ЩУПАЛЬЦА СПРУТА
На потолке спальни в доме Блювштейна в Иеру-салиме играли цветные блики – перемигивались фо-нари перед центральным входом. Здесь чудеса, ка-залось, рождались на каждом шагу. Окна и балкон-ные двери были распахнуты настежь, в комнатах плавало благоухание. Святая земля оставалась свя-той землей. Подумать только, где-то совсем рядом существовали не в Книге Книг – Библии, а наяву Гол-гофа, могила Христа Спасителя, Стена Плача. И мне выпало великое счастье увидеть эти великие места, прочувствовать их душой и сердцем, хотя оказалось, что и тут стреляют…
Я лежал с открытыми глазами и размышлял о Вечности, повторяя одну и ту же фразу: “Нет мира под оливами!” Внутри закипала знакомая тревога, связанная с появлением здесь Клинцова, незнакомо-го израильского капитана, с поведением Блювштей-на, нутром чувствовал, что затевается нечто гло-бальное, самое страшное, что в этой глобальности я даже мысленно не находил себя, своего места. Уси-лием воли отогнал земные мысли. Спать в столице трех мировых религий было кощунственно. Я встал, вышел на балкон. Мириады звезд купались в густых небесных чертогах, весело перемигивались между собой. Звезды – Божьи глаза, смотрели меня, греш-ного, в упор, со всех сторон, казалось, любая из них может легко достичь моей больной головы.
“Господи Всемогущий, Боже Правый! – прошептал я, объятый благодатью. – Благодарю тебя за великую возможность увидеть эту Сказку”. И не было больше страха, беспокойства, новых русских, мафиози, Васи-грека, не было и Клинцова. Были одни в мире Божьи глаза и их святая обитель – небо.
Мои восторженные мысли вспугнул некий посто-ронний звук – словно сам по себе повернулся ключ в замке входной двери. Я не ошибся. Медленно отво-рилась дверь, и какой-то силуэт будто вплыл в ком-нату, не произнося ни звука. У меня перехватило ды-хание: любое чудо возможно на Святой земле. Что было делать? Уповая на звезды, которые оставались безмолвными свидетелями происходящего, я дви-нулся навстречу незваному гостю. Вспыхнуло элек-тричество. На пороге стоял хозяин дома, Блювштейн. Был он не в пижаме или спортивной куртке, а в стро-гом костюме, с папкой в руках. Я невольно поразился перемене. Передо мной стоял совершенно другой человек – не балагур, с которым я познакомился на Мертвом море, а деловой человек, чиновник или следователь.
- Семен? Вы? Так можно и инфаркт схватить. Столь ловким манером в закрытые помещения про-никала только ваша дальняя родственница.
- Какая еще родственница? – вскинул брови Блювштейн.
- Ну, Сонька – Золотая Ручка! – напомнил я. Шутка повисла в воздухе. Блювштейну мое напоми-нание явно не понравилось.
- У нас с вами много дел и очень мало времени до рассвета! – деловито и напористо проговорил Блювштейн. Тщательно запер дверь, щелкнул в углу каким-то невидимым рубильником, наглухо задраил шторы на окнах, скинул пиджак, повесил его на спин-ку стула, жестом пригласил меня сесть рядом. Весь его вид на сей раз выражал нетерпение.
- Продолжаются таинства Святой земли! – вновь не удержался я от неуместной фразы. Таинст-венность Блювштейна показалась мне напускной. Неужели нельзя было продолжить разговор завтра? – Мне показалось, что мы все обговорили.
- Дорогой Банатурский, - как бы невзначай Блювштейн положил перед собой красную папку с золотым вензелем, - неужели вы, человек с фантази-ей, поверили, что нашлись глупцы, которые вытащи-ли вас из задымленного Старососненска, чтобы сыг-рать “по-мелочишке”? Передать письма нашим лю-дям в России, открыть жалкие приемные пункты цветмета? За сотню “зеленых” наняли бы сотню доб-ровольцев. Вас я считаю рангом повыше, не королем, конечно, но…
- А я думал, что меня пригласил на Кипр по ста-рой дружбе господин Василаке, а оказывается…
- Ничего не оказывается, каждому свое, как ска-зал лучший “друг” еврейского народа Гитлер, и наши договоренности остаются в силе. Итак, скажите, вы представляете, что сейчас происходит с Россией?
- В общих чертах.
- Нынешняя лихорадка почище аляскинской. Идет очередной раздел мира, и, прежде всего, СНГ, в первую голову, России. Кто не успел, тот опоздал. – Блювштейн водрузил на переносицу пенсне и стал похож на Музыканта. Он смерил меня изучающим взглядом, словно раздумывая, доверять ли мне оче-редную тайну или повременить. Потом вынул из красной папки лист бумаги, протянул мне: “Прочтите вслух!”
- Пожалуйста, - согласился я, - что тут такое: “Наступила долгожданная и желанная пора для мыс-лящих людей, желающих многократно преумножить капитал. Инвесторы со всего мира устремились к России, к ее нефтяным запасам, к металлургическим заводам, которые совсем недавно были лучшими в мире. Они активно выделяют желудочный сок, пере-варивая конкурентов, региональные власти”. Погоди-те! Что же это такое? Василаке подсовывает мне от-рывок из моего интервью о промысле морского зверя в Арктике, вы, идя по пути Василаке, подсовываете мне недавнюю статью в газете “Известия”. Что про-исходит? Кстати, за эту статью, я, будучи еще пресс-секретарем генерального директора комбината, и был уволен с работы.
- Это мы также знаем.
- Круто! Очень круто! С какой целью ваши де-тективы следят за моей скромной персоной?
- Еще будут вопросы? Сразу отвечать сподруч-ней? – невозмутимо поинтересовался Блювштейн. Он встал, прошел к холодильному шкафу, достал бутыл-ку коньяка “Олимпик”, фрукты, две хрустальные рю-мочки. Пока хозяин откупоривал бутылку, я подумал, что сейчас меня вовлекут еще в одну сногсшиба-тельную авантюру. Мне показалось, что господин Блювштейн был фигурой намного крупней, чем адво-кат, Миша и даже сам Василаке.
- Предлагаю пригубить по чарочке! – чуть по-мягчел хозяин дома. – Жара спала, и коньяк будет кстати. – Он разлил янтарную жидкость. Я не стал от-казываться. Коньяк даст мне возможность обрести спокойствие, чтобы сгоряча не выкинуть новой хох-мы. Напиток был божественен, он приятно обволок желудок и согрел тело.
- Вернемся к вашему вопросу, отставной пресс-секретарь, - деловито продолжил Блювштейн, бросил в рот маслинку. – Вы правы: наши аналитики тща-тельно отслеживают публикации, особенно в тех ре-гионах России, где имеются наши стратегические ин-тересы. Ваш любимый город Старососненск – один из целей, в него уже вложены крупные суммы. Чувст-вуете: из двухсот предприятий российской черной металлургии мы в первую очередь выбрали ваш славный комбинат – родоначальник многих мировых начинаний.
- Зачем вы сохранили мою статью?
- Случилось и счастливое совпадение, - Блюв-штейн воодушевился. – Старососненский комбинат скоро перейдет в наши руки, никто даже не заметит, подводное течение, как цунами, в океане оно не вид-но глазу, а у берега вырастает в тайфун. Мы знаем – вы дано и толково пишите о черной металлургии, за-работали себе имя, - Блювштейн мягко опутывал ме-ня липкой паутиной, я пытался разорвать эти неве-сомые путы, но вдруг почувствовал, будто спускаюсь с улицы, освещенной солнцем, вниз, в подземелье, и никакая сила не может помочь остановиться.
- Сам не знаю почему, но очень хочу помочь вам. Ну, хотя бы в раскрытии подземных трасс под Москвой, но… сначала скажите, зачем это вам нуж-но? Дело опасное, ФСБ не любит, когда его щекочут. Хотя… молчу, молчу. У писателей, как и у коммер-сантов, свои представления о жизни.
- Мне Миша-островитянин кое-что рассказывал, – замялся я, дивясь в душе той крепкой смычке, что, оказывается, существует в мафиозном кругу, - а нуж-но мне это для более детального развертывания кар-тины путча в романе “Черный передел”, который вы-шел из печати в сильно урезанном виде.
- Все понял, - с готовностью произнес Блюв-штейн, - начнем с вождя народов всего мира Стали-на, – ехидно ухмыльнулся хозяин дома, - итак, тайное строительство под Москвой развернулось еще в 30-е годы. По указанию Сталина было создано трижды за-секреченное управление, в котором создавались проекты тайных правительственных веток метро, ав-томобильных тоннелей. Со временем под Москвой вырос настоящий город.
- Слова, слова.
- Нужны факты? Пожалуйста. – Блювштейн придвинул к себе красную папку. – Еще до начала войны Сталин вынашивал идею строительства ог-ромного стадиона под землей. Рядом с будущим спортивным объектом был возведен бункер для са-мого вождя с небольшим залом для выступлений и пешеходным тоннелем к трибунам. Были сооружены две автомобильные подземные дороги с односторон-ним движением – от бункера к Кремлю (причем въезд в тоннель был расположен непосредственно под Спасскими воротами) и в район станции метро “Со-кольники” – там располагался еще один бункер Ста-лина.
- Я что-то слышал об этом. Вроде бы Сталин выступал на митинге 6 ноября 1941 года в метро “Маяковская”.
- Абсолютно точно. А хотите знать, как это про-исходило? Из Ставки Верховного Главнокомандую-щего на Мясницкой Сталин прибыл на станцию через сеть тоннелей. Тогда многих удивило, что ни кортежа, ни сопровождения у Сталина не было. Вождь появил-ся неожиданно для всех будто из-под земли.
- Ну и ну. И откуда только у вас взялись такие факты? Живете далеко от России, а знаете все.
- Разведка доложила точно. Скажу больше. К сталинскому бункеру в Кунцево была проложена сек-ретная ветка метро, она проходила под веткой “Пло-щадь Революции – Киевская”. Особенно хотел бы сказать об одной из многих автодорог. Подземная трасса, что вела от Мясницкой через Кремль к даче примерно 20 метров в ширину, 16 в высоту. Проходи-ла трасса на глубине 70 метров. Тоннель был выло-жен тюбингами в полтора раза большими, чем обыч-ные тоннели. Хватит? Или продолжать? – хитровато улыбнулся Блювштейн. Ему явно доставляло удо-вольствие видеть полную растерянность на моем ли-це. – Ладно, так и быть, скажу еще о так называемом Метро-2. Секретное метро имеет еще большие раз-меры и соединяет между собой десятки важных объ-ектов Москвы. Первая ветка (более 30 километров) проходит под Кремлем, бывшей резиденцией Горба-чева на Ленинских горах, Академией ФСБ, Академией Генштаба, Раменками. Кстати, в этих же самых Ра-менках якобы построен был еще и подземный город, способный вместить до 20 тысяч человек. Опуская любопытные детали, скажу, что вторая очередь сверхсекретного метро считается самой протяженной – более 60 километров. Она идет от Кремля к прави-тельственной резиденции Бор.
- Извините, Блювштейн, но…
- Сомневаетесь? – Блювштейн легко читал мои мысли. – Зря сомневаетесь. Вот начнете с нами ак-тивно сотрудничать, я подарю вам схему всех под-земных автотрасс и железных дорог. Нам эти доку-менты сейчас не нужны, а вам, литератору, пригодят-ся. – Он вдруг ловко извлек из папки схему и поиграл перед моими глазами. О, это было потрясающее зре-лище. Полная карта-схема метро и под ним линии сооружений с особыми знаками… Я успел только прочесть несколько названий и заметил черные жир-ные стрелки, видимо, обозначающие направления подземных дорог под Москвой.
- Дайте мне копию.
- Всему свое время. Будь я литератором, соз-дал бы крутой криминальный роман о подземной Мо-скве, настоящий бестселлер, одни дороги-призраки чего стоят, но… - Блювштейн тяжко вздохнул, будто проделал большую физическую работу… Я тоже от-кинулся на спинку стула, чувствовал, как кружилась голова, я уже рисовал в своем воображении потря-сающие картины, связанные с подземной Москвой. Был в прострации, забыл, где нахожусь, только смот-рел на бутылку с коньяком, будто в нем было прояс-нение и успокоение. Блювштейн все понял сразу. – Не правда ли, израильский коньяк освежает мозги? Еще по одной?
Я кивнул. Казалось, в жизни не пробовал такого ароматного напитка, тело живо наполнялось энерги-ей, голова прояснялась, уходила тревога, жизнь ка-залась прекрасной и удивительной.
- Итак, мой друг, для начала расскажите мне ради простого любопытства о руководителях вашего металлургического комбината, о новом совете дирек-торов, их привычках, чертах характера, деловых ка-чествах, хорошо бы знать и о слабостях, ибо человек на две трети состоит из них. И, конечно, о настроени-ях в народе, в городе. Учтите, в цивилизованном ми-ре любая информация оплачивается.
- Стоит ли, - заколебался я, но тотчас подумал, что в информации, которой я владею, нет никаких тайн. Я неожиданно заговорил, мало того, обрел не-виданное доселе красноречие, меня буквально “по-несло”. Такое состояние бывает, когда человек видит, как его внимательно слушают, заинтересованно под-дакивают, поощряют. Нет, я не выдавал коммерче-ских тайн, просто впервые появилась возможность, если хотите, проверить свою память. По лицу Блюв-штейна видел: он очень доволен. И как бы в поощре-ние рассказа хозяин собственноручно подливал в мою рюмку священный напиток солнца.
Когда я, наконец, замолчал, утомленный лавиной воспоминаний, Блювштейн поблагодарил меня:
- Вы даже не представляете, как вы нам помог-ли, - признался он, - трудно выбрать союзника, не уз-нав его подноготной.
- Вы глубоко копаете! – польстил я Блювштей-ну.
- Иначе нельзя. Деньги – это не фантики, их де-лать – большое искусство. Итак, вы подтверждаете, что Россия и, в частности, Старососненский комбинат почти девяносто процентов металла отправляет за рубеж.
- Что из того?
- За право распоряжаться “металлургическим пакетом” России сегодня действительно яростно сражаются, не щадя себя и друг друга, финансовые группы, крупные банки, мощные концерны, частные инвесторы “новые русские”, и, конечно, группировки внутри нашего правительства.
- Хотят разбогатеть за чужой счет?
- Детский лепет на лужайке! – отмахнулся Блювштейн. – Я искренне уважаю русский народ, но постоянно дивлюсь их ребяческой доверчивости.
- Зачем вы так, Семен, - попробовал возразить я, - наш народ тут ни при чем.
- И я об этом. Правительство цепляется за ин-весторов, чтобы выжить самим, а народ… - Зрачки под стеклами очков собеседника странно блеснули. – Ваш народ, никому больше не веря, спешит продать акции. Вижу, вы горите нетерпением. Вам следует напечатать еще одну статью под своей подписью. Это и станет началом нашего многообещающего со-трудничества.
- Сотрудничества? – я поднял голову. – Еще одно сотрудничество? И что это за статья?
- Вот она! – Казалось, Блювштейн только и ждал моего вопроса. Мягко положил передо мной не-сколько страниц с машинописным текстом и стал ждать, когда я закончу чтение. Внутри меня у меня бушевало пламя, хотелось швырнуть в лицо этому наглому бизнесмену его бумажонки, но глаза сами бежали по строкам, выискивая “крамолу”, “подводные камни”, призванные навредить родному комбинату, но… ничто не вызывало возражений. Со знанием де-ла повествовалось о том, как старососненсцы дружно распродают акции, боясь, что они подешевеют. Это было чистейшей правдой. И снова глухое раздраже-ние овладело моим существом: “Зачем он дурачит меня?” Далее живописалось об истинах, которые уже набили оскомину, мол, продавая акции, вы переста-нете владеть тем, чем владеете. - Ну, как статья? – наконец спросил Блювштейн.
- Солидно написано, со знанием дела.
- Но… А чему это вы улыбаетесь?
- А, ерунда, совсем не к месту вспомнил забав-ный и грустный эпизод.
- Расскажите, нам все интересно знать.
- Я в деревне ждал рейсовый автобус, чтобы уехать в город. В Капитанщино у меня дачка, так, из-бушка. В деревне все были мертвецки пьяные, пить самогон начинали с утра мужики и бабы. А на оста-новке ко мне подсел тоже полупьяненький мужичон-ка, в прожженной телогрейке, одно ухо его ушанки было оторвано. Он легонько толкнул меня локтем: “Слышь, паря, скоро, люди бают, сюда американцы придут, хозяевами тут будут”. “А сейчас кто хозяин вашего развалюшного колхоза?” – задал я встречный вопрос. Мужичонка смутился, подозрительно глянул на меня и отодвинулся прочь.
- Поучительная встреча. Мы должны будем все перестроить, воссоздать, чтобы не швырять доллары в черную дыру.
- Кто это “мы”?
- Мой друг уже купил три крупных пакета акций вашего комбината, около 19 процентов, скоро он ста-нет совладельцем, а, возможно, и владельцем кон-трольного пакета.
- Круто! – только и смог выговорить я.
- А теперь ближе к делу! – Блювштейн отодви-нул в сторону красную папку.
- Промежуточная цель: мой друг, владелец па-кета акций, должен на следующем собрании акцио-неров войти в совет директоров! – жестким, почти приказным тоном сказал Блювштейн. Спросите, как это сделать? Отвечу. Вы напечатаете в газете, кото-рую я вам укажу, серию статей под рубрикой: “Письма с металлургического комбината”. И, пожалуйста, не делайте страшные глаза. Мы можем за тройку “зеле-неньких” найти десяток борзописцев, но… Нужна ва-ша подпись, подпись авторитетного в черной метал-лургии человека.
- Погодите, погодите, Блювштейн, – я схватился за голову, осененный внезапной догадкой. В про-шлом году центральные российские газеты писали о том, что на открытом чековом аукционе неискушен-ных в рыночных делах россиян “провел” инвестор-инкогнито, от чьего имени американская компания приобрела разом аж 19 процентов всех акций, вызвав раздражение в правительстве. Так это были вы? Ку-пив за 700 миллионов рублей акции, вы положили в банк…
- Любимое занятие русских – считать деньги в чужих карманах! – с улыбочкой отпарировал Блюв-штейн. – Учитесь у нас, пока не поздно. Хотя поезд уже не остановить, - цинично признался Блювштейн.
- Я хоть в малом, по моральным соображениям, не могу продавать родину.
- Ха-ха-ха! Да кто вы такой, чтобы столь высоко ценить себя? Ладно, - лицо Блювштейна посуровело, - я верю, что вы уже наш человек, поэтому покажу только одну копию, прочитав ее, вы, правдолюб, пой-мете всю степень падения России.
- Вы меня заинтриговали.
- Вот, читайте, это копия секретного доклада министра внутренних дел главе правительства: “Предварительным следствием по установленному уголовному делу полностью доказано, что иностран-ными фирмами “Транс Континенталь”, “Мирабо” и другими, созданными группой бывших граждан СССР во главе с братьями Серыми, были заключены кон-тракты с крупнейшими промышленными предпри-ятиями России. Оплата по этим контрактам этими фирмами осуществлялась через подставные ком-мерческие структуры за счет средств. Полученных в результате мошеннических операций с российскими банковскими документами. Путем зачисления денеж-ных средств по подложным телеграфным авизо на счета различных предприятий в коммерческих банках Москвы, Твери, Кузбасса, Санкт-Петербурга, Центро-банка было “позаимствовано” 7 млрд. рублей”. Шесть лет назад на такие деньги можно было приобрести весь Кремль в придачу с кабинетом министров Гай-дара. – Блювштейн потянул копию из моих рук. – Чу-ток прояснилось в ваших мозгах, бессребреник? Сек-реты за семью печатями мы читаем тут, лежа на пляже.
- Семен, - взмолился я, - разрешите дочитать. Диктофона у меня нет, блокнота тоже, а писатель-ское любопытство разбирает. Ну, сделайте одолже-ние, я же теперь ваш человек. Бывает, гадаю, ломаю голову, каким образом развалилась страна? Откуда взялись на голом постсоветском пространстве басно-словные богачи? упущу такую возможность, так и ум-ру в неведении. Всемирная афера – сюжет для ко-лоссального романа.
- Так и быть, читайте, но… учтите, это не един-ственный документ российского МВД и правительст-ва, имеющийся у нас. Они еще продумывают очеред-ной ход, а мы первыми наносим упреждающий удар. Читайте, хрен с вами!
- Благодарю! – я взял дрогнувшей рукой копию доклада и продолжил чтение, чувствуя, как внутри что-то противно дрожит: “24 августа на расчетный счет Ачинского глиноземного комбината, по подлож-ному переводу якобы из Свердловского Центробанка было зачислено 758 млн. рублей, мы не можем точно сказать, кто из служащих Центробанка замешан в афере, через два месяца на расчетный счет некой ассоциации “Грандисон” по подложному авизо из Красноярска поступили 780 млн. рублей, их никто в глаза так и не увидел. Известно только, что все рубли были переведены в доллары и покинули страну. Аферисты усложнили схему: получив из Пермской области 992 млн. рублей, пришедшие на счет фик-тивного общества “Клер”, а оттуда 900 млн. рублей опять растворились в воздухе беззакония и свободы, обогатив западные банки…”
- Пожалуй, хватит, не то ваша бедная впечатли-тельная голова лопнет от сведений, которыми мы обладаем. Хотя не удержусь еще от одного впечат-ляющего факта: за пять лет работы в вашей стране наши фирмы заработали 1 млрд. 680 млн. долларов. Ну, ну, Банатурский, не хлопайте глазами.
- Что я должен делать после напечатания ста-тьи?
- Получить гонорар. А дальше… особые указа-ния, которые будут для вас несложными. Вы замети-ли, что в докладе мелькают формулировки: “не обна-ружены”, “не найдены”, “неизвестные лица”. Им ниче-го неизвестно, а нам известно все. Почему? Потому, что с нами тесно сотрудничают тысячи россиян, и вы будете в их числе.
- А если я наотрез откажусь?
Блювштейн ничего не ответил, снял пенсне, акку-ратно убрал его в бархатную коробочку. Встал, раз-миная ноги, прошел за красочную китайскую ширму. И я услышал свой собственный голос. Оказывается, меня “писали”, что и следовало ожидать. Боже пра-вый! Что со мной стало? Чем дальше прослушивал я свои откровения со стороны, тем больше ужасался. Вольно или невольно, говоря чистейшую правду, ни-чего не прибавляя и не убавляя, выболтал многое из того, чего посторонние уши не должны были слы-шать, вывернул наизнанку души своих недавних на-чальников, которые и так доверяли мне, а я “зало-жил” их с потрохами, хвалясь собственной осведом-ленностью, разболтал внутренние секреты комбина-та.
Ну и подлец же вы, Блювштейн! – сказал я с чув-ством вины, - все вытянули из меня.
Мы – порядочные люди! – невозмутимо отпариро-вал Блювштейн, мы зарабатываем, а не воруем, как наши власти. На западе нет такого, чтобы рабочий получал в семьдесят раз меньше начальника. Вы по-чему-то мне по-человечески нравитесь. Посему… - Блювштейн покопался в своей красной папке, протя-нул мне листок с компьютерным текстом, - читайте, для успокоения совести.
“Эту уникальную схему уральской империи спе-циалисты ФСБ составляли несколько лет. Она пора-жает своей стройностью. Одна география чего стоит, - мои глаза бежали по строчкам, дух захватило, я еще не знал, что это: секретный доклад, выкраденный из сверхсекретных архивов ФСБ, газетная статья или… словом, раздумывать мне было некогда, журналист вновь всколыхнулся во мне с дикой силой, - Лондон, Гамбург, Тель-Авив, Москва, Киев, Рига, Таллин… В этой невидимой империи разнообразие отраслей – от продовольственных до… большинство составляющих – металлургическая, нефтяная, горнодобывающая промышленности никак не пересекаются, зато все замыкаются на одном человеке… Я поднял глаза на Блювштейна: “Неужели все замыкается на нем?”
- Успокойтесь, писатель! Сразу все понял Блювштейн, - мне еще далеко до ваших грабителей. Читайте дальше.
“Если какая-либо структура попадет под удар, - продолжил я чтение, - не возникнет эффекта домино. Международные авантюристы, поддержанные на-чальником УВД Окраиновым, их покроют, ибо эта “империя” имеет сразу два выхода на “семью”.
- В Кремль? – обалдело спросил я.
- Вы что, с Луны свалились? – Блювштейн сно-ва наполнил рюмочку.
“Системе сдержек и противовесов мог бы позави-довать сам Президент. Итак, на виду нищая область, банкрот, с разваленной “оборонкой”, убогим сельским хозяйством, задержкой заработной платы, которая часто выдается в виде гробов или навоза, а в тени “бандитская республика”: мощная промышленно-финансовая империя, имеющая свою партию власти, свои разведки и контрразведки, свой спецназ…”
- Послушайте, Блювштейн, я не могу больше читать про это… - Я вернул бумаги хозяину.
- А не желаете закрепить пройденное? – ехидно сощурился Блювштейн. Вот сугубо конфиденциаль-ная справка о деятельности одного из руководителей президентской администрации. Нет, вы читайте, чи-тайте! Живете, как крот в норе, занимаетесь самоис-тязанием. Не желаете? Тут фигурируют миллиарды долларов. Ладно, на сегодня хватит уроков полит-грамоты, - снисходительно проговорил Блювштейн, убрал бумаги в красную папку. – Кстати, вы знаете, сколько стоит одна минута рекламного времени на вашем телевидении? До трех тысяч долларов. Мину-та! А вы… Хотите вы или не хотите, Банатурский, ча-сы запущены, остановить их невозможно, стоит толь-ко нажать кнопку и…
“О чем это он? Господи! Я – зомби! Как я мог за-быть, что загнан в угол, что меня держат на смерто-носном крючке”.
- Итак, мы договорились? – голос Блювштейна звучал над моей поникшей головой. – Статью заби-раете, две следующие статьи – в кассете. Если воз-никнут трудности с опубликованием, поможет Разин-ков. До встречи. Мы вас найдем! – Блювштейн ушел… Постепенно с помощью коньяка я стал прихо-дить в себя. “А зря я не стал читать секретные сведе-ния о главе администрации? И откуда только все стало известно? Боже правый! Мы живем, словно в вакууме, из которого выкачали воздух. Кажется, ниче-го особенного не происходит, а тут, за рубежами, ока-зывается, следят за каждым шагом раздела России, знают все про конкурентов, наверняка держат их на спусковом крючке. Не гася свет. Прилег на диван, ос-мысливая в деталях крутой разговор с господином Блювштейном. “Все! Россия погибает! Ее раздирают на части изощренные инвесторы, секвестры и прочие спекулянты и любители чужого добра, пользуясь на-шей неосведомленностью. Сколько раз я, грешный, предлагал начальству: “Давайте начнем разъяснение рабочим, что такое акция, нельзя ее продавать за бу-тылку водки, от меня отмахнулись, обойдемся без сопливых”. Обошлись.
Как-то незаметно меня начала опутывать дрема, очень странная дрема: глаза сливались, а мозг был абсолютно в рабочем состоянии. Я вдруг воочию увидел тот далекий шестидесятый год, когда к нам, в молодежную редакцию зашел Вольф Мессинг. Пом-нится, великий маг спросил меня: “Почему мы с пер-вой встречи проявляем к одному неприязнь, а к дру-гому сочувствие?” И разъяснил: в глубине нашего подсознания живет память о бывших в иных жизнях наших врагах и друзьях. Это с их душами вы встре-чаетесь и в нынешней жизни”.
И, как бы подкрепляя эти мысли, в простенке ме-жду шкафом и тумбочкой, я к своему величайшему изумлению вновь обнаружил лицо предка. Оно выра-жало озабоченность. На Святой земле чего только не встретишь. Я уже крепко спал, но по-прежнему видел суровое лицо, иссеченное шрамами. Предок молчал, но позже я готов был