Тут много деятелей местных
Ждут Вас с проблемой и добычей.
В кабак зайди, упейся в тесто –
Бытует здесь такой обычай.
Провал разбудил своими звуками. Позвоночник хрустнув, встал на место. Дела! Это ж сколько я на дне лодки провалялся? Чтоб меня Панцерка покусала. Огляделся. Ночь. Садок полный. Пообщаться не с кем. Пора и сваливать, пока рыбка не протухла. А Гринпись – обломается! Одной его медальки мне вполне хватит, не стану больше отпускать Буратинок. Вроде с головой у меня всё в порядке … пока. Да и патент на лодку давно кончился. Гребу на северо-запад, не оглядываясь: тропы тут везде и все дороги ведут в Рим, как говорили пращуры, то бишь – на базу. Жаль, что рыбу на Локации не принимают, тащи её теперь… в Бункер.
Вспомнилось, как уходя с Бункера в последний раз, оглянулся, посмотреть на это убожество. Видал я по здешним местам много заброшенных халуп, но что б корпорация выбрала такое! Две покосившиеся избы, занесённые аномальным в этой местности снегом… Видимо кризис и сюда докатился.
И вот модуль перехода отрыгнул меня со всеми пожитками … на окраину города. Серебронкс? Мдяя. И где теперь искать пристанище – домов-то сколько… Был я как-то, года три назад тут, с того берега переправился, поглядеть, что к чему, да по мышковать маненько. Только зря. Обчистили всё до меня такие же бродяги. Впустую смотался, чуть без лодки не остался – гроза началась, волной об гальку прибрежную обтрепало. Не послушался я Иваныча. Дулин трепаться не станет, ведь предупредил же, что безнадёга – эта моя экспедиция. Вот так, своим дубовым лбом и набиваем шишки по жизни.
Сёребронкс. Тогда этот город, через реку, мне казался каким-то трупом. Остовы домов, как свечные огарки чернели выбитыми глазницами окон. Фон радиации там не был большим, но живность так и не поселилась промеж его обрушенных строений. Видать долбануло, так долбануло… Бросили город не только люди, оставило город всё живое. И только плющ и лишай прибавляли своей зеленью к серым краскам какой-то мистический оттенок, да на окраинах выли ночами голодные волки.
До жути было по первости вытаскивать в окраинах города из речной воды скелеты.
Позже, сидя с товарищами напротив почти трёх метровых ям, переводя килограммы капусты на Толстопопиков и приличные кусманы сыра на Подлещика, под щебет птиц днём и уханье одуревших от шума сов, и всеобщий ор одобрения, вытягивали на берег один за другим массы скелетов разных размеров. Попадалось много детских. Появилось мнение, что в Годы Разрухи тут эвакуировали целый пионерский лагерь. Путь лежал через реку. Вот здесь и нашли своё последнее пристанище бедолаги.
Рыбаки даже бились об заклад, что до ближайшей полуночи выудят останки Директора п/лагеря – самый здоровый скелет, но видимо фортуна поочерёдно отворачивалась от них. «На гора» вытягивали только «пионервожатых» и их «питомцев». Так этот «фрукт» и лежит на дне реки, ожидая более удачливого рыбака-Сталкера.
Ещё это место мне запомнилось наличием в здешних водах редкого Линя. Зеленовато жёлтые бока вкуснейшей рыбы до сих пор стоят перед глазами. И всего-то стараний: намутить в прикорм жмыха с анисом, да взять с собой побольше крабовых палочек, а остальное – за терпеньем самого рыбака. И как мне, в прошлом охотнику, не хватало своей горизонтальной ТОЗовки. Две утки слева, Упыря им в попутчики, будто бельмо на глазу, выматывали нервы, маяча на горизонте. И не пугали их прицельно пущенные фидеры и камни. Они, словно привязанные, возвращались к своему водовороту, поднимающему со дна растительность, на кормёжку.
А Отстойник? Эта клоака привлекает лишь гурманов, да прожженных Сталкеров. Радиация, вонь и ужасный вид этого места компенсируется только пойманными уродами. И кому охота в полной противорадиационной экипировке париться среди миазов, выплёвываемых этой лужей. Вот, где не станешь наслаждаться флиртом с редкой рыбачкой и не будешь чесать язык, пересказывая, обросшие новыми подробностями слухи и новости. Взял трофеем в садок жалкое подобие рыбы – Кардан или какую-нибудь Колбуню с Ржавцом и валить, валить, валить... И то, как глянешь, что эти муты жрут, так весь словарный запас приличных слов в миг исчерпаешь: резину, наждачку, да болты с гайками. Будь в этой луже танк, обглодают в три секунды. Одним словом Отстойник, он и есть Отстойник.
Мимо быстрым шагом, целенаправленно передвигался старый знакомый.
- Нафаня, ты ли это? – окликнул я Сталкера. Уж он-то точно знает, где теперь корпорация Приют устроила.
- Ась? – удивился остановившийся дедок. Я уж который десяток лет Нафаня. Хтой-то там меня кличет? – подслеповато щурясь на солнце и одновременно улыбаясь, стал придуриваться старый рыбак.
- Да я это, Рыбоням. Не уж-то не признал? – удивился я.
- Так столько народу в последние годы в эти места прибыло, диву даёшься, откудова корпорация их всех выколупыват? Признал конечно… Тебя не признаешь, стихоплёт-одиночка, - дед закхекал в жиденькую бородёнку подобием смеха. – Помню твоего Сомика, как же.
Сомик. Мой первый Сом в этих местах. Вспоминаю с высоты трёх прожитых тут лет об этом эпизоде с улыбкой. А тогда …
Уговорили меня друзья податься на Большую реку, к Сосне. Славилось это место Стерлядью, Бельмоглазкой и Рыбцом. Иногда рыбаки переключались на белого и чёрного Амуров, больно уж доходное то было предприятие. А вот о существовании Белки и Сома в здешних водах знали немногие. Знали, да помалкивали. Трёп тогда не в моде был, а первопроходцы со знанием очень ценились…
Натаскали мы всем гуртом для Айзекайи мелочи всякой, а уходить-то с Локи - в ломы. Остались, пробовать стали, мелкими снастями водоём изучать. Мне первому «свезло». Закинул я 20-ку в полводы с пиявкой на черного Амура, прикорма от души накидал. Сижу, как умная Маша, пейзажами наслаждаюсь… Тут как долбануло, чуть руку к чертям не оторвало. Думаю – однако Гигантский Амур, Винт ему в дупло. Пробую тянуть - никак. Вся катуха смоталась, поплавок ушёл к другому берегу пастись – там травка вкуснее. Час тяну, результат тот же. Народ стал подтягиваться, ко всем интерес вдруг пришёл, какого лешего там на другом конце подсадило, Радоёжика ему в глотку. Ещё через час стали подкрадываться гаденькие мыслишки, бросить всё к едрене фене и завалиться на мягкую травку, залитую ярким летним солнцем, вытянуть уставшие чресла и задремать. Руки одеревенели, ужасно хотелось пить и отлить одновременно. Рыбаки, предвидя мой нервный срыв, всячески стали поддерживать и подбадривать. В оконцовке, ровно через три часа мучений, совместными усилиями вся честная братия моими руками вытянула Сома на 102 кг ровно! Он вышел на берег уже полудохлый, не сопротивляясь. Помню, как Нафаня, самый старый рыбак в нашей компании, прописавшейся тогда на Локе, покряхтел и потопал в сторону Базы.
- Такими снастями только комаров сбивать на лету. Тут надыть помощнее в разы, в пол-оборота ответил он на немой наш вопрос. – Сом любит уважение! Пойду, последние портки заложу, но палку сурьёзную добуду! – добавил он.
И вот, теперь, этот Нафаня стоял передо мной, улыбаясь и щурясь.
Я приобнял одной рукой старого приятеля, отворачивая его от ярких солнечных лучей: - Ну, веди до Бункера, дорогой друг. А то я в Убежище редким гостем стал. Какую домину хозяева на этот раз выбрали?