Валентине, с любовью.
Ты и вправду - жизненная…
СТО ТЕРЗАНИЙ И РАДОСТЬ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЫ.
1.
- Услуги гувернантки чрезвычайно важны в наше время, милая.
- Я знаю, ваша светлость.- Изабелл опустилась в изысканном реверансе, ничуть не нарушив покой кринолина - бедствия всех дам.
- А ты прекрасно обучена, и мадам Лафонтен совершенно необходимы именно твои услуги. Ты имеешь репутацию умной и скромной девушки, что весьма на руку нам с тобой.
- Да, сэр.- Девушка снова поклонилась. В кабинете отца было жарко натоплено, зима в этом году просто лютовала.
Ближе к центру стоял письменный стол из красной древесины, его поверхность, (на которой в строгом порядке были разложены книги, и различного рода и назначения бумаги), матово поблёскивала, едва отражая языки пламени рядом стоящего камина, по стенам висело несколько портретов предков, взиравших сколько сурово, столь же и безучастно на происходящее в этих стенах, среди которых затесалось изысканное и прекрасное, в своей холодной и хищной красоте коллекционное оружие.
Ее отец, сидевший за столом, был высоким и красивым человеком - военная выправка выдавала в нем офицера флота, равно как загорелая кожа и рано выцветшие волосы. Чёрные как ночь глаза, проницательные и пугающие насквозь видели стоящих пред ним. Широкие скулы, прямой и крупный нос, высокий лоб – переплетённые между собой вызывали некий испуг и уважение.
Ныне же его фигуру вместо мундира обрамлял скромный наряд, несмотря на их длинную родословную.
Равно как и молодая леди, в эти времена не могла похвастать ничем кроме громкого имени и своего ума.
- Разумеется, вместе с этим мадам обещает тебе выходы в свет, и похлопотать о твоём замужестве не умаляя воли…
- А что известно об этой юной девушке…
-Моргейне?- Лорд приподнял брови и улыбнулся дочери- кроме ее худой грамотности и беспардонности - ничего.
- Шестнадцать лет, и ещё ни разу, ни одного выхода?
- Нет.- Девушка закуталась в шаль, и подошла к отцу, села напротив.
- Сколько обещают платить?
- Пятьсот фунтов в месяц. Прибавь к этому наряды соответствующие твоему положению: как повседневные, так и светские. Отдельные комнаты и …- он сверился с бумагой - десять горничных для услуг, конюха, и даже садовника, потому что тебе выделят часть сада под твою стрельбу. Если ты захочешь - у тебя будет капеллан - протестант или католик- на твой выбор, дорогая. И библиотека. Так как мадам Лафонтен мало ей интересуется- то милостиво предоставляет ее в твоё полное распоряжение, с условием обучения дочери.
- А эта юная леди хотя бы знает латынь? Греческий? Манеры? Отец!- Изабелл вскочила, раздасованная отрицательными кивками головы.
- Случай сложный, но ты моё дитя и следовательно… - он выдержал небольшую паузу, уголок губ дрогнул в лёгкой усмешке - справишься великолепно. Я буду навещать тебя, а раз в полгода на две недели ты можешь возвращаться в Стаффордшир, на время твоего законного отпуска.
-Когда я должна отбыть?
- Завтра днём. Наш Хьюго довезёт тебя до места, что бы ты была спокойна. Это последнее поручение, доченька, и мы сможем обеспечить тебе самое дорогое место на ярмарке невест.
Трагедия и фарс ее века! Благородные леди теперь зарабатывают на своё приданое, обучая без году неделя богачей и магнатов. Выбившиеся в приличное общество бедняки всегда вызывали у Изабелл уважение за свои качества, которые позволили им так высоко подняться, но особенно тепло она относилась к тем, кто стремился обучаться манерам, принятым в свете. И обучаться долго, терпеливо.
Раскланявшись с отцом, девушка поспешила к себе по неуютным, плохо освещённым коридорам в покои, где ее ждали Софокл и Чосер.
Именно в «Антигоне» и «Кентерберийских рассказах» юная леди черпала вдохновение для своей работы. Это была её личная маленькая традиция, с упоением перечитывать перед отбытием в очередной дом любимых классиков.
- Это не сложно. - вслух сказала себе она - здравствуйте, мадам Лафонтен.- она опустилась в реверансе перед пуфиком - лавандовый цвет вам к лицу. О, а кто это юное создание?- она повернулась к комоду - Верно, вы Моргейна? Будем знакомы - снова реверанс, зеркало над комодом отразило ослепительную вежливую улыбку - меня зовут Изабелл де Сальваторе, я ваша новая гувернантка.-
- Да, разумеется: - кивнула пуфику девушка - я с радостью приму приглашение на чай, мадам Лафонтен. Вы предпочитаете с бергамотом или розмарином? Я очень советую вам с розмарином, вы окунётесь в бездну благоухания ароматов, что позволит вам оценить все переходы в этой симфонии вкуса! – Не выдержав она рассмеялась, падая на кровать, представляя себе озадаченное лицо мадам, осмысляющие ее переходы речи, и по-наивному распахнутые глазки этой Моргейны.
Род де Сальваторе обанкротился сто лет назад. Уже два поколения юных леди занимались учительством богатых дам, тем самым обеспечивая себе достойное положение. Изабелл тайно подумывала – уж не создать ли ей учреждение, может быть школу для обучения тому, что она впитала с кровью, молоком и лёгкими наставлениями матушки? Возможно, накопив определённую сумму, и используя свои связи, которые она нарабатывала с семнадцати лет, у неё получится воплотить свою идею в жизнь, что обеспечит ей независимость, и безбедное существование своему отцу. И не придётся выходить замуж за лорда, по крайней мере, только из-за благосостояния, хотя и матушка пыталась обучить ее тому, что брак - это сделка, где всему своя цена.
Прощание с домом проходило спокойно - отец ее обнял, слуги опустились в реверансе: и вот уже карета, запряжённая четвёркой лошадей, влечёт девушку по зимней дороге, усыпанной небесным серебром. День выдался солнечным, поэтому Изабелл, откинула меховой капюшон, подставляя лицо скупым солнечным лучам, пробивающимся сквозь толщи грузных серых туч, извергающих с небес медленно опускающиеся крупные снежные хлопья. Зимний лес - что может быть чудесней? Ослепляющие блики, укрытые пуховой шалью дремлющие деревья, едва качающие верхушками, придавленными толщей своих одеяний. Однако, лучше не задерживаться, солнце садится быстро, а они не проделали ещё и половины пути. Опоздание, как уже привыкла Изабелл – это вычет из первого жалования, поэтому им приходилось спешить, но приехать раньше - значило показать дурное воспитание, и не важно, что мадам может об этом не знать - сие известно Изабелл, а она привыкла оставлять о себе прекрасное первое впечатление.
Поместье Лафонтен, носящее странное название «Белоснежная лилия» находился в восьми часах езды от поместья де Сальваторе. Путь близкий, бывало, юная леди находилась в пути и по пять и по шесть дней, пересекая страну вдоль и поперёк: она видела и красоты Сомерсета, поражающие просторностью своих бескрайних полей и лесов, и просторы Нортумберленда, подавляющие массивностью горных вершин. Видела невыразимую прелесть Эдинбурга, известного своими вересковыми полями и замками от взгляда на которые перехватывало дух, и даже чудеса Корнуолла – скалистые обрывы, с которых открывался вид на синее-синее море, край которого растворялся за горизонтом, манил и притягивал к себе, и в то же время казался таким далёким и недоступным. Везде и всюду требовались ее услуги- лучшей в своём деле!
Карета с гербом ее рода подъехала к входу ровно в семь, ни минутой раньше, ни минутой позже. На въездном крыльце стояла высокая, чуть полноватая женщина, кутающаяся в шубку, а рядом с ней тоненькая, словно тростник, невысокая девушка, с рассыпанными по плечам прямыми черными волосами. И ещё управляющий (Изабелл поняла это по костюму, пока кучер делал крюк). Наконец карета остановилась, подскочивший слуга разложил лесенку, открыл дверь и подал леди руку. Она вышла: опущенные долу глаза, милая улыбка, одна рука в чёрной перчатке сжимает капюшон у горла, другая держит платье и шубу - рука чуть вытянута, но не напряжена. Изысканное умение сквозило и в ее походке и в том, как она держалась.
Подойдя ближе, Изабелл опустилась в реверансе, легко и непринуждённо, представившись, и заведя необходимую, «припороговую» (так ее она называла) беседу. Мадам смотрела на неё благожелательно, а вот юная девушка - во все глаза, изучая парчовые узоры на ее шубе, ее лицо и манеру. Краем глаза Изабелл приметила, что она пытается повторить увиденное, правда безуспешно - походила больше на неловкую марионетку. Вблизи мадам оказалась чуть полноватой, но все ещё красивой женщиной, с голубыми глазами, весьма изящными запястьями и, о чудо - в лавандовом платье. Изабелл не преминула сделать ей комплемент, равно как и дочери. А вот управляющий показался ей человеком неприятным- с ног до головы одетый во все чёрное, лицо имел худое, глаза карие, взгляд презрительный. Что ж, со временем слуги становятся не меньшими снобами, чем их хозяева, позволяя судить об их истинной сути, которую те по обыкновению пытались скрыть за маской благожелательности и манер.
«Весьма крупное поместье» – отметила про себя Изабелл - несколько акров земли, которые госпожа Лафонтен использовала для сада и своих любимых лекарственных трав, и дом на триста комнат.
- Здесь, душенька вам будет удобно. И никто не помешает вашему уединению.- Они с мадам шли впереди, и хозяйка властной рукой показывала свои владения: каждая комната, коридор или переход просто тонули в чрезмерной патоке богатства, несоответствие стилей и цветов резало глаз, как и изобилие редких и дорогих вещиц. Изабелл вовремя вставляла в меру льстивые комплементы, отдавая должное хозяйке, сама же оставалась при мнении о вороне, которая тащит в своё гнездо то, что ярче блестит.
- Я покажу вам ваши комнаты, мы выделим вам четыре- под гардероб, который уже вас ждёт, купальню, спальню, и комната где вы сможете заниматься с моей дочерью, Моргейна!- гневно окликнула мадам свою дочку, которая скинув шубку оказалась ещё более тонкой, чем в ней. Она робко улыбнулась. Изабелл, вскинув на нее свои пронзительные карие глаза, на что девушка ответила приличествующим кивком и мягкой улыбкой. Юная девушка шагнула вперёд, покаянно склонив голову, ожидая распоряжений своей матушки.
- Хотелось бы узнать об образованности вашей дочери….-
- Ох, дорогая Изабелл, я ведь могу вас звать так, хотя это и не по приличиям,- и рассмеялась, хотя девушка не нашла ничего смешного, однако улыбнулась - образование у нас хромает. Я мало уделяла внимания своей дочери, ведь после смерти мужа, все дела рыбной фабрики легли на мои хрупкие плечи. Но теперь, когда моя дочь вошла в возраст мне стыдно даже представить ее соседям! Ни поддержать беседы, ни сыграть на скрипке… Это моя вина, конечно же.- Покаянно опустила голову мадам,- и ошибки надо исправлять, уж в долгу не останусь.- Она многообещающе сжала руку девушки. Изабелл знала этот жест, и чаще всего он не обманывал ее- платили действительно щедро.
- С удовольствием. Занятие я начинаю с восьми утра…
- Так рано?- тоненько спросила Моргейна, на ее личике расцвела досада.
- Разумеется- серьёзно кивнула Изабелл- у нас с вами, юная леди много работы, и призываю вас набираться терпения, подобно Иерониму в пустыне.- Мадам, поняв, о чем дело, важно закивала, а вот для ее дочери пример остался загадкой. «Неужели ещё и богословие?»- с тоской подумала девушка, и чуть слышно вздохнула.
- Вот ваши комнаты, милая Изабелл.- широким жестом показала мадам Лафонтен на изукрашенные резные двери - ждём вас через час, в столовой. Через десять минут придут ваши гувернантки, что бы помочь одеться. Располагайтесь. Предпочитаете баранину или кролика? Наши повара приготовят все, что пожелает наша дорогая гостья. Я обычно обсуждаю дела с Бернардо, управляющим, но раз уж вы здесь, мне не помешала бы и женская поддержка. Это отразится на вашем жаловании лишь в лучшую сторону. -
- Кролика- кивнула Изабелл- с травами.- и скрылась за дверью… Матушка еще что-то втолковывала дочери, а потом она услышала удаляющиеся шаги. И расхохоталась, без страха быть услышанной.
Комната, предоставленная ей, видимо была выполнена ещё старыми мастерами, ибо являла собой воплощенье Ренессанса - изысканные изумрудные оттенки, и без излишеств. Остальные комнаты так же поддерживали стиль первой, что весьма устроило Изабелл. На кровати лежало небесно-голубое платье с талией ампир, и белые перчатки, чуть длинней локтя, как и положено уже дебютировавшей. Может, все не так уж и плохо?
Столовая была обставлена так же богато - длинный стол, покрытый белоснежной скатертью, такие же белоснежные стулья, с ножками в виде колонн, в тон общей цветовой гамме комнаты. Несколько слуг замерли поодаль, в ожидании приказаний. Дамы так же переоделись к ужину- на мадам был изысканный - чёрный с золотом - наряд, и высокая причёска, ничуть не умалявшая ее миловидности. Моргейна, сидящая про правую руку была в белоснежном платье, и таких же перчатках, подчёркивающих ее тоненькие ручки. Уж не болеет ли она чахоткой, думала Изабелл, шествуя от выхода к своему месту, которое было по правую руку от хозяйки дома. Слуга помог ей сесть, и девушка кинула взгляд на столовые приборы- серебро и жемчуг. Что ж, умно.
- Как вам у нас, все ли устроило в комнатах?- прошелестела мадам, когда они принялись за еду.
- Да, мадам.- Учтиво кивнула девушка, позволяя налить себе вина, и улыбкой благодаря слугу. Моргейна, попыталась скопировать ее жест, но оказия все испортила, несколько капелек девушка пролила на белоснежную скатерть. Мадам хлопнула ее по руке веером, отпустив гневный взгляд в ее сторону, но тут Изабелл вмешалась:
- Ничего страшного, леди просто разволновалась, не судите ее строго.-
- Она всегда была неуклюжей.- проворчала мадам, а девушка тем временем изучала заалевшуюся Моргейну, которая теперь теребила в руках салфетку и вид имела принесчастнейший.
- Я здесь чтобы исправить это. Юная леди.- девчушка вскинула на нее глаза и робко улыбнулась ей, - сядьте так. – показав свободной рукой на свою позу.
- Да ты словно жердь проглотила!- вставила своё мнение мадам, но Изабелл будто не услышала ее:
- чуть расслабленные плечи. Да, хорошо. Нет, локти со стола будь добра убери. Неудобно? Это как посмотреть!
- Слушайся леди Изабелл - сурово приказала мадам, видя, как дочь пытается принять не привычное положение - иначе выйдешь за Томми! Это наш конюх,- пояснила она для гувернантки. Около десяти минут потребовалось девушке, чтобы обсудить необходимые условия, и постоянно мадам вставляла едкие комментарии, отчего Моргейна еще больше путалась, и уже чуть не плакала.
- Ничего, ничего! – даже Изабелл становилось неловко, и она мягко попросила заботливую матушку быть ласковей. Лафонтен сурово кивнула, милостиво махнув веером, тем самым предоставляя право ваять гувернантке.
Итальянка всегда умела разрядить обстановку, и ужин теперь проходил легко и непринуждённо: даже Моргейна почувствовала себя свободно, и усердно повторяла все жесты Изабелл, но с полным отсутствием грации. Однако, такой результат устраивал мадам, и она стала одобрительно кивать.
- Вот видите, из этой неумехи начинает что-то получаться.
- Из любого куска гранита можно создать Галатею. – Обе дамы вопросительно уставились на неё, и девушка, продолжая вечер в том же духе, словно не замечая этого досадного происшествия, рассказала древнегреческую легенду о скульпторе, влюбившемся в своё творение. Этим примером, пообещав всеобщее восхищение в свете по окончании обучения.
- Это меня устроит, милая Изабелл.- Сказала мадам, вытирая губы салфеткой, что полагало окончание ужина. Неважно сыта ли ты, или ещё нет, но после того как хозяйка дома положила салфетку, ты обязана сделать тоже самое.
- Желаете ли канцону? Мадригал? Или может быть сонату?- поинтересовалась девушка, и тут же мадам укоризненно посмотрела на дочь - Вот видишь, как положено поступать после ужина? Запоминай!- Моргейна, снова упав духом, обречённо кивнула. Изабелл замерла в ожидании.
- Деточка, ничего ведь, да если я к вам так обращаюсь, вы уж простите.- Гувернантка закивала, показывая, что ничего страшного не случилось – Сыграйте мне вашу ка…- мадам замялась, но она снова вышла из положения.
- Канцону? С удовольствием. Пошлите за моей лютней.- Слуга, получив утвердительный кивок хозяйки дома, поспешил вон, а дамы пока тем временем разместились у камина - мадам задымила трубкой, а Моргейна пристально изучала свои пальцы.
Когда в руках Изабелл оказалась лютня, дамы восхищённо и пристально посмотрели на неё, словно вопрошая, как эти струны могут издавать такие звуки. Проиграв три такта, она запела Петрарку «Когда смотрю на вас влюблённым взглядом…». Запела на родном итальянском, что позволяло ей хоть на миг переместиться на такую желанную, но далёкую родину. Родину, которую она видела лишь по цветным атласам отца.
- Изумительно! Изумительно!- захлопала мадам, она поднялась и опустилась в реверансе- Какое счастье, что вы здесь, наши вечера станут ярче. Теперь я могу без страха позора приглашать соседей.
-Мадам, не очень – то вежливо будет хвастать гувернанткой вперёд леди Моргейны. Я предлагаю вам немного подождать, а вот потом с радостью посоревнуюсь с вашей дочерью, твёрдо убеждена в ее победе.- Кивок головы в сторону девочки, и глаза ее заблестели.
- Ну хорошо, - махнула рукой хозяйка- делайте как вам будет угодно.- И принялась за вышивание, предоставляя свою дочь заботам Изабелл.
«Да… Тяжеловато будет с ней»- на миг подумалось той, когда она пристально изучала черты лица юной леди, которая с надеждой и страхом смотрела на нее. Необходимо завести беседу.
- Позвольте узнать, откуда вы?- Лафонтен кинула вопросительный взгляд на гувернантку, и получив кивок (убеждение, что вопрос по этикету) вернулась в к рукоделию.
- Я из Стаффордшира, юная леди, хотя моя семья имеет итальянские корни.
- Италия… Вы ведь пели на ее языке?
- Да.- глаза девушки ярко вспыхнули - вам известен итальянский?
- Не совсем, но кое-что я попыталась изучить. – робко улыбнулась Моргейна - говорят это тоже необходимый язык для общения в свете.
- Не так как французский или латынь, но блеснуть афоризмом будет неплохо. Я научу вас.-
- Я хочу научиться пению и танцам. –
- Обязательно. Это входит в наш урок. – Огонь в камине уютно трещал, обволакивая теплом, и слуга подбросил ещё букетик сушёных трав, для аромата.
- Мы отбываем ко сну в десять часов вечера. Вас это устраивает?
- Разумеется. Нельзя ли больше свечей в мою комнату: я очень часто читаю по ночам.
- Разве ночное чтение не портит цвет лица?
- Это смотря какой сюжет у книги.-
Мадам хмыкнула- Не трудно ли вам будет посмотреть на мою вышивку?- Проверка…
Изабелл внимательно посмотрела на канву, на гладь стежков- Лафонтен вышивала букет сирени. Идеальной гладью.
- Добавьте золота, дорогая мадам, это разбавит картину.- Она удовлетворённо хмыкнула.
- Вы уж научите мою неумеху. Прошу вас.- Она сжала руку девушки в белоснежной перчатке, сжала так, будто это было последней надеждой.