Петрович, бригадир электриков, мрачно смотрел на новенького, усердно ковыряющего начинку
силового кабеля трансформаторной будки, стоящей впритык к мусорной площадке чуть не посреди
коробки облезших пятиэтажек.
И авария была странная, и новенький "мутный", и самочувствие Петровича оставляло желать
много лучшего.
Авария случилась нежданно-негаданно - свет просто блымнул пару раз и пропал в целом
микрорайоне.
С "центральной" позвонили и сказали, что пробой показывает именно в этой будке, начинку
которой меняли всего год назад, под руководством, кстати, самого Петровича.
При мысли об этом он непроизвольно усмехнулся - сэкономили славно, хотя и делился с главным,
все одно, на карман получилась приличная сумма.
Так вот...
Как назло, все были на выездах и Петрович ни за что не пошел бы ремонтировать, но...
Он сам жил в одной из пятиэтажек рядом со злополучным трансформатором, и мысль провести
пятничный вечер в кромешной темноте, развлекаясь только воспитанием домашних при нервном
свете свечи, хотя и таила в себе приятные моменты, но имела и некоторые неудобства, как-то,
отсутствие телевизора, холодного пива и шансона, заглушающего истошное мычание немой
падчерицы при применении к ней особых методов воспитания и вразумления.
Надо сказать, что Петрович являл собой редкостное дерьмо.
Он было собрался, проклиная всех и вся, идти на аварию сам, но в подсобке объявился
немолодой уже мужчина с водянистыми глазами и сказал, что он новенький и его прислали на
помощь бригадиру.
- Ноль от фазы отличишь? - мрачно буркнул Петрович, хмуро разглядывая сие чудо.
- Дело нехитрое, - усмехнулся новенький и Петрович внезапно понял, что глаза у того не
водянистые, а серо-льдистые, как свинец, и невольно поежился.
- Это, как в анекдоте, - продолжил новенький, - сидят два электрика на столбе и чего-то ждут;
идет мимо старушка, божий одуванчик; они ей кричат - бабушка, подай провод; та поднимает
провод с земли и подает им на столб; один радостно кричит другому - я ж тебе говорил ноль,
а ты "фаза-фаза"...
Петрович, несмотря на жуткое похмелье, громко расхохотался и они потопали на место аварии.
- Как хоть зовут-то??? - буркнул Петрович по дороге.
- Михаилом Гаврииловичем кличут, - весело ответил незнакомец...
......................................
Ксения смотрела в окно на захламленный двор и радостно улыбалась.
В свои пятнадцать лет она не успела потерять способности радоваться, хотя...
Родилась она нормальным ребенком, потом, года в три, выяснилось, что она немая.
Потом умер папа.
Потом была школа.
Матери удалось добиться, чтобы она ходила в обычную школу, а не в специнтернат, куда ее
успели оформить.
Посещение данного учереждения оставило у нее столь тягостное впечатление, что месяца
три пришлось глотать таблетки, прописанные неврологом, так как Ксения стала ходить во сне
и биться в истерике, только мать упоминала о сборах на учебу.
Тогда-то и пришлось матери обивать пороги гороно и детской поликлиники, собирая всевозможные
справки на право дочки учиться в общеобразовательной школе.
Одноклассники, да и учителя, считали ее немного приблажной, а если уж честно, - совсем
слабоумной.
И если учителя только жалели бедного ребенка, не слишком докучая придирчивостью к знаниям,
то одноклассники могли и радостно оскорбить, и тяжко обидеть.
Ксения в ответ на все издевки просто молчала.
Она ведь была немая...
А дома, с некоторых пор, поселился Петрович, - хмурая сволочь, постепенно проявлявшая свои
таланты по превращению жизни домочадцев в маленький ад имени Петровича.
Казавшийся приветливым и улыбчивым человек, быстро превратился в форменную сволочь, умевшую
только пить и бить.
Мать поначалу пыталась сопротивляться, но как-то быстро угасла, замкнулась в себе и стала ходить
в церковь.
И в доме появилась фраза на все случаи жизни: "Бог терпел и нам велел"...
С которой, кстати, Ксения была категорически несогласна.
Лет в десять мать начала брать ее в церковь на молитвы и всенощные бдения, но Ксюшин интерес
к позолоте, ладану и песнопениям быстро угас.
Дело в том, что она прочла несколько детских книжек про Бога и придумала себе своего боженьку,
совсем не походившего на уставшего мужчину на иконах.
Ее боженька был года на два старше ее; чуть выше; с красивыми вьющимися волосами оттенка
позолоты; сильный, высокий, красноречивый и ужасно любил помогать слабым.
То есть, - ей.
Это как раз восполняло пробел всех прочитанных книжек про Бога, где он мальчик лет десяти,
а потом сразу - Бог.
Что с ним происходило между этими возрастами - было непонятно.
И Ксюша решила это узнать, наблюдая за его взрослением с высоты своего преимущества
разумности девочек всех возрастов в сравнении с некоторой недоразвитостью несносных мальчишек
любого периода юношеской части жизни.
Это потом мужчины почему-то решают, что они умней и всем на свете руководят.
А пока они мальчики - они глупые, несносные и любят ругаться, что Ксюша решила не позволять
своему боженьке, потому как кто-то же должен был ему это запрещать.
Так и росли они вместе - немая наивная девочка, наивность которой воспринималась в нынешнее
время, как слабоумие,
- и белокурый, высокий мальчик с дивными вьющимися волосами оттенка пепельной позолоты,
влегкую способный защитить слабого, помочь бедному и решить еще много важно-пустяковых
вопросов детского бытия.
Ксения смотрела в окно на захламленный двор и радостно улыбалась...
Она все больше погружалась в свой мир, где всегда ярко светит солнце; где чистые, ухоженные
дворы и приветливые люди на каждом шагу; где совсем нет Петровича, одноклассников и вони
в подъезде.
Где они подолгу гуляют с боженькой в старом парке, весело загребая ногами пожухлую листву,
или пуская кораблики в весенних ручьях, или делая из зеленых еще желудей и спичек смешных
человечков, или протаптывая на первом снегу смешные слова, понятные только им.
Вчера приходил странный человек из гороно...
Почему-то вечером, хотя и сказал, что просто днем никого не застал; представился Михаилом
Гаврииловичем; расспрашивал про Ксенины проблемы, объясняя, что ведомство какого-то Астахова
(при упоминании Астахова мать радостно закивала, а незнакомец отчетливо поморщился)
проверяет бытовые условия детей, находящихся в трудной жизненной ситуации; спрашивал, чем
может помочь.
Ксюша все ждала, что мать расскажет про побои от Петровича и что он уже пару раз крепко бил
и Ксюшу, -
- но мать все время сбивалась на денежные вопросы, от которых Михаил Гавриилович не отмахивался,
но и особого энтузиазма не выказывал.
Он все время смотрел на Ксюшу и она немного неуютно чувствовала себя под прицелом его
льдисто-серых, как бы свинцовых, глаз.
Возникало ощущение, что он рассматривает ее изнутри и узнал все ее тайны, включая самую
сокровенную - боженьку.
Ксения еле вытерпела всю беседу до конца...
На счастье, Петровича не было дома, - пил где-то с друзьями, - а то снова случился бы скандал
с привычным мордобоем, как после ухода комиссии из гороно в прошлом году ...
Но сегодня с утра, находясь в состоянии жуткого похмелья и узнав о визите незнакомца, он пообещал
им с матерью вечерний "концерт", мол, "что им плохо с ним живется???", "я вас уму-разуму научу", -
- на что мать резко вспомнила о срочном всенощном бдении, а Ксюша смотрела на захламленный
двор и радостно улыбалась.
Конечно не перспективе вечернего Петровича.
Она улыбалась своим мыслям...
Дело в том, что Ксюша только что закончила девятый класс, а боженька - одиннадцатый.
Следовательно, ему предстояло выбрать себе профессию
Эпопее с выбором профессии было уже три года.
Сначала боженька хотел стать пожарным, чтобы мчаться по городу в красивой красной машине
с мигалкой, мужественно смотреть через бликующее лобовое стекло на притихший от ужасного
пожара вечерний город, а все красавицы со слезами будут смотреть ему вслед.
Ксения так едко высмеяла эту идею, особенно прошлась по плачущим красоткам, что они даже
пару дней не разговаривали.
Но деваться друг от друга им было некуда - в их мире народонаселение насчитывало ровно двоих, -
- и им пришлось таки помириться.
Потом он хотел стать полицейским, спасателем, каскадером, гонщиком, киноартистом, - и везде
присутствовали либо плачущие, либо ликующие красавицы,
- и все идеи жестко высмеивались Ксенией с неизменной издевкой про красоток.
"Мальчишки, чего с них возьмешь", - горько вздыхала она, если его не было рядом.
Сама Ксения упорно настаивала на профессии врача, тайно надеясь, что он догадается стать
специалистом по дефектам речи, вылечит ее и...
Тут снова выплывала плачуще-ликующая красавица, но это была уже сама Ксения и ей приходилось
уговаривать себя, что может он станет просто педиатром и проблема красавиц рассосется сама собой.
Но вчера боженька в ультимативной форме заявил, что хочет быть космонавтом и никем другим.
И что хочет не просто летать в консервной банке вокруг Земли, а намеревается улететь отсюда куда
подальше.
Ксения подозревала, что у боженьки, как у любого подростка, есть какие-то проблемы не с будущими
плачуще-ликующими красотками, а с вполне себе реальной сверстницей ...
Ксения ничуточки не ревновала.
Пока...
А уж над космонавтом даже смеяться не стала.
Просто промолчала, а сегодня вот смотрит на захламленный двор и радостно хихикает про себя
над подростковым максимализмом боженьки.
И еще...
Она придумала кем он станет.
Но ему пока не скажет...
Ему еще надо подрасти немного...
Она решила, что ему надо становиться сами собой, - Богом.
Сильным, справедливым, добрым, - чтобы заменить усталого мужчину на сверкающих позолотой
иконах в церквях.
"Как люди не поймут, что Бог молчит и не говорит с ними???
Что они молятся непонятным картинкам, а не Богу???
Как им невдомек, что у каждого есть свой боженька и надо попросту научиться с ним
говорить и жить???
Вот пусть мой боженька вырастет, станет Богом и все это им объяснит!!!"
Ей было так невыразимо легко и весело, что хотелось петь...
Но она молчала.
Она ведь была немая.
И тут она вспомнила, что скоро вечер и придет Петрович...
...............................................
Федя Большой за свои двадцать семь лет неплохо прибавил в весе и ни капли - в уме.
Кто-то, за глаза, мог назвать Федю дебилом и был бы не столь далек от истины.
Но ...
Огромная физическая сила, отсутствие моральных принципов и две отсидки за хулиганство,
не позволяли сказать Феде правду в лицо.
А сам он себя считал крутым парнем, любимцем баб и душой компании.
Рано-поздно должна была случиться встреча Феди с кем-то, кто смог бы объяснить ему
устройство мира с другой точки зрения; что найдись кто сильнее Феди и он будет любимцем баб,
душой компании и крутым парнем, а Федя будет ему заискивающе улыбаться, смеяться над его
глупыми шутками и терпеть сильничание им своих подружек.
Но не сегодня.
Ой, не сегодня...
Сегодня Федя гудел на квартире какого-то хмыря в разношерстной компании, единственным
недостатком которой было отсутствие баб.
Но Федя пока терпел это неудобство...
......................................................
Петрович смотрел, как работает незнакомец.
Вроде бы все делает правильно, но как-то не так.
И споро, вроде бы; и качественно, но ...
Как-то не так.
Как профессор математики, досконально изучивший книгу "Электрика для чайников".
Но Петровича мучало похмелье и он забил на эту проблему.
"Пусть копается"...
Пробой они нашли быстро - в силовом кабеле перегорел провод фазы.
Да и не был этот кабель предназначен для такого напряжения.
Петрович в прошлом году купил эту дрянь за треть цены и прикарманил разницу; да и много чего
еще в этой трансформаторной будке полетит уже скоро.
"Ну и хрен с ним".
Он сидел в стороне, пил пиво, наблюдая, как незнакомец заканчивает изолировать наращенный
провод фазы.
"Щас куплю десяток пива, пол литра и домой... З...****о все..."
.....................................
Ксения не знала, куда бы ей уйти, но мысль, что она проведет вечер одна в компании пьяного Петровича,
была невыносима.
И она боялась.
Хотя не призналась бы в этом даже сама себе...
А вот боженьке - смогла бы.
Но его сегодня почему-то не было в их мире.
Может роковая красотка тому виной, может Ксенино настроение.
Нет, Ксения понимала, что она попросту придумала свой мир, чтобы не так страшно было жить
в этом.
Что нет никакого боженьки, а есть ее игра, чтобы не так страшно и обидно было за тех, кто верит
в нарисованного Бога.
Что она хочет, чтобы ее боженька вырос и стал другим, настоящим и справедливым Богом,
в которого все поверят, только затем, чтобы всем им не было так страшно, обидно и горько
прожить единственную жизнь в таком мире, который она видит за окном, едва вспоминает про
Петровича, одноклассников и дебила Федю, постоянно пристающего к ней при встречах.
Она соскочила с подоконника, взяла ключи и быстро выбежала из квартиры...
.............................................
- Все, закончил. Может по сто грамм за знакомство???
Петрович устало отмахнулся; пиво уже подняло со дна организма вчерашний хмель, а еще
надо дойти до магазина, затариться и вернуться домой.
- Нет, я пас. Отнеси инструменты и иди домой. В понедельник к восьми на планерку.
Петрович вяло пожал протянутую руку, буркнул "пока" на "до свидания" незнакомца и побрел
в магазин...
..................................................
Федя тосковал без бабы. Пьянка хороша, но скучно без баб.
Эти пидарасы даже не додумались позвать пару шалав, чтобы потрахаться в перерывах бухла.
Ладно, сейчас еще сто пятьдесят накачу и пойду кого найду, "лысого погонять".
Федя оскаблился и потянулся за бутылкой...
......................................................
Ксения бродила по вечернему городу и ей было скучно.
Боженька не возвращался; горячий ветер мел по улицам пыльный мусор; с севера заходила
грозовая туча.
А их с боженькой маленький мир никак не пускал ее вовнутрь, чтобы укрыться.
Что-то сломалось сегодня в мироздании.
Она решила вернуться домой, надеясь, что Петрович уже достаточно выпил, чтобы уснуть.
По асфальту застучали первые тяжелые капли и сильно громыхнуло с Небес.
Ксения решила срезать путь мимо трансформаторной будки и мусорной площадки...
Едва она завернула за угол, как столкнулась с Федей-дебилом.
- Вот так подарочек мне для "лысого"!!!, - оскаблилась противная рожа.
- Немая красотка. И пугать не надо - и так не заорет.
Ксения стояла, как парализованная, не в силах двинуться с места.
Федя схватил ее за руку, прижал к стене трансформатора и стал расстегивать брюки...
...............................
"Боженька, где ты??? Помоги мне, боженька!!!"
Внезапно вернулся Ксенин мир и она попыталась в нем спрятаться, но грязные Федины лапы
упорно лезли в него, перемалывая красоту, сминая свет, калеча Небо, стирая Солнце.
Ксения разжала губы и закричала, что есть сил:
- БОЖЕНЬКА, ПОМОГИ!!!
.................................
Федя, не ожидавший крика от немой потаскушки, отшатнулся, потерял равновесие и схватился
за только что отремонтированный силовой кабель...
...............................
Внезапно все вернулось - ее мир, Небо, Солнце...
И Боженька, стоящий в луче огненного света с Небес и поражающий им несносное чудище...
...............................
Напряжение в несколько тысяч вольт расцветило Федю на долю секунду, вспыхнули радостные
искры, оставив после себя обуглившееся тело бывшего млекопитающего...
................................
Ксения забежала в квартиру, спряталась в комнате и сидела, дрожа от пережитого, и от мысли,
что ее боженька впервые стал Боженькой.
Она не обращала внимания на стук в дверь Петровича, на его крики, на его попытки выбить
дверь...
Она больше никого не боялась.
И она точно знала, что все-все теперь поменяется.
И она в горячке даже не вспомнила, что впервые в жизни услышала свой голос...
................................
Петрович оставил попытки выбить дверь, открыл пиво и стал пить прямо из горла.
Зазвонил телефон.
- Да.
- Петрович???
Он узнал голос главного инженера и вмиг протрезвел.
- Да, Степан Викторович!!!
- Ты сегодня ремонтировал трансформатор???
- Да, я.
- Бля. Мудак. П...здуй бегом сюда!!!
В трубке зазвучали короткие гудки.
........................................
Над обугленным телом Феди колдовал судмедэксперт, полицейские срезали кусок силового
кабеля в том месте, где тот схватился.
В сторонке допрашивали Петровича.
- Так Вы говорите, что новичок изолировал кабель???
- Да, Михаил Гавриилович, кажется.
- А фамилия???
- Не знаю.
- А вот главный инженер говорит, что никого они на работу не принимали.
И что ни одного Михаила Гаврииловича в "Электросетях" он не знает.
Что Вы на это скажете???
Петрович ошарашенно молчал...
Степан Викторович подошел к нему, постоял, махнул рукой.
- Допился, долбо...б!!!
И отошел.
Подошел полицейский с вырезанным куском кабеля:
- Гляньте, он даже не силовой. Кто-то говно на место силового поставил.
Тут лет на десять светит. Забираем всю эту компанию.
................................
Незнакомец с обычными серыми глазами, в которых, при желании, собеседники могли
рассмотреть и водянистость, и льдистость, и свинцовость, -
- шел прочь из города по пустынным улицам.
Широкая улыбка озаряла его лицо.
Внезапно он хмыкнул, поднял лицо к Небу и рассмеялся в голос:
- Космонавтом, значится, хотели стать???
С Неба громыхнуло.
Не переставая улыбаться, Михаииил Гавриилович снова в голос сказал в никуда:
- Да я же шучу!!!
И добавил:
- Так значится, везде плачуще-ликующие красотки поджидали???
С Неба ливануло, как из ведра...
Он продолжал идти прочь, не обращая внимания на ливень.
"Так, больше в ее линиях судьбы ничего страшного не предвидится. Пока...
А вот когда нашему "боженьке" тридцать три стукнет, а ей - тридцать один, придется таки опять
встретиться. Это хорошо - она мне понравилась.
И ведь, наверняка, все угадала про Его отроческие страдания.
Надо будет Павлу рассказать про космонавта и красоток. Вот умора.
Будет что обсудить на пару веков"
С Неба послышалось:
"Только попробуй!!!"
Михаил сбросил одежду, расправил крылья и взлетел.
"А Гавриилу наверняка понравится, что я его имя себе отчеством взял "...