Когда-то давным давно я прочитала рассказ то ли Аксенова, то ли еще какого-то современного классика про «сад непрерывного цветения» - о первой любви десятиклассника. Очень проникновенный и даже какой-то нервный рассказ. Подробности сюжета я забыла, но название показалось мне настолько необычным и завлекательным, что я долго еще старалась приложить его к нашим ленинградским-петербургским паркам или скверам. Но ничего не получалось.
Чудесный Михайловский сад был очень красивым и даже милым, но не подходил к этому названию. И Летний сад, и Марсово поле, и Таврический сад… всё было не то, пока случайно я однажды не попала в цветочный уголок перед большой оранжереей Ботанического сада.
Случилось это тридцать лет назад, когда я работала на Петроградской стороне и после работы полюбила гулять по улицам, рассматривая ни на что непохожие здания, украшенные затейливыми узорами, с необыкновенными архитектурными «излишествами» в виде башенок, огромных орлов на колоннах или на крыше, блестящих серых и голубых кирпичных стен.
Потом я узнала, что этот вид архитектуры называется «северный модерн» и влюбилась и в эти здания, и в эти растительные загогулины, и в ажур металлических решеток на балконах. Такая красота есть еще на Жуковской и Маяковской – но таких домов не очень много. А по Петроградской можно ходить с открытым ртом часами, и всё равно сердце не переполнится красотой, потому что колодец восхищения кажется неисчерпаемым. Из-за своей глубины.
Так я гуляла, гуляла и незаметно прибилась к Ботаническому саду. Тогда вход в парк был бесплатным, можно было гулять по тропинкам с утра до вечера, сидеть с книжкой под липами, любоваться японскими кленами и экзотической секвойей или записаться на экскурсию во «влажные субтропики» и слушать и про «Альбу регию», которая выдерживает вес взрослого человека или смотреть на длинные стебли бананов, падать в обморок от красоты цветущих азалий или приходить раз в году на цветение «ночной красавицы», когда Сад открывается поздно вечером и ждет гостей до самого утра.
Сам парк был то что называется «запущен». То есть полупарк, полулес. Огромные деревья, которые, наверное, помнили еще Петра Первого, стояли в своей дикой красоте и с сухими ветками, и с новыми побегами, и обвитые какими-то плющами-лианами. Их толстые потрескавшиеся ноги тонули в высокой траве - тогда никто её не косил – и вся эта сказочность напоминала мне декорации с балету «Спящая красавица» в Кировском театре. Именно за такими густыми зарослями скрывался замок, где спала прекрасная девушка. Этот балет я посмотрела лет в двадцать, и он так мне понравился, что вечером, вернувшись с настоящим сердечным потрясением, я горько плакала в подушку, понимая, что в балерины мне идти поздно, а танцевать для самой себя перед зеркалом уже не смешно.
....Вначале я ходила по этому парку кругами, как заведенная, рассматривая таблички на русском и на латыни и удивляясь причудливым названиям простых казалось бы кленов и кустов бузины.
Потом стала более внимательно рассматривать все его закоулки.
И вот однажды, обогнув Большую оранжерею, я пошла по широкой тропинке вглубь парка и неожиданно вышла к пруду. Невозможно было даже и предположить, что в «сухом» лесу может быть такое «маленькое мокрое озеро». Минут пять я стояла просто как статуя, не шевелясь и почти не дыша, так неожиданно и прекрасно открылся мне волшебный пруд. Вся его поверхность была закрыта сказочными белыми лилиями. Они лежали на листьях и были страшно похожи на чайные чашки с блюдцами. Темная, даже коричневая вода едва поблескивала, почти закрытая плотными круглыми листьями. Я оглянулась – позади поднималась горка, на вершине стояла деревянная беседка, настолько старая, что крыша её покосилась и кое-какие доски уже выпали из стенок. Однако кое-где сохранилась голубая яркая краска, поэтому беседка была очень живописна.
Никто не мог насладиться вместе со мной этой красотой. Я была одна с прекрасными лилиями, со своим восторгом и со своей грустью оттого, что беседка никому здесь не нужна и что этот прелестный уголок никто не видит кроме меня.
Еще немного повздыхала, сорвала медовый клевер, понюхала его и пошла по узкой тропинке, огибая горку, дальше любоваться парком.
Вышла на аллею огромных лип, увидела вдалеке маленький горбатый мостик через заросший ручей и решила, что буду приходить теперь сюда всё время, чтобы напитаться и радостью, и нежной грустью и забыть на время и свои семейные проблемы, и непонятные отношения с начальством.
Я зашла за орнажерейные ряды слева, увидела две большие альпийские горки и медленно пошла к ним, опять удивляясь, что народу почти нет.
По горкам тогда еще можно было ходить. Одна была «американская». Здесь росли какие-то огромные растения, похожие на наш «конский щавель», но ростом с меня, а даже и выше. Какие-то желтые колокольчики, сиреневые метёлки ковыля, необыкновенные ромашки, похожие на герберы, кактусы и широкие полосатые, как штаны Бастера Китона,плоские листья какого-то непонятного растения. Ко всем этим американским выкрутасам были прикреплены таблички, но я ничего не запомнила, только видела, что названия очень необычные.
Вторая горка была посвящены флоре «северных стран». Необыкновенно серебристые мхи, валуны, покрытые лишайниками и мелкими листиками вьюнков. Березки, стелющиеся по земле, кисточки ёлок с мягкими, как у хвоща, иголками, травки с пестрыми мелкими цветочками, неожиданно «русские» синенькие колоконьчки (как говорит моя Мариночка), сиреневые лесные васильки, полевые мелкие гвоздички и что-то еще такое родное из моего детства, которое уже сто лет я не видела и даже забыла, что такое вообще есть на свете. Так эти милые травки вернули мне моё, как говорят писатели, «босоногое детство».
Немного успокоившись, я уже было намылилилась идти на выход, как вдруг за поворотом заметила желтую арку, а за ней какие-то клумбы.
Уже на полусогнутых от усталости и впечатлений ногах вошла я в этот дворик и…. наконец-то увидела тот самый «сад непрерывного цветения». В изумрудной высокой траве росли вперемежку ирисы, ромашки, пионы, лилии, белые и синие огромные колокольчики, высокая острая, как нож, осока и пышные кусты мелкого жасмина. Воздух был пропитан и сладкими, и горькими запахами цветов и еще чем-то знакомым и милым. Я стала обходить эти клумбы по узким тропинкам, наклоняясь возле каждого цветка, чтобы лучше рассмотреть нежные лепестки и принюхаться к аромату. К моему удивлению не все они пахли хорошо. Некоторые вообще отказались от этого и привлекали бабочек и шмелей только своей гордой красотой и необыкновенным сочетанием красок.
Наконец-то подошла я к кустам жасмина. Вокруг них сновало огромное количество пчел. Они залезали с ногами в цветы и вылетали из них, чуть покачиваясь в полете. Не вру! Именно, как пьяные матросы на суше.
И когда я приблизилась к этим кустам и наклонила голову, чтобы понюхать белые мелкие цветы с нежным желтым сердечком, неожиданный густой земляничный запах, знакомый мне по моим детским путешествиям в деревню к тётке, окутал меня,как облаком. И я, как пчелки, закачалась и почти что свалилась на стоящую рядом лавочку. Аромат был таким божественным и притягательным, что я не удержалась и снова сунула нос в цветы, а руками стала подгребать к себе побольше воздуха, чтобы не только мордочка оказалась в этом облаке, но и вся я, как Дюймовочка в своей колыбельке.
Я бы, наверное, вся залезла в эти кусты, но во-первых боялась пчёл, во-вторых, ветки были довольно острыми. Признаюсь в своем грехе – я отломила кусочек этого чуда, чтобы потом, дома еще раз вдохнуть волшебный запах. На табличке было написано, что этот куст назвается странным словом «чубушник Лемуана». А я-то думала просто жасмин! С тех пор это название для меня означает магическое земляничное облако, и я запомнила его сразу и навсегда.
Теперь в конце июня я специально хожу в Ботанический во время цветения моего любимого чубушника, чтобы снова засунуть нос в кусты, уже не боясь пчёл. По какой-то причине их почти нет. Странным образом пчелки исчезли, и меня это очень расстраивает. Их жужжание так успокаивает и дает приятное ощущение расслабленности измученному городской жизнью человеку.
Зато ворон много. И они гоняют мелких птичек, которых раньше в саду было довольно много. А теперь они улетели в другие более спокойные места.
Вот такие природные пертурбации.
....И вчера я тоже ходила в Ботанический. За вход в парк теперь надо платить. Никаких льгот и скидок нет, даже для пенсионеров. И это странно, потому что во всех музеях к ним относятся более гуманно.
Но мне не жалко рублей. В конце концов надо же поддерживать красоту материально.
Несколько лет назад после того, как страшно холодной зимой полопались трубы и часть коллекции просто вымерзла, Ботаническому, наконец-то, дали денег. Стали его облагораживать и пытаться приблизить к «европейской культуре».
В моем любимом «саду непрерывного цветения» дикую траву, в которой, как бриллианты, сверкали ирисы и пионы, скосили и вырвали. Дорожки расширили и почистили, даже два прудика с ладошку величиной устроили. И как бы стало культурно.
Но для романтического сердца ушло ощущение уюта и нежности. Некоторые старые деревья срубили, другим так высоко подрезали ветки, что теперь они похожи на великанов, поднявших огромные пустые руки к небесам. Огромный красный клен, который рос на круглой поляне, замерз в страшные студёные месяцы зимы, и его срубили под корень. А новый не посадили.
Зато теперь проводятся тематические выставки. И вчера была вставка пионов. Таких огромных и таких многоцветных, что голова буквально пошла кругом. Да еще устроили выставку картин с пионами в стиле «гохуа». Под матерчатым навесом на столах поставили вазы с пионами, а на стенах повесили акварели с китайскими пышными цветами наших талантливых петербургских художников. И живая красота смотрела на свои бумажные копии и медленно роняла лепестки на белую скатерть, как благодарные слезы за признание их горделивой красоты.
Вот так красиво закончу я свои заметки в надежде, что теперь вы будете не только восхищаться архитектурой моего любимого города, но и находить минутку, чтобы увидеть прекрасный и волшебный «сад непрерывного цветения»!
Ах, да! Почему же сад называется так странно «непрерывного цветения»?
Да потому, что с самой ранней весны буквально до первого снега в саду непрерывно меняются цветочные декорации: вначале это нежные подснежники и пролески, потом трогательные сиреневые и желтые крокусы, робкие нарциссы, пышные тюльпаны, причудливые ирисы, разнообразные садовые ромашки и колокольчики, бесподобные пионы, божественные розы, роскошные флоксы, гордые георгины, поражающие всех своей окраской и величиной, нежные хризантемы, всякие разные вьюнки и гвоздики…. В общем – это такая сказка, в которой каждый может побывать наяву, а не в мечтах!
Там даже японский чайный домик поставили на камнях и…в прудик возле него пустили карасей!
Так что сказка продолжается. То ли еще будет!
На фотографии - цветущая яблоня, но все знают, что я ко всем своим рассказам пришпиливаю кошек, а снимков кошек с жасмином не нашла.
Но и это - прекрасная иллюстрация, как можно засунуть голову в цветы и нюхать, нюхать, нюхать....