Не в высоких чертогах средь редких приборов и книг,
Коих цену не спросит могущественный покровитель,
Не в холодных пещерах, где не зажигают огни
Из-за церкви, что в каждом ученом отступника видит,
Не по воле одних, не запретам других вопреки,
Лишь свой собственный путь за достойный пройти почитая,
На окраине леса, у берега быстрой реки
Жил алхимик из древнего рода, что ныне истаял.
Слух недобрый ходил о нем: мол, беспросветная ночь
Наделила потомка ведуньи отцом двоерогим,
И, пока не случалось кому из сельчан занемочь,
К дому Черного Лекаря не вспоминали дороги.
А случалось нередко. И редко бывало, когда
Ворожеи наследство оказывалось бесполезным,
Только вскоре постигла деревню такая беда,
Что страшнее любой иссушающей тело болезни.
Дева с пламенным взором и снежною гривой волос
Появлялась, едва только солнце с небес уходило,
Чтоб насытиться кровью любого, кому довелось
Оказаться вне дома, пока не вернулось светило.
Не пугали ни пуля, ни пламя церковной свечи
Эту нимфу с улыбкой и вкусами снежного барса,
Но алхимик считал, будто каждый недуг излечим,
Просто к некоторым еще не отыскалось лекарство.
Капля осьего яда в настойку полыни, теперь
Сок крапивы и уксус. С пропорцией не ошибиться…
Но заклятие прервано стуком настойчивым в дверь,
Слишком поздним для местности, где промышляет убийца.
Благороден лицом, и рука в обрамленьи перстней
Уж воздета потребовать гостеприимства повторно,
Но распахнута дверь. Отчего ж незнакомец пред ней,
Как пред запертой замер, коль так устремлялся упорно?
Отчего вопрошает: - Не хочешь меня пригласить?
Кое-кто из людей говорил об алхимике здешнем,
Будто ищешь ты средство, способное нежить сразить.
Остальные уверены: поиски не безуспешны.
- Ты желаешь, чтоб я с этим спорил или подтвердил?
Люди сплетни слагают, когда нет других развлечений.
Как такое возможно, чтоб знатный на вид господин
Верил россказням часто нетрезвой, безграмотной черни?
- Страшных сказок в избытке у тех, кому жизни не жаль,
Кто к лишеньям привычен, - кивнул незнакомец согласно. -
Ну а тот, кто и голода, и нищеты избежал,
Не поверит, пока не поймет, что не верил напрасно.
Раз, увлекшись охотой, остался я в леса плену
На всю ночь и, спускаясь к ручью, чтобы флягу наполнить,
Вдруг увидел девицу, без сопровожденья, одну,
Что, склонившись, тревожила пальцами мелкие волны.
И от рук ее словно в вино обращалась вода.
Не уйдя незамеченным, я уходил невредимым
Прочь от русла, что перешагнуть не составит труда,
Но вампиру не хуже терновника путь преградило.
- Тот ручей, - отвечал Черный Лекарь, - всего лишь приток
Полноводной реки, что блестит за твоею спиною,
И, конечно, в сравнении с нею не слишком широк,
Но, питаясь от горных снегов, превосходит длиною.
И на этом его берегу, равно как и на том,
Седовласая бестия уж порезвилась немало.
Не полоска воды тебе жизнь сохранила, а то,
Что вампир уже чью-то другую с ладоней смывала.
Заходи, не топчись на пороге. - И в тот же момент
Поздний гость был внутри, Черный Лекарь же – схвачен за горло:
- Где то средство, которое ты мне предложишь взамен
Своей жизни? Ответь, среди всех этих склянок – в которой?
Но алхимик спастись не пытался, беззвучно кляня
Не вампира, себя. За ошибку, что станет последней.
Вот расплата за то, что предчувствию злому не внял,
Вот достойный ценитель пророческой крови наследной.
Он молчал и тогда, когда хищный змеиный оскал
Вдруг, исчезнув из виду, явил себя болью в запястье,
Только гость так же просто, как пленника кровь извлекал,
Нужных знаний и капли добыть оказался не властен.
- Много ль проку, - шипел он, - в мече, что из ножен достать
Не успеет воитель? Я вдоволь испил твоей крови!
Как, поведай, на ком ты собрался свой яд испытать,
Чтобы не сомневаться, что верно его приготовил?
Все бессмертные были когда-то людьми, и с тех пор
Разногласий меж ними не меньше. Так будь мне обязан!
Я твоими чернилами кое-кому приговор
Подписал бы, а после вернулся с подробным рассказом.
Но услышать условия сделки – не значит принять.
Не дождавшись ответа, гость проговорил с отвращеньем:
- О, я вижу, в деревне и впрямь обманули меня,
И в легенде о вампироборце полно допущений.
Потому вместо старца, чья мудрость белеет в висках,
Я смотрю на юнца, что врага распознать не умеет.
От того ли ты все это время защиту искал?
И кого защищая, пожертвуешь жизнью своею?
Тех, кто вспомнит тебя разве только в нерадостный час,
И, сквозь зубы поблагодарив, поспешит расплатиться?
На гроши, что тебе оставляют, не то, что меча, -
И рубашки приличной не купишь. Легко убедиться.
Ни любви, ни богатства, ни сколь-нибудь веских причин,
По которым ты не предоставишь спокойно подохнуть
Внукам, правнукам тех, кто посмел, в колдовстве уличив,
Твоей бабке горячих угольев подбросить под окна!
Не окажешь мне помощи в поиске – справлюсь и без! -
И в руке его вспыхнул, приятного не предвещая,
Узкий нож, и ужалил в висок, и продолжил разрез
Через скулу к устам, столь упрямо хранящим молчанье.
Ниже первого следа неспешно ложился другой,
Был почти незаметен под струями льющейся крови.
Вскрыв бутылку, что прежде соседних нашлась под рукой,
Разъяренный вампир ее выплеснул в раны героя.
Та же участь постигла раствор, от которого гость
Своим поздним визитом отвлек составителя зелий.
Тот, зажмурившись, не распознал, чем умыться пришлось,
Но такой обжигающей боли не ведал доселе.
Силы рук - лишь на то, чтоб, прикрывшись, изранить и их,
Когда третий по счету сосуд с содержимым простился.
Только и после этого пыл палача не утих -
Он еще не узрел результата, за коим явился.
Полки быстро пустели, но был недалек и рассвет,
Торопя завершить хоть какое-то из начинаний,
Но к отравленной крови уже вожделения нет.
И вампир объявил: - Сам избавишь себя от страданий,
Выбрав средство по вкусу, коль скоро слывешь меж живых
Как целитель, что изобретает не только лекарства! -
Сбросив с полок все то, что еще находилось на них,
Он ушел, а алхимик средь луж и осколков остался.
К счастью, найден на ощупь кувшин с родниковой водой,
Опрокинут, но узкое горло и крепкие стенки
Сохранили достаточно и, набирая в ладонь,
Черный Лекарь умылся, прозрев для дальнейшей оценки.
И застыл, пораженный, лишь слышно, как сердце стучит,
Разгоняя остатки невыпитой крови по телу.
Ничего из того, что могло бы его излечить,
Иль хотя бы унять это жжение, не уцелело.
Не обманут глаза, но еще убедительней боль,
Что велит находить и по каплям сливать из осколков
Зелья, кои уже непригодными счел бы любой,
Кто еще не нуждался в скорейшем лечении настолько.
Солнце трижды всходило, давая отпор темноте,
На четвертое утро ожоги сошли совершенно,
Но осталось на левой щеке, как следы от когтей,
Украшение - дар не поддавшемуся укрощенью.
Неразумно удачу испытывать, в ночь за порог
Выходя, только он разорен, а целебные травы
Наполняются силою каждая в собственный срок.
Но сегодня расцвел аконит для иного состава.
Вместе с тем, с чем алхимик работал сейчас допоздна,
Выйдет тот самый яд, что был нужен тому изуверу,
И который он, все же, нашел; пусть и не опознал,
Но, похоже, почуял, поскольку схватил самым первым.
А над лесом, цепляясь за ветви, катилась луна,
Освещая тропу, что ведет к заповедной поляне,
Той, что в пурпур одевшись, означить надежду должна,
Но, похоже, последним приютом искателю станет.
Почему не опасны вампирам те солнца лучи,
Что луна выдает за свои? Впрочем, и аконита
Седовласая дева страшиться не видит причин.
Светлый ангел, которому впору рога и копыта.
Убежать не успеть. Из оружия – разве что нож,
Что блистательно режет упругие шеи… растений.
И вскричал Черный Лекарь: - Родная, чего же ты ждешь?
Атакуй! Или ты не за этим явилась из тени?
Но вампир не спешила. Жестоких клыков белизна
В мягких путах улыбки: - Последний из слышащих травы,
Я узнала тебя. - О, меня мудрено не узнать!
Для тебя на лице моем признак приметный протравлен!
Но она оставалась спокойна к словам наглеца,
Приближать его участь намерения не имея.
- О, поверь, твой язык выдает тебя прежде лица,
Но я слышала и о молчать превосходном умении. -
И уже беспрепятственно нить своей речи вила
О таких временах, когда крови еще не искала,
А, напротив, струящуюся успокоить могла,
И за это недобрую славу колдуньи снискала.
И внимал ей алхимик, и слушал о том, как в ночи
Между ставен вонзались огня золотые кинжалы,
Как, не справившись с дверью, сумела в окно проскочить
И, ожогов не чуя, в спасительный лес убежала.
Нелегко в одиночку, но проще, чем среди людей.
Она зиму смогла проводить, а не только приветить.
Но, привыкнув сражаться за каждый последующий день,
Стала дочерью ночи. С тех пор миновало столетье.
- Так пойдем же со мной, - изрекла, завершая рассказ,
Та, чье имя и, не прозвучав, перестало быть тайной. -
Тех возможностей, коими ты обладаешь сейчас,
Недостаточно для завершения всех начинаний.
Неужели есть способ остаться довольным собой,
Создавая лекарства, что гибель лишь отодвигают?
Эликсиром бессмертия бредит алхимик любой,
Только вот далеко не любому его предлагают.
Я не стану скрывать: ты уже не увидишь рассвет.
Ты сегодня достиг человеческой жизни предела.
Но, как правило, у умирающих времени нет
Оглянуться, проверить: а все ль, что задумано, сделал?
Так скажи, что бы ты предпочел: его вспять повернуть
И, лицо сохранив, не пустить на порог незнакомца,
Или, свыкшись со шрамами, следом за мною шагнуть
В мир без ограничений с одним исключением – солнце?
Я любой твой ответ, не оспорив, приму, хоть и жаль,
Если кровь твоя нам пригодится лишь в качестве пищи. -
И узрел обреченный в сверкающем клине ножа:
За спиной в ожидании замер еще один хищник.
- И ни слова о том, что потребуется убивать,
Стать достойным проклятий, что люди в невежестве мечут?
Я отвечу, но только хотел бы услышать сперва:
Я наследую Вечность за то же, за что изувечен?
Время. Что может быть его неумолимей и злей?
Как мгновенья в минуты, в столетья стекаются годы,
Но цветет аконит, как и прежде, на той же земле,
В ту же самую ночь, под клейменным луной небосводом.
И еще различим в фиолетовом мареве крест,
Покосившийся, словно пытался коснуться соцветий.
Или, наоборот, дотянуться до самых небес?
Но пришедший сюда не задумывался об ответе.
Взялся за перекладину, чтобы поправить, но та,
Отломившись, осталась в руках, предпочетших иное.
И с усмешкой, не тронувшей левого краешка рта,
Кровопийца ударом ноги сокрушил остальное.
Отвернулся и прочь зашагал. Ибо незачем тут
Сожаление изображать над пустою могилой,
Когда столько идей своего воплощения ждут,
И первейшая – обезопасить себя от светила.
Иллюстрация: http://sphinxvice.deviantart.com/art/Sample-28-309083216