2.
Изабелл поблагодарила своих гувернанток, ещё раз поправила причёску, поинтересовалась, встала ли молодая леди.
- Нет, - кивнула головой служанка - она никогда не поднимается раньше десяти утра.
- Оставьте. Передайте мадам Лафонтен, что бы ни ждала нас раньше полудня. Я сама прослежу за пробуждением и внешним видом леди. – Девушка опустилась в книксене и удалилась. Служанка замерла в изумлении: о таком изысканном обращении они лишь слышали.
Изабелл уверенно отворила дверь, специально громко прошла к окну и резко раздвинула занавеси. Моргейна лениво пошевелилась, и возмущённо вскрикнула, села в кровати, потирая глаза. В этой белоснежной кружевной ночной рубашке она походила на совсем маленькую девочку, но пора взрослеть.
- Настоящая леди встаёт не позднее восьми часов утра. Запомни это. Выбирайся из постели.
- Почему так рано?- Она изумлённо распахнула свои большие глаза, с искренним недоумением глядя на Изабелл.
- Потому что у леди всегда много дел.- Отрезала та, удаляясь в соседнюю комнату- я отослала служанок, и сама сегодня приберу тебя. Слушай, запоминай, учись..-
О, Боже! Сколько же здесь безвкусных платьев! Совершенно никакого понятия о стиле, лишь бы показать свое богатство! Изабелл выкидывала платье за платьем, отпуская едкие комментарии, обучая Моргейну.
- Ты, юная леди, обладательница редкого имени.
- Оно кельтское - в дверях гардеробной появилась она - значит «непобедимая».
- У настоящей леди всегда должна быть жемчужинка… Не то!- она приложила к ней бирюзовое платье, откинула в сторону.
- Твоя жемчужина - твоё имя. Напомни мне, как одевались кельты…-
Молчание.
- Историю леди так же должна знать.
- Я не профессор из Оксфорда. – раздражённо буркнула она. Изабелл резко повернулась на каблуках, чем весьма напугала подопечную и суровым тоном отчеканила:
- Ты должна быть и профессором, и музыкантом, и певцом, и художником. Понятно, юная леди?- В ответ возмущённо засопели, уперев руки в бока. Своенравная, но по-детски, по-глупому.
- Ты…
- К наставнице обращайся «Вы,» или «Ваша светлость», по титулу- я герцогиня Тосканская.
- Тоскана… это ведь далеко, «Ваша светлость».- Передразнила ее Моргейна, опускаясь в реверансе, чересчур сильно натягивая подол ночной рубашки.
- Порвёшь ткань.- Продолжила наставница, разбирая гардероб.
-Незамужние кельтские девушки облачались во всевозможные оттенки зелёного и синего. Сейчас зима, и неплохо было бы майской травой разбавить унылую белизну за окном. Вот.-
- Поэтому ты в жёлтом?- чуть миролюбивей поинтересовалась подопечная.
- Именно. Всегда неплохо пойти наперекор. Остальных леди учат не выделяться, но ты же… просто обязана покорить Лондон.
- Скольких ты уже воспитала?- поинтересовалась Моргейна, усаживаясь на пуфик, неподалёку от огромного шкафа из красного дерева.
- Четырёх графинь, двух герцогинь, и шестерых дочерей магнатов. Все блистательно вышли в свет и удачно вышли замуж, поднявшись ещё выше.
- А куда целимся мы? – наивным голосом вопросила девочка. Изабелл положила платье, занимаясь черными волосами.
- Мы… Пожалуй на герцога Перси, если твоя матушка не имеет своих планов.- перебрав в уме всех неженатых молодых людей страны, сказала наставница, проводя по волосам щёткой.
- Я уже обручена. С герцогом Девонширским. Но еще ни разу не видела его, союз устраивал мой покойный ныне отец.
-Что ж… - задумалась итальянка, - тогда мы сделаем все, что бы затмить его разум тобой, юная леди.
Моргейна недоверчиво уставилась на нее в зеркале.
- У тебя получится, доверься мне. –
Девушка радостно улыбнулась, несдержанно подпрыгнув, и кивнула.
- Спину прямее - Изабелл прошествовала к окну, и легонько хлестнула Моргейну по плечам. Та неохотно выпрямилась. Они пока только учились сидеть за кофейным столиком, и юной леди порядком надоели эти уроки. Она раздражённо вздыхала, но ничего не могла с собой поделать - приказы матушки не подвергались обсуждению. С каким бы удовольствием она сейчас бросила все, и побежала, неприлично подняв юбки к своим любимым лекарственным травам. С каким бы удовольствием она бы уселась прямо на пол, забыв о кринолине, читая свои любимые книги, которые наставница сурово приказала отложить. Как же это сложно! Сколько условностей! Как леди Изабелл умудряется все это помнить? Зачем ей все это? Невыразимые глупости! Интересно, а если бы правила хорошего тона предполагали вплетать в волосы живую селёдку, эта суровая девушка делала бы это?
- Нет, потому что общество любит красоту, а ничего красивого в рыбе не наблюдается, кроме проекции ее в виде блюда. Не отвлекайся.- Ответила ей наставница, когда Моргейна язвительно задала ей этот вопрос. Та показано-горестно вздохнула, и положила уже ноющие руки так, как велела Изабелл: сначала одну, изящно, медленно, ладонью вниз, и накрыла сверху другой.
- Слишком быстро!- лёгкий удар по пальцам -Медленней, плавней. Смотри.- Села напротив, легко и непринуждённо сложила руки. Моргейна кинула на неё взгляд исподлобья, и попыталась повторить. Наставница лишь спокойно покачала головой. Она сделала ещё раз. Потом ещё. И ещё. А потом в раздражении швырнула со столика вазу, дерзко вскинула голову, ожидая что сделает Изабелла.
- Подойдите, пожалуйста.- Она кивнула горничной, которая слегка растерялась от такого обращения.
- Уберите, будьте любезны. Леди немного не в духе. Благодарю.- горничная озадаченно посмотрела на Изабелл, но увидев ее улыбку улыбнулась в ответ, вернулась на своё место.
- Это слуги.
- И даже с ними леди - всегда леди. Ты должна просить их, не приказывать.
- вот ещё.- Сморщила носик Моргейна. – Матушка им платит…
- Именно, твоя матушка. Не ты. Когда будешь платить им ты, тогда и будешь обращаться с ними, как тебе вздумается. А пока, вежливо, как душевную знакомую. Разлей кофе.- Непререкаемым тоном сказала наставница, когда на столик поставили поднос с кофейником - лёгкий аперитив перед основным завтраком. Она подвинула вазочку с пирожными и джемом, освобождая место для урока девушки. Сервиз был выполнен из баварского стекла с росписью барокко, узоры создавали причудливую вязь, придавая сервизу изысканность и красоту.
Моргейна раздражённо посмотрела на неё, а Изабелл спокойно положила руки на подлокотники изогнутого кресла и переглянулась с горничной- похоже эта женщина теперь будет искренне привязана к ней. С ней такое не впервой, люди всегда к ней тянулись, стоило улыбнуться им, особенно простые слуги: некоторых даже приходилось выкупать, потому что кухарки отказывались готовить своим господам, а горничные – убираться в доме где нет Изабелл. Зато в Стаффордшире они работали исправно.
Рука Моргейны дрогнула над маленькой чашечкой, Изабелл слегка ударила ее по руке палочкой, на что она ответила:
- Ну вы же сказали - разлить кофе.- Бросила яростно юная леди, вставая, опять грубо и гордо вскидывая голову. Она смотрела спокойно на эту вспышку негодования, только веер резко развернулся, и так же резко свернулся. Молчание затягивалось, наконец покрасневшая до кончиков ушей леди выбежала вон.
Изабелл улыбнулась. Юная леди обязательно вернётся, сама или под пристальным взором мадам. Неизвестно почему, ей на мгновение стало жаль Моргейну: ей никогда не понять изысканность и утончённость высшего света. Тщетность работы в этом случае состояла в том, что зазубренные уроки быстро забываются…
****
Капеллан пришёл после обеда - суровый мужчина с виду, с грубыми чертами лица и не менее грубым голосом. Но на проверку оказался добрейшей души и весёлого нрава человек, заявил, что имеет ирландские корни. Наставница счастливо рассмеялась, присела в реверансе: такой священник ей и был нужен.
Маленькая часовенка в доме Лафонтен преобразилась; некоторые слуги так же изъявили желание поучаствовать в мессе, на что хозяйка дома ни коем образом не возражала. Каменные плиты отполированы до блеска, сквозь витражи Благовещенья, Распятия и Вознесения, выполненные в соответствии с каноном, проникал скупой свет, отчего цветные кусочки, как показалась итальянке, пылали особым светом, неземным, приятным. Она как всегда заняла место недалеко от алтаря, презрев несколько скамеек, которые сегодня были заняты благочестивыми людьми, или теми, кто искренне стремился к этому.
- Благословенна ты меж Дев и благословен плод Чрева твоего.- Прошептала девушка, смотря на витраж, на миг, ей показалось, что Мария улыбнулась ей. Образ Пречистой Девы для неё сливался с образом не только своей матери, но матери Всего. Сегодня мысли ее обратились на вражду между католиками и протестантами, образы кровавого противостояния против воли всплывали перед глазами. Зачем столько лет люди враждуют между собой за толкование одной запятой?
Ведь человек создан для торжества над страхами, постижения и создания самого себя, мир готов ему помочь в этом. Золотая середина, чистота разума, милосердие и благочестие в самом высшем проявлении заложены в каждом из людей, но юдоль земной жизни все реже позволяет посмотреть в небо.
И душа, помнящая о Вечности, из которой она вышла, начинает страдать, метаться, искать, не давая покоя в бодрствовании, тревожа по ночам сон. Молодость и красота, этим даром наделены все, увы лишь небольшой промежуток, утопающий в бархане времени, но именно в эти годы дух бунтует. Девушке было страшно, от мысли что рано или поздно этот бунт уляжется, утихнет, стяг будет кинут в огонь, и пытливый ум разобьётся о скалистые фьорды обыденности, а ожидание чуда, истины, сведётся к пустой болтовне. А вера… Вера во всепрощение и любовь духовных Отца и Матери подпитывала ее вгрызаться в познание все более яростно- ибо такова их воля, и никак иначе.
Для Изабелл месса была преисполненным красоты и величия ритуалом, скорее душевный, чем религиозный подъем охватывал ее во время службы. Ей нравились россыпи алмазов vulgate Latina, произнося каждое слово, она словно пробовала его на вкус, смаковала всем языком и нёбом. Клубы ладана обвивали ее словно змеи, «Te Deum» парил в воздухе, словно архангел Михаил перед Жанной д’ Арк в Домреми.
И в этот момент леди понимала, что она способна на все- все ей позволено и доступно; взмывала под самый купол, и выше - в небосвод, отвечая всем сердцем на - Te Deum, Gloria Dei, at Fili, at Spiritus Sancti-
Ее голову и плечи покрывал белоснежный платок, скрывающий слишком большой вырез платья, перчатки, сегодня в тон платью были украшенный мелкими камешками, сплетаясь в травяные узоры, тоненькое колечко из серебра и жемчуга украшало указательный палец.
А на губах играла счастливая улыбка, которая заставляла стоящих рядом шептаться о божественной благодати, печати Господней на ее челе, даже капеллан не видел такого рвения в этот просвещённый век, где даже Святая вера, была от ума. Это столетие Провидение не наградит Бенедиктом, Франциском или Фомой!
Изабелл чувствовала, будто бы из рога изобилия вливающиеся силы, и нисходящий на душу покой. Она помянула в молитве матушку, которая без сомнения любуется ею с небес, отца, который с нетерпением ожидает вестей об успехах дочери.
- Secular seculorum... Amen.....- Прошептала она, осеняя себя крестным знаменем.
- Corpus et Christi, benedicta vergina est.- сказал священник, подавая ей облатку.
- Etiam, sacredos. Amen. -
Поднявшись на колени, она ещё раз окинула взглядом часовенку, благодарно улыбнулась капеллану, и, перекидываясь приветствиями, пожеланиями доброго утра со слугами удалилась.
****
Воскресенье было свободным днём, поэтому наставница взяла просьбам одной из своих горничных, Мэри - поучить ее дочку грамоте. Любознательная девочка с торчащими в разные стороны косичками огненного цвета во все глаза смотрела на богато одетую леди.
Заниматься малышку она пригласила в свою комнату, и маленькая Мэган изучала вещицы, которые она видела впервые.
- Не вертись.- Ласково попросила Изабелл.
- Я знаю, как писать своё имя!- выпалила девчушка, на что девушка с улыбкой придвинула ей бумагу и перо. Мэган сосредоточенно запыхтела, и потом сияя счастьем протянула листок своей учительнице. Корявые буквы сложились в правильное слово, тогда как шестнадцатилетняя их госпожа писала - valete с тремя непозволительными ошибками.
- Надо работать над подчерком. Усердней. Когда есть свободное время, если что-то будет не понятно- я к твоим услугам.
- А ещё я знаю алфавит! Умею читать по- складам!-
- Хорошо… Давай- ка прочтём это…- Изабелл посадила девчушку к себе на колени, открывая перед ней книгу Кретьена де Труа.
К трём часам дня, мадам Лафонтен пожелала видеть наставницу своей дочери. Узнав о непозволительной выходке Моргейны, она посадила свою дочь на хлеб и воду, но та никак не признавала своей вины. Драконовые меры итальянка считала излишними, однако вмешиваться между матерью и дочерью, не смела.
- Приношу вам извинения за эту дурёху.- цветастое платье мадам очень шло ей- присядьте.- Изабелл присела в кресло. Зимний свет скупо лился на мраморный пол сквозь венецианское стекло. Комната была оставлена с роскошью- лепнина, позолота, алый бархат обивки, стоящее в углу пианино, большие китайские вазы наполненные цветущей жимолостью из теплиц мадам, и все же…
Везде эта деревенская кичливость.
- Ничего страшного, уверяю вас. Работа будет долгой, но результат этого будет заслуживать. Она с неохотой, но все же учит строфы Вергилия и па мазурки.
- Как вы думаете… стоит ли представлять ее герцогу Девонширскому в ближайшее время? Я переживаю, что знатная рыбка сорвётся с крючка…-
И снова фарс - богатые промышленники женятся ради титула, а обнищавшие лорды- ради богатства, чаще всего сделки были удачными, и все оставались при своём улове.
- Думаю, на один ужин она уже способна. Я ещё поговорю с ней, приведу неоспоримые аргументы для того, чтобы ваша дочь постаралась как никогда.- Мадам глубоко вздохнула, обняв себя за плечи, и заметалась по комнате, меряя ее шагами.
- Я знаю, леди Сальваторе, можете меня не переубеждать, что моя дочь безнадёжна. Ей никогда не станцевать, так как вам не спеть канцону, она даже в выражении Errare humanum est, которое так часто произносил ее отец, да и я сама, делает несколько речевых ошибок! Но она единственная наследница Лафонтен! Я пыталась ее приучить к делам наших фабрик, но когда у нас едва не сорвалась сделка с портом Кале, из-за ее ошибки в предложении…
Она умеет растить травы, она знает все о посевах. Но не могу же я пустить ее в поле! Вам известно, что уже триста лет мы основные поставщики королей, рыбки хочется даже венценосным особам. Признаюсь, я так же имею пробелы, но знаю, как держать себя в свете…-
Повисло долгое молчание, прерывающиеся лишь шагами мадам Лафонтен, которая кидала усталые и умоляющие взгляды, но при этом Изабелл почувствовала, что отчасти матушка смирилась с тем, что ее дочь никогда не впишется в свет, и создать что-либо в противовес у неё не хватит духа. Ненавидела ли мадам все это общество, которое обрекло на страдания сотни женщин, необходимость брака, который и был продажей по бросовой или дорогой цене…
Навряд ли, Изабелл видела ее на приёмах - она блистательно вела разговор и вовремя умела уйти. Ее муж так же имел хорошую репутацию, его простоватость помогала
- Зови меня Изольда.- Девушка приподнялась, опустилась в реверансе, тепло улыбнулась госпоже.
- Сделай, что можешь, прошу. У тебя неделя. –