паспортов, я смог полностью сосредоточиться на деле, ради которого пришел.
--Это наша смотровая камера,--указал Махмуд пухлой рукой на длинный стол с крышкой из матового стекла. Под стеклом было помещено несколько мощных ламп.--Лучше всех с ней управляется Кришна. Изучая страницы подлинных паспортов, он отыскивает на них водяные знаки и про чую замаскированную филигрань, чтобы воспроизвести их, когда нам это нужно.
Я наблюдал за Кришной, рассматривавшим страницу британского паспорта, целиком покрытую сложным рисунком из извилистых линий. Рядом лежал паспорт с другой фотографией, и Кришна острым пером чертил на нем линии, повторяющие ори
гинал. Наложив на стекло обе страницы одна на другую, он проверил их идентичность.
--А Восант--непревзойденный мастер по штампам и печатям,--продолжал Махуд, подводя меня еще к одному столу. Полка рядом со столом была уставлена рядами резиновых штемпелей.
--Восант может подделать любую печать, каким бы сложным ни был ее рисунок,--на визах, разрешениях на въезд и выезд, специальных удостоверениях. У него есть три станка новейшего
образца для профильной резки. Я потратил на них целое состояние --мы импортировали их из Германии и уплатили таможенникам почти столько же, сколько стоят сами станки. Но зато доставили их сюда без лишних вопросов. Однако Восант настоящий виртуоз в своем деле и часто предпочитает делать штемпели вручную, пренебрегая моими станками.
Я понаблюдал за тем, как Восант изготавливает штемпель из гладкой резиновой заготовки. Образцом ему служила увеличенная фотография печати, которую ставят в афинском аэропорту при выезде из страны. Работал он скальпелем и ювелирными
пилочками. Когда штемпель был закончен, он делал оттиск и проверял точность воспроизведения. Обнаружив какие-либо несовпадения, он вносил поправки. После этого Восант обрывком
наждачной бумаги стер рисунок с одного из краев, и отпечаток стал выглядеть как подлинный. Новый штемпель присоединился к другим, ожидавшим момента, когда можно будет оставить свой
отпечаток на поддельном паспорте.
В заключение Махмуд продемонстрировал мне компьютеры, фотокопировальные устройства, печатные станки, станки для профильной резки и запасы специальной пергаментной бумаги и чернил. Показав все, что мне требовалось знать на пер
вый случай, Махмуд предложил подвезти меня до Колабы, но я попросил разрешения остаться, чтобы поближе ознакомиться с работой Кришны и Вонсанта. Мой познавательный пыл приятно поразил Махмуда -- а может, и позабавил. Уходя, он тяжело вздохнул,--очевидно, горечь утраты вновь завладела его мыс- лями.
Мы с Кришной и Вонсантом напились чая и проговорили три часа без перерыва. Они не были братьями, но оба были тамилами и выросли в одной деревне на шри-ланкийском полуострове Джаф-
на. Конфликт между «тамильскими тиграми», выступавшими за образование независимого государства Тамил-Илам, и правительственными войсками Шри-Ланки стер с лица земли их де-
ревню. Почти все их родные погибли. Молодым людям вместе с сестрой и двоюродным братом Вонсанта, родителями Кришны и двумя его маленькими племянницами удалось спастись на рыбацком судне, перевозившем беженцев из Джафны на Короман-
дельский берег. Оттуда они перебрались в Бомбей, где поселились прямо на улице под пластмассовым навесом.
Первый год они просуществовали благодаря случаиным заработкам и мелкому воровству. Но однажды их сосед по тротуару, узнав, что Кришна и Вонсант умеют читать и писать по-ангяийски, попросил их внести кое-какие изменения в патентный
документ. Они сделали это настолько удачно, что с тех пор под их пластмассовой крышей стали все чаще появляться заказчики. Прослышав об их талантах, Махмуд уговорил Керим-хана пригласить их на испытание. Спустя два года, когда я встретил
их, они жили вместе со всеми своими родственниками в большой комфортабельной квартире, скопили немалую сумму и, как утверждали некоторые, были двумя лучшими изготовителями поддельных документов в Бомбее, главном индийском центре
этого ремесла.
Мне не терпелось узнать как можно больше. Меня привлекали мобильность и безопасность, которые давало это занятие. Мой энтузиазм подстегивал свойственную Кришне и Вонсанту
доброжелательность; наш деловой разговор часто перемежался шутками. Это было неплохое начало, которое могло перерасти в дружбу. Всю следующую неделю я ежедневно заходил к Кришне и
Вонсанту. Молодые люди работали допоздна, и однажды я задержался у них часов на десять, вникая в производственный процесс и задав несколько сотен вопросов. Паспорта, с которыми они имели дело, были двух видов: подлинные, имевшие ранее владельцев, и чистые, никем не использовавшиеся. Первые
были добыты карманниками, утеряны туристами или проданы наркоманами, прибывавшими из Европы, Африки, Америки и Океании.
Чистые паспорта встречались реже, их можно было достать только одним способом--подкупив сотрудника посольства, консульства или иммиграционного ведомства. Паспорт, оказавшийся в зоне действия агентов Керим-хана, покупался немедленно за любую сумму и передавался Кришне
и Вонсанту. Они показали мне такой незаполненный паспорт, прибывший из Канады. Он хранился в несгораемом шкафу вместе с аналогичными документами из Англии, Германии, Португалии
и Венесуэлы.
Благодаря своему опыту, терпению и хорошему техническому оснащению Кришна и Вонсант могли подделать в паспорте практически все, что требовалось заказчику. Они меняли фотографии,
воспроизводя все выпуклости и углубления, оставленные штемпелем. Иногда паспорт расшнуровывался и заменялись целые страницы. Печати, даты и прочие сведения удалялись с помощью
химических растворителей или изменялись. Новые данные заносились строго определенной печатной краской, выбиравшейся по полному международному каталогу. Рядовые сотрудники полиции или таможни ни разу не подвергли сомнению подлинность
документов, изготовленных Кришной и Вонсантом; зачастую они вводили в заблуждение даже экспертов.
В паспортной мастерской Махмуда было столько интересного, зта работа так увлекла меня и отнимала столько времени, что я совсем перестал принимать больных в маленькой клинике, которую я организовал когда-то в своей хижине. Однажды зайдя в трущобы я увидел Бхарата. Он сообщил, что собирается жениться и его друг Джонни тоже.
--Очень замечательно! А где он? Я хотел бы увидеться с ним. Давно не видел.
--Он на берегу моря--ну, знаешь, в том месте, где он сидит на скалах, чтобы быть одиноким. Ты тоже любишь одиночество в этом месте. Ты найдешь его там.
Я направился к морю. На краю поселка, где черные валуны спускались в море, я нашел Джонни. На нем были белая майка и зеленая клетчатая набедренная повязка. Он сидел, прислонив-
шись к камню и обняв себя за плечи, и задумчиво смотрел в морские просторы. Это было почти то же самое место, где он говорил со мной о морской воде, человеческом поте и слезах в тот вечер, когда разразилась эпидемия холеры, много месяцев назад.
--Поздравляю,--сказал я, присаживаясь рядом с ним и предлагая ему сигарету.
--Спасибо, Эммануил,--улыбнулся он, покачав головой. Я убрал пачку, и с минуту мы посидели молча, глядя, как волны назойливо бьются о береговые камни.
--Знаешь, я родился, точнее, был зачат как раз вон там,--указал он на главную базу индийского военно-морского флота. Берег закруглялся плавной дугой, и нам были хорошо видны дома и казармы в ее противоположном конце.
--Моя мать выросла недалеко от Дели. В ее семье все были христиане. Они хорошо зарабатывали при англичанах, но потеряли работу и все привилегии после объявления независимости. Когда матери исполнилось пятнадцать, они переехали в Бомбей.
Дед устроился чиновником в военно-морском ведомстве. Жили они в недалеко отсюда. Мать влюбилась в высокого молодого моряка. У него были самые прекрасные усы. Когда она забеременела от него, семья выгнала ее из дому. Она хотела обратиться за помощью к этому моряку, моему отцу, но он уехал, и следы его затерялись.
Он помолчал, сжав губы и дыша через нос. Глаза его были прищурены из-за слепящего блеска воды и настойчивого морского бриза. Позади нас слышались обычные для трущоб звуки--выкрики торговцев, шлепки белья о камень в том месте,
где женщины занимались стиркой, крики играющих детей, чьи-то препирательства и нестройная музыка, сопровождавшая чей-то танец бедер.
--Ей пришлось несладко. Я вот-вот должен был родиться, а она оказалась на улице. Она пристроилась к другим уличным поселенцам, обитавшим рынка, и носила белое сари, какое надевают вдовы, притворяясь, что у  нее был муж, но умер. Ей пришлось стать вдовой на всю жизнь, даже не успев выйти замуж. Поэтому я до сих пор не женился, хотя мне тридцать восемь лет. Я умею читать и пиcaть--мать позаботилась о моем образовании,--веду все хозяйственные книги в трущобах и подсчитываю налоги для тех, кто платит их. Я живу достаточно обеспеченно, меня уважают.
По идее, мне надо было жениться лет пятнадцать-двадцать назад. Но мать всю жизнь прожила как вдова ради меня. И я просто не мог этого сделать, не мог позволить себе жениться.
Я все время надеялся, что когда-нибудь встречусь с ним, этим моряком с усами. У матери была только одна выцветшая старая фотография, где у них обоих очень серьезный, неприступный
вид. Поэтому я и поселился в этом районе--надеялся, что когда-нибудь он тут появится. И не женился. А на прошлой неделе мать умерла.
Он повернулся ко мне, в глазах у него стояли слезы, которым он не позволял излиться.
--На прошлой неделе она умерла, и теперь я женюсь.
--Очень грустно слышать о смерти твоей матери, Джонни. Но я уверен, что она одобрила бы твое решение. Думаю, ты будешь хорошим отцом, точнее уверен, что ты будешь хорошим отцом.
Он посмотрел на меня, и глаза его говорили мне что-то, но я не вполне понимал, что именно. Когда я оставил Джонни, его взгляд по-прежнему был устремлен на вечно колышущееся море,
которое ветер раздирал на пенистые клочки.

Я сидел в ресторне. Ко мне з столик неожиданно опустился  Пабло Марчелло.
--Ты откуда?—спросл я удивлённо.
--Наблюдал за тобой и решил, что ты скучаешь.
--Нет. А зачем ты наблюдал за мной?
--Так не только за тобой. За индийцами за столиками тоже. Это моя страсть, моё хобби.
--И к каким выводам ты пришёл?,--спросил я, зная, что Пабло просто так ничего не делает. Он любит пофилософствовать, примерить чужую жизнь к своей и я ждал, когда он начнёт разговор. И дождался.
--Индийцы--это азиатские итальянцы,--объявил Марчелло с мудрой и лукавой улыбкой.--Разумеется, с таким же успехом можно утверждать, что итальянцы-- это европейские индийцы, суть от этого не меняется. В индийцах очень много итальянского,  а в итальянцах --индийского. Оба народа поклоняются Богоматери-- им нужно божество женского пола, даже если их
религия не выдвигает таковых на первый план. Все без исключения мужчины той и другой нации поют, когда у них хорошее настроение, а все без исключения женщины танцуют, направляясь в магазин за углом. Пища у них--музыка для тела, а му-
зыка--пища для сердца. Как индийский, так и итальянский язык делают каждого человека поэтом, а из каждой прошлости творят нечто прекрасное. Любовь в этих странах превращает каждого мафиози в рыцаря, а каждую деревенскую девчонку--в принцессу, хотя бы на тот миг, когда ваши глаза встречаются в толпе. Я потому так люблю Индию, что моей первой большой любовью был итальянец.
--Пабло, а где ты родился?
--Тело мое родилось в Марселе,  но сердце и душа спустя шестнадцать лет в Генуе.
Поймав взгляд официанта, он лениво помахал ему рукой, требуя новую порцию выпивки. Однако когда тот принес выпивку, Пабло едва пригубил её, из чего я заключил, что он настроился на длительную беседу. Было всего два часа дня, погода стояла пасмурная. До первых муссонных дождей оставалась еще неделя, но каждое сердце в Бомбее сжималось в напряженном ожидании. Как будто за стенами города собиралось несметное вражеское войско, готовящееся к сокрушительному штурму. Я любил эту последнюю неделю перед наступлением дождей--атмосфера всеобщего возбуждения была сродни тому состоянию душевной сумятицы и беспокойства, в котором я жил практически все время.
--Судя по фотографиям, моя мать была красивой и хрупкой женщиной,--продолжал Пабло.--Ей было всего восемнадцать, когда она меня родила, а спустя два года она скончалась. Грипп с осложнениями. Но мне не раз приходилось слышать недобрый
шепот, что и отец был виноват, так как недостаточно заботился о ней и скупился на докторов, когда она заболела. Как бы то ни было, мне тогда не исполнилось и двух лет, так что я ее не помню. Отец преподавал химию и математику. Он был намного
старше матери. К тому времени, как я пошел в школу, он уже стал ее директором. Говорили, что он блестящий специалист, и наверное, так оно и было, потому что иначе вряд ли еврей мог
бы занять этот пост во французской школе. Расизм и антисемитизм были в то время, вскоре после войны, чем-то вроде эпидемии в Марселе и его окрестностях. Не исключено, что порождало их чувство вины. Отец был упрямым человеком--ведь только из упрямства можно податься в математики, мне кажется.
Возможно, и сама математика--некая разновидность упрямства, как ты считаешь?
--Возможно,--улыбнулся я.--Я никогда не смотрел на нее под таким углом зрения, но может быть, ты и прав.
--Отец после войны вернулся в Марсель, в тот самый дом, откуда его выперли антисемиты, когда они захватили власть в городе. Он был участником Сопротивления, сражался с немцами и был ранен. Поэтому никто не осмеливался выступать против него-- по крайней мере, открыто. Но я уверен, что
его еврейское лицо, еврейская гордость и прекрасная молодая жена-еврейка напоминали добрым марсельцам о тысячах французских евреев, которые были выданы немцам и посланы на смерть. И он находил холодное удовлетворение в том, чтобы
вернуться именно в тот дом, откуда его выгнали, к тем людям, которые его предали. А когда мать умерла, эта холодность, я думаю, завладела его сердцем. Даже его прикосновения, как я помню, были холодными. Холодной была рука, притрагивавшаяся
ко мне.
Он помолчал и, сделав еще один глоток, поставил стакан точно на мокрый кружок, остававшийся на крышке стола.
--Как я уже сказал, он был блестящим специалистом.-- Пабло поднял на меня глаза, быстро и коротко улыбнувшись.-- Блестящим преподавателем-- за одним исключением. Исключением был я. Я был его единственной неудачей в жизни. Математика и естественные науки не давались мне, я не мог уразуметь, в чем там суть. Отец реагировал на мою тупость довольно бурно. В детстве его холодная рука казалась мне очень большой, и, когда он бил меня, все тело мое содрогалось. Я боялся его и
стыдился своих неудач в школе, а потому часто прогуливал ее. По той же причине я связался, как говорится, с плохой компанией. Меня постоянно таскали в суд, я два раза сидел в испра-
вительной тюрьме для детей, когда мне не было еще и тринадцати. А в шестнадцать лет я навсегда сбежал из отцовского дома, из отцовского города и из отцовской страны. Сложилось так, что я попал в Геную. Ты никогда не был там? Можешь мне поверить, это жемчужина в короне портов Лигурийского моря.
И однажды я встретил на генуэзском пляже мужчину, который открыл передо мной все самое замечательное и прекрасное, что есть в мире. Его звали Ринальдо. Ему было сорок восемь лет, а
мне шестнадцать. Он был из знатного рода, ведущего свое начало со времен Колумба. Но он жил в своем величественном замке на холме, не кичась своим титулом. Это был ученый, единственный поистине ренессансный человек из всех, кого я знал.
Он открыл мне секреты античного мира и  истории искусства, музыку поэзии и поэзию музыки. И он был красив. У него были наполовину белые, наполовину серебристые волосы, как полная
луна, и серые печальные глаза. По контрасту с жестокими руками отца, с их замораживающим эффектом, длинные и тонкие руки Ринальдо были теплыми и выразительными; они, казалось,
заряжали нежностью все, к чему прикасались. Я узнал, что значит любить, любить и душой и телом; в его руках я родился. И моё имя—Пабло Марчелло—тоже.
Он закашлялся и хотел прочистить горло, но эта попытка вызвала у него болезненные спазмы.
--Тебе надо меньше курить и меньше пить, Пабло, и двигаться хотя бы время от времени.
--О, ради бога!--Его передернуло, он загасил окурок и, когда приступ кашля немного утих, вытащил из пачки следующую сигарету.--Ничто не вгоняет меня в такую тоску, как полезные советы, и ты меня очень обяжешь, если не будешь больше донимать меня ими. По правде говоря, я просто шокирован.
Ты что, не знаешь, что несколько лет назад меня чуть не угробили ничем не оправданным полезным советом, после которого я шесть месяцев не мог выбраться из депрессии? Да и до сих пор еще полностью не оправился.
--Прошу прощения,--улыбнулся я.--Сам не знаю, что на меня нашло.
--Так и быть, прощаю,--фыркнул он и поспешил прикончить содержимое стакана, потому что официант уже нес следующий.
--А знаешь,--заметил я,--Джекки говорит, что депрессии подвержены только те люди, которые не умеют грустить.
--Она не права!--возразил Пабло.--Никто лучше меня не знает, что такое грусть. Это совершенное, свойственное только человеку проявление чувств. Многие животные умеют радоваться, но только человек наделен способностью выражать великолепную грусть. Грусть для меня—это нечто особенное, моя ежедневная медитация, единственное искусство, которым я владею.
Пабло нахмурился и задумчиво сжал губы. Мы наблюдали за людьми, деловито спешащими или прогуливающимися по улице.
--Ну и что было дальше?
--Дальше?--не понял он.
--Ну да, у вас с Ринальдо.
--А. .. Ну, он любил меня, я любил его. Но он был слишком хорошего мнения обо мне и показал, где хранит большую сумму денег. Я не мог преодолеть соблазн, взял деньги и сбежал. Да, я
любил его, но я украл деньги и смылся с ними. При всей своей мудрости, он не понимал, что любовь нельзя подвергать испытанию. Можно испытывать честность, преданность. Но любовь ничем не испытаешь. Если уж она вспыхнула, то будет продол-
жаться вечно, пусть даже мы возненавидим того, кого любим. Она вечна, потому что по рождена той частью нас самих, которая не умирает.
--Ты когда-нибудь еще встречался с ним?
--Да, встретился однажды. Почти через пятнадцать лет после этого судьба опять забросила меня в Геную. Я шел по тому самому песчаному бульвару, где он читал мне Рембо и Верлена. И  увидел его. Он сидел в компании своих сверстников—ему было тогда уже за шестьдесят--и наблюдал вместе с другими, как два пожилых человека играют в шахматы. На нем был серый джeмпер и черный бархатный шарф, хотя день был довольно жаркий. Он очень облысел, шапка серебристых волос исчезла. Лицо его было морщинистым и осунувшимся, таким мертвенным, словно он только что перенес тяжелую болезнь. А может быть, еще и болел, не знаю. Я прошел мимо, отвернувшись, чтобы он не узнал меня, даже ссутулился и изменил походку. В последний момент я оглянулся и увидел, что он зашелся в приступе кашля и приложил к губам белый платок. Мне показалось, на платке осталась кровь. Я ускорил шаги, я шел все быстрее быстрее и в конце концов побежал, как человек, охваченный паникой.
Мы опять помолчали, наблюдая за прохожими, среди которых попадались мужчины в тюрбанах или без оных, женщины в масках, под вуалью или чадрой.
--Знаешь, Эммануил, я прожил далеко не безупречную жизнь. Делал то, за что меня запросто могли упечь за решетку, а в некоторых странах так и вообще лишить жизни. Есть много такого,чем я, можно сказать, не горжусь. Но по-настоящему стыдно только за один поступок--за то, что я тогда прошел
мимо этого замечательного человека, хотя у меня были деньги  и возможность помочь ему. И поступил я так не оттого, что мне стыдно за кражу, и не оттого, что боялся его болезни, боялся заразиться. Я не захотел подойти к этому доброму, выдающемуся человеку, любившему меня и научившему меня любить, просто потому, что он был стар ... потому что он не был больше красив.
Он осушил стакан и стал внимательно разглядывать что-то на донышке, затем поставил стакан на стол так медленно и осторожно, словно тот мог взорваться.
--Давай выпьем, друг мойl--воскликнул он и хотел
позвать официанта, но я остановил его:
--Я  не могу, Пабло.  Мне уже пора ехать.
--Слушай, поехали вместе, если хочешь. Это не любовное свидание?
Он медленно улыбнулся и вытащил руку из-под моей, посмотрел в глаза. Затем поднял руку, выставив вверх палец. К нам тут же  подошел официант. Не глядя на него, Пабло заказал еще порцию виски. Когда, заплатив по счету, я вышел на улицу, он
опять кашлял, прижав одну руку к груди, а другой схватившись за стакан.


Оставив Пабло в ресторане, Я не спеша поехал на такси, размышляя по пути.  Мои мысля переключились на Керим-хана. Он был вроде бы
доволен тем, как я вписался в его мафиозную сеть. Я следил за тем, чтобы контрабандное золото без помех проходило досмотр в местных и международных аэропортах, обменивался с нашими агентами наличными в пятизвездочных отелях и в агентствах авиакомпаний и скупал паспорта у иностранцев. Все это была работа, которую белому легче было выполнить, не привлекая к себе лишнего внимания. Забавно, но тот факт, что я выделялся
среди индийцев, как раз служил мне маскировкой. На иностранцев в Индии неизменно глазели. За пять с лишним тысячелетий своей истории страна отвыкла от случайных, безразличных взглядов. С самого начала, как только я появился в Бомбее, на
меня либо взирали в радостном изумлении, либо хмурились из-под насупленных бровей, хотя и без всякого недоброжелательства. Люди таращили глаза с невинным любопытством и почти всегда с симпатией. И это повышенное внимание давало свои
преимущества: людей интересовало, кто я такой, а не чем я занимаюсь. Иностранцы могли незаметно проделывать у всех на виду то, что не прошло бы у местных. Всюду где бы я ни появлялся,--в отелях и бюро путешествий, в офисах и аэропортах,--
меня провожали любопытные взгляды, которые видели меня, но не видели преступлений, которые я совершал на благо великого Керим-хана. Миновав мечеть Хаджи Али, я попросил шофёра увеличить скорость и задумался над загадкой, почему Керим-хан
ни разу не высказался по поводу убийства своего друга и соратника Рустама. Этот вопрос мучил меня, и мне хотелось бы задать его Керим-хану, но, когда вскоре после гибели Рустама я заикнулся об этом, лицо его выразило такое горе, что я не стал продолжать. И чем больше дней, недель и месяцев мы обходили эту тему молчанием, тем труднее мне было поднять ее в разговоре. У меня в голове роилось множество различных предположений, но я не осмеливался высказать их и в результате стал чувствовать себя так, словно это я храню какой-то секрет.
Мы обсуждали с Керим-ханом наши дела и философские проблемы. И в ходе этого обсуждения он наконец ответил на тот вопрос, который я задавал сам себе. Глаза его во время беседы загорелись,--возможно, он был горд тем, что я усвоил его уроки. И когда после исповеди Пабло  я приехал к ожидавшему меня Керим-хану, я вспомнил то объяснение... которое он дал мне,--все до последнего слова и до последней улыбки.
--Итак, ты понял, на каком принципе строится все то, что мы с тобой обсуждали?
--Да,--ответил я.
Я приехал в его особняк, чтобы рас-
сказать об изменениях, которые я предлагал внести, и частично уже внес, в процесс производства паспортов в мастерской Махмуда. С одобрения Махмуда, мы расширили его, включив изготовление водительских прав, банковских счетов, кредитных карточек и даже членских билетов различных спортклубов. Керим-хан очень благосклонно воспринял все эти новшества, но вскоре переключилея на свои излюбленные темы: добро и зло, смысл жизни.
--Не изложишь ли ты мне этот принцип?-- предложил он, глядя на взмывающие в воздух и с плеском опадающие струи фонтана. Поставив локти на ручки белого плетеного кресла, он сложил
пальцы домиком, крыша которого упиралась коньком в его серебристые усы.
--Так ... сейчас. Вы говорили, что вся Вселенная движется к предельной сложности. Так происходило с момента зарождения Вселенной, и ученые называют это тенденцией к усложнению. И все то, что подталкивает ее к этому,--добро, а то, что тормозит,-- зло.
--Великолепно,--произнес он и улыбнулся, приподняв одну бровь.
Как всегда, я не был уверен, означает ли это, что он одобряет услышанное, или что оно смешит его, или и то и другое одновременно. Казалось, что всякий раз, переживая или выражая ту или иную эмоцию, Керим-хан в то же время отчасти испытывает и нечто противоположное. Вероятно, в определенной степени это справедливо в отношении всех нас. Но что касается самого Керим- хана, то никогда нельзя было с уверенностью сказать, что он чувствует или думает о тебе.
--И эту конечную сложность,--добавил он,--можно назвать Аллахом, или универсальным духом, или предельной сложностью--что тебе больше по вкусу. Лично я не вижу причин, почему бы не назвать ее Аллахом. Вселенная движется к предельной сложности, которая и есть Аллах.
--Но это оставляет открытым вопрос, который я задал вам в прошлый раз: как вы определяете, является ли что-либо добром или злом?
--Да, помню. Я пообещал тогда ответить на этот вполне законный вопрос позже и теперь сдержу обещание. Но сначала ответь: почему нельзя убивать?
--Я вообще-то считаю, что бывают случаи, когда можно.
--Вот как?--задумчиво произнес он все с той же иронической улыбкой в янтарных глазах.--Нет, позволь не согласиться с тобой. Убивать нельзя никогда. В ходе нашей дискуссии это и тебе станет ясно, а пока давай поговорим о таких убийствах,
которые ты сам считаешь недопустимыми. И заодно скажи, почему ты считаешь их таковыми.
--Ну, убивать нельзя тогда, когда это противозаконно.
--То есть против какого закона?
--Закона данного общества, страны,--ответил я, чувствуя, что твердая философская почва начинает уходить у меня из-под ног.
--А кто устанавливает эти законы?--вкрадчиво спросил он.
--Непосредственно их устанавливают политики. Но нормы уголовного права были выработаны в ходе развития... цивилизации, а запрет на убийство унаследован, я думаю, еще с пещерных
времен.
--А почему этот запрет появился тогда?
--Ну... наверное, потому, что у человека только одна жизнь, только одна попытка, так сказать, и лишать его этой попытки слишком жестоко.
--Смерть от удара молнии тоже, пожалуй, жестока. Но можно ли назвать молнию злом?
--Нет, конечно, - ответил я чуть раздраженно.--Я не совсем понимаю, зачем нам докапываться до корней этого закона. И так ясно, что поскольку у нас только одна жизнь, отнимать ее без достаточных оснований нельзя.
--А почему нельзя?--упорствовал он.
--Нельзя, и все.
--Ну что ж, любой дал бы точно такой ответ. Если спросить человека, почему убийство или какое-нибудь иное преступление недопустимо, он скажет, что это запрещает закон, или Тора, или Библия, или Коран или Упанишадаан, или буддизм, с его «путём спасеня», или его собственные родители, или другое авторитетное лицо. Но почему это недопустимо он не знает. То, что они утверждают, верно, но почему это верно, они не могут сказать. Чтобы понять любое действие, или его мотив, или последствие,
нужно прежде всего задать два вопроса. Первый: что произойдет, если все будут делать то же самое? И второй: будет ли это способствовать тенденции к усложнению или препятствовать ей?

Он сделал паузу, потому что в этот момент вошли слуга с черным чаем в высоких стаканах и соблазнительными сладостями на серебряном подносе, а также Надир с вопросительным
взглядом, обращенным на Керим-хана, и бескомпромиссно-презрительным--на меня. Керим-хан поблагодарил их обоих, и они
удалились, оставив нас опять наедине.
--Возьмем убийство,--продолжил Керим-хан, глотнув чай сквозь кусок сахара.--Что произойдет, если все станут убивать друг друга? Будет это способствовать усложнению или препятствовать?
--Скорее это будет способствовать упрощению.
--Да. Мы, человеческие существа,--самый сложный пример организации материи--из известных нам. Но мы не предел развития Вселенной. Мы будем и дальше изменяться вместе с ней. А если мы истребим друг друга, то прекратим этот процесс. Вся эволюция, длившаяся миллионы и миллиарды лет, пропадет впустую. А как с воровством? Если всестанут красть, к чему это приведет?
--Тут тоже вроде бы понятно. Если все начнут красть друг у друга, то зациклятся на этом и будут тратить на это столько времени и денег, что развитие затормозится и мы никогда не достигнем....
--Предельной сложности,--закончил он за меня.—Именно поэтому убийство и воровство являются злом--не потому, что так утверждает какое-либо учение или закон, или духовный лидер, а потому, что в случае, если все начнут заниматься этим, мы не будем двигаться вместе со всей Вселенной к предельной сложности, то есть к Аллаху. Точно так же верно и обратное. Почему любовь-- добро? Что случится, если все люди будут любить всех других? Будет это способствовать раз-
витию?
--Да,--сказал я, удивляясь тому, как ловко он подвёл меня к этому выводу.
--Конечно. Всеобщая любовь значительно ускорила бы наше движение в Аллаху. Любовь--это добро, как и дружба, верность, честность, свобода. Мы всегда знали, что все это хорошо,--так говорили нам и наши сердца, и наши учителя,--но
лишь найденное нами определение добра и зла позволяет нам сказать, почему это хорошо.
--Но иногда, мне кажется, бывают и исключения, --заметил я.--Как расценивать, например, убийство из самозащиты?
--Да, это важный момент. Возьмем еще более наглядный пример. Предположим, ты стоишь в комнате и перед тобой стол. В противоположном конце комнаты находится твоя мать, а какой-то злодей держит нож у ее горла, собираясь зарезать ее. На столе есть кнопка, и, если ты ее нажмешь, злодей умрет, а мать будет спасена, если же нет--он убьет твою мать. Третьего не дано. Как ты поступишь?
--Нажму кнопку, разумеется.
--Разумеется,--вздохнул он, возможно сожалея, что я нисколько не колебался, приняв это решение. --И как по-твоему, нажав кнопку и спасши тем самым свою мать, ты поступил правильно или нет?
--Конечно правильно,--ответил я не колеблясь.
--Нет, Эммануил, боюсь, что неправильно,-- нахмурился он.--Мы только что видели, что в свете найденного нами объективного определения добра и зла убийство всегда зло, поскольку препятствует прогрессу. Но ты в данном случае действовал из лучших побуждений и, действуя так, совершил зло.
И вот, через неделю после этой маленькой лекции Керим-хна по этике, мчась навстречу ветру в потоке современных и древних транспортных средств под угрожающе нависшими нахмурившимися небесами, я вспоминал эти слова: «Совершил зло из лучших побуждений ... «. Они засели у меня в мозгу, в том участке, где память, соединяясь с вдохновением, порождает грезы. Теперь я понимаю, что эти слова были своего рода заклинанием, с помощью которого мой инстинкт--шепот судьбы в темноте--
пытался предупредить меня о чём-то.. «Совершил зло ... из лучших побуждений».
Но в тот день, час спустя после исповеди Пабло, я не стал прислушиваться к этому шепоту. Правильно это было или нет, но у меня не было настроения думать о своих побуждениях, о побуждениях Керим-хана или чьих-либо еще. Я с удовольствием рас-
суждал с Ккрим-ханом о добре и зле, но для меня это была игра, развлечение. Я не стремился познать истину. Я был по горло сыт истинами--особенно своими собственными--и не хотел пережевывать их лишний раз. Мудрые советы и предупрежде-
ния отзывались эхом у меня в мозгу и вылетали вместе с порывами влажного ветра. И к тому моменту, когда я сделал последний поворот голова моя была так же пуста, как необъятный небесный задник, при крепленный на горизонте к темному трепещущему морю.

Прежде чем выпускать старые паспорта--«книжки»--на черный рынок, нужно было проверить их, как и тех, кто продавал их нам и, возможно, подделывал до нас. Всегда существовала
опасность, что людей, от которых паспорта нам достались,--наркоманов, беженцев или просто нуждающихся иностранцев--преследуют за совершение тяжкого преступления на их родине или
в какой-нибудь другой стране. На этом погорело немало контрабандистов. Они покупали паспорта, а затем их арестовывали в одном из зарубежных аэропортов, так как прежний владелец
паспорта разыскивался в связи с убийством, ограблением или контрабандой. Чтобы обеспечить безопасность наших клиентов и собственных курьеров, Махмуд подвергал каждый купленный или украденный нами паспорт двойной проверке.
Первую осуществлял какой-нибудь завербованный нами сотрудник таможни, имеющий доступ к компьютерной базе данных. Мы передавали таможеннику список паспортов с указанием стра-
ны, выдавшей документ, его номера и фамилии прежнего владельца, а он в удобное для него время проверял эти данные и возвращал нам список, отмечая, какие из паспортов имеют подмоченную
репутацию. Иногда их владельцев разыскивал Интерпол с целью ареста, иногда они просто подозревались в контрабанде наркотиков и оружия или в связях с политическими группировками, ко-
торые не пользовались доверием у секретных служб. Но какова бы ни была причина, такие паспорта агенты Махмуда уже не могли продавать на черном рынке.
Однако применение им все же находилось. Их можно было расшить и, удалив страницы с компрометирующими данными, вписать новые. Их можно было использовать на внутреннем
рынке. Хотя иностранцы, которые останавливались в отелях, учитывались отделами регистрации, в каждом городе имелись гостиницы, где не слишком придирчиво проверяли сходство туриста с фотографией в паспорте. Такой паспорт не давал человеку возможности пройти через таможню, но вполне позволял путешествовать по стране и останавливаться в отелях с минимальным соблюдением необходимых требований.
Паспорта, в которых таможенник не находил изъянов, отправлялись на вторичную проверку в офисы крупных авиакомпаний. Каждая из них вела свой учет скомпрометированных или подозрительных паспортов. К таковым относились те, чьи владельцы
были уличены в мошенничестве, привлекались к ответственности за нарушение порядка на борту или считались некредитоспособными. Естественно, контрабандисты не хотели привлекать к себе внимание сотрудников авиаслужб и паспорта им требовались безупречные. Потому-то люди Махмуда и проверяли все паспорта после таможни в крупнейших авиакомпаниях.
Паспорта, выдержавшие двойную проверку,--обычно их было чуть меньше половины общего количества--продавались на черном рынке
или использовались курьерами Махмуда. Клиенты, приобретавшие у нас паспорта, распадались на три
основные категории. К первой относились те, кто покидал страну, спасаясь от голода или просто в поисках лучшей жизни. Среди них были турки, желавшие попытать счастья в Германии,
албанцы, стремившиеся в Италию, алжирцы--во Францию, жители разных стран Азии--в США или Канаду. Семья или несколько семей, а то и целая деревня вскладчину покупали у Махмуда паспорт для какого-нибудь перспективного молодого че-
ловека и посылали его в одну из зарубежных стран.
Из заработанных там денег он отдавал свой долг пославшим его, а затем покупал паспорта для других молодых людей. Паспорта для этой категории беженцев были самыми дешевыми из всех и стоили
от пяти до двадцати пяти тысяч долларов. Мастерская Махмуда выпускала около сотни таких документов ежегодно, и полученный от них доход составлял, за вычетом накладных расходов, более миллиона долларов в год.
Во вторую категорию входили те, кто бежал по политическим причинам, зачастую спасая свою жизнь. Это были жертвы войн, междоусобиц и кофликтов на религиозной или этнической почве. Иногда причиной служили кардинальные изменения в жизни людей, инициированные государством. Так, тысячи жителей Гонконга стали нашими потенциальными клиентами, когда было решено в 1984 году вернуть его Китаю, установив тринадцатипятилетний промежуточный срок
рассмотрения вопроса о суверенитете, и лишила ее население британского гражданства. В мире постоянно скиталось миллионов двадцать политических беженцев, которые жили в специаль-
но оборудованных для них лагерях или находили пристанище самостоятельно. Этим людям паспорта обходились дороже--от десяти до пятидесяти тысяч долларов, поскольку неутомимые агенты Махмуда рисковали, пробираясь в зоны вооруженных кон-
фликтов, а выбраться из этих зон было еще сложнее.
И наконец, третья категория была представлена преступниками, Среди них встречались правона- рушители: воры, контрабандисты, киллеры, стремившиеся сменить имя, чтобы замести следы. Но по большей части это были те, кто строил
тюрьмы и сажал в них людей, а не отсиживал срок сам--диктаторы, организаторы военных путчей и заговоров, сотрудники секретных служб и члены коррумпированных правительств, вынужденные бежать при падении режима или разоблачении их
преступлений. Лично мне пришлось иметь дело с беженцем из Уганды, укравшим более миллиона долларов, выделенных международными финансовыми организациями на социальные нуж-
ды, в том числе на строительство больницы для детей.
Больница так и не была построена. Вместо этого больных, увечных, умирающих детей вывезли в отдаленный лагерь и бросили там на произвол судьбы. Я встретился с этим человеком в столице Заира Киншасе, где он уплатил мне двести тысяч долларов за два паспорта--швейцарский и канадский-- после чего благополучно отбыл в Венесуэлу.
Агенты Махмуда в Южной Америке, Азии и Африке входили в контакт с коррумпированными чиновниками, растратчиками, палачами и военачальниками, поддерживавшими павшие дикта-
торские режимы. Общаясь с ними, я со жгучим стыдом сознавал свою вину.  И когда я встречался с этими подонками, во мне пробуждалась  ненависть к ним и возмущение. Но я был на задании и стал гангстером и жил спокойно благодаря тому, что меня ограждала от тюремных мучений мафия Кадера.
Поэтому я исправно исполнял свои обязанности в отделе Махмуд, помогая избежать заслуженного возмездия виновникам массовых репрессий, которые выносили смертные приговоры тысячам людей и в конце концов были приговорены собственным
народом. Но мне не нравилось то, что я делал, как не могли нравиться они сами, и я не скрывал своего отношения к ним. Я прилагал все усилия, чтобы сделка была максимально невыгодной для них, и получал слабое утешение, когда они лезли на
стенку. Эти мерзавцы, грубо попиравшие человеческие права, лицемерно негодовали и с пеной у рта торговались за каждый
доллар, не желая выпускать из рук деньги, украденные у голодающих. Но в конце концов им приходилось принимать наши условия. Даром паспорта им не доставались. Но я также относился и к тем, кто торговал этими паспортами.
Никто из  членов мафии не разделял моих
взглядов. Вряд ли найдется другая социальная группа, которая относилась бы к политике и политикам с таким же цинизмом, как профессиональные преступники. С их точки зрения, все политики жестоки и продажны, все политические системы притес-
няют беззащитных бедняков в интересах могущественных богачей. И постепенно я все больше склонялся к такому же мнению, потому что своими глазами видел в Индии основания для него. Здесь грубо попирались человеческие права, а судебные решения ежедневно подтверждали ту истину, что в  стране, при продажной системе правосудие зависит от состоятельности обвиняемого.
В противоположность этому, в мафии Керим-хана царили такие равенство и братство, каким позавидовали бы коммунисты и христиане-гностики. Мы не различали клиентов ни по цвету кожи, ни по убеждениям и политическим взглядам, не копались
в их прошлом. Все они, добродетельные и погрязшие в грехах, интересовали нас лишь с одной точки зрения: насколько остро они нуждались в поддельном паспорте. Это определяло запрашиваемую нами сумму, и, уплатив ее, клиент рождался заново,
без прошлого и без груза грехов. Ни один из них не был для нас ни хуже ни лучше другого.
Махмуд мыслил чисто рыночными категориями, свободными от всякой морали. Он без тени сомнения или осуждения помогал генералам, наемникам, расхитителям общественных средств и тюремщикам-душегубам. Их свобода ежегодно приносила нам
два миллиона долларов чистой прибыли. Но если источники этого дохода и способы его получения абсолютно не волновали Махмуда, то в отношении расходования добытых средств он был сущим фанатиком. Каждый доллар, вырученный за счет спасения этого отребья, тратился на программу поддержки арабов-беженцев, осуществляемую Керим-ханом. Каждый паспорт, проданный бывшим военным диктаторам и их прислужникам, позволял
приобрести пятьдесят паспортов, виз и прочих документов для арабов, спасавшихся от военных действий в различных странах. По иронии судьбы, которая любит создавать запутанные психологические ситуации с участием жадности и страха, деньги, вытянутые из тиранов, шли
на пользу жертв тирании.
Кришна и Вонсант поделились со мной своими знаниями и умениями в области паспортного бизнеса, и я начал экспериментировать, придумывая себе американских, канадских, голландских, немецких и английских двойников. Конечно, я не мог сравниться с двумя профессионалами в мастерстве и никогда не смогу. Чтобы изготовить хорошую подделку, надо- обладать талантом, особым художественным чутьем, которое позволило бы не только точно
воспроизвести все детали документа или сделать новые записи, но и намеренно внести небрежность, создающую видимость подлинности. Каждый выпущенный Кришной и Вонсантом паспорт был
произведением искусства, каждая страница-- маленькой художественной миниатюрой. Точно рассчитанная неровность или смазанность отпечатка не менее важны для подделки, чем форма,
расположение и цвет выпавшей из рук розы на картине великого мастера. Правдоподобие может быть достигнуто только благода- ря интуиции художника, а интуиции нельзя научиться.
Я проявлял свои таланты, изобретая для каждого выпускаемого нами паспорта его послужной список. Зачастую печати в старом паспорте, сообщавшие о перемещениях его владельца, были проставлены с интервалом в несколько месяцев, а то и лет.
Иногда была просрочена виза, и этот недочет надо было устранить. Поставив штамп об убытии из бомбейского аэропорта до истечения срока визы, приходилось придумывать переезды из страны в страну, всякий раз удостоверяя их печатями, создан-
ными Вонсантом. Так постепенно я доводил паспорт до сегодняшней даты, отмеченной новой индийской визой и штампом о прибытии в Бомбей.
При этом последовательность въездов в страну и выездов из нее должна была соответствовать реальному расписанию авиарейсов в интересующий нас момент. У Кришны и Вонсанта имелась целая библиотека справочников с указанием рейсов меж-
ду странами Европы, Азии, Африки и Америки. Мы ставили штамп о прибытии в афинский аэропорт, скажем, 4 июля только после того, как удостоверялись, что самолет авиакомпании
«Бритиш эруэйз» действительно приземлился в Афинах в этот день. Таким образом, человек, получивший паспорт, мог быть уверен, что вымышленная история его странствий подтверж-
дается расписанием полетов и данными бортовых журналов, в которых учтены даже случаи задержки рейсов из-за погодных условий.
Впервые я опробовал паспорт собственного изготовления на одном из внутренних рейсов при осуществлении так называемого двойного перелета. Тысячи арабских беженцев, нахлынувших в Бомбей, стремились получить политическое убе-
жище в Канаде, Австралии, Соединенных Штатах и других странах, но правительства этих стран отказы вались их впускать. Если бы они уже находились в данной стране, то их заявку на
получение убежища волей-неволей пришлось бы рассматривать, и, поскольку они действительно были  беженцами, их просьбы часто удовлетворялись. Весь фокус был в том, чтобы переправить их в Канаду, Швецию или иное избранное ими государство.
Применявшийся нами трюк «двойного перелёта» заключался в следующем. Для покупки авиабилета в страну, где он хотел просить убежища, бомбейский беженец должен был предъявить визу этой страны. Легальным путем он достать визу не мог, а подделывать ее было бы бессмысленно, потому что все визы тщательно проверялись через консульства. Я брал паспорт беженца с фальшивой визой и покупал по нему билет в нужную ему страну. У хорошо одетого иностранца визу никогда не проверяли. После этого беженец покупал билет на тот же самолет,
но только до Дели. Перед отлетом нам вручали посадочные талоны--мне зеленый международный, а ему красный, для внутренних рейсов. В самолете мы обменивались талонами, и в Дели я сходил, а беженец мог продолжать путь в свою Канаду или
Швецию.
Сразу по прибытии он заявлял, что просит политического убежища, и власти приступали к рассмотрению этого вопроса. Я же, переночевав в одном из отелей в Дели, наутро повторял тот же трюк с другим беженцем, летевшим за границу
через Бомбей. Эта система оправдывала себя.  Мы переправили в разные страны сотни беженцев: докторов, инженеров, архитекторов, академиков и поэтов. Я получал три тысячи долларов за каждого переправленного беженца; в месяц мне обычно
приходилось совершать два таких двойных перелетов из Бомбея в Дели, Калькутту или Мадрас и обратно. Так я летал три месяца по Индии, после чего Махмуд послал меня курьером в первый международный рейс.
Поездка была небезопасной. Заир в то время был нейтральной территорией, окруженной государствами, которые вели кровавые войны: Анголой, Мозамбиком, Намибией, Суданом, Угандой и Конго. Заир был вотчиной душевнобольного диктатора и определенная доля выручки за каждое преступление,
совершенное в его владениях, поступала в его карман. Он был любимчиком западных контрабандистов, потому что покупал у них любое смертоносное оружие, какое ему предлагали, и за любую цену. Если у его партнеров и возникали какие-либо подозрения, что он направляет это оружие против профсоюзов
и иных прогрессивных сил в своей стране, они эти подозрения не высказывали. Правительства различных стран, как и любого контрабандиста, преследовал и меня через Интерпол.
И я не сомневался, что  попадись  я во время осуществления своей паспортной миссии  столице  диктатора, меня немедленно бы выдали Интерполу. Киншаса процветала за счет открытой торговли всевозможной контрабандой--от золота и наркотиков до ракетных пусковых установок. Его наводняли наемники, беженцы, преступники, дельцы черного рынка и оппортунисты с горящими глазами и стиснутыми кулаками, съезжавшиеся со всей Африки. Я чувствовал себя здесь как дома(по легенде) и с удовольствием задержался бы в Киншасе еще на какое-то время, но не прошло и трех суток, как я получил на руки сто двадцать тысяч долларов за привезенные паспорта, и надо было доставить деньги Керим-хану. Поэтому я сразу же вылетел
в Бомбей и вскоре отчитывался о командировке Махмуду.
Мне лично поездка принесла опыт работы в «полевых» условиях и знакомство с африканской ячейкой международной сети Махмуда. Я считал, что приобретенный опыт оправдывал сопутствующий
поездке риск. Немаловажным фактором была опасность, которой я подвергался. Для некоторых людей опасность--это своего рода нар-
котик, возбуждаюшее средство. Для меня, по легенде живущего в постоянном страхе быть пойманным или убитым, она значила нечто иное. Она была копьем, которым я убивал дракона--свой интерес к жизни арабской мафии. Когда я попадал в опасные места и ситуации, конкретная угроза заглушала тот страх, который преследовал меня постоянно по ночам.
После того как очередное задание было выполнено и связанные с ним треволнения уходили в прошлое, я мог расслабиться и какое-то время жить спокойно.
И я не был исключением. В этих поездках я встречался с другими агентами, контрабандистами и наемниками, у которых при столкновении с опасностью разгорались глаза и закипала кровь. Подобно мне, они бежали от того, чего боялись, и не
могли забыть, с чем не могли справиться. И только работа с риском для жизни позволяла им на какое-то время избавиться от преследующего их страха.
Так же благополучно я съездил в Африку во второй, третий и четвертый раз, используя разные паспорта и вылетая из трех разных индийских аэропортов. Кроме того, я продолжал совер-
шать  «двойные перелеты» из Бомбея в Дели и обратно и помогал время от времени Мансуру Мубареку в торговле валютой и золотом. 











                Г Л А В А  6

--Эммануил Карпович!--Гриценко оглянулся и увидел рядом с собой Молибога. Как он оказался в Африке у него не вызывало вопросов, а вот предложение его было некстати.-- А не остаться  ли вам в Африке и разобраться на месте, что же происходит там. В основном в арабских странах. Вас пригласил президент Египта и надо воспользоваться такой возможностью. Изучить арабские страны изнутри, а потом их деятельность в других развитых странах Африки. Вы ведь уже почти разобрались с арабами во многих странах Европы, Америк и Азии. Но сделали это поверив на слово мне и ещё кое-кому.
--Я не приеду в Египет под своим именем.
--Хорошо. Имя у вас будет соотвтствовать стране пребывания. Затем посетите африканские страны, где проживают  арабы. Словом вы проделаете ту же работу, что проделал я в Колумбии,  когда мы были на совещании со странами Латинской Америки. А пока я напомню вам всё о Африке. А выводы вы будете делать сами после знакомства со страной.
Африка--второй по величине континент в мире, на котором расположено 54 стран, и который является родиной 933 миллионов человек. Высочайшая точка Африки--гора Килиманджаро в Танзании. Вторая по длине река в мире и первая в Африке--Нил, которая течёт из Бурунди до Египетского побережья Средиземного моря. Самое большое африканское озеро--озеро Виктория, которое находится между странами Кения, Танзания и Уганда. Территория Африки ограничена: Средиземным морем на севере, Атлантическим океаном на западе, Красным морем в северо-востоке и Индийским океаном с востока.
Группа современных арабских государств Африки в историко-цивилизационном плане является прямым наследником арабского мира времен халифата, хотя некоторые из них, как Египет и Ливия, уходят корнями в глубь истории. Все они позже оказались в вассальной зависимости от турецкого султана и еще позже в колониальной зависимости различной степени от европейских держав. Пройдя таким образом свой нелегий исторический путь, арабские страны Африки обрели в середине двадцатого века политическую независимость и вместе с другими странами арабского мира стали играть заметную роль на политической арене.
Всего в мире сейчас около двадцати арабских стран, причем все они входят в основанную в 1945 году Лигу арабских стран, созданную для защиты интересов арабских государств, для сплочения их и координирования их общей политики. Надо заметить, что арабы практически всех современных арабских государств, объединенные общей исторической судьбой, языком, религией, культурой, да и многими прочими этническими признаками, считают себя частями единой арабской нации. Однако это самосознание мало способствует их интеграции. Если не считать объединения в рамках Лиги, все прочие попытки интеграции обычно давали отрицательный эффект. Можно напомнить о непрочном, рухнувшем после нескольких лет существования объединении Сирии и Египта в рамках Объединенной Арабской Республики. Единственное исключение на этом фоне-- созданный сравнительно недавно из двух частей, северной и южной, единый Йемен.
Территориально современные арабские страны, подразделяются на три большие зоны, африканскую, восточно-средиземноморскую и аравийскую. У каждой из этих зон своя судьба, но при этом первые две в чем-то ближе друг к другу, а крупнейшая из арабских стран, Египет, в котором проживает около трети общего числа арабов, как бы сближает их между собой, так как принадлежит одновременно к обеим. Дело в том, что по многим параметрам разница между африканской и восточносредиземноморской зонами невелика, хотя приоритет средиземноморской достаточно ощутим. Третья, аравийская зона до недавнего времени была отсталой периферией арабского мира, но нефтедоллары позволили ей за последние четверть века преобразиться, как Золушке из известной сказки.
На сегодняшний день арабские страны очень неодинаковы, среди них есть большие и малые, богатые и бедные, многонаселенные и малолюдные. И хотя в рамках арабского единства существует практика взаимопомощи, каждая страна имеет собственную судьбу и дорожит ею. Это сыграло свою роль в том, что тенденция к политической интеграции арабов не дала должного эффекта. Более того, когда попытки интеграции осуществлялись посредством насилия, как то было в 1990-1991 годах в зоне Персидского залива (аннексия Ираком Кувейта),--большинство арабского мира решительно выступило вместе с другими странами мира против агрессора.
Африканская зона арабского мира часто именуется сводным термином Магриб (Запад), хотя в строгом смысле этого понятия термином Магриб обозначаются страны лишь к западу от Египта. Но так как в Африке расположены и Египет, и еще одна арабская страна, Судан, которые находятся восточнее, то целесообразнее говорить просто об арабских странах Африки, об арабской Африке или африканских арабах.
Ислам критикует христианство за излишний аскетизм и невнимание к материальному миру. Вместо монашества и самоистязания правоверным предписан джихад—активная борьба со злом в окружающем обществе. Это слово переводится на русский как «усилие». Политик, военачальник, ученый, торговец, совершающие добрые дела в материальном мире, являются участниками джихада, муджахидами. Если человек прикладывает свои духовные, физические и материальные возможности для распространения веры в Аллакха, то этот человек совершает джихад. Вместе с остальными ежедневными обязанностями, которые мусульманин совершает по предписанию Всевышнего Аллаха, джихад является для него отдельной обязанностью. Трактовка джихада как исключительно вооруженной борьбы является плодом западного восприятия ислама, и противоречит традиции, которая предписывает решать возникающие проблемы прежде всего мирным путем.
Этика ислама носит практический характер. Предписывается быть справедливым, воздавать за добро добром, за зло прощением либо наказанием через шариатский суд, быть щедрым, помогать бедным. Невыполнимых моральных предписаний в исламе, в отличие от христианства, нет.Ислам выступает против уравнивания полов. Права и обязанности женщин в исламском обществе отличаются от прав и обязанностей мужчин. В частности, женщина не обязана работать и воевать. Родственники-мужчины должны обеспечивать женщину всем необходимым. Если родственники бедны, то эту обязанность берёт на себя исламское государство. Осуждается излишняя жестокость мужа в отношении к жене, оговариваются имущественные права женщины — право на приданое, на наследство. Коран значительно облегчил положение женщины по сравнению с патриархальным обычным правом арабов, которое позволяло мужчине безнаказано убивать своих маленьких дочерей.
Все мусульмане равны перед Аллахом, но имущественные различия, богатство и бедность признаются естественным фактом, установленным самим Аллахом. Обязательный налог в пользу бедных призван смягчать имущественные противоречия; однако частная собственность защищается Кораном. Торговая прибыль объявляется вполне законной, ростовщичество же осуждается: «Аллах разрешил торговлю и запретил рост». Таким образом, одалживание денег под проценты Кораном запрещено; все банки строгих исламских стран являются инвестиционными.
Хотя ислам в какой-то степени и сплачивал людей на основе общности религии, но национальные противоречия в мусульманских странах отнюдь не исчезли. Это нашло отражение в разных течениях в мусульманской религии, в расколах и сектах. Самый крупный раскол был вызван появлением шиизма («шия» по-арабски — партия, секта). Считают, что в шиитском движении проявилось недовольство и борьба персов против завоевателей — арабов, то есть что это была своего рода религиозная оболочка национального антиарабского движения в Иране. Это отчасти верно, но такой характер шиизм принял не сразу, а лишь впоследствии. Началось дело с внутренней борьбы среди арабов — с борьбы за власть между преемниками Мухаммеда. Четвертый халиф Али был кровным родственником пророка, его двоюродным братом и зятем; приверженцы Али не признавали законности предыдущих халифов, так как они были не из рода пророка, а были избраны религиозной общиной.
Борьба за власть приняла форму спора о преемственности власти в халифате. Сторонники Али потерпели поражение, Али был убит, но его последователи укрепились в Иране, Ираке, Ливане и там шиизм широко распространился как выражение протеста против власти арабского халифата. Главная черта шиизма—вера в то, что законными преемниками пророка Мухаммеда — имамами — могут быть только его сородичи-потомки, а «избранные» общиной халифы незаконны. Арбов-шиитов насчитывается примерно 30 миллионов человек и проживают они на юге Ирака, юго-западной иранской провинции Хузистан, а так же в Бахрейне, Кувейте, Саудовской Аравии и составляют цельную этно-религиозную общность. Историческая столица арабов-шиитов-- расположенный в Ираке город Басра. Ни в одной из этих стран арабы-шииты не принадлежат к правящей элите.
В отличие от шиитского направления, ортодоксальный ислам, охвативший большинство мусульман мира, называется суннизмом. Правоверное духовенство взяло верх в халифате, укрепилось учение о вечности и несотворенности Корана. Суннитские богословы всегда боролись против нововведений в религии. Подобный последовательно ортодоксальный суннизм называется салафизмом, а последователи салафитами. Суннизм--доминирующая ветвь ислама. Сунниты--в буквальном смысле этого слова--мусульмане, которые руководствуются «сунной»--сводом правил и устоев, основанных на примере жизни пророка Мухаммеда, его поступках, высказываниях в том виде, в каком они переданы сподвижниками пророка. «Сунна» объясняет священную книгу мусульман—Коран--и дополняет ее. Потому традиционные последователи ислама считают следование «сунне» главным содержанием жизни каждого истинного мусульманина. Причем речь часто идет о буквальном восприятии предписаний священной книги, без каких либо модификаций.
В некоторых течениях ислама это приобретает крайние формы. Например, при талибах в Афганистане уделялось особое внимание даже характеру одежды и размеру бороды у мужчин, каждая деталь быта регламентировалась в соответствии с требованиями «сунны». В последние десятилетия ислам вывинулся в первые ряды международного политического процесса в качестве не только религии, но и идеологии. Причем настолько серьезно, что сегодня воспринимается в качестве одного из важнейших факторов мировой политики. Будучи второй крупнейшей религией мира, ислам неоднороден. В последнее десятилетие арабы стали выступать против диктаторов в соих странах Это движение назвали «арабской весной» Оно началось в Тунисе, продолжилось в Ливии и Египте.
На начальном этапе арабской весны в борьбу за власть вступили «Братья-мумульмане» и победа для них оказалась лёгкой довольно легкой. Но затем возникли серьезные проблемы, и с тех пор трудности у этой организации только увеличиваются. Там, где «Братья-мусульмане» не смогли одержать победу, они вынуждены отступать. «Братья-мусульмане» сталкиваются с тем, что управлять страной, не давая ей сойти с рельсов, гораздо сложнее, чем побеждать на выборах.
Несомненно то, что связанные с «Братьями-мусульманами» партии остаются самой мощной политической силой на арабском Ближнем Востоке. В настоящее время они лучше организованы, чем светская оппозиция. Однако становится все более очевидным, что импульс силы «Братьев», который казался непреодолимым, начинает угасать, и они могут утратить свое влияние. Революции в своей долгосрочной перспективе могут совершать неожиданные повороты.
В Тунисе, где арабская весна имела шанс оправдать свое название, тоже возник кризис, сопровождавшийся яростным возмущением. После убийства ведущего оппозиционного политика Чокри Белаида  десятки тысяч людей вышли на демонстрации протеста. Белаид резко критиковал исламистов, и многие, в том числе те, кто называют себя умеренными исламистами, именно их винят в его смерти. Крупнейшая в стране партия «Ан-Нахда», созданная под влиянием «Братьев-мусульман», попала под огонь критики. Ее обвиняют в том, что она говорит об умеренности, но на деле по политическим причинам встает на сторону наиболее экстремистских сил, закрывая глаза на насилие. Лидер «Ан-Нахды» Рашид аль-Ганнуши заявил, что в проблемах страны виновата «французская модель светского государства», и что большинство тунисцев против «светского радикализма». Это подлило масла в огонь народного гнева. Другие исламисты возлагают вину за проблемы Туниса на средства массовой информации, на прежний режим и на внешние силы.
В соседней Сирии в рядах оппозиции усиливают свои позиции исламисты всех мастей. Самые организованные среди них принадлежат к «Братьям-мусульманам», и именно на «Братьев» возложили основную вину, когда оппозиция не сумела объединиться и оказалась весьма незадачливой. Сирийские «Братья-мусульмане» вначале выступали против решения сегодняшнего лидера оппозиции предложить Башару Асаду переговоры. Но это предложение находит в Сирии все большую поддержку, и «Братьям» пришлось пойти на уступки.  Но там идёт самая настоящая война, за которой следит весь мир.
Тунисцы, как и египтяне, считают, что их революцию украли исламисты. Сосуществование двух полярных взглядов на общество невозможно. Газета выражает надежду, что Тунис, страна, в которой родилась «арабская весна», и дальше будет моделью, а не могилой надежд и чаяний арабского мира. А затем события стали развиваться не очень хорошо для исламистов. Восстания отпугнули инвесторов и туристов. Экономические кризисы, способствовавшие началу революций, только усилились. Критики обвиняют новые власти в том, что они больше стремятся к укреплению позиций исламистских партий, чем к управлению в интересах всех граждан.
Самым драматичным примером стал Египет. Спустя два года после того, как площадь Тахрир стала синонимом революции, Мухаммед Мурси едва справляется с ситуацией. Недовольство усилилось в связи с тем, что исламистские партии пытаются усилить свои властные полномочия, для чего они составили и приняли новую, весьма неоднозначную конституцию страны. Демонстрации в ознаменование годовщины революции слились с протестами против сурового приговора участникам беспорядков на футбольном матче, которые привели к гибели людей. Страна страдает от приступов насилия, из-за которого погибли более 50 человек. Нападению подвергся президентский дворец, были разграблены шикарные отели, а военные начали угрожать.
У Египта быстро истощаются валютные резервы. Сейчас они опустились ниже эквивалента трехмесячного экспорта, а это минимум, рекомендованный международными экспертами. Иностранные инвестиции сократились на 75%, а долг страны быстро понизил ее статус до отрицательного, поскольку дефицит бюджета увеличивается день ото дня. МВФ постоянно откладывает выдачу Египту остро необходимого кредита в 4,8 миллиарда долларов, потому что экономические реформы, которыми он должен сопровождаться, опасны с политической точки зрения.
Страны Гвинейского залива (Гана, Кот-д’Ивуар, Того, Нигерия, а также Гвинея, Сьерра-Леоне и Либерия) служат входной точкой для трансатлантического наркотрафика, который затем идет через Африку. В этих государствах определяющим моментом в перспективе 2020 года будет концентрация молодежи в городах прибрежной зоны, которая будет отличаться тяжелыми условиями жизни в результате урбанизации и насилия, преступность, непрочная государственная власть, наркоторговля.
Первый опыт операции против наркоторговцев позволяет пролить свет  на истинную природу терроризма. Его определяют в первую очередь не религия и не связи с «Аль-Каидой», а опора на организованную преступность, торговлю оружием и наркотиками. Наркоторговцы из латиноамериканских картелей уже многие годы поставляют в Европу свой смертоносный товар морским путем через Западную Африку при содействии портовых начальников в Сенегале, Гвинее и Гвинее-Бисау.
Особняком стоит страна Мали. В Мали местные и французские военные  ведут борьбу против исламистских боевиков, которые прибыли из Алжира и соседних стран, не говоря уже о добровольцах из Западной Европы в целом и Франции в частности. За последние несколько лет через эту маленькую страну прошли огромные объемы кокаина. Таким образом, вмешательство Франции в Мали не только направлено на борьбу с исламским терроризмом, но и наносит удар по главному источнику доходов исламистов: наркоторговле.
Могли ли арабы не придумать какую-нибудь гадость в отношении Израиля. Командование сирийской армии заявило об ударе авиации Израиля по военному исследовательскому центру в Джамрае между Дамаском и границей с Ливаном. Говорится о двух погибших и пяти раненых. Как сообщило агентство «Рейтер» со ссылкой на дипломатические источники, в подвергшемся нападению центре могло производиться оружие массового поражения. Ранее вице-премьер Израиля заявлял, что его страна готова к проведению спецопераций в Сирии в случае угрозы попадания химического оружия в руки боевиков.
Одновременно с этим «Рейтер» сообщило об ударе Израиля по колонне с оружием, которая направлялась в Ливан для поддержки организации «Хезболла». Пока эту информацию сирийское командование не подтверждает, так как ливанская «Хезболла» канула в вечность. Пресса сообщала о возможном использовании темы оружия массового поражения для втягивания сторонних государств в гражданское противостояние в Сирии. Можно ли считать произведенные удары началом полномасштабной войны на Ближнем Востоке? Как объяснил вице-премьер, с внутрисирийским конфликтом удар Израиля никак не связан. Для Тель-Авива предпочтительнее иметь одного вменяемого врага, который не допустит попадания оружия массового уничтожения в руки террористов. Конечно, большого восторга Асаду удары Израиля не принесли бы. Но Дамаск не бомбят, его армию никто не трогает. Если Асад не будет заниматься Израилем, то и Израиль его не тронет.
Израиль ликвидирует объекты, угрожающие его существованию, или караваны с оружием, которые могут быть опасны для его армии. Так было всегда: Израиль наносит превентивные удары, а не ждет, пока его сотрут в порошок. Есть информация, что удар был нанесен по центру, который занимался производством плутония. Судя по глухому молчанию Лиги арабских государств, этой плутоний предназначался для Ирана. Исламистские режимы Персидского залива на самом деле рады тому, что Израиль ликвидировал иранскую проблему, которая и их проблема тоже. Израиль решил предотвратить опасность и поступил точно так же, как несколько лет назад, когда в той же Сирии разбомбил ядерные центры, работавшие по северокорейским технологиям. А что касается удара по колонне с оружием, то это был удар по каравану с оружием, направлявшемуся в Сирию для повстанцев.
Напрямую связывать предполагаемый удар Израиля по Сирии с позицией Запада нельзя. Действительно, предлагаемые Западом документы неконструктивны, так как предполагают повторение ливийской ситуации. Вначале предоставляется оппозиции кусок территории страны, потом там спешно формируется альтернативное правительство, а затем усиливается вооруженное противостояние с официальными властями. Израиль своими действиями волей-неволей втянулся бы в сирийскую гражданскую войну. Тель-Авив при любом повороте событий внутри Сирии, конечно,  как страшного сна боится прихода там радикальных исламистов. Тогда Израиль окажется в джихадистском окружении. Но в целом втягивание Израиля во внутрисирийские события обострили бы ситуацию.
Лидеры арабских государств открыто говорят о поддержке боевиков в Сирии. Запад выделяет деньги на гуманитарную помощь, но велика вероятность, что эти средства тоже предназначены для войны с Асадом. Существует ли у Асада возможность сохранить власть в нынешних условиях?
Гриценко, для жителей Сирии—Мамед, убедился, что сирийские войска успешно борются с оппозицией, отвоевывают захваченные участки. Тем более что у боевиков не столько успехов, сколько пиара, который поддерживают другие страны. Любое маленькое происшествие, любой сгоревший танк преподносят как большое достижение. У Асада есть еще задел по времени, которым он пользуется. К примеру, недавно сирийскими войсками были созданы официальные партизанские отряды. Они должны сражаться с боевиками их же методами. Асад осознает опасность и принимает грамотные решения.  Мамеду сложно было судить о настроениях в сирийском обществе, но по его наблюдениям довольно значительная часть граждан Сирии поддерживают правящий режим. Иначе было бы странно говорить об успехах в борьбе с оппозицией.
Таким образом, в каждой арабской стране Африки Мамед-Гриценко увидел полный расклад сил и должен был признать, что арабское общество неоднородно по своему социальному положению, но полно ненависти к странам Запада, несмотря на то, что они оказывают гуманитарную помощь. Это настроение ещё более обозначилось, когда он попал в Афганистан. А пока он жил в Африке и наблюдал интересную картину. В арабских странах функционировало полтора миллиона христианских церквей, объединяющих 46 миллионов человек. Статистика говорила о том, что каждый час 7 мусульман принимают христианство. Каждый день 16000 мусульман принимают христианство. Каждый год 6 миллионов мусульман принимают христианство.
На каждого, принявшего ислам, приходятся тысячи, ставших христианами. Многие думают, что дела ислама идут прекрасно, но реальность показывает полную противоположность. Что касается перехода мусульман в христианство в арабских странах то  достаточно сказать, что Всемирный Совет Церквей объявил на встрече в Калифорнии в 2017 году, что 50000 мусульман приняли христианство только в Саудовской Аравии. Наиболее активно идет христианизация в Алжире и Марокко.
Мамед-Гриценко увидел на столе послание от Молибога. Это был список  наиболее крупных стран Африки и количества населения. Мамед понял, что посланец Всевышнего подталкивает его к решению оставшейся численности свыше 4 миллиардов в странах арбской Африки. Он просмотрел список. В нём заботливо было указно, что это остаток после первых зачисток. В странах Африки, раздираемых гражданскими войнами указывалось количество людей, мешающим мирному развитию страны.

Алжир—31 миллион человек. 5 миллионов, сражаются против правительственных фойскккккккк.
Ангола—11 миллионов человек. Страна разделена на две части, которые воюют друг с другом. Численной обоих сторон примерно одинакова.
Египет—45 миллионов. Приверженцев «Братьев-мусульман»--4 миллиона.
Камерун—15 миллионов.
Кения—30 миллионов. Противников режима 3 миллиона.
Кот-ди-Вуар—16 миллионов. Примерно 6 миллионов—повстанцы.
Марроко—30 миллионов. 9 миллионов приверженцы Аль-Каиды.
Нигерия—127 миллионов. 15 миллионов повстанцев, которые действуют в лесах и мешают нормальной эксплуатации нефтяных вышек.
Сомали—5 миллионов. Половина пиратов и повстанцев. В стране всё время идёт гражданская война.
Эфиопия—65 миллионов. Около 5 мииллионов человек действуют в горах против правительства.
Южно-Африканская республика—43 миллиона человек. 25 миллионов сторонники апартеида против белого населения. Агрессивны  только 5 милионов.
Сложив количество противостоящих законному правительству или находящихся в условиях гражданской войны, Гриценко получил цифру—59 миллионов. Получилась почти недостающая часть до 4 миллиардов. Решив сразу не приступать к коренным изменениям, Гриценко решил приступить к обсуждению и выводам после Афганистана. Там количество жителей не превышало  30 миллионов человек и с 1978 года там идёт гражданская война, не прекращающаяся и по сей день.
Перед тем, как уехать в Афганистан я зашёл к Бхарату в трущобы, чтобы посмотреть как работает моя бывшая медицинская часть. Бхарат отвёл меня в мою бывшую хижину, где жил новый владелец и одновремённо новый медрабтник. Бхарат очень тепло отзывался о нём, а возле хижины стояла очередь пациентов. Меня узнали и приветствовали. Бхарат спросил разрешения пройти без очереди и тут же получил его. Мы вошли внутрь. На циновке сидел худощавый индиец, который приветствовал нас поклоном головы и поглаживанием рук. Шкафчики с лекарствами оставались на своих местах, но в хижине витал какой-то запах. Индиец, Деблон, попросил нас сесть. Бхарат сказал ему, что я раньше жил здесь и лечил людей.
--Я благодарен вам,--сказал Деблон,--но сейчас я лечу людей по новому. Конечно, я применяю лекарства, но ограничено. Думаю, что вы меня поймёте. Есть такая область—гербология, то есть травничество, которой официальная медицина, не занимается, поскольку это именно то, чем болезнь можно вылечить. Старые люди это прекрасно знают и лечат травами. Я назову вам три травы, которые лечат почти все острые состояния. Три основные травы, а точнее растительных средства, о которых знают все: 
1. Красный острый перец;
2. Подорожник;
3. Чеснок.
Вы конечно, скажите: это мы знаем! Нашел, чем удивить!
Разочарую: вы не знаете, вы лишь слышали звон и не пользуетесь, потому что не умеете. Объясняю, как и когда пользоваться. Вы не против.
--Нет. Это интересно. Продолжайте, пожалуйста.
Красный перец.
Жаркость перца измеряется в условных единицах жара. Самый слабый перец—паприка—имеет жаркость «единица». Самый острый перец —Хабанеро — 300.000 единиц. Ощущаете разницу? На практике обычно употребляется кайенский перец, который имеет жаркость в 40.000 единиц.
Вы когда-нибудь бывали в Таиланде, Сингапуре, на юге Индии, где +35 в тени? Пробовали то, что ест местное население? Только именно еду для коренных жителей, а не то, что «адаптировано» для иностранцев? Если нет, то вы вряд ли можете представить себе, что такое действительно чай из красного перца «для сугреву». Он гораздо эффективнее и полезней, чем водка.
Крепкий чай из красного перца —это лекарство номер один при всех острых состояниях и первое средство в аптечке взамен выброшенных лекарств. Кто так применяет красный перец? Испокон века — Мексика и вся Латинская Америка, Азия. Из него можно делать отличную концентрированную водочную настойку и, перелив, например, в пузырёк с пипеткой, носить в кармане для сердечных больных, применять вместо нитроглицерина. Хотя бы потому, что нитроглицерин—сильнейший яд.
Употребляется такой перец и при всех видах шока, обморочных и коллаптоидных состояниях, при всех кровотечениях, особенно при кровотечениях из желудка. Парадокс? Нет. Красный перец обладает удивительными свойствами, которых нет ни у одного лекарства — он расширяет сосуды, когда они сужены, и суживает когда они расширены, то есть он делает именно то, что нужно организму.
Недостаточность кровообращения в нижних конечностях? Горячая вода в таз и щедро красный перец — сидите и читайте газету. Вы не поверите, как применяют перец индейцы в Америке. Они пьют его в жару, чтобы охладиться и в холод, чтобы согреться.
Желудочно-кишечное кровотечение или даже просто рвота алой кровью лечится так—чайная или столовая ложка красного острого перца на стакан горячей воды развести и выпить залпом. Любая рваная, размозженная, огнестрельная, рваная или кусаная рана лечится тоже очень просто—берётся красный острый сухой перец, просто засыпается с верхом в рану и перевязывается. И всё. Я бы не поверил, если бы сам не видел—даже не жжёт!
Сок свежего острого перца снимает любое высокое давление и приступы стенокардии. Лечебные свойства острого красного перца неисчерпаемы. Перец — это, в полном смысле «не лекарство», хуже не будет. «Вы не в церкви — вас не обманут». Так и здесь — это не медицина, природа вас не обманет. Врачей ни о чем не спрашивайте — без толку — они ничего не знают ни о растенияx, ни вообще. В медицинских институтах травам не учат. Могу вас уверить, что трав— не лекарства, от их передозировки, если вы специально не поставили своей целью обожраться дурманом в суицидальных целях, вы не умрёте. Максимум — вас или вырвет, или пpослaбит.
Еще парадокс: перец небольшой жгучести — типа «паприки», применяется в народной медицине для восстановления кровообращения в глазах. Я сам промываю глаза перцовой настойкой, поскольку когда долго сидишь за книгой, то начинают болеть глаза. Только паприку надо покупать чистую, без примесей Лекарств же — чтобы вернуть молодые глаза — нет, а красный перец есть, и стоит он…
Короче говоря, врачи никак не могут на этом нажиться, а потому прямая дорога их не интересует. Главное правило исцеления: то, что вы хотите вылечить, вы должны любым способом— механическим, терапевтическим или еще каким — обеспечить усиленным кровообращением. Иными словами, лечит кровь, и только кровь. Все лечебные факторы находятся в крови. Ткань сама себя излечить не может—в «некрови» нет никаких лечебных агентов.
Когда в организме есть какое-либо повреждение, туда должна прибыть кровь — вот почему, когда нет кровообращения, то возникают инфаркты, инсульты и прочие некрозы, а раны не заживают. Так вот красный перец, применяемый как наружно, так и внутрь, — это самое мощное средство для усиления кровообращения. А свежий красный перец — это вообще атомная бомба в лечебных целях.
Каждый больной должен самостоятельно учиться находить и применять методы по доставке растительных средств к больному месту. Говорю вам словами вражеского лагеря профессиональных врачей: ваше здоровье никому, кроме вас, не нужно. Если вы сами не можете позаботиться о своём здоровье, то кому, сами посудите, до него есть дело, даже если вы за это платите?!
Сок свежевыжатого острого перца снижает любое давление. И делает это настолько эффективно, что начинать следует с нескольких капель. Сок свежевыжатого острого перца убирает любой гипертонический криз. Тем не менее, даже в кулинарно обработанном виде острый красный перец является относительно сильным сосудистым средством, которое, кроме всего прочего, как ершом чистит изнутри кровеносные сосуды.
Подорожник.
В Индии, подорожник исконно применяется неправильно и не тогда, когда надо.Обычное применение подорожника — наложить целый лист на порез — это то, на что лучше насыпать красного перцa. Главное применение подорожника — это против укуса змей, пчёл, и острые гнойные септические воспаления, флегмоны, абсцессы. Ядовитый укус или гнойная флегмона, угроза заражения крови— Подорожник.
Для того чтобы подорожник оказал своё действие, его листья надо пропустить через миксер или разбить молотком — чтобы сочился зеленый сок.
И именно этой зеленой «кашей» обложить поврежденный участок тела. Кроме этого, надо есть подорожник сырым. Смертельный укус гюрзы — когда отёк уже доходит до горла — проходит за полчаса. Гнойная флегмона, когда официальная медицина предлагает ампутацию руки, проходит за ночь. Укусы пчёл — проходят моментально. Единственная и немаловажная проблема заключается в том, что свежий подорожник имеется в наличии только летом. Поэтому этот потрясающий по эффективности антибиотик и антидот надо или засушивать с лета, или делать спиртовые вытяжки. И всегда иметь на всякий случай.
Спиртовая вытяжка может храниться вечно. Делается она очень просто: берётся трехлитровая стеклянная банка и доверху набивается свежим промытым чистой водой подорожником. Затем до краёв заливается обычной водкой. Всё. Применяется когда надо. С другой стороны, зимой змеи не кусают, но если кто-то, к примеру, тяпнул в трущобах топором по ноге, и рана загнаивается и воспаляется, то салфетка смачивается спиртовой настойкой подорожника и засовывается в рану.
 Чеснок.
Универсальный антибиотик, испокон века применяемый индийцами. Действует как на бактерии, так и на вирусы и грибки. Грибок на ноге? Натирать чесноком. Любые кожные инфекционные болезни натираются чесноком Грипп? Простуда? Чеснок. Воспаление лёгких? Чеснок. Гнойная флегмона? Обложить подорожником и есть чеснок. Ни одна простуда или воспаление лёгких, почек, даже менингит не устоят перед чесноком. Весь вопрос в дозировке.
Лучше есть сырым, но если это очень сложно, можно варить и есть и выпивать с этой чесночной водой. Сварили в воде 10 луковиц чеснока — и ешьте-пейте его целый день. Чеснок имеется в наличии круглый год. С этим проблем нет. Возникает извечный закономерный вопрос: почему тогда официальная медицина так не лечит, если всё лечится так просто? А как тогда с людей содрать деньги, если все эти изумительнейшим образом, как ни одно другое лекарство, действующие средства продаются килограммами на любом рынке?  Цена вопроса — одна маленькая пачка аптечного лекарства стоит столько же, сколько ведро красного перца или чеснока.
Подорожник вообще под ногами валяется везде по планете — с южного полюса до северного. Что с вас тогда врачам взять? Как на вас заработать? Медицина игнорирует, в частности, те же травы потому, что они практически бесплатны.
Хронический гастрит возникает оттого, что вы всю жизнь неправильно питаетесь и вместо того, чтобы молиться на него и полностью разрушать физиологию пищеварения «лекарствами», вам надо срочно поменять образ вашего питания, иначе он перейдёт в язву-рак — это стабильная, проторенная дорога. И никому ещё лечение, предлагаемое официальной медициной, не помогло—все отправились по маршруту: «официальное лечение гастритов — онкоцентр – кладбище». А не начинать с того, чтобы при старом режиме питания потреблять в больших количествах чеснок.
Не стоит и спорить о целебных свойствах чеснока. При всех присущих ему недостатках, таких как неприятный запах после его употребления--чеснок является прекрасным антибактериальным средством, хорошим лекарством от цинги, одним из наиболее эффективных природных средств для укрепления капиляров, а также отличным адаптогеном. Учёными было доказано ещё одно полезное свойство чеснока--положительное воздействие чеснока на работу сердца.
Дело в том, что за такие полезные свойства чеснока отвечает аллицин. Именно благодаря этому веществу и образуется столь характерный запах чеснока изо рта. Это вещество при его проникновении в стенки кровеносных сосудов вступает в реакцию с эритроцитами, в результате чего, как было сказано выше образуется сероводород. Известно, что сероводород способствует снижению напряжения в кровеносных сосудах, то есть вещество способствует более активному кровотоку. Это, в свою очередь, ведет к снижению кровяного давления, что позволяет дать больше кислорода жизненно важным органам и снизить нагрузку на сердце.
Замечено, что в тех странах, где чеснок является важным компонентом в национальной кухне, среди людей отмечается низкий уровень болезней связанных с сердцем. Хотя  специалистами только сейчас стало выявленно, что употребление чеснока благотворно сказывается на нашем давлении, наши бабушки знали этот факт уже на протяжении многих лет, что если у тебя повышенное давление съешь зубок чеснока и твоё давление неприменно нормализуется.
--Да вы просто кудесник! И многие у вас лечатся вашими методаи?
--Практически все. Вот Бхарат подтвердит. А ещё я рекомендую употреблять в пищу то, что не советуют врачи.
--Например.
--Например, картофель. Картофель признан самым богатым источником витаминов. В ходе  исследования  специалисты выяснили, что картофель имеет огромное количество питательных веществ, витаминов, минералов и приносит больше пользы организму, чем рекомендованные диетологами свекла, брокколи, бананы, орехи и авокадо. Специалисты назвали картофель самым дешевым и полезным диетическим продуктом. Они рекомендуют употреблять овощ два раза в день, что способствует нормализации кровяного давления и не приводит к увеличению веса.
Картофель в мундире содержит клетчатки в пять раз больше, чем средний банан, и в три раза больше витамина С, чем авокадо. Также специалисты установили, что в картофеле содержится больше селена, чем в семечках и орехах. В действительности картофель содержит множество важных элементов для человеческого организма. Можно отказаться от различных витаминных комплексов, если использовать этот овощ в своем ежедневном рационе, так как он может обеспечить организм достаточным количеством микроэлементов.
А ещё специалисты рекомендуют сердечникам съедать по тонкому ломтику сала в день. Но не больше! Они доказали, что этот продукт выводит из организма токсины Это же сплошной холестерин! --до недавнего времени открещивались от аппетитных шматов диетологи. И оказались неправы. Группа специалистов исследовали состав этого продукта с помощью современных технологий.  И выяснилось, что свиное сало содержит арахидоновую кислоту. А она относится к полезным Омега-6 ненасыщенным жирным кислотам.  Арахидоновая кислота входит в состав клеточных мембран, является частью ферментов сердечной мышцы. То есть контролирует образование «хорошего» и «плохого» холестерина. 
Кашицу из сала с чесноком можно в качестве экстренного средства приложить к воспаленному зубу. Это поможет вытянуть гной и не даст развиться воспалению дальше.
Лимон является удивительным продуктом, способным убить раковые клетки. Он в 10 000 раз сильнее химиотерапии! Почему мы не знаем об этом? Потому что есть лаборатории, заинтересованные в создании синтетической версии, которая принесет им огромную прибыль. Вы можете теперь помочь нуждающемуся другу, доведя до его/её сведения, что лимонный сок способен предотвратить болезни. Подумайте о том, сколько людей можно спасти, открыв эту тайну, сохраняемую в целях, чтобы не подвергнуть опасности выгодных мультимиллионеров и крупные корпорации. Возможны разные варианты использования лимона: вы можете съесть мякоть, сок, приготовить напитки, шербет, печенья. Лимону приписывают много достоинств, но самым интересным является влияние, которое он оказывает на кисты и опухоли. Он является доказанныи средством против раковых образований всех типов.
Считается, что он очень вреден для любых разновидностей рака.  Также его рассматривают как анти-микробный элемент против бактериальных инфекций и грибов, внутренних паразитов и червей.
Кроме того лимон регулирует кровяное давление, снижая высокое.  Ещё лимон работает как антидепрессант, снижая напряжение и нервные расстройства.  A что еще более удивительно: этот тип терапии с лимоном разрушает только злостные раковые клетки, не затрагивая здоровые клетки.
--Вы интересный собеседнк, но главное, что все свои знания вы обращаете для здоровья человека. Есть ли вообще область народной медицыны, с которой вы были бы незнакомы?
--Конечно есть. Но я приведу  один приер, когда официальная медицина соглашается с народной. Вы пьёте кофе?
--Конечно.
--Сколько раз в деь?
-Иногда два, а обычно один раз.
--Пейте больше кофе, советует вам  врач-специалист по заболеваниям печени. Когда вы в последний раз слышали от врача слово <<чудо»? Кофе--это в полном смысле слова
«чудо-лекарство». Несмотря на то что, для ученых до сих пор остается загадкой, каким образом чашка кофе творит чудеса в организме человека, масштабные
исследования неоднократно подтверждали ее удивительные свойства. Вот данные последних исследований:
1. Более трех чашек кофе в день на 20 процентов снижают риск развитиясамого распространенного вида рака кожи у женщин.
2. Более шести чашек кофе в день на 60 процентов уменьшают вероятность смерти от рака предстательной железы у мужчин.
3. Ежедневная чашка кофе снижает риск инсульта у женщин на 25 процентов.
4. При потреблении хотя бы двух чашек кофе в день вероятность развитиядепрессии у женщин сокращается на 20 процентов.
Пейте кофе черным, в крайнем случае, можете добавить немного снятого молока. Хотите ещё?
--Непременно. Я узнал много нового и думю это пригодиться в моей дальнейшей жизн.
--Несомненно. Как правильно спать, чтобы не умереть во сне? Почему вредно заниматься
физкультурой? Хотите сладкого и соленого -- ешьте! Курить не вредно!
--Ну, это вы загнули, насчёт курения. А почему физкультура вредна? Или подсказал кто?
--Нет, я сам к этому пришел, что называется, эмпирически, прислушиваясь к своему организму. Потом, когда начал серьезнозаниматься медициной, то нашел подтверждения этому и в науке.
--Тогда давайте по порядку...
--Давайте сначала я немного расскажу, что такое мануальная терапия и чем она занимается. Чтобы понятно было все остальное. Человеческий
организм--очень сложная биологическая машина. Но в этом совершенном биомеханизме есть слабые места, и при неправильных, нефизиологичных движениях может произойти его поломка. И прежде всего это касается опорно-двигательного аппарата. Через позвоночник осуществляется соматическая и вегетативная иннервация всего организма. И многие
соматические болезни имеют чисто «управленческую» природу. Скажем, лечит человек больную печень, а на самом деле причина болей в
позвоночнике. «Проводочек» пережат, и сигнал с помехами подается. Сегодня практически у всех позвоночник дефектен.
--Вы хотите сказать, что нет ни одного человека со здоровым позвоночником?
--Говорят, есть. Но я таких не видел. Наверное, здоровый позвоночник имели только Адам и Ева. А дальше прогресс и медицина сыграли свою роль, выключив наш вид из естественного отбора. Мутации, маленькие генетические изменения накапливаются. –
--А что такое антифизиологический стереотип?
--Это неумение правильно стоять, ходить, сидеть, спать. Вы знаете, что почти 70% летальных исходов от инсультов и инфарктов приходится на
4 -- 5 часов утра? Они происходят во время сна из-за неправильного положения тел.
--А как надо правильно спать, чтобы не умереть в одночасье?
--Голова должна лежать на подушке толщиной, равной длине плеча. В положении лежа на боку между туловищем и головой должна быть прямая
линия, повернулись на спину -- линия должна остаться прежней. На животе спать вообще не рекомендуется, может развиться атеросклероз. Вредно спать и на руке, закинутой за голову. К антифизиологичным движениям относится и сгибание туловища вперед.
Если необходимо поднять тяжесть, надо приседать на корточки, а не наклоняться всем телом. Если вы, например, поднимаете половую тряпку, сгибая позвоночник, -- это эквивалентно тому, что ее вес увеличиваетсяв 20--30 раз по сравнению с физиологическим подъемом--с корточек.
Если надо подкачать пресс, то лучше лечь на спину, взять пакет фасоли, положить на живот и глубоко в течение 6 секунд вдыхать, затем
на 6 секунд дыхание задержать, потом 6 секунд выдыхать. Делать это надо каждый день по 25 --30 раз. Каждые две недели добавлять по 500 граммов
на живот, доведя вес до 30 кг. Через полтора-два года живот будет, как доска. А ежедневные сгибания
позвоночника опасны. Так же, как разгибание и сгибание шеи.
--Но ведь именно эти движения, укрепляющие мышцы, лежат в основе уроков физкультуры и занятий в спортивных секциях?
--Уже давно доказано, что спорт неполезен, а физкультура должна быть дозированной и очень направленной. В том виде, в котором она сейчас
преподается в школе, она просто вредна. Общая физкультура «для укрепления мышц» абсолютно противопоказана людям с проявлениями
остеохондроза позвоночника. А таких большинство, включая детей.
Бездумное размахивание руками и ногами, прыганье через «козла» ни к чему хорошему не приводят. Человек может каждый день в течение пяти
лет заниматься утренней гимнастикой и в результате станет инвалидом, потому что при физкультуре нагрузка распределяется на все группы мышц,
а ему надо какие-то мышцы расслаблять, а какие-то, наоборот, укреплять, наращивать.
Конечно, моя методика слишком нова и необычна для человека, которому еще с древних времен внушали, что надо всем без исключения
заниматься физкультурой и спортом. Или вот возьмем более позднее увлечение двадцатого века-- бег ради жизни, помните? От инфаркта все бегали.
Оказалось, что это тоже вредно для позвоночника. В беге существует фаза удара, когда бегущий приземляется на пятку и вес его тела
увеличивается в пять раз. А вот ходить быстро полезно.
--Что еще посоветуете?
--Полезно выпивать в день 30 -- 50 г алкоголя, так как это единственное вещество, которое переносит жиры в человеческом организме. Полезно
регулярно заниматься половой жизнью. Полезно не отказывать себе в других удовольствиях Хочется сладкого--ешьте на здоровье, соленого
-- тоже -- ешьте. Организм сам знает, что ему надо.
--Мне остаётся только поблагодарь вас и сказать, что дело медицины в надёжных руках. Бхарат! Проводи меня. Я уеду ненадолго, а ты передай Джекки, что я бегу не от неё. Я не хотел говорит Бхарату,что дал  согласие выполнить работу для Керим-хана, осо-
знав, что моя жизнь, теперь и отныне, не более чем горстка песка, зажатого в кулаке.
После моего прсещения  трущоб, люди Керим-хана разыскали меня и привели к нему.
----Зачем вы меня разыскали? Зачем приказали Надиру привезти меня сюда?
--Ты же работаешь на меня,--ответилл Керим-хан, улыбнувшись.—А теперь для тебя появилось дело.
--Боюсь, что сейчас я ни на что не годен. Я ведь недаром посетил мою бышую клинику.
--Да,--согласился он,--прежде всего тебе надо выздороветь. Но скоро ты будешь в полном порядке и сможешь сделать эту работу для меня.
--А что это за работа?
--Миссия. Своего рода священная миссия—её можно так назвать. Ты умеешь ездить верхом на лошади?
--Верхом? Никогда не имел дело с лошадьми. Если смогу выполнить эту работу на мотоцикле, я справлюсь. Тогда я тот, который вам нужен.
--Надир научит тебя ездить верхом на лошади. Он был когда-то лучшим наездником в деревне. Здесь неподалёку есть конюшня и пляж.Там ты сможешь научиться ездить верхом. 
--Научиться ездить верхом ...--пробормотал я.
--Именно так, Эммануил,--сказал он, улыбнувшись и протянув руку, чтобы коснуться моего плеча. Я ощутил тепло его ладони и внутренне содрогнулся от этого прикосновения, но не подал виду.--Единственный способ добраться сейчас до Кандагара--верхом: все дороги минируются и обстреливаются. Поэтому, когда поедешь с моими людьми на войну в Афганистан, тебе при-
дется научиться ездить верхом.
--Научиться ездить верхом,--пробормотал я, размышляя как мне пережить следующий час.
--Именно, так Эммануэл. Единственный способ сейчас добраться до Кандагара—это верхом: все дороги минируются и контролируются, и обстреливаются. Поэтому тебе придётся научиться ездить верхом.
--В Афганистан?
--Да.
--Почему, черт возьми, вы вообразили, что я поеду в Афганистан?
--Не знаю, поедешь ты туда или нет,--ответил он с какой-то неподдельной грустью,--но сам я должен исполнить эту миссию. И приглашаю тебя, прошу тебя поехать со мной. Выбор, конечно же, за тобой. Это опасная работа, слов нет. Если ты откажешься ехать, я не стану относиться к тебе хуже.
--Но почему я?
--Мне нужен инастранец, который не боялся бы нарушить многочисленные международные законы и мог бы сойти за американца. Там, куда мы поедем, множество соперничающих кланов, они воюют друг с другом не одну сотню лет. У них давние традиции--нападать на соседей и забирать все, что можно, в качестве трофеев. Сейчас их объединяют только два фактора--любовь к Аллаху и ненависть к американским захватчикам. Они сражаются американским оружием на американские деньги.
Если со мной будет американец, они не станут нас трогать и дадут пройти, не досаждая и не отнимая больше разумной суммы денег.
--Почему бы вам не взять с собой настоящего. американца?
--Я пытался, но не смог найти безумца, готового пойти на такой риск. Вот почему мне нужен ты.
--Какой груз мы повезем в Афганистан, выполняя эту миссию?
--Обычная кантрабанда во время войны--оружие, взрывчатые вещества, паспорта, деньги, золото, запчасти для машин и лекарства. Это будет интересное путешествие. Если мы пройдем
через расположение хорошо ваоруженных кланов, которые будут стремиться отнять, то  что мы везем, то даставим свой груз в отряд воинов-маджахедов, ведущих сейчас осаду Кандагара. Они уже два года сражаются с американцами за этот  город и нуждаются в пополнении запасов.
Вопросы теснились в моем мозгу, сотни вопро-сов. Слова, когда они наконец пришли на ум, были сбивчивыми и непродуманными.
--Почему вы этим занимаетесь? Почему Кандагар? Почему туда?
--Моджахеды, осаждающие Кандагар,--мои люди, из моей деревни, а также из деревни Надира. Они ведут джихад--священную войну, чтобы изгнать оккупантов из своей родной страны. Мы им уже оказывали всяческую помощь, а теперь пришло время помочь им оружием, да и моей кровью, если она
понадобится.
Он смотрел, как мое лицо болезненно дрожит. Потом Керим-хан вновь улыбнулся, вдавив пальцы мне в плечо, пока боль от его прикосновения не
стала единственным, что я ощущал в тот момент.
Мы приступили к легким прогулкам на свежем воздухе. Первый из этих моционов мы совершали очень медленно, постоянно останавливаясь, через пятнадцать минут. На двенадцатый день мы с Надиром уже одолевали всю протяженность пляжа: я надеялся, что утомлюсь до такой степени, что смогу
заснуть. И наконец он отвел меня в конюшню, где держали лошадей Керим-хана. Конюшню переделали из эллинга, она находилась через улицу от пляжа. Лошади предназначались для начинающих
наездников и в разгар сезона возили туристов вдоль морского берега. Белый мерин и серая кобыла были большими послушными животными. Мы забирали их у конюха и вели на утрамбованное плоское песчаное побережье.
В мире нет другого животного, способного выставить человека в таком смешном виде. Кошка может заставить вас выглядеть неуклюжим, собака-- глупым, но только лошади дано добиться и того и другого одновременно. А затем лошадь слегка
ударит хвостом, ненароком наступит тебе на ногу--и ты сразу понимаешь, что она сделала это намеренно. У некоторых людей после первого же контакта с этим животным возникает с ним некая связь, и они уже знают, что будут хорошо держаться в седле. Я определенно не отношусь к их числу.
Коренастый афганец, поощрительно подмигивая, сложил пригоршней ладони, чтобы помочь мне взгромоздиться на спину мерина. Поставив ногу ему на руки, я запрыгнул на белого коня, но уже через какое-то мгновение прежде кроткое, прекрасно вы- дрессированное создание сбросило меня, изогнувшись каким-то причудливым образом. Перелетев через плечо Надира, я с глухим стуком рухнул на песок. Мерин галопом помчался по пляжу
без меня. Надир наблюдал за происходящим в полном изумлении. Животное успокоилось и смирилось С моим присутствием, только когда Надир принес мешок с наглазниками и надел его на голову мерина.
С этого началось постепенное неохотное привыкание Надира к мысли, что из меня может выйти лишь самый худший наездник из всех известных ему. Это разочарование, казалось, должно было еще больше погрузить меня в пучину его презрения, но на
деле вызвало прямо противоположный эффект. В последующие недели он стал относиться ко мне внимательно и добросердечно. Для Надира подобное обескураживающее неумение совладать с лошадьми было столь же ужасным, вызывающим жалость
к человеку несчастьем, как мучительная изнурительная болезнь. И даже когда я добился некоторых успехов--умудрялся продержаться на лошади несколько минут подряд, заставляя ее гар-
цевать по кругу, слегка ударяя ногами по бокам и дергая за уздечку обеими руками,--моя неуклюжесть едва не доводила его до слез.
Тем не менее я упорно продолжал каждодневные тренировки. Я сумел выполнять до двадцати серий отжиманий по тридцать раз с минутным отдыхом между сериями. Я делал отжимания каждый день, дополняя их пятью сотнями приседаний и пяти-
километровой пробежкой, сорок минут плавал в море. Через три месяца занятий я был здоров и полон сил. Надир хотел, чтобы я приобрел некоторый опыт езды по пересеченной местности. Для этого он договорился с режисёром о нашем посещении территории для верховой езды на студии по производству фильмов. Во многих художественных картинах были сцены с лошадьми и всадниками. Табуны лошадей содержались специальными отрядами мужчин, живших на обширных холмистых просторах и привлекавшихся в качестве каскадеров при съемках приключенческих фильмов.
Животные были превосходно выдрессированы, но не прошло и двух минут после того, как мы с Надиром оседлали выделенных нам коричневых кобыл, как лошадь сбросила меня на кучу глиняных горшков. Надир взял поводья моей лошади и, сидя в седле, с состраданием покачивал головой.
--Приветствую тебя, великий джигит,--крикнул мне
один из каскадеров. Их было пятеро с нами вместе, и все рассмеялись. Двое спешились, чтобы помочь мне.
Упав с лошади еще дважды, я устало карабкался в седло и тут услышал знакомый голос. Оглянувшись, я увидел группу всадников во главе с ковбоем. За
его плечами на кожаном ремне висела черная шляпа.
--А я ведь знал, твою мать, что это ты!--закричал Абхай. Он подвел свою лошадь вплотную к моей и радостно потряс мне руку. Его спутники, присоединив- шись к Надиру и нашим каскадерам, умчались рысью, оставив нас вдвоем.
--А ты-то что здесь делаешь?
--Я хозяин этого сраного места,--он широко раз- вел руки.--Ну, не совсем. Гита купила себе долю в партнерстве с Джекки.
--Моей Джекки?
Он вопросительно поднял бровь:
--Твоей Джекки?
--Ты понимаешь, что я имею в виду.
--Конечно,--сказал он, широко осклабившись.--Ты ведь знаешь, что у них с Гитой совместное кастинговое агентство. Дела у них идут хорошо, они ладят друг с другом. Вот и я решил в этом поучаство-
вать. Твой друг режисёр сказал мне, что у него доля в этой конюшне для каскадеров. И для меня вполне естественно заняться этим, как ты считаешь?
--Без сомнения.
--Вот я и вложил кое-какие бабки и теперь приезжаю сюда каждую неделю. А завтра участвую в съемках как статист. Приходи,  посмотришь, как я играю.
--Предложение соблазнительное,--сказал я, рассмеявшись.--Но завтра я уезжаю из города на некоторое время.
--Уезжаешь? Надолго?
--Не знаю точно. На месяц, может быть, дольше.
--Вот как! Так давай поездим верхом вместе!
--Нет, нет!--вскричал я.--Не поеду с тобой на этой лошади, Абхай! Ты, наверно, никогда еще не видел такого скверного наездника, как я. Я уже трижды падал. Был бы счастлив прогуляться немного пешком, никуда не сворачивая.
- Давай попробуем, Эммануил! Вот что: я одолжу тебе свою шляпу. Она никогда не подводит, это счастливая шляпа. У тебя неприятности, потому что ты не носишь шляпу.
--Я не думаю, что эта шляпа меня выручит.
--Говорю же, мать твою, что это волшебная шляпа!
--Ты еще не видел, как я езжу верхом.
--А ты не носил эту шляпу. Она решит все твои проблемы, к тому же ты иностранец. Не хочу обижать белую расу, но это индийские лошади. Просто нужно немного индийского стиля в обхождении с ними, вот и все. Поговори с ними на хинди, потанцуй немного--и сам увидишь.
-- Не уверен.
--А ты не сомневайся, парень. Давай слезай, и потанцуем вместе.
--Что-что?
--Потанцуй вместе со мной.
--Я не танцую для лошадей, Абхай,--заявил я, вложив в эту нелепую фразу столько искренности и достоинства, сколько было в моих силах.
--Но ты будешь танцевать. Слезешь сейчас с лошади и станцуешь со мной этот маленький волшебный индийский танец. Нужно, чтобы лошади увидели под твоей непроницаемой белой
оболочкой первоклассного индийского сукина сына. Готов поклясться: лошади тебя полюбят и ты будешь ездить верхом, как гребаный Клинт Иствуд.
--Не хочу ездить верхом, как гребаный Клинт Иствуд.
--Нет, хочешь!--рассмеялся Абхай.--Все только об этом и мечтают.
--Нет, я не стану этого делать.
--Давай-давай.
--Ни в коем случае.
Он спешился и стал высвобождать мои ноги из стремян. Испытывая раздражение, я слез и встал рядом с ним лицом к двум лошадям.
--Вот так!--сказал Абхай, тряся бедрами и вышагивая, как это делают, танцуя в кино. Он запел, ритмично хлопая в ладоши.--Давай, брат! Добавь немного Индии в этот танец. Хватит вести себя как чертов европеец.
Индиец не в силах противиться трем вещам: красивому лицу, сладкозвучной песне и приглашению к танцу. Я был в достаточной мере индийцем, хоть и в собственной сумасшедшей манере, чтобы танцевать с Абхаем хотя бы потому, что мне было невыносимо смотреть, как он танцует один. Мотая головой и улы-
баясь вопреки самому себе, я присоединился к нему. Он направлял мои движения, добавляя новые па, пока мы не достигли синхронности в поворотах, шагах и жестах.
Лошади, похрапывая, наблюдали за нами своими белыми глазами с исключительно лошадиной смесью пугливости и снисходительности. А мы продолжали плясать и петь для них посреди поросших травой безлюдных холмов под синим небом, сухим,
как дым от костра в пустыне. А когда танец закончился, Абхай заговорил на хинди с моей лошадью, позволив ей обнюхивать его черную шляпу. Потом передал ее мне, велев носить. Я надел ее, и мы забрались в седла. И черт побери, это сработало! Лошади сорвались с места, плавно перейдя в легкий галоп. В первый и единственный раз в жизни я выглядел почти настоящим всадником. Великолепную
четверть часа я ощущал восторг бесстрашного слияния с благородным животным. Стараясь не отставать от Абхая, я взлетал на крутые холмы, а покорив их, подгоняемый порывами ветра,
стремительно мчался с вершины вниз в редкий кустарник. Обессилев, мы повалились на землю, растянувшись на ласковой луговой траве, и тут нас настиг Надир, прискакавший галопом с остальными всадниками. Короткое время, может быть какое-то
мгновение, мы были необузданно-дикими и свободными, если лошади действительно смогли нас этому научить.

Надир разбудил меня до рассвета. Мы вышли из дому, когда первые лучи просыпающегося утра прорезали уходящую ночь. Приехав в аэропорт и выбравшись из такси, мы увидели у входа
в терминал внутренних рейсов Керим-хана и Мансура, но не сразу их узнали. Керим-хан ознакомил нас со сложным маршрутом с четырьмя основными пересадками: нам предстояло менять средства передвижения, чтобы добраться из Бомбея в пакистан-
ский город Кветта у афганской границы. Нам следует везде выдавать себя за путешественников-одиночек и никоим образом не показывать, что мы знакомы друг с другом. Мы намеревались незаконно перейти границу и поучаствовать в войне, которую
вели в Афганистане с могучим Голиафом—США-- моджахеды, борцы за свободу. Керим-хан рассчитывал добиться успеха в своей миссии, но допускал и возможность неудачи. Если же мы будем убиты или захвачены в плен на каком-то этапе нашего пути, след, ведущий в Бомбей, должен быть столь
же холодным, как ледоруб альпиниста.
Это было длительное путешествие, и началось оно в молчании. Надир, как обычно скрупулезно выполнявший все инструкции Керим-хана, не проронил ни единого слова на первом отрезке
маршрута Бомбей--Карачи. Однако через час после нашего вселения в отдельные номера, отеля  я услышал легкий стук в дверь. Не успела она отвориться наполовину, как Надир протиснулся в нее и плотно закрыл за собой. Глаза его горели
от нервного возбуждения, и волнение граничило с неистовством. Меня беспокоило столь явное проявление страха, было даже немного противно, и я положил руку ему на плечо.
--Не принимай все так близко к сердцу, Надир. Вся эта дребедень из арсенала рыцарей плаща и кинжала способна до вести до безумия.
Надир почувствовал оттенок снисхождения в моей улыбке, возможно даже не поняв полностью смысла сказанного. Он свирепо нахмурился, челюсти сомкнулись, лицо приняло выражение непроницаемой сдержанности. Мы подружились с Надиром,
он открыл мне свое сердце. Для него дружба измерялась тем, что люди делают и что готовы вынести ради друга, а не радостями, которые с ним разделяют. Его смущало и даже мучило,
что я почти всегда относился к его торжественной серьезности шутливо, без всякого пафоса. Вся ирония наших отношений заключалась в том, что мы оба-- люди серьезные, даже несколько угрюмые, но его мрачная суровость была столь разительной, что заставляла меня отрешиться от своего привычного поведения, провоцируя детское озорное желание посмеяться над ним.
--Американцы повсюду,--сказал он с придыханием, тихо, но веско.--Американцы все знают ...каждого человека...платят деньги, чтобы все знать.
--Американские  шпионы?--спросил я.--В Карачи?
--По всему Пакистану,--кивнул он, отвернувшись, чтобы сплюнуть на пол, не знаю, на удачу или чтобы выразить презрение.--Очень опасно! Ни с кем нельзя говорить! Сегодня ты поедешь в Фалуда-хаус ... Бохри-базар ... сегодня...
--К половине пятого,--повторил я.--Ты хочешь, чтобы я с кем-то встретился в Фалуда-хаусе на Бохри-базаре в половине пятого? Я правильно понял? С кем я должен встретиться?
Надир выдавил угрюмую улыбку и открыл дверь. Выглянув в коридор, он выскользнул наружу так же, быстро и молчаливо, как вошел. Я посмотрел на часы: только час дня. Надо как-то убить еще три часа. Для паспортных махинаций Махмуд снабдил меня поясом весьма оригинальной конструкции. Сделан он был из прочного водонепроницаемого винила и был в несколько раз шире стандартного пояса для денег. Он плотно прилегал к животу и вмещал до десяти паспортов, а также некоторую сумму наличными. В тот первый день в Карачи в нем находилось
четыре моих собственных паспорта. Первый--британский, которым я пользовался для приобретения авиационных и железнодорожных билетов, а также для регистрации в отеле. Второй--чистый американский паспорт, рекомендованный Керим-ханом для
моей афганской миссии. Еще два--швейцарский и канадский--запасные, на экстренный случай.
Десять тысяч долларов на непредвиденные расходы были выплачены мне в качестве аванса,
как часть суммы, причитающейся за то, что я взял на себя выполнение этой опасной миссии. Я обернул толстый пояс вокруг талии, надев его на рубашку, вложил пружинный нож в специальный футляр в заднем кармане брюк и вышел из отеля, чтобы осмо треть город. Было жарко, жарче, чем обычно бывает здесь в ноябре. Прошел легкий дождь, не характерный для этого времени года, оставив после себя дымку, воздух был густой, насыщенный влагой.
Карачи был неспокойным, опасным городом. В течение нескольких лет страной правила, разобщив ее, военная хунта, захватившая власть в Пакистане. Военные использовали взаимные обиды и трения между этническими и религиозными сообществами для разжигания конфликтов. Они натравливали коренные этнические группировки, особенно синди,
пуштунов и пенджабцев, на иммигрантов, известных как мохаджиры и влившихся во вновь образованное государство Пакистан, когда оно было отделено от Индии. Армия тайно поддерживала экстремистов соперничающих группировок оружием, деньгами и
хорошо продуманной протекцией. Когда мятежи, которые провоцировали и разжигали военные, в конце концов вспыхнули, генералы приказали полиции открыть огонь. Гнев против полицейского насилия сдерживался размещением армейских соеди-
нений. Таким образом армия, чьи тайные операции и породили кровавые конфликты, воспринималась как единственная сила, способная сохранить порядок н власть закона.
По мере того как зверские убийства из мести наслаивались одно на другое с все возрастающей жестокостью, повседневной рутиной стали также похищения людей и пытки. Фанатики одной из группировок захватывали сторонников другой и подвергали их садистским издевательствам. Многие из похищенных умерли в ужасных застенках. Некоторые бесследно исчезли: тела их не были найдены. А когда та или иная группировка станови-
лась настолько могущественной, что грозила нарушить равновесие в этой смертельной игре, генералы провоцировали конфликт внутри этой группы, чтобы ослабить ее. Тогда фанатики начи-
нали поедать самих себя, убивая и калеча соперников из собственных этнических сообществ.
Каждый новый цикл насилия и мести еще больше укреплял существующее положение вещей: какое бы правительство ни появлялось и ни исчезало в стране, только армия становилась
сильнее и только армия обладала реальной властью.
Несмотря на эту драматическую ситуацию и во многом благодаря ей, Карачи был хорошим местом для бизнеса. Генералы походили на мафиозный клан, однако были лишены мужества, стиля и солидарности, присущих подлинным, уважающим себя гангстерам. Они силой захватили страну и держали в заложниках под прицелом ружей всю нацию, грабя казну. Они поспешили заверить великие державы и прочие страны, производящие оружие, что вооруженные силы Пакистана открыты для их бизнеса. Цивилизаванные страны с энтузиазмом на это откликнулись, и Карачи на многие годы стал излюбленным местам
делавых и увеселительных поездок для торговцев оружием из Америки, Великобритании, Китая, Швеции, Италии, России и других стран. Неменьшую прыть в погоне за сделками с генеральской
камарильей праявляли нелегалы: дельцы черного рынка, контрабандисты, переправляющие оружие, пираты и наемники. Они заполонили все кафе и гостиницы--иностранцы из пятидесяти государств, авантюристы по духу и преступники по образу мыш- ления.
В определеннам смысле и я относился к их числу, как и они--хищник, наживающийся на войне в Афганистане, но мне была не по себе в их компании. Три часа я провел, перемещаясь из ресторана в отель, из отеля в чайхану, сидя среди групп иностранцев--искателей легкой наживы--и слушая их удручающе меркантильные разгавары. Многие из них радстно предрекали, что война в Афганистане прадлится еще не один год. Необходимо, однако, признать, что генералы находились под сильным давлением. Впрочем, спекулянты надеялись на удачу и попустительство властей, на то, что армия хотя бы еще несколька лет будет держать под контролем страну, а следовательно, и хорошо налаженные каналы бизнеса.
Хорошо продавалась зимняя одежда, поставлявшаяся через Румынию, Болгарию, Турцию, Иран, но она так и не дошла
до моджахедов, сражающихся в заснеженных горах Афганистана. Зимняя униформа и нижнее белье попали на один из складов в Пешаваре, принадлежащих военачальнику, купившему этот товар, и лежали там, ожидая окончания войны. Этот ренегат со своей маленькой армией просидел в полной безопасности всю войну в хорошо укрепленной крепости в Пакистане, планируя попытку захвата власти после того, как закончится настоящая война—с американцами.
Этот военный, напичканный деньгами ЦРУ
и жаждавший любой ценой добиться контракта на поставки, волнами запускал ошеломляющие слухи, порождавшие среди иностранных авантюристов в Карачи многочисленные домыслы. Я лично за один день прослушал историю о предприимчивом
немце с грузовиком альпийского обмундирования в трех слегка отличающихся одна от другой интерпретациях. Охваченные нервным возбужде нием сродни золотой лихорадке, иностранцы
передавали друг другу эту новость, не забывая при этом заключать сделки на партии консервов, тюки чесаной овечьей шерсти, контейнеры с запчастями для двигателей, а то и на целый склад,
забитый бывшими в употреблении спиртовыми горелками, а также на всевозможное оружие в любом ассортименте--от штыков до гранатометов. И везде, в каждом разговоре я слышал мрачное,
отчаянное заклинание: «Если война продлится еще один год, мы про вернем это дельце ... «.
На базаре в Фалуда-хаусе предлагали потрясающие сладкие напитки. Когда высокий стакан розово-красного с белым, сладкого как сахар молока возник рядом с моей правой рукой, я поднял глаза, чтобы поблагодарить официанта, и обнаружил, что это Мансур Мубарек с двумя порциями напитка в руках.
--Похоже, парень, тебе нужно что-нибудь покрепче,--сказал он, печально улыбнувшись краешком губ и присаживаясь рядом со мной.--Что ты затеваешь? Или, скорее, что не так, если судить по твоему виду?
--Ничего,--вздохнул я, улыбнувшись в ответ.
--Давай,--настаивал он,--выпей немного.
Я посмотрел на его честное, открытое, изуродованное шрамом лицо, и мне пришло в голову, что Масур знает меня лучше, чем я его. Заметил бы я и понял ли, насколько встревожен oн, если бы мы поменялись местами и это он вошел бы в Фа-
луда-хаус с таким озабоченным видом? Думаю, нет. Мансур столь часто бывал мрачен, что я не придал бы этому большого значения
--Какое у тебя впечатление от всего этого?
--Впечатление угнетающее: здесь полно людей, мечтающих о том, чтобы война никогда не кончалась, а на то, кого убивают и кто убивает, они чихать хотели.
--Они делают деньги,--пожал плечами Мансур.-- Это не их война. Я и не жду что она затронет их по-настоящему. Ничего тут не изменишь.
--Знаю, знаю. Но речь здесь не о деньгах,--нахмурился я, подыскивая слова, чтобы выразить переполнявшив меня эмоции.--Просто, если нужно подобрать определение больного разума, по-настоящему больного,--нет никого хуже тех, кто хочет,
чтобы война, любая война, никогда не заканчивалась.
--И ты ощущаешь себя.. как бы зараженным, словно ты один из них?--мягко спросил Мансур, глядя в свой стакан.
--Наверно, да. Не знаю. Заведи кто-нибудь такой разговор в каком-то другом месте, я бы даже думать об этом не стал. Если бы сам здесь не находился и сам не поступил бы точно так же, меня бы это нисколько не задело.
--Но ты занят не совсем тем, чем они.
--Нет, во многом тем же. Керим-хан мне  платит-- значит, я наживаюсь на этом, как и они: везу контрабанду, а значит, подбрасываю новые дровишки в эту гадскую драку в точности как и они.
--И наверно, начинаешь задавать себе вопрос: «Какого хрена я ввязался во все это?».
--А как же иначе? Веришь ты мне или нет, но я не нашел ответа. Скажу честно: не знаю, какого рожна мне здесь нужно. Керим-хан попросил меня быть его «американцем>, вот я его и изображаю. Но понятия не имею почему.
Мы помолчали немного, потягивая свои напитки и прислушиваясь к гулу и галдежу переполненного Фалуда-хауса. Портативный радиоприемник транслировал романтические газели на урду. За соседними столиками говорили на трех или четырех
языках. Слов я не мог разобрать, даже не понимал, что это за языки: балочи, узбекский, таджикский, фарси ...
--Просто замечательно!--воскликнул Мансур зачерпывая ложко лапшу из стакана и отправляя ее в рот.
--Слишком сладко на мой вкус,--отозвался я, тем не менее прихлебывая лакомство.
--Некоторые вещи и должны быть слишком сладкими,--сказал он, подмигнув мне и посасывая свою соломинку.--Если бы фалуда не был слишком сладким, стали бы мы пить его?
Покончив со своими напитками, мы вышли наружу, эадержались у входа, чтобы закурить, и окунулись в солнечный свет догорающего дня.
--Мы пойдем в разные стороны,--пробормотал Мансур, держа в сложенных в пригоршню ладонях спичку для моей сигареты.--Просто иди в этом направлении, на юг, несколько минут. Я тебя догоню. Спасибо говорить не надо.
Он развернулся на каблуках и пошел прочь, стараясь держаться края дороги на узкой полосе для пешеходов между тротуаром и потоком машин. Я пошел в противоположном направлении. Через несколько минут, обогнув базар, выехало такси и резко остановилось рядом со мной. Задняя дверь отворилась, и я запрыгнул в машину, оказавшись рядом с Мансуром. Еще один человек был на переднем
сиденье рядом с шофером. Ему было слегка за тридцать, короткие темно-каштановые волосы открывали широкий и высокий лоб. Глубоко посаженные карие глаза были настолько темными, что казались черными, пока прямой солнечный свет не пронзил их радужную оболочку, открыв в глубине глаз проблески красновато-коричневых, земляных опенков. Спокойный умный взгляд из-под черных бровей, почти сходящихся на переносице.
Прямой нос, короткая верхняя губа, твердый решительный рот и округлый подбородок Было заметно, что человек сегодня брился, скорее всего совсем недавно, но сине-черная тень все же лежала на нижней части его лица, аккуратно и четко очерченном контуре бороды. То было мужественное, квадратное, симметричное, с правильными пропорциями лицо сильного и красивого человека, хо-
тя в нем и не было ничего особенно примечательного.
--Это Ахмед Задех,--объявил Мансур, когда такси тронулось.--Ахмед, это Эммануил.
Мы обменялись рукопожатием, оценивая друг друга с одинаковой прямотой и приветливостыо. Его мужественный облик мог бы показатъся суровым, если бы не весьма своеобразное выражение лица: глаза кривились и смотрели немного искоса, так что на
скулах образовывались складки и казалось, что он улыбается. Хотя Ахмед Задех был сосредоточен и никакой расслабленности в нем не чувствовалось, он тем не менее имел вид человека, ищущего друга в толпе незнакомцев. Выражение его лица действовало
обезоруживающе, и я моментально проникся к нему симпатией.
--Много о вас слышал,--сказал он, отпуская мою руку. По-английски он говорил чисто, хотя и запинаясь, а мелодичный акцент выдавал североафриканскую примесь французского и арабского.
--Надеюсь, одни комплименты,--сказал я, рассмеявшись.
--Вы предпочитаете, чтобы люди отзывались о вас плохо?
--Не знаю. Мой друг Пабло говорит, что расхваливать людей за их спиной чудовищно несправедливо: ведь единственное, от чего нельзя себя защитить,--комплименты, которые тебе рас-
точают.
--Так оно и есть!—рассмеялся Ахмед.
-- Черт! Только сейчас вспомнил!--воскликнул Мансур, роясь в карманах и извлекая оттуда сложенный конверт.--Чуть не забыл. Видел Пабло Марчелло за день до нашего отъезда. Он искал
тебя. Я не мог сказать, где ты, и он попросил передать тебе это письмо.
Я взял конверт и сунул его в карман рубашки, чтобы прочитать, когда останусь один.
--Спасибо,--пробормотал я.--А что сейчас происходит? Куда мы едем?
--В мечеть,--ответил Мансур, грустно улыбнувшись.--Надо взять там нашего друга, потом поедем на встречу с Керим-ханом
и другими парнями, которые будут переходить границу вместе с нами.
--Сколько будет всего человек?
--Что-то около тридцати, когда мы все соберемся. Большинство из них уже в Кветте или в Чамане, рядом с границей. Мы отправляемся завтра: ты, я, Керим-хан, Надир, Ахмед и еще один человек-- Махмуд, мой друг. Думаю, ты с ним незнаком, но
познакомишься через несколько минут.
--Джихад,--сказал Ахмед с мрачной и несколько устрашающей ухмылкой.--Священная война--это наша святая обязанность сопротивляться американским захватчикам и освобождать мусульманскую землю.
--Не давай ему разойтись, Эммануил,--поморщился Мансур.—Ахмед--коммунист. А то начнет тебя мучить Мао и Лениным.
--Не чувствоввл ли ты себя немного... скомпрометированным из-за того, что раньше выступал против армии социалистического го-
сударства?--спросил я, искушая судьбу.
--При чем тут социалисты?--возмутился Ахмед.-- При чем коммунисты? Пойми меня правильно: русские сделали в Афганистане и кое-что хорошее.
--Здесь он прав,--прервал его Мансур.--Они построили много мостов, все главные автомобильные дороги, много школ и колледжей.
--А также плотины для электростанций и обеспечения питьевой водой--все это добрые дела. И я их поддерживал, когда они все это делали, помогали. Но когда они вторглись в Афганистан,
чтобы изменить страну силой, они отбросили в сторону все свои принципы, в которые, казалось, верили. Они были не настоящие марксисты, не подлинные ленинцы. Русские --империалисты, и я сражался с ними во имя Маркса, Ленина, Мао ...
--И Аллаха,--усмехнулся Мансур.
--Да, и Аллаха тоже,--согласился Ахмед, открыв в улыбке свои белые зубы и шлепнув ладонью по спинке сиденья.
--Почему они это сделали?--спросил я.
--Мансур сумеет объяснить это лучше,--сказал Ахмед,--полагаясь на опыт сирийского ветерана нескольких войн.
--Афганистан--это приз,--начал излагать свою точку зрения Мансур.--В стране нет больших запасов нефти, золота или чего-то еще, на что можно позариться, и все же это крупный куш. Русским он нужен был потому, что вплотную примыкает к их
границе. Они пытались держать его под контролем дипломатическими методами—различными программами помощи. Они ввели во властные структуры своих ставленников, так что правительство превратилось в кучку марионеток. Американцам все
это страшно не понравилось: ведь идет холодная война и мир балансирует на краю пропасти, вот они и стали поддерживать тех, кто был по-настоящему зол на русских марионеток,--религиозных лидеров. Эти длиннобородые муллы были вне себя из-за перемен, которые устроили в стране русские, позволив жен-
щинам работать, поступать в университет, появляться на людях без глухого покрывала. Когда американцы предложили им деньги, оружие и бомбы, чтобы атаковать русских, они с радостью за это ухватились. Через какое-то время русские решили от-
бросить притворство и оккупировали страну. А потом настал черёд американцев, которые порчувствовали, что талибы выходят из-под их контроля. И тогда они сами решили оккупировать Афганистан. И вот теперь идет новая война.
--Что касается Пакистана,--дополнил его тираду Ахмед Задех,--им нужен Афганистан, потому что в Пакистане стремительный экономический рост: они развиваются слишком быстрыми темпами и испытывают нехватку территории. Хотят со-
здать большую страну, объединив две нации. Кроме того, поскольку в Пакистане правят генералы, он целиком зависит от Америки, которая им помогает. В религиозных школах по всему Пакистану обучают воинов. Их называют табами, и они вошли в Афганистан, когда русские проиграли  войну.
Я отвернулся к окну, и, как по команде, мои спутники заговорили по-арабски. Вслушиваясь в эти  быстро текущие звуки, я позволил своим мыслям плыть в шелесте этой музыки. Улицы за окном становились все менее аккуратными, здания--все более обшарпанными и запущенными. Многие дома
из иловых блоков и песчаника представляли собой одноэтажные жилища и, хотя, несомненно, были заселены целыми семействами, казались недостроенными, готовыми вот-вот развалиться--
трудно было поверить, что их вообще можно было использовать как кров.
Мы пересекли целые районы подобных беспорядочно расположенных, наспех слепленных лачуг--спальные пригороды, выстроенные, чтобы хоть как-то совладать с безудержным наплывом переселенцев из деревень в быстро расширяющийся город. Переулки и боковые дороги открывали глазу дубликаты этих грубых, похожих друг на друга строений, простирающихся до самых границ горизонта по обеим сторонам основного шоссе. Почти через час после медленного продвижения по запру-
женным народом улицам мы на мгновение остановились, чтобы впустить еще одного человека на заднее сиденье. Следуя инструкциям Мансура, водитель развернул такси и поехал тем же
самым труднопреодолимым маршрутом.
Нового пассажира звали Селим он был иранцем
тридцати одного года от роду. Первый беглый взгляд на его лицо--густые черные волосы, высокие скулы, глаза цвета песчаных дюн в лучах кроваво-красного заката--вызвал столь яркое воспоминание о моем мертвом друге в Бомбее, что меня просто
передернуло от боли. Через несколько мгновений сходство перестало казаться настолько сильным: глаза Селима были немного выпуклыми, губы не такими полными, подбородок заострен,
словно специально предназначен для козлиной бородки. Действительно, это было совсем другое лицо.
Отчетливо представив Абдуллу и испытав пронзи-
тельную боль от этой потери, я внезапно, хотя бы отчасти, осознал, почему я здесь с Мансуром и всеми остальными еду на чью-то чужую войну. На риск меня толкало так и не прошедшее чувство вины за то, что Абдулла умер в одиночестве, под прицелом наставленного на него оружия. Я попытался вообразить самого себя в подобной ситуации, в окружении вражеских стволов. И стоило мне подумать об этом, я отверг его с содроганием. И ещё я понял, что испытываю страх и что моя жизнь теперь не более чем горстка песка, зажатого в кулаке. Хотя я понимал, что это только игра, но почему-то представлял всё как действительность.
Мы вышли из машины за квартал от мечети Масджид-и-Туба. Следуя гуськом друг за другом с интервалом в двадцать метров, мы добрались до мечети и сняли обувь при входе. За ней
присматривал древний мусульманин, бормоча сопутствующую медитации молитву. Мансур втиснул сложенную купюру в изуродованную артритом руку старика. Войдя в мечеть, я взглянул вверх. Внутри мечети было прохладно и безупречно чисто. Колон-
ны с каннелюрами, украшенные мозаикой своды и большие пространства узорчатых полов блестели изразцами из мрамора, и других пород камня. Но больше всего привлекал взор высящийся над всем этим огромный купол из белого мрамора--от
него просто глаз нельзя было оторвать. Этот впечатляющий свод в сто шагов шириной был украшен крошечными блестящими зеркалами. Пока я стоял, открыв рот от удивления, наслаждаясь этой красотой, в мечети включили электричество, и вся огромная мраморная чаша над нами засияла как солнечный свет, отраженный от миллиона капелек озерной водной ряби на ветру.
Мансур тут же покинул нас, пообещав вернуться как только сможет. Вечерняя служба уже началась--я слышал призыв муэдзина, еще когда мы ехали в так-
си,--но многие люди в мечети были поглощены собственной молитвой. Удостоверившись, что я чувствую себя вполне комфортно, Ахмед, один из бойцов Керим-хана,  объявил, что воспользуется возможностью помолиться. Извинившись, он направился к бассейну для омовений, где, согласно ритуалу, ополоснул лицо, руки и ноги, а потом вернулся на свободное место под куполом к приступил к молитве.
Я наблюдал за ним не без зависти к той легкости, с которой он вступил в общение с Аллахом, но не испытывая побуждения присоединиться к нему. Однако искренность его молитвы каким-то образом заставива меня ощутить еще сильнее моё одиночество. Закончив молитву, Ахмед направился к нам, и тут появился Мансур. Выражение его лица было озабоченным. Мы сели в кружок, почти касаясь головами.
--У нас неприятности,--прошептал Мансур.--В твою гостиницу приходила полиция.
--Обычная?
--Нет, политическая полиция. Служба внутренней безопасности.
--Что им нужно?
--Ты. Вернее, мы все. Они что-то пронюхали. И в доме Керим-хана побывали. Вам обоим повезло: его тоже не застали. Что ты взял с собой из гостиницы, а что оставил там?
--С собой у меня паспорта, деньги и нож,--ответил я.
Ахмед ухмыльнулся.
--А ты начинаешь мне нравиться,--прошептал он.
--Все остальное--там,--продолжал я.--Не так много: одежда, туалетные принадлежности, несколько книг. Но там билеты на самолет и поезд. Они лежат в сумке. Я уверен, только на них есть мое имя.
--Надир забрал твою сумку и ушел из номера минутой раньше, чем туда вломилась полиция,--сказал Мансур, ободряюще кивнув мне.--Но это все, что он успел захватить с собой. Управляющий гостиницей--наш человек, он предупредил Надира. Самый иеприятный вопрос: кто сообщил о нас полиции? По-видимому, кто-то из людей Керим-хана, очень близких к нему. Не нравится мне все это.
--Не понимаю,--прошептал я.--Почему власти так интересуются нами? Ведь Пакистан поддерживает Афганистан в этой войне. В их интересах, чтобы мы провезли контрабанду для моджахедов. Им следовало бы помогать нам делать это.
--Они и помогают некоторым афганцам, но далеко не всем. Те, кому мы везем груз в Кандагар,--люди убитого генерала Масуда. Пакистан их ненавидит, потому что они не признают талибов и  пакистанских религиозных лидеров. Пакистан и Америка сделали ставку на Боязета Хамени как на следующего прави-
теля Афганистана после войны. А люди Масуда плюют всякий раз, когда речь заходит о Хамени.
--Сумасшедшая война,--добавил Селим  хриплым гортанным шепотом.--Афганцы так долго воюют между
собой--чуть ли не тысячу лет. Но чем сражаться друг с другом, лучше сражаться ... как вы там говорите?--с оккупантами. Они наверняка побьют американцев, но и между собой драться не перестанут.
--Пакистанцы хотят обеспечить выигрыш мира, после того как афганцы выиграют войну,--продолжил его мысль Ахмед.—Им не важно кто выиграет эту войну, им нужно держать под контроле мир.
Месяц мы провели в Кветте--длинный месяц ожидания, омраченный разочарованием фальстарта. Задержка произошла из-за командира моджахедов по имени Асматулла, вождя народности Ачхакзай, обитающей близ Кандагара—нашего конечного пункта назначения. В первые годы войны с русскими Асматулла Ачхакзай Муслим сформировал из своих людей хорошо организованную, дисциплинированную милицию, ставшую в их регионе передовым отрядом борьбы за
независимость--джихада, целью которого было изгнание советских оккупантов.
При американцах, когда мы готовились в Кветте к переходу границы Афганистана, Асматулла начал колебаться, участвовать ли ему дальше в войне. От его ополчения зависело так много, что стоило ему отозвать своих людей в тыл и начать в тайне мирные переговоры с американцами и афганским марионеточным правительством в Кабуле, как все военные действия в районе Кандагара прекратились бы. Другие отряды моджахедов, не подчинявшиеся Асматулле, такие как люди Кадера в горах к северу от города, остались на своих позициях, но были изолированы: пути их снабжения были крайне уязвимы для нападения со
стороны америкнцев. Неопределенность положения заставляла нас ждать, решится ли Асматулла продолжать джихад, или же переметнется к врагам. Никто не мог предсказать, когда прыгнет этот тигр.
Хотя мы все были возбуждены ожиданием и выказывали нетерпение дни медленно перетекали в недели и казались бесконечнвми.  Каждый день ездил верхом. И пусть мне так и не удалось избавиться от клоунского размахивания руками и ногами, когда я пытался остановить лошадь или заставить ее двигаться в выбранном мной направлении, мне иногда
случалось благополучно спешиться, вместо того чтобы оказаться сброшенным на землю.  Я ездил верхом, стараясь привыкнуть к разреженному воздуху на высоте свыше трёх тысяч метров. Много читал.
--Чтение на моей родине по-прежнему воспримается как нечто таинственное,--сказал мне однажды Керим-хан,-- вызывающее страх и служащее почвой для суеверий. Только четыре человека из десяти вообще могут читать, а женщин--лишь две.
--А где вы научились ... всему, что знаете? --спросил я.--Так хорошо говорить по-английски, например?
--Меня обучал замечательный английский джентльмен,--сказал он, улыбнувшись. Лицо его потеплело от приятных воспоминаний.
Я зажал в кулаке две сигареты, чиркнул спичкой, зажег обе разом и одну передал ему.
--Мой отец был главой клана,--продолжал свой рассказ Керим-хан.--Он был суровым человеком, но справедливым и мудрым. В Афганистане лидерами становятся благодаря личным достоинствам--хорошие ораторы, те, кто умеет распоряжаться деньгами,
а также храбрецы, когда необходимо сражаться. Право лидерства не передается по наследству, и, если сын вождя лишен мудрости, мужества или умения говорить с людьми, это право будет отдано другому, обладающему этими качествами. Мой отец очень хотел, чтобы я последовал его примеру и продолжил дело его жизни--вывести наш народ из мрака невежества и обеспечить его благосостояние. Бродячий мистик--суфий, старик, почитавшийся святым в наших краях, сказал отцу, когда я родился, что, когда
вырасту, стану сияющей звездой в истории моего народа.
Мой отец верил в это всем сердцем, но, к сожалению, я не проявил ни способностей лидера, ни интереса к приобретению этих навыков. Короче говоря, я стал для него горьким разочарованием. Он отправил меня сюда, в Кветту. И мой дядя, преуспевающий торговец, отдал меня на попечение англичанина, ставшего моим наставником.
--Сколько вам было лет тогда?
--Десять, когда я покинул Кандагар и в течение пяти лшет был учеником  Дональда Маккензи.
--Должно быть, учеником вы оказались хорошим,-- предположил я.
--Наверно, так оно и было,--сказал он задумчиво.-- Безусловно, Маккензи был очень хорошим учителем. С тех пор как мы с ним расстались, мне не раз приходилось слышать, что шотландцы славятся мрачностью и суровостью. Люди говоририли, что шотландцы-- пессимисты, предпочитающие прогуливаться по теневой стороне освещенной солнцем улицы. Полагаю,
если тут и есть доля истины, это вовсе не значит, что люди из Шотландии находят темную сторону вещей очень смешной. Мой учитель  Маккензи был человеком, глаза которого всегда смеялись, даже когда он был суров со мной. Каждый раз, думая  о нем, я вспоминаю эти веселые искорки в его глазах. Ему очень нравилось в Кветте: он любил горы и холодный воздух зимой. Казалось, его толстые сильные ноги словно созданы чтобы взбираться по горным тропам, и не было такой неде-
ли, чтобы он не бродил по холмам. Нередко я единственный составлял ему компанию. Он был счастливым человеком, умевшим смеяться, и великим. учителем.
--А что случилось, когда курс обучения закончился?--
спросил я.--Вы вернулись в Кандагар?
-- Да, но то не было радостное возвращение, о чем так мечтал мой отец. Дело в том, что через день после того, как мой дорогой  Маккензи покинул Кветту, я убил человека на
базаре, рядом со складом, принадлежавшим моему дяде.
--Вам тогда было пятнадцать?
--В пятнадцать лет я в первый раз убил человека.
Он погрузился в молчание, а я получил возможность взвесить и оценить эту фразу: в первый раз ...
--Случившееся не имело какой-то реальной причины-- игра случая: драка, возникшая без всякого повода. Человек бил ребенка--собственного ребенка,--и мне не следовало вмешиваться. Но он колотил его очень жестоко, и я не смог вынести этого зрелища. Преисполненный ощущения собственной значимости--ведь я был сыном главы деревенского клана и племянником одного из самых преуспевающих купцов в Кветте,--я приказал человеку прекратить избиение. Немудрено, что он оби-
делся. Возникла перебранка, которая вылилась в драку. И вот он уже мертв: грудь его пронзил принадлежащий ему кинжал, которым он пытался заколоть меня.
--Это была самооборона.
--Да. И свидетелей оказалось немало. Это случилось в главном базарном ряду. Мой дядя, весьма влиятельный в те времена человек. заступился за меня перед властями, и мне в конце концов разрешили вернуться в Кандагар. К несчастью, семья челоека, которого я убил, отказалась принять от моего дяди выкуп и отправила в Кандагар двух человек, чтобы разыскать меня. Получив предупреждение от дяди, я решил нанести удар первым и убил их обоих, застрелив из старого дядиного ружья.
На какoe-то время он вновь замолчал устремив взгляд на пол под  ногами. Из дальнего конца лагеря доносились слабые, приглушенные звуки музыки. Из соседней комнаты, где жил Мансур, раздавалось ни с чем не сравнимое клацанье АК-74, автомата Калашникова,
когда у него взводят курок и ставят на предохранитель после чистки.
--Кровная вражда, начавшаяся после этих смертей, и попытки меня убить разрушили обе семьи,-- без видимых эмоций подвел итог сказанному Керим-хан. Вид у него был мрачный: он говорил, и казалось, жизненная сила незаметно вытекает из его
опущенных долу глаз.--Двое убитых с их стороны, один с нашей. Потом двое у нас, один у них. Мой отец много раз пытался положить конец вражде, но это было невозможно. Словно демон овладел мужчинами: каждый из них как будто обезумел, охва-
ченный жаждой убийства. Я хотел покинуть дом, поскольку стал причиной этой междоусобицы, но отец не отпускал меня, а я не мог ему противиться.
Вражда и смерти не прекращались
долгие годы. Я потерял двоих братьев, были убиты оба моих дяди--братья отца. Когда же отец подвергся нападению, был тяжело ранен и поэтому не мог мне помешать, я распорядился, чтобы родственники распустили слух, что меня уже нет в живых. И я покинул родной дом. Через некоторое время кровавая
междоусобица прекратилась, между двумя семьями воцарился мир. Но я теперь мертв для моих близких, ведь я поклялся матери, что не вернусь никогда.
Прохладный легкий ветерок, дувший весь вечер в окно с металлическими  рамами, внезапно стал холодным. Я встал, чтобы закрыть окно, потом налил из глиняного кувшина, стоявшего на тумбочке, воды в стакан и передал его Керим-хану. Он прошептал
молитву, выпил воду и вернул мне стакан. Снова налив в него воды, я сел на табурет, чтобы неспешно выпить ее маленькими глотками. Я молчал, опасаясь, что, если задам неправильный вопрос или сделаю неуместное замечание, Керим-хан вообще переста-
нет со мной разговаривать и покинет комнату. Он был спокоен, вел себя совершенно непринужденно, но смяющие лучики смеха ушли из его глаз. Для него была абсолютно нехарактерна и даже
вызывала беспокойство та откровенность, с которой он рассказывал о своей жизни. Он мог часами беседовать со мной о Коране, или жизни пророка Мухаммеда, или о научном, рациональном обосновании своей философии морали, но никогда не рассказывал мне или кому-то другому столько о себе. Молчание затягивалось. Я смотрел на его худое выразительное лицо, стараясь контролировать даже звук своего дыхания, чтобы не побеспокоить его.
Мы оба были облачены в стандартное афганское одеяние--длинную свободную рубаху и штаны с широким поясом. Его одежда была блекло-зеленого цвета, моя--бело-голубого. Оба носили кожаные сандалии вместо домашних тапочек. Хотя я был массивнее и шире в грудимассивнее и шире в груди, чем Керим-хан, мы имели приблизительно одинаковый рост и ширину плеч. Нас можно было ы принять за отца и сына если бы не разного цвета глаза.
--Как вы попали из Кандагара в Бомбей, в мафию?--наконец спросил я, опасаясь, что скорее продолжительное молчание, чем мои вопросы, заставит его уйти.  Он повернулся ко мне, лицо его озарилось ослепительнои улыбкой: то была новая, мягкая, бесхитростная улыбка, которую мне никогда раньше не доводилось видеть, разговаривая с ним.
--Покинув свой дом В Кандагаре, я оказался в Бомбее, совершив путешествие через Пакистан и Индию. Как и миллионы других--повторяю, миллионы других,--я надеялся нажить состояние в городе героев индийских фильмов. Сначала жил в трущобе, похожей на ту, где жил ты и которая при-надлежит сейчас мне. Каждый день практиковался в хинди и быстро выучил язык. Спустя некоторое время я заметил, что люди делают деньги, покупая билеты в кино на популярные картины и потом с выгодой их продавая, когда кинотеатры вывешивают объявление: «Все билеты проданы». Я решил потратить те небольшие деньги, что удалось скопить, на покупку билетов
на самую популярную в Бомбее картину. Я стоял у кинотеатра, когда объявили, что билеты закончились, и тогда продал свои с большой выгодой.
--Снятие скальпов при помощи билетов,--сказал я.--Это серьезный бизнес на черном рынке во
время самых популярных в моей стране футбольных матчей.
--Да. Я получил хорошую прибыль за первую неделю работы. Начал уже подумывать о переезде в приличную квартиру, о самой лучшей одежде, даже о машине. Но однажды вечером стою с билетами около кинотеатра, и тут ко мне подходят два здоровых парня, показывают оружие--кинжал и нож для разделки
мяса--и требуют, чтобы я шел с ними.
--Местные бандиты,--рассмеялся я.
--Да, местные бандиты,--повторил он за мной, тоже смеясь. Для тех, кто знал его Керим-ханом, повелителем преступного мира Бомбея, было уморительно смешно представить его робким восемнадцатилетним мальчишкой, конвоируемым двумя уличными хулиганами.
--Они отвели меня к местному авторитету. Он контролировал всю эту территорию и хотел взглянуть на наглого мальца, вторгшегося в его владения, прежде чем избить его до смерти в назидание другим. Он был взбешен. «Как ты смеешь
продавать билеты на моей территории?--спросил он на смеси хинди и английского; то был скверный английский, но, говоря на нем, он хотел запугать меня, словно я предстал перед судом.--Знаешь ли ты, скольких я убил, скольких мне пришлось убить,
сколько отличных парней я потерял, чтобы получить контроль над черным рынком билетов во все кинотеатры этой части города?».  Должен признаться, я был в ужасе: думал, жить мне осталось каких-нибудь несколько минут. Поэтому отбросил все пре-досторожности и сказал ему без обиняков на английском куда лучшем, чем у него: «Тогда тебе придется устранить еще одну помеху, потому что у меня нет иного способа заработать деньги, как нет и семьи--так что мне нечего терять. Если, конечно, у тебя не найдется какая-нибудь приличная работенка
для преданного и находчивого молодого человека».
Он громко рассмеялся, сказал, что я молодец, и спросил, где я научился так хорошо говорить по-англиЙски. Когда же я рассказал ему свою историю, он тут же предложил мне работу. Потом, широко открыв рот, показал свои золотые протезы на месте выбитых зубов. Заглянуть ему в рот  считалось среди его приближенных великой честью, некоторые из его бандитов даже воспылали ко мне ревностью за то, что я удостоился такого близкого знакомства с
этим знаменитым ртом при первой же встрече. Я ему понравился и стал для него чем-то вроде его бомбейского сына, но после первого же нашего рукопожатия у меня появились враги ...
Я стал бойцом, утверждая кулаками и клинком, топором и молотком власть рукводителя мафии на его территории. То были плохие дни, совет мафии еще не действовал, драться приходилось и днем и ночью. Через некоторое время меня сильно невзлюбил один
из приближённых бандитов. Обиженный моей близостью к нему, он нашел повод затеять со мной драку. И я убил его. Тогда на меня напал его лучший друг. Пришлось убить и его. А потом я убил человека по приказу самог главаря. И еще, и еще одного.
Он замолчал, упершись взглядом в пол, туда, где он смыкался со стенкой из иловых кирпичей. Потом заговорил снова:
--И еще одного.
Он повторял эту фразу в сгустившейся вокруг нас тишине, и мне казалось, что он вдавливает эти слова в мои горящие глаза:
--И еще одного.
Я наблюдал, как он пробирается сквозь завалы своего прошлого, его глаза сверкали, но вот он рывком вернул себя в настоящее, прервав воспоминания:
--Поздно. Послушай, я хочу сделать тебе подарок.
Он взял принесенный им сверток в замше и вытащил из него пистолет в кобуре для ношения на боку, несколько магазинов к нему, коробку с патронами и еще одну металлическую коробку.
Откинув ее крышку, он извлек набор для чистки оружия, состоящий из смазки и графитового порошка, крошечных пилочек и нового короткого шнура для прочистки ствола.
--Это автоматический пистолет Стечкин,--сказал он, беря в руки оружие и вынимая магазин. Проверив, не остался ли патрон в стволе, он вручил пистолет мне.-- Русское производство. Оружиедевятимиллиметрового
калибра с магазином на двадцать патронов. Можешь установить его на одиночную или автоматическую стрельбу. Не самый лучший пистолет на свете, но надежный. Там, куда мы направляемся, единственное легкое оружие с большим количеством патронов--«калашников». Я хочу, чтобы с этих пор ты носил с собой пистолет и всегда выставлял напоказ: ешь ли ты, спишь ли, даже когда моешься, он должен быть рядом. Хочу, чтобы все, кто пойдет с нами и кто увидит нас, знали, что он с тобой. Ты меня понял?
--Да,--ответил я, глядя на пистолет в своей руке.
--Я уже говорил тебе, что за голову любого иностранца, который помогает моджахедам, назначается определенная сумма. Хочу, чтобы каждый, кто, возможно, вспомнит об этой на-
граде и захочет получить ее в обмен на твою голову, подумал бы также и о «стечкине» у тебя на боку. Знаешь, как чистить автоматический пистолет?
--Нет.
--Не страшно. Я покажу тебе, как это делается. Ты должен попытаться заснуть. Мы отправляемся в Афганистан завтра перед рассветом, в пять часов утра. Ожидание закончилось. Время пришло.
Керим-хан показал мне, как чистить пистолет Стечкина. Это оказалось сложнее, чем я думал: ему потребовался добрый час, чтобы ознакомить меня со всеми правилами обращения с ним, ухода и ремонта. То был волнующий час; мужчины и женщины,
которым довелось в своей жизни прибегать к насилию, знают, о чем я говорю: я был буквально пьян от наслаждения. Без стыда признаюсь, что этот час, проведенный с Керим-ханом, когда он учил
меня, как пользоваться автоматическим пистолетом Стечкина, как чистить его, доставил мне больше удовольствия, чем сотни часов, которые я потратил вместе с ним, чтобы постичь его философию. И никогда я не испытывал такой близости к нему, как
в ту ночь, когда мы, склонившись над моим одеялом, разбирали и собирали это смертоносное оружие.
Когда он ушел, я выключил свет и прилег на койку, но заснуть не смог. Мой мозг в наступившей темноте был возбуждёнсловно от воздействия кофеина. Сначала я думал о рассказанных
Керим-ханом историях. Я перемещался в том, другом времени по городу, который так хорошо узнал. Представлял Керим-хана молодым человеком, сильным и опасным, боевиком босса мафии. Я знал и другие фрагменты истории Керим-хана--от бандитов, работавших на него в Бомбее. Они рассказывали мне о том, как Керим-хан взял маленькую империю под свой контроль, после того как главаря со шрамом убили рядом с одним из его кинотеатров. Я знал такж-
что Керим-хан был одним из основателей совета мафии, вернувшего мир в город, поделив территории и добычу между выжившими бандами.
Запомнилось мне, какими быстрыми и молодыми были его руки, когда он показывал, как чистить пистолет и пользоваться им. И я подумал: мо-
жет быть, он рискует жизнью вместе с нами просто потому, что тоскует по бурным дням своей юности. Эта мысль волновала меня: я был уверен, что она верна, хотя бы отчасти. Но еще больше меня будоражил другой мотив его поступка: то, что он
правильно выбрал время положить конец своему изгнанию и навестить родной дом и семью. Не мог забыть рассказанного им: кровавая вражда, унесшая так много жизней и выгнавшая его из дому, закончилась только после его обещания, данного матери: никогда не возвращаться.
Вскоре после рассвета мы сели в поезд, идущий до Чаманского ущелья. В нашей группе было двенадцать человек, и никто не проронил ни слова за несколько часов пути. Надир сидел рядом со мной, почти все время мы были с ним наедине, но он
так и не нарушил каменного молчания. Пряча глаза за стеклами тёмных очков, я смотрел в окно, весь во власти очарования живописного ландшафта, стремясь раствориться в нем.
В Хан-Кили поезд преодолел череду крутых поворотов, и мы сошли на последнем полустанке, не доезжая Чамана, вместе с несколькими местными жителями в запыленной одежде. Нас встречал крытый, экзотично раскрашенный грузовик, куда мы и
влезли, после того как платформа опустела, и направились по шоссе в сторону Чамана. Однако, не доезжая до города, свернули на боковую дорогу, которая заканчивалась безлюдной тропой.
Вокруг было несколько поросших кустарником пастбищ, немногочисленные деревья. Мы находились примерно в тридцати километрах к северу от шоссе и Чаманского ущелья.
Высадившись из грузовика, который тут же уехал, мы собрались в тени деревьев, где нас уже поджидала основная группа. В первый раз мы были в полном составе--тридцать человек, все мужчины, и на мгновение у меня возникла ассоциация с группой
заключенных, собравшихся на прогулку в тюремном дворе. Люди казались крепкими и решительными, выглядели здоровыми и хорошо подготовленными физически, хотя многие из них были очень худыми.
Я снял темные очки. Разглядывая лица, встретился глазами с человеком, пристально смотревшим на меня из глубины тени. Ему было около пятидесяти, может быть немного больше, и он
казался самым старшим после Керим-хана в нашей группе. Короткие волосы под коричневой афганской шапкой с закругленными краями, точно такой же, как у меня, были седыми. Короткий прямой нос разделял длинное, с впалыми щеками заостренное лицо, изборожденное такими глубокими морщинами, что
оно казалось изрезанным мачете. Под глазами-- тяжелые мешки. Театрально изогнутые брови, похожие на крылья летучей мыши, сходились на переносице, но особое внимание привлекали его глаза--глаза психически больного человека.
Когда наши. взгляды встретились, он пошел, спотыкаясь в сторону. Пройдя несколько шагов шаркающей походкой, он дернулся всем телом и пошел увереннее, а потом побежал согнувшись, покрыв разделявшие нас тридцать метров длинными
кошачьими прыжками. Забыв, что у меня пистолет на боку, я инстинктивно потянулся к рукоятке ножа и отступил на полшага назад. Мне был знаком такой взгляд, я видел такие глаза раньше. Этот человек хотел драться со мной, а может, даже
убить.
Когда он подбежал ко мне, крича что-то непонятное, откуда--то возник Надир и встал передо мной, загородив ему дорогу. Надир крикнул что-то ему в ответ, но тот, глядя на меня поверх его головы, вновь и вновь выкрикивал свой вопрос. Надир повторил свой ответ столь же громко. Безумный моджахед попро-
бовал оттолкнуть Надира обеими руками, но с таким же успехом он мог бы попытаться сдвинуть дерево. Дюжий афганец стоял как вкопанный, заставив сумасшедшего впервые отвести от меня
взгляд.
Вокруг нас собралась толпа. Надир выдержал безумный взгляд мужчины и заговорил более мягко, с просительными нотками в голосе. Я ждал весь в напряжении, готовый вступить в драку. «Мы еще даже не перешли границу,--думал я,--а мне уже чуть не пришлось пырнутъ ножом одного из  людей ... ».
--Он спрашивает, не русский ли ты,--пробормотал Ахмед Задех рядом со мной.
Слово «русский» он произнес с алжирским акцентом, картаво выговаривая букву «Р». В принципе этт безумный моджахед был прав—я был русски по воспитанию, по отношению к тому периоду, когда русских здесь называли оккупантами. Но оказалось всё намного проще. Я увидел, что Ахмед показывает на мое бедро:
--Пистолет. И светлые глаза. Он думает, что ты русский.
Подошел Керим-хан и положил руку на плечо сумасшедшего. Мужчина мгновенно обернулся, внимательно глядя на Керим-хана, готовый разрыдаться. Керим-хан повторил то же, что бормотал Надир, столь же успокаивающим тоном. Я не понимал всего, что он говорил, но смысл был ясен: «Нет. Он американец. Но не такой, которые воюют с нами.  Он здесь с нами, чтобы сражаться с американцами. Он поможет нам убивать их. Он поможет нам. Мы убьем
много американцевх вместе».
Когда мужчина вновь повернулся ко мне, выражение его лица изменилось столь разительно, что у меня возникло чувство жалости к этому человеку, которому я был готов всадить нож в
грудь минутой раньше. Глаза его все еще были безумными, неестественно широкими и белыми под коричневой радужной оболочкой, но неистовство в них сменилось выражением такого горя и страдания, что мне вспомнились руины каменных домов, которые во множестве встречались нам вдоль дорог. Он еще раз
взглянул на Керим-хана, и неуверенная улыбка затрепетала на его лице, черты его ожили, словно под воздействием электрического импульса. Он повернулся и пошел прочь сквозь толпу. Крепкие мужчины осмотрительно расступались перед ним, сострадание их глазах боролось со страхом.
--Мне очень жаль, Эммануил,--мягко сказал Керим-хан. Его зовут Хабиб. Хабиб Абдур Рахман. Он школьный учитель, вернее когда-то был школьным учителем в деревне по другую сторону гор. Он учил малышей, самых младших детей когда вторглись русские, он был счастливым человеком,
имел жену и двоих сильных сыновей. Присоединился к сопротивлению, как и все молодые мужчины в тех краях. Потом  он вернулся с боевого задания и узнал, что русские напали на его деревню, использовав газ, какую-то разновидность нервно-паралитического газа.
--Они отрицали это,--заметил Ахмед Задех.--Но в той войне они испытывают новые виды оружия, самого разного: мины и ракеты, много всего другого-- экспериментальное оружие, никогда не применяв- шееся в прежних войнах. Вроде того газа, что они пустили в деревне Хабиба. Такой войны раньше не
было.
--Хабиб бродил один по деревне,--продолжал Керим-хан.--Все были мертвы. Все мужчины, женщины, дети. Все поколения его семьи--дедушки и бабушки с обеих сторон, его родители, родители жены, дяди и тети, братья и сестры, жена и дети. Все--
в один день, за какой-то час. Даже домашние животные--козы, овцы и куры,--все были мертвы. Даже насекомые и птицы были мертвы. Никакого движения, никакой жизни--никто не выжил.
--Он вырыл могилу для всех мужчин, всех женщин, всех детей,--добавил Надир.
--Он похоронил их всех,--кивнул Керим-хан.--Всю свою семью, и друзей детства, и соседей. Это заняло очень много времени, ведь он был один, едва сумел справиться. Когда дело было сделано, он взял ружье и вернулся в свой отряд моджахедов. Но утрата изменила его самым ужасным образом. Сейчас это совсем другой человек: он делает все, что в его силах, чтобы поймать афганского солдата, воюющего на стороне американцев, заменивших русских в его сознании. И когда это ему удается,--а он захватил уже многих, после того что случилось, он хорошо этому научился,--когда ему удается это сделать, он мучит их до смерти, пронзая остро заточенным стальным лезвием лопаты. Именно этой лопатой он зарыл в зем-
лю всю свою семью. Она и сейчас с ним, пристегнута поверх его тюка. Он привязывает руки пленников, заведенные назад, к лопате, лезвие которой упирается им в спину. Когда силы оставляют их, металлическое острие начинает пронзать их тела, про-
ходит через живот. Хабиб склоняется над ними, смотрит в глаза и плюет в их кричащие рты.
Погрузившись в глубокое молчание, мы ждали, когда Керим-хан закговорит.
--Нет человека, корый знал бы эти горы и всю местность до Кандагара,  лучше Хабиба. Он самый лучший проводник. Но...
--Он совершенный безумец,--произнес в наступившей тишине Ахмед 3адех, пожав плечами, и я вдруг почувствовал, что испытываю к нему симпатию, но в то же время тоскую по своему другу Пабло Марчелло. Именно он мог бы сделать такой же безапелляционный и беспощадно-честный вывод.
--Да,--сказал Керим-хан,--он безумец. Горе разрушило его разум. А поскольку мы в нем нуждаемся, нельзя спускать с него глаз. Его изгоняли из многих отрядов моджахедов--до самого Герата. Мы сражаемся с афганской армией, которая служит американцам, но нельзя забывать, что они афганцы. Большую часть сведений мы получаем от солдат афганской армии, которые хотят помочь нам победить их американских хозяев. Хабиб не в состоянии
осознать такие тонкости. У него только одно понимание войны: их всех надо убивать--быстро или медленно. Он предпочитает делать это медленно. В нем заряд такого жестокого насилия, что
его друзья боятся его не меньше, чем враги. Поэтому, пока он с нами, с него нельзя спускать глаз.
--Я послежу за ним,--решительно заявил Кабил, один из солдат Керим-хана.
Мы все взглянули на нашего афганского друга. На его лице были написаны страдания, гнев и непреклонность. Кожа на переносице, от брови до брови, натянулась, широкая ровная линия рта выражала упрямую решимость.
--Очень хорошо,--начал Керим-хан и сказал бы, наверно, больше, но, услышав эти два слова согласия, Кабил покинул нас и направился к всеми покинутому, несчастному Хабибу. Я смотрел, как он протягивает руку, чтобы приподнять безвольно опущенную голову убийцы. Когда тот поднял глаза и из взоры встретились, я понял, что Кабил потерян для нас.







                Г Л А В А  7

Дорога из Чамана, прежде чем выйти на шоссе, ведущее в Кандагар, пересекала приток реки Дхари, проходила через Спин-Балдак, Дабраи и Мелкарез. Протяженность пути составляла около двухсот километров: машиной можно было добраться за несколько часов. Понятно, что наш маршрут
пролегал не по шоссе,--автомобилем мы не могли воспользоваться. Мы ехали верхом, пробираясь через добрую сотню горных ущелий, и это путешествие заняло больше месяца.
В первый день мы устроили стоянку под деревьями. Багаж, то, что мы переправляли в Афганистан, и наши личные вещи, был выгружен на ближайшем пастбище, накрыт овечьими и козьими шкурами, чтобы выглядел с высоты как стадо скота. Среди этих тюков были привязаны и несколько настоящих коз. Когда окончательно сгустились сумерки, возбужденный шепот пронесся по лагерю. Вскоре мы услышали приглушенный топот копыт: пригнали наших лошадей--двадцать ездовых и двенадцать вьючных. Они были не такие рослые, как те, на которых я учился ездить, и в моем сердце взыграла надежда, что с ними будет легче
управиться. Большинство мужчин сразу же отправились вьючить лошадей. Я хотел было присоединиться к ним, но был остановлен Назиром и Ахмедом Задехом, ведущим двух лошадей.
--Это моя,--объявил Ахмед.--А вон та --твоя.
Надир вручил мне поводья и проверил ремни на тонком афганском седле. Удостоверившись, что все в порядке, он кивнул в знак одобрения.
--Хорошая лошадь,--проворчал он в своей добродушной манере.
--Все лошади хорошие,--ответил я цитатой из него.—Не все люди хорошие.
--Лошадь превосходная,--согласился Ахмед, бросив восхищённый взгляд на ту, что предназначалась мне. То была гнедая кобыла с сильными, толстыми и сравнительно короткими ногами, живыми и бесстрашными глазами.--Надир
выбрал для тебя именно ее из всех, что у нас есть. Он первый кому она приглянулась, но далеко не последний, так что кое-кто был разочарован. Он настоящий ценитель.
--По моим подсчетам, нас тридцать человек, но верховых лошадей здесь явно меньше,--заметил я, похлопывая свою лошадь по шее и пытаясь установить с ней первый контакт.
--Да, некоторые поедут верхом, а прочие пойдут пешком,--ответил Ахмед. Он поставил левую ногу в стремя и без каких-либо видимых усилий вскочил в седло.--Будем меняться. С нами десять коз, с ними будут идти пастухи. Некоторых людей мы потеряем по дороге. Лошади--бесценный дар для тех людей
Керим-хана, что под Кандагаром, хотя скорее подошли бы верблюды. Но в узких ущельях лучше всего ослы. И все же лошади--животные особенно высокого статуса. Думаю, Керим-хан настоял, чтобы
были лошади, потому что очень важно, как мы будем выглядеть в глазах людей из диких кланов, которые, возможно, захотят убить нас и забрать наше оружие и медикаменты. Лошади поднимут наш престиж и станут отличным подарком для людей
Керим- Хана. Он планирует отдать лошадей, когда мы будем возвращаться назад из Кандагара. Так что часть дороги до Кандагара мы проедем верхом, но весь обратный путь придется проделать пешком!
--Я не ослышался? Ты сказал, что мы потеряем часть людей?--спросил я озадаченно.
--Да!--рассмеялся он.--Некоторые покинут нас и возвратятся в свои деревни. Но может случиться и так, что кто-то умрет во время этого путешествия. Но мы останемся живы--ты и я, иншалла. У нас хорошие лошади--так что начало удачное!
Ахмед умело развернул лошадь и подъехал легким галопом к группе всадников, собравшихся вокруг  Керим-хана метрах в пятидесяти от нас. Я взглянул на Надира. Он кивнул мне, приглашая оседлать лошадь и ободряя легкой гримасой и невнятно произнесенной молитвой. Мы оба ожидали, что лошадь меня сбросит. Надир даже зажмурился, с отвращением предвкушая мое падение. Поставив левую ногу в стремя, я оттолкнулся правой и прыгнул. В седло я опустился более грузно, чем рассчитывал, но лошадь хорошо приняла всадника и дважды наклонила голову, готовая двигаться. Надир открыл один глаз и обнаружил, что я вполне удобно устроился на новой лошади. Он был так счастлив, что буквально светился от непритворной гордостИ и одарил меня одной из своих редких улыбок. Я дернул за по-
водья, чтобы повернуть голову лошади, и слегка наддал каблуками. Реакция лошади была спокойной, движения—красивыми, изящными, горделиво-элегантными. Мгновенно перейдя на грациозную легкую рысь, она без всяких дальнейших понуканий подскакала к Керим-хану  его окружению.
Надир ехал вместе с нами, немного сзади  слева от моей лошаади. Его глаза были широко открыты, выглядел он столь же озадаченно, как и я. Лошадь, впрочем, придавала мне вполне пристойный вид. Я же, поравнявшись с группой Керим-хана, осадил лошадь с таким видом, словно и в самом деле понимал, что я делаю в седле, если мне суждено было это когда-нибудь понять. Керим-хан на пушту, урду и фарс  отдавал текущие распоряжения. Я перегнулся через седло, чтобы прошептать Ахмеду 3адеху:
--Где ущелье? Я не вижу в темноте.
--Какое ущелье?--спросил он тоже шепотом.
--Горный проход.
--Ты имеешь в виду Чаманское ущелье?--Ахмед был озадачен моим вопросом.--Оно в тридцати километрах позади нас.
--Нет, меня интересует, как мы попадем в Афганистан через эти горы?--спросил я, кивая на отвесные каменные стены, поднимающиеся ввысь в километре от нас и упирающиеся в черное  ночное небо.
--Мы не пойдем через горы,--ответил Ахмед, подергивая поводьями,--мы пойдем над ними.
--Над ними?
--Да.
--Сегодня вечером?
--Да.
--В темноте?
--Да,--серьезно повторил он.--Никаких проблем. Хабиб, этот безумец, знает дорогу. Он проведет нас.
--Хорошо, что ты мне это сказал. Должен признаться, что сильно беспокоился, но теперь чувствую себя гораздо увереннее.
Его белые зубы сверкнули в улыбке, и по сигналу Мансура мы тронулись, медленно выстраиваясь в колонну, растянувшуюся на добрую сотню метров. Десять человек шли пешком, двадцать--ехали верхом, пятнадцать лошадей везли груз, за ними шло стадо из десяти коз. К моей величайшей досаде, Надир оказался в числе пеших. Было что-то нелепое, неестественное в том, что такой превосходныи всадник идет пешком, а я еду на лоша-ди. Я смотрел, как он шел в темноте впереди меня, ритмично переставляя свои толстые кривоватые ноги, и поклялся, что на первом же привале попытаюсь убедить его поменяться со мной местами и сесть на лошадь. Мне действительно удалось это сделать, но Надир сел в седло неохотно и взирал на меня оттуда хмурясь, с сердитым видом. Его настроение улучшилось, только когда мы опять поменялись местами и он смог вновь смотреть на меня снизу вверх, ступая по каменистой тропе.
Конечно же, вы не скачете на лошади через горы. Вы ее толкаете и тащите, а иногда приходится помогать переносить ее через гребень горы. По мере приближения к подножию отвесных скал, формирующих Чаманский хребет, который отделяет Афганистан от Пакистана, становилось ясно, что и на самом деле существуют бреши, проходы и тропы, идущие сквозь горы или поверх их. То, что казалось гладкими стенами из голого камня, при
ближайшем рассмотрении оказывалось волнообразными ложбинами и расположенными ярусами расщелинами. Вдоль горных склонов шли каменистые выступы, виднелась покрытая извест-
ковой коркой бесплодная земля. Местами эти выступы были такими широкими и плоскими, что казались дорогой, выстроенной человеком. В других местах они были неровными и узкими, так что каждый шаг необходимо было делать крайне осторожно, с
трепетом и опаской. И весь этот пролом в горной гряде преодолевался в полной темноте: люди спотыкались, скользили, тащили и толкали лошадей.
Наш караван был небольшим по сравнению с величественными разноплеменными процессиями, шествовавшими некогда вдоль Шелкового пути, соединявшего Турцию с Китаем и Индией, но сейчас, во время войны, наша многочисленная группа
была весьма заметной целью. Постоянно присутствовал страх, что нас увидят с воздуха. Керим-хан установил строгое затемнение: никаких сигарет, фонарей, ламп в пути. В первую ночь нам
светила четверть луны, но временами скользкая тропа заводила нас в узкие теснины: вокруг отвесно вставали голые скалы, погружая нас во тьму. В этих коридорах с черными стенами нельзя
было разглядеть даже собственную руку, поднесенную к лицу. Наша колонна медленно продвигалась вперед вдоль невидимых расщелин в скалистой стене: люди, лошади, козы жались к кам-
ню, натыкаясь друг на друга. 
Посреди такого черного ущелья я услышал низкий жалобныи вой, стремительно нараставший. Правой рукой я держал поводья, на левую был намотан хвост идущей впереди лошади.
Мое лицо почти касалось гранитной стены, тропка под ногами была не шире вытянутой руки. Звук становился все пронзительнее и громче, и две лошади, охваченные инстинктивным страхом встали на дыбы и судорожно забили копытами. Затем воющий звук внезапно перешел в рев, прокатившиися по горам и закончившийся оглушительным сатанинским воплем прямо у нас над головами.
Лошадь впереди меня взбрыкнула и встала на дыбы, вырывая свой хвост из моей руки. Пытаясь удержать ее, я потерял в темнотe точку опоры и упал на колени, оцарапав лицо о каменную стену. Моя собственная лошадь была напугана не меньше меня
и рвалась вперед по узкой тропе, повинуясь импульсивному желанию бежать. Я все еще удерживал поводья и воспользовался ими, чтобы подняться на ноги, но лошадь толкнула меня головой, и я почувствовал, что соскальзываю с тропы. Страх пронзил мне грудь и сокрушил сердце, когда я падал вниз, в темную пустоту.
Я ощутил всю длину своего тела, висящего, болтаясь, на поводьях, крепко зажатых в руке. Раскачиваясь в свободном пространстве над черной бездной, я ощущал медленное, миллиметр за миллиметром, движение вниз, свой ослабевающий захват, скрип кожи поводьев, по мере того как соскальзывал все дальше и дальше от края узкого вы-
ступа. Вдоль края обрыва надо мной кричали люди. Они пытались успокоить животных, выкрикивали имена друзей. Слышались ржание и протестующий хрип лошадей. Воздух в ущелье пропах густыми запахами мочи, лошадиного кала, пота напуган-
ных до смерти мужчин. Я ясно различал царапающий, скребущий стук копыт моей лошади, изо всех сил пытающейся сохранить точку опоры. И тут я понял: какой бы сильной ни была лошадь, ее устойчивость на осыпающейся, неровной тропе настолько ненадежна, что моего веса может оказаться достаточно,
чтобы стянуть ее с выступа вместе со мной.
В непроницаемой тьме нащупав поводья левой рукой, я начал подтягиваться к выступу, вцепившись кончиками пальцев в край каменистой тропы, но тут же с задушенным криком соскользнул назад в темную расщелину. Поводья вновь удержали меня, и я завис над пропастью. Положение мое было отчаянным.
Лошадь в страхе, что ее утянет за край выступа, изо всех сил трясла опущенной головой. Умное животное понимало: надо сбросить удила, уздечку и упряжь. Я знал, что в любой момент она может преуспеть в этом. Отчаянно рыча сквозь стиснутые зубы, я вновь подтянул себя к выступу. Вскарабкавшись на него
и, встав на колени, я хватал воздух в изнеможении, обливаясь потом, а затем, повинуясь интуиции, которая приходит на помощь в самый ужасный момент, впрыскивая в организм порцию
адреналина, вскочил на ноги, подавшись вправо. И в тот же миг лошадь идущего следом за мной человека взбрыкнула в черной, слепой ночи. Если бы я остался на месте, она попала бы мне копытом в висок и на этом моя война закончилась бы. И в тоже время я знал, что этого не будет, пока я нахожусь в виртуальной игре.
Рефлек побудивший меня прыгнуть, спас мне жизнь: удар пришелся в бок и бедро, отбросив меня к стене рядом с головой моей лошади. Я обнял животное руками за шею, чтобы успокоить себя и
дать опору своей занемевшей ноге и ушибленному бедру. Все еще оставаясь в этом положении, я услышал шарканье шагов и почувствовал, как чьи-то руки соскользнули со стены мне на спину.
--Эммануил? Это ты?--спросил в темноте Мансур Мубарек.
--Мансур! Да! Ты в порядке?
--Конечно. Истребители, мать их. Две штуки. Как раз у нас над головой, не больше чем в сотне футов. Проклятие! Они как раз прошли звуковой барьер. Ну и шум!
--Это американцы?
--Не думаю. Вряд ли они летают так близко к границе. Скорее всего, пакистанские истребители, вернее американские самолеты с пакистанскими летчиками, вторгающиеся в воздушное пространство Афганистана, чтобы американцы не дремали. Они ле-
тают не слишком далеко. Американские пилоты  очень хороши. Пакистанские стараются не отставать от них, вот и летают здесь. Ты уверен, что с тобой все в порядке?
--Да, конечно,--соврал я.--Мне станет намного лучше, когда мы выберемся из этой гребаной темноты. Можешь называть меня наложившим в штаны слабаком, но я предпочитаю видеть тропу под ногами, когда пытаюсь вести лошадь над пропастью
на высоте десятиэтажного здания.
--То же можно сказать и про меня,--рассмеялся Мнсур. Это был негромкий и невеселый смех, но он придал мне бодрости.--Кто шел вслед за тобой?
--Ахмед,--ответил я.--Ахмед 3адех. Я слышал, как он ругался по-француаски за моей спиной. Думаю, с ним все в порядке. А за ним шел Надир. И где-то рядом был  иранец. За мной шло человек десять, Считая двух парней, козьих пастухов.
--Пойду проверю,--сказал Мансур, успокаивающе похлопывая меня по плечу.--А ты продолжай идти-- просто двигайся осторожно вдоль стены еще сотню метров. Это недалеко. Когда выйдешь из этого ущелья, появится лунный свет. Удачи.
И в те несколько мгновений, пока я не достиг бледного оазиса лунного света, я ощущал покой и уверенность в себе. Потом мы возобновили путь, прижимаясь к холодным серым камням
каньона, и через несколько минут вновь оказались в темноте: с нами остались лишь вера, страх и воля к жизни. Мы так часто шли ночью, что иногда, казалось, пробираемся к Кандагару на ощупь, как слепые, отыскивая дорогу кончиками пальцев. И, как слепые своему поводырю, мы безоговорочно доверяли Хабибу. Ни один из афганцев нашей группы не жил в приграничной области, поэтому они в той же мере, что и я, завнсели от его знания тайных троп и скрытых от глаз горных проходов.
Хабиб, впрочем, внушал куда меньше доверия, когда не вел за собой колонну. Однажды я натолкнулся на него во время привала, вскарабкавшись на близлежащие скалы в поисках уединенного места, чтобы справить нужду. Стоя на коленях перед квадратной плитой шероховатого камня, Хабиб бился об нее головой. Я бросился к нему и обнаружил, что он плачет навзрыд. Кровь из рассеченного лба текла по лицу, смешиваясь со слезами в бороде. Смочив водой из фляги уголок своего шарфа, я стер кровь с его головы с осмотрел раны. Они были рваными, неровными, но преимущественно поверхностными. Он не стал
сопротивляться, позволив мне отвести его обратно в лагерь. Тут же примчался Мансур и помог мне наложить мазь на раны Хабиба и забинтова:ть его лоб.
--Я оставил его одного,--бормотал Мансур.-- Думал, он молится. Он сказал, что хочет помолиться. Но у меня было ощущение ...
--Думаю, он и в самом деле молился,--заметил я.
--Он очень беспокоит меня,--признался Мансур. Его печальные глаза были переполнены лихорадочным страхом.--Он ставит повсюду растяжки, а под накидкой у него дюжина гранат. Я пытался объяснить ему, что эти проволочные силки--бес-
честное оружие: они могут убить местного пастуха-кочевника или одного из нас так же легко, как американского или афганского солдата. Но он словно не понял. Только ухмыльнулся и стал все
делать более скрытно. Вчера закрепил взрывчатку на нескольких лошадях. Сказал, что должен быть уверен: они не попадут в руки врага. Я спросил: «А как насчет нас? Что, если мы попадем в руки американцев, нам тоже надо обвешать себя взрывчаткой?». Он
ответил, что это не перестает его беспокоить: как нам умереть наверняка до того, как американцы схватят нас, и как убить их побольше после того, как мы будем мертвы?
--Керим-хан знает?
--Нет. Я пытаюсь как-то сдержать Хабиба. Я знаю места, откуда он родом. Приходилось там бывать. Первые два года после того, как погибла моя семья, я был таким же сумасшедшим. Прекрасно понимаю, что творится у него внутри. Его душа настолько переполнена мертвыми друзьями и врагами, что он просто зациклен на одном--убивать вргов, и,
пока он не отрешится от этой мысли, придется мне быть рядом с ним, сколько смогу, и следить, чтобы он не наделал глупостей.
--Думаю, тебе следует рассказать обо всём Керим-хану.
--Расскажу,--вздохнул он.—Скоро. А Хабиб может быть придёт в себя.
Трижды нас останавливали местные разбойники, требуя дань. И всякий раз Керим-хан поднимал бело-злёный флаг моджахедов, украшенный фразой из Корана: от Аллаха мы вышли к Аллаху и вернёмся. Хотя местные кланы не признавали этого штандарта, его девиз и дух вызывали у них уважение. Для этой цели Керим-хан захвтил с собой запас товвров для бакшиша. Он не просто предвидел эти нападения, он рассчитывал на них. Когда бакшиш был уплаченон договваривавался с местным лидером о полнении запасов нашего каравана.
Пополнение запасов было крайне важно. То, что мы везли с собой, оставляло мало места для излишков груза. Из-за этого у нас было мало еды для лошадей, продовольствия для нас вовсе не было. Нередко случалось, что мы выпивали не больше стакана воды в день и съедали маленький кусочек лепёшки. Мой статус американца при Керим-хане помог нам во время переговоров с местными разбойниками, но стоил недельной задержки, когда нас остановили в третий и последний раз. Стараясь
миновать маленькую деревушку наш проводник
Хабиб завел нас в небольшое, но глубокое ущелье, достаточно широкое, чтобы три или четыре лошади с всадниками шли рядом бок о бок. С обеих сторон каньона поднимались крутые каменистые стены, которые тянулись почти на километр, после
чего расступались, открывая длинную широкую долину. То было идеальное место для засады, и, предвидя ее, Керим-хан ехал во главе нашей колонны с развернутым бело-зеленым знаменем.
Вызов был, однако, брошен нам тогда, когда мы углубились метров на сто в узкое ущелье. Откуда-то сверху раздался страшный вой--голоса мужчин, имитирующих пронзительные женские вопли и трели. Внезапно начала падать мелкая галька: перед нами произошел небольшой обвал. Вместе с остальными я
обернулся, сидя в седле, и увидел, что отряд местного племени занял позицию позади нас, направив нам в спины оружие всех видов. Как только возник весь этот шум, мы мгновенно прекратили движение. Керим-хан медленно проехал в одиночестве около двух сотен метров, а потом остановился, прямо сидя в седле.
Штандарт трепетал на сильном холодном ветру.
В первую минуту, когда на нас были наставлены ружья, секунды тянулись бесконечно. Над нашими головами нависали скалы. Вскоре появилась одинокая фигура человека, приближающегося к Керим-хану на большом верблюде. Афганистан--место обитания двугорбого бактриана, но всадник ехал на одногорбом
арабском верблюде--эта порода популярна среди погонщиков верблюдов при дальних переходах в экстремально холодных условиях северной части страны, населенной таджиками. Человек, ехавший на этом внушительного вида животном, был высоким и худым и казался лет на десять старше Керим-хана, который выглядел на шестьдесят с небольшим.
Всадник был в длинной белой рубахе поверх белых афганских штанов и черном саржевом халате без рукавов, достигавшим колен. Белоснежный
пышный тюрбан возвышался на его голове. Седая борода была  подстрижена, она открывала рот и верхнюю губу, спускаясь с подбородка на мощную грудь. Некоторые из моих бомбейских друзей считали такои тип бороды ваххабитским. Для нас, тех, кто находился в каньоне, это был знак, что незнакомец человек влиятельный, возможно представитель светской власти. Последнее подчеркивалось впечатляющим длинноствольным ружьемантикварного вида, которое он держал вертикально, упертым в бедро. Приклад оружия, заряжаемого с дульной части, был украшен сверкающими дисками, завитками, ромбами из медных и серебряных монет, отшлифованных до ослепительного блеска.
Человек приблизился к Керим-хану на расстояние вытянутой руки и остановился. Он держался властно и явно привык ко всеобщему уважению. По существу, это был один из немногих
известных мне людей, почитаемых в той же мере, что и Керим-хан, возможно даже вызывающих благоговение и умеющих подчинить себе единственно своей горделивой осанкой, силой человека, полностью реализовавшегося в жизни. После продолжительной дискуссии Керим-хан ловко развер-
нул свою лошадь в нашу сторону.
--Мистер Джон!--обратился он ко мне по-английски, называя имя, стоявшее в моем фальшивом американском паспорте.--Приблизьтесь, пожалуйста.
Я слегка ударил лошадь каблуками, издав, как мне казалось, ободряющий звук. Глаза всех людей внизу и вверху были устремлены на меня, я это отчетливо сознавал, и за эти несколько долгих секунд в моем воображении возникла картина: лошадь
сбрасывает меня на землю к ногам Керим-хана. Однако кобыла красивой легкой рысью прогарцевала сквозь колонну и остановилась рядом с Керим-ханом.
--Это Хаджи Мохаммед,--объявил Керим-хан, делая широкий жест рукой.--Он здесь хан, вождь всех местных жителей, кланов и семейств.
--Салям алейкум,--сказал я, держа руку у сердца в знак уважения.
Считая меня неверным, вождь не ответил. Пророк Мухаммед призывал своих последователей отвечать на мирное приветствие единоверца еще более вежливым, поэтому, услышав «салям алейкум», следует отвечать хотя бы: «ва алейкум салям ва рахматулла», вместо этого старик, глядя на меня сверху вниз с высоты верблюда, задал неприятный вопрос:
--Когда вы пришлете нам «стингеры», чтобы мы могли сражаться?
Этот вопрос задавал мне, «американцу», каждый афганец с того момента, как мы очутились в их стране. И хотя Керим-хан перевел мне его повторно, я понял его слова, а ответ у меня был
готов заранее. Хотя оружие предназначалсь для войны с теми же американцам, у афганцев была твёрдая уверенность, что те кто воюет, знают, что другие американцы продают оружие афганцам. Словно какая-то игра.
--Это случится скоро, если такова будет воля Аллаха, а небо будет так же свободно, как горы.
Ответ был удачным и удовлетворил Хаджи Мохаммеда, но вопрос на самом деле заслуживал большего, чем моя обнадеживающая ложь. Циники среди афганцев полагали, что американцы отказыва-
лись поставлять «стингеры», потому что хотели, чтобы правительственные войска одержали верх на каком-то этапе афганской войны, но при этом зарвались
бы и истощили свои силы. А когда наконец прибудут «стингеры», правительственные войска потерпят поражение, которое будет стоить им такого количества людей и ресурсов, что они рухнут. 
Правы были циники или нет, но смертоносная игра развивалась именно по такому сценарию. Когда ракеты были наконец использованы через некоторое время после того, как Керим-хан привел нас в Афганистан, они действительно изменили ход событий. Правительственные войска были настолько ослаблены этой войной, сопротивлением, которое им оказывали сельские жители, миллионы афганцев, что правительство страны готово было упасть в руки американцев. Все и случилось именно так, но стоило это миллиона афганских жизней.
Мохаммеду настолько понравился мой ответ, что он пригласил нас—Керим-хана, Надира и меня--в свою деревню на свадьбу младшего сына. Не желая обидеть отказом престарелого вождя, искренне тронутый этим великодушным приглашением, Керим-хан согласился. Но предварительно была обговорена дань: хаджи Мохаммед запросил много, а в качестве дополнительного, личного дара потребовал--и получил --лошадь Керим-хана..
Наша колонна разбила лагерь в долине с пастбищем и обильной пресной водой. Вынужденный перерыв в марше позволил почистить лошадей, дать им отдых. Вьючные лошади требовали постоянного присмотра: груз был укрыт в надежной пещере, а
лишенные поклажи животные получили возможность свободно бродить и резвиться. Люди Керим-хана готовились к пиршеству: деревня хаджи снабдила их четырьмя зажаренными овцами, ароматным индийским рисом и зеленым чаем в знак благодарности за наше участие в джихаде. После того как деловая часть была завершена--дань получена,-старейшины деревни хаджи Мо-
хаммеда, как и все прочие вожди афганских кланов, встреченные нами во время нашей экспедиции, признали нас борцами за общее дело и предложили любую возможную помощь.
Когда мы—Керим-хан, Надир и я--направлялись от нашего временного лагеря к деревне нас сопровождали пение и смех, усиленные шаловливым эхом. В первый раз за двадцать три дня путешествия мы ощутили, что у наших людей стало легче на сердце. В деревне хаджи Мохаммеда празднование было в полном разгаре. Столкновение с нашей вооруженной колонной было бескровным да к тому же еще принесло немалую выгоду, и это
только усилило всеобщее радостное оживление в предвкушении предстоящей свадьбы. По дороге Керим-хан объяснял нам сложные
ритуалы афганской процедуры вступления в брак, длящейся многие месяцы. Были уже совершены церемониальные визиты семей жениха и невесты друг к другу. Каждый раз при этом
происходил обмен небольшими подарками-- носовыми платками или ароматными сладостями, педантично выполнялись все надлежащие церемонии. В приданое невесты входили затейливо
вышитые ткани, импортные шелка, духи и драгоценности, выставленные, чтобы ими восхищались, на всеобщее обозрение. Керим-хан знакомил меня с мельчайшими подробностями ритуа-
лов, мне показалось даже, что в его обычно мягкой, учительской манере появилась некая назойливость. И я подумал--мне кажется, моя догадка была правильной.--что он как бы вновь знакомится с обычаями своего народа после долгих пяти деся- тилетий изгнания. Он воскрешал в памяти сцены и праздники своей юности, ему надо было увериться самому, что он по-прежнему афганец душой и сердцем.
Его уроки продолжались и в
последующие дни, относился он к ним с прежней серьезностью, и в конце концов я осознал, что все эти длинные истории и пространные объяснения нужны больше мне, чем ему. Он преподал мне интенсивный курс культуры страны, в которой я, воз-
можно, буду убит и где мое тело может обрести вечный покой. Он осмысливал тот отрезок жизни, когда я был рядом с ним, и мою возможную смерть единственным известным ему способом.
И, понимая это без лишних слов, я внимательно слушал его, стараясь узнать как можно больше.
--Расскажи-ка мне еще раз,--потребовал  Керим-хан с плутоватой улыбкой в глазах.—Про мою космологическую теорию.
--Но я повторял это уже раз двадцать. Можетбыть, лучше ответите на мой вопрос?
--Расскажи еще раз, и я отвечу на твой вопрос.
--Хорошо.—И  я рассказал в который раз его теорию о сложности Вселенной. Я замолчал, но, не получив ответа, продолжил свои рассуждения:
--Окончательная и предельная сложность--место где сходятся все отдельные сложности,--это то, или тот, кого назвают Аллахом. И все, что способствует этому движению к Аллаху, усиливает и ускоряет его,--хорошо. Все, что ему препятствует, мешает, замедляет его,--плохо.
--Очень хорошо,--сказал он, не глядя на меня. --Видишь, если захочешь, можешь изложить эту идею во всех подробностях так же точно, как и я. А я разрабатывал, обдумывал ее чуть ли не всю свою жизнь. Трудно выразить, насколько я счастлив, когда слышу, как ты излагаешь мою теорию собственными словами.
--Думаю, слова-то ваши, Керим-хан. Вы достаточно долго меня наставляли. Но у меня возникла пара вопросов. Могу я спросить вас сейчас?
-- Да.
--Хорошо. В мире есть неживая субстанция, например, камень, и живая--деревья, рыбы, люди. В вашей космологии не говорится, откуда берутся жизнь и сознание. Если камни сделаны из того же материала, что и люди, как получается, что камни
неживые, а люди--живые? То есть как возникает живое?
--Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы сказать наверняка: ты хочешь получить на этот вопрос прямой и короткий ответ.
--Пожалуй, я на любой вопрос хотел бы иметь прямой и короткий ответ,--сказал я со смехом.
Он поднял бровь, видимо сочтя мою реплику глупой и нахальной, и медленно покачал головой:
--Знаешь ли ты английскогО философа Бертрана Рассела? Читал ли какие-нибудь из его книг?
Я был настолько удивлён, что не ответил сразу. Только спустя некоторое время, переварив в уме информацию о такой образованности Керим-хана, ответил, что знаю и читал некоторые его вещи.
--Он был любимым философом моего дорогого учителя Маккензи,--улыбнулся Керим-хан, одновременно давая мне ответ о природе его образованности.--Я часто не согласен с выводами Бертрана Рассела, но мне нравится, как он приходит к ним. Во всяком случае, он сказал однажды: вce, что можно растолковать коротко, не следует растолковывать длинно. И я согласен с этим. А ответ на твой вопрос такой: жизнь--свойство всех вещей. Можем назвать это характеристикой--одним из моих
любимих английских слов. Если английский не твой родной язык, слово «характеристика» звучит удивительно--как стук барабана или треск древесины, которую рубят, чтобы разжечь костер. Продолжая вышесказанное: каждый атом Вселенной имеет
характеристику жизни.
Чем сложнее сочетание атомов, тем слож-
нее выражение характеристики жизни. В камне расположение атомов очень простое, поэтому и жизнь в камне настолько проста, что мы не можем ее видеть. Кошка представляет собой очень сложное расположение атомов,--следовательно, жизнь в ней вполне очевидна. Но жизнь есть во всем, даже в камне, и даже тогда, когда мы не в состоянии ее видеть.
--Откуда вы почерпнули эту идею? Из Корана?
--Эта концепция имеется в той или иной форме в большинстве великих религий. Я слегка изменил ее, чтобы она соответствовала тому, что мы узнали о мире за несколько последних столетий. Но священная книга Коран вдохновила меня на это
исследование, потому что Коран велит мне изучать все и узнавать все, чтобы служить Аллаху.
--Но откуда берется эта характеристика жизни?--не унимался я в полной уверенности, что поймал его наконец в ловушку, в тупик, где оказываются редукционисты с их склонностью все упрощать.
--Жизнь, как и все прочие характеристики всего сущего во Вселенной, такие как сознание, свободная воля, тенденция к усложнению и даже любовь, были даны Вселенной светом в начале времен, известном нам.
--При Большом взрыве? Вы это имеете в виду?
--Да. Большой взрыв распространялся из точки, называвшейся сингулярностью--еще одно мое любимое английское слово,--почти бесконечно плотной, почти бесконечно горячей, при этом, как мы знаем, не занимающей пространства или времени. Эта точка--кипящий котел легкой энергии. Что-то заставило ее расшириться--мы до сих пор не знаем, что это было, и от  этого света возникли все частицы, все атомы, а также пространство и время и все известные нам силы. Итак, в начале
Вселенной свет дал каждой маленькой частичке набор характеристик,  а по мере того как эти частички соединялись друг с другом все более сложным образом, характеристики проявляли
себя все более и более многообразно.
Он сделал паузу, наблюдая, как на моем лице отражается борьба идей, эмоций и вопросов, крутившихся в моей голове. «Он снова ускользнул от меня»,--подумал я, внезапно разозлившись
на него за то, что он сумел ответить на мой вопрос, и потой же самой причине испытывая к нему уважение, близкое к восхищению. В мудрых лекциях главаря мафии, Керима-хана иногда они больше походил и на проповеди--всегда было что-то жутко неуместное. Сидя здесь, у каменной стены в афганской
деревне чуть ли не каменного века, рядом с грузом контрабандного оружия и антибиотиков, я с особой остротой ощущал раздражение и гнев, вызванные диссонансом между окружающей обстановкой и его спокойными, глубокими рассуждениями о добре
и зле, о свете, жизни и сознании.
--То, о чем я только что говорил тебе,--это взаимосвязь сознания и материи,--разглагольствовал Керим-хан, вновь сделав паузу, чтобы поймать мой взгляд.--Это своего рода тест, теперь ты знаешь это. Его можно испытать на любом человеке, утверж-
дающем, что он знает смысл жизни. Каждый гуру и учитель, которого ты встретишь, каждый пророк и философ должен ответить тебе на два вопроса: «Каково объективное, общепризнанное определение добра и зла?» и «Какая связь между сознанием
и материей?». Если он не сможет ответить на этих два вопроса, как это сделал я, ты будешь знать, что он не прошел этот тест.
--Откуда вам известна вся эта физика?--спросил я.--Насчет частиц, сингулярностей и Большого взрыва?
Он внимательно посмотрел на меня, прочитывая до конца скрытый в этом вопросе оскорбительный смысл: «Откуда известно афганскому гангстеру вроде тебя, так много о науке и Высшем знании?». Я встретил его взгляд и вспомнил тот день
в трущобах с Джонни и как жестоко ошибся, решив,
что он невежествен только потому, что беден.
--Есть поговорка: «Когда студент готов, надеется и учитель»,--знаешь такую?--спросил Керим-хан, смеясь. Казалось, что он скорее смеется надо мной, чем вместе со мной.
--Да,--досадливо процедил я сквозь зубы.
--Так вот, когда при изучении философии и религии мне потребовались специальные знания, появился ученый, который мог мне дать их. Я знал, что многие ответы кроются в науке о
жизни и звездах, а также в химии. К сожалению, мой дорогой учитель Маккензи не учил меня этому, если не считать самых элементарных понятий. И тогда я повстречал физика, работавшего в Атомном исследовательском центре Бхабха в Бомбее.
С ним случилась беда: он проиграл большую сумму чужих денег в одном из клубов, их денег в одном ИЗ клубов, принадлежавших человеку, которого я хорошо знал,--тот работал на меня, когда мне это было нужно. У ученого были неприятности и другого рода: он влюбился в женщину и наделал из-за нее много глупостей --так что опаснть грозила ему и с другой стороны.
Когда ученый пришел ко мне, я помог решить его проблемы и устроил так, что все оставалось строго между нами: никто другой ничего не узнал ни о его
безрассудстве, ни о моем участии в его делах. В благодарность за это он стал учить меня. Если
захочешь, я познакомлЮ тебя с ним, когда мы вернемся.
--Как долго он вас учил?
--Мы занимались с ним раз в неделю последние семь лет.
--Господи Всевышнийl--воскликнул я в изумлении, думая не без злорадства, что мудрый и могучий Керим-хан умел взять то, что ему было нужно. Но в следующее мгновение я устыдился этой мысли. Я ведь, виртуально, любил Керим-хана настолько сильно, что пошел за ним на войну.
Почему и этот ученый не мог полюбить его? И я понял, что испытываю ревность к ученому человеку, которого я не знаю и, возможно, никогда не увижу. РевностЬ, как и давшая трещину любовь, порождающая ее, не желает брать в расчет ни времени, ни пространства, ни мудрых, взвешенных аргументов. Ревнивец может бросить злобный упрек мертвому или ненавидеть абсолютно незнакомого человека за одно звучание его имени.
--Ты спрашиваешь о жизни,--мягко сказал Керим-хан, меняя тему разговора,--потому что думаешь о смерти. Ты размышляешь о том, каково будет отнять жизнь у человека, если придется стрелять. Я угадал?
--Да,--пробормотал я. Он был прав, но убийство, занимавшее мои мысли, было абстрактным.
--Помни,--настойчиво говорил Керим-хан, держа меня за руку, чтобы придать больший вес своим словам,--иногда приходится совершать дурные поступки ради высоких целей. Главное--
быть уверенным, что наши цели правильные, а когда творим зло, признавать это честно, не лгать самим себе, не пытаться убедить себя в правилыюсти своих действий.
Позже, когда отшумела и откружилась свадьба, когда смолк последний радостный крик и мы, воссоединившись со своим отрядом, с шумом карабкались, напрягая все силы, через новую
гряду гор, я попытался освободить свое сердце от венка из колючек, которым обвил его Керим-хан, сказав: «Дурные поступки ради высоких целей ... ». Меня уже мучил этой фразой Молибога.
Я пережёвывал ее в своём сознании, как медведь жует кожаный ремень, которым привязан за лапу. В своей жизни я, естественно, совершал дурные поступки ради неправильных целей. даже
когда я поступал правильно, мои побуждения нередко были не самыми лучшими.
Мрачное состояние духа овладело мною: угрюмость, терзавшие меня мысли о схожести рассуждений Керима-хана и Молибога--все это я никак не мог стряхнуть с себя. Хотя, конечно, эти два человека преследовали разные цели.
Ночами мы вновь двигались на север, карабкаясь вверх, чтобы пересечь узкое ущелье Кусса в горах Хада. Путь в тридцать километров птичьего полета обернулся для нас почти ста пятьюдесятью километрами подъемов и спусков. Затем мы шли около пятидесяти километров по плоскогорью, и над нами простиралось бескрайнее небо. Мы пересекли реку Аргастан и три ее
притока, достигнув Шахбадского ущелья. И здесь, когда моё сознание все еще душили мысли о правильном и неправильном, нас в первый раз обстреляли.
Приказание Керим-хана начать подъем в illахбадское ущелье без остановки на привал спасло в тот холодный вечер много жизней, включая мою собственную. Мы выбились из сил после безрас-
судной гонки рысью через открытое ровное пространство. Все мы надеялись отдохнуть у входа в ущелье, но Керим-хан подгонял нас, требуя идти дальше колонной. Вот почему мы быстро про-
двигались вперед, когда раздались первые выстрелы. Я услышал звук--глухой стук металла, словно кто-то ударял куском медной трубы по пустому баку для бензина. По своей глупости я
сперва никак не связал его в сознании с ружейной стрельбой и продолжал устало тащиться вперед, держа под уздцы лошадь. Затем пули стали ложиться ближе, со стуком врезаясь в тропу, в нашу колонну и каменные стены вокруг нас.
Люди карабкались  по скалам в поисках укрытия. Я упал на землю, вдавливая лицо  в пыль каменистой тропы, уговаривая себя, что на самом деле ничего не случилось, что я не видел, как разорвало спину
человека, идущего впереди, и как он споткнулся, падая лицом вниз. Люди вокруг меня начали стрелять в ответ. И тогда, оцепенев от страха, судорожно вдыхая пыль, я понял, что наконец попал на войну.
Я мог бы так и остаться лежать лицом в грязь с бешено колотящимся, словно передающим земле свой сейсмический ужас сердцем, если бы не моя лошадь. Я потерял поводья, и лошадь, испугавшись, встала на дыбы. В страхе, что она может затоптать меня, я кое-как поднялся и принялся ловить мотающиеся в воздухе поводья, желая вновь обрести над ней власть.
Лошадь, до этого производившая впечатление вполне послушной, внезапно превратилась в самое буйное животное каравана. Она встала на дыбы и начала брыкаться, бить копытами, и тащить меня назад. Потом стала кружиться, все время сужая круги, пытаясь выбрать удобный угол, чтобы половчее лягнуть меня. Она даже умудрилась укусить меня за руку через три слоя одежды, вызвав резкую боль.
Я бросил взгляд влево и вправо. Те, кто был ближе всех к ущелью, бежали к нему что было сил, не отпуская поводьев в надежде укрыть себя и лошадей за выступами скал. Те, кто находился непосредственно передо мной и сзади, сумели как-то
уложить своих лошадей и припали к земле рядом с ними. Только моя лошадь, вставшая на дыбы, была видна как на ладони. Не имея навыков наездника, чрезвычайно трудно заставить лошадь лечь в разгар боя. Другие животные ржали от страха, что еще сильнее пугало мою лошадь. Я же хотел спасти ее, заставить лечь на землю, чтобы она не была такой удобной мишенью, но и за себя боялся, конечно. Вражеский огонь хлестал по скалам
надо мной и рядом, и при каждом оглушительном звуке я вздрагивал, как олень, коснувшийся колючей изгороди.
Странные испытываешь ощущения, ожидая попадания пули: наиболее похожее чувство, по-моему, это когда падаешь в пустоте и ждешь, когда раскроется парашют. Во рту какой-то особый, ни на что не похожий вкус. Даже твоя кожа пахнет по-дру-
гому, а в глазах появляется жесткость, словно они сделаны из холодного металла. Стоило мне отпустить поводья, позволив лошади самой заботиться о себе, она грациозно выгнулась, следя за тем, как мои вытянутые руки опускаются и упираются ей в бок Я распластался на земле, потащив за собой лошадь и используя ее раздутое брюхо как щит. Чтобы успокоить животное, я потянулся потрепать ее по загривку, и рука моя с хлюпаньем погрузилась в кровавую рану. Подняв голову, я увидел, что пули попали в лошадь дважды: одна--в верхнюю часть спины, другая в живот.
Каждый раз, когда грудь ее вздымалась при вздо-
хе, потоки крови струились из ран, и лошадь плакала--другого слова я подобрать не могу: то действительно были слышные при вздохах прерывистые жалобные всхлипы. Я пригнул голову к ее гриве и обнял лошадь за шею.
Люди из нашего отряда сосредоточили свой огонь на гребне горы метрах в ста пятидесяти от нас. Крепко прижимаясь, к земле, я выглянул из-за гривы и увидел, как поднимаются и перелетают через отдаленный гребень горы клубы пыли вслед за
пулями, попадающими в землю. А потом все закончилось. Я слышал, как Керим-хан кричит на
трех языках, чтобы прекратили стрелять. Долгие минуты мы ждали в тишине, нарушаемой лишь стонами, всхлипами и стенаниями. Поблизости послышался хруст камней, я поднял глаза и уви-
дел, что ко мне бежит, низко пригнувшись, Мансур мубарек.
--Ты в порядке, Эммануил?
--Да,--ответил я, в первый раз за все это время подумав, не задело ли и меня. Ощупав руки и ноги, я сказал:  похоже, я цел, по-прежнему состою из одного куска. Но они подстрелили мою лошадь. Она ...
--Я считаю людей!--прервал он меня, подняв вверх обе ладони, чтобы успокоить и заставить замолчать.—Керим-хан послал меня узнать, все ли у тебя в порядке, и пересчитать людей. Я скоро вернусь. Оставайся на месте, не двигайся.
--Но она ...
--Она скоро подохнет!--прошипел он, но тут же голос его смягчился.--С ней все кончено. О ней позаботятся. Она не одна такая: Хабиб их всех пристрелит. Просто оставайся здесь и не высовывай головы. Я вернусь.

Он побежал дальше вдоль колонны, пригнувшись. то и дело останавливаясь. Моя лошадь тяжело дышала, всхлипывая при каждом третьем или четвертом затрудненном вздохе. Кровь текла медленно, но непрерывно. Из раны на брюхе сочилась темная жидкость, даже более темная, чем кровь. Я попытался успокоить ее, поглаживая шею, и тут понял, что не удосужился дать ей имя. Позволить ей умереть без имени показалось мне вопиюще
жестоким. Я порылся в памяти, и, когда вытащил сеть из ее сине-черных глубин, в ней было имя-- сверкающее и точное.
--Я хочу назвать тебя Маргарита,--прошептал я на ухо кобыле.--Она была красивой девушкой. Всегда следила, чтобы я хорошо выглядел, куда бы мы ни шли. Когда я был с ней, всегда казалось: я знаю, что делаю. Я так ее по-настоящему и не полюбил,
а потом она ушла от меня в самый последний раз. Однажды она сказала, что я интересуюсь всем, но ничем не увлекаюсь всерьез. И она была права. Совершенно права.
Я лепетал словно в бреду, так и не оправившись от шока. Когда Хабиб добрался до меня, перебегая с места на место зигзагами и поскальзываясь, он обнаружил, что я продолжаю разговаривать с кобылой, пригнувшись к ее уху. Он внимательно
осмотрел ее, пройдясь руками по ранам и прощупав густо пронизанную венами шкуру,--не застряли ли там пули. Достав из футляра длинный нож с собачьим зубом на острие, он поднес его к горлу лошади и остановился. Его безумные глаза встрети-
лись с моими. Золотые солнечные отблески окружали зрачки, так что казалось, будто глаза пульсируют и вращаются. Они были большими, и безумие переполняло их, словно готово было взорваться в мозгу и вырваться наружу. Но при этом он был
достаточно разумен, чтобы осознать мою горестную беспомощность и предложить мне нож.
Возможно, мне следовало взять у него нож и убить мою лошадь самому. Наверно, именно так должен был поступить достойный этого звания сильный мужчина. Но я не смог. Я глядел
на нож, на пульсирующее горло лошади и не смог сделать это. И покачал головой Хабиб приблизил нож вплотную к горлу лошади и сделал ловкое, едва заметное движение запястьем. Лошадь вздрогнула, но дала себя успокоить. Когда Хабиб отвел нож
от ее горла, кровь хлынула ей на грудь и влажную землю толчками, словно гонимая сокращениями сердечной мышцы. Напрягшаяся челюсть медленно отвалилась, глаза остекленели, и большое сердце перестало биться.
Я перевел взор с мертвых, добрых, бесстрашных глаз моей лошади на безумные глаза Хабиба. Тот момент, когда наши взгляды встретились, был настолько заряжен эмоциями, настолько сюрреалистически чужд этой жизни, которую я вёл теперь, что моя рука непроизвольно скользнула вдоль тела к пистолету в кобуре. Хабиб осклабился обезьяньей улыбкой во весь рот--понять ее
смысл было невозможно--и торопливо направился вдоль колонны к следующей раненой лошади.
--Ты в порядке?
--Ты в порядке?
--Ты в порядке?
--Что?
--Ты в порядке?--еще раз спросил Мансур, тряся меня за одежду, пока я не взглянул ему в глаза.
--Да. Конечно.
Я сфокусировал взгляд на его лице, соображая, сколько времени я просидел вот так, уставившись на мертвую лошадь, держа руку на ее разрезанном горле. Посмотрел на небо над головой. Приближалась ночь.
--Насколько велики потери?
--Мы потеряли одного человека. Он из этих мест.
--Я видел. Он шел как раз передо мной. Пули вскрыли его как консервный нож банку. Проклятье! Как быстро это случилось! Только что он был жив, и вдруг его спина буквально разверзлась, и он повалился, как срубленная марионетка. Наверно,
он умер еще до того, как его колени коснулись земли, настолько быстро все произошло!
--Ты уверен, что с тобой все в порядке?--спросил Мансур, когда я замолчал, чтобы перевести дыхание.
--Конечно в порядке, черт меня побери!--огрызнулся я, и в этом вырвавшемся в сердцах восклицании явно прозвучал мой украинский акцент. Блеск глаз Мансура вызвал у меня новый приступ раздражения. Я почти кричал на него, но, увидев в его взгляде тепло и участие, рассмеялся. Он тоже облегченно рассмеялся.
--И мне станет намного лучше,--продолжил я,-- если ты перестанешь меня расспрашивать. Я просто ... чересчур разговорчив, вот и все. Дай мне прийти в себя. Господи! С одной стороны от меня только что убили человека, с другой--мою лошадь. Уж и не знаю, заколдовали меня или просто повезло ...
--Тебе повезло,--поспешно ответил Мансур серьезным тоном, хотя глаза его смеялись.-- Неприятная ситуация, но могло быть и хуже.
--Хуже?
--Они не использовали тяжелого оружия-- минометов, пулеметов. Если бы они у них были, то пустили бы их в ход, и было бы гораздо хуже. Скорее всего, это был небольшой патруль, возможно не америкнцы, а афганцы, стрелявшие, чтобы испы-
тать нас, или просто наудачу. Так или иначе, три человека ранены, мы потеряли четырех лошадей.
-- Где раненые?
--Впереди, в ущелье. Не хочешь ли взглянуть на них вместе со мной?
--Конечно, конечно. Помоги мне разобраться со сбруей.
Мы выдернули седло и поводья из-под мертвой лошади и торопливо направились к колонне, выстроившейся у входа в узкое ущелье. Раненые лежали под прикрытием склона горы. Рядом  стоял Керим-хан, внимательно и хмуро глядя на плоскогорье за моей.  Ахмед 3адех аккуратно, но поспешно снимал одежду с одного из раненых. Я взглянул на небо: темнело.
У одного была сломана рука--открытый перелом предплечья у запястья. Кость надо  было вправлять --она выпирала под устрашающе неестественным углом, но кожа нигде не была прорвана. Когда Ахмед  снял рубашку со второго раненого, мы увидели, что в него пали дважды. Обе пули застряли в теле слишком глубоко, чтобы извлечь их без серьезной хирургическои операции. Одна попала в верхнюю часть груди, раздробив ключицу, другая засела в животе, оставив широкую и, несомненно, смертельную
рану от бока до бока. Третий--крестьянин получил тяжелое ранение черепа. Лошадь сбросила его на
скалы, и он ударился верхней частью головы, возле самой макушки. Рана кровоточила, на голове была хорошо заметная трещина.
 Мои пальцы скользнули по краю разлома кости, липкому от крови. Череп раскололся на три больших куска. Один из них держался настолько слабо, что я понимал: стоит мне немного потянуть, и он останется в моей руке. Единственное, что не давало черепу развалиться на части,--спутанные волосы. У основания черепа, там, где голова соединяется с ше-
ей, образовался большой отек. Он был без сознания, и у меня возникло сильное сомнение, что он когда-нибудь откроет глаза снова. Я еще раз взглянул на небо. Дневной свет уходил, у меня почти не оставалось времени. Мне нужно было сделать выбор,
принять решение: помочь одному человеку выжить, позволив умереть другому. Я не был врачом и никогда раньше не попадал под обстрел. Но эта работа досталась мне, наверно, потому, что я знал немного больше, чем остальные, практикуя в трущобах, и хотел сделать ее.
Было холодно, я сильно замерз. Стоя на коленях в липкой вязкой крови, я ощущал, как она пропитывает мои брюки. Когда я поднял глаза, чтобы взглянуть на Керим-хана, он кивнул, словно читая мои мысли. Испытывая тошноту от страха и чувства вины, я
накрыл крестьянин одеялом, чтобы он не мерз, и подошел к человеку со сломанной рукой. Рядом со мной Мансур раскинул обширную походчую аптечку. Я бросил на землю к ногам Ахмеда 3адеха флакон с антибиотиком, антисептический раствор, бинты и ножницы, отдал короткие распоряжения, как очищать и перевязывать раны, и, пока Ахмед занялся пулевыми ранениями, переключил все свое
внимание на сломанную руку. Человек что-то возбужденно говорил. Его лицо было мне хорошо знакомо. Он обладал особым талантом собирать в стадо непослушных коз, и я часто видел, как эти импульсивные создания без всякого понукания бродят
за ним по нашему лагерю.
--Что он сказал? Я не понял.
--Он спросил, будет ли рука болеть,--пробормотал Мансур, стараясь сохранить ободряюще нейтральное выражение на лице и спокоиствие в голосе.
--Однажды и со мной случилось нечто похожее, так что мне хорошо известно, как она болит. А болит она, так сильно что лучше убрать его оружие подальше.
--Понятно,--сказал Мансур,--чтоб тебя ...
Он широко улыбнулся и, опустившись на землю рядом с раненым, деликатно высвободил автомат Калашникова из его рук, а потом убрал его подальше. Стало совсем темно, и тогда пятеро друзей раненого прижали его к земле, а я дергал и выкручивал его раздробленную руку до тех пор, пока она не стала
походить на прямую, здоровую конечность, которой некогда была, но никогда уже больше не будет.
--Аллах акбар! Аллах акбар!--выкрикивал он снова и снова сквозь стиснутые зубы.
Когда сломанное место было зафиксировано жесткими пластиковыми шинами и забинтовано, когда мы слегка залатали пулевые раны другого моджахеда, я поспешно обмотал бинтом голову так и не пришедшего в себя крестьянина, и мы не мешкая вошли в узкое ущелье. Груз был распределен между всеми уцелевшими лошадьми. Человек с пулевыми ранениями ехал верхом, поддерживаемый друзьями с обеих сторон. Крестьянин был привязан ремнями к одной из вьючных лошадей, так же как и те-
ло моджахеда, убитого при нападении. Остальные шли пешком.
Подъем был крутым, но коротким. Тяжело дыша в разреженном воздухе и дрожа от холода, пронизывающего до самых костей, я вместе с остальными толкал и, тащил упирающихся лошадей. Никто ни разу не пожаловался, не проронил ни слова недовольства. Один из подъемов оказался необычайно крутым, и я наконец остановился, хватая ртом воздух, чтобы немного передохнуть. Двое мужчин впереди меня обернулись и, увидев, что я
остановился, соскользнули вниз по тропе ко мне, теряя драгоценные, уже завоеванные метры. Широко улыбаясь и ободряюще хлопая меня по плечу, они помогли затащить лошадь на склон, а потом побежали помогать тем, кто ушел вперед.
--Эти афганцы, может быть, и не лучшие люди на свете, чтобы жить вместе с ними, но, безусловно, лучшие люди на свете, чтобы умереть вместе с ними!-- выдохнул Ахмед Задех, с трудом карабкаясь по тропе впереди меня.
После пяти часов подъема мы достигли места назначения --лагеря моджахедов в горах Шахр-и-Сафа, защищенного от  нападения с воздуха огромным выступом скалы. Земля под ним была вырыта--образовалась обширная пещера, ведущая к целой сети
других пещер. Несколько меньших по размеру замаскированных бункеров окружали пещеру кольцом, достигавшим края плоского шероховатого горного плато.
Керим-хан скомандовал остановиться. Светила полная луна.  Отрядный  разведчик Хабиб предупредил о нашем прибытии, и моджахеды уже с нетерпением ждали нас и наш груз. Мне, в
центр колонны, передали, что Керим-хан ждет меня, и я потрусил вперед.
--Мы поедем в лагерь по этой тропе--Мансур, Ахмед, Надир и еще несколько человек. Кто сейчас в лагере, мы точно не знаем. Нападение в Шахбадском ущелье подсказывает мне, что Асматулла  опять переметнулся на сторону американцев. В течение трех лет он был хозяином этого ущелья, и ничто
не должно было угрожать нам здесь. Хабиб сказал, что те, кто сейчас в лагере, настроены дружелюбно, что это наши люди, ждущие нас. Но они остаются в укрытии и не выйдут нас поприветствовать. Будет лучше, если наш американец поедет вместе с нами в голове колонны, вслед за мной. Я не могу тебе при-
казать сделать это, только попросить. Поедешь с нами?
--Да, --ответил я, надеясь, что это слово звучит в его ушах тверже, чем в моих.
--Хорошо. Надир и остальные уже приготовили лошадей. Мы выезжаем незамедлительно.
Надир вывел вперед несколько лошадей, и мы устало вскарабкались в седла. Должно быть, Керим-хан устал куда больше, чем я; ему приходилось бороться с гораздо более серьезными болями
и телесными недугами, но он сидел в седле прямо, твердой рукой сжимая у бедра бело-зеленое знамя. Подражая ему, я старался держаться так же прямо и слегка наподдал каблуками лошадь. Наша маленькая колонна медленно тронулась с места в серебристом лунном свете, таком сильном, что он отбрасывал неясные тени на серые стены скал.
Южный подход к лагерю шел вверх по узкой каменистой тропе, грациозно и плавно изогнутой справа налево. Слева от тропы был крутой обрыв высотой метров тридцать, на дне-- обломки валунов. Справа--голый камень отвесной стены. Когда мы проехали по тропе примерно половину пути под пристальным наблюдением как наших людей, так и находящихся в лагере моджахедов, мое правое бедро свела судорога, вскоре ставшая средоточием пронизывающей боли. Чем больше я старался ее игнорировать, тем мучительнее она становилась. Стре-
мясь ослабить нагрузку на бедро, я вытащил правую ногу из стремени и попытался ее вытянуть. Перенеся весь свой вес на левую ногу, я немного привстал в седле. Но неожиданно мой башмак выскользнул из стремени, левая нога потеряла точку опоры, и я почувствовал, что выпадаю из седла в сторону глу-
бокого каменистого оврага.
Повинуясь инстинкту самосохранения, я судорожно изогнулся, сумев уцепиться за шею лошади руками и, раскачиваясь, обхватить ее свободной правой ногой. Еще через мгновение я ви-
сел головой вниз, обвив лошадь за шею. Я крикнул, чтобы она остановилась, но лошадь продолжала тащиться дальше по узкой тропе. Я не мог разжать руки: тропка была узкой, а обрыв крутым, и я понимал, что сорвусь вниз, если ослаблю хватку. А лошадь никак не желала останавливаться. Так я и висел вниз головой, обвивая ее шею руками и ногами, в то время как ее голова тихо покачивалась рядом с моей.
Сначала я услышал смех людей из нашего отряда: неловкий, неуверенный, задыхающийся смех, от которого потом несколько дней болят ребра. Смех, который может убить вас, если вы не сумеете сделать следующий судорожный вздох. А потом я услы-
шал, как смеются моджахеды в лагере, и вывернул голову, чтобы увидеть Керим-хана обернувшегося в седле и смеющегося так же безудержно, как и остальные. А потом я и сам начал смеяться,
а когда смех ослабил руки, которыми я обнимал лошадь, начался новый приступ смеха. Когда же я выдавил, задыхаясь: «Стой!»-смех достиг своего апогея.
Вот так я и въехал в лагерь моджахедов. Вокруг меня сразу же сгрудились люди, помогая отцепить наконец руки от лошадиной шеи и ставя на ноги. Вся наша колонна проследовала по узкой тропе в лагерь, все тянули руки, чтобы похлопать меня по спине и плечам. Видя подобную фамильярность, моджахеды
присоединились к общему ритуалу, так что прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем я смог сесть и дать отдых своим превратившимся в желе ногам.
--Заставить тебя ехать вслед за ним--не лучшая идея Керим-хана,--сказал Мансур Мубарек. Он соскользнул с валуна и присел рядом со мной, опершись спиной о камень.--Но разрази меня
гром, если ты не стал чертовски популярен, проделав
подобный трюк! Это, бесспорно, самое смешное, что они видели за всю свою жизнь.
--Ради бога!--выдавил я из себя последний рефлексивный смешок --Я проехал верхом через сотню гор, пересек десяток рек, по большей части в темноте,--целый месяц все было нормально. А в лагерь вкатился, вися на шее своей лошади, словно
какая-то чертова мартышка.
--Не начинай все сначала--захлебывался от смеха Мансур, держась за бока.
Я посмеялся вместе с ним, но, хотя безропотно принимал все насмешки, был так измучен, что смеяться уже не хотелось. Взглянув направо, я увидел, что наших раненых укладывают в брентовый шатер камуфляжного цвета. В его тени люди снимали груз с лошадей и перетаскивали в пещеру. А позади работающих людей куда-то вглуб,темноту, Хабиб тащил что-то  длинное и тяжелое.
--Что ...--начал я, еще не до конца подавив смех.--Что здесь делает Хабиб?
Мансурн был начеку и мгновенно вскочил. Я последовал его примеру. Мы помчались к группе скал, образующих один из краёв плоского горного плато, и, обогнув, её, увидели Хабиба, стоящего его на коленях над телом какого-то человека. Это был крестьянин. Пока всеобщее внимание было приковано к долго-
жданным, завораживающим тюкам с грузом, Хабиб вытащил находящегося в бессознательном состоянии человека из-под брезентового навеса. Когда мы уже подбегали, Хабиб воткнул в шею лежащего свой длинный нож и слегка повернул его. Ноги крестьянинак дернулись, задрожали, и он затих.Хабиб убрал нож и повернулся, чтобы взглянуть на нас.
Казалось, ужас и гнев на наших лицах еще больше разожгли безумный блеск в его глазах. Оносклабился.
--Керим-хан!--закричал Мнсур. Лицо его было бледным, как залитый лунным светом камень вокруг нас.—Керим-хан! Иди сюда!
Я услышал ответный крик откуда-то снизу, но не сдвинулся с места. Мои глаза были устремлены на Хабиба. Он повернулся в мою сторону, перенеся ногу через тело убитого и встав на корточки, словно собирался прыгнуть на меня. Ухмылка маньяка застыла на его лице, но глаза потемнели--в них появился то ли страх, то ли лукавство. Он быстро повернул голову и наклонил ее каким-то причудливым образом, словно прислушиваясь с мрачной напряженностью к слабому далекому звуку в ночи. Но я не слышал ничего, кроме шума лагеря подо мной
и негромкого завывания ветра в ущельях, оврагах, на тайных тропах. И в этот миг весь Афганистан--его земля, его горы--увиделся мне ландшафтом безумия Хабиба, таким же заброшенным, лишенным красок, привлекательности, нежности. Я почувствовал, что попал в ловушку--в каменный лабиринт охвачен-
ного галлюцинацией сознания.
Пока Хабиб прислушивался, по-звериному напряженно припав к земле, отвернув от меня лицо, я расстегнул свою кобуру, Вытащил пистолет. Тяжело дыша, я автоматически выполнял все указания Керим-хана, не сознавая, что делаю: снял предохранитель,
загнал патрон в ствол, оттянув пружину возврата, и взвел курок. Поднятый мной шум заставил Хабиба повернуться ко мне лицом. Он посмотрел на пистолет, направленный ему в грудь. Посмотрел в мои глаза, медленно, как-то даже вяло переводя взгляд. Длинный нож он по-прежнему держал в руке. Не знаю, что он увидел на моем лице в лунном свете,--думаю, ничего
хорошего оно не выражало. Я уже принял решение: если он хоть на миллиметр сдвинется в мою сторону, я нажму на спуск столько раз, сколько потребуется, чтобы прикончить его.
Его усмешка растянулась в улыбку,--по крайней мере, казалось, что он смеется: рот двигался, голова тряслась, но звука не было. А его глаза, полностью игнорируя Мансура, пристально глядели на меня, передавая через мои глаза некое послание.
И тогда я услышал его, услышал его голос.
«Видишь?--говорили мне его глаза.--Я прав, не доверяя никому из вас... Выхотите меня убить ... Вы все... Хотите, чтобы я был мертв ... Ладно ... Я не возражаю ... Даю вам разрешение ... Я хочу, чтобы вы
сделали это ... ».
И тут мы услышали звук шагов за спиной. Подпрыгнув от испуга, мы с Мансуром резко обернулись и увидели, что к нам бегут Керим-хан, Надир и Ахмед Задех. Когда мы оглянулись, Хабиб
исчез.
--Что случилось?--спросил Керим-хан.
-- Это Хабиб,--ответил Мнсур, высматривая в темноте следы безумца.--Он сумасшедший ... Совсем сошел с ума... Он убил крестьянина с раной на голове ... приволок его сюда и перерезал глотку.
--Где он?--спросил Надир сердито.
--Не знаю,--сказал Мнсур, покачав головой.--Ты видел, как он ушел, Эммануил?
--Нет. Я обернулся к Керим-хану вместе с тобой, а когда посмотрел назад, он исчез. Думаю, скорее всего, он прыгнул в овраг.
--Он не мог прыгнуть,--нахмурился Мансур.--Там глубина метров дщесять. Он не мог туда прыгнуть.
Керим-хан стоял на коленях у тела убитого, шепча молитвы, подняв вверх сложенные вместе ладони.
--Мы можем поискать его завтра.--Ахмед положил руку на плечо Мансура, чтобы успокоить его. Он посмотрел вверх, на ночное небо.--Немного еще осталось лунного света для работы. У нас уйма дел. Не беспокойтесь. Если он еще здесь, завтра мы
найдем его. А если не найдем... если он ушел ... может быть, это не самый худший выход для нас?
--Надо выставить охрану, чтобы не прозевать его ночью,--распорядился Мансур.—И это должны быть наши люди, хорошо знающие Хабиба, а не здешние моджахеды.
--Да,-- согласился 3адех.
--Я не хочу, чтобы они застрелили его, надо избежать этого, если можно,--продолжал Халед.--Но и не хочу, чтобы рисковали понапрасну. Проверьте все, что ему принадлежит: лошадь, мешок. Посмотрите, какое оружие и взрывчатку он мог взять с собой. Я не слишком присматривался раньше, но, мне кажется,
он носит что-то под курткой. Проклятие, ну мы и влипли!
--Не беспокойся,--пробормотал Задех, снова положив руку на  плечо Мансура.
--Ничего не могу с собой поделать,--твердил свое сириец, вглядываясь в тьму.--Начало чертовски плохое. Думаю, он где-то поблизости, смотрит сейчас на нас.
Когда Керим-хан закончил молиться, мы отнесли тело крестьянина назад в шатер, завернули в кусок ткани и оставили до утра, когда можно будет совершить обряд похорон. Поработав еще несколько часов, мы бок о бок улеглись в пещере на ночь. Храп стоял оглушительный, измученные люди беспокойно ворочались во сне, но я не мог уснуть по другой причине. Перед моими глазами все время стояло то не освещенное луной место, где в густой
тьме исчез Хабиб.
Мансур был прав: эта война Керим-хана пошла наперекосяк с самого начала, и в моем бодрствующем сознании эхом отзьшались эти слова: «Плохое начало ... ».
Я пытался мысленно сосредоточиться на прекрасных звездах, сиявших на черном небе в ту роковую ночь, но никак не мог: каждый раз ловил себя на том, что вглядываюсь в темный край
плато. И так же внезапно, как без лишних слов осознаем мы, что любовь ушла или что друг фальшивый и не любит тебя вовсе, я понял: война Керим-хана закончится для всех нас еще хуже,
чем началась.
Вот уже два месяца мы жили вместе с партизанами-моджахедами в пещерах горного кряжа Шахр-и-Сафа. То было во многом трудное время, но наша горная твердыня ни разу не попадала под прямой огонь, и мы находились в относительной без-
опасности. Лагерь был всего в каких-то пятидесяти километрах птичьего полета от Кандагара, в двадцати километрах от главного шоссе, ведущего на Кабул, и примерно в пятидесяти километрах к юто-востоку от Аргандабской плотины. Американцы захватили Кандагар, но с трудом удерживали южную столицу: она периодически подвергалась осаде. Центр города обстреливался ракетами, а бои, которые вели моджахеды на окраинах, постоянно уносили все новые и новые человеческие жизни. Главное
шоссе контролировалось несколькими хорошо вооруженными отрядами партизан. Колонны американских танков и грузовиков были
вынуждены каждый месяц прорываться через заслоны, чтобы доставить в Кандагар продовольствие и боеприпасы. Отряды афганской регулярной армии, верные марионеточному правительству в Кабуле, защищали стратегически важную Аргандабскую плотину, но частые нападения на дамбу ставили под угрозу их контроль над этим важным объектом. Таким образом, мы оказались приблизительно в центре триады зон вооруженного противостояния, каждая из которых постоянно требовала все новых
людей и вооружений. Горная гряда Шахр-и-Сафа не давала врагам никаких стратегических преимуществ, поэтому наши xорошо замаскированные пещеры в горах находились вне зоны непосредственных боевых действий.
За эти два месяца наступила суровая зима. Дул порывистый ветер, налетали снежные шквалы, и наша многослойная пятнистая униформа постоянно промокала. Холодный туман стлался в горах, иногда часами висел без движения, белый и непроницаемый для взгляда, как замерзшее стекло. Земля всегда была покрыта грязью или льдом. Каменные стены пещер, где мы жили, казалось, дрожали от холода, наполняя пространство ледяным звоном.
Часть груза Керим-хана состояла из ручного инструмента и деталей машин. В первые же дни после приезда мы организовали, две мастерские, которые все эти медленно тянущиеся зимние недели активно работали. У нас был небольшой токарный станок с револьверной головкой, который мы прикрутили болтами к самодельному верстаку. Станок работал от дизельного двигателя. Моджахеды были уверены, что врага в пределах слышимости нет, но все же мы укутывали двигатель войлочным материалом.
Мастерские Керим-хана ремонтировали и переоборудовали АК всех серий, модифицируя их согласно требованиям, и были весьма популярны: афганцы проявляли ненасытное желание узнать
как можно больше об оружии и получить новые навыки владения им. То не было любопытство, порожденное неистовством и жестокостью,--то была простая необходимость знать, как обращаться с оружием в стране, в которую вторглись американцы. Мужчины, даже когда не изучали оружие и не помогали тем, кто работал, собирались в мастерских,
чтобы выпить чая, приготовленного на спиртовках, выкурить сигарету и поговорить о своих любимых.
Целых два месяца я каждый день работал с ними: плавил свинец и другие металлы в маленькой кузнице, помогал собирать кусочки древесины для растопки, носил воду из ключа на дне ближайшего оврага. С трудом пробираясь сквозь снег, выкапывал новые отхожие ямы и тщательно маскировал их, скрывая от посторонних глаз, когда они переполнялись. Я вытачивал на револьверном станке новые детали и расплавлял спиралевидные металлические стружки для очередной партии. По утрам я ухаживал за лошадьми, которых держали в другой пещере, ниже.
Когда наступала моя очередь доить коз, я сбивал из молока масло и помогал готовить лепешки. Если нужно было позаботиться о ком-то, кто порезался, со-
драл кожу или растянул лодыжку, я раскладывал походную ап- течку и старался помочь им.
Я выучил припевы нескольких песен, и вечерами, когда гасили костры, мы садились, тесно прижавшись друг к другу, чтобы было теплее, и я тихо пел вместе с остальными. Я слушал истории, которые они шепотом рассказывали в темноте,--переводили
их для меня Мансур и Надир. Каждый день, когда муж-
чины молились, я вместе с ними опускался в тишине на колени. А лежа ночами, я слышал их дыхание, храп, погружался в столь привычные солдатам запахи: древесного дыма, ружейного масла, дешевого сандалового мыла, мочи, дерьма, пота, насквозь про-
питавшего немытые волосы людей и лошадей, жидких мазей и смягчительных средств для сёдел, тмина и кориандра, мятной зубной пасты, чая, табака и сотни других--и грезил вместе с ними
о доме и о тех, кого мы страстно желали увидеть снова.
Шел к концу второй месяц нашей миссии. Последнее оружие было отремонтировано и усовершенствовавно, а припасы, которые мы привезли с собой, подходили к концу. И тогда Керим-хан отдал приказ готовиться к долгой дороге домой. Он планировал направиться окольным путем на запад, к Кандагару, в сторону, противоположную границе с Пакистаном, чтобы доставить своей семье несколько лошадей. После этого мы должны были,
оставив при себе лишь походные вещмешки и легкое оружие, идти ночами, пока не пересечем пакистанскую границу и не окажемся в безопасности.
--Лошади почти навьючены,--отрапортовал я Керим-хану, собрав собственные пожитки.--Мансур и Надир вернутся, когда все будет готово. Просили дать вам знать.
Мы находились на сглаженной горной вершине, откуда как на ладони были видны долины и голая равнина, простирающаяся от подножия гор до самого горизонта в сторону Кандагара. В первый раз мутная пелена рассеялась настолько, что мы могли
охватить взором всю панораму. К востоку от нас скапливались темные, плотные облака, предвещавшие дождь и снег, воздух был холодным и влажным, но в тот миг перед нами открывался весь мир до самого конца, и наши глаза были переполнены этой красотой.
На продуваемой ветром скалистой вершине стоял пронизывающий холод, несмотря на необычайно яркое сияние солнца. Я чувствовал, как немеют ноги, мне страстно хотелось встать и потопать ими, но я боялся помешать Керим-хану. Вместо этого я
зажег две сигареты и передал одну ему. Он принял ее, подняв бровь в знак благодарности, и выпустил два длинных клуба дыма. Мы прислушивались к завываниям ветра, ощущая покусывание первых снежинок принесенного им снегопада,--то был пронизывающий ветер, дующий со стоны далекого Бамиана и несущий снег, лед и морозный воздух гор  до самого Кандагара.
Керим-хан рассказывал нам, как англичане вели войну в 19-м веке против Афганистана.
--К чему я это все говорю: мы сейчас сидим здесь и смотрим на мой горящий город. Кандагар--ключ к Афганистану. Кабул--сердце, но Кандагар--ду-
ша нации: тот, кто владеет Кандагаром, владеет всем Афганистаном. Когда русских заставили уйти из моего города, они проиграли войну. Но не раньше.
--Ненавижу это все,--вздохнул я, внутренне убежденный, что новая война ничего не изменит: войны вообще, по существу, ничего не меняют.
«Самые глубокие раны оставляет мир, а не война»,--размышлял я. Помню, я подумал тогда, что это умная фраза и что стоит ввернуть ее когда-нибудь при случае в разговор. Тот день я запомнил в деталях: каждое слово и все эти глупые, напрасные,
неосторожные мысли, словно судьба только сейчас бросила их мне в лицо.
--Ненавижу это все,--повторил я,--и рад, что мы сегодня отправляемся домой.
--С кем ты здесь дружишь?--спросил Керим-хан.
Вопрос меня удивил: я не мог понять, зачем он задан. Видя, что я озадачен. даже изумлен, он задал его снова:
--Кто твои друзья из тех, с кем ты познакомился здесь в горах?
-- Ну, наверно, Мансур и Надир.
--Значит, Надир теперь твой друг?
--Да, друг,--рассмеялся я.--И Ахмед Задех мне нравится.  А еще Сулейман и Джалалад--дикий ребенок. И Захер Расул, крестьянин.
Керим-хан кивал, пока я перечислял своих друзей, но никаких комментариев не последовало, и я почувствовал, что могу продолжать:
--Они все хорошие люди, я так думаю. Все, кто здесь. Но те, кого я назвал ... у меня с ними самые лучшие отношения. Выэто хотели узнать?
--Какое задание из тех, что приходится здесь выполнять, твое любимое?--спросил он, меняя предмет разговора столь же быстро и неожиданно, как это мог бы сделать его тучный друг Махмуд.
--Любимое ... Может показаться бредом, никогда не думал, что скажу такое, но, наверно, самая любимая моя работа--ухаживать за лошадьми.
Он не смог сдержать смех. Я был почему-то уверен, что он думает о той ночи, когда я въехал в лагерь, свисая с шеи моей лошади.
--Признаю,--усмехнулся я,--что не являюсь лучшим в мире наездником.
Он рассмеялся еще громче.
--Но я стал скучать по лошадям, когда после приезда сюда вы приказали устроить конюшню в нижней пещере. Смешно, но я привык, что они рядом, и мне всегда становится легче на душе, когда я спускаюсь вниз, чтобы навестить их--почистить и покормить.
--Понимаю,--пробормотал он, пристально глядя мне в глаза.--Скажи, а когда другие молятся, а ты к ним присоединяешься, я вижу, как ты стоишь на коленях на некотором расстоянии позади всех,-- какие слова ты про износишь? Молитвы?
--На самом деле я ничего не говорю,--хмуро ответил я,
зажигая еще две сигареты не потому, что хотел курить, а чтобы отвлечься и немного согреть пальцы. Не скажу же я, что произношу по-еврейски просьбу к Всевышнему быть благосклонным ко мне.
--Если ты не говоришь, о чем при этом думаешь? --спросил он, принимая у меня вторую сигарету, после того как выбросил окурок первой.
--Я не могу назвать это молитвой. Думаю главным образом о людях, о своих друзьях, о своей матери, жене, дочери.
--Ты думаешь о матери. А об отце?
--Нет.
Я ответил поспешно, возможно слишком быстро, чувствуя, как  идут мгновения, а он продолжает наблюдать за мной.
--Твой отец жив, Эммануил?
--Да.
--Тебя должна волновать судьба твоего отца,--заявил он, отводя взгляд.
Я воспринял это как снисходительное увещевание-- он ничего пе знал о моем отце и о моих отношениях с ним. Я был тогда настолько поглощен своими обидами--старыми и новыми,--что не почувствовал боли в его голосе. Тогда я не осознал, как понимаю сейчас, что и он ведь тоже находящийся в изгнании сын и говорит о своем горе тоже.
--Вы  меня научили больше отец, - сказал я, --и, хотя то были искренние слова и я открывал ему свою душу, сказанное мною прозвучало мрачно, почти злобно.
-- Не говори так!--свирепо оборвал он меня.
Первый раз в моем присутствии он был близок к проявлению гнева, и я непроизвольно вздрогнул от этой внезапной горячности. Но выражение его лица быстро смягчилось, и он положил руку мне на плечо:
--А как насчет снов? О чем ты видишь здесь сны?
--Я редко их вижу,--ответил я, изо всех сил пытаясь что-то вспомнить.--Странная вещь: меня давно мучат кошмары, еще с тех пор, когда я приехал сюда. Вижу жуткие сны: как меня ловят или я с кем-то дерусь, не давая себя поймать. Но с тех пор как мы очутились здесь,--уж не знаю, разреженный воздух тому причиной, или я так устаю и замерзаю, когда ложусь спать, или же мысли мои настолько заняты этой войной,--кошмары про-
шли. Здесь их не было. А пара хороших снов мне приснилась.
--Продолжай.
Я не хотел продолжать: сны были о Джекки.
--Просто ... счастливые сны о любви. 
--Хорошо,--пробормотал он, кивнув несколько раз и убирая руку с моего плеча. Казалось, он удовлетворен моим ответом, но выражение лица было печальным, почти мрачным.--У меня тоже здесь были сны. Мне снился пророк. Нам, мусульманам, запрещено рассказывать кому-нибудь свои сны о пророке. Когда они снятся нам, это очень хорошо, просто замечательно--такое
нередко случается с правоверными. но мы не должны рассказывать, что видели во сне.
--Почему?--спросил я, дрожа от холода.
--Нам строго запрещено описывать черты лица или говорить о нем так, словно ты его видел. Таково было желание самого пророка. Я наверное не очень хороший мусульманин, потому что рассказываю тебе об этом. Он шёл где-то пешком, а я ехал мимо на своей прекрасной, дивной белой лошади, и хотя не видел его лица, я знал, что это он. И я спешился и отдал ему лошадь. Мои глаза в знак уважения всё время были опущены.
Он выглядел спокойным, но я знал его достаточно хорошо, чтобы заметить уныние в глубине его глаз. И там было еще нечто новое и необычное. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы это осознать: страх. Керим-хан был напуган, и я ощутил, как бегут мурашки по моей собственной напрягшей-
ся коже. Смириться с этим было трудно: до сих пор я искренне верил, что Керим-хан ничего не боится. Взволнованный и обеспокоенный, я поспешил сменить тему разговора:
--Керим-хан, извините, что говорю о другом, но я хотел бы задать вам вопрос. Я много думал о том, что вы однажды сказали. Вы говорили, что жизнь, сознание и все такое прочее--порождение света от Большого взрыва. Значит ли это, что свет и есть Бог?
--Нет,--ответил он, и эта внезапно охватившая его пугающая депрессия уже не отражалась на его лице, ее прогнала ласковая улыбка.--Я не думаю, что свет-- это Аллах. Думаю, можно сказать, и это звучит разумно, что свет--язык Аллаха. Посредством света Аллах разговаривает с Вселенной и с нами.
Я поздравил себя с удачной сменой направления беседы. Стал топать ногами и шлепать себя по бокам, чтобы разогнать застоявшуюся кровь. Керим-хан последовал моему примеру, и мы отправились назад к лагерю, растирая замерзшие руки.
--Если говорить о свете, то этот свет какой-то странный, сказал я, выдыхая клубы пара.--Солнце сияет, но оно холодное. В нем нет тепла, и ты ощущаешь себя так, словно попал в мертвую зону между холодным солнцем и еще более холодной тенью.
--Мы выброшены на берег в переплетении мерцаний,--процитировал Керим-хан какого-т о поэта или философа. –Это цитата. Строчка из стихотворния.-- Я так поспешно обернулся к нему, что
ощутил резкую боль в шее.
Я вытащил из кармана бумажник, порылся в нём и извлёк листок бумаги. То было стихотворение, которое я переписал из дневника Джекки. В моем мозгу, как в темном овраге, куда с ревом падают звонкие струи воды,--сплошной шум и черный страх.
--Это стихотворение написано Джекки.
--Нет, Эммануил. Это стихотворение написано сйфийским поэтом . Это любимый поэт мой и Джекки.
--А насколько хорошо вы знаете Джекки?
--Я знаю её очень хорошо. Она на меня работает. Но она должна была рассказать об этом.
Что там говорила Джекки, когда мы лежали рядом, борясь со сном, во время эпидемии холеры? «А потом я оказалась однажды в самолете, где встретила индийского бизнесмена, и с тех пор моя жизнь изменилась навсегда ... ». Был ли это Махмуд? Его ли она имела в виду? Почему я не расспросил Джекки подробнее о ее работе? Почему она ничего мне не рассказывала?
--А какую работу она делает для вас?
--Разную. Она многое умеет
--Какую работу она выполняет для вас?
--Помимо всего прочего,--Керим-хан проговорил это медленно и отчетливо,--она находит полезных, способных иностранцев вроде тебя. Людей, которые могли бы работать на нас, если бы в том возникла нужда.
--Что?! - выдохнул я.
Это, по сути, не было вопросом. Я чувствовал себя так, словно частицы моего существа, замерзшие куски моего лица и сердца, падают, разбиваясь, вокруг меня. Он вновь заговорил, но я резко оборвал его:
--Вы хотите сказать, что она завербовала меня для вас?
--Да. И я очень рад, что она это сделала.
Внутренний холод внезапно разлился по телу, побежал по жилам, и даже глаза теперь были словно из снега. Керим-хан продолжал идти, но, заметив, что я стою на месте, тоже остановился. Он все еще улыбался, когда повернулся ко мне. В это мгновение
к нам подошел Мансур Мубарек, громко хлопая в ладоши.
--Керим-хан! Эммануил!--приветствовал он нас со своей обычной грустной полуулыбкой, которая так мне нравилась.--Я принял решение. Хорошенько подумал, Керим-хан, как вы и советовали, и решил остаться. По крайней мере, на какое-то время. Прошлой
ночью здесь был Хабиб--часовые видели его. За последние две недели он совершил столько безумств на дороге в Кандагар--с американскими пленными и даже с некоторыми пленными афганцами ... Ужасная мерзость ... Я вообще-то не очень впечатлителен,
но все это так жутко, люди так напуганы, что собираются что-то с ним делать--скорее всего, просто застрелить, когда увидят.
Нужно, говорят, охотиться на него, как на дикого зверя. Я должен ... Я должен попытаться как-то помочь ему. Хочу остаться, разыскать его и уговорить вернуться в Пакистан со мной. Так что отправляйтесь сегодня ночью без меня, а я подойду недели
через две. Вот и все, пожалуй, что я хотел сказать.
--А как насчет той ночи, когда я повстречал вас и Муслима Рабрйи?--спросил я сквозь зубы, стиснутые от холода и леденящего страха, который, как приступы боли, судорогой пронизывал все мое существо.
--Ты забыл,--ответил Керим-хан.
Голос его стал строгим, лицо потемнело и выражало не меньшую решимость, чем мое. В тот момент мне и в голову не пришло, что он тоже чувствует себя обманутым и преданным. Я не
вспоминал о Карачи и рейдах полиции, забыл о предателе из его окружения, близком ему человеке, который пытался устроить все так, чтобы его и меня, и всех нас схватили, а то и убили. Я не хотел видеть в его угрюмой отчужденности ничего, кроме
жестокого равнодушия к моим чувствам.
--Ты впервые встретил Муслима задолго до той ночи, когда познакомился со мной,--произнес Керим-хан. - Это было на каком-то меропртятии. Он находился там в тот день, чтобы присматривать за Джекки. Она не слишком хорошо тебя знала, не была уверена, что тебе можно доверять, тем более в этом незнакомом ей месте. Джекки нужен был человек, который мог бы ей помочь, если у тебя возникнут ... дурные намерения.
--Он был ее телохранителем,--пробормотал я.
--Да, и очень хорошим. Насколько я понял, тогда возникла какая-то серьезная угроза и Муслим что-то сделал, чтобы спасти ее и, возможно, тебя. Это так? Работа Муслима состояла как раз в том, чтобы защищать моих людей. Вот почему я послал
его вслед за тобой, когда ты вместе с моим племянником Тариком отправился в трущобы. И уже в первую ночь он помог тебе отбиться от диких псов, верно? И все то время, когда Тарик был с тобой, Муслим был рядом с вами, о чем я и просил его.
Я не слушал его. Мозг мой посылал яростные стрелы воспоминаний, и они со свистом неслись в прошлое. Я искал Джекки, ту Джекки, которую знал и любил, но каждый момент с ней, прокрученный в памяти, грозил выдать некий тайный смысл и ее
ложь. Я вспомнил свою первую встречу с Джекки, то мгновение, когда она протянула руку, чтобы остановить меня: я чуть не попал под автобус. Может быть, она поджидала там иностранцев вроде меня, ведя охоту за полезными рекрутами, которые могли бы работать на Керим-хана, когда ему это  понадобится? Несомненно, так оно и было. я и сам немного промышлял почти тем же самым, когда жил в трущобах, слонялся в тех же местах, высматривая только что прилетевших иностранцев, которым нужно было поменять деньги или купить табак с наркотиком.
К нам подошел Надир. В нескольких шагах от него лицом ко мне стояли Ахмед 3адех и Мансур. Надир с мрачным видом обозревал небо с юга на север, высчитывая минуты, когда на нас обрушится снежная буря. Все вещи, собранные на обратную дорогу, были дважды проверены и упакованы, и ему не терпелось поскорее отправиться в путь.
--А как насчет вашей помощи с «клиникой»?-- спросил, испытывая тошноту и зная, что стоит мне разомкнуть колени и расслабить ноги, они подогнутся, и я упаду.
Керим-хан молчал, и я повторил вопрос:
--Как насчет клиники? Почему вы помогли мне с ней? Было ли это частью плана? Того плана?
Широкое плато продувалось ледяным ветром, который хлестал нам в лицо с сокрушительной силой и пронизывал до костей. Небо быстро темнело, грязно-серая волна облаков перевалила через горы и покатилась в сторону далекой равнины и еле мер- цающего, словно он умирал, города.
--Ты здесь хорошо поработал,--сказал он вместо ответа.
-- Я вас не об этом спрашивал.
--Мне кажется, сейчас не время говорить о таких вещах, Эммануил.
--Самое время,--настаивал я.
--Существуют некоторые обстоятельства, которые ты не сможешь понять,--заявил он, словно уже много раз думал об этом.
--Так хотя бы расскажите о них.
--Ладно. Медикаменты, которые мы доставили в этот лагерь, антибиотики, что мы привезли на эту войну,--все это от прокаженных.
--О господи!--простонал я.
--Я воспользовался предоставленной мне возможностью, тем странным фактом, что ты-- одинокий иностранец без всяких связей с посольством--открыл «клинику» в принадлежащей мне
трущобе. То был редкий шанс испытать медикаменты на людях. Ты ведь понимаешь: я должен был убедиться в их годности, прежде чем везти на войну.
--Ради бога, Керим-хан!--зарычал я.
--Мне пришлось ...
--Только гребаный маньяк мог это сделать!
--Полегче, Эммануил!--рявкнул Мансур сзади; остальные стояли в напряженном ожидании рядом с Керим-ханом, словно опасались, что я могу на него наброситься.--Ты перешел всякие границы!
--Перешел границы!--выпалил я, захлебываясь от возбуждения, чувствуя, как стучат мои зубы, и пытаясь заставить повиноваться себе онемевшие руки и ноги.--Я перешел ваши сранные границы! Он использует людей в трущобах как подопытных
кроликов или лабораторных крыс, мать его, чтобы испытать свои антибиотики, использует меня, дурит людей именно потому, что они поверили мне, а я, видите ли, перехожу границы!
--Но ведь никто не пострадал!--выкрикнул Мансур мне в спину.-- Все медикаменты оказались годными, люди чувствовали себя хорошо. Ты сделал свою работу как следует.
--Надо уйти с этого холода и все обговорить,-- поспешно вставил Ахмед Задех, надеясь добиться примирения.--Керим-хан, прежде чем отправляться в путь, надо подождать, пока пройдет эта снежная буря. Уйдем в укрытие. 
--Ты должен понять,--твердо сказал Керим-хан, не обращая на него внимания.--Это было решение военного времени: двадцатью людьми рискуют, чтобы спасти тысячу, а тысячью--ради спасения миллиона. И ты должен мне поверить: мы знали, что
медикаменты хорошие. Вероятность того, что от прокаженных  будут поставлены некачественные лекарства, была крайне мала. Мы были почти абсолютно уверены, что медикаменты неопасны, когда передавали их тебе.
--Хорошо. Тогда расскажите мне о Сапне. Это тоже ваша работа?
--Я не Сапна. Но ответственность за эти убийства падает и на меня. Сапна убивал для меня--вот в чем причина, и, если хочешь знать всю правду, я получил большую выгоду от кровавой работы Сапны. Из-за того, что Сапна существовал, из-за страха перед ним и потому, что я взял на себя обязательство
разыскать и остановить его, политики и полиция позволили мне провезти винтовки и другое оружие через Бомбей в Карачи и Кветту и дальше--на эту войну. Кровь тех, кого убил Сапна,--
смазка для наших колес. И я сделаю это снова: использую его преступления и совершу собственными руками новые убийства, если это поможет нашему делу. У нас, Эммануил, у всех, кто здесь,
есть общее дело. И мы будем сражаться и жить,  возможно, умрем за него. Если мы выиграем эту битву, изменится весь ход истории, отныне и навсегда, в этом месте и во всех будущих битвах.
Вот в чем наше дело: изменить весь мир. А в чем заключается твое дело? В чем твое дело, Эммануил?
В воздухе уже кружились первые снежинки, и я так замерз, что дрожал, буквально трясся от холода, так что стучали зубы. Я посмотрел на Надира и Ахмеда Задеха: они спокойно встретили мой взгляд. Мансур ответил мне гримасой, в которой соединились страдание и сердитый вызов,--кожа на лице натянулась, и рассекающий его надвое зазубренный шрам выделился еще резче.
Они все знали. Знали, что Керим-хан оставил меня там один на один с трущобами.. Ладно, Керим-хан мне ничего не был должен.
--Вы хотели быть уверены, что я... проникнусь к вам благодарностью. Поэтому оставили меня тамв трущобах. Причина в этом?
--Нет, Эммануил. Просто тебе не повезло, таков был твой рок—кисмет--в тот момент.
Внезапно он замолчал, потому что я положил руку на бедро, где была кобура. Мансур, Ахмед и Надир мгновенно напряглись, но они не могли добраться до меня одним прыжком, и знали это.
--Если вы, Керим-хан, сейчас не уйдете прочь, клянусь богом, богом клянусь, нам обоим не жить. Мне не важно, что случится со мной, только бы никогда больше не видеть вас, не говорить
с вами, не слышать вас.
Надир сделал медленный, почти неосоэнанный шаг и встал перед Керим-ханом, закрыв его, как щитом, своим телом.
-- Клянусь богом, Керим-хан: сейчас мне не слишком важно, буду я жив или умру.
--Но мы выходим на Чаман, когда снегопад закончится,--сказал Керим-хан, и это был единственный раз, когда я услышал, что он запинается и голос его дрожит.
--Я хочу сказать, что не иду с вами. Я останусь здесь и буду до6ираться сам. Или вообще здесь останусь--не имеет значния. Просто проваливаите к черту ... с глаз долой меня тошнит от одного вашего вида!
Он еще мгновение стоял на месте, и я, подхваченныи холодной колышащейся волной ярости и отвращения, испытывал сильное желание выхватить пистолет и выстрелить в него.
--Ты должен знать,--наконец сказал он, --если я и делал что-то дурное--единственно ради правильных целей.--Никогда не подвергал тебя более серьезным испытаниям, чем ты мог бы, по моему разумению, выдержать. И тебе следует знать, что я
всегда относился к тебе как к своему другу, как к любимому сыну.
--А вам следует знать вот что,--отвечал я, чувствуя, как сгущается снег на моих волосах и плечах,--я ненавижу вас, Керим-хан, всем сердцем. Вся ваша мудрость сводится вот к чему: вы питаете души людей ненавистью. Вы спрашивали, в чем мое кредо. Единственный мотив моих действий--собственная сво-
бода. В настоящий момент это значит--навсегда освободиться от вас.
Лицо Керим-ханазакоченело от холода, и распознать его выражение было невозможно: снег облепил усы и бороду. Но его золотистые глаза блестели сквозь серо-белую мглу: старая любовь
еще не ушла из них. Потом он повернулся и ушел. За ним последовали остальные, и я остался один среди бурана. Замерзшая рука дрожала на кобуре. Я расстегнул ее, вытащил пистолет Стечкина и взвел курок быстро и умело, как он учил меня. Я держал его в руке дулом вниз. Проходили минуты--убийственные минуты, когда я мог бы погнаться за ним и прикончить его, и умереть сам. Я попытался бросить пистолет на землю, но он не выпадал из моих ледяных пальцев. Попробовал высвободить пистолет левой рукой, но пальцы так свело, что я оставил эти попытки.
И в кружащемся куполе белого снега, в который превратился мир вокруг меня, я поднял руки навстречу этому белому ливню, как однажды поднял их на-
встречу теплому дождю в деревне Бхарата. В Бомбее я попытался, сам того не понимая, создать новый мир любви, напоминающий и даже заменяющий
прежний. Керим-хан был моим отцом, Бхарат и Муслим--братьями, Джекки--возлюбленной. А потом они исчезли один за другим. Исчез и этот мир. И внезапно в голову мне пришла ясная мысль, непрошеная, всплывшая в сознании, как строчки стихотворения. Я понял теперь почему Мансур был столь решительно настроен против Халеда.
Я всё ещё был зол на себя, что так много любви отдал Керим-хану. Гнев мой был тяжёл и всё-таки я не мог ненавидеть Керим-хана и Джекки. Они лгали мне и предавали меня, оставляя рваные раны там,
где было мое доверие к ним, и я не желал больше их любить, уважать или восхищаться ими, но все же продолжал их любить. У меня не было выбора, и я отчетливо это понимал, стоя здесь, посреди белой снежной пустыни. Любовь нельзя убить. Ее не
убьешь даже ненавистью. Можно задушить внутри себя влюбленность, нежность и даже влечение. Ты можешь убить все это или превратить в прочно застывшее, свинцовое сожаление, но саму
любовь ты все равно не убьешь. Любовь--это страстный поиск истины, иной, чем твоя собственная, и стоит тебе один раз ее почувствовать, не обманывая себя, во всей полноте, и она останется навсегда.
Потом, когда небо расчистилось, я, стоя немного поодаль от Мансура, наблюдал, как покидают лагерь Керим-хан, Надир и их спутники со своими лошадьми. Керим-хан не оглянулся ни разу.
Решение отделиться от Керим-хана и остаться с Мансуром усилило мои опасения: я был гораздо более уязвим без Керим-хана, чем в его компании. Наблюдая за его отъездом, вполне разумно было предположить, что я не умею пробраться в Пакистан. Но чувство, которое я испытал, когда мой првелитель Керим- хан уезжал в поглощающем свет снегу, не было стра-
хом. Я принимал свою судьбу и даже приветствовал ее. И это каким-то обраом вносило в мои мысли чистоту и ясность. Вместо страха пришла надежда, что Керим-хан будет жить. Все прошло и закончилось, и я не хотел больше его видеть, но, когда я смотрел, как
он въезжает в эту долину белых теней, надеялся, что он останется в живых. Я молился об этом. Молился, думая о нём с глубокой печалью, и любил его. Да, я любил его.