Преисподняя, сущий ад,
жить без чад — житье не в житье:
положи мне в саду на траву —
что найду, то по праву мое.
Мак Нами
Корабль, уходящий за горизонт, уносил с собой мои печали. Мою голубоглазую беду, моё улыбчивое проклятье. И вместе с ним уплывало моё сердце.
Я опоздал. Как часто опаздывал на учёбу в моей старой деревне. Колокольный звон будил меня по утрам, а старик Шон приносил моим родителям молоко. И было так уютно, так тепло, что не хотелось идти ветреной улицей в сторону школы. Потому я опаздывал.
Как опоздал на войну. Когда «красные мундиры» убили моего брата и родителей, я валялся на сеновале с Мэрид. Потом я ушел в лес и долго бился с захватчиками, но так и не смог себе простить того опоздания.
Я опоздал на собственную свадьбу. Я просто долго не мог набраться смелости и предложить Мэрид стать моей женой. И длинный Конвей меня опередил. Теперь у них трое забавных ребятишек.
Я опоздал на собственную казнь. В день нападения на английский обоз я был в Килкенни у дяди и не смог быть со всеми. Их обезображенные тела были вывешены вдоль дороги в Лонгфорд.
Теперь я опоздал на корабль.
Моя милая бретонка. Как задорно ты пела мне:«Ev sistr 'ta Laou, rak sistr zo mat, lo;la». Моя весёлая Лау. Ты рассказывала, что эта песня о тебе. Мы пили сидр и смеялись.
А после мы ругались. Ты била посуду и кричала на меня. Я уходил, но как Улисс неизменно возвращался к тебе. Наши отношения походили на вулкан. Мы горели и сжигали всё вокруг. Уничтожали посевы недобрых замыслов и интриг, что плели завистники. Окружающие не понимали нашего счастья, но нам это было не важно. Мы жили в своём мире.
И вот, я опоздал. Ты уплывала домой в Бретань. Вспомнишь ли ты меня, гуляя по яблоневому саду? Я не мог этого знать. Я мог только стоять и прощаться.
Завтра я потрачу свой последний патрон, оставшийся со времён партизанской юности. Я встречусь с родителями. Прощай, моя любимая Лау.
***
Капитан стоял на корме и смотрел в сторону берега, где высокий худощавый человек неотрывно вглядывался вслед уходящим кораблям. Он позвал боцмана, который был родом из этих мест:
- Малоун, что за странный парень так пристально наблюдает за нашим судном? Меня его внимание сильно раздражает.
Старик Малоун грустно улыбнулся:
- Не переживайте капитан. Это – Доран. Он безобиден. Когда то это был отличный молодой и весёлый парнишка. Потеряв родителей, он долго сражался за свободу Ирландии, стал героем. После войны у него была жена и трое детей. Но пособники «красных мундиров» отомстили. Однажды ночью, когда Доран был на работе в порту, его семью убили. Он немного задержался, выпить эля и не смог помешать преступникам. Опоздал. Жену изнасиловали и задушили, а детям перерезали горло. Не пощадили даже пятилетнюю малышку Астор. Доран не смог себе этого простить. Только тогда его звали Конвей.
- Как так? – Капитан, задумчиво нахмурился.
- А вот так. После той трагедии Конвей сошёл с ума. Он придумал себе новое имя, а главное – новую жизнь. Он постоянно общался с придуманной подругой, которую называл Лау. Вроде как из Бретани. Потому вчера, узнав, куда мы направляемся, он просил не уходить без него. Утверждал, что Лау хочет вернуться домой, а он последует за ней. Но, конечно, он не явился к отплытию, а появился, когда мы уже вышли из порта. Я думаю, глубоко внутри он понимает, что весь созданный им мир – просто фантазии безумца. И таким образом он просто поставил точку в своей истории.
- Да, жизнь жестокая штука. – Капитан достал трубку и закурил. – Напомни мне на обратном пути узнать о судьбе Дорана-Конвея.
***
Корабль вскоре исчез из виду. А парень ещё долго стоял на берегу. Это был последний раз, когда жители Уотерфорда видели длинного Конвея, так и не сумевшего пережить своё горе.