Бывает...

Бывает… ****ь… Любишь такой горячей, невъебенно-неземной любовью, и мучаешься, и страдаешь и думаешь, что вот-вот подохнешь, умрешь, размажешься по стенкам своей квартиры… В порошок… В труху… Так любишь, чел, понимаешь… А затем, однажды… Бля, у тебя жизнь идет, через день тебе диплом защищать, там потом на работу идти, еще че-то… А ты в общаге студенческой, мать ее, заходишь в комнату, а там все от пола до потолка в сигаретном дыму, он пляшет, этот дым, адскую пляску перед твоими зашоренными глазами… И ты думаешь о ней, о той, которую любил все эти годы, в душе такая рваная дрянная терка… А она, та девушка, так прекрасна, что сердце переполняет боль от недоступности этой красоты, которой ты, бля, готов поклоняться, как божеству… Но тут ты заходишь в комнату и, слезясь, сквозь сигаретное облако ебучего дыма ты видишь силуэт девушки… В ее руке стеклянная бутылка с желтоватой жидкостью, а рядом у ее ног весь мир… ебучего алкоголя… Она в труху… А затем, все еще думая о своей возлюбленной, ты берешь и трахаешь эту бабу… Трахаешь, трахаешь, трахаешь!!! Покуда хватит сил… Потом… Ты лежишь рядом с ее голым пропахшим дымом и алкоголем телом, смотришь в потолок, думаешь о любимой, и на кончиках слез застыло такое охуенное чувство грусти и рваной алкогольной тоски… А на твои зрачки, припорхнув с потолка, спустилась неоновая бабочка, она машет своими неоновыми крылышками, похожими на лепестки роз… Она смотрит тебе в самое дно рваной души и, ехидно ухмыляясь, словно угадывая твои мысли, шепчет тебе… Одну невъебенно-вселенскую истину истин… «****ец!». И, повершиь нет, этот ****ец, как вселенское дао-****ынь, тысячами тончаших нитей-паутинок выходит из каждой поры твоего тела и… Уносится в невъебаную даль такой ультрамариновой красоты, что ты… Задыхаешься. Но чувствуешь, думаешь своею последнюю мысль… «Я так любил ту девочку! Так любил, сука!!! А теперь… Мне уже все равно»