Фото с сайта birdwatcher.ru - зебристый песок Балтийского моря
ХВЕДАР ЖЫЧКА "ДЕНЬ БУДЕТ ЯСНЫМ"
Повесть
Перевод на русский язык, сделанный по украинскому переводу с белорусского языка
ЧАСТЬ 1
МЫС УГОРЬ
14. ШКОДА ПСИХУЕТ
Старший оператор Шкода мечтает после увольнения в запас поступить в институт связи. Практики у него достаточно, с теорией, правда, скверно. В институт надо сдавать вступительные экзамены за десять классов: разные там алгебры, тригонометрии, истории, географии. Поэтому Шкода и крутится возле младшего лейтенанта Введенского. Тот — ходячая энциклопедия. И книг у него полный чемодан.
Вечера просиживает Шкода в «скворечнике» Введенского, который гоняет его по всем предметам. За последние месяцы службы Шкода хочет подготовиться к экзаменам. А тут, будто ему на зло, снова началась круглосуточная вахта.
Неладно у Шкоды с подготовкой замены. Выбранный им в ученики Коровкин очень неповоротливый. И тугодум. Его так и прозвали - «Реле замедленного действия». Позавчера наблюдал такую картину. Коровкин хозяйничает под сараем, берёт дрова. Боцман Кошлоног зовёт с крыльца:
- Коровкин!
И не ожидая, пока тот откликнется, идёт к своему отсеку, бросает дневальному:
- Пойду спать. Когда Коровкин повернёт голову, разбудишь.
И правда, минут через пять Коровкин оборачивается, спрашивает:
- А? Кто меня звал?
Мается с ним Шкода. Оператору надо мгновенно реагировать на сигналы, быстро высчитывать пеленг. А Коровкин пропускает три оборота антенны и только тогда даёт координаты планшетисту. Диктует не спеша, растягивая каждое слово:
- Пе-е-ле-е-нг сто-о два-а-а-адцать (пауза), да-а-альность (пауза) со-о-рок пять.
- Тянешь кота за хвост, - аж скрепит зубами Шкода.
Он завидует Башкирову и Богданову. У Башкирова уже есть полная замена — Лимберг и Юхименко. Правда, Юхименко спотыкается «того-этого», но с горем пополам может нести самостоятельную вахту. А Лимберг показывает класс — пять-шесть целей ведёт, словно семечки лузгает. Богданову также есть время и отдохнуть, и повеселиться — я подменяю его. А Шкода по восемнадцать часов в сутки вкалывает.
Изредка нам дают передышку для профилактики. Короткий, часов на десять. Вот во время этих передышек и веселится Богданов. Наперекор Шкоде, который ходит хмурый, не зная, за что браться: или ремонтировать станцию, или учить Коровкина, или идти к Введенскому зубрить алгебру. И, конечно, ничего не делает, снуёт из угла в угол, злой как собака.
- Профессор! - весело зовёт его Богданов. - Бросай переживать. Перекур даётся не для высоких дум, а для лирики.
Он бренькает на гитаре, поёт:
Колумб Америку открыл,
Страну для нас совсем чужую.
Чудак! Он лучше бы открыл
На нашей улице пивную.
- А в Ростове, братцы, такое пиво! Нигде больше я не пил ничего подобного. Э-эх!
Коперник целый день трудился...
Песен у него в запасе множество, всяких: и серьёзных, и новомодных. А больше блатных.
Вспомнив, что Коровкин родом из Курской области, прицепился к нему:
- Давай, курский соловей, затянем «Матаню». А? Эй, Ма-а-атаня, ты Ма-а-атаня-я-я-я... - тянет он и хохочет: - Теперь понятно вам, почему Коровка замедленного действия? У них все песни такие — будто кого-то хоронят. Зато у евреев, - Богданов хватает Лимберга под руку, - вот уж весёлые песни! А танцы? Станцуем, Гриша? Ай-ля-ля! Ой-ля! Ой-ля! Ой-ля-ля-ля-ля! Ой-ли! Вай-вай-вай! - воет Богданов.
Согнув колесом ноги, он топчется вокруг Гриши, тянет его в круг. Мы аж покатываемся от хохота.
А Шкода психует.