Владислав Евгеньевич проснулся от стука в дверь. В открытую форточку проникали звуки нарождающегося лета, в комнате было светло, впрочем, также, как и на душе. В кабинет вошёл Муромцев. Он довольно потирал руки. Лебедько сбросил с себя плед, потянулся и сел на диване: «Доброе утро, Юрий Васильевич!»
«Доброе!», - отвечал старик: «В том-то и фокус, что и в самом деле доброе. С вами согласилась встретиться одна особа... ммм... Впрочем, я не могу даже назвать её имя. Это один из членов Семьи, один из тех, кого можно назвать Кукловодом нашей с вами жизни. Впрочем, конечно же, не только нашей с вами». От удивления у Лебедька чуть челюсть не отвалилась: «Это что, тоже наш человек?»
«Не совсем», - отвечал писатель: «Но он готов к диалогу. У него, как вы сами понимаете, свои интересы и своя игра. Так что приведите себя в порядок, да выпейте кофейку, через час за вами прибудет машина».
Услышанное было столь неожиданно, что наш герой даже и не пытался вникнуть в серьёзность происходящего. А тут ещё и память о вчерашнем переживании, которое чуть не снесло нашему герою «крышу».
Был воскресный день, а посему пробок в Москве было немного. Автор воздержится от описания автомобиля и того впечатления, которое он произвёл на нашего героя, а также от подробностей дороги. Автомобиль остановился возле ничем не примечательного дома, неподалёку от Покровских Ворот. Водитель отворил дверцу, выпустив Владислава Евгеньевича на волю, затем они вошли в помещение, напоминающее какой-то достаточно роскошный бизнес-центр. Долго шли по коридорам, и наконец, остановились возле одной из дверей. «Вам сюда», - вежливо сказал водитель: «Постучите», - после чего удалился. Лебедько постучал и, не дождавшись ответа, отворил дверь. Помещение, куда он попал, было окутано полумраком, плотные шторы на окнах тщательно задёрнуты. Несколько кресел, диван, массивный дубовый стол, на котором стоял поднос с кофейником и сервизом — вот, пожалуй, и всё, что можно было рассмотреть. В одном из кресел Владислав Евгеньевич заметил мужчину. Лицо его, к тому же, отчасти сокрытое полумраком, было незнакомо нашему герою. На вид мужчине можно было бы дать от сорока пяти до пятидесяти пяти лет. Несколько времени незнакомец сидел молча, разглядывая гостя сквозь тёмные очки.
Наконец, он прервал молчание и поздоровался. Лебедько, в свою очередь, также отвечал приветствием. Ему было предложено сесть. «Как мне обращаться к вам?», - поинтересовался Владислав Евгеньевич. Мужчина улыбнулся одними уголками губ: «Придумайте мне любое имя и так и называйте».
«В таком случае, я буду величать вас Семён Семёныч Горбунков», - пробовал пошутить гость, сам не ожидая от себя такой удали. «Прекрасно!», - отозвался Кукловод, а судя по всему, это был именно он: «Я ценю ваш юмор, особенно, учитывая, что как вы понимаете, случись с вашей стороны какое-то неосторожно брошенное слово, вы можете никогда уже и не выйти из этой комнаты. Однако, пусть будет Семён Семёныч, в чём-то мне это даже по душе. Собственно, я имею намеренье вам кое о чём поведать, а далее располагайте услышанным, как вам заблагорассудится».
У гостя от услышанной угрозы душа в пятки ушла. Видимо, он побледнел настолько, что даже в полумраке комнаты это было заметно и не ускользнуло от очей Кукловода: «Ну, не пугайтесь уж так, Владислав Евгеньевич, выйдете вы отсюда в целости и сохранности. Вот разве что я откровенного хамства не люблю. Ежели вы от хамства-то воздержитесь, то ничего страшного с вами и не произойдёт. Можете задавать любые вопросы. Запретных тем для нас с вами не существует».
Лебедько, услыхав подобное разрешение, решил сразу взять, что называется, быка за рога: «Скажите, пожалуйста, что происходит сейчас в России? У меня возникает впечатление, что русские люди живут как будто бы в неком концлагере, конечно, на вид несравненно более комфортном, чем лагеря середины 20-го века, но атмосфера обречённости здесь, пожалуй, такая же».
«Видите ли, когда Советский Союз развалился, цены на нефть почти десять лет сохранялись управляемо низкими, и страна, где одновременно рухнуло собственное производство, попала в такое количество долгов, что Семье не оставалось другого выбора, как постепенно, пядь за пядью, продать Россию новым хозяевам, а затем, когда нефтяные цены управляемо поднялись, сделать страну просто-напросто сырьевым придатком Запада. А новым хозяевам, как вы прекрасно понимаете, лишние рты не нужны, им нужно лишь сравнительно небольшое количество послушных и тупых рабов, имеющих узкие профессиональные навыки и не сующих свой нос туда, куда не следует. Поэтому было создано достаточно большое количество разного рода событий, включая всевозможные теракты, Чеченскую войну, и еще огромное количество менее ярких явлений, для того, чтобы сейчас власти могли обоснованно принимать те, как вы можете понять, абсурдные законы и реформы в области прав и свобод, образования, медицины, религии, которые медленно, но верно за пару десятилетий приведут к нужному результату. К тому же, мы позаботились о том, чтобы предельно раздробить людей и посеять между ними раскол, дабы они уже никак не смогли объединиться для противостояния тому, что происходит. Признаться, мало кто, действительно, отдаёт себе отчёт в том, что творится, несмотря на специально подбрасываемую обученными провокаторами дозу паники. Но, заметьте, такой паники, которая не ведёт к каким-либо действиям, а служит как бы прививкой, своеобразной вакциной, такой, что даже если до кого-то и дойдёт вся драма происходящего, то мотивации для того, чтобы попытаться хоть что-нибудь изменить на волне сильных эмоций, увы, уже не будет».
Наш герой похолодел, даже в самых своих мрачных фантазиях действительность представлялась ему всё же не столь ужасающей. Воспользовавшись минутой, пока он переводит дыхание, автор хочет подчеркнуть, что он не намерен в этой повести раскрывать такие понятия, как «Семья» и «новые хозяева», во-первых, потому, как это всё равно большинству людей ни о чём не скажет, ибо это совсем не те люди, которые мелькают в телевизоре, и их имён обыватель, положительно, не знает, а, во-вторых, потому, что автору самому не нужны лишние хлопоты. Ведь автор прекрасно понимает, что население страны доведено до предела раздробленности телевизионными и Интернет-технологиями и прочими способами явной и скрытой пропаганды, а потому, большинству народа многое из того, о чём автор пишет, решительно не хочется знать, другие же будут рады до хрипоты оспаривать прочитанное, причём не правды ради, а лишь бы выпустить пар в гудок. Пожалуй, вокруг книги соберётся даже не одна, а сразу несколько партий, которые примутся чихвостить её, а заодно и автора, на чём свет стоит, но каждая со своей стороны, да, так, что потом, позабыв о книге, вцепятся они уже в горло друг другу. Однако же, остаётся у автора надежда, что найдётся и немало трезвых людей, которые, независимо от своих убеждений, возьмут предлагаемую им информацию на вооружение, оставив на время междоусобные споры. Ради них, собственно говоря, книга и пишется.
Наконец Владислав Евгеньевич взял себя в руки и вопрошал: «Семён Семёныч, а можете ли вы привести пример того, как на людей надеваются буквально кандалы, да ещё и с их же собственного согласия?»
«Вот вам прогноз», - отвечал Горбунков: «Для начала были проведены, так сказать, плановые террористические акты, что заставило народ поверить, что жизнь каждого из них в опасности. Затем в планировании терактов необходимости уже не было, так как сейчас народ доведён до того, что, то здесь, то там объявляется какой-нибудь психотик, и со страху начинает отстреливать мирных граждан или кидаться в них гранатами. Народ запуган, а тут как раз государство проявляет самую что ни есть «отеческую заботу» о нём и предлагает вести обязательное чипирование, вживляя под кожу устройство, по сигналам которого можно отслеживать перемещение и действия каждого человека. Заметьте! - Под предлогом его же безопасности. Также нами были проведены множество, так сказать, мероприятий, сводящих практически на нет самосознание русского народа. Впрочем, к этому нас принудили те самые «новые хозяева», коих я уже поминал выше. Мир неуклонно стремится к ценностям космополитизма, а посему, уже в ближайшие годы, будут запущены такие психотехнологии, что вскоре обывателю будет даже стыдно называть себя русским или вспоминать о том, что он когда-то им был».
Наш герой уже думал об этом, однако, услышанное всё равно явилось для него шоком. Он решил прервать речь Кукловода и обнаружить свою горечь: «Но ведь ещё каких-нибудь два-три десятилетия назад трудно было себе представить, чтобы крохотная горстка людей вертела, как хотела абсолютным большинством, превратившимся в безропотную биомассу. Да, меньшинство всегда управляло большинством, но не в таких поразительных пропорциях и не так цинично».
Семён Семёнович рассмеялся: «Вы правы, чёрт возьми! Мы с вами относимся к тому поколению, которое ещё изучало на лекциях по философии марксизм-ленинизм. Помните, такую знаменитую цитату Ленина, написанную, кстати, меньше века назад: «Через народ перепрыгнуть нельзя. Только мечтатели, заговорщики думали, что меньшинство может навязать свою волю большинству. Когда большинство народа не хочет, потому что ещё не понимает, взять власть в свои руки, тогда меньшинство, как бы оно революционно и умно ни было, не может навязать своего желания большинству народа. Отсюда и вытекают наши действия. Мы, большевики, должны терпеливо, но настойчиво разъяснять рабочим и крестьянам наши взгляды. Каждый из нас должен забыть прежние взгляды на нашу работу, каждый, не ожидая того, что приедет агитатор, пропагандист, более знающий товарищ, и все разъяснит, - каждый должен сделаться всем: и агитатором, и пропагандистом, и устроителем нашей партии. Только так мы добьемся того, что народ поймёт наше учение, сумеет продумать свой опыт и действительно возьмёт власть в свои руки». Нынче уже не то. Пока вы будете терпеливо и настойчиво разъяснять, уже давно ведутся другие игры, где именно меньшинство, крохотное меньшинство, навязывает и крайне успешно, свою волю большинству».
«Как же это происходит?», - «Да, очень просто. После Второй мировой войны появилась целая засекреченная область науки о манипуляции сознанием масс. Были разработаны тончайшие способы неявной пропаганды, снабжающей, так называемые, «разумные меньшинства» механизмом формирования мнения масс, дабы добиться, так называемого, «согласия без согласия». Те, кто управляют народом, муштруют каждый элемент общественного мнения, подобно тому, как армия муштрует своих солдат. Причём, такой процесс изготовления согласия считается даже самой сутью, так называемого, демократического процесса».
Не понятно, по какой причине Семён Семёнович Горбунков вдруг разошёлся: «Хотите, я обрисую вам то, что ждёт народ России, да и всего мира, в ближайшие два-три десятилетия? Слушайте. Первым делом вымрут все слабые индивиды: инвалиды, старики, а также те, кто не обладает достаточным потенциалом здоровья и финансов для выживания. Это очень большой процент, примерно две трети населения России. Оставшимся, которым ничего не останется, кроме, как принять диктуемые правила игры, то есть, по сути, принять своё рабство, будет предложена перспектива тупой и беззаботной виртуальной жизни. Их ждёт жизнь он-лайн: каждую секунду, каждый человек, каждый предмет будут находиться в одной сети, образующей глобальное пространство, гигантскую социальную сеть. Биометрические паспорта, микрочипы, сначала внешние, потом встроенные в тело, они же – кошелёк, счёт в банке, права, страховка и позже терминал связи, – всё это, в той или иной степени, мы уже начали внедрять».
«Кто же будет управлять людьми?», - мрачно спросил гость. Семён Семёныч развёл руками: «Небольшое количество людей, стоящих за крупнейшими корпорациями. Важно будет, в какую систему входит конкретный человек, какая корпорация обеспечивает его жизнедеятельность. Корпорация возьмёт на себя твою безопасность, контроль самочувствия, контроль качества покупаемых продуктов, развлечения, образование и трудоустройство внутри корпорации. Мир будущего слишком сложен, чтобы быть анонимным, и достаточно прост, чтобы каждый наблюдал за каждым. Поэтому, в какой-то момент все вы станете добровольными участниками реалити-шоу, и будете платить за возможность побыть офф-лайн».
«Я так понимаю, что средства массовой информации тоже войдут нам, что называется, под кожу», - буркнул Владислав Евгеньевич. «Да!», - воодушевлённо отвечал Кукловод: «Традиционные СМИ окончательно исчезнут, им на смену придут системы выбора контента, которые и станут новыми СМИ. Дешёвые средства производства и вездесущий он-лайн изменят систему создания новостей. В скором времени все поверхности, окружающие нас, будут представлять собой рекламные плоскости, плоскости, которые будут предлагать вам то, что вы хотите, зная вас, ваши увлечения и ваш образ жизни. Уже сегодня производители телефонов и операционных систем, почтовые сервисы и социальные сети знают почти всё о каждом. Но, как вы, надеюсь, понимаете, это будут не ваши желания, а, естественно, желания корпорации, рабом которой вы станете. Ваши желания и так, даже сейчас уже, больше, чем на девяносто процентов, сформированы рекламой, средствами массовой информации и социальными сетями». http://yadi.sk/d/eu1WtpVM69NHK