На этот раз я его вообще не узнал. За дверью стоял коренастый матрос из революционного прошлого — небритый, в черном бушлате, перепоясанном пулеметной лентой, в лихо сдвинутой на затылок бескозырке и широченных клешах. Он молча мне кивнул и, властно отодвинув в сторону винтовкой с примкнутым штыком, прошел в комнату, обдав морозным воздухом. И это когда на дворе стояла почти середина жаркого южного лета.
Немного ошарашенный этим появлением, я все же догадался, что это опять Он.
Винтовка была бесцеремонно воткнута штыком прямо в пол, на ней висел мокрый от тающих снежинок бушлат, огромная деревянная кобура с "Маузером" и пулеметная лента валялись рядом.
— Ну привет! — угрюмо буркнул Он через плечо, стоя перед открытым настежь окном и что-то там высматривая, — Не ждал?
Крылья свисали почти до пола, от стекающих с них капель образовались две маленькие лужицы. Бескозырку он тоже снял, а может и выкинул в окно — ее нигде не было видно. Длинные светлые волосы трепал сквозняк. Тельняшка и брюки-клеш довершали совершенно дикую картину.
— Жарковато здесь, — додумав какую-то свою мысль, он наконец отвернулся от окна, и теперь сверлил меня взглядом прекрасных серых глаз, отчего душа не знала, куда ей деться.
— Да ладно, братишка, не дрейфь! — устало улыбнувшись, он продолжил, — Ну как, творишь помаленьку?
И не дав раскрыть рта, он сгреб меня в охапку и прижал к нечистой тельняшке.
— Дорогой ты мой! Если бы ты только знал...
Мне неудержимо, как в детстве, захотелось заплакать в эту щетину. А он, конечно же, видя меня насквозь, только молча похлопывал по спине, изредка приговаривая:
— Не надо тебе знать, не надо...
Потом, хлопнув напоследок чуть сильнее, сказал:
— Пора мне, бывай.
И снова я не успел ничего расспросить, так быстро он вылетел в окно.
Вот, опять спас меня от какой-то неведомой беды. Там, в далеком, мятежном заснеженном Питере, почти сто лет тому назад.
Мой ангел-хранитель.