Я знала, что убивала тебя пощечинами,
Била наотмашь ладонью хрупкой, а ты подставлял другую.
Мы стали так откровениями истощены, источены,
Что я уже и не знаю, как отвести от твоей щеки свою руку.
Попытки вытравить бабочек- поздно, не важно.
Зачем-то застряли в горле обычные фразы: давлюсь обещаниями.
Мне холодно в этой буре, мне в этой грозе страшно.
В висках стучат слова вроде "проститься", "прощание".
Запоздалые письма в окна вагона брошены,
Устало заклеены пальцами с привкусом пепла на мягких подушечках.
А я так прерывисто, жалко, наотмашь пощечины.
А ты целовал эти руки, шепча, что их любишь.