П. Пискунов.
"НОВЫЙ СТОЛ"
(Рассказ)
Под раздобревшими тополями и клёнами, что красуются своей почтенной высотой между жилыми пятиэтажками, кто-то из неравнодушных жильцов, не утративших ещё способность беспокоиться не только о своём, но по мере возможности и о благополучии других, смастерил из шифоньерных плит со свалки просторненький такой… стол и скамейки к нему навечные! Видимо в дополнение к ЖЭУшным скамейкам-лавкам, что у подъездов бытуют кое-где. Более приглядным, конечно, но малочисленным, не всегда в нужном месте расположенным и без понятных удобств. Ну а прямое предназначение нового сооружения – наидобрейшее: для горестно-радостного наслаждения жизнью старыми и малыми в дневное время, а в вечернее – всеми желающими! Тут как раз надо пояснить, что в число этих желающих поспешили быстренько зачислить себя всякие… интеллек-туалы: доминошники прибаутистые, шахматисты – этакие самозваные Гераклы местного значения в шахматных усилиях. Ну эти – Константинович, Авель Израиличь, Василий Иванович, Борис…, ещё геологический Толик, да ещё многие другие с болельщиками. Но это – так, к слову. А ещё помимо этих любителей, в более позднее время здесь – за этим столом бывают временами и тусовки молодёжи. Той, скудонежной, что – с минералкой, семечками, куревом, немного с пивом и солёными сухариками (Кириешки по-ихнему) и с другим сухо-хрустящим содержимым в пакетах и пачечках разноцветных. То есть, со своими доступными забавами-развлечениями. Такая вот культурно-сервисная роль выпала этой самоделке! В общем роль вполне даже достойная. Ибо из-за малочисленности более пристойных, да ещё и бесплатных культурных пристанищ в нашем, как говорят, регионе и это – вовсе не шаляй-валяй!
А в этот именно раз под вечер пребывали за этим столом (Пока, правда, в одиночестве) местные два друга детства – Николай Семёнович и Павел Наумович. Пенси-онеры! Пришли они сегодня пораньше. И для так называемого отдыха после домашнего чеготоделания и чтобы отвлечься от тамошних беспокойств и ещё чтоб до прихода заядлых доминошников застолбить себе первую очередь на «забивание козла». А то те… всегда умудряются отодвигать их подальше. Говорят: не забивали очередь. Впрочем, если откровенно, то домино Николаю с Павлом – не главное, а так… постольку-поскольку. А что поважнее и по душе – так это общение с собирающимися здесь! Особенно с умными собеседниками! Тут всё посерьёзнее. С непременным обсуждением новостей и всяких дел не пустячных, с воспоминаниями прошлого, и худого и доброго, всего памятного сердцу и чуть не до слёз трогающего стариковскую душу.
В своих новостях Николай и Павел понятно, не большие доки. Но воспоминаний у них, где по их мнению – одни важнее других, а третьи – и того похлестче, - хоть пруд пруди! Даже кажется больше, чем вся промелькнувшая жизнь. Но из всего особую гордость в этих воспоминаниях вызывает у них свой собственный пример многолетней и добротной дружбы! Довольно похвальной дружбы, как считают они, тем более при нынешней людской отчуждённости, недружелюбия и враждебности. И совсем не ради похвальбы им хочется рассказывать об этом. А для общей поучительной пользы. Да и кто не любит поучить других?
Например, невтерпёж хочется лишний раз напомнить всем известную мудрость, что много друзей всегда лучше ста рублей! Без друзей и без человеческого общения, как известно, и жизнь совсем негодная… Так поди ж ты: многие здесь сомневаются в этом. Подсмеиваются даже. Глядят на них и с улыбочкой, будто малолетним несмышлёнышам, разъясняют, что так, мол, было когда-то раньше. А теперь всё по-другому. Сейчас деньги, материальные блага стали превыше всего. А дружба и всякие там… чуйства пропитались шкурными интересами и выгодой. Или не слыхали? – делают они удивлённые глаза, - такую афоризму: спаси меня от друзей, а с врагами я и сам справлюсь? Поэтому сейчас – сто рублей в сто раз лучше ста друзей. Вот оно, как повернулась чертовщина эта.
Старики-приятели и серьёзные собеседники диву даются, не соглашаются с этой дуристикой прибабахнутой. Аж из себя выходят (Особенно Николай Семёнович), доказывают правду. Иногда и соглашаются. Конечно, поддакивают они, материальное благополучие важно. Без него – ни туды и ни сюды. Но это – когда в меру. Люди, известно, испокон веков стремились и стремятся к нему. Чтоб питаться, выжить. Но при взаимной поддержке, при дружеской помощи, общими усилиями добиться этого всегда ведь легче? А деньги… Они не у всех имеются, их всегда мало, не хватает и не всегда помогают. И тут опять начинались вразумления, споры и для смеху и всерьёз. Заумные знатоки спокойненько так, продолжая играть в домино (Или в шахматы) и не моргнув глазом, допытываются (Будто нарочно расстраивают стариковские души): разве у бедноты может быть сто друзей? Ведь для них нужно много жратвы и выпивки. А где бедному это брать? Зато при деньгах и друзей-приятелей найдётся сколько хочешь! И дела – как по маслу! И проблемы решать с полным карманом проще даже, чем два пальца… обмочить! За взятку!
Огорчительно слушать такое, кривобокое. А как тут противостоять осмелевшему демонизму?
Что здесь возразишь? Сразу и не додумаешься, как и что убедительно ответить. Оставалось только сокрушаться: как можно, - не укладывалось в голове, жить без совести и без стыда? Не дорожить доверившейся тебе рукой собрата? Не принимать искренне локоть ближнего? Или потом подленько наплевать на дружбу из-за выгоды? Да не-ет, уточняли противники, - дружбу и товарищеские взаимности никто не отменял. Просто они теперь в большинстве случаев становятся лишними, не нужными. Потому что больше мешают, чем помогают в жизни. Для одних они зачастую лишняя помеха в поисках средств для выживания, а другим мешают воспользоваться общей неурядицей и поскорее… надбать, поднакопить материальных благ прозапас. В наше, мол, время надо рассчитывать на себя.
Вот какие разговоры с воспоминаниями и спорами (По быстрому и не перескажешь их) приладились разводить здесь по вечерам эти самые – Николай Семёнович и Павел Наумович с другими стариками. Хоть судить – и плохое дело.
А тем временем, пока пересказывалась суть этих разговоров, Николай с Павлом, как известно, сидели за тем столом в ожидании собеседников и попутно приберегали первую очередь на игру в домино. Наконец Павел Наумович, такой же нетерпеливый, как и его друг, стряхнул с ладоней на землю остатки семечек и забеспокоился:
– Чего-то запропастились наши… игрули, знатоки. А ты, - взглянул он повнимательнее на необычно притихшего друга, - кисловатый какой-то. Не заболел случаем?
Помедлив, тот отмахнулся вяло:
– Есть отчего и заболеть.
– Во-о… Что? Опять внук колобродит?
– Да… И говорить не хочется… Выдал нам сегодня тако-ое. Целую шову невесёленькую, - сокрушённо кивал головой он. - И это в 25 лет… днями-ночами таращится в компьютер. Так этого безделья мало ему. Теперь наседает, нужен ему… этот… скутер. Мотоцикл такой. Изводит мать. А она больная, измучилась совсем. Круглосуточно в хозяйском ларьке продаёт курево. Худые деньги получает. А моя пенсия – она пенсия и есть. Втроём не разгонишься. Заругался утром он с матерью, я – на выручку: за какие, спрашиваю шиши покупать мотоцикл? Иди работать. Теперь с эти вроде посвободней, и покупай тогда. Нет, отвечает внучек, теперь работать без поддержки дороже обходится, чем не работать. Дурёж с помыканиями. И ещё ему невмоготу жить в беспросветной бедности. Стыдно, мол, и противно. И вообще мы – отребье обречённое. И это навсегда, по наследству. Вся родословная – ничтожество. Просидели, мол, в нужде и в дерьме. Так ещё и… детей плодили. Голытьбу. Нищету мыкать? Покажите, кричит, ему папашу его родного. Кто он и где? Надо с ним разобраться. Словом, виноваты мы кругом. Не накопили, как другие, достатка. Лучше бы, говорит, ему и не родиться на этот свет.
– А не с пьяну глазу всё это он?
– Не-ет, браток, я уже знаю. Наглость…
Помолчали в неожиданном горестном раздумье. Неприятном для обоих: так и у самого Павла Наумовича тоже не всё в ладу с наследниками.
– Не знаю, Паша… Ноет душа. То ли действительно мир испортился от безрассудной погони за материальными благами? То ли мы устарели, недопонимаем чего-то и не в состоянии помочь молодым? А им деваться некуда…
– Да что понимать? Подогревается безудержу разгул соблазнов с малодоступностью их.
– Может, думаю, не так воспитывали их! Не приучали трудиться? Или баловали их удовольствиями, каких и сами не видели? …Сам, пожалуй, помнишь наше военное и послевоенное полуголодное колхозное детство. Какие там удовольствия? Безотцовщина. Твой хоть с одной ногой, а мой и вовсе не вернулся с войны. Одежонка шуршащая, из военной маскировочной плащпалатки. Колоски в поле… Поездки с матерями менять барахло на продукты питания. Я, наверно, никогда не забуду, - прерыващимся голосом выговаривал Николай Семёнович, - когда слёзы катились из глаз… у коровы. Плакала, когда её, как и других, запрягали, били-погоняли при пахоте. Самому хотелось от этого реветь. И вот наконец, - просветление с надеждой: ФЗУ в городе, затем армия, работа в заводе и – понятная радость – строительство горьковским … кровавым методом жилого заводского дома с квартирой в нём и для себя! Вот и все наши подвиги с радостями и удовольствиями. Как, скажи, было нам, рядовым смертным, богатеть и нравственность развивать? Хотя при всех трудностях порядочности тогда было побольше.
– Всё правильно, всё так.
– Все вместе тянулись из последних сил выжить. Так в чём виноваты мы, скажи перед молодёжью в её теперешней неблагополучности? Или скажешь, как говорят по радио, она у нас вполне нормальня? Только мой внук и некоторые другие с жиру дуреют? В стаде, мол, не беспаршивой овцы?
– Нет, нет, - возразил Павел. – Всех нас воспитывала скудная житейская обстановка. А она, к сожалению, почти всегда была неблагополучной. Это – наша беда. И не от хорошей жизни (А чтоб переломить её) полезли мы в последние годы брататься с закордонными свободами. За спасительной частной инициативой, да за ихними советами и подсказками: как всю жизнь перевести на успешную коммерцию торгашескую. Учиться, словом, богатеть… И правда, некоторым повезло: как на дрожжах выросли в миллионеры. Только наши новоявленные друзьяки-заправилы заграничные – себе на уме. Пользуясь нашей нуждаемостью и доверием, рьяно устремились вколачивать в нас свои беспардонные нравы со своею моралью. Дурманить соблазнами молодёж. Зачем? – не мог видно остановиться Павел, взявшийся утихомирить разволнованного друга. – Да ослабить нашу духовность и природную склонность к единению. Оболванить прежде всего молодых. Вселить отвращение, неприязнь к хромающему Отечеству и наконец-то осуществит свои желания – раздербанить неугодную им Россию. Скажешь: не так? Та-ак!
Она для них испокон веков – кость в горле. Ещё царь российский подметил, что у России не было и никогда не будет настоящих друзей. А нам всё ещё не хочется верить этому и для самоутешения киваем то на проклятый кризис. То на несостоятельную идеологию, то на ущербное воспитание да на прирождённую несобранность.
Как и положено друзьям, понимающим друг друга, они пополняли свои прорвавшиеся наружу негодования всё новыми возмущениями, чтоб выговориться, и отвести душу.
– Но я…, ты как знаешь, Николой, а я всё-таки уверен, - завершил Павел Наумович свои успокаивающие повествования доброй надеждой, - что жизнь с Божьей помощью упорядочится. Прозреем. Жалко с большими потерями.
«Надежды надеждами, - молча взад-вперёд вышагивал тот самый Николай вдоль стола – А внук Андрей и дочка сейчас погибают. Да и другие неприкаянные пацаны оболваниваются». Решительно остановился перед выжыдающе угнувшимся Павлом:
– Нет, друг мой. Слабое твоё утешение. А мне думается, что прожили мы с тобой трудно, честно. Но это, оказывается, никому не нужно. Даже свои родные не понимают и плюют в глаза. Выходит: зря мучились, стремились. Не вырастили себе ни утешителей, ни опоры на старости лет.
Павел терялся от такого неожиданно прорвавшегося напора обид и претензий. Допекли, значит, расплодившиеся неурядицы и несправедливости. Они-то, по его мнению, уродуют, порочат саму жизнь, в принципе для всех желанную. А разве в ней всё только плохо-тяжко? И не было добра, любви, радостей? Но главное: какой бы она ни была (Она всегда полосатая) – обижаться на неё неразумно, отказываться от неё – безумие. Ею можно только жертвовать во имя чего-то более ценного и чистого. А пинать её – душа не налегает… В другой раз поясню это ему, - подумал Наумович в ответ на обиду.
За разбирательством горестной Николаевой семейной ситуации, невольно расползшейся на весь белый свет, незаметно прошло время. Начали подходить завсегдатаи отдыхать за новым столом.
Поздоровавшись учтиво, поставил на стол часы и сумку с шахматной доской Василий Иванович, один из шахматных Гераклов (Только не в пример им – сдержанный и молчаливый). Он присел на лавку напротив Николая и Павла. Растроенность, растрёпанность их настроения явно бросалась в глаза, и… Вася (Так иронично величали его другие интеллектуалы за его некоторую непохожесть на них) осведомился:
– Случилось что-то?
Достаточно навозмущавшимся друзьям уже не хотелось ворошить наболевшее, но из доверия к доброму человеку, тоже пенсионеру, а потому вроде как одного с ними поля ягода, с кем и посоветоваться не грех, да и облегчить душу, переполненную неясностями, - всё же поведали ему вкратце о своих счётах с жизнью. Внук, мол, не работает и не хочет. Ему даже и жить на белом свете не хочется. Да и самим кажется, что собственная их жизнь прошла зря и впустую.
– Да-а, печально, - сочувствующе и уныло улыбнулся Василий Иванович, и чуть помедлив, продолжил для утешения, что мол сейчас кризис жизни во всём мире. Но обижаться на жизнь, заметил он, тем более отказываться от неё, как внук, нельзя-а-а. грех большой… Не она виновата, - дела наши каверзные. Так же?
– Кто знает, Василий? По-нашему, так это одно и то же.
– Нет, не одно. Кто не знает, что в жизни ничего случайно не происходит и просто так, бесцельно не даётся? А нам дано! Благо жить! И стремиться к осуществлению своих желаний. К сожалению без тормозов дано это. Но в конечном счёте для чего всё это дано? Не для одних же пустых развлечений , удовольствий, наслаждений. Значит есть и цель и предназначение! Так? – в упор спросил Васили Иванович. – Все слышали, что жизнь – это движение, борьба, без чего не бывает развития, совершенствования. Нет и самой жизни. Кто с кем должен бороться, чтоб жизнь развивалась? – посмотрел Василий Иванович вопросительно на каждого из помалкивающих уже четверых присутствующих. =- Учёные мужи утверждают: борьба доброты, любви (Это – чистая энергия) с подлостью, злом (Это чёрная энергия). В этом противостоянии: берёт верх чистая энергия (Доброта, любовь) – жизнь торжествует. При отрицательном балансе жизнь, грубо говоря, загибается. Так вот, - прихлопнул Василий Иванович для важности ладонью по столу, - Господу нашему… Да, да! – Устроителю нашей жизни на земле и во Вселенной для поддержания этой жизни требуется много положительной энергии. И в этом мы – люди – Его помощники. Конечно, не все. Ибо люди – двойственное творение, служат делу дъявола так же, как и Господу. У кого чего больше. В общем мы своими делами, помыслами, эмоциями создаём нужную для жизни энергию! То есть, люди – живые миниэлектростанции! Для правильной их работы дана Инструкция. Это – Заповеди Господние. Работают эти электростанции в соответствии с Инструкцией (То есть, живём по Заповедям) – вырабатываем положительную энергию. Нам за это плата: мир в душе, радость, благополучие, счастье и прочее. Нарушаем Инструкцию (Не придерживаемся Заповедей) – гоним отрицательную энергию, вредим Господу. Нам за это плата по делам нашим: неурядицы житейские, беды, проблемы, несчастья и прочее. Разве это не предназначение людской жизни?
Василий Иванович встал, предупреждая рукой попытки прервать его вопросами: - И ещё…, кроме этого важнейшего нашего предназначения земной жизни есть и другое. Соблюдая Заповеди и помогая доброй чистой энергией Господу, мы и сами совершенствуемся, очищаемся от черноты. А этого и добивается от нас Господь, так как человек – хоть и противоречивое творение, но – Его надежда. По Господнему замыслу человек в земной жизни должен развиться, усовершенствоваться, избавиться от негатива и как здесь, в земной жизни, так и в загробной (После нашего освобождения от телесной оболочки – тела) стать и там, в потустороннем мире, Его надёжным помощником, творцом! Ибо и там, в космическом пространстве идёт постоянная борьба противоположностей – добра и зла. А только помасштабнее и покрепче. Нам-то кажется это пока фантазией. Но – это пока.
Василий Иванович присел, машинально начал настраивать шахматные часы, удивляясь, что и сам не сдержался, принял участие в спорах, чего раньше избегал.
– Вот и делайте вывод. Кто и что мы? И какая может быть дружба, о чём вы всё время спорите, между добром и злом. Выходит, что надо придерживаться главного в жизни – предназначения нашего, совершенствоваться и поменьше негодовать, не нервничать. Конечно, по мере возможности бороться со злом. И молиться. Просить Господа, хотя бы своими простыми словами, помочь нам и детям нашим выйти на путь истинный. Так же? – завершил Василий Иванович прорвавшиеся излияния своих тайных понятий.
Слушатели в лице Николая, Павла и каких-то ещё двух присутствующих напряжённо не сводили глаз с Василия.
– Видно так, - согласился Павел. А Николай добавил: - …Задал ты, Василий, задачу. И знаешь? Спасибо тебе. Я и сам об этом думал. Должен же быть какой-то выход и надежда? Домино отменяется. Домой, поразмыслить.
Время – что вода меж пальцев. Через месяц после этого памятного события, этот стол-самоделка ночной порой был сломан и обломки его тоже втихомолку, перекочевали на мусорник. Потребовались места для размещения собственных автомашин, а то в ночное время на тротуарах и вдоль улиц для этого уже стало тесно. Но ничего! С наступлением тепла появится другой стол, нужный как и сломанный для просветления желающих. Только как здесь найти гармонию интересов?
Обращение к НЕИЗВЕСТНЫМ ЧИТАТЕЛЯМ! Дорогие друзья, кто вы? Думаю, что мои знакомые. Отзовитесь! Напишите мне, что были у меня в гостях, понравилось ли то, что прочли? Пишите мне на электронные адреса: vasilievch@mail.ru или vas.chebotariov@yandex.ru С нетерпением жду весточки от Вас.