Каждый уважающий себя мужчина должен хотя бы раз в жизни подержать в руках оружие. Помимо первичных половых признаков, демонстрировать которые в приличном обществе как-то не принято, оружие в ваших руках достаточно ощутимый довесок к вожделенной мужественности, этому реликту в век тотальной всеобщей эмансипации.
Своё первое личное оружие Радик получил, когда устроился работать в охранную фирму. Поначалу он относился к оружию с недоверием. Он помнил давние студенческие годы, когда на армейских сборах ему выдавали тяжёлый и неудобный автомат Калашникова со спиленным бойком и пустым рожком. Но это всё равно считалось боевым оружием, к которому следует относиться с соответствующим пиететом, что немало веселило его смешливых однокурсников.
Конечно же, Радику доводилось стрелять и из настоящего боевого автомата. Но об этом остались только нехорошие воспоминания. Каждый автоматный выстрел больно отдавал в плечо, а пистолет Макарова и вовсе не слушался его. Хоть Радику и удавалось наводить мушку на цель, прыгающий в руках пистолет редко попадал в неё, чаще мазал. Не лучше результат был и из автомата. И это как бы лишний раз доказывало его Радикову мужскую несостоятельность. Правда, у некоторых его сокурсников были результаты ещё хуже, но это служило слабым оправданием.
Приехав в Израиль, Радик долгое время пытался найти работу по специальности, но так и не смог. Где-то не принимали из-за плохого знания иврита, где-то из-за того, что он «русский», но чаще вообще никаких причин не объясняли. Не подходишь – и весь разговор.
Наконец, кто-то посоветовал обратиться в охранную фирму, где местной публики почти не было. Какой же абориген согласится работать столько часов в сутки за минимальную зарплату, безо всяких условий, да ещё на палящем солнце и в учебных заведениях, где детишки – сами знаете! – оторви да выбрось. Ни вздремнуть тебе в рабочее время, ни газету почитать, попивая кофе, только сиди да жди каких-нибудь пакостей то со стороны малолетних разбойников, то со стороны всевозможных контролёров. А ведь первые только и ждут, чтобы устроить охраннику каверзу. Для них это развлечение, спорт, но упаси Б-г тронуть кого-то пальцем – наручники и полицейская каталажка тебе обеспечены. Плюс ярлык на всю оставшуюся жизнь. Вторые же, естественно, проверяют тебя не с изначальной целью навредить. Их задача – держать тебя в тонусе, чтобы нюх не терял и бдил согласно букве закона. Как истолковывает закон очередной проверяющий, одному ему известно. Главное, будь начеку и ни в чём не прокалывайся. А уж прокололся – могут в отдельных случаях просто выгнать с работы, а иногда и волчий билет выпишут да дело заведут в полиции, то есть ни в одну ох-ранную фирму потом устроиться не сможешь. Опять же пятно на всю оставшуюся жизнь. Хоть и небольшое пятно, но приятного в нём мало.
Пистолет, который Радик получил в своей охранной фирме, носил звучное название «парабеллум». Название почти легендарное, как в каком-нибудь американском вестерне или фильме про кровавую итальянскую мафию. И хоть от названия веяло историей, и даже порой возникало желание прищуриться, как Клинт Иствуд во время перестрелки в каком-нибудь ковбойском салуне, покрутить пистолет на пальце перед тем, как засунуть в кобуру, тем не менее «парабеллум» оказался вполне современным оружием. Правда, не новым, но не таким допотопным, как у старика Клинта.
На первых же стрельбах он удобно лёг в ладонь, почти не прыгал и не давал такой сильной отдачи при выстреле, как некогда пистолет Макарова. Пули, выпущенные из него, аккуратно ложились в круги мишени, всё больше приближаясь к заветной десятке. Это было для Радика удивительно и неожиданно. Выходило, что он способен не только носить оружие на боку, как бутафорию, но и стрелять из него. Значит, он по-прежнему мужчина, который в состоянии защитить не только себя, но при необходимости и кого-то другого. Совсем немного, оказывается, нужно, чтобы чувствовать себя на этом свете поуверенней, если уж в каких-то других вещах тебе не везёт или тебя принимают совсем не за того, кто ты есть на самом деле.
Работать охранником Радику на первых порах даже понравилось. Правда, стоять у ворот школы на солнцепёке и зорко следить – нет, не за появлением гипотетических террористов-самоубийц, - а за появлением проверяющих, занятие не ахти какое интересное, но Радику украдкой удавалось почитать книгу, а чаще он раздумывал о жизни или слушал в наушниках по плейеру своих любимых «Битлс».
Потом работа в городе закончилась, и его стали возить в поселения, далеко за черту города, где тоже были школы, иешивы и детские сады. Работать в поселениях оказалось легче, потому что народ там был более спокойный и дисциплинированный, да и проверяющие совсем другие – меньше обращали внимание на внешнюю сторону дела, а больше следили за качеством охраны. Оно и понятно: поселения находятся среди враждебных арабских деревень, и опасность проникновения террористов достаточно высока. Тут уже не до показухи, было бы всё спокойно.
С первых минут Радик стал с интересом наблюдать за местной публикой. Поселенцы – люди совсем не такие, как в городе. Поначалу ему казалось, что религиозные люди весьма замкнуты, неохотно идут на контакт со светскими, такими, как, например, он. А выходило наоборот. Всегдашняя недоверчивость и подозрительность городских жителей здесь отсутствовала напрочь. Если уж ты появился в поселении и появился не просто так, а охранять детей, значит, ты не чужой. Было удивительно, что здесь никто не отворачивается при встрече и не проходит мимо, а обязательно остановится, поздоровается, перебросится парой-другой слов, пускай ничего не значащих, но всё же… Это было так непохоже на город, где и знакомых-то не всегда замечаешь. А то и не хочешь замечать…
И хоть в поселениях русскоязычной публики почти не было, Радик не чувствовал себя чужим. Его косноязыкий иврит местные жители выслушивали терпеливо, при случае помогали со сложной фразой и за спиной не крутили пальцем у виска, мол, ущербный ты человек, если так и не научился складно излагать свою мысль на языке предков.
И ещё они безраздельно доверяли ему. Особенно в таких вещах, на которые он при другом раскладе ни за что не отважился бы. Поселенцы, в большинстве своём носившие оружие, спокойно доверяли его Радику, давали посмотреть свои тяжёлые «галили» и М-16, лёгкие, почти игрушечные автоматы «узи», пистолеты «иерихо» и «браунинги». Радик тоже показывал свой стёртый почти до блеска воронёный «парабеллум» в потрескавшейся старой кобуре. Многие посмеивались над его допотопным оружием, но великодушно махали руками: дай-то Б-г, чтобы стрелять из него не пришлось, а уж если придётся, то пули в нём такие же круглые, как и в других пистолетах. Главное, не оружие, а то, в чьих оно руках…
В последнее время Радик работал в одном из дальних поселений почти на границе с большим арабским городом Хевроном, которое находилось в окружении доброго десятка недобрых арабских деревень, из которых, по словам поселенцев, не раз выходили террористы-смертники. Эти безумцы зловонной чёрной жижей расползались по израильским городам и поселениям, чтобы убивать невинных людей, а один из них несколько лет назад даже проник в столовую большой армейской иешивы в поселении, где сейчас работал Радик, и взорвал себя в гуще солдат. Фотографии погибших до сих пор висят на стене столовой и около них всегда горят поминальные свечи…
Но армейскую иешиву теперь охраняют сами учащиеся, а Радик работал в детской иешиве неподалеку, в которой учились мальчишки до армии. Один раз в час он совершал обход своих «владений», остальное время сидел неподалеку от ворот в высокой решётчатой ограде, опоясывающей обе иешивы, и разглядывал чудесные пейзажи вокруг.
А пейзажи были действительно замечательные. Поселение находилось на высоком холме, а внизу на многие километры расстилалась каменистая долина, изрезанная тонкими причудливо извивающимися лентами дорог. То здесь, то там белели аккуратные кубики домов арабских деревень, окружённые низкими заборами из необработанных камней, и такими они казались издали мирными и спокойными…
Если Радик работал с вечера до утра, то любовался закатами и рассветами, которые тоже были здесь совершенно замечательными. Правда, после бессонной ночи спать хотелось неимоверно, и впечатление от первых рассветных лучей смазывала усталость, но всё равно это было здорово. В городе среди не остывших за ночь стен и всевозможных испарений такого не увидишь.
Вечерами около Радика собирались ученики иешивы. Они приносили стулья или рассаживались на земле и слушали его, а он им всегда что-то рассказывал. Порой пересказывал прочитанные книжки или просмотренные фильмы, иногда сам сочинял на ходу, и каждый раз чувствовал, что говорит на иврите всё свободней, а его понимают всё больше и больше. Подобные посиделки всегда заканчивались далеко за полночь, но и когда все, зевая, расходились, Радику было не скучно. Он глядел вниз на холмы, на редкие огни арабских деревень, слушал звуки невидимых автомобилей и разноголосое кукареканье петухов, которые, вопреки всеобщему мнению, голосили не на рассвете, а всю ночь напролёт. Что уж говорить о людях, если даже петухи не подчиняются здесь законам природы…
Порой Радику начинало казаться, что в этих благословенных библейских местах, где вместе с ночной прохладой и запахом остывающих камней расстилаются такое умиротворение и такой покой, что не хочется даже шевелиться на своём жёстком стуле, а во всём мире не найдётся ни одной живой души, которой захочется нарушить сложившийся тысячелетиями порядок вещей. Даже редкие ночные выстрелы снизу казались какими-то невзаправдашними, напоминающими стук закрывающейся калитки. Тем не менее, это были выстрелы, и не обращать на них внимания Радик не мог. Может, это учебные стрельбы, ведь тут совсем недалеко военная база? Он переводил взгляд на ярко освещённые бетонные казармы у дороги, обнесённые забором с колючей проволокой, но там в это время было безлюдно и тихо. Лишь на вышках иногда поблёскивали оптикой приборы ночного видения у часовых. Это Радика успокаивало: не один он бодрствует этой ночью, и, если, не дай Б-г, что-то случится, кто-нибудь обязательно придёт ему на помощь.
В этот вечер с самого начала всё пошло не как обычно. Едва Радик приехал в поселение, ему тут же по внутренней связи сообщили, что поступило предупреждение о террористе-смертнике, который вышел из какой-то деревни поблизости для совершения своего грязного дела. Куда он направится, не известно, но бдительность должна быть повышенной.
Чтобы добраться до нас, привычно подумал Радик и даже ухмыльнулся, ему нужно или невидимкой проскочить мимо военной базы, если он приедет на машине, ведь других дорог в округе нет. Или преодолеть пешком довольно большое расстояние, притом в гору и в густой ночной роще, к тому же перелезть две решётчатые ограды, опоясывающие поселение. А там ещё армейские патрули, периодически обходящие ограду. Маловато-то шансов у парня, лучше бы он взорвался в своей деревне, не таким усталым и потным предстал бы перед обещанными ему райскими гуриями!
И тут же другая мысль заскребла его сердце своими холодными коготками: но ведь был же здесь уже когда-то теракт! Где-то недоглядели, где-то просчитались, а где-то и вовсе прошляпили…
- Ничего, брат! – проговорил вслух Радик. – Уж, я-то буду начеку, мой старый добрый парабеллум меня не подведёт. – Он оглянулся по сторонам и вытащил из кобуры пистолет, попробовал покрутить в руке, как это делали ковбои в вестернах, только это не получилось. – Если этот подонок сюда явится, пуля в лоб ему обеспечена! Только вряд ли ему сюда пробраться.
Он и сам не ожидал от себя такой воинственности. А что, рассуждал он, муху я и в самом деле не обижу, потому что не за что, а вот террориста… Эта мысль его несколько успокоила. Защищать людей с оружием в руках - его обязанность, и свой хлеб он жуёт не напрасно, а если пока не вышел случай пострелять по живой мишени, то… слава Б-гу, что пока не вышел.
После сообщения об опасности, телефон замолчал. А к полуночи и вовсе наступила полная тишина. Радик ещё немного послушал музыку по плейеру, а потом решил чуточку подремать. Всё равно в такой тишине каждый шорох за воротами разносится отчётливо, а сегодня даже ветра нет – такое безмолвие. И мальчишки притихли в своих «караванах»-домиках, уже улеглись спать.
Чтобы не уснуть окончательно, Радик решил периодически прохаживаться вдоль ограды, а в промежутках между обходами читать книгу. Но читать было лень, да и глаза предательски слипались. Лучше просто сидеть и размышлять о совсем уже отвлечённых вещах.
Хорошо бы летом, когда станет совсем жарко, плюнуть на всю эту работу с её вечными недосыпаниями и настороженностью из-за каждого шороха за спиной и махнуть к друзьям в Россию. Там летом замечательно. Да и зимой здорово – снег, морозец. Не то что здесь: летом жара неимоверная, а зимой так влажно, что замерзаешь при вроде бы «детской» температуре и потом долго согреться не можешь… Уж, кому больше всех достаётся от израильского климата, так это нашему брату-охраннику! Эх, мечты!
Радик отлично понимал, что в этом году да и, наверное, в следующем поехать никуда не сможет по вполне банальной причине. О том, чтобы попросить давно заслуженный отпуск в его охранной фирме, лучше не заикаться. Его просто уволят, и катись тогда, родной, на все четыре стороны. Хоть в Россию, хоть на северный полюс подальше от ненавистной тебе израильской жары! Желающих занять его не очень хлебное место предостаточно, а он, если говорить начистоту, не самый крутой супермен, которого некем заменить…
Наверное, он всё же задремал, потому что не сразу расслышал, как снизу, с военной базы заверещал динамик, подавая сигналы тревоги, и тут же засуетились мелкие фигурки в солдатской форме. Эти фигурки начали надевать на головы каски, обтянутые брезентовыми чехлами, и вставлять в свои автоматы рожки с патронами. Со стороны дороги донёсся надрывный рёв ещё невидимых армейских джипов, и тревожно замелькали разноцветными мигалками полицейские машины.
- Интересные дела творятся! – пробормотал Радик и сразу же почувствовал, как сердце забухало в груди, и не было ясно, тревожно ли ему или от чего-то радостно.
Он принялся с интересом следить за дорогой, по которой уже поднимались наверх к поселению армейские и полицейские машины, притормаживали у ворот, а те почему-то раздвигались очень медленно. Из машин стали нетерпеливо выскакивать люди с автоматами и разбегаться по тёмному ельнику.
Первым к Радику подъехал белый полицейский «фольксваген», из которого вылез, тяжело отдуваясь и смахивая салфеткой пот со лба, толстяк с лёгким, почти игрушечным «узи» в руках.
- У тебя, охранник, всё в порядке? – крикнул он вместо приветствия и принялся озираться по сторонам.
- Пока спокойно, - пожал плечами Радик и стал на всякий случай вытаскивать из кобуры свой парабеллум. – А что случилось?
Не обращая на него внимания, полицейский принялся что-то быстро говорить по мобильнику, потом, переваливаясь, побежал вдоль ограды, но, пробежав метров двадцать, остановился и махнул рукой Радику:
- Беги сюда, будешь мне помогать!
Тем временем в распахнутые ворота въехал большой армейский джип, из него вылезло трое солдат, которые тоже побежали вдоль ограды, но в противоположную сторону. Где-то снизу, в тёсной роще, уже раздались первые гулкие выстрелы, эхом раскатывающиеся по округе.
- Ну, чего стоишь, как истукан? – недовольно проворчал полицейский.
- А что я должен делать? – огрызнулся Радик.
- Пока ничего, - вздохнул полицейский и снова полез за салфеткой. – Как тебя хоть зовут?
Но ответить Радик не успел, потому что за оградой мелькнула тень, и полицейский насторожился.
- Что смотришь? – хрипло выкрикнул он. – Это же террорист, стреляй по нему!
Он принялся целиться в темноту из своего «узи», но там уже никого не было.
Одиночные выстрелы снизу тем временем переросли в беспорядочную пальбу, которая постепенно стала приближаться к ним. Радик оглянулся на «караваны» и увидел, как там зажига-ется свет в окнах и отовсюду выглядывают любопытные мальчишеские лица.
- Идиоты, - скрипнул он зубами, - это же отличная мишень для террориста! Как они этого не понимают?! Никто не объяснил им, что ли?
Он снова перевёл взгляд на полицейского, но тот принялся возиться со своим «узи», не обращая внимания на Радика.
И тут тень у ограды неожиданно материализовалась в человека. Вцепившись руками в сетку, тот ловко подтянулся и стал карабкаться наверх.
- Стреляй! – снова выкрикнул полицейский, и Радик, почти не целясь, выстрелил.
Человек сразу же обмяк, но с ограды упал не сразу. Несколько раз он судорожно дёрнулся, но свалился лишь тогда, когда последним усилием попробовал одной рукой что-то вытащить из кармана куртки, второй же по-прежнему цеплялся за верхнюю перекладину.
- Кажется, мы его грохнули! – нервно захихикал полицейский. – Слава Б-гу!
Он несколько раз выстрелил в неподвижное тело террориста, лежащее по другую сторону ограды, и сразу же принялся что-то бодро докладывать по мобильнику.
Всё, что происходило дальше, было словно окутано туманом. Радик отрешённо поглядывал на застреленного террориста, и ему почему-то всё время хотелось пить, однако бутылки с водой рядом не оказалось.
Завывая сиренами, в ворота въехало несколько машин. Сапёры в пластиковых масках и бронежилетах обследовали тело террориста и местность вокруг, потом приехала санитарная машина, в которую погрузили убитого и быстро увезли. Вокруг суетилось множество людей, в основном военных и полицейских, появился даже директор иешивы рав Юваль, живший неподалеку, но в ночное время в иешиве никогда не появлявшийся.
Радика отозвал в сторону какой-то незнакомый седой полицейский, на груди которого в три ряда поблёскивали пёстрые орденские планки.
- Ты иврит хорошо понимаешь? – Он доверительно похлопал Радика по плечу и тихо прибавил: - Отойдём, парень, в сторону, мне нужно с тобой поговорить.
Они отошли в тень под невысокой оливой и остановились.
- Куришь? – Полицейский протянул Радику пачку «Винстона» и щёлкнул зажигалкой. - Расскажи мне, как всё было.
Пока Радик рассказывал, он пристально разглядывал его, потом неожиданно перебил:
- Покажи мне свой пистолет.
Некоторое время он крутил в руках старенький парабеллум Радика, потом с сомнением пробормотал:
- Неужели из него ещё можно стрелять?
- Как видите! – Радику почему-то стало обидно за своё боевое оружие, из которого удалось застрелить террориста.
Полицейский заметил это и усмехнулся:
- Ничего страшного, это тоже хорошее оружие! Слушай, парень, я хочу объяснить тебе, что будет дальше. Ведь ты же должен всё знать, правда? Во-первых, нам придётся заполнить кучу бумаг, в которых чётко указывается тот, кто застрелил террориста. Потом, наедут следователи, которым нужно будет давать показания. Короче, целая волокита.
- Если надо, значит, надо. – Радик пока не очень понимал, куда клонит полицейский. – Мне-то что скрывать?
- Конечно, скрывать ничего не надо, но… нужно ли тебе эта головная боль?
- Не понял… - Радик удивлённо взглянул на него.
- Тебя будут то и дело вызывать для уточнения деталей, отрывать от работы, - полицейский исподлобья посмотрел на него и криво усмехнулся, - а пропущенное время, насколько я знаю, тебе хозяин не оплатит. Даже мы не можем ему приказать. Ведь не оплатит же?
- Думаю, нет.
- Вот и я про то. Так скажи, тебе это надо?
- Что вы предлагаете? – ещё больше насупился Радик.
- С одной стороны, ещё вопрос, ты ли застрелил террориста, ведь в его теле наверняка обнаружат несколько пуль. С другой стороны, если ты считаешь, что того, кто застрелил террориста, ожидает всенародная слава, то глубоко ошибаешься. Никого этим сейчас уже не удивишь. Даже по телевизору не покажут. Поверь моему опыту, я не первый год в полиции. - Для убедительности он похлопал себя по орденским планкам.
- Что вы предлагаете? – повторил Радик.
- Давай поступим так. – Полицейский на мгновенье замолчал, потом снова полез в карман за сигаретами. – В документах, которые сейчас готовят, мы укажем, что террориста застрелил не ты, а Дрор.
- Какой ещё Дрор?!
- Ну, тот полицейский, что был рядом с тобой. Вон он там, со всеми. – Палец полицейского указал на толстяка с «узи», который уже расположился на стуле у ворот и что-то оживлённо рассказывал окружавшим его людям, не забывая при этом обмахивать потное лицо салфеткой.
- Записывайте, как хотите! – Радику почему-то стал противен этот разговор. Ему очень хотелось поскорее его закончить. – Мне без разницы!
- А мы, - полицейский облегчённо вздохнул и хлопнул в ладоши, - то есть, я лично, и Дрор отблагодарим тебя. Что бы ты хотел в подарок? Хочешь, мы вместе посидим в хорошем ресторане? В Телль-Авиве, например, или Иерусалиме? Ведь вы, русские, - он ухмыльнулся, - кажется, не дураки выпить?
- Мы, русские, - медленно проговорил Радик и почувствовал, как запылали его щёки, - не дураки выпить, но пьём водку не в ресторанах, а под забором. Лучше всего вон там, за оградой! – Он указал на место, где прежде лежал застреленный террорист, а на земле всё ещё была кровь.
- Шутник! – уже в полный голос рассмеялся полицейский. – Так и быть, не хочешь в ресторан, привезём тебе выпивку сюда. Договорились?
Радик молча развернулся и пошёл куда-то в сторону, не глядя под ноги, а вслед ему донеслось:
- И время рабочее не потеряешь! Завтра же и привезём… Ну, будь здоров!
… Первый раз за всё время Радику не хотелось выходить на работу на следующий день. Он даже хотел позвонить в компанию и наврать, что плохо чувствует себя, пусть пошлют кого-нибудь другого. Но, в конце концов, звонить никуда не стал, а с тяжёлым сердцем собрался и поехал.
Больше всего ему не хотелось снова встретиться с седым полицейским или толстяком Дрором, которые, вполне вероятно, могут приехать, как и обещали. Но первым, кого он встретил в иешиве, оказался рав Юваль. Это было немного странно, потому что тот уходит с работы всегда до появления ночного охранника, а сегодня, как видно, задержался.
- Я жду тебя, - сказал рав Юваль, - меня попросили дождаться тебя и передать вот это… - Он протянул Радику небольшой, но тяжёлый свёрток и отвёл глаза в сторону.
- Полицейские просили передать? – угрюмо спросил Радик.
- Да. Они заезжали днём и очень торопились. И ещё извинялись, что не могут передать тебе лично…
- Спасибо. – Радик забрал свёрток и отправился к воротам на свой пост.
В пакете отказалось две бутылки дорогой «Финляндии», пачка печенья и плитка молочного шоколада. Мстительно оглянувшись, Радик скрутил пробку на одной из бутылок и отхлебнул водку прямо из горлышка. Ему было безразлично, увидит ли его кто-нибудь сейчас или нет.
- Жизнь человека, даже если он террорист, стоит не дороже двух бутылок водки! – бормотал он, обдирая фольгу с шоколада. – Всего две бутылки! А может, и того меньше. Вот так-то, - он похлопал себя по кобуре, - мой старый добрый парабеллум! Ты, брат, ещё на многое сгодишься… Если всё в этой жизни так дёшево!
С каждым выпитым глотком ему становилось всё легче. Он чувствовал, как его злость и брезгливость куда-то испаряются, а на смену им приходит какое-то новое ранее неизвестное чувство. Может быть, это успокоенность или умиротворение, когда какие-то детали или мелкие обиды исчезают, а хочется видеть только главное, ради чего он, собственно говоря, и пришёл в этот мир. Какая, в конце концов, разница, кто убил террориста – он или эти жуликоватые полицейские? Всё по-прежнему в порядке. И спокойно… Ох, как спокойно! А его оружие – старый добрый парабеллум – на боку и всегда готов придти на помощь. Если ничто другое больше не помогает…