Давным-давно, когда я ещё был юным, в присутствии местных маститых писателей не слишком благоговейно высказался об одном из классиков. За что был от души наруган. Ай-яй-яй! Как можно! Они там, на Олимпе и ты кто? И как звать тебя? Понял, что в приличном обществе задевать классиков не принято.
Это, так сказать, предыстория. История продолжилась в наши дни.
Дочке выдали на лето задание по чтению. В соответствии со списком она открыла хрестоматию и читает.
Спустя какое-то время она спрашивает: «А Дина – татарское имя?»
Смотрю, что она читает – Л.Н. Толстой «Кавказский пленник». Во времена Кавказкой Войны ту территорию, о которой идет речь в рассказе, заселяли чеченцы, кабардинцы, балкарцы, черкесы, дагестанцы. Причём здесь татары? Сам он учился в юнкерском училище в Тифлисе, не мог не знать, кто населяет тот край.
Ну, господь ним, я очень уважаю Льва Николаевича. Но когда я прочитал: «Мертвый лежит на траве, не шелохнется, и они сидят как мертвые», стало как-то неудобно. Опять я придираюсь к классику? Или чего не понимаю? Мертвый, наверное, обязан шевелиться, может и разговаривать. Не верите, загляните в первоисточник.