Святки назывались Зелеными, потому что к этому времени зеленело все: деревья, трава, цветы, хлеб в полях. Зелень и растительность разного рода были основным символом Зеленых святок.
Поэтому на зеленых святках народ толпами ходил в поля заготавливать травы: мяту, чебрец, калуфер и рубить молодые березки, которыми украшали свои жилища.
Во дворах устанавливали целые аллеи березок, полы устилали травами и цветами, деревня превращалась в зеленый сад.
В эти дни праздничное настроение царило везде: хороводы, песни, совместные трапезы, игры с чучелами, гадания с венками наполняли села и дома. Венками украшались головы как знак жертвоприношения. Венок - символ бессмертия, связи живых и мертвых, поэтому на венках гадали о жизни и смерти.
Зелень этих дней считалась сакральной и ее, по окончании праздника, сжигали, забрасывали на деревья или топили,но сухие веточки березы хранили как оберег и как средство защиты от пожаров, мора и глада.
Береза считалась священным деревом троицко-семицкой недели и называлась Семиком и ее чествовали особыми обрядами: срубленную березу на несколько дней приносили в избу, ставили в поленницу, на крышу, в окно или устанавливали посреди села.
Берёзу красили, т.е. украшали, около нее хороводились, пели, устраивали праздничное гуляние и праздничную трапезу.
Иногда березу носили по селу. Тогда впереди шла самая бойкая дивчина, остальные девушки держались за ленты, которыми украшалась береза. Березу дергали, крутили и создавалось впечатление, что она двигается сама.
Но часто березу не срубали, а завивали: заплетали в венок верхние ветки каждой березки или завивали ветки двух рядом стоящих березок, припевая: "Вью, вью я венок,/- Завивайся, берёзонька./Вью, вью я венок,/- Завивайся, кудрявая».
Сплетенные березы назывались венком. Венок также украшали и под ним девушки кумились и раскумлялись, хороводились, совершали совместную трапезу, танцевали, пели песни.
В Духов день (в понедельник после Троицы) березы из села выносили,раздевали и топили в реке. Также по реке пускали венки, на которых девушки гадали. Так в обряде с березой воспроизводился полный цикл «рождение – жизнь – смерть», что соответствовало основному действию: проводам весны и ее феи - Богини Лели - и встреча лета.
Часто из березы делали человекоподобные чучела-куклы. В ритуалах с чучелами просматривался сексуально-эротический подтекст и свадебно-брачный ритуал, очень важный в период созревания природы. Для изготовления куклы брали палку с перекладиной, обряжали в женский наряд, иногда в свадебный, из тряпок делали голову и лицо разрисовывали углем.
Наряды носили ярко выраженные половые признаки: у чучела-женщины была большая грудь и из-под полы виднелась черная мочалка, у чучела-мужчины была привязанная к соответствующему месту морковка или палка. Чучелам давали имена: Дуня, Филимон и др. С чучелами делали то же самое, что и с березой: ходили с ними по селу, вокруг них хороводились, а потом выносили за село и уничтожали.
Иногда делали не одно чучело, а два: Семик и Семичиху - и в них наряжали девушку и юношу. Причем Семиком была девушка, которую наряжали в мужскую драную одежду, сзади приделывая горб.
Семичихой наряжался мальчик-подросток, которого обряжали в женскую одежду. С этими живыми чучелами тоже ходили по селу, выпрашивая подарки: «Семику яичко, Семичихе молочишко» или пели:
"Семик честной, Семик ладужный,
Послал за винцом, на нем семь одеж,
Все шелковые, полушелковые,
Семику да Семичихе - яичко!
Семик баню продает,
Семичиха не дает;
Стряпала, стряпала
В тесто ложки прятала!"
Ходокам с чучелами подавали яйца, муку, масло, сахар, из которой потом делалась общая трапеза. К вечеру пару выпроваживали или вносили на ночь в поле, где оставляли ночевать. На утро приходили и спрашивали: «Как вы ночь провели молодица с молодцом?». Потом куклы-чучела раздевали и уничтожали: либо бросали в реку, либо сжигали.
Из этой же серии было чучело Кострома. С Костромой разыгрывались целые спектакли. Очень любили играть в Кострому дети. Сначала чучело Костромы носили по селу, потом сообщали ей о болезни и она умирала. После смерти Костромы ей устраивали шумные похороны.
Похороны Костромы обыгрывались: чучело укладывали на носилки, за ней шла похоронная процессия со «священником», который «кадил» лаптем, женщины «оплакивали» Кострому.
У реки или в лесу ее раздевали и бросали в реку или сжигали. Все эти и подобные им обряды с чучелами символически означали проводы и похороны весны.
С березой тесно связаны обряды почитания водных духов – Русалок, которых тоже в эти дни провожали. Считалось, что в троице-семицкую неделю русалки – жительницы водоемов – выходили из воды и убегали в поля и леса. Там они заманивали прохожих, щекотали их до смерти, качались на березах и плескались в полночь в воде.
Отсюда другое название недели - Русальской или гряной. Она проходила до весеннего солнцестояния и посвящалась возрождению природы. Русалки считались духами растительности и влаги, в том числе и росы, от которой, как некоторые считают, и произошло слово «русалка».
Существовал особый обряд «проводов» русалок обратно в реку. Русалкой в этом случае служило ряженое чучело человека или коня. Шумная процессия с чучелом шла по селу, потом уходила в поле, где чучело бросали. Это называлось «отвели русалку во ржи».
Часто Русалку делали из соломы и называли ее «щекотухой», т.к. по народным поверьям русалка может защекотать до смерти. Иногда русалкой наряжалась девушка. Она надевала драную одежду с длинными рукавами, мазала лицо сажей, распускала волосы, садилась верхом на кочергу и становилась похожей на мифический образ русалки с длинными волосами.
Во время проводов русалку пугали, щелкая кнутами, хватали за руки, за рубаху. Потом заставляли прыгать через огонь, после чего считалось, что она не опасна.
Потом ее прогоняли на кладбище, в поле или к воде, где растут деревья, или в рожь, где она убегала.
В качестве русалки мог быть просто шест или ритуальное деревце. Тогда его, наряженного в русалку, выносили за село с пением «Русалочку до бору проведу…».
Потом его забрасывали песком, заливали водой и уничтожали. Все обряды с березой, ее ряжение и с русалкой были связаны с изгнанием демонических духов, которые, как считали, могут помешать созреванию хлеба.
Еще одним символом троице-семицкой недели была птица, отсюда обряд - "похороны кукушки".
Словом, у славян зеленые святки и троце-семицкая неделя вплоть до Ивана Купалы были одним из самых любимых праздников, который обозначал середину года, пору расцвета и благоухания.
Автор публикуется в блоге (с иллюстрациями и видео)