Лорана. Наречённая вампира. Глава 2

И вот пришло долгожданное лето! Это было последнее лето у Ларисы перед окончанием школы. Последние летние каникулы… А потом, как нередко говаривали учителя – школьные экзамены и – путёвка в большую жизнь! Лариса присматривалась к одноклассникам – как они воспринимают такую «путёвку»? И убеждалась – все воспринимают ее по-разному. Кто-то с  надеждой и восторгом – мол, конец школьным запретам, зависимости от «предков» и учителей, здравствуй, взрослая жизнь! А кто-то – ждал окончания школы настороженно и
с опаской: а что там, дальше? Такие  ребята отнюдь не желали расставаться со школьными годами, расставаться с детством – будущая самостоятельная жизнь пугала или по крайней мере – настораживала их. Совсем, как пелось в одной популярной, весьма нравившейся Ларисе песне:
    Детство мое постой, не спеши, погоди!
    Дай мне ответ простой – что там, впереди…
  Сама же Лариса, задавая себе вопросы о будущем, с некоторым замешательством ловила себя на мысли, что больше склонна причислить себя ко второй группе одноклассников, нежели к первой. Это неопределённое будущее, ранее казавшееся весьма отдалённым, а теперь так внезапно приблизившееся, внушало ей растерянность. Внешне это никак не проявлялось, все свои переживания и страхи Лариса носила в себе. И многие ее одноклассники несказанно удивились бы, если бы узнали, что Лариса Малюкова, их классная староста, девушка рослая, спортивная и способная поспорить силой с любым парнем, отличавшаяся решительным и даже крутым нравом  - эта непреклонная Лариса, внушавшая робость парням и благоговение девушкам, на самом деле совсем по-детски боится собственного будущего, которое неминуемо наступит после окончания школы.
  Впрочем, Лариса успешно скрывала свои мысли и эмоции на этот счёт, к чему ей было давно не привыкать.
  Но – до окончания школы оставался еще целый год. Срок немалый, хотя Лариса прекрасно понимала, что пролетит этот год незаметно. Но всё же в течение предстоящего года еще можно было как-то определиться с будущим – поставить себе цели, выбрать вуз, в который она станет поступать; а в том, что она будет получать высшее образование, Лариса не сомневалась, ведь училась она хорошо…
   Впереди было последнее свободное лето. Свободное! А это совершенно определенно означало, что она поедет в гости к бабушке.
    Лариса обожала свою бабушку. За Анной Тимофеевной (так звали добрую старушку) юная девушка числила один-единственный недостаток: она жила слишком далеко от любимой внучки. Если Лариса жила с родителями в крупном индустриальном северном городе, то бабушка ее имела жительство на юге, неподалеку от черноморского побережья, в маленьком провинциальном городке Семигорске, который на самых только подробных картах можно было разыскать. Городок был тихий, очень зеленый и на редкость спокойный. Даже в разгар курортного и бархатного сезонов здесь было немноголюдно: приезжие туристы, любители морского отдыха, предпочитали останавливаться в поселках, разбросанных по морскому побережью, дабы иметь возможность проводить у моря всё свое время; а Семигорск располагался значительно дальше в глубине материка, и до морского пляжа с центральной площади, носившей, естественно, имя Ленина, курсировал рейсовый автобус с открытым верхом. Этот автобус обожали местные детишки, но взрослых приезжих не устраивала
необходимость ежедневно мотаться на автобусе к морю и обратно, и поэтому семигорские  городские гостиницы, никогда не были переполнены.
  Лариса тоже предпочла бы жить поближе к морю. Ведь в Семигорск не было такой возможности: выйти поутру из дома, пройти с десяток-другой шагов и – бултых в морскую волну! До моря надо было ехать. Зато она обожала сесть на велосипед и домчаться к морскому берегу на велосипеде. Это было так здорово! Единственный минус был в том, что большую часть такого пути приходилось проделывать по шоссе, где велосипедиста то и дело обгоняли машины, обдавая его волной горячего пропитанного газами воздуха. Дорога при этом занимала около двух часов. Зато потом можно было купаться, нежась  в теплых морских волнах хоть целый день!
   Лариса с радостью предвкушала целое лето в гостях у бабушки в далеком Семигорске. Грустно было только одно: на следующий год такой отдых уже не получится. Сначала школьные экзамены, потом – поездка в Москву, вступительные экзамены в пока еще не выбранный институт. Но сейчас думать о грустном совсем не хотелось. Впереди было целое лето!
   Дорога до бабушки предстояла неблизкая: через всю Европейскую Россию с севера на юг. Надо было доехать до Москвы, там перейти с вокзала на вокзал и пересесть в другой поезд. Хорошо еще, что билет до Семигорска можно было приобрести прямо в кассе родного города. Дорога занимала почти трое суток, но Ларисиных родителей, как оказалось, совершенно не смущало, что их дочка поедет одна на юг на двух поездах через всю страну.
  - Ничего, дочка, ты уже большая, - сказала мать. – На вокзал мы с папой тебя проводим, в поезд посадим, а там доедешь! В Москве тоже разберешься, в крайнем случае – спросишь кого-нибудь! Не зря ведь говорят: язык - он и до Киева доведёт!
  - Ну, Лариска, ты уж вон какая выросла. Больше матери стала, и с меня ростом уже! Доедешь в лучшем виде, главное – не бойся! – так напутствовал ее отец.- А как только в Семигорск приедешь, тебя там бабушка встретит, так ты нам прямо с вокзала телеграмму отстукай!
  - Хорошо… - только и смогла пролепетать в ответ Лариса.
 Вот тебе и первые признаки наступающего взросления! До сей поры Ларису обычно отвозила в Семигорск мать, бравшая на работе отгулы.  Сопроводив дочку до места летнего отдыха, она заодно проведывала и бабушку. И с годами подрастающей Ларисе это стало казаться естественным и незыблемым. И вот в самое последнее школьное лето – такой вот не слишком приятный сюрприз.
 Ну что же… раз родители так спокойны и уверены, стало быть, всё и вправду будет хорошо. И она вполне благополучно доедет.
   Так всё и получилось. Лариса благополучно добралась до Москвы, там, совсем как взрослая, переправилась на другой вокзал и после часового ожидания заняла свое место в купе поезда, следовавшего в южные края.
  На вокзале в Семигорске ее встретила бабушка, которая вовсе не разделяла оптимизма родителей, отправивших молодую девушку-школьницу одну в такую дальнюю дорогу.
  - Сумасшедшие твои родители! – сказала добрая старушка осуждающе. – Рехнулись совсем: да как же можно отправлять молодую девчонку без присмотра! Да еще такую ладную, да видную… Трое суток дороги! Напрочь головы нет ни у твоего отца, ни у твоей матери…
  - Да ладно тебе, бабуль! – успокаивала ее Лариса. – Доехала ведь нормально! Да и что со мною могло случиться? Подумаешь, трое суток в дороге, ну и что? Не война же…
  - Война не война, а лихих-то людей кругом всегда немало! – заявила бабушка. – Парня и то страшно одного отпускать, а уж девочку и подавно! Мало ли что может случиться? Как у них вообще рука поднялась такую красну девку и одну-одинёшеньку в поезд затолкать? Родители ведь! Ух, зла на них не хватает, вот как была твоя мать сызмальства безмозглая, такой и осталась. И отец ничем, видать, не лучше…
  - Бабулечка, милая, ну не бурчи! – счастливо улыбнулась Лариса. Ей было, между прочим, отрадно, что мать не поехала с нею, и они с бабушкой будут проводить летние вечера вдвоем. Без мамашиных нравоучений, нотаций, а то и ругани. А бабушкино ворчание ее скорее умиляло.
  - Ну как не бурчать, - отозвалась старушка, - вот у меня-то душа болит, а им, видать, хоть бы что! Разве это порядок? Непорядок! Вот слава Богу, что всё обошлось… а если бы нет? Знаешь ведь, и взрослые люди без следа пропадают, а тут – девушка молоденькая совсем! Как так можно, ума не приложу!
  - Ой, бабуля, вот спасибо тебе! – весело рассмеялась Лариса.
 - Мне спасибо? – удивилась Анна Тимофеевна. – Да за что?
 - Ну как же! Для тебя вот я девочка молоденькая, а мамочка моя меня кобылой называет…
 - Кобылой? Да ты что! Ну, совсем Верка с ума спятила! Вот погоди, приедет ко мне, я с нею поговорю по-свойски! Кобылой дочку называть – ишь, чего удумала! Всыплю ей вот хворостиной по голому заду, как в детстве бывало, хоть и взрослая она давно!
   Старушка так раскипятилась, что чем-то напомнила внучке приземистый чайник, доверху наполненный вскипевшей водой и разбрасывающий вокруг себя струи горячего пара. Девушка с улыбкой посмотрела на нее сверху вниз: статная и рослая Лариса намного возвышалась над коренастой и полненькой Анной Тимофеевной. Лариса наклонилась над бабушкой и нежно приобняла ее за талию свободной правой рукой: в левой руке у нее была большая дорожная сумка.
   - Бабуленька, милая, - прошептала ей прямо на ушко девушка. – Ну, успокойся ты! Видишь – я доехала хорошо, всё  в порядке, ничего со мной не случилось. Да и не зря же мамаша кобылой меня зовёт: видишь, какая я здоровая! Так что вполне могу за себя постоять, если что…
  - Сиди уж! – с притворной строгостью отозвалась бабушка. – Постоять она может. А чтоб ты делать стала, если вот целая орава пьяных охламонов к тебе приставать бы начала?
Об этом твоя горе-мамаша не подумала? Вот дура-то ненормальная, натуральная дура, прямо скажу, хоть и дочь она мне!
  - Что делать бы стала? – весело отозвалась Лариса. – А очень просто всё делается, бабуль: берется пьяный охламон – вот так…
  И Лариса быстро взяла бабушку за шею своими длинными гибкими пальцами, затем аккуратно чуть-чуть сжала горло…
- Да пусти ты, ненормальная! – отмахнулась бабушка, отстраняясь от высокорослой внучки. – Неча бабушку за горло-то хватать – неровен час, удушишь! Такая же чокнутая, как и мамашка твоя…
- Да что ты, бабулька! Я тебя так люблю, так люблю… Просто показать тебе хотела, как я обхожусь с пьяными охламонами…
 - О-ох, болтушка ты как была, так и осталась, как в детстве! Будто бы и не семнадцать лет тебе, а всего-то семь…
 - А мне и нет еще семнадцати, - довольно напомнила Лариса, - вот только в июле и будет!
 - Ну да… первого июля, аж через месяц, - укоризненно покачала головой бабушка. – Ну ладно, хватит болтать уже. Домой пойдем… Стол уж накрыт, я твоих любимых вареников справила…
- Ой, бабуля! Неужели с творогом? И со сметаной?
- С творогом, - ласково улыбнулась Анна Тимофеевна. – И со сметаной!
- Ой, как хорошо! – Лариса готова была прыгать от радости. – Ну, пойдём… Ой, - вдруг воскликнула она. – Чуть не забыла!
 - Что ты чуть не забыла? – озабоченно спросила бабушка.
 - Да родителям телеграмму послать! А то ведь волноваться будут…
 - Волноваться будут? – Анна Тимофеевна только сокрушенно покачала головой. – Ух, ну бестолковые! Волноваться они будут… Ну ладно, иди уж, отстучи свою телеграмму…
  -  Бабуля, да ладно тебе! – воскликнула счастливая Лариса. – Не сердись на них… ну, дурачки они, ну и что? Всё ведь хорошо, правда? Погоди чуток, я сейчас мигом!
 - Ну давай, давай… я здесь подожду.
 Лариса, не чуя под собой ног от радости, побежала к приземистой пристройке, что прилепилась к зданию вокзала и на которой висели большие буквы, составлявшие надпись «Почта. Телеграф. Телефон.» Бабушка с доброй улыбкой провожала ее глазами.
   
    Лариса чуть не бегом впорхнула в операционный зал и подхватила из деревянного ящичка один из серо-зелёных бланков. Она подошла к стоячему высокому столу и, положив бланк на столешницу, взялась за перо. Лариса с улыбкой отметила про себя, что в этом тихом провинциальном городе, который она так любила, ничего не менялось: те же телеграфные бланки, те же перьевые ручки, что и пять, и десять лет назад… И так же, как в годы ее детства, в соседнем зале рядком сидели люди  вдоль стены, и время от времени раздавался женский голос по громкой связи, сообщавший: «Москва, вторая кабина!» или « Новосибирск, пятая кабина!»; и тотчас кто-нибудь из ожидающих вскакивал с места, как ошпаренный, и бежал в указанную кабинку, чтобы плотно закрыть за собой дверь и  начать кричать в трубку: «Алло! Алло! Катя? Наконец-то…Чего не пишешь-то? Как вы там…» И несмотря на закрытую дверь, весь разговор можно было сносно услышать – при определённом желании, конечно.  Все эти сценки, наблюдаемые повзрослевшей Ларисой, как-то незаметно возвращали ее в далёкое детство, создавали атмосферу вернувшегося праздника, воскрешая те давние годы, когда она была маленькой девочкой, не ведавшей никаких забот и знающей только одно – она приехала в гости к любимой бабушке.
    И от созерцания этой неизменной, такой трогательно простой и по-домашнему уютной провинциальной жизни на душе становилось удивительно хорошо.Как в детстве! И создавалось стойкое ощущение, что здесь, в родном и сонном Семигорске, ничего плохого с нею в принципе никогда не случится.
Лариса с улыбкой на лице начала было вписывать в бланк свой домашний адрес, как вдруг кто-то окликнул ее:
 - Ларка, ты? Привет…
Лариса обернулась. Перед ней стоял крепкий молодой парень в синей футболке и потертых джинсах, с набитой сумкой через плечо. В его круглом лице с пробивающимися усами над верхней губой и слегка приплюснутым носом ей почудилось нечто знакомое, хотя она и не помнила, чтобы этот молодой человек был с нею когда-либо знаком настолько близко, чтобы она узнала его сходу.
  - Привет… - отозвалась она на всякий случай, слегка улыбнувшись ему.
  - Тебя и не узнать! – воскликнул он. – Ты так выросла…
  - Что поделаешь! – заметила девушка. – Время-то идёт…
 Она никак не могла вспомнить, кто это, хотя понимала, что перед ней один из  тех ее приятелей, с которыми она бегала по дворам и лазила по окрестным садам в годы беззаботного детства. Как его звали – Лариса не помнила напрочь. Но у парня был такой вид, будто он не сомневался ни секунды в том, что она его узнала сходу. И от этой его самонадеянности  Лариса ощутила легкий приступ раздражения.
  - Давно приехала? – спросил он вполне по-свойски.
  - Только что, - процедила она сквозь зубы. – А ты, похоже, уезжаешь?
 Ей было абсолютно всё равно, но она спросила исключительно из вежливости, без которой в данном случае могла бы отлично обойтись. Но такая уж была у нее натура – всё время думала, как бы кого ненароком не обидеть, да как бы не задеть...
  - Да вот, уезжаю, - ответил он, - но не надолго. Вернусь дня через три.
 И он многозначительно задержал задумчивый взгляд на ее груди, причём взгляд этот был столь красноречив, что Лариса безотчётно повернулась всем корпусом так, чтобы оказаться к парню  боком. Она даже не успела сообразить, что ее элементарно «оценили» в эти две-три секунды.
  - Так что до встречи… - с неприятной улыбочкой сказал парень, закидывая сумку на плечо.
  - До встречи… - машинально ответила Лариса, хотя ей самой было очевидно, что эта встреча лично ей совершенно не нужна. Но парень, видимо, думал иначе.
Он еще раз улыбнулся ей (только что не подмигнул!) и быстро зашагал к платформе, откуда отправлялись местные электрички.
  - Господи, что так долго? – с добродушной укоризной заметила бабушка, когда Лариса вернулась. – Всего-то и делов телеграмму отстучать!
 - Да вот… парень какой-то подходил, знакомый вроде, - отозвалась Лариса. – Потрепались немного.
 - Парень-то? Да видела я этого парня! Вон к электричке побежал! Это ведь Генка Кирсанов…не узнала его разве?
 - Да? – Лариса слегка растерялась. – И впрямь не узнала. Действительно, как есть этот…Кирсанов.
 - Помнишь ведь такого? – спросила бабушка.
 - Очень слабо. И не вспомнила бы, кто это, если б ты не подсказала.
 - Знаешь, Ларуся, и не надо тебе его вспоминать! Лучше обойтись без него вообще!
 - А что так? – спросила Лариса без особой заинтересованности.
 - Да ничего вроде, - ответила Анна Тимофеевна, - только вот не нравится он мне! Малый был когда – вроде пацан как пацан, особо не хулиганил, а вот подрос… даже сама не знаю, но мутный он какой-то! Черт его поймёт, чего там у него на уме! Тебе от него надо бы подальше! Есть ребята куда как лучше…
 - Да ладно тебе, бабуля! – Лариса снова обняла и крепко поцеловала бабушку. – Я ведь сюда не за парнями приехала, а к тебе, миленькая, в гости…
- Сиди уж! – усмехнулась старушка, принимая внучкин поцелуй. – Девка вон какая красивая, да видная..как же тебе без парней-то? Бабушке теперь вот забота – как бы не случилось с тобой чего!
 - Ничего со мной не случится. Ну так что – пошли домой! Ужас – как твоих вареников хочется!
 - Да уж, пошли-пошли… Голодная с дороги-то, знамо! Сейчас кормить буду…
И бабушка со счастливой внучкой направились на знакомую Ларисе с давнего детства Фабричную улицу. Внучка одной рукой обнимала за плечи низенькую в сравнении с ней бабушку, а в правой руке тащила нагруженную сумку…

  *        *         *
   
  Почему бабушкина улица носила такое название – Фабричная, Лариса никогда не понимала. Никакой фабрики поблизости вроде как не наблюдалось, напротив – улица была хоть и невзрачная, с низенькими деревянными домами, дворами, обнесёнными заборами, грунтовой дорогой (скорее деревенская улица, нежели городская!), однако она была зелёной, чистой и по-домашнему уютной.
   Большие деревья, стройными рядами выстроившиеся вдоль дороги, росли вместе с Ларисой; когда она была совсем  еще малышкой, едва лишь начавшей ходить, окрестные жители собрались и посадили вдоль дороги деревья: каждая семья – своё дерево, а то и два. Высаженные деревца занялись очень живо, они бодро потянулись вверх, к солнцу – их так и называли по именам и фамилиям тех людей, кто их посадил: Цыбаков тополь, Марусина верба. Случилось это в то самое лето, когда маленькую Ларису впервые привезли к бабушке, и
с тех пор она, навещая через каждые два-три года Анну Тимофеевну, могла наблюдать, насколько вытягивались эти деревца за минувшее время. И вот теперь, в ее последнее школьное лето, она увидела не просто деревья, а зелёную тенистую аллею, чьи кроны образовывали над дорогой зеленый свод, сквозь который пробивались прямые и золотистые лучи ласкового южного солнца.
   Что-то непередаваемо трогательное было в самом существовании этой аллеи: многих из соседей, что когда-то высаживали эти деревья, уже давно не было в живых, а вот деревья, носящие с той поры их имена, остались… И теперь выросшая Лариса с теплой улыбкой наблюдала, как колышатся под порывами теплого летнего ветра раскидистые зеленые ветки, слушала шум широких зеленых листьев и невольно вспоминала тех людей, что знавали ее в раннем, еще дошкольном детстве.
  После первых трёх дней пребывания у бабушки Лариса постепенно перешла в новый ритм жизни – ритм человека, у которого большие каникулы. Только в отличие от прежней Ларисы этот человек был теперь фактически взрослый. Соответственно и заботы были у нее вполне взрослые. Домашние дела в гостях у бабушки совершенно не тяготили  девушку: они были ей в охоту, не то, что дома у родителей. Бабуля никогда ей ничего не вменяла в обязанность, и Ларисе самой хотелось сделать что-нибудь нужное и полезное; она сама предлагала свою помощь, на что Анна Тимофеевна с присущей только ей чуть плутоватой улыбкой отзывалась:
  - Ну… если тебе не трудно!
  - Чего ж тут трудного, я с удовольствием сделаю! – бодро отвечала Лариса.
  - Ну как же… ты всё-таки отдыхать приехала!
  - Бабушка! Ну перестань…
  Любые дела, полезные и нужные для них двоих с бабушкой, Лариса всегда делала с удовольствием. Но были и такие дела, которые касались одной только Ларисы. Например, велосипед.
     В бабушкином городке у Ларисы издавна имелся хороший велосипед, когда-то купленный ей расщедрившимися родителями за успешное окончание (с одной только четверкой в табеле) шестого класса.
   Нынче велосипед был уже далеко не новый, однако своих качеств нисколько не растерял. И еще Лариса ценила его как память о совсем еще недавнем детстве. Машина была добротной и надежной, и если после шестого класса она казалась Ларисе несколько тяжеловатой (велосипед покупали, как говорится, навырост), то теперь, после девятого класса, крепкой  физически и по-настоящему рослой молодой девушке он приходился в самый раз.
  Суть дела состояла в том, что всякий раз перед отъездом в свой далекий северный город Ларисе приходилось разбирать велосипед на зиму, очищать и смазывать его составляющие и развешивать их на стенах бабушкиного дворового сарая. Работа была не для юной девочки-школьницы, а потому в первые годы в этом деле ей помогал добродушный сосед дядя Андрей, всегда готовый прийти на помощь любому, кто в ней нуждался. Дядя Андрей выбирал день, когда у него был выходной, приходил к Анне Тимофеевне и добродушно говорил ей:
  - Ну, теть Нюр, где там твоя красавица? Я сегодня свободен, пусть идет со мной – пора велосипед на зиму разбирать.
- Господи, Андрюша… Ты, может, сам-друг взял бы, да разобрал? – говорила бабушка. – Ну зачем девочке знать, как велосипед разбирается? Не бабье это дело… Вот дам тебе ключ от сарая, и ступай себе…
 - Да ладно, теть Нюр… Еще Горький говаривал: «Бесполезных знаний нет!» - и дядя Андрей  назидательно поднимал кверху свой заскорузлый палец.– Пусть Лариска и этому делу учится! А случись что со мной, кто ей велосипед собирать-разбирать будет? За деньги станешь, что ли, какого-нибудь умельца искать? Денег-то, лишних, поди, у тебя не водится, а?
   Анна Тимофеевна укоризненно глядела своими добрыми светлыми глазами на доброго соседа и добродушно укоряла его:
  - Да типун тебе на язык, Андрейка! Почто такие вещи-то говоришь? Случись что со мной…Все небось под Богом ходим, а самому нечего на себя беду накликивать.
  - Да не накликиваю я, теть Нюр! Просто к слову пришлось – жизнь есть жизнь, так мало ли что…
А потом Лариса выходила сама и говорила с душевной улыбкой:
 - Спасибо, дяденька Андрей! Ну конечно, я пойду с вами, и вы мне всё покажете… Вот ключ от сарая возьму и пойдем!
 И они шли заниматься велосипедом.
 А в сарае дядя Андрей раскладывал инструмент, ставил перед собой Ларисин велосипед и с видимым удовольствием начинал свои практические занятия:
 - Ну, Лариска, смотри! Берем мы с тобой вот этот ключ. Видишь, сколько у него ячеек, и все разного размера! На каждую гайку своя… потому он и называется – семейный…
 Так повторялось всякий год, когда Лариса приезжала в Семигорск. Они с дядей Андреем вдвоем собирали велосипед, когда она уезжала (это был обычно конец августа), они также вдвоем его разбирали.
  Но в прошлом году случилось несчастье: дядя Андрей трагически погиб в результате масштабной аварии на местном заводе. Об этом сообщила Ларисе Анна Тимофеевна в очередном письме внучке, отправленном в начале зимы. Оказалось, что дядя Андрей как в воду глядел: будто бы предвидел собственную гибель! Доброго, непьющего и рукастого мужика провожала в последний путь вся Фабричная улица… Женщины, пенсионеры, дети – все плакали по нему, как по родному. У всех соседей он оставил о себе самую добрую память. И  Ларисе больше некому было помогать собирать ее любимый велосипед.
  …Она отперла ключом старенький замок, распахнула скрипучую дверь. Из сарая пахнуло сыростью и прохладой: было видно, что в сарай давно не заглядывали. На стене, под самым потолком, обмотанная промасленными тряпками, в полумраке сиротливо висела ее старая  двухколесная машина.
 Посмотрела Лариса на нее, и на глаза невольно навернулись слезы: ей тут же вспомнился добрый дядя Андрей – как он садился на перевернутый старый жбан, как деловито раскладывал вокруг инструменты и велосипедные детали, и как увлеченно говорил ей:
  «Ну, Лариска, смотри…»
  И вот теперь этого уже никогда больше не будет. А ведь в прошлый раз они с дядей Андреем вместе разбирали ее велосипед, вместе вешали машину на стену сарая.
 «До следующего лета! - удовлетворённо заметил тогда дядя Андрей. – Небось, приедешь еще к бабушке-то?» И Лариса вдохновенно отвечала: « Конечно, приеду, дядя Андрей!» «Ну, давай, милая…- сказал он, - Бабушку забывать негоже, дело-то святое…»
  И вот следующее лето действительно наступило, но только для нее. А для дяди Андрея то самое лето оказалось последним. Почему? – пыталась понять Лариса. Какой  в этом смысл?
И невольно приходила к мысли, что не было в его нелепейшей и безвременной смерти никакого смысла, да и быть не могло.
  Она взяла в углу небольшую лестницу, приставила ее к стене, поднялась на верхнюю ступеньку и принялась аккуратно снимать демонтированную машину с проволочных крючков.
С этим пришлось-таки изрядно повозиться, но она справилась. «Справлюсь и дальше, - подумала Лариса, садясь на перевернутый жбан, - не зря же дядя Андрей меня учил, буду вспоминать и делать… И всё получится.»
    Она рьяно взялась  за работу, однако дело продвигалось медленно. В свое время дядя Андрей хоть и допускал ее к собственноручной сборке-разборке, всё же самую тяжелую и пачкающую работу он брал на себя. А сейчас ей пришлось и вспоминать и действовать исключительно самой.
   За работой время летело быстро и незаметно, Лариса увлеклась и только по сгущаемуся в помещении сумраку внезапно поняла, что наступил вечер.
«Ну что же, пора закругляться, - сказала она самой себе с сожалением. – Даст Бог, завтра все-таки закончу… или, может, послезавтра?»
  Она с сомнением покачала головой, глядя на результаты своей работы. За несколько часов возни ей удалось приладить руль, седло и установить два колеса; ну, не считая, конечно, долгой работы по тщательной очистке деталей от смазки. И тем не менее, Лариса была собой недовольна.
  - Привет! – внезапно раздалось у нее за спиной.
  От неожиданности Лариса вздрогнула и быстро обернулась. Возле дверного проема стоял высокий крепкий парень в потертых джинсах и в клетчатой рубашке, расстегнутой на груди и завязанной узлом над поясным ремнем. Он смотрел на Ларису широко распахнутыми карими глазами и приветливо улыбался ей. На голове его смешно ерошились густые непокорные волосы.
  С первого взгляда Лариса поняла, что видит этого парня впервые в жизни. Никого из приятелей детства он ей не напоминал даже отдаленно.
  - Привет, - хмуро ответила девушка без тени улыбки; она бросила на него беглый взгляд и отвернулась к полуразобранному велосипеду, явно давая понять непрошенному визитеру, что отвечает на его приветствие исключительно из вежливости.
  Однако парень не смутился и бодро спросил:
  - А ты, наверное, Анны Тимофеевны внучка, да?
  - Ты, однако, догадлив, - не без иронии отозвалась Лариса. – Если исключить этот вариант, то остается всего одно объяснение моему присутствию здесь: я воровка, которая забралась в чужой сарай. Надо звать милицию…
   Парень весело рассмеялся.
  - А меня, между прочим, Филиппом зовут, - сказал он доверительно. – А тебя?
  - Я рада, что тебя Филиппом зовут, - угрюмо отвечала Лариса, проигнорировав вторую часть вопроса. А при этом раздражённо подумала: «Еще один прилипала! И приехать толком не успела, а уже достали – со всех сторон лезут! Скоро проходу совсем не будет…»
  Филипп, однако, ничуть не смутился ее демонстративным молчанием.
  Он внимательно посмотрел на результат ее дневного изнурительного труда и на ее перепачканные длинные пальцы.
  - Не девичье это дело, - заметил он озабоченно. – А хочешь, я помогу? У меня ведь тоже велосипед есть!
  - Послушай, - отозвалась Лариса весьма холодно, - девичье не девичье, тебе-то что?  Сделай одолжение, ступай себе своей дорогой!
 - Но я только предложил помочь… - начал было Филипп.
 - А я не хочу, чтобы ты мне помогал! Понял? Что еще тебе неясно?
 - Ну хорошо, - примирительно сказал парень. – Как скажешь…
 Он спокойно отошёл в сторону. Через плечо Лариса заметила, что Филипп открывает дверь сарая, расположенного через одну от двери ее бабушки( все сарайные помещения размещались в длинном деревянном бараке со множеством дверей, выходящих во внутренний дворик). Распахнув дверь, Филипп закатил в помещение велосипед, немного повозился внутри, затем вышел оттуда, запер дверь на замок и ушёл восвояси. На Ларису и ее несобранную двухколёсную машину он не взглянул больше ни разу.
   
    Ей почему-то сделалось как-то неудобно и даже немного стыдно. Зачем она так себя повела? Нормальный парень этот Филипп, и вёл себя совершенно адекватно – поздоровался, представился, предложил свою помощь (совершенно не лишнюю, между прочим!) – ну и что? Что во всём этом плохого? Зачем она его отшила? Вообразила что-то дурное, непотребное – ну так это ее проблемы. А может, ее просто задело, что парень так легко прервал общение, не стал ее уговаривать? К такому Лариса была непривычна – ей приходилось как правило выслушивать долгие и совершенно неинтересные ей излияния парней, набивающихся в поклонники, либо испытывать грубый натиск, которому она неизменно давала решительный отпор. А здесь вышло как-то совсем по-другому, и к такому повороту  она была попросту не готова.
    За ужином она спросила у бабушки, не знает ли она, что это за парень такой – Филипп.
- Среди дворовых своих приятелей я такого не помню, - сказала Лариса. – Может, память у меня отшибло? Мне кажется, я ни с каким Филиппом раньше не общалась.
 - Знамо дело, не общалась, - улыбнулась Анна Тимофеевна. – Он приехал-то сюда в позапрошлом году. Вот ты никогда его и не видела. А что он тебе?
 - Да вот подходил ко мне, помощь с велосипедом предлагал… а я была с ним не слишком любезна. Теперь вот неловко мне как-то.
 - Нет, Филиппок парень хороший, - благодушно заметила бабушка. – Серьёзный такой, воспитанный… пройдёт мимо, всегда поздоровается, спросит, не надо ли помочь чего! Одним словом, хороший парень. Отец у него военный, приехал откуда-то с Крайнего Севера, квартиру здесь получил. Ну, и жену с сыном привёз. Филя, кажись, на годок тебя старше, школу-то уже окончил. Будущим летом в институт поступать хочет, в Москву поедет, а нынче вон на завод работать устроился…
  - Во как! – воскликнула Лариса. – А в армию ему разве не пора?
  - А у него там с возрастом какие-то особенности, - сказала Анна Тимофеевна. – Вроде он с шести лет в школу-то пошел. Вот если на будущий год не поступит в институт, то аккурат в армию осенью и пойдет…
   - Я смотрю, ты немало знаешь про этого Филю-то, а, бабуль? – улыбнулась Лариса, наливая Анне Тимофеевне чай. Лариса обожала эти вечерние чаепития вдвоем на бабушкиной веранде.
  - А чего ж не знать, соседи как-никак! – отозвалась бабушка. – Мы с матерью его вечерами на лавочке частенько про жисть разговоры ведём… Женщина она добрая, неглупая, работящая.
  - Добрая, неглупая? – улыбнулась Лариса. – А что же они сыночка-то на завод работать отправили, коли на будущий год ему в институт поступать? Уж лучше бы к экзаменам готовился, или отдохнул последнее лето перед поступлением…
- Ну, милая моя… не у всех такая возможность есть в последнее после школы лето отдыхать! Видать, деньги нужны, вот он и работает. Отцу помогает семью кормить: военным сейчас, знаешь ли, по нескольку месяцев зарплату задерживают.
  - Бабуля… - укоризненно улыбнулась Лариса. – Это что – в мой огород камешек?
  - Камешек не камешек, а учиться-то тебе всего годок остался, а дальше куда? Поди, так еще и не выбрала?
  - Ну… не выбрала! Так что теперь? Выберу еще – целый год впереди!
  - Целый год! – передразнила Анна Тимофеевна. – Думаешь, это много? Глазом моргнуть не успеешь, как этот целый год пролетит…
  Лариса молча закусила губу и принялась за слегка подстывший чай с ее любимыми творожными ватрушками. Она знала, что бабушке не нравился тот факт, что внучка до сих пор не выбрала себе, куда ей идти после школы: то ли дальше учиться, то ли на работу куда устраиваться. Для бабушки это была больная тема, сама же Лариса относилась к своему будущему с олимпийским спокойствием. По крайней мере, так казалось Анне Тимофеевне.
   Но обсуждать этот вопрос с бабушкой Ларисе совершенно не хотелось – не за тем она приехала к ней в гости. Да и вообще, сейчас речь шла не о будущем Ларисы, а о соседском парне по имени Филипп. И бабушкин отзыв о нем Ларисе почему-то пришелся явно по душе. Казалось бы, ей-то какая разница? Однако бабушке Филипп был не только знаком, но и пользовался у нее симпатией. И Ларисе отчего-то этот факт сам по себе оказался приятен.
   На другое утро она снова пришла в бабушкин сарай, дабы продолжить возню со своим велосипедом. Довольно быстро  она отрегулировала каретку, почистила слегка поржавевшую цепь, приладила ее на звездочках… Внешне всё выглядело вполне пристойно, но когда Лариса взялась рукой за педаль и попробовала ее крутить, то, к ее удивлению, оказалось, что звездочки исправно вращаются, цепь движется, но при этом колёса невозмутимо остаются совершенно неподвижными.
  Лариса озадаченно склонилась над почти собранным велосипедом – что еще за чертовщина? Она что-то сделала не так? Забыла какую-нибудь важную деталь – винтик или шпунтик? Велосипед вроде как собран, но ведь он почему-то не едет!
   Ей сделалось обидно и неприятно. Столько потрачено времени, сил, да и делала вроде всё правильно – и вот на тебе! Всё оказалось насмарку, она ничего не добилась, разве что перемазалась до самых ушей. Ну и… что теперь?
   - Доброе утро! – раздался у нее за плечами заинтересованный голос. – Ну, и как дела?
   Лариса обернулась. Филипп прошёл мимо нее и принялся открывать свой сарай.
   - Нормально… - процедила она сквозь зубы.
   - Можно поздравить? Я смотрю, машинка у тебя собрана! Молодец… Честно говоря, я не думал, что у тебя получится. 
  Парень прислонил свой велосипед к стенке сарая и закрыл дверь, навешивая в петли массивный замок. Он явно собирался куда-то уезжать.
   - Послушай… Филипп, - произнесла Лариса неуверенно, - а у тебя есть немного времени?
 Ей ужасно не хотелось к нему обращаться за помощью, однако провести весь день в сарае над велосипедом, который, будучи собранным, упорно не желал ее возить на себе, хотелось еще меньше.
  - Вообще-то, я на работу, - слегка виновато ответил Филипп. – Но… несколько минут, наверное, найдется. А что?
 - Да вот… всё собрала вроде, педали верчу, а колеса стоят на месте. Говоря по-научному, крутящий момент на колеса почему-то не передается. Видно, что-то сделала не так. Ты не мог бы посмотреть?
  - Отчего же, - улыбнулся Филипп. – Давай посмотрю…
 Он оставил свою машину, подошел к Ларисиному велосипеду и, склонившись над ним, внимательно осмотрел его. Лариса стояла в сторонке, с виноватым видом наблюдая за ним. Ей было неловко оттого, что она загружала спешащего на работу человека своими проблемами. Правда, по виду Филиппа можно было вполне сделать вывод, что просьба Ларисы его ничуть не напрягает.
  Он взял ключи, некоторое время возился с велосипедом, перевёрнутым  с колёс на руль и седло. Где-то что-то подтянул, что-то ослабил… Лариса не без удовольствия следила за его уверенными и сильными движениями.
  - В следующий раз рекомендую тебе использовать резиновые перчатки, - сказал Филипп, - а то вижу, пальцы у тебя с черным налётом. Тавот очень плохо отмывается: мыло его не берет.
  - Да я вот пемзой оттирала, - промолвила Лариса, растерянно взглянув на свои длинные и гибкие пальцы, кожа на которых местами была покрыта тёмными пятнами.
 - Пемзой для кожи не очень хорошо, - рассудительно заметил Филипп. – И вообще, девушкам руки надо беречь. Ну вот… всё!
  - Что всё? – не сразу сообразила Лариса.
 - Ну как что? – усмехнулся Филипп. – Можешь ехать…
 Он взялся за педаль и резко крутанул ее. Колесо стремительно завращалось так, что у Ларисы зарябило в глазах от сверкания спиц, слившихся в сплошной сияющий круг. Затем Филипп резко остановил педаль, нажав на тормоз. Колесо мгновенно остановилось, лишь по инерции продолжая слабое вращение, а вся машина содрогнулась от резкого движения.
  - Ой! – воскликнула Лариса. – Так быстро! Ну ты молодец…
  - А, ерунда, - отозвался парень. – Ты уже всё сама сделала, я так – просто закончил. Ну, тормоза еще немного подрегулировал…
  - Спасибо тебе, Филипп! – воскликнула девушка. Глаза ее светились искренней благодарностью.
 - Не стоит, - улыбнулся он. – Может, всё-таки назовёшь свое имя? Это и будет твоя благодарность, ладно?
  - Ладно. Лариса меня зовут.
  - Вот и отлично. Теперь хоть знаю, как к тебе обращаться.
 Он улыбнулся ей, сел на свой велосипед и стремительно уехал. Лариса посмотрела ему вслед и вдруг поймала себя на мысли, что ей было хорошо провести эти несколько минут в компании Филиппа. И она ничего не имела против, если он и впредь станет обращаться к ней, называя ее по имени.


*          *           *

   Лариса каталась на велосипеде каждый день, но товарищей по совместным велосипедным прогулкам у нее не было, а потому кататься приходилось в одиночку и сравнительно недалеко. Городок Семигорск утопал в зелени садов и пригородных рощ, а в рощах  были хорошие извилистые лесные тропинки, по которым можно было отлично гонять на велосипеде. Туда Лариса главным образом и ездила. Но ей этого было мало. Лариса безумно хотела к морю…
   Своим заветным желанием она поделилась с бабушкой. Однако Анна Тимофеевна и слышать не хотела о том, чтобы внучка отправилась к морю на велосипеде.
  - Бабуля! Ну почему? – совсем по-детски надула губы Лариса.
  - Ну как ты не понимаешь? – горячилась бабушка. – Ехать надо целый час по шоссе, а по нему машины то и дело шастают туда-сюда! Да какие лихачи все, а то еще и пьяные попадаются – на них окаянных, управы никакой нет! В прошлом году вон машина с прицепом сбила Люськиного отца Антона – тоже ведь ехал на велосипеде! Машина его обгоняла, да на повороте, вот углом прицепа-то и врезало ему аккурат по затылку! Прямиком в кювет полетел вверх тормашками – столько мужик и жил… Царствие ему небесное! Ужас ведь, а не дорога! А ты хочешь, чтобы я тебя туда пустила? Да ты с ума сошла, Лариска, что ли?
   Лариса была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что бабушка переживает не зря. Путь к морю действительно был по-настоящему опасен, и девушка понимала также, что стоит ей отправиться к морю на своей двухколесной машине, да по единственной в районе шоссейной дороге, как с этой самой минуты бабушка места себе не найдет. Заставлять бабушку волноваться и переживать Ларисе очень не хотелось, но с другой стороны… что ж ей теперь – отказаться от поездки к морю? Или вообще дома день-деньской сидеть?
   - Бабулечка… но я поеду очень осторожно, понимаешь? Обещаю тебе!
   - Ларка, прекрати канючить! И так уже тошно…
   - Ну бабуля! Я ведь не первый год на велосипеде езжу! И по дороге этой тоже много раз уж ездила! Ну почему что-то непременно должно случиться?
   - Антошка-то ведь тоже не первый год ездил! – запальчиво отвечала Анна Тимофеевна. – А вот взял и убился! И ездила ты по той дороге не одна, а с дядей Андреем, да и ездила недалеко – в Ореховку всего-навсего! И то у меня душа была не на месте! А тут – одна, да к морю, да на велосипеде, по шоссе… Ишь, чего удумала! А ну как привяжется еще кто?
У нас тут шпаны всякой в последние года развелось видимо-невидимо! Как грибы поганые повылазили невесть откуда, прости Господи, скоро прохода вообще не будет! Только и слышно – тут убили, там зарезали… И куда только милиция смотрит? А ты хочешь, чтоб я тебя одну в такую даль отпустила? И не думай даже…
  Лариса поняла, что спорить с бабушкой бесполезно, и обиженно замолчала.
 
   А вечером, когда она подогнала свой велосипед, чтобы запереть его на ночь в сарай, то вдруг увидела, что дверь Филиппова сарая распахнута настежь, и внутри кто-то возится.
И почему-то от этого вроде бы малозначительного фактика на душе ее сделалось заметно теплее.
  Лариса отперла дверь своего сарая и загнала машину в помещение. Там она задержалась немного дольше обычного, вроде бы поправляя то руль, то колеса, а на самом деле слегка тянула время, чтобы Филипп, проходя мимо, заметил, что ее дверь открыта… Это был, конечно, сущий пустяк, однако и в нем Лариса не желала признаваться даже себе самой.
  Но Филипп и вправду заметил(не заметить распахнутую дверь было бы сложно!) и не преминул заглянуть в ее сарай.
  - Добрый вечер, - приветливо сказал он.
  - Привет! – беззаботно отозвалась Лариса.
  - Хорошо покаталась?
  - Неплохо… - девушка ответила более чем сдержанно.
  - А если неплохо, то отчего такая сумрачная? – спросил Филипп.
 В другой раз Лариса послала бы любопытного парня куда подальше. Однако Филипп спрашивал ее как-то по-особенному. Его вопрос звучал так, что на него действительно хотелось отвечать, а его улыбка была открытой и дружелюбной.
   - Да знаешь… хотела вот на велосипеде до моря доехать, - не очень охотно отвечала Лариса. – позагорать на бережку, поплавать в море хотела. А вот бабуля не пускает. Говорит, нельзя тебе одной.    
  - Отчего же нельзя? – весело отозвался Филипп. – Ну да… не очень близко, конечно, но ведь не так уж и далеко! На велосипеде часа полтора, ну может – два. Но ведь ты уже не  маленькая.
 - Вот и я говорю,  не маленькая! А бабушка боится. У нее одно на уме: задавят, зарежут. В общем, не видать мне моря, как своих ушей! А ведь я  и с велосипедом-то возилась ради того, чтобы к морю сгонять! Но и  расстраивать бабушку тоже не хочется – я ведь ее люблю. Вот и не знаю, что делать-то…
  - Да… - задумчиво протянул Филипп. – Тяжёлый случай. Как же сделать, чтобы и бабушку не волновать, и на море побывать? А ведь по-своему, наверное,  права бабушка, как сама-то думаешь?
  Лариса взглянула на него с неприкрытой досадой.
  - И ты туда же? – сказала она укоризненно. -  Ну спасибо, родной. Все кругом правы, одна я не права.
  Она наклонила голову и вышла из сарая. Начала демонстративно греметь висячим замком, запирая дверь.
  - Но ведь правда, Лариса! – заметил Филипп. – По нашей единственной дороге на велосипеде ехать опасно!  Это единственное шоссе на весь район. Все грузы по нему возят на все окрестные предприятия, и дорога эта не только до моря, она и вдоль берега еще на много километров тянется! Поворотов крутых тоже на ней полно, дорога местами сильно разбита… В общем, та еще дорога! Так что я понимаю твою бабушку – было бы странно, если б она тебя без звука отпустила. Она ведь за тебя волнуется! Мало того, что любит, она еще и пред твоими родителями за тебя отвечает! Понятное дело, что она тебя не отпускает…Я бы на ее месте тоже не отпустил бы.
  - Слава Богу, ты не на ее месте, - сухо отвечала девушка. – И никогда не будешь. Ладно, мне пора.
  Она заперла сарайный замок и хотела уйти. Но Филипп тихо сказал:
   - Погоди, Лариса… Кажется, есть один способ.
   - Да ну? Интересно узнать, какой…
  - Не знаю, правда, понравится ли он тебе… - Филипп явно волновался, и Лариса, несмотря на сгущающиеся сумерки, заметила, что он быстро краснеет. – Дело в том, что помимо шоссейной дороги к морю есть еще один путь. По нему на машине проехать нельзя, а вот на велосипеде в самый раз! Мало того, что он короче раза в два, так он еще и безопасен, потому как никакого движения  там нет. Это тропа, идущая через лес, и выходит она прямиком к морю, на берег большого залива. Там очень здорово…
  - И купаться можно? – зачарованно спросила Лариса.
  - А как же! – восторженно отвечал Филипп. – Там же море! Конечно, можно!
  - Но ведь я не знаю этой дороги… - растерянно заметила Лариса.
  - А эту тропку мало кто знает, - парень улыбнулся. – Но ее хорошо знаю я.
  - Иными словами, мне необходим провожатый, - сказала Лариса. – И в качестве такового ты предлагаешь мне себя? 
  - Да… если ты не против.
 Воцарилось выжидающее молчание. Лариса пытливо посмотрела на Филиппа. Вроде нормальный парень, да и бабушка от нем хорошего мнения, и всё же… кто его знает? Ведь она-то с ним практически незнакома, и откуда ей знать – что у него на уме? Ехать в лес, на безлюдный морской берег вдвоем с чужим парнем… Тоже не лучший вариант. Но так хочется увидеть бескрайний морской простор, ощутить на лице порыв морского ветра, окунуться в теплые волны, ощутить на губах этот соленый неповторимый вкус моря. Как же можно перед всем этим устоять?
  - Ну… я подумаю, Филипп…
  - Конечно, - охотно отозвался Филипп, - подумай. Скажи Анне Тимофеевне, что поедешь через лес, по тропе, где никаких машин нет, и поедешь не одна. Может, тогда она согласится и отпустит тебя?
 - Ладно… спасибо за предложение, - промолвила Лариса, подумав, что с таким вариантом бабушка и впрямь может согласиться, однако  Лариса сама была не слишком уверена в себе: а хочет ли она оказаться в лесу, а потом на незнакомом морском берегу в компании Филиппа?
   
   Дома за ужином Лариса снова подняла вопрос о своей поездке к морю. Предложенный ею вариант также не привел в восторг Анну Тимофеевну, но все же она отнеслась к нему куда более спокойно.
Ведь в глубине души бабушка вполне понимала желание внучки и сама бы хотела пойти ей навстречу, только не видела приемлемого способа – как это сделать.
  После долгого обсуждения бабушка решила-таки сама потолковать об этом с мамой Филиппа.
  Разговор состоялся на следующий день. И уже вечером Лариса узнала результат: ее отпускают.
  Девушка чуть не запрыгала от радости. Она почувствовала себя снова в детстве, когда ее мама  и  бабушка отпустили ее в ближайший к Фабричной улице зеленый лесок поиграть с другими детьми в партизан и войнушку.
Сейчас она была взрослая, но радовалась как ребёнок. При этом поймала себя на мысли, что ее ликование от предстоящей поездки вполне соизмерима с радостью, испытываемой ею по поводу того, что компанию ей составит именно Филипп.
   В ближайшую пятницу у Филиппа был выходной, и в этот день они поехали к морю.
   Выехали рано утром, когда кругом царила мягкая рассветная тишина. Перед выездом Филипп деловито осмотрел Ларисин велосипед, тщательно проверил его, кое-где подтянул гайки. Ларису позабавил его слишком сосредоточенный вид.
  - Ты еще обнюхал бы его, - улыбнулась она.
  - Это лишнее, - серьезно отозвался Филипп, - а вот осмотр и проверка узлов необходимы. Дорога предстоит неблизкая, нельзя допустить, чтобы что-то случилось неприятное с велосипедом. Пешком тут не дойдешь и попутную машину тоже не поймаешь.
   - Послушай… а ты всегда бываешь вот таким? – спросила она.
   - Каким? – его светло-карие глаза взглянули на нее настороженно.
   - Ну… обстоятельным… предусмотрительным.
   - Приходится, - Филипп с улыбкой пожал плечами. – А разве это плохо?
   - Не знаю, - отозвалась Лариса. – Если по жизни помогает, то, наверное, неплохо.
   - Да, Лариса… по жизни это очень помогает.

   …Сначала им пришлось ехать с километр по шоссе – тому самому, которого так боялась Анна Тимофеевна. Но в этот ранний час на дороге машин не было вообще. Первая машина появилась, когда Филипп с Ларисой доехали до поворота, откуда начиналась тропинка, ведущая через поле. Филипп, ехавший впереди, свернул на нее, и Лариса не без удовольствия поехала за ним. Ехать через поле было куда приятнее, нежели по шоссе, которое с каждой минутой всё более нагревалось под набиравшим силу солнцем.
Она с наслаждением крутила ногами педали, вдыхая аромат полевых трав. Дорога оставалась все дальше и дальше за плечами, иногда, полуобернувшись, можно было видеть появляющиеся на ней грузовики и легковушки, и при мысли о том, что ей вовсе не надо там находиться, когда есть эта замечательная тропинка, Ларисе становилось как-то сразу спокойно и уютно…А еще ей нравилось, что он здесь не одна, и рядом с нею Филипп. Вот он, едет впереди, и она хорошо видит перед собой его крепкую, напряженную спину, обтянутую бежевой футболкой, его мускулистые икры ног, размеренно и уверенно крутящие педали. Интересный парень этот Филипп! Лариса подумала, что всё-таки не поехала бы с ним вдвоем, если бы бабушка не отозвалась о нем так позитивно. Анна Тимофеевна прожила долгую и нелегкую жизнь, в людях никогда не ошибалась, и ее мнение для Ларисы значило очень много. И ей очень-очень хотелось, что бы бабушка не ошиблась и в этот раз. Против своего желания, против воли Лариса постепенно начинала испытывать доверие к Филиппу,  и ей крайне не хотелось в нем разочаровываться.
    Вскоре  поле кончилось, и тропа углубилась в лес. Лариса невольно залюбовалась окружившей ее чарующей красотой. Здесь росли огромные вековые сосны, чьи стволы были похожи на гигантские колонны, а раскидистые кроны закрывали небо. Солнечные лучи пробивались сквозь эту хвойную крышу, наполняя всё лесное пространство волшебным золотистым сиянием. А на земле, прямо вдоль тропы густо росли огромные папоротники с ярко-зелеными резными листьями. На кончиках папоротниковых листьев сверкали и переливались солнечные блики. Воздух был невероятно свеж и по-утреннему бодрящ. Хотелось дышать и дышать этим потрясающе чистым, несравнимым ни с каким другим лесным воздухом…
    - Филипп! – позвала Лариса, и ее звонкий девичий голос далеко разнесся вокруг.
    - Да! – отозвался он, не оборачиваясь.
    - Давай остановимся… На минутку!
    - Ты устала?
    - Нет! Просто хочу остановиться…
  Филипп притормозил и, остановив свой велосипед, поставил одну ногу на землю, оставив вторую на педали. Обернувшись, он вопросительно посмотрел на догонявшую его Ларису.
  - Что-то случилось? – спросил он озабоченно.
  Лариса остановила свою двухколесную машину и соскочила на землю.
 - Ну почему что-то должно случиться? – спросила она недоуменно. – Просто здесь так хорошо! Разве ты сам не видишь, не чувствуешь?
  - А-а, - слегка растерянно протянул Филипп. – Конечно, вижу! И чувствую…
  - Так разве тебе не хочется подышать немного таким чудесным воздухом?
  - Ну, так мы едем к морю, - улыбнулся Филипп. – Там и надышимся.
  - Так там воздух морской, - серьезно заметила Лариса. – А здесь лесной…
 Филипп украдкой взглянул на нее. Она наслаждалась этими мгновениями, щедро подаренными ей благосклонной судьбой, и это было видно по ее прекрасным сияющим глазам, в которых жило солнце. Лариса тряхнула своими густыми, мягкими и длинными волосами, в которых мелькали солнечные искорки, и Филиппу неудержимо захотелось бережно взять в руки пряди этих чудесных душистых волос и припасть к ним своими жаркими губами… и долго-долго не отпускать.
    - Ну ладно… поехали! – с ноткой сожаления сказала Лариса.
  Они продолжили свой путь через лес. Тропинка порой становилась заросшей, и ее легко можно было потерять. Однако Филипп, видимо, хорошо знал дорогу. Он ехал всё также быстро и уверенно, и Ларисе приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы поспевать за ним. Сказывалось отсутствие опыта езды на велосипеде, ведь если таковой и был, то девушка попросту растеряла его за минувший год.
  Сделали один привал на широкой, залитой солнечным светом поляне. Во время этой передышки Филипп достал из захваченной с собою сумки бутерброды и две бутыли с водой. Пить Ларисе действительно очень хотелось, хотя к ее глубокому сожалению, вода за время пути нагрелась и плохо утоляла жажду.
   - Пей очень аккуратно, - посоветовал Филипп. – Воды у нас немного, и нам ее должно хватить на пребывание на берегу и на обратный путь. Запасы пополнить здесь негде.
   - Но она всё равно теплая! Чем больше пьешь, тем сильнее хочется, - пожаловалась Лариса.
   - А мы с тобой там, на берегу, поставим бутылочки в морскую воду, и она станет прохладной. Так что сейчас воду стоит поберечь, а то это будет напрасный ее расход. Горло смочить, и всё!
   Лариса отхлебнула еще глоток и протянула Филиппу бутыль с явным сожалением.
Тот улыбнулся ей, плотно завинчивая крышку.
  - Что смешного? – спросила Лариса с некоторой настороженностью.
  - Да ничего, конечно, - отвечал он. – Не обижайся, но у тебя на лице отражаются все эмоции, которые ты испытываешь. Вот как сейчас. Это немного забавно.
   - Ничего не вижу в этом забавного, - сурово заметила Лариса. – А вообще ты дурачок, Филипп.
   - Это еще почему? – удивился парень.
   - Да потому! Откуда ты знаешь, что на моем лице отражаются все мои эмоции? А вдруг не все?
   - Ну… это я так сказал. Просто увидел, что тебе очень не по душе ограничения по воде, но поверь: я знаю, что говорю. Я не хочу, чтобы на обратный путь воды не хватило и тебе пришлось бы изнывать от жажды.
   - А тебе? – с издевкой спросила Лариса. – Или ты у нас можешь обходиться без воды сутками?
  - Нет, конечно, - заметил Филипп, восхищенно глядя на нее. – Но мне главное, чтобы тебе было хорошо… а я-то что? Я и потерпеть могу.
  - Как благородно… - сказала Лариса. – Прямо как в романе! Ладно, поехали! Я обещала бабушке, что буду тебя слушаться. Ты сказал – только смочить горло, и всё! Я смочила горло… Поехали!
   Она поднялась на ноги и подошла к своему велосипеду. Филипп проводил ее глазами…
Всем своим видом она давала ему понять, что она едет в такую даль исключительно по своему хотению, выполняя только свою потребность – увидеть море. А он – не более, чем попутчик. Если точнее – то проводник. Он выполнит свою роль,  и всё – до свидания! Возможно, потом она на него и не взглянет…
 
   Филиппу это было немного обидно. А впрочем, чего еще он хотел? Следовало радоваться тому, что она вообще согласилась принять его предложение. И оставалось только сильно-сильно желать, чтобы этот долгий путь через напоенный солнечным теплом лес не кончался никогда! Ведь ему было так хорошо от того, что она сейчас была с ним…
  Они поехали дальше. Время летело быстро, дорога была хорошей, а прекрасный лесной воздух напрочь прогонял усталость. И все же Лариса почувствовала, что ей становится тяжело. Ноги постепенно деревенели, начала ныть спина… Она подумала было попросить Филиппа сделать еще один привал, но видя, как размеренно работает крепкими загорелыми ногами ее спутник, решила, что сделать так – это означает показать свою слабость. А такого Лариса себе никогда не позволяла.
  Однако Филипп как будто сам почувствовал, чего она хочет, даже не оборачиваясь.
  - Потерпи, Лариса! Осталось немного… Отдохнем уже на берегу!
  Лариса ощутила, как ее щечки наливаются стыдливым румянцем.
  - Ладно!..- крикнула она в ответ.
  Лесная тропа делала большой поворот, огибая могучий лесистый холм, поросший  величавыми соснами с раскидистыми кронами. Один склон этого холма был очень пологим.
У подножия отрога сосновый бор сильно редел, и Лариса сразу ощутила порыв свежего ветра на разгоряченном лице. А потом она чуть не вскрикнула от восторга: за сосновыми стволами перед нею открывалась темно-синяя громада моря…
   - Ну вот, и приехали! – радостно крикнул Филипп.
   - Класс! – восторженно отозвалась Лариса.
  Свежий ветер нес с собой приятную прохладу, запах морской соли  и мельчайших капелек влаги. Лариса с наслаждением вдохнула полной грудью изумительный морской воздух.
  Филипп остановился в десятке метров от кромки пенистого прибоя и слез с велосипеда. Лариса подъехала к нему и тоже остановилась.
  - Господи… как же хорошо! – воскликнула она, окидывая сияющим взглядом необозримый простор. Ее карие глаза восторженно пылали.
  - Тебе нравится?  - тихо спросил Филипп.
  - Спрашиваешь! Наконец-то я вижу море! Как же я по нему скучала… Ты не представляешь!
  - Я очень рад, Лариса… - слегка потупясь, заметил он.
  - Спасибо тебе, Филипп! – воскликнула она.
  - За что? – искренне удивился парень.
  - Как за что? Если бы не ты, я никогда бы не попала в это замечательное место! Одну бабушка меня никогда бы не отпустила…
  - Ну вот… теперь ты знаешь вполне безопасную дорогу, - улыбнулся Филипп.
  Но Лариса, переполняемая восторженными впечатлениями, не слышала его – тем более, что гремящий морской прибой заглушал голоса, заставляя кричать. Она смотрела по сторонам, и ее восхищению не было границ. Морской берег, совершенно безлюдный и дикий, уходил насколько хватало глаз в бесконечную даль; он был сплошь усыпан камнями и гладкой галькой… Ближе к воде галька была значительно мельче, а еще дальше переходила в черный песок. Волны с шумом обрушивались на пологую прибрежную полосу, а затем с шипением откатывались назад. За диким каменистым пляжем сплошной стеной поднимался густой лес.
И над всем этим диким великолепием в безоблачном синем небе ярко пылало жаркое южное солнце.
   - Ну, смотри… - снова улыбнулся Филипп, - вот тебе и море. Правда, пляж здесь каменистый и совсем не благоустроенный, но в остальном всё, как ты хотела…
   - Не благоустроенный? – засмеялась Лариса. – А мне и не нужна благоустроенность! Природа должна быть первозданной и дикой! Здесь так хорошо!
   - Вот чего-чего, а первозданности здесь хватает, - заметил Филипп. – Впрочем, сама видишь. Ну так что: будешь купаться?
   - Что за вопрос! Приехать на морской берег и  в море не поплавать? Конечно, буду.
   - Ну, тогда давай сюда велосипед. Я поставлю его возле деревьев вместе со своим. А ты пока раздевайся, и вперёд!
  Филипп взял за рули оба велосипеда и повёл их к ближайшим прибрежным соснам. Лариса выбрала большой камень, нагретый солнцем и принялась раздеваться. Когда Филипп вернулся, она уже была в купальнике, который оказался надет на ней под легким летним платьем.
   Филипп лениво стянул с себя рубашку, затем сбросил джинсы, свернул всё это в рулон и положил рядом с Ларисиным платьем и сандалиями.
 - Вообще, я когда приезжаю сюда, всегда купаюсь голышом, - заметил он многозначительно, окидывая несмелым взглядом ее рослую и статную фигуру.
  - Пардон, - хмыкнула Лариса, - если я правильно поняла, ты предлагаешь мне сыграть в нудистов?
  - А почему бы и нет? Ты знаешь, как это здорово – плавать в море голым? Ощущения совсем иные, нежели, когда плаваешь в плавках, трусах, а тем более в купальнике. Тебе бы понравилось.
  - Не сомневаюсь, - усмехнулась Лариса. – А как насчет любопытных глаз?
  - Чьих? Рыб или чаек?
  - Да нет, Филипп: людей! Мы-то ведь приехали сюда, значит, в любой момент может появиться кто-нибудь еще. Что ж мне тогда – из моря не выходить?
  - Да ладно… - буркнул Филипп. – Здесь никогда не бывает ни души. Я, во всяком случае, не встречал тут никого.
  - А про закон подлости забыл? Стоит мне обнажиться, и сразу сюда кого-нибудь  принесет!
   - Может, поспорим? – озорно улыбнулся парень.
   - Ага, щ-щас! Раскатал губы… Оголяться перед тобой я тоже не намерена. Придется помаяться в купальнике.
   - Да ты не обижайся! Я ведь и отвернуться могу…
   - Не заморачивайся! Я уж как-нибудь потерплю на себе мокрый купальник. Это совсем не проблема. Ну, так я побежала? Ты идёшь?
  Филипп снисходительно покачал головой.
  - Лариса, ты как маленькая, ей-Богу! – сказал он с легкой укоризной. – Ну и куда ты собралась?
  - Как это куда! В море, конечно!
  - В море? Посмотри вверх! Солнце как печь палит! Не пройдет и получаса, как твои плечи, спина, руки обгорят так, что завтра тебе придется валяться в постели с ожогами, а то и с температурой. Оно тебе надо?
 - Но ведь я не собираюсь валяться на пляже под солнцем! – искренне удивилась она. – Я собираюсь плавать в прохладной морской воде… как же я смогу обгореть?
 - Очень даже легко! – назидательно заметил Филипп. – Плавая в морской воде, можно обгореть под палящими солнечными лучами, как блин, забытый на горячей сковородке. И сама этого не заметишь…
  - Неужели?
  - Представь себе!
  - Что же мне теперь: сесть под деревьями, в тенёчке, и так сидеть?
  - Ох, уж эти мне приезжие! – вздохнул Филипп. – Ничего-то они не знают, ни к чему не приспособлены! Да еще и не слушаются! Я тут ненароком захватил с собой помимо воды и еды еще и тюбик с кремом против солнечных ожогов. Повернись ко мне спиной, я тебя помажу как следует.
  Он вытащил из походной сумки большой желтый тюбик, открыл его и выдавил себе на ладонь немного белой кремовой пасты. Лариса смотрела на него с лукавой улыбкой.
  - А ты, оказывается, хитрец, Филипп! – заметила она, прищурив глаза.
  - Да? – отозвался парень. – С чего бы это?
  - А может, дашь мне просто тюбик, и я как-нибудь сама себя помажу?
  - Вот ты правильно заметила: как-нибудь! А чтобы было не как-нибудь, а как надо, повернись спиной, и я тебе помажу спину и плечи! Я понимаю, ты живешь на севере, и не знаешь, что такое агрессивное солнце. Так слушайся меня хотя бы! Тем более, что бабушка тебе об этом тоже сказала…
  - Ну что ж… сделай одолжение! – Лариса повернулась, подставив ему голую спину.
 Филипп принялся старательно наносить крем на нежную и белую кожу девушки. При этом он растирал его ладонью по ее литым плечам и крепким лопаткам очень старательно и гораздо медленнее, нежели это было необходимо. Во всяком случае, так показалось Ларисе.
  Она тряхнула длинными струями своих каштановых волос и закинула их себе на грудь, чтобы полностью открыть верхнюю часть спины. При этом обнажилась ее точёная и крепкая шея; в какой-то момент Филипп приблизил свои губы к этой прекрасной шее настолько близко, что Лариса явственно ощутила на своей коже его прерывистое дыхание…
   - Не надо, Филипп, - коротко сказала она. – Прошу тебя… не надо.
 Парень слегка отпрянул от ее шеи, будто обжёгся.
   - А что такое, Лариса? – смущенно пробормотал он. – Я ведь ничего…
   - Ладно, - просто ответила она. – Сделаю вид, что ничего не заметила. Только не надо портить впечатление о себе… хорошо?
  - Хорошо…- Филипп густо покраснел и отодвинулся от нее.
  - Ты закончил? – спросила Лариса.
  - Да…
  - Ну, давай теперь я тебя немного помажу.
  - Давай…
 Он передал девушке тюбик, и повернулся к ней спиной. Лариса аккуратными и уверенными движениями размазала крем по его крепким плечам и мускулистой спине.
  - Спасибо, - сказал Филипп, - было очень приятно…
  - Что тебе было приятно? – усмехнулась Лариса.
  - У тебя очень гладкие ладошки… и пальцы такие большие, гибкие…
  - Ну хватит, Филипп! – сказала Лариса, возвращая ему тюбик и отворачиваясь от него. – Я пошла в море. А ты как хочешь.
  Она не стала его дожидаться и помчалась бегом к полосе прибоя.
  - Осторожно! – крикнул он вслед. – Здесь сплошные камни, ноги не порань!..
  Но Лариса, похоже, не слышала его. Тем не менее, залежи гальки, нанесенные морскими волнами, заставили ее умерить прыть. В море она вошла уже куда осторожнее. Дно круто уходило в зеленовато-черные глубины, и Лариса ощущала ступнями замшелую скользкую поверхность огромных валунов. Сделав несколько неуверенных шагов, она легла на волны и поплыла.
  - Ну как ты? – спросил догнавший ее Филипп.
  - Прекрасно! – отвечала Лариса со счастливым смехом.
Она с наслаждением качалась на могучих волнах, размеренно и плавно то поднимавших, то опускавших ее утомленное долгим велосипедным пробегом тело. Она плавала то на спине, то на животе, погружалась в море с головой, ныряла в темные глубины. Филипп плавал рядом с нею, держась от Ларисы  несколько поодаль, но при этом не сводил с нее восторженных глаз…
   Вдоволь наплававшись, Лариса решила отдохнуть. Однако выйти из моря оказалось не так-то просто! Морские волны выкатывали на берег разнокалиберную гальку, которая выстилала пологий берег сплошным каменистым ковром. Когда волна уползала обратно, все эти камешки, между которыми струилась вода,  одновременно приходили в движение. Ступать босыми ногами по крутящимся камням было невыносимо больно, тем более, что ступни девушки не имели привычки к хождению без обуви. И Лариса несколько раз с невольным  стоном падала на колени.
  Филипп помог ей подняться и, заботливо поддерживая ее, пособил выбраться на ровное место, где камни были сухими и неподвижными
  - Тебе всё еще нравится дикий пляж? – со смехом спросил он.
  - Нравится, - отвечала Лариса, высвобождая руку из его цепких пальцев. – Спасибо, Филипп, но не надо меня опекать, словно маленькую, я сама…
  - Я не опекаю, а помогаю, - заметил он, - или мне следует тупо смотреть, как ты выползаешь из моря на карачках, и волны катают тебя по берегу, как бревно?
  - Спасибо за столь поэтичное сравнение, ты очень любезен! – едко бросила она.
  - Бывают, знаешь ли, моменты, когда не до любезностей…
  Лариса вспыхнула, однако с горечью осознала, что ее спутник в данном случае был прав…или почти прав, хотя ей это и не нравилось. И было бы довольно глупо дуться на него, как мышь на крупу.
  - Эй, смотри-ка, Лариса! – вдруг сказал Филипп. – У нас с тобой компания…
  - Где? – Лариса настороженно вскинула голову, тряхнув густыми мокрыми волосами.
Филипп указал рукой на несколько булыжников, на которых они оставили одежду.
 Лариса взглянула в том направлении, ожидая увидеть людей, однако никого вокруг не было и в помине. Тем не менее, насчёт компании Филипп не ошибся: на камнях прямо возле их разложенной одежды гордо возлежал лохматый пёс, вытянув лапы и деловито крутя черной вытянутой мордой.
   - Собака! – воскликнула Лариса. – У нее, наверное, есть где-то поблизости хозяева?
   - Какие там хозяева! – отозвался Филипп. – Обыкновенный бездомный пес. Такие иногда сюда заходят: рыскают, чем бы поживиться на берегу. Но ты не бойся: нехорошо, когда бродячие собаки сбиваются в стаи, а пес-одиночка как правило неопасен…
  - А с чего ты взял, что я боюсь? – воскликнула Лариса, подбегая к лежащей псине. – Смотри, какая прелесть… хорошенький, лохматенький! Что он тут делает? Смотри, Филипп: он же наши вещи стережёт! Ах ты, моя умница…
  Она протянула руку и погладила пса за ушами. Собака и не подумала отстраняться, она доверчиво подставила макушку под руку девушки, словно давно знала ее. Филипп взирал на эти нежности с явным неодобрением.
    - Лариса! Ты поостереглась бы… черт его знает, откуда этот пес взялся, - сказал он. – Ласкаешь его, гладишь, а он, может быть, лишайный какой-то!
 - Никакой он не лишайный! – возразила Лариса, приподнимая обеими ладонями песью морду. – Очень хороший, чистенький песик… Правда, ведь мы не лишайные? – умильно обратилась она к собаке. – Чего это Филя на нас наговаривает? Мы очень даже хорошие… чумазые немного, ну и что?
   - Лариса! Да не трогай ты его! Он наверняка по помойкам таскается, еще заразу какую-нибудь подцепишь! А что я потом Анне Тимофеевне скажу? Ты как маленькая всё равно…
   - Филипп, - заметила Лариса с прохладцей, - тебе не кажется, что ты слишком рьяно взял на себя роль моего опекуна? Я уже говорила тебе об этом…
 - Лариса! Просто я вызвался тебя сопровождать, и я за тебя в ответе, - ответил Филипп. – По-моему, это правильно.
  - Это по-твоему, - заметила Лариса, - а по-моему, я сама за себя отвечаю.
   Она поднялась и подошла к своей одежде. Собака осталась на месте. Филипп сразу же шагнул к ней.
  - А ну, пошшел прочь! – цыкнул он.
  - Не гони его! – воскликнула Лариса протестующе. – Чем он тебе мешает?
  Однако пес испуганно вздрогнул и тотчас вскочил на все четыре лапы.
 С явным недоумением глядя на Филиппа, он отбежал в сторону, слегка припадая на заднюю лапу. Потом опустил морду и неспешно потрусил прочь. Весь его вид был так красноречив, что это не могло не умилить. Как будто он говорил безмолвно: « Не знаю, чем я так плох, но если вы этого хотите, что ж – я уйду…»
   Лариса бросилась к псу и успокаивающе положила руку ему на голову.
 - Не бойся, песик! – воскликнула она. – Парень этот злой, но он тебя не тронет!..Я его попрошу хорошенько! И он не тронет… Правда, Филипп? Я тебя очень прошу – не гони его.
  - Ну посмотри, какой он грязный! – в сердцах заметил Филипп. – И шерсть свалялась, и пятна какие-то подозрительные на спине… хвост вообще похож на драный веник! Наверняка больной этот пес! Лучше тебе его не трогать.
   - Ну хорошо, трогать не буду, - пообещала Лариса. – Но и ты его не шпыняй, ладно? Пообещай мне… Смотри, какие у него умные глаза! И – добрые…
  - Добрые, потому что подачки ждёт! – ворчливо бросил Филипп. – А у нас всё равно ничего нет…
  - Нет, и ладно! – заметила Лариса. – А мы в следующий раз с собой косточек привезем, правда? Он к нам снова придет, а мы его косточками угостим… Ты ведь к нам придешь еще, малыш? – снова обратилась она к псу.
  Филипп ошеломленно замолчал и уставился на Ларису. Девушка перестала гладить пса по голове, как и обещала, она только умильно смотрела на него. Филипп несмело спросил:
  - Лариса… ты сказала… в следующий раз?
  - Да… - Лариса взглянула на него  недоумением. – А что… ты со мной больше не поедешь разве? Мне придется ездить к морю одной?
  - А ты… хочешь? – спросил Филипп.
  - Скажем так, не возражаю, - девушка улыбнулась так открыто и лучезарно, что у парня замерло сердце. -  Ты ведь не будешь гнать этого милого и умного песика?
  - Ладно… не буду, - буркнул Филипп. Он и не чаял надеяться, что Лариса поедет с ним к морю еще раз. А теперь подумал о том, что ради повторения такой поездки он готов не только терпеть присутствие какого-то приблудного пса, но и безропотно повезет через весь лес специально для него сумку с отборными костями. Если только так пожелает Она…
  - Филипп! – озорно воскликнула Лариса. - Знаешь что? А давай дадим ему имя!
  - Имя?..Что еще за имя… Кличку, ты хочешь сказать?
  - Ну, пусть кличку! Давай его звать… скажем, Яшка? Идет?
  - Не знаю, Лариса, - усмехнулся Филипп. – это ты у него спроси – идет или не идет.
 Но Лариса уже решила: пес будет называться Яшкой! Ну, так ей захотелось. А пес вроде бы и не возражал… Филипп тоже не спорил. Ему было хорошо от того, что Лариса сама заговорила о повторной поездке к морю. Он хотел ей это предложить, но боялся отказа…
А тут, поди ж ты: при блудный пес помог! Бывает же такое…
   Весь остаток дня они провели на берегу. Загорали, купались, плавали… Лариса была  счастлива, и  одного этого Филиппу было достаточно, чтобы на душе царил праздник.
А когда они плавали в море, Яшка гордо возлежал на нагретых солнцем камнях и ответственно охранял их одежду.
  Домой собрались, когда солнце стало неудержимо клониться к закату. Да и то лишь потому, что на этом настоял Филипп. Лариса же совершенно забыла о времени.
   Яшка долго бежал за ними по тропинке, иногда удрученно потявкивая, словно вопрошая: мол, куда же вы? Лариса уговаривала его остаться, обещала вернуться через неделю – будто говорила с человеком! Когда тропа углубилась в лес, Яшка все же отстал.
И Лариса замолчала.
  А Филипп размеренно крутил педали  сосредоточенно размышлял на тему о том, какие же все-таки чудные люди, эти приезжие из больших городов! Странное у них вообще восприятие…своеобразное очень! И Лариса – тоже девушка очень странная…


*              *              *

   
    Лариса была в восторге от этой поездки и морского купания. Бабушке рассказывала взахлеб о своих впечатлениях. Анна Тимофеевна немного успокоилась: внучке было хорошо, и ездила она не одна, а Филипп пользовался у старушки определенным доверием.
Анна Тимофеевна считала его парнем ответственным, порядочным и серьезным.
   Но Филипп не мог каждый день сопровождать Ларису, ибо он работал. И бабушка взяла с нее слово, что без него она к морю ездить не будет. Да, дорога может и безопасная (от машин!), но лес  он и есть лес. И негоже молодой девушке по лесу в одиночку шастать. Мало ли что!
   А потому следующей поездки Ларисе пришлось ожидать неделю, а пока каждый день по утрам
   она садилась на велосипед и каталась по близлежащим рощам и лесопаркам, Это было тоже чудесно, однако с поездкой на морское побережье ни в какое сравнение не шло. И чтобы не было скучно, она брала с собой свое любимое, свое ненаглядное «Великое плавание».
Где-нибудь в отдаленном уголке лесопарка она находила уединенную скамеечку, садилась там, прислонив велосипед к стволу дерева, доставала книгу и… с упоением переносилась в далекий XV век, в далекую и прекрасную страну Италию…Там ее терпеливо ожидали ее любимые герои Франческо, Орниччо...  рассказ Франческо о славном плавании через Море Тьмы к берегам неведомого континента Лариса хоть и читала раз, наверное, в двадцатый, но переживала его приключения как будто впервые. И снова у девушки создавалось впечатление, будто бы средневековый юноша рассказывает о своих скитаниях только ей одной, делится своими мечтами, мыслями, чаяниями исключительно с ней и более ни с кем! От осознания этого странного и загадочного ощущения на душе у нее становилось так удивительно спокойно и хорошо! Словно самый близкий друг поверял ей свои потаённые душевные переживания… И они казались ей такими насущными, важными и понятными, будто бы и не было этих пяти столетий, разделяющих ее и Франческо! Как будто он являлся не только ее современником, но  и добрым, понимающим  другом…
 
   - Привет! – вдруг неожиданно раздалось прямо у нее над ухом.
Девушка вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Перед нею стоял тот самый парень, которого она встретила на вокзале после своего приезда, когда отправляла родителям телеграмму.
  - Привет, - пролепетала она без всякого воодушевления.
  - Присесть рядышком можно? – спросил парень чуть заискивающе.
  - Ну… садись, жалко что ли? – беспечно отвечала она, немного подвинувшись.
На самом деле ей было жалко – да еще как! Она хотела побыть одна, вернее, наедине со своими героями, а Генка Кирсанов( она даже не сразу вспомнила, как его зовут!) был последним из тех, кого она желала бы видеть – особенно сейчас.
  Геннадий присел возле нее, слегка повернул к ней голову, его взгляд как-то рассеянно, но цепко скользнул по ее груди, прикрытой летним платьем, по обнаженным крепким предплечьям, по длинным прядям темно-каштановых волос, спадающим ей на плечи и спину…Этот взгляд не понравился Ларисе; она даже подняла взгляд от книги и посмотрела по сторонам. Вокруг никого не было, скамейка, на которой они сидели, стояла одиноко на полянке, вокруг возвышались деревья, обильно росли кусты, а за ними пролегала вымощенная  камнем дорожка, по которой прогуливались редкие прохожие.
 Место было уединенное (Лариса сама такое выбирала), и ей было непонятно, как Генка ее вообще здесь нашел. В случайный характер такой встречи она верила с трудом.
  - Что читаешь? – непринужденно спросил Геннадий.
   Не отвечая, Лариса наполовину сложила раскрытую книгу так, чтобы Кирсанов мог видеть обложку. Генка бросил небрежный взгляд на изображенную каравеллу и витиеватые буквы заглавия и уважительно присвистнул:
  - Ух ты! А это про что? Фантастика?
  - Сам ты фантастика! – с легкой обидой отозвалась Лариса. – Это история… ну и еще приключения, конечно.
  - Интересно, да?
  - Было бы не интересно, не читала, - ответила Лариса, и в голосе ее прозвучали нотки досады. Ей явно был совершенно не нужен ни этот разговор, ни сам Геннадий. Но Кирсанову, похоже, всё это было неважно.
  - Послушай, Ларка, - сказал он серьезно, - у меня к тебе есть одно предложение…
  Лариса сразу как-то вся напряглась. Вот это и есть то, ради чего Кирсанов разыскал ее даже здесь, в этом глухом уголке лесопарка.
  - Какое еще предложение? – спросила она. – И от кого? От тебя?
 - Не только от меня. От всех твоих давних приятелей. Ты их должна помнить, я думаю: Сережка Юрьев… Сережка Князев… Два брата Сысоевы – Витька и Сашка… Ну, и я, конечно.
Ты же их всех знаешь, ведь так?
  Лариса действительно их всех знала. В детстве они вроде бы как дружили, вместе играли, бегали плескаться в пруду, что был вырыт за узкоколейной железной дорогой специально для купания местной детворы… Имена и фамилии, названные Генкой, ей были достаточно знакомы. Вот только видела она всех этих ребят в последний раз лет шесть-семь тому назад.
  - Ну, поняла, - сказала она довольно сухо. – И что за предложение?
  - Ты вот давно в наших краях не была, - заметил Кирсанов, - а сейчас приехала… ну, как бы в гости. Мы вот подумали и решили тебя позвать вместе с нами в одно место…
  - Какое еще место? – спросила Лариса, пытаясь заглянуть Геннадию в глаза. Но тот как бы ненароком отвел взгляд.
  - Ты про Змеиную Гору слыхала? – спросил парень.
  - Слыхала, конечно, - отвечала Лариса. – Когда я маленькой была, всякие страсти про нее рассказывали. Особенно здешние старожилы, да старушки там разные…
  - Правильно, - сказал Гена. – Так дело в том, что и сегодня про это место все те же страшилки рассказывают! Когда мы были маленькими, нас этой горой взрослые пугали и запрещали даже приближаться к ней! И мы боялись… А вот теперь выросли, ну и, как это часто бывает, детские страхи сменились взрослым интересом. Короче: мы хотим в ближайшее время сходить к этой Змеиной Горе, подняться на ее вершину и проверить, есть ли хоть доля правды в тех ужасах, которые  про нее рассказывают. Тебя хотим позвать с нами. Как ты на это смотришь?
    - Интересное предложение! – Лариса пожала плечами. – Я даже немного растеряна…
    - А ты подумай, - сказал Генка, - никто не торопит. Но и затягивать слишком тоже не стоит, а то ребята долго ждать не захотят, могут без тебя пойти. Потом жалеть будешь. Когда еще такой случай  представится!
- А с чего это вы вздумали меня-то позвать? – спросила Лариса. – Без меня скучно, что ли?
 - Ну как же без тебя, Ларка! – загадочно улыбнулся Геннадий. – По давней дружбе! Мы все тебя хорошо помним.  Вместе на пруд бегали, в лес за ягодами ходили, вместе по садам лазили, яблоки тырили… Веселое было время! Вот мы и решили: на такое дело тебя надо позвать. Ну, если ты, конечно, не забоишься.
    - Я? Забоюсь? – прекрасные темно-карие глаза Ларисы сурово потемнели. – Я вообще-то трусихой никогда не была…
   - Ну положим, я это знаю, - многозначительно заметил Геннадий, - а вот некоторые сомневаются.
   - Кто сомневается?
   - Не скажу! – Кирсанов таинственно улыбнулся. – Не хочу, чтобы ты им глаза выцарапала.
   - Ну ладно… - буркнула Лариса. – И когда пойдем?
   - Ну… как только ты скажешь, так и пойдем! Дело за тобой: скажи только – идешь или не идешь, а мы-то готовы выступить хоть ближайшей ночью.
  - Ночью? – изумленно воскликнула Лариса. – Мы пойдем ночью?
  - Ну конечно! – отвечал Генка. – Если мы хотим увидеть что-то необычное, то на Змеиную Гору надо идти именно с наступлением темноты. Все страхи, о которых толкуют люди, имеют место быть только по ночам. Днем на Змеиной Горе-то ничего не происходит – гора как гора. 
   Лариса озадаченно молчала. Сходить на самую известную в округе гору ей действительно очень хотелось, она еще в детстве мечтала, чтобы кто-нибудь взял ее с собой в это таинственное место. Но охотников идти туда не находилось, и уж тем более никто не взял бы туда с собой ребенка. Теперь вот представлялась такая возможность удовлетворить давнее любопытство – но как она объяснит бабушке, куда это ее несет среди ночи в компании с местными парнями? Стоит ли сомневаться, что Анна Тимофеевна никогда ее туда не отпустит – ни одну, ни с друзьями?
   Генка Кирсанов заметил ее замешательство.
   - Ну? Чего замолчала? Неужто и впрямь испугалась? – спросил он с издевкой.
   - Да нет, - с досадой отвечала девушка. – Вот думаю, как  же я бабушку уговорю отпустить меня ночью да на эту самую Змеиную Гору…
   - Ну вот… - разочарованно протянул Геннадий. – Начинается: бабушки, мамаши… Детский  сад, ей-Богу! Прости, но это твои проблемы. Значит, ты не идешь с нами?
 - Да погоди ты, Генка! – Лариса была явно расстроена. – Дай мне дня три… После выходных я тебе скажу точно! Три дня можете обождать, ты ведь сам сказал. А я что-нибудь придумаю…
  - Ладно, Ларка, ждем! – бодро ответил Кирсанов. – В конце концов нас никто не гонит. Даем тебе даже не три дня… Неделю! Через неделю или будь готова, или скажи, что отказываешься. Договорились?
   - Договорились! – облегченно вздохнула Лариса.
   - Вот и ладушки! – Генка, казалось, был вполне удовлетворен таким исходом разговора. – А то я  уж было подумал, что ты о приключениях только читать горазда, а самой испытать приключения  в  жизни тебе стрёмно! Выходит, я ошибся! Через неделю я к тебе подойду…
Ну, бывай, Ларка!
  - Бывай… -  отозвалась, словно эхом, Лариса.
  Кирсанов поднялся со скамьи и ушел, а Лариса попробовала читать дальше, но так и не смогла. Ее мысли почему-то все время возвращались к Змеиной Горе…

  А вскоре наступили выходные. С Филиппом Лариса встретилась на улице вечером, когда возвращалась из булочной. Встреча, казалось, была совершенно случайной.
  - Привет, - просто сказал Филипп, но глаза его тут же выдали радость, которую он тщетно пытался скрыть от девушки.
  - Добрый вечер, - улыбнулась в ответ Лариса.
  - Я завтра свободен… - сообщил молодой человек.
  - Я знаю… - отвечала Лариса и снова улыбнулась: Филипп, кажется, не замечал, что становится пунцовым.
  - Так что… если хочешь к морю, то можем поехать, - по тому, как парень внутренне напрягся, выговаривая эти слова, Лариса поняла, как он страшится получить отказ. Она даже закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Одновременно с этим ей почему-то стало его жалко.
  - А почему бы и нет? – просто отозвалась девушка.
  - Правда? Ты поедешь? – Филипп прямо-таки расцвел на глазах.
  - А ты возьмешь? – и Лариса, не сдержавшись, рассмеялась. Филипп только счастливо улыбнулся.
  Наутро они выехали еще до наступления жары и поехали к лесу. Перед тем, как сесть на велосипед, девушка протянула ему бумажный сверток в целлофановом пакете и велела убрать его в дорожную сумку.
  - А это еще что? – удивился Филипп.
  - Это? Гостинец для Яшки – косточки и хрящики. Ты про него, конечно, забыл!
  - Господи, ну какой еще Яшка! – искренне удивился Филипп. – Ты всерьез полагаешь, что мы его там встретим?
 - Всерьез полагаю, - отвечала Лариса. – Он ждет. Ну возьми кости-то, засунь их в сумку, тяжело, что ли?
  - Да нет, конечно… Как скажешь!
 Дорога на этот раз показалась Ларисе еще короче, чем в первый раз. А может, она просто снова привыкла к своему велосипеду после длительного перерыва в езде, и теперь ехала значительно быстрее, нежели неделю назад. Но когда они выехали на уже знакомый девушке галечный пляж, то взору их предстал совершенно дикий и пустынный берег.
 Насколько хватало глаз, не было видно ни души.
  - Ну, и где твой Яшка? – усмехнулся Филипп. – Его тут и в помине нет, наверняка где-нибудь по помойкам шарится…
  - Не оскорбляй его! – протестующе воскликнула Лариса. – Яшка придет.
  - Скажите пожалуйста! – Филипп передернул плечами. – Не оскорбляй!  Разве можно оскорбить бродячую псину? Ты уж скажешь тоже…
  - Оскорбить можно кого угодно, - серьезно заметила Лариса, - и собаку тоже. Дурное дело нехитрое. Но бывают собаки, у которых достоинства побольше, нежели у иных людей.
Ты никогда такого не наблюдал?
 - Не знаю, Лариса! Никогда не задумывался о чувстве собственного достоинства у собаки.
 - Ну вот видишь… Значит, не задумывался.
  Они оставили велосипеды на берегу, разделись и пошли купаться. Вода – прозрачная, с лазурным отливом и очень ласковая так понравилась Ларисе, что она захотела плавать в ней долго-долго, без каких-либо временных ограничений. Филипп не стал ее отговаривать, понимая, что это бесполезно, однако сам держался от нее поблизости, поэтому молодые люди уплыли от берега так далеко, что их двухколесные машины, оставленные среди камней, сделались почти не различимы.
  - Вот черт! – вдруг выругался Филипп.
  Лариса, плывущая на спине, встревоженно обернулась к нему.
  - Что такое? – спросила она.
  - А вон посмотри…
  Лариса взглянула в сторону берега и увидела целое стадо коз, совершенно внезапно выползшее из леса прямо на галечный пляж. Оно неумолимо двигалось по берегу в сторону той тропы, по которой Лариса с Филиппом приехали на морское побережье. Коз было очень много – берег скрывался под ними как под буровато-серым ковром. И при этом пастуха не было видно нигде – то ли он шел последним и пребывал еще в лесу, то ли вообще отсутствовал…
  - Вот зараза! – воскликнул Филипп. – Сейчас они пройдутся по нашей одежде, и тогда нам придется возвращаться обратно в чем мать родила! Но это еще ладно бы, а вот велосипеды наши растопчут! Это будет конец…
   Лариса видела, что Филипп сильно встревожен. И сделать ничего было нельзя: молодые люди уплыли слишком далеко, чтобы как-то повлиять на происходящее. Кричать бесполезно: шум прибоя гасил все звуки, да и напугать криками тупое стадо из такого далека было явно невозможно.
  - Лариса, давай к берегу! – сказал Филипп. – А я поплыву вперед: может, еще успею отогнать этих проклятых коз! Чертов пастух – где его носит? Небось пьяный где-нибудь в кустах валяется!
  - Давай плыви! – крикнула Лариса. – Ты плаваешь быстрее меня,  а я как-нибудь за тобой, за меня не бойся…
   Филипп крупными саженками поплыл к берегу. Однако Ларисе было очевидно, что он не успеет: могучие волны поднимали и опускали пловца, неминуемо сбивая его с темпа и гася скорость. А стадо уже вплотную приблизилось к оставленным на камнях машинам…
   
   Вдруг до слуха девушки донесся яростный и неистовый лай. Лариса вынырнула из воды как могла выше и увидела, как по пляжу стремительно носится бурый комок шерсти, мечущийся как раз между людскими  пожитками и приближающимся стадом. Лай разносился далеко вокруг, и его не могли заглушить даже морские волны…
  - Яшка! – воскликнула Лариса, - ты все-таки прибежал, Яшка!
   Козы остановились, тупо мотая рогатыми головами, блеяние их сделалось нестройным и вроде как негодующим. Но Яшка продолжал носиться по берегу, подпрыгивал, скакал перед козьими мордами и все так же заливисто лаял, словно отчаянно ругался. И добился-таки своего: стадо остановилось, затем попятилось и наконец медленно, будто нехотя,  потащилось в сторону лесной опушки, тянущейся вдоль прибрежного пологого холма. Яшка остался один посреди серо-черной галечной россыпи.  Издалека Лариса видела, как Филипп выбрался из моря, и как Яшка закружился вокруг него, оглашая берег радостным приветственным лаем. Парень потрепал его за косматую холку.
   Лариса ускорила свой темп и вскоре вышла из воды вслед за Филиппом. Пес(а это действительно был Яшка!) радостно бросился ей навстречу.
  - Яшенька, миленький! – воскликнула Лариса, запуская длинные пальцы в густую собачью шерсть. – Какой же ты молодец! А ну-ка, я сейчас тебе гостинца дам…
   Лариса достала заветный сверток с хрящиками, развернула его и положила на землю перед Яшкой.  Пес не бросился на угощение сходу, а внимательно осмотрел его, понюхал, и только потом с важным видом принялся за еду. Молодые люди невольно рассмеялись.
  - Ну посмотри на него, Филипп! – воскликнула Лариса. – Разве он не прелесть? Неужели ты снова станешь прогонять его?
  - Нет, не стану, - отвечал Филипп, - он и вправду молодец, этот твой Яшка! Ведь если бы не он, остались бы мы теперь без одежды, а возможно, и без велосипедов. Он нам оказал неоценимую услугу. И ты посмотри только: он ведь и впрямь пришел! Как такое возможно…видно, понравилась ты ему сильно! Браво, Яшка! Молодец, молодец…
   - Кушай, Яшенька, на здоровье… - сказала Лариса, ласково погладив пса по голове. Яшка ответил  на ее ласку умным и благодарным взглядом, после чего снова занялся косточками.
 - Филипп, - серьезно сказала Лариса, - я давно уже не гостила здесь, а вот ты живешь тут больше года, ведь правда?
 - Правда, - отвечал Филипп.
 - Вот хотела бы с тобой посоветоваться… Можно?
 - Ну конечно, Лариса. Я только буду рад, если мой совет окажется для тебя полезным.
 И Лариса подробно рассказала, как к ней подходил Кирсанов, как он предложил ей отправиться с группой парней ночью на Змеиную Гору. Добавила, что сроку на размышление ей дали неделю, и эта самая неделя истекает послезавтра.
 - Что ты об этом думаешь? – спросила она. – Честно признаться, эта самая гора давно привлекала меня. Я и раньше хотела там побывать, но все боялись на нее подниматься, а идти одна я, конечно, не решалась. И вот вдруг такое предложение…Заманчивое, прямо скажу.
  Филипп молчал, пристально и хмуро вглядываясь в безбрежный морской простор.
 - Филипп!  – позвала Лариса с нетерпением. – Ты слышал мой вопрос?
 - Слышал, - угрюмо отозвался молодой человек.
 - Ну и?..
 - То есть, ты хотела узнать мое мнение о том, стоит ли тебе принимать их предложение или не стоит? Я правильно понял?
 - Совершенно правильно, - с некоторым сарказмом отвечала Лариса.
 - А можно узнать, чем именно привлекает тебя эта Змеиная Гора? С чего это тебя туда так тянет?
 Лариса взглянула на парня с неподдельным удивлением.
 - Ну как же с чего? – сказала она. – Давно известно, что очень необычная она, эта гора. Что-то очень странное там происходит… И уже давно-давно, много лет.
 - Что именно? – сухо спросил Филипп.
 - А ты сам разве ничего про Змеиную Гору не слышал? – в свою очередь спросила Лариса.
 - Да слышал всякие россказни. Но я хочу именно от тебя услышать, что же такого необычного там происходит.
 - Ну… - Лариса немного замялась. – Я слышала, что там то ли духи появляются, то ли призраки. Будто бы видели там летающие шары разных цветов, а то лучи мощные в небо светят, хотя никаких прожекторов там нет. Еще слышала, будто бы там издавна люди пропадают. Еще в старину бывало: пошел человек к Змеиной Горе, и сгинул там бесследно! Поэтому в одиночку на Змеиную Гору никак нельзя ходить!
  - А компанией, выходит, можно? – усмехнулся Филипп.
 - Ну, компанией, я думаю, можно, - отозвалась Лариса. – Всё не так страшно…
 - Ну, а еще чего говорят об этой горе? – спросил Филипп.
 - Да всего сходу и не вспомнить! – воскликнула Лариса. – Все рассказы сводятся к тому, что место там стрёмное, нехорошее место. Ах да, вот еще что: говорят, будто на вершине горы стоит каменная башня, неведомо когда и кем построенная. Стоит она посреди леса, и непонятно, зачем возведена: от моря далеко – значит, не маяк. Сторожевая? Но поблизости нет ни города старинного, ни селений –  кого сторожить-то? Будто бы взяли когда-то неизвестные никому строители и построили эту башню на макушке горы средь леса; теперь, рассказывают, только с самолета ее и видно! Вот и вопрос: зачем и кому она была нужна? Высокую каменную башню вдали от городов на высокой горе построить дело не шуточное, а ведь ее воздвигли несколько веков назад, тогда ведь техники современной не было! Вот бы на эту башню взглянуть, а еще лучше – забраться на нее!
   Филипп в ответ только головой покачал.
 - Ох, Лариса, Лариса…- заметил он. – Ну вот смотри: собралась ты на эту чертову гору: путь неблизкий и нелегкий, а ничего ты про гору эту толком и не знаешь.
 - Ну как же! Я тебе, по-моему, немало сейчас рассказала!
 - Это по-твоему. А по-моему, ты не рассказала ничего. Так, передала мне местные байки, не стоящие и выеденного яйца!
 - Послушай… тебе не кажется, что ты несколько обнаглел? Я, вообще-то, тебя по-дружески спросила, но это не значит, что надо мной позволено потешаться! – возмутилась Лариса.
 - Лариса, не кипятись, - отозвался Филипп примирительно. – Ты спросила моего совета, и чтобы его дать, я должен знать некоторую информацию – хотя бы ту, которой владеешь ты. Ну, и что это за информация? Какие-то шары… лучи, бьющие в небо… призраки! Очень исчерпывающе! Непонятно кем построенная башня… Здесь есть краеведческий музей? Я всего год тут живу, поэтому не интересовался. Наверное, есть. Стоит туда сходить, и наверняка там можно отыскать  все сведения об этой таинственной башне: кто построил, когда и зачем! Вполне обычная гора, которых по России миллионы; ну кто-то когда-то якобы пошел туда и не вернулся – эка невидаль! Люди пропадают и пропадали  всегда и во все времена, и не только в лесах или в горах, но и в городах – так что же? Мало ли что с человеком может случиться – просто никто не ищет как следует! И ничем эта ваша Змеиная Гора не уникальна. Ну, а то, что там духи, призраки кому-то являются – так это ж вообще смех. Чушь собачья… Пить надо меньше таким людям, и тогда не будут являться ни призраки, ни духи, ни инопланетяне! Кто-то на этой горе набухался, спьяну наглючил и растрепал повсюду свой горячечный бред, а ты этой брехне веришь.
  Лариса обиженно засопела. Она сосредоточенно следила за тем, как Яшка с аппетитом и хрустом поедал честно заслуженные им хрящики и косточки. Может, все-таки прав Филипп? Ничего необычного нет и никогда не было на этой горе, а значит, и тащиться туда незачем?
  - Так ты полагаешь, что идти туда не следует? – спросила она упавшим голосом.
  - Лариса… это решать тебе, - отвечал молодой человек. – Я могу высказать тебе лишь свои соображения. Что я и делаю.
  - Но даже если там и нет ни летающих шаров, ни лучей, то башня ведь точно есть! – воскликнула разочарованная девушка. – Чтобы ее облазить, разве не стоит туда отправиться? Это же страшно интересно!
  Филипп нахмурился и отвернулся от нее. Немного помолчав, он мрачно заметил:
  - Мне не хотелось об этом говорить, но ты, похоже, не понимаешь…
  - Не понимаю чего? – подняла голову Лариса.
  - Объясняю для особо одаренных. Тебе интересно башню осмотреть? А что интересно твоим будущим спутникам – ты точно знаешь? Почему они так радушно приглашают тебя в свою компанию – это тебе неинтересно?
 - Ну как почему… они же мои друзья! – воскликнула Лариса.
 - Друзья… - задумчиво протянул Филипп. -  Знаешь, я бы поостерёгся считать друзьями людей, с которыми ты виделась последний раз лет этак семь-восемь тому назад. Тогда вы были детьми, сейчас вы – взрослые люди. Едва ли они приглашают тебя с собой только лишь по детской дружбе.
 - Филипп, говори прямо: к чему ты клонишь? – потребовала Лариса.
 - Ну посуди сама: таинственная Змеиная Гора, глубокая ночь, четверо или пятеро малознакомых тебе парней  и ты – одна! Ничего себе расклад! Что, никаких мыслей не возникает?
  Лариса сперва вспыхнула, потом сокрушенно опустила голову.
  - Черт побери, - выругалась он негромко. – У вас, у парней, одно лишь на уме…
Филипп посмотрел на нее с неподдельной нежностью. На лице Ларисы отразились досада и скорбная растерянность. Молодой человек едва заметно улыбнулся – похоже, ему стало жаль девушку.
  Он аккуратно положил ладонь на ее крепкое, литое плечо. Она не отстранилась, не вздрогнула.
  - Послушай, Лариса… - как можно мягче произнес Филипп. – Я просто не хочу, чтобы ты потом раскаивалась в своем поступке. Не хочу говорить ничего плохого про этих ребят, я недостаточно хорошо их знаю. Не могу и запретить тебе реализовать эту представившуюся возможность – я тебе не отец и не бабушка. Решение будешь принимать сама. Но… слишком велика вероятность того, что в этом предприятии, если не авантюре – так уместнее это назвать, у вас с твоими спутниками окажутся совершенно разные интересы. У тебя – разноцветные шары, световые лучи, призраки, инопланетяне и прочие псевдочудеса, а вот у них интерес может проявиться вполне реальный и конкретный. Этот интерес - ты! Вот чего я опасаюсь, и говорю об этом прямо.
  - А я так хотела сходить на Змеиную Гору… - грустно и мечтательно произнесла Лариса. – А ты все сгубил прямо на корню. Зря я тебя спросила…
 - А может, как раз не зря? – с легкой обидой отозвался Филипп. – Впрочем, ты можешь ведь и наплевать на мое мнение. Имеешь полное право…
  Он произнес эти слова с неподдельной болью, и Лариса взглянула на него с невольной благодарностью: похоже было, что Филипп искренне переживал за нее.
 - Ну не обижайся… - сказала она просяще. – Пожалуйста! Ты говорил честно, как думал, и за это я благодарна тебе…
  Филипп пропустил мимо ушей ее благодарности.
  - Ну я-то ладно, - сказал он сухо, - со мной ты можешь и не считаться. Но что ты скажешь бабушке? По-твоему, она с легким сердцем отпустит тебя ночью на эту чертову гору в компании сомнительных парней?
  - Что ж я, совсем дура, что ли? Конечно, она не отпустит: но… бабушка послезавтра ложится в больницу на десять дней. У нее плановое обследование. Так что ничто не помешает мне… - Лариса пристально взглянула на Филиппа. – Если конечно ты ей не  скажешь…Тогда моя затея точно накроется медным тазом. Если ты решил меня заложить – ну что ж, еще успеешь.
 
  Против воли Лариса сама говорила обидные и явно незаслуженные Филиппом слова, однако не могла уже остановиться – будто некто злой и насмешливый упрямо тянул ее за язык! Но Филипп не стал заострять внимание на своей личной обиде. Его явно заботили совсем иные вещи.
 - Нет, Лариса, так я не сделаю, - заметил он твердо. – Если я ей  скажу о твоих намерениях, она возьмет с тебя слово, что ты в ее отсутствие никуда не пойдешь. И все равно там в больнице будет переживать… Пусть она обследуется спокойно. Мы сделаем по-другому.
  - И как же? – спросила Лариса, слегка удивленная тем, что ее странный приятель заботится еще и о спокойствии ее бабушки.
  - А вот как, - улыбнулся Филипп. – Я так понимаю, ты уже решила пойти туда, несмотря ни на что. И переубеждать тебя бесполезняк. Ладно! Я иду вместе с тобой.
  Такого оборота Лариса явно не ожидала.
 - Как? – воскликнула она. – Но ведь тебя не звали?
 - И что? Я иду не в гости и не на званый обед. Имею право ходить туда, куда хочу.
 По его решительному тону Лариса поняла, что Филипп решил твердо, и не отступит.
 Она только пожала плечами. В конце концов, ей-то какая разница? Филипп сам за себя отвечает.
  - Ну как хочешь, - только и заметила она.
 Море с шумом гнало волну за волной на пологий берег, и волны с шипением откатывались назад, шурша крупной галькой. В воздухе витали чайки, оглашая пустынный пляж тонкими пронзительно-жалобными криками.
  - Солнышко садится, Лариса, - заметил Филипп. – Нам пора, Лариса!
  - Да, пожалуй…
Она попрощалась с Яшкой, обещав ему в следующий раз побольше гостинцев. Филипп ожидал ее с видом покорной терпеливости, пока она говорила псу ласковые слова и гладила его за ушами.
 Садясь на велосипед, Лариса с некоторым удивлением вспомнила, что минувшей весной она сама удивлялась наивности и безрассудству Галки Жарковой, этой пигалицы, втянувшей ее в свои личные разборки с юным мерзавцем Кулешовым, а потом грубо оскорбившей ее.
  Тогда Лариса была изумлена тем, что Галка помчалась сломя голову в чужую квартиру, полную кулешовских приятелей, ничуть не задумываясь о возможных неприятностях. А разве теперь она сама не уподобляется Галке? Ну ладно, та ненормальная была по уши влюблена в этого Кулешова, а ею-то самой сейчас что движет? Какая неведомая сила так упорно тянет ее на эту загадочную Змеиную Гору? Ведь доводы Филиппа совсем не беспочвенны.
  Лариса сама не понимала, что это было: любопытство, жажда приключений, желание самой себе что-то доказать… или нечто вообще ей непонятное? Но она знала одно: какие бы тайны ни хранила Змеиная Гора, ей непременно надо там побывать. Даже если это смертельно опасно.
  Всю обратную дорогу Филипп и Лариса ни разу не возвратились к теме Змеиной Горы. Всё было тут решено ими обоими  – раз и навсегда. А Яшка в этот раз бежал за ними особенно долго – будто предчувствовал, что увидит теперь их очень нескоро. Или не увидит совсем…



                Конец 2-ой главы.