Дело было в Одессе в середине 70-х годов. Эти два старых еврея шли передо мной по Дерибасовской, мимо витрины магазина "Золотой ключик". Один из них говорил так громко, что его можно было услышать на другой стороне улицы, у кинотеатра.
- Изя, я имею сказать ужасную новость! Мой зять стал полковником милиции! Ему за это, как у них водится, дали три места на «Привозе» и квартиру на Седьмой Большого! Нет! Не это ужасно, дай сказать! Это так, ерунда, хотя "привоз" и квартира - это, конечно, да, не фунт изюма! Дело вообще не в зяте! Лучше бы он сидел в подполковниках и не кобенился. Так нет. Ну и вот они переехали в новые хоромы, и теперь мой внук ходит в полукацапскую школу! Как тебе такой фаршмак, Изя? Раньше он сидел за партой с Цилей Цукерман, да?! В той школе вообще были все наши, от уборщицы до директора, да? А теперь его в этом сером гадючнике посадили с Варфоломеевым, Изя! Варфоломеев! Изя, ты понимаешь, у других все внуки сидят как люди! А мой сидит в этой странной школе с Варфоломеевым! Да? Мало того, что у этого кацапского организма отец сидит за решёткой на Черноморской дороге напротив кладбища! А мать подметает двор метлой, да? Так это совсем еще не всё! Варфоломеев еще показал моему мальчику фотографию с голой женщиной! Изя, что происходит? Ты видел фотографию голой женщины в восемь лет? Ты сидел когда-то с сыном дворничихи? Это всё моя Сара! Конечно! Ей надо было прикрыть кое-что в семнадцать лет, выскочила за кого попало, теперь пусть расхлёбывают сами… И теперь мой внук спрашивает, как называется кое-что у голой женщины. Изя, как это называется, я хочу тебя спросить?! Не то, не у женщины называется, не делай из меня идиёта, а вот это всё вокруг как называется? Изя! Где та прежняя жизнь?!
... А в начале 90-х я был в в Нью-Йорке, вышел из ресторана «Кавказ» на Брайтон Бич минут на десять раньше моих коллег, с которыми в тех краях учился бизнесу. Ноги сами повели меня вслед за двумя вроде бы знакомыми стариками, которые не спеша шаркали полустёртыми каблуками вдоль витрин. Я поймал себя на мысли о том, что это те самые евреи, в тех же пиджаках и брюках, - так эти двое сзади были похожи на двух одесских стариков. И голос одного из них был, казалось, таким же громким и безутешно пронзительным.
- Фима, я думал, что вчера часа в три сойду с ума. Были все ненормальные условия, чтобы меня увезли в психушку. Слышишь, Фима? Потратить миллион денег, чтобы приехать вот сюда, и что я узнаю? Что я узнал вчера, Фима? Ты меня поймёшь. Моя старшая внучка отдала моего правнука просто в ближайшую школу! Слышишь, Фима? Она даже не узнавала, где учатся все наши. Она просто так спросила на улице про ближайшую школу, как спрашивают про где тут выбрасывают мусор - и через два дома мой маленький Изя стал учиться со всякими этими. Слышишь, Фима? Так он сидит теперь с чёрным! Пять негров, два кацапа, пять хохлов - и мой правнук! Он там один! И сразу пошли новости. Я подарил правнуку свой бумажник с двумя долларами, ты помнишь, такой шикарный, потёртый немного с той еще войны бумажник, что был мне от отца. Так слышишь, Фима, мой правнук поменялся бумажником с негром на ножик. Какой-то чёрный выманил у него бумажник, а взамен дал ножик. Наш фамильный бумажник - на ножик, Фима! Такой откидной бандитский ножик, слышишь, Фима? Мой правнук в восемь лет имеет откидной ножик и сидит с негром за одной партой! Фима, у тебя был откидной ножик в восемь лет? Я говорил Циле, этот мой зять армян везёт тебя не в Америку, он везёт тебя в ужас. Фима, я хочу тебе откровенно сказать, что мы в той советской стране, на минуточку, просрали коммунизм!
... Я освободил себя от странной магии этой беседы, вернулся к месту сбора, и мы с коллегами поехали в отель, в Квинс. Как бы перед глазами, несмотря на блёклую американскую раннюю весну, в моей памяти живо играли краски летней Дерибасовкой, это было у магазина «Золотой ключик». Кто-то шёл на свидание с цветами. У кого-то торчал рыбий хвост из авоськи. Кто-то шёл во вьетнамках на босу ногу, а кто-то в дорогих туфлях, напоказ...
Некоторые мои знакомые в то время называли это место «счётчик» - за то, что там чаще, чем в других местах, на раз-два-три, можно было встретить своих знакомых.
В Нью-Йорке, вероятно, «счётчик» - это у ресторана «Кавказ» на Брайтон Бич. Мне так показалось.