Начальник штаба.
В ворота войсковой части, чадя угаром из выхлопной трубы, въехал крытый выцветшим брезентом ЗИЛ. Продолжая надсадно реветь, вышеупомянутый автомобиль, протащился еще пару десятков метров и словно натолкнувшись на невидимую преграду резко остановился, напротив штаба части. При этом он сразу же заглох. У кабины одновременно открылись обе дверцы. С левой стороны, из машины вылетел и чуть не упал на землю, молодой солдат, а следом за ним спрыгнул, невысокий прапорщик. Справой стороны, не торопясь, спустился старший лейтенант с портфелем. Старлей не торопясь, стал подниматься по штабному крыльцу.
Прапорщик, влепив водителю затрещину, стал проводить с ним - воспитательную беседу.
Брезент, в задней части автомобиля откинулся и на асфальт, спрыгнули два бойца.
Они открыли задний борт, после чего, один из них произнес: "Вытряхайтесь. - затем добавил - Добро пожаловать в "Ад".
Из утробы кузова, стали неторопливо спрыгивать на землю, молодые, стриженые наголо люди. Это было весеннее пополнение - отдельного батальона химической защиты.
Он вышел, из здания штаба батальона, бодрой пружинистой походкой. Спустившись с крыльца, подошел к крайнему справа новобранцу. Пристально посмотрел ему в глаза, затем сжал кулак и поднял его на уровень груди.
Он разглядывал свой, довольно внушительных размеров, кулак, с таким видом, словно видел его впервые в жизни.
Новобранцы,какие стояли перед начальником штаба, в неуклюжей шеренге, пытались осмыслить и понять его такое поведение. По растерянным лицам молодых бойцов, было понятно, что эта задача им не удается.
Это шоу, заняло, несколько десятков секунд. После чего, начальник штаба, еще раз пристально посмотрел, крайнему с права новобранцу - в глаза, и медленно пошел вдоль шеренги. Его здоровенный красный кулак, так и остался на уровне груди.
Начальник штаба, был крупного телосложения и высокого двухметрового роста.
Так как самый высокий из новобранцев, едва достигал метр восемьдесят, то кулак, "НШ" (так в воинских частях называют начальников штабов)- медленно плыл, сначала на уровне подбородков, затем, на уровне глаз и, наконец, остановился над головой, стоявшего в конце шеренги - Шалашова.
Шалашов, робко смотрел на висящий над головой кулак, его тоскливый взгляд,откровенно говорил, что парень, не горит особым желанием, защищать рубежи Советской Родины, в рядах бойцов, Батальона химической защиты.
Он хочет домой, возить на ГАЗ-51 доярок, на утреннюю и вечернюю дойки. Где он, пользовался определенным успехом у зрелых женщин - несмотря, на мелкую комплекцию. Поскольку, был молод и свеж.
НШ повернулся лицом к шеренге новобранцев.
"Я начальник штаба! Мозг части – сказал он, жестом и интонацией голоса, выделяя слова – "Мозг части".
"Мос-ск части" – уже мягче повторил он, подняв указательный палец и прислушиваясь к собственным словам.
Через секунду, его лицо приняло свирепое выражение, а взгляд стал холодным: - "С нарушителями дисциплины, разговор, у меня, короткий" – он опять поднял свой кулак и стукнул им по ладони левой руки – "Как в – бу, голова отваливается. Чтоб вы знали, я - кандидат в мастера спорта по боксу".
Он пристально посмотрел, в лица новобранцев, и уже мягче, добавил: - "Зря не бью, старослужащие вам скажут – "Начальник штаба строгий, - но справедливый".
Он, еще раз, медленно обвел взглядом шеренгу, наслаждаясь произведенным эффектом.
Его взгляд, при этом абсолютно ничего не выражал. То есть, в мутных светло-голубых глазах, не читалось никакой мысли.
У новобранцев, начались учебные дни.
Прежде, чем их распределят по ротам, молодые воины, обязаны усвоить: боевую, строевую и политическую - подготовки.
Шла строевая подготовка.
На плацу, сержант тренировал Шалашова в индивидуальном порядке, тщетно пытаясь, его неуклюжую походку, превратить в строевой шаг.
"Ну ножку-то, ровнее, и выше - выше! Чтобы чувствовал, какую мышцу из жопы тянет" – раздался, раздраженный голос НШ.
Оказалось, он уже давно наблюдает за занятиями, и его вывела из себя, неспособность Шалашова, ходить строевым шагом. Он подошел к Шалашеву и, подняв свою ногу на девяносто градусов, застыл в такой позе.
"Чтобы чувствовал, какую мышцу из жопы тянет" - повторил он, ласково выделяя, последние три слова.
Это была его манера разговора. У НШ, был набор, собственных выражений, какие он всегда, повторял, прислушиваясь к их звучанию. Так мастер, - любуется, делом своих рук. Или скорее мать, - наслаждается образом ребенка, созерцая собственное дитя.
"Ну, здесь ведь, искусства-то большого не требуется" – наставлял НШ, – иди себе и все. Как по городу ходишь", – добавил он и пошел перед Шалашовым, показывая, как ходит, по городским улицам. "Вот покажи, как ты ходишь по улицам".
Шалашов, выставил вперед руки, с опущенными кистями, и засеменил мелкими шажками, показывая НШ,- как ходит он.
Шалашов, очень напоминал, собачку, ставшую на задние лапки и танцующую, перед хозяином.
Начальник штаба уныло наблюдал, за такой странной походкой Шалашова. Его бурный до этого времени энтузиазм, угас, как гаснет сгоревшая спичка, а взгляд, стал холодным, - таким, каким он был, во время первого знакомства с новобранцами.
Безнадежно махнув рукой, он, бросил сержанту -"Продолжайте занятия" – круто развернулся и зашагал к штабу.
Новобранцы, весеннего призыва, приняли, воинскую присягу, и были распределены по ротам.
Время, медленно шло, отсчитывая дни, до долгожданного дембеля. Пошел третий месяц службы.
Кстати,- когда новобранцы,были распределены по ротам и спрашивали старослужащих, о справедливости начальника штаба,- те в ответ закатывали глаза и крутили пальцем возле виска. Так что самооценка начальника штаба, относительно своей репутации, у нижних чинов, оказалась слегка завышенной.
2
Мусса Хамикоев, служил последние месяцы и был согласно, негласной, армейской иерархии – дедом. Кроме того, Мусса был – начальник продовольственного склада. Выдвинул его на эту должность, – начальник штаба. Поэтому Мусса, при выдаче тому продовольственного пайка, всегда норовил положить, чего-нибудь, дефицитного, и всегда сверх нормы. Начальник штаба, этих нарушений не замечал, но в благодарность, освободил Хамикоева, от всех видов занятий, даже от занятий по политической подготовке.
От политзанятий, не был освобожден, даже батальонный свинарь - полностью освобожденный от всех воинских дисциплин.
На должность свинаря, назначался, боец: во всех отношениях, бездарный,бесперспективный, иногда, где-то даже глупый.
Проживал, свинарь в каптерке при свинарнике. Питался в столовой, с черного хода, получая довольствие в походный котелок, и жил, не мешая ни кому.
Но совершенствовать свои политические знания, свинарь, был обязан. Он приходил на политзанятия, садился в дальний уголок, и раскрывал конспект.
Рота, к какой, свинарь, был приписан, два часа, вынуждена была вдыхать тот специфический запах, какой подчеркивал вид его деятельности.
Больше, среди личного состава, свинарь себя, никак не проявлял.
Мусса Хамикоев - ходил по территории части, в полушерстяной, полевой форме. Две-три, пуговицы, сверху, были расстегнуты, а на ногах красовались, всегда начищенные хромовые сапоги.
Если кто-то из старших офицеров, уязвленный его наглостью, делал ему замечание, относительно пуговиц - Мусса, снисходительно улыбался, застегивал пуговицы, но едва офицер отходил на определенное расстояние, приводил себя в прежний вид. Расположение к себе НШ - Мусса, заслужил тем, что за время своей службы, не разу, не скомпрометировал себя в употреблении спиртного.
Беда батальона, заключалась в том, что он, в силу своего географического расположения, находился в нескольких километрах от станции,- куда, прибывали железнодорожные составы с вином.
Когда над расположением батальона, опускались сумерки, и отзвучали выкрики вечерней проверки. Когда дежурные по ротам доложили, дежурному по части, о наличии личного состава и тот,- взявши в руку интересную книжку, прилегал на топчан, вытянувшись в сладкой истоме, чтобы погрузиться в чтение.
Из темных утроб, казарменных помещений, выходили тройки или четверки - отчаянных парней, готовых рискнуть, репутацией воина отличника и, взяв двадцатилитровые канистры, шли к заветной станции.
Бесшумно подобно волчьей стае, скользили они по темным улицам, частного сектора.
Добирались до железнодорожных цистерн с надписью – «Молоко» и, опустив в горловины, принесенную тару,- заполняли ее вином.
По этой причине, в батальоне, бывали случаи, коллективного употребления спиртного, большими группами военнослужащих и в большом количестве.
Здесь почти не было, случаев употребления спиртного отдельными лицами. Напивались: ротами, караулами, а однажды в течение недели, пьяным ходил весь батальон.
Но, если случалось так, что напивались, кто-то в одиночку, или не большая группа... Такие нарушители воинской дисциплины, карались строго, и заслуживали особого презрения - начальника штаба.
Так ( забегая вперед )когда Шалашов, будучи, военнослужащим, второго года службы, позволил себе,находясь в увольнении с Титовым, употребить спиртное. Начальник штаба, в течение трех часов, держал батальон, на лютом морозе.
Он яростно жестикулировал, густо пересыпал свою речь матом, и в конце, тыча друг в друга указательными пальцами, устало сказал:"Один - из Саратова, второй - из Приморского Края. Нашли же, друг-друга - б***ь-курва,- два недоноска".
Титов, как и Шалашов, - были оба, щуплые на вид и не высокого роста.
Случилось так, что на станции,- куда прибывали цистерны с вином, загорелись бурты с углем.
Пожарная часть, не справлялась, и помощи попросили у командования батальона. Батальон, располагал большим количеством автомобилей, какие имели назначение – АРС – что расшифровывается как – Авторазливочная станция.
Предназначаются эти автомобили, для обработки военной техники, от отравляющих веществ.
АРС – с успехом может, выполнять функции пожарного автомобиля.
Командование просьбу, железнодорожных властей, удовлетворила. К месту возгорания угля, отправилась колонна АРСов.
На беду командиров, на станцию, прибыли, цистерны с вином.
Воины - какие принимали участие в тушении пожара, не могли, просто не имели права, упустить, такую возможность.
Жадничать не стали. Поэтому, при помощи всасывающего насоса, только, цистерну одного автомобиля, загрузили вином.
Командование части сбилось с ног, разыскивая спиртное.
Командиры рот ночевали в ротных канцеляриях. Однако, пьянство не прекращалось.
Кто-то капнул, командующему войсками округа, и тот приехал, перед вечерней проверкой.
Он молча посмотрел: в усталые, глаза командиров рот, в мутные глаза, построенных на плацу солдат, - после чего подошел к начальнику штаба и произнес - "Если завтра - это не прекратится, ты у меня в старлеях, сгниешь".
На завтра, это не прекратилось. Прекратилось это лишь через двое суток,- когда умирающий от жажды, (после вчерашнего дня рождения) зампотех первой роты, вышел из бокса, с целью найти воды для питья.
Он увидел, как бойцы его роты, стоят с кружками, возле цистерны АРСа и не торопясь, прикладываются, к кружкам,- вяло, беседуя, между собой.
Увидев зампотеха, бойцы поспешно допили из кружек, и отошли от автомобиля. Но прапорщику, было достаточно увиденной информации. Он понял, что в цистерне, вода годная для употребления внутрь.
Твердым шагом, прапорщик направился к автоцистерне. Он не обратил внимания, на то, как замерли и напряглись, все солдаты и сержанты срочной службы,- находящиеся на территории, автопарка.
Жажда мучила и прапорщик, с нетерпением стал откручивать, вожделенный вентиль крана.
Наконец в кружку брызнула живительная влага. Неожиданно, вместе с радующим слух журчанием, в ноздри ударил, такой знакомый запах крепленого вина.
Прапорщик, устремил свой взгляд на струю. Струя, была светло-розового цвета. Он, все еще не веря, своему счастью, поднес кружку к губам и сделал глоток. Сомнений не было,- это было вино.
Прапорщик вспомнил, как его, верующая в Бога, бабушка, рассказывала ему, о чуде, где Христос, превратил воду в вино. Тогда он не придал этому значения и воспринял, как очередную бабушкину сказку. Но сейчас, чудо было реальностью. Прапорщик с наслаждением, опорожнил кружку. Так по неволе поверишь в Бога – подумал он. С тяжелого похмелья, вечером, заступать в наряд по КТП, ни какой надежды на опохмелку, и вдруг такая удача». Прапорщик стал откручивать вентиль, во второй раз. Теперь из крана, должна была потечь обыкновенная вода. Однако из крана, снова брызнуло вино. Алкоголь, начал приводить в рабочее состояние подавленный похмельем мозг. Сознание стало выдавать, логически правильные мысли. Прапорщик понял, откуда взялось вино, и что никаких чудес тут нет.
Он деловито простучал костяшками пальцев цистерну, и определил, что она полная на две трети объема. В то же время, в груди появился голос, который стал шептать ему – Молчи, сделай вид, что ничего не произошло. Сегодня ты заступаешь в наряд на КТП, у тебя есть десяток новых двадцатилитровых канистр, заполнишь их ночью вином. Подумай, на сколько тебе их хватит. Но зампотех Евзрезов, был образцовым командиром и, кроме того, членом КПСС. Он наполнил кружку до половины вином и понес ее в штаб батальона. Через двадцать минут, в сторону автопарка, бодрой рысью неслась группа старших офицеров, во главе с командиром батальона – мужчиной довольно крупным.
Рядом с ним, как шакал возле Шер-хана, бежал мелкий прапорщик Евзрезов, указывая дорогу к злополучному, АРСу. Достигнув цели, командир батальона лично открутил, до упора вентиль крана, тугая струя вина ударила в землю и, смешиваясь с грязью, устремилась в овраг, пролегавший по территории части. С массовым пьянством в батальоне, на данный период времени было покончено.
Но почему, генерал, потребовал наведения порядка от начальника штаба? Ведь есть, зам командира, по воспитательной работе. Другие заместители, выше воинскими званиями и опытом? Почему в козлы отпущения, попал, старлей – начальник штаба?
Во первых, старлей, попал в батальон с понижением в звании. А во вторых, он презирал мелких, невысоких, людей. Он всегда смотрел на них пренебрежительно и, относился к ним соответственно.
Например, прапорщика – секретчика, за невысокий рост, он называл не иначе, как – карлсон. Командира четвертой роты - Полюлина за те же размеры – пилюлькиным. А своего помощника – лейтенанта Падалко – падлой. Причем делал это, в присутствии, как других офицеров, солдат и даже присутствующих на территории части – женщин. Если ему, был нужен, кто-то из выше перечисленных лиц, он выходил на крыльцо штаба и громко кричал – Лейтенант Падалко! Падалку ко мне! Где эта падла?! – или – карлосон! Где карлсон?! Солдат, быстро найди мне карлсона!
Генерал, был как раз, тех размеров – какие с точки зрения НШ – мужчине иметь позорно.
Но генерал, никогда бы не дослужился до генерала, если бы не имел того, что называется – интуиция.
Поэтому, он прекрасно почувствовал, внутреннее отношение к себе, старлея. А значит, и отреагировал соответствующим образом.
3
Воинская часть, располагалась на склоне большой сопки, у подошвы которой из города, тек, ручей, распространявший в окрестностях, густой запах канализации.
По берегам, зловонного ручья, удобряемые, щедрой питательной влагой, произрастали, высокие кусты маньчжурской конопли.
Далее, на склоне следующей сопки, пролегала, улица - « Нахаловка» где стояли деревянные дома, с приусадебными участками. На приусадебных участках в изобилии, росли кусты, дальневосточной вишни, наступало время созревания.
Мусса Хамикоев, хорошо знал секрет, темно-зеленых кустов, покрывающих берега зловонного ручья, чей запах, напоминал запах хвои.
Днем ранее, с подачи начальника штаба, Мусса, был произведен, из рядовых сразу в сержанты. Поэтому, сегодня, намеревался, отметить это событие. Но сделать это он собирался, совсем не так, как это делают « русские». Они напиваются до свиноподобного состояния. Скандалят и дерутся меж собой. Чаще всего их попойки заканчиваются гауптвахтой.
Нет, Мусса, знает другое средство. Ему не надо будет страдать утром от головной боли и прятать от офицеров, мутные глаза, а также, сдерживать дыхание при разговоре с ними.
Мусса, прошелся щеткой по хромовым сапогам, оглядел хорошо отутюженное обмундирование, удовлетворенно, задержал взгляд на новеньком погоне с тремя золотистыми галунами, и направился в сторону караульного помещения.
На посту возле караульного помещения, в повисшей на ушах пилотке, нес службу салага. Это было ясно как день, судя по его виду. Мусса молча, показав ему кулак, прошел мимо караульного, раздвинув колючую проволоку, пролез в образовавшееся отверстие и, оказался за пределами воинской части.
Быстро добравшись до вожделенных растений, Мусса нарвал столько, сколько ему было надо. Предпочтительно срывая макушки, и складывая их в пакетик. Вернулся в часть он тем же путем.
Согласно « Караульного устава" – воин, несущий службу на посту у караульного помещения, обязан был поднять тревогу. Он имел даже право, применить оружие. Но воин, отслужил только чуть более двух месяцев и страх перед «дедовской» расправой, был гораздо больше, чем страх перед наказанием, какое может назначить командир.
Поэтому часовой, лишь молил судьбу, чтобы никто ничего не заметил.
Довольно скоро, Мусса вернулся к себе на склад. Здесь, у него был свой утюг, при помощи которого он и довел свое снадобье, до состояния готовности.
Но употреблять его в стенах склада, почему-то не хотелось. Серые стены склада, не обещали того полета души, какой должен будет наступить после приема снадобья.
Мусса зарядил одну из папирос, аккуратно, положил ее в коробочку из-под индивидуальной аптечки, и направился к караульному помещению. На это раз на посту стоял его земляк, одного с ним призыва. Он, ответив на приветствие, пропустил Муссу, даже не спросив того, куда и зачем он направляется.
Мусса, долго искал подходящее место. Наконец, он увидел покрытую невысокой зеленой травой полянку, и скамеечку на ней. Видимо кто-то из молодых парней сделал ее для встреч со своей девушкой. Или для того, чтобы, собираться здесь, компанией, и распивать «Агдам» и другие крепленые вина. Впрочем, все это вряд ли интересовало Муссу. Он видел, что место подходящее и тихое. Метрах в десяти от скамейки, проходил глухой, не очень высокий забор, из-за которого, свешивались ветви вишни, усыпанные, спелыми красными плодами.
Мусса, сел на скамейку, осмотрелся и, убедившись, что поблизости, нет никого, кто мог бы ему помешать получать удовольствие, закурил папиросу.
Блаженство наступило довольно скоро. Мусса прикрыл глаза, и перед взором побежали лица родных и близких, реально показались стены родного дома, послышалось блеянье овец, а в нос ударил запах шашлыка. О, Мусса, все бы сейчас отдал за свежий разломленный гранат, какой обычно мать подает к шашлыку.
Он медленно открыл глаза и его взор уперся в ветви вишен. Плоды были такие красные, и их было так много, что Мусса больше не мог сопротивляться соблазну.
Он решительно, подошел к свисающим ветвям. Нагибая ветви одну за другой, Мусса быстро обрывал плоды и отправлял их в рот. Но скоро плоды, на свисающих за забор ветвях закончились, а растревоженный, действием марихуаны, аппетит Муссы требовал еще.
Можно было пойти на склад, там есть различные консервированные компоты, но разыгравшийся аппетит Муссы, в настоящий момент ни хотел ни чего кроме вишен.
Не долго думая, Мусса перемахнул через забор. С минуту он стоял, тихо прислушиваясь, убедившись, что здесь нет никого, Мусса яростно набросился на вишни.
4
Пенсионерка Наталья, вышла из дома и побрела, к летней кухне. Пора было кормить обедом «деда» - так она называла своего супруга. Едва она поднесла руку к дверной ручке, как услышала в саду шум. Наталья тихонько сделала несколько шагов в сторону исходящих звуков и увидела, нерусского солдата стоящего в хищной позе. Чтобы не вскрикнуть, Наталья зажала рот ладонью, но двинуться с места у нее не было сил. Солдат, выждав минуту, набросился на вишни. Наталья, увидев, для какой цели «нехристь» залез в их сад, потихоньку подалась в дом.
Де-ед – протянула она – там солдат нерусский в сад заскочил и вишню, что корова свеклу, знай глотат.
Дед, в прошлом – штурман – механик Амурского пароходства, сначала было, бросился к двери, но Наталья его остановила
-Куды? Он здоровенный, тебя как клопа, прихлопнет. Ты за ним поглядывай, а я до участкового добегу.
- Пока бегать будешь, нажрется и уйдет – аргументировал дед, и чуть подумав, шагнул в спальню. Здесь дед, кряхтя, опустился на коленки и выволок из-под кровати двустволку, 16 калибра, вместе с патронташем.
-Сами заарестуем.
Наталья сделала круглые глаза – а вдруг начнет кобениться, пальнешь в него, убьешь, потом посодют.
- И то, верно - согласился дед. Он нашел шило, выковырнул из двух патронов пыжи и, высыпав оттуда дробь, заменил ее крупной солью. После этого вставив патроны в стволы, он весело мигнул Наталье – ну пошли, что ли, старая, воевать.
Мусса продолжал поглощать вишни. Аппетит не ослабевал и он уже стал подумывать – а не прекратить ли? Не пойти ли к себе на склад в царство компотов.
- Хенде хох – почему-то на немецком языке, громко произнес дед. Видимо он решил – раз солдат не русский, значит, и немецкий он понимает лучше.
Мусса отреагировал мгновенно. Секунда и он уже стоит двумя ногами на верхнем брусе забора, намереваясь, спрыгнуть вниз. Однако такая реакция Муссы, на деда подействовала своеобразным образом. Поскольку курки у ружья были взведены, он быстро прицелился, и с паузой в долю секунды нажал на оба спуска. Прозвучал короткий дуплет, и соль, кучно легла в цель, поразив у Муссы, обтянутые полушерстяной тканью, обе ягодицы.
Мусса рухнул за забор, но тут же вскочив, стремглав бросился в сторону воинской части.
На посту возле караульного помещениия, продолжал нести службу его земляк. Не слова не говоря Мусса, бросился к нему и рванул на себя автомат. Земляк вскрикнул и вцепился в автомат мертвой хваткой. Какое-то время они рвали оружие, из рук друг друга.
На шум, из караульного помещения, вышел начальник караула и несколько бойцов. Муссу скрутили, и закрыли в камеру гауптвахты, какая находилась здесь же в караульном помещении.
Мусса в бессильной ярости катался по полу камеры. Он был унижен и опозорен, кроме того, злобу подогревала, нестерпимая боль в ягодицах. И ничего, ничего нельзя сделать. Если бы ему удалось завладеть автоматом, он не колеблясь, вернулся и расстрелял бы этого злобного старика. Ведь для горца нет более позора, чем быть раненым туда, куда старик ранил Муссу. Кроме того, здесь служит не мало его земляков. А значит рано или поздно о его позоре узнают дома.
Какая девушка после этого захочет выйти за него замуж? Какой отец согласится выдать за него свою дочь?
Дверь камеры отворилась, и Мусса увидел сверлящие его свирепые глазки начальника штаба.
- Допрыгался сука – выдохнул НШ, и рывком, одной рукой поставил Хомикоева на ноги. После чего почти без паузы двинул Муссу кулаком в ухо и оттолкнул от себя. Мусса шлепнулся на прострелянные ягодицы и взвыл от боли.
НШ, быстро оббежал глазами Муссу и, вцепившись обеими руками в погоны, с силой рванул их вверх. Мусса приподнялся вместе с погонами, но когда они оторвались, опять шлепнулся на больной зад, болезненно вскрикнул.
- Ай, какие мы нежные – укоризненно покачал головой НШ. – Дай штык-нож – обернулся начальник штаба, к стоящему сзади него караульному бойцу. Тот, отсоединив штык-нож от автомата, подал его НШ. Стянув с Муссы хромовые сапоги, НШ в минуту, превратил их в лохмотья. Но этого ему показалось мало.
- Снимай брюки – рявкнул НШ, хищно разглядывая полушерстяную форму Муссы. Когда Мусса прислонился плечом к стене, чтобы снять брюки, НШ, увидел кровавые лохмотья на его заднице.
- Что с жопой? – с тревогой в голосе спросил НШ. Мусса молчал.
- Его, похоже, в частном секторе подстрелили – ответил, стоявший сзади НШ, начальник караула – он, поэтому и на бойца возле караульного помещения напал. Хотел автомат отнять, чтобы пойти разборки учинить.
Глаза начальника штаба сузились от гнева – в десбат пойдешь падла – прошипел он и вышел из камеры. Начальник штаба, приказал вызвать, батальонного врача, после чего, подозвал к себе начальника караула.
-Слушай лейтенант – обратился НШ, к начальнику караула, предварительно отведя его в сторону.
– То, что ему жопу прострелили, уже не скрыть. А вот о том, что он на караульного напал, помолчи, а. Не указывай об этом в рапорте. Если, что вали на меня. Мол, начальнику штаба доложил, и получил приказ в рапорте о происшествии не указывать. И бойцам скажи – не хотят, чтобы их товарищ сел, пусть молчат.
Лейтенант молча кивнул.
- И знай – продолжил НШ – об этом, из офицеров, знаем, только ты, да я.
Прибывший, в караульное помещение, врач, осмотрел Муссу, после чего, долго весело хохотал. Муссе - он прописал таз с теплой водой, после чего, отправился в сторону медпункта, время, от времени продолжая похохатывать. Видимо, его живое воображение, рисовало картины, как Муссе - всаживают в ягодицы, два заряда соли.
Начальник штаба, медленно шагал в сторону штаба батальона, В отличие, от жизнерадостного врача, ему было далеко не до смеха.
Командующий войсками округа, уходил на пенсию. На его место, прибывал новый командующий. Кроме того, уходил на повышение и командир батальона. На его место тоже прибывал новый человек. У НШ, появлялась возможность, получить четвертую заветную звездочку. То, что этому чурке, прострелили, солью жопу – черт с ним. Но если выплывет нападение на часового – это ЧП.
« Хороший подарок» - командующему и командиру в начале их службы на новом месте – сокрушенно думал НШ.
Начальник штаба, подозревал, что в части есть, кто-то, из офицеров, кто регулярно доносит командующему войсками, обо всех происшествиях на территории части.
И счастье, если им не окажется нынешний начальник караула.
Утром следующего дня, НШ, узнал от дежурного по КПП, что его, возле ворот части, дожидается, какой-то пенсионер. НШ, хорошо понимал, кто это может быть, и по какому поводу, ему понадобился, начальник штаба. Однако, сделав радушное лицо, он вышел, на встречу старику и приветствовал его крепким рукопожатием.
Старик коротко поведал, начальнику штаба, о вчерашнем происшествии. Начальник штаба, провел старика на территорию части, и громко, приказал, дежурному по части построить батальон. Хотя батальон, и без приказа уже строился на плацу, на утреннее построение.
НШ, повел старика вдоль построенных рот, предлагая опознать нарушителя дисциплины.
Старик быстро, прошел вдоль рядов батальона. Несколько дольше задержался возле хозяйственного взвода, так, как представители этого подразделения, в основном, были выходцы из Кавказа, и отрицательно покачал головой
- Его тут нет.
- Да это не наш – с дурацкой улыбкой ответил ему начальник штаба – это вон рядом часть связистов, у них там – анархия. А у нас образцовый батальон – продолжал сыпать словами НШ. – Ну, хотите, давайте по ротным расположениям пройдем, проверим внутри казарм…
Старик видел, как воровато бегают глаза начальника штаба. Кроме того, он видел, что раненый боец, бежал, в сторону, именно этой части. Старик, понял, что начальник штаба, просто не хочет огласки. Поэтому, идти в казармы отказался, и направился к выходу из расположения батальона.
НШ, дождался, когда старик скрылся за дверями КПП, и повернулся лицом к батальону. Из доброжелательного и заискивающего старшего лейтенанта, он вновь превратился в грозного НШ.
- Один допрыгался – грозно произнес НШ с трибуны, застывшему по команде «смирно» батальону.
– Захотелось помидоров, огурцов.
Заряд соли в жопу получил, сейчас, сидит на гауптвахте, отмачивает.
А ему, я сказал - НШ указал пальцем в сторону, КПП, куда ушел старик
– Как только за проволоку вышел, значит, курва, идет грабить, воровать. Значит, стреляй его на хрен.
У человека вот такой лоб – НШ указал, большим и указательным пальцем толщину примерно в три сантиметра – Жакан пробивает. У кабана вот такой лоб – НШ увеличил размер до пяти сантиметров, все равно, жакан пробивает. - Ну, у тугодума, вот такой – НШ, раздвинул пальцы, примерно до восьми сантиметров - один хрен, жакан пробивает. Идите, грабьте – НШ сделал рукой разрешающий жест.
Он, минуту постоял молча, наслаждаясь эффектом, после чего также молча, сошел с трибуны и направился в сторону штаба.
Для Муссы Хамикоева, наступили черные дни. Вместо полушерстяного обмундирования, ему выдали, застиранную выцветшую х/б, а ноги теперь, были обуты, в стоптанные кирзачи. С должности начпрода, он был смещен, из сержантов - разжалован.
Прибывший, на должность, начальника продсклада, прапорщик, обнаружил в столе сушеные листья, конопли. Он тут же отнес их в штаб батальона, где рассказал, как используется это снадобье. Отношение офицеров в отношении Муссы, стало еще хуже. К нему накрепко приклеилось прозвище – «наркоман».
На территории части, под строительство, нового ангара, была прорыта траншея для фундамента. Рылась траншея при помощи экскаватора. Но машинист, будучи под действием, все того же дармового вина, какое было, щедро пожаловано, кем-то из добрых военнослужащих, слегка увлекся и ушел в сторону. Траншею решили выровнять, силами, хозяйственного взвода. Так, как Мусса больше никаких привилегий не имел, то работал в траншее наравне со всеми, яростно круша, кайлом, каменистую породу. Решив передохнуть, Мусса опустил кайло и поднял глаза к верхнему краю траншеи. Он увидел хромовые офицерские сапоги, а, подняв взгляд выше, увидел, что прямо на него смотрит командир батальона. Мусса снова принялся за работу, все чаще нанося удары кайлом.
Позднее, на крыльце штаба, зам по тылу, задал командиру батальона вопрос
- «Товарищ майор, как думаете, долго хоз взвод, будет возиться с траншеей? Может, им, еще людей добавить?» Командир махнул рукой
- Там, этот, как его? «наркоман», чего-то уже хватнул, глаза вот такие – командир показал какие у Муссы глаза - кайлом бьет, к вечеру будет готово.
5
Министр обороны – Маршал Советского Союза, Дмитрий Федорович Устинов, в отличие от своего предшественника, внес в воинские дисциплины, некоторые новшества. Например, он решил, собирать резервистов на военные сборы, не повесткой, за несколько дней, до сборов, а внезапно, как это может быть во время войны.
Поэтому в село, где работал сварщиком Николай Пирогович, неожиданно приехало, несколько автобусов, а повестки призывающимся на военные сборы резервистам, вручались прямо на рабочем месте. Им дали, два часа на сборы, после чего погрузили в автобусы и увезли к месту распределения. В данном случае, на территорию СПТУ в районном центре.
Не привыкшие к таким действиям резервисты, были не на шутку напуганы. Они все как один, решили, что наверняка начались военные действия, не исключено, что с КНР, чья граница пролегала совсем, рядом.
Естественно, возбужденным нервам требовалось, какое ни будь, успокоительное. Этим успокоительным стала – водка «Столичная» по цене 4 рубля 12 коп за бутылку. После приема значительной дозы спиртного, резервисты почувствовали, что они вполне боеспособны, и готовы на подвиг.
Николай Пирогович, на стойкость к спиртному, был слаб. Поэтому после третьего стакана, уснул поперек кровати в СПТУшном общежитии.
Когда прибыли офицеры – руководители сборов, Николая, после тщетной попытки разбудить, засунули под кровать, дабы уберечь от гнева строгих командиров.
Очнулся Николай, лишь, ранним утром следующего дня. Увидев вокруг себя, довольно ограниченное пространство, Николай, дико заорал, предполагая, самое худшее. Однако, придя в себя, сообразил, что находится под кроватью.
Выбравшись, Николай направился к выходу. Громко хлопнув дверью разбудив, дремавшего за столом, вахтера общежития.
Николай, беглым шагом, направился, к дороге, какая, вела в родное село.
Примерно, через час, поймав попутную машину, Николай уже ехал в сторону дома.
Встреча с супругой, в ближайшие планы Николая не входила, поэтому, он пошел не домой, а к уже пожилому столяру Федору Остапчуку, полагая, что у того имеется самогон, и там он сможет поправить подорванное вчера, тремя стаканами водки, здоровье.
В своих предположениях, Николай, не ошибся. Ему повезло, и он застал Федора выходящим из ворот, чтобы идти на работу. Уговаривать, Федора не пришлось, так, как он сам, горел любопытством, и желал знать – что же такое произошло, почему в армию внезапно призвали так много народу.
Николай Пирогович, был первым, кто вернулся
«оттуда», и Федор жаждал удовлетворить, свое любопытство.
Но Николай, поправив самогоном, больную голову, к разговору был не расположен, а Федор, задать вопрос, относительно мобилизации, как-то не решался. Они молча шагали в сторону МТМ – Машинно-тракторной мастерской, где Федор, работал столяром, а Николай электрогазосварщиком.
В курилке мастерской, Николай, никому не предлагая выпить еще раз, приложился к бутылке, после чего устремил взгляд в стол, подперев голову кулаком. В курилку, стали собираться те, кому повесток, до сих пор, не вручили. Это были люди возрастом за сорок, и те, кто этой весной, демобилизовался из армии.
- Ну, шо, Коля? Шо там стряслось? – решился, наконец, спросить Федор.
Николай устремил на Федора, полный тоски и боли взгляд.
- Китайцы, - Николай обвел собравшихся взглядом - около пятьсот тысяч, перешли границу – как обухом, по голове, оглушил присутствующих Николай. – Разобрали железнодорожные пути, от Дальнереченска, до Уссурийска – продолжал он. И уже откровенно, плача, размазывая волосатым кулаком, слезы по грязным щекам закончил – Да что я, офицер Советской армии, за родину свою не постою?!
Когда и где, в подавленный алкоголем, Колин мозг, пришла эта мысль о прорыве границы, осталось тайной. Может это приснилось ему на пыльном полу, под кроватью ПТУшной общаги. Говорят с похмелья, сны очень реальны. А, может быть, в данный момент, ему не хотелось ронять честь Советского офицера.
В самом деле, не рассказывать же ему, как все было на самом деле. Все таки, хоть без образования, хоть в запасе, но ведь офицер.
Николай, после окончания срочной службы, окончил курсы младших лейтенантов и в настоящее время был старшим лейтенантом в запасе. Закончив говорить, Николай уронил голову в ладони, и заплакал навзрыд, очевидно сам искренне поверив в сказанное.
Пьяное воображение нарисовало ему – железнодорожную насыпь, разбросанные в беспорядке, рельсы, остатки его погибающей роты, сдерживающей, бесчисленные орды, дико орущих, наступающих китайцев.
Себя Николай увидел - как истекающего кровью, боевого командира, который погибал, но команды – «Отступать» - так и не отдал.
На территорию МТМ, приехал директорский УАЗ, водителя, попросили отвезти Николая, домой, где он пропьянствовал, еще два дня.
Три дня спустя, стали возвращаться призванные на службу резервисты. Но только те, кто не был замечен в нарушении воинской дисциплины. Нарушители, замеченные в употреблении спиртного, а также, не явившиеся вовремя на сборные пункты, были наказаны тридцатью сутками, учебных сборов.
Николай, попал в число, выше перечисленных нарушителей. И по этому, не смотря на то, что был по специальности – командир огнеметного взвода, получил назначение, на должность командира роты – химиков–дегазаторов.
Николай и его рота прибыл к месту дислокации, где ответственным, за проведение учебных сборов, был уже известный нам НШ.
-« Проведешь переподготовку резервистов, без замечаний; считай, что стал капитаном – сказал комбат, после назначения НШ, ответственным за проведение сборов».
Потянулись скучные будни обучения, изучались новые типы, дегазирующих установок и растворов, нейтрализующих отравляющие вещества. Если учесть, что старший лейтенант Пирогович и в старых, растворах и установках, соображал очень абстрактно, то надо понимать – учеба давалась ему тяжело.
Но чтобы не уронить достоинство командира, Пирогович делал умное лицо, с каким и сидел на занятиях, не пытаясь особо вникнуть в столь новую для него науку.
Дислоцировалась рота резервистов, в огромной, полевой палатке. Палатку, установили, на пустыре, за батальонной кочегаркой. Подальше от казарм, воинов срочной службы. Дабы резервисты, недостойным примером, не повлияли на дисциплину батальона.
Около недели резервисты, знакомились и притирались друг к другу, определяя, кто есть, кто, а также получали информацию от основных обитателей батальона об их быте и развлечениях.
К началу следующей недели, резервисты уже были прекрасно осведомлены, о станции, куда прибывают составы с вином, о тропах и дырах, через какие можно оставить часть. А также взяли в аренду три двадцатилитровые канистры.
Наступило время «Х» и на пороге палатки резервистов, появились вернувшиеся из похода гонцы. Они имели с собой: три полных канистры вина и примкнувшую к ним по пути, молодую женщину, желавшую, как и они, сами – развлечений. Женщину резервисты встретили, когда возвращались со станции, Ее, угостили вином, прямо из горлышка двадцатилитровой канистры. Поскольку, канистра – тара для пития, весьма не удобная, то у женщины после приема вина, на футболке обтягивающей довольно жидкие груди, остались, неопрятные пятна.
В благодарность за угощение, женщина согласилась идти на территорию части, чтобы скрасить общество, оторванных от семей, солдат- резервистов.
Прибывшую в палатку даму, усадили рядом с Николаем Пироговичем – как с лицом имеющим, в этой палатке, самое высокое звание и должность, а значит и авторитет.
Дама, кроме футболки имела на себе еще и розовые брюки, какие она, после выпитых двух кружек вина, решила снять, сославшись на жару. Под брюками у женщины обнаружились, синие казенные трусы, какие выдают военнослужащим С.А. со штемпелем, сделанным при помощи хлорного раствора, и информирующим, что данная вещь, принадлежит в/ч. номер такой-то, боец – Козин. А.В.
Николай поежился, представив, что будет, когда на бойце Козине А.В. старшина обнаружит, деталь гардероба, принадлежащую, сидевшей рядом с ним, гражданке. Дама, однако, совсем не обратила внимания, на то что, одетая на ней вещь, ей не принадлежит. Веселье продолжалось.
6
Утром на квартиру, начальника штаба, прибежал запыхавшийся посыльный. Тяжело дыша, он сообщил, что по территории части, ходит, новый командующий войсками округа, прибывший на КПП, в 6 часов утра. Одевшись, со скоростью, молодого воина (около сорока пяти секунд). Несколько минут спустя, НШ уже бежал, впереди посыльного, бодрой рысью.
На КПП, начальник штаба свирепо посмотрел на дежурного по части. Тот доложил о прибытии командующего.
- Где он? – грозно спросил НШ
- Пошел к месту дислокации резервистов – робко ответил дежурный.
У начальника штаба противно заныло на душе. Что-то подсказывало ему – сегодня случится плохое. Он почти бегом, бросился в сторону, палатки резервистов.
Командующий – полковник Абрамов, не спеша, шел в сторону, батальонной кочегарки. Он вспоминал, как он после окончания Саратовского Высшего Военного Училища Химической Защиты, прибыл в этот батальон и получил, свое первое назначение, на должность командира взвода. Как своими силами строили кочегарку и как поднимали дымовую трубу. Воспоминания приятной истомой наполняли душу.
Полковник прошел мостик через овраг, когда вдруг заметил, что полынь, справа от тропинки, неестественным образом шевелится. Полковник подошел ближе, и его взору представилось, раскинувшееся тело, молодой женщины. Женщина была одета в запятнанную футболку и солдатские галифе. И хотя женщина спала, по ее лицу можно было легко определить, что данная особа, накануне принимала в большом количестве алкоголь. Ибо ее лицо, отображало не мечтательную улыбку, а имело мешки под глазами, открытый рот и лиловый синяк на скуле.
- Здравия желаю, товарищ полковник! – услышал полковник, не смелое приветствие сзади себя. Полковник обернулся. Перед ним стоял, красномордый, старший лейтенант, и виновато, по собачьи смотрел ему в глаза.
- Начальник штаба батальона, старший лейтенант Папкин – представился старлей.
- Н-да – не отвечая на приветствие, задумчиво произнес полковник – Ваш боец? – полковник кивнул на женщину.
НШ, отрицательно затряс головой – Ни как, нет.
- Тогда объясните мне; каким образом она оказалась на территории части? – полковник смотрел на НШ, строгим, не мигающим взглядом и НШ чувствовал, как под действием этого взгляда, растворяется, его четвертая (так и не проявившаяся на погоне) звездочка.
Он хорошо понимал, что данная особа, могла появиться здесь, только из палатки резервистов. И напоить вином, ее могли только там.
- В части, на переподготовке, находится рота резервистов – несмело, начал оправдываться НШ – дисциплина у них, сами понимаете…
-Не понимаю – перебил полковник – военнослужащий, призванный на службу, обязан соблюдать воинскую дисциплину. Кто ответственный за переподготовку?
- Старший лейтенант Папкин – ответил НШ. Полковник удивленно вскинул брови.
- Так это же вы.
- Так точно, я
- Тогда понятно, почему вы до сих пор – старший лейтенант. Ведите в расположение резервистов.
НШ, медленно направился в сторону кочегарки
- Они, что у вас, в кочегарке расквартированы? – усмехнулся полковник.
- Они живут в полевой палатке, за кочегаркой.
- А что в казармах нет мест?
- Есть, но…
- Никаких но. Сегодня же расселить резервистов в казарме.
- Есть.
НШ и полковник приблизились к палатке резервистов. Не смотря, на то, что по части был объявлен подъем, здесь вставать ни кто не собирался.
Полковник и НШ, вошли в палатку. В ноздри ударил густой запах винного перегара, а также, другие неприятные запахи, какие присутствуют в местах проведения большой попойки.
Полковник поморщился и громко крикнул
- Дежурный по роте ко мне!
Ответа не последовало, разве, что несколько человек прекратили свой храп.
- Командира роты ко мне! – еще громче и уже с раздражением в голосе крикнул полковник.
- Кто там вякает? – раздался из дальнего угла, явно пьяный и потому смелый голос.
Полковник вышел из палатки
- Старший лейтенант! – НШ, поспешно подбежал и вытянулся перед полковником – Даю вам пять минут, на построение роты. Время пошло – полковник отошел на несколько шагов и, заложив руки за спину, устремил свой взор в сторону «Нахаловки».
НШ, с трудом удалось разыскать и разбудить ротного командира – Пироговича. За тем они вдвоем, стаскивали с кроватей нетрезвых солдат. Наконец, рота в полном составе построилась у входа в палатку. Дело осталось за малым - Пирогович, не мог найти своих брюк. НШ, надеясь, что полковник, не повернется, до тех пор, пока он лично не подойдет к нему для доклада; шепнул Пироговичу, чтобы тот доложил о построении роты; ему - начальнику штаба. После чего, НШ намеревался отправить ротного в палатку с глаз долой.
Пирогович, отдал соответствующие команды – равняйсь, смирно.
Полковник медленно повернулся на звуки команды.
Нельзя сказать, что Пирогович, был без штанов вообще. Нижнее белье, резервистам было выдано в виде – белых кальсон и рубах. Поэтому форма одежды Пироговича просто не соответствовала уставу. Что немедленно заметил командующий войсками округа.
- Форма на ротном, слишком старого образца – заметил он начальнику штаба. Такие штаны в армии, были отменены, еще Александром Первым.
НШ, увидев, что полковник шутит, изобразил, подобие улыбки, и даже делано хохотнул.
- Не чему радоваться – оборвал его полковник – Почему бардак возле расположения – полковник медленно пошел вдоль строя. Вокруг палатки в изобилии, валялись банки из-под консервов и огромные куски черного хлеба, иногда величиной до полбуханки. Полковник повернулся к стоящему напротив него солдату
- Ну-ка, уберите это все. Немедленно. Смотреть противно.
Солдат, оказавшийся, волею случая напротив командующего войсками округа, в настоящий момент жутко страдал с похмелья. Его знобило, и он под обмундирование надел свитер, воротник которого торчал из-под кителя; от этого солдат выглядел довольно комично. Все чего он хотел, это лечь в кровать, и чтобы его ни кто не трогал.
- Куда, я все это уберу – зло спросил он полковника.
- Куда хотите. Найдите лопату и закопайте. Умеете сорить - умейте убирать.
- Солдат неожиданно преобразился. Его спина выпрямилась, а лицо приняло гневное выражение
- Что-о? – полушепотом протянул он – Хлеб в землю? Крестьянин за него горбатится, ночами не спит, а я его в землю?
Резервисту, предоставилась возможность, законно, на правах Советского гражданина, учинить разнос полковнику. Оказывается, полковник, понятия не имеет, какую ценность для Советского народа представляет хлеб. То что, куски хлеба валяются, смешанные с мусором и грязью - солдата волновало в значительно малой степени. А вот то, что полковник, осмелился, произнести фразу - "Закопайте хлеб в землю"- ни как не соответствовало, с его званием и должностью. Да пошел ты на хрен, я с тобой разговаривать не хочу - уже переходя на крик, закончил солдат, уверенный в том, что он в высшей степени прав.
Полковник был ошеломлен. Он давно отвык от такого отношения к себе нижних чинов.
Он набрал в грудь воздуха, лихорадочно думая, что ответить. Формально солдат был прав.
Вся Советская пропаганда, ратовала за бережное отношение к хлебу. Плакаты в пунктах общественного питания гласили –« Хлеба к обеду в меру бери: хлеб - драгоценность, им не сори». Но такое отношение к нему - командующему войсками округа, рядового солдата, в присутствии солдат и офицеров… Полковник посмотрел на солдата и встретился с взглядом двух блестящих с похмелья глаз, которые смотрели, непримиримо, воинственно и гордо.
Так и не найдя, что ответить, полковник, развернулся и пошел прочь от расположения резервистов. Следом за ним, показав строю кулак, удалился и начальник штаба. Услышав сзади себя, шаги догнавшего его, начальника штаба, полковник обернулся.
- Чтобы сегодня к вечеру, их здесь не было
- Куда их, по домам?
Полковник остановился, и уничтожающе посмотрел, на начальника штаба
– На полигон. До конца сборов, на отработку практических действий.
Затем, смерив НШ с ног до головы презрительным взглядом, добавил – И сам с ними поедешь, проконтролируешь лично.
- Есть – начальник штаба приложил руку к козырьку фуражки.
- Выполняйте – полковник дал понять, что НШ, ему больше не нужен.
Облегченно выдохнув воздух, НШ, направился в направлении батальонной столовой, где увидел роту солдат намеревавшуюся войти в столовую, для приема завтрака.
Он подозвал к себе первого попавшегося на глаза сержанта
- «Возьми бойца, сходите к кочегарке, там сразу за мостиком баба пьяная лежит. Выведи ее из части, да не вздумай тащить через КПП. Веди ее к говенному ручью, через караулку».
Сержант пошел выполнять приказ.
- Стой! - остановил его НШ. – Снимешь, с нее штаны, отдашь, ротному резервистов. Штаны, по-моему, его. Иди.
Отдав приказ, НШ, еще немного подумал (не забыл ли чего?) после чего не торопливо отправился в сторону штаба.
Сержант и солдат, довольно быстро, нашли, пьяную особу. Сержант бесцеремонно сдернул, со спящей женщины брюки и тут выяснилось, что под галифе, других предметов гардероба – нет.
Вести женщину, за пределы части, в таком виде, было в крайней степени бестактно. Сержант отослал солдата в казарму, дав задание, разыскать ротного каптера, и взять у того, что ни будь, для прикрытия женского срама.
Каптер долго раздумывал, какой вещью, он может пожертвовать, чтобы не нанести ощутимый ущерб ротному имуществу и, наконец, взяв из стопки трусов самые верхние, отдал их бойцу.
Спустя полчаса, от ручья источавшего запах канализации в сторону «Нахаловки». Неуверенной походкой по узкой тропинке, поднималась женщина. На ней были надеты, синие казенные трусы, с большой белой печатью, информирующей, о воинской части, чьей собственностью они являются. Ниже неровными буквами, было написано – Шалашов А.М.
НШ, без замечаний, провел практические занятия резервистов на полигоне, но повышения в воинском звании, не получил.
Лишь через два года, ему, наконец, удалось, заслужить, почетное и столь долгожданное звание – капитана.