ГЛАВА 11.
ЛИКЁР С СЕКРЕТОМ.
…Резкий и оглушительный в вечерней тишине квартиры звонок телефона вырвал парня из тяжёлых раздумий и насторожил: «Кто бы это мог быть в такую пору? Боже… с бабушками что-то?..»
Пулей подлетев к аппарату, сорвал трубку, покрывшись ледяным потом.
– Да!
– Филипп? Приезжай, срочно. Есть разговор. Не по телефону, – и отключились. Лера.
«Господи, что там стряслось? – натягивая курточку, подхватывая сумочку и ключи от машины, закрывая впопыхах дверь, молил только об одном. – Лишь бы старушки были живы! Мне сейчас просто не справиться с чьей-либо смертью!
Вылетев со двора на предельной скорости, ни разу не посмотрел на “хвост”.
– Не до него!»
Въезжая во двор Леры, понял, что «слежки» нет!
«Ни на одном светофоре не заметил ни “Волги”, ни другой машины. Чудеса! Но рано радоваться, может, на минутку отъехали, а тут я и “слинял”…»
На звонок открыли сразу обе старушки, лица были странные, напряжённые, испуганные и насторожённые.
Прошёл молча на кухню, дождался, когда ему нальют чай, и спокойно приподнял брови в немом вопросе.
Женщины сели на угловой диванчик, подперев друг друга плечиками.
В конце концов, решившись, отводя от мужских серых глаз непонятный взор, заговорила Мария:
– Филипп… ты прошлый раз вместе с гостинцами привёз нам большую такую, квадратную бутылку ликёра…
– «Амаретто ди Саронно», – спокойно ответил, ожидая дальнейшего рассказа.
– Да, его. Мы как-то вечером, вспомнив тебя, и налили его по граммульке в рюмочки. Выпили. А ночью каждой из нас стало нехорошо так, кошмары стали мучить, странные такие, чудные, – виновато посмотрев, Мария опять опустила глаза. – Я-то даже две рюмочки выпила – понравился ликёр мне. В общем, ты не обижайся, но мы решили, что он испортился. Нет-нет!..
Подняла руки, останавливая его слова.
– Не вылили. Я ведь врач. Кое-что заподозрила. Утром отнесла в лабораторию при районной больнице пробу на анализ по токсикологии. Через полчаса меня огорошили…
Поражённо покачав головой, выпрямилась, протянула руку к шкафчику в углу, извлекла листок бумаги с печатями и подписями.
– Я там сказала, что эту пробу попросили проверить клиенты местного бара. Вот официальное заключение экспертизы.
С этими удивительными словами протянула Филиппу бланк.
Сев ближе к столу, расправил большой лист со всеми атрибутами государственной справки-заключения и стал внимательно читать, начиная с самой «шапки» и заканчивая расшифровкой слова «Подпись». Закончив читать, не поверил собственным глазам и вслух медленно перечитал ещё раз. Замолчал. Замер. Застыл.
Задохнулся: «Вот это новость! Наркотики в ликёре!
Долго молчал, туго соображая, потом, кадр за кадром, начал разматывать историю появления в квартире этой злосчастной бутылки.
– Валентин. Знал ли он? Скорее всего, да. Не зря же сказал со смехом, что ликёр особенный, и больше полбокала в день не стоит пить. А я-то, наивный, решил, что он просто боится, что начну пить и сопьюсь.
Так… не торопиться, а думать.
Сам Валя его пил крайне редко, только когда я наливал два бокала; оправдывался тем, что уже дома выпил. И частенько получалось, что выливал обратно свою порцию, но уговаривал меня не отказывать себе в таком изысканном напитке. Только не увлекаться, мол, вкус приестся и потеряет свою изюминку. Вот я и пил его только время от времени. Более или менее часто стал выпивать после смерти Вали, а в момент знакомства с Маришкой постоянно.
Дааа, вот тогда-то меня стало “нести на крыльях”, и я… сразу влюбился в мою Лебедь! Но это означает, что тогда находился “под кайфом”! На заключении чёрным по белому написано: “Вещество героинового ряда”. Это тяжёлый наркотик! Достаточно нескольких доз, чтобы “подсадить” человека на эту “дурь” на всю жизнь. Ведь я ещё и “коксом” баловался! Почему жив остался? Что послужило противовесом “наркоте”, антидотом, противоядием? Любовь?..
Получается, она.
Не появись Марина на набережной тогда, вскоре окончательно сел бы “на иглу”.
Значит, “ломки” не от “кокса”, а от “герыча”!
Спасла сначала клиника, потом Маринка гипнозом и “карантином”.
В клинике сразу, скорее всего, обнаружили в крови и стали лечить и от менингита, и от наркозависимости, просто не сказали никому и ничего. Деньги шли приличные – не решились беспокоить “больших людей”, лечили сына-наркомана тайно.
Тогда многое объясняется: и сеансы гипноза, и уроки релаксации и самовнушения, и приёмы лечебного массажа, и странные большие капсулы, которые надо принимать раз в месяц. Погоди-ка… А ведь они у меня тут, в кармане куртки лежат: две осталось».
Бросился в прихожую, достал капсулы и принёс на кухню, рассмотрев надпись на облатках: «Модитен Депо». Молча протянул Марии.
Надев очки, прочитала, задумалась, прошла к телефону, кому-то позвонила…
Вернулась с бледным лицом-полотном.
– Это препарат направленного действия. Блокиратор центра удовольствия в мозге. Применяется при лечении наркомании, токсикомании и алкоголизма. Блокирует «трансляцию» и не даёт получать удовольствие от препаратов и веществ, отбивая, тем самым, желание и тягу к оным… – мёртвым голосом воспроизвела услышанное.
Замолчала, рухнула на диван, так и не подняв на Филиппа глаз.
– Я ничего не знал. Только теперь многое начинаю понимать. Не волнуйтесь, с этим покончено, – кивнул на заключение головой. – Где бутылка?
Маша поднялась и принесла из гостиной ликёр, поставив на стол.
Положил его в пакет и опустил рядом со своим стулом на пол.
– Инцидент исчерпан. Забудьте. Я разберусь. Настоящий ликёр завтра же куплю в «Берёзке»…
– Нет! – хором воскликнули старушки.
– Не стоит ненавидеть вино только за то, что вокруг столько пьяниц, – с кривой улыбкой проворчал, вызвав виноватые улыбки у женщин. – Коль у вас теперь «Амаретто» не в почёте, привезу разных ягодных ликёров и настоек! Угостите?
Его слова растопили настороженность старушек, расслабили напряжённые спины, разгладили морщины на лбах и лицах.
– И вообще, кормить в этом доме гостей принято?.. – притворно возмущённо спросил.
Они заохали, засуетились, забегали по кухне.
Развалившись на стуле, облокотившись на спинку, деланно улыбался, подбадривал и хвалил хозяек, а сам ни на секунду не прекращал думать.
«…Итак. Мы уже были больше года любовниками с Валентином. Для меня это было и первым настоящим чувством, и первым опытом любви с партнёром. До того времени я никак не мог преодолеть стеснение и страх. Но, встретив Валю, потерял голову.
…Мы с друзьями, прямо из нашего бара после утреннего кофе и болтовни, в тот день поехали на ипподром: посмотреть на скачки, на знаменитое здание, на лошадей и настоящие мужские эмоции.
Всё увиденное так меня поразило, захватило, восхитило и взволновало до глубины души!
Особенно потрясли… лошади. Ещё никогда их не видел вблизи, как-то не вышло в жизни, а тут, вот они: сильные, поджарые, храпящие, мощные и страстные. А ещё такие… мокрые!
Почему-то эта деталь так взволновала, что с ужасом почувствовал, как возбуждение накрыло с головой. Одёрнув длинный свитер, постарался спрятаться за спинами парней и успокоиться. Не получалось никак – тело взбунтовалось! Просто не мог оторвать глаз от жеребцов.
В какой-то момент почувствовал взгляд, вскоре поймал: на меня смотрел высокий, спортивный, мощный, молодой красивый мужчина лет тридцати. Так смотрел!..
Я поспешно отвёл глаза, стараясь не поворачиваться к нему корпусом. Щёки горели, уши пылали и светились, наверное, но самое странное, было приятно, что он так смотрел на меня. Это сладко “щекотало” душу, льстило, согревало и… возбуждало до дрожи.
Уже через несколько минут незнакомец оказался позади меня.
– Хочешь их посмотреть совсем близко? Даже потрогать? – тихо прошептал на ухо.
Увидев мой смущённый кивок, мягко взял за руку и вывел из огромной вопящей, кричащей толпы мужчин.
– Не бойся. Я просто веду тебя на конюшню – там работает мой знакомый жокей Сашок. Заодно познакомитесь.
Я шёл за ним и не мог оторвать от красивого мужественного лица и торса взгляд.
Он в чём-то был похож на папу: те же красивые глаза – тёмно-серые с густыми ресницами, тот же крупный алый рот, красивые и крепкие, но такие нежные руки. А тело… Как у гимнаста, только очень крупного.
Даже улыбнулся, представив его в гимнастическом трико. Но, едва представив, задохнулся от жаркой сжигающей волны желания и неудержимого влечения. Меня звало, тянуло, толкало, манило к этому человеку!
Тем временем он привёл в дурно пахнущую конюшню, познакомил с маленьким неприятным вертлявым мужчиной, подвёл к коню, только что “пришедшего с гита”.
Мокрый, взмыленный, горячий, блестящий, с возбуждёнными, горящими глазами – жеребец был просто великолепен!
– Хочешь его потрогать? – тихим голосом спросил.
Взял мою руку и положил на круп лошади, накрыв своею ладонью. Так и стояли рядом, ощущая горячую дрожащую мокрую кожу, и… трепетали сами.
– Меня зовут Валентин, малыш. А ты кто?
– Филипп, – едва выдавил, трясясь всем телом.
Заметив это, Валентин нежно обнял меня свободной рукой и прижал к себе, успокаивая. Наши руки сплелись пальцами, глаза смотрели в глаза.
Не заметили даже, когда увели жеребца.
– Пойдём отсюда? Или ты хочешь вернуться к ребятам?
– Да. Надо им сказать, а то искать будут. И маме позвонить…
– Идём. Друзья тебя, наверное, уже потеряли.
Спокойно выпустил меня из рук и повёл обратно, нежно держа за плечо.
– Вот там телефон-автомат, успокой маму, а потом с компанией пойдём в ресторан. Приглашаю всех! Сегодня мне повезло – Сашок пришёл первым, отметим удачный заезд!
Весь день тогда провели вместе: пообедали в ресторане при ипподроме, гуляли по окрестностям, а Валентин всех очаровал рассказами по истории Московского ипподрома, его строительства, и о самых знаменитых жокеях и ставках! Нам с ребятами было так интересно! В школе такого не рассказывают.
Позже они уехали, а я… не смог расстаться с другом.
Он держал меня за руку, показывал интересные места Москвы и его района, а затем проводил ночью на метро домой.
Вот там, в пустом полутёмном вагоне, Валя взял меня за плечи, нежно притянул и поцеловал. Это был мой первый поцелуй! Только один, потому что сразу отпустил, мягко улыбнулся и повёл домой.
Доведя до угла перекрёстка, пожал руку и назначил свидание через неделю. Знал, что ещё учусь в десятом классе.
С того дня я и пропал.
Как окончил школу – загадка. Да ещё и на “отлично”!
Как в тумане тогда ходил. Ждал суббот и летел на встречи с Валей. Мне нужны были его чувственные касания, руки и губы.
Едва окончив школу, “сорвался” – предложил себя ему.
Валентин же удивил: поставил условие, что сначала должен поступить в университет, сказав, что сам его закончил с отличием, и хочет того же для меня. Так и сказал, мол, хочу тобой гордиться, мой малыш.
И я поступил!
В тот вечер, когда стало известно о зачислении в универ, он стал моим любовником. В награду за успех.
Я его любил, как сумасшедший! Дышал им, думал как он, смотрел его глазами.
Так продолжалось с год, потом страсть стала выравниваться, и вот тогда в наших отношениях и играх появился “кокс”. А уж “Амаретто” Валя принёс незадолго до своей трагической гибели.
Зачем? Что за игру задумал, принеся “ликёр с сюрпризом”?
Нет… это не игра. Вероятно, я надоел Вале, и он хотел, “посадив на герыч”, превратить меня в наркомана-проститута. “Нарики” быстро опускаются, и за “дозу” готовы на всё. Итог – “панель”.
Господи, Валя, за что? Я ведь тебя искренне любил и хотел с тобой прожить всю жизнь! Мы были такой гармоничной парой! Ты же сам говорил, что лучшего друга-любовника у тебя не было. Получается, лгал. Но зачем меня “сажать”?! Просто бросил бы, и всё! Но тебя убили, и теперь не найти на эти вопросы ответов.
Хорошо, что Марина не стала пить эту гадость. Пригубила, как-то, но не впечатлилась. Слава богу! Страшно подумать, что бы могло случиться. Начни мы вместе жить – за полгода стали б наркоманами и не заметили!
Ну, Валя, ты и мерзавец!.. Скольких же мальчиков ты отправил на панель? Не с них ли ты так хорошо жил, сутенёр с высшим университетским образованием? Не они ли тебе приносили эти “выигрыши”, якобы на ипподроме, на которые ты потом “клеил” новых “голубчиков”? Сколько же наивных душ ты погубил?..»
Подъезжая к дому, никак не мог отойти от потрясения и страшного открытия.
Бутылку выбросил в Яузу-реку, предварительно открыв пробку, чтобы утонула сразу и смешала отраву со зловонной водой реки, такой же гнилой, как оказалась душа вероломного Валентина.
«Гори ты в аду синим пламенем, возлюбленный мой!
Накатили дикая злоба и горькая обида, острое разочарование и… подозрение.
– А если Антон из той же компании? Он тогда явно ждал меня в баре. Сестра же проболталась, что уже несколько раз брат приводил её туда. Да, Филин, есть над чем, подумать. С такими случаями столкнувшись, бояться станешь каждого куста. Как проверить партнёра? Никак. Тут только доверие и порядочность могут быть гарантией. Если бы ещё по этим качествам справки выдавали».
Усмехнувшись, очнулся, тронул машину с обочины набережной и поехал домой. «Спать!»
…Наступил май.
Отгремели демонстрации и маёвки, субботники и капустники, настала пора великосветских вечеринок на свежем воздухе: на теплоходах, курсирующих по Москва-реке, на открытых верандах и балконах ресторанов, в закрытых элитных кафе-барах под тентами на природе и прочих «местах гнездования жирной птицы», как острил покойный Лёня.
Вот эти-то дни и стали самыми сложными для Фили.
Предстоял юбилей ректора университета.
Филиппа пригласили лично и, желательно, с невестой – отличное место и время для введения девушки в высший свет московской элиты. Приглашение было подано так, что стало понятно – приказ. Выдали именные пригласительные билеты, где в графе «Имя» на одном из них пустовала строчка – для Марины.
Держа в руке два тиснённых золотом билета-открытки, Фил учтиво улыбался, благодарил, пожимал руку ректору, сочувственно извинялся, что родители вряд ли смогут присутствовать на таком знаменательном событии Москвы, но он постарается их уговорить и т. д., и т. п.
Вышел из кабинета начальства мокрый! Обессилено рухнул на стул за углом в коридоре и в панике закрыл глаза.
«Свершилось. Больше отсрочки не будет. Это проверка. Приду один – практически признаюсь, что гей, и на следующий день можно забирать документы из универа. Не только учиться – пройти не дадут! О позоре всей семьи говорить не приходится.
Вот потому-то столько геев скрывают всю жизнь свою сущность – чтобы иметь возможность получить хорошее образование, потом хорошую работу, затем высокую должность… И тянется этот двойной шлейф полуслухов-полудогадок за таким человеком всю жизнь, но откровенно мешать не отваживаются – нет доказательств.
Вот и для меня настало это время: решить, куда идти.
В гейкультуру, тогда на дно.
В нормальную жизнь, тогда вся жизнь – театр. И в этом театре нет места плохим актёрам – там только звёзды! Оплошаешь – на дно. Дашь слабину – на дно. Сорвёшься – на дно. Шаг в сторону – в кювет жизни.
Как эквилибрист на канате под куполом цирка: идти надо, смотря только вперёд! Нельзя смотреть по сторонам и вниз, не откликаться на крики толпы, даже одобрительные, двигаться равномерно и маленькими шажками: шаг – остановка, второй – ещё постой, подожди, пока перш, шест-балансир, успокоится в руках. И выпустить из рук нельзя, и с ним руки заняты – не взлететь.
У элиты уже не перш в руках, к поясу пристёгнуто множество лонжей из связей и богатства, вот и движутся они почти свободно. Но, чтобы достигнуть их положения, надо пройти сначала все ступени к вершине. А ты, Филипп, сейчас стоишь где-то там, на низшей ступени среднего уровня, на маленькой площадке, которую расчистили родители, многим пожертвовав для неё.
Тебе решать, куда с неё шагнёшь: вниз к “своим”, или наверх к “нормальным”.
Если выберешь второе – нужно брать Маришку в охапку, вести на приём и… начинать тот долгий путь лицемерия и двойной жизни, что прошёл отец с матерью.
Тебе будет намного легче – Маришка станет таким “спасжилетом”, что и пороги с водопадами на реке жизни пустяками покажутся. Она же гений! Справится и впишется так, что никто не опомнится – полюбят и примут с распростёртыми объятиями! Но…
Вот то-то… “Но”. Чтобы всё состоялось, нужно ещё уговорить девочку на ту жизнь.
Да-да… уже смеёшься криво, слёзы в горле и отчаяние в душе, боль в бешено стучащем сердце, прекрасно сознающем её ответ и доводы.
Как она может согласиться на такую жизнь, когда от неё же и страдает? И кто её сюда пустит? Самое большее – на пару торжеств протащишь, а потом появятся “эти”, и тихо поставят её на место. И меня заодно. Что теперь делать?»
Автоматически ведя машину по улицам города, мучился от неразрешимой задачи, которую необходимо было осилить в кратчайший срок.
«Юбилей в ближайшую субботу!
Эх, Лёнька, где твоя голова теперь? Подумали бы. Две головы всё же лучше, чем одна. Одна – не две. Две?
А бабушки на что? Так, разворачивайся-ка, Филин, и к старушкам! Пора их подключать к проблеме. Женский ум изворотливей мужского – пусть попотеют!
Засмеявшись, притормозил возле таксофона, позвонил в квартиру, кратко обрисовав проблему, только суть, попросив начать думать, пока к ним едет. Говорил, улыбаясь, поворачивался во все стороны, по привычке проверяя наличие “хвоста”.
– Чисто! Удивительно, куда делись? Даже скучать стал по их чёрной “Волге”.
Откровенно смеясь, сел в машину и поехал к старушкам.
– “Совет в Филях” начинает свою работу! Держись, Маришка! Не отвертишься, единственная, пока против тебя такая армия: я и мои бабуси».
Июнь 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/06/26/740