7
Утром следующего дня я проснулся в девятом часу. Полдня провалялся в постели, вспоминая прошедшую ночь. По моему телу растекалась сладостная нега.
Я стал суеверным. Заглянул в гороскоп и выяснил, что в августе у меня осталось только два дня, благоприятных для любви.
Я позвонил ей в понедельник, в десятом часу.
- Я скучаю по тебе, Света, - признался я. - Давай встретимся сегодня.
- Нет, не могу. Сегодня я уезжаю в Готню. Когда вернусь, не знаю, - говорила она испуганным голосом.
- А ведь по гороскопу сегодня у меня благоприятный день. А ты отказываешься прийти. Вот и верь после этого в астрологию? – пошутил я. - Давай встретимся в среду – это тоже благоприятный день, между прочим последний в этом месяце.
- Я не могу знать заранее. Позвони в среду.
- Хорошо.
В течение трех дней я непрерывно думал о ней, о наших отношениях, анализировал факты. В голову мне пришло несколько мыслей, которые я записал в свой дневник:
«Когда она произнесла тост за то, чтобы не зависеть от других людей, она имела в виду не зависимость от подруг (такой зависимости у нее ее не было), а зависимость от любовника, в которого была безответно влюблена. Это чувство мучит ее, но освободиться от него она не может. Возможно, в отношения со мной она ступила для того, чтобы забыть любовника».
«Частых встреч со мной она избегает не потому, что опасается ко мне привыкнуть ко мне, а потому, то я неинтересен ей как мужчина, ведь она влюблена в другого».
«Половой контакт, коитус наделяется людьми какой-то магической силой. Проникновение фаллоса во влагалище имеет символический смысл. Она избегает этого, и совесть ее спокойна. Поцелуи, петинг не имеют значения».
Время от времени меня охватывал страх. «Позвоню ей, а она скажет: «Прости, больше не могу с тобой встречаться. Я думала, все прошло. Но я встретила его и поняла, что ничего не прошло».
Правда, время от времени я ловил себя на том, что чувство к ней идет на убыль. Утром, после пробуждения, мне даже показалось, что я совсем остыл к ней. Но к вечеру градус чувства снова поднимался. Меня томило желание видеть ее, ласкать ее тело, целовать, слушать.
Мне горько было осознавать, что она никогда не станет моей женой, но я утешал себя тем, что отсутствие у нас общего будущего имеет и позитивную сторону: я не потеряю дочь, квартиру и привычный уклад жизни. Я отдавал себе отчет в том, что поделить с Оксаной квартиру по моральным соображениям я не смогу, а жить на территории Светы – значит, поставить себя в зависимое положение.
Я позвонил ей без десяти десять.
- Я тебя не разбудил?
- Нет, - ответила она сонным голосом.
- Когда придешь ко мне? – спросил я бодро, хорохорясь.
- К тебе домой не хочу. Давай лучше погуляем. А то я все время в помещении - дома, на работе.
«Значит, мы не сможем побыть наедине…- подумал я. – Придется идти в ресторан, а у меня деньги на исходе».
Я понимал, что дело не в том, что ей больше хочется бывать на воздухе, а в том, что она больше не хочет оставаться со мной наедине: ей стыдно заниматься флиртом с мужем своей подруги в ее же квартире. Но не хотелось сдаваться.
- У меня же еще есть две кассеты, посмотрим фильмы. Классика… - проговорил я бодрым тоном.
- Фильмы… - проговорила она скептически.
- Мне очень хочется посмотреть твои фотографии – детские, юношеские. Может, принесешь, покажешь?
Она оживилась, обрадовалась:
- Хорошо, я выберу. Это трудно. Они размещены в разных альбомах. А раньше альбомы были тяжелые, не то, что сейчас.
Я нашел нужную ноту, точно рассчитал, на что она может клюнуть. Я думаю, ей самой хотелось прийти ко мне. Повод, который я придумал, ее обрадовал.
- А когда придешь? – настаивал я на определенном ответе.
- Пока не знаю. У меня вечером встреча с Колотушкиной будет. А может и нет...
- А когда это определиться.
- Часов в шесть я тебе позвоню. Но ты специально не будь дома…
Я возликовал. Но восторг длился недолго. Минут через пятнадцать меня охватила тревога, тоска. Как дотянуть до вечера? Одиночество приводило меня в отчаяние. Я позвонил Травкину, своему товарищу, чтобы предложить ему встретиться. Он взял трубку.
- Я почти был уверен, что ты в деревне. Позвонил наудачу.
- Мы вчера вечером приехали, а завтра опять уезжаем, - звучал в трубке глухой, тихий голос моего товарища.
- Что ты сегодня делаешь? Хотелось бы встретиться, выйти на природу, пообщаться.
- Сейчас мы по делу поедем город. А вечером я хочу посмотреть футбол по телевизору.
Моя попытка скоротать время у Паши провалилась. Удивительное дело: я на него ничуть не обижался. Когда живешь наполненной насыщенной жизнью, когда у тебя есть любимая женщина, то ты меньше обижаешься на людей, не обращаешь внимания на уколы самолюбия.
Я по-прежнему не находил себе места. Тоска усиливалась с каждой минутой. Я был на гране нервного срыва. «Ну чего ты беснуешься, - успокаивал я себя. – Она же согласилась прийти. Она придет! А ведь надо признать: для этого требуется определенная смелость, умение перешагнуть через черту, нужна некоторая авантюрность в характере».
Я позвонил Олегу Дорошенко и сообщил о своем желании встретиться с ним и попить пива.
- Сейчас я укладываюсь, - сказал он. – Если хочешь, то в субботу.
Мое терпение иссякло. Я вышел на улицу и пошел в сторону парка, чтобы там погулять среди деревьев. По пути зашел в бар, выпил литр пива, съел пакет арахиса и пачку чипсов.
Когда пиво подействовало на меня, на душе стало легче. «Алкоголь надежнее друзей, - подумал я. – Он никогда не отказывает в помощи».
Когда вернулся домой, голова кружилась. Принял горячую ванну, затем лег на кровать и неожиданно заснул. Проснулся часа через полтора. Голова болела. «За свои услуги алкоголь берет слишком высокую цену», - мелькнуло у меня в голове.
Пришлось выпить таблетку и снова погрузиться в горячую ванну.
В шесть она не позвонила, но я сохранял спокойствие. Я был уверен, что она придет. Она не сможет удержаться от искушения показать мне детские фотографии.
«Не буду звонить, - решил я. – Надо показать твердость». Я подождал еще минут сорок. Звонка не было.
«Может, она ждет звонка от меня, - подумал я. – Я же сказал, что сам позвоню…».
Я позвонил сначала на ее домашний телефон:
- Алло!
- Да, - сказал мне в ухо незнакомый настороженный голос. Видимо, это была ее мать. Я сразу положил трубку. Зачем она пришла к Свете? А где она сама? Я набрал номер ее сотового, раз, другой, третий. Шли длинные сигналы, но трубку никто не брал.
Я терялся в догадках. Ее необязательность меня огорчала. Наконец в половине восьмого в трубке зазвучал голос Светы.
- Ну что, прояснилось с Колотушкиной?
- Да. С нею я не встречаюсь.
- Когда тебя ждать?
- В девятом часу.
«Значит, реально придет часам к десяти», - мелькнула у меня в голове горькая и вместе комическая мысль.
- Ты ничего не готовь. Я не хочу есть. Можно кофе, мороженое.
- Значит, мое коронное блюдо не надо готовить? – пошутил я.
Днем я уже побывал на рынке. Теперь, когда стало ясно, что она придет, я еще раз сходил в магазин. Хотя денег у меня оставалось немного, мне приятно было их тратить.
Я купил баклажку пива для себя и бутылку вина для нее. Я надеялся, что если она одна выпьет бутылку десертного вина, то раскрепостится, и между нами может произойти сближение.
Меня томило ожидание, мои мысли были направлены на предстоящую встречу, но на этот раз мои мучения не было таким сильным, как в прошлый раз. Я смотрел телевизор, слушал музыку, правда, без наслаждения. Я знал, что она придет. Уже был прецедент, опыт. Я уже знал, что склонность к опозданиям – ее характерная черта.
Время от времени я выглядывал в окно (это желание я не смог подавить).
Она появилась, как и я ожидал в десятом часу.
Шла она медленно, слегка раскачивалась стороны в сторону. Меня порадовало, что на этот раз на ней была юбка, а не брюки. «Это хороший признак», - мелькнуло у меня в голове.
Замок на двери у меня уже был отомкнут. Я не хотел, чтобы Света задерживалась на лестничной площадке: здесь ее могла увидеть соседка Ольга.
Я подошел к двери и, как только зазвенел звонок, сразу открыл ее. Она вздрогнула, на лице выразился сильный испуг.
- Ты меня возле двери ждал? – спросила она меня с некоторым возмущением. – Так напугать можно!
Она говорила громко, находясь на лестничной площадке. Я спешно пропустил ее в коридор, закрыл дверь.
- Извини, - я смущенно, нервно засмеялся. – Я увидел тебя из окна и приготовился к встрече.
Я не стал говорить об истинной основной причине того, почему я поторопился впустить ее в квартиру. Осознание реальной опасности, страх разоблачения мог повлиять на нее, и она могла перестать ходить ко мне.