Я ничего не думал и ничего не планировал, просто сел в машину и поехал за город, на дачу. По дороге громко слушал музыку FM, затем, вдруг, сказали, что сегодня начало астрономического лета и Луна этой ночью подойдет к Земле на тридцать тысяч километров ближе.
«Ничего себе»! – подумал я, но потом сразу сообщили, что Луна находится от Земли на расстоянии триста пятьдесят тысяч километров и я понял, что тридцать тысяч это пустяки.
Сразу стало не интересно, к тому же я ещё в яму влетел при выезде из города, и про Луну я сразу забыл.
Машина быстро миновала пригородные поселки, прилепившиеся к городу, словно щенята к мамке дворняге, затем мимо промчался дубовый лес, и вскоре я уже ехал по пустынной дороге.
Десять километров, двадцать пять…интересно, почему так странно делают районные дороги? Здесь хорошо устраивать экзамены по экстремальному вождению. Повороты под девяносто градусов, крутые спуски в никуда. Тем не менее, подпрыгивая на бесконечных латках, я все-таки радовался отсутствию ям, которые были тут совсем недавно.
Ехать недолго, всего пятьдесят километров и я уже в другом измерении. Облака, подвешенные кем – то до самого горизонта, желтеющие пшеничные колоски и ветер, наполняющий своим дыханием летнее пространство.
«Хорошо, что май стал летом» - думаю я, - «теперь больше времени, чтобы радоваться теплой бесконечности».
Мне никогда не нравилось, что с началом лета всегда приходило разочарование по поводу того, что Земля вот –вот повернется на другой бок и дни станут короче.
Наш дачный кооператив, наверное, самый неухоженный. Сколько председателей поменялось, а «воз и ныне там» Ни тебе нормальных дорог, между участками, ни освещения.
Начавшееся было ирригационные работы, по обеспечению садоводов водой, однажды заглохли. А водопроводные трубы так и остались лежать по всему кооперативу, словно скелет доисторического исполина.
Но мне здесь нравится, здесь я сам по себе, в какой-то первозданной глуши, на краю поля и неба.
Пара ступенек, дверь на веранду. Я открываю замок и захожу во внутрь. Здесь жарко, особенно после того как мы спилили сливу. Она росла прямо перед дверьми, а лет пять назад, на ней был такой урожай, что ветки погнулись. После этого она стала странно расти, а вскоре вообще зачахла. Единственное, что от неё было, это тень, но мы решили от неё избавиться.
Дверь в дом после зимы всегда плохо открывается. Она становится тяжелой и с трудом выходит из коробки. Но летом она снова высыхает, и я открываю её уже без труда.
У моей мамы талант из ничего делать уют, когда заходишь в дом, визуально становится легко.
Но это только визуально. Я ложусь на кровать и понимаю, что от треска, который она издает, затихают даже кузнечики.
«Что случилось?» - тревожно спрашивают они друг у друга в некошеной траве
«Ничего», - отвечает самый осведомленный, - «приехал новый хозяин, молитесь, чтобы он не пошел на рыбалку».
Но кузнечики могут успокоиться, я давно не ловлю рыбу, с тех пор как увидел, как её убивают.
Не то, чтобы я вегетарианец, просто лучше этого не видеть.
Говорят, что рыбы не чувствуют боли, но скорее всего, это неправда, прийти в этот мир и уйти - всегда больно.
Впрочем, я уже лег на кровать и солнце все настойчивее заглядывает в мое западное окно.
В доме прохладно и глаза мои сами собой закрываются…
Вы, спите днем? Если нет, то вам все равно, а у меня случается.
Дневной сон это как манная каша, практически безвкусная, но полезная. Я засыпаю, и мой мозг начинает вращать рукоятку странного кинопроектора.
Днем, как правило, снится всякая ахинея, вот я на санках еду по траве в какой-то странной местности, по сторонам мелькают некошеные лопухи, очень полезные при разных болезнях, потом подсолнечники, обернувшие свои головы не к солнцу, а ко мне, и, в конце концов, невероятной величины ягоды клубники.
Все это очень похоже на декорации к фильму. Но во сне это нормально.
Я не обращаю внимание на происходящее, продолжаю ехать в своих санях, все само собой разрешится, едва мои глаза откроются и я увижу в окне бледную и располневшую луну.
В принципе, теперь можно выходить на улицу. Над миром уже повис летний вечер.
Кузнечики, по прежнему, стрекочут в густой траве, но сейчас скорее от радости.
Безумное ярило ушло прочь за тополиные посадки, и теперь можно свободно дышать.
Я выхожу за пределы своего участка, тут тише и даже прохладнее, оглядываюсь на Луну и вспоминаю сегодняшний прогноз. Не зная его, я никогда бы не подумал, что она приблизилась к земле на целых тридцать тысяч километров.
«Это ж надо!» - думаю я, и смотрю, как Луна становится все ярче.
Где-то совсем недалеко начала свой отсчет кукушка. Хочется спросить и не хочется. Когда-то я часто её спрашивал, потом забывал, потом спрашивал снова...
Когда тебе «двадцать» можно спрашивать и слышать в ответ все, что угодно. Сейчас как-то боязно, а вдруг что-то не то скажет? Поэтому я просто смотрю как её голос стелится по высокой траве и спускается к заросшему пруду.
Темнеет.
Луна вырастает над всем миром, я вижу странный рельеф её поверхности и не понимаю, видит ли кто-нибудь меня с её поверхности.
Там наверняка пусто и неуютно. А тут летний вечер. Прилетели бы, только не надолго, тут и своих уже девать некуда.
Какое то время я смотрю на Луну и пытаюсь сделать фото, но на свет получается плохо, и я прекращаю.
Лучше посмотреть, запомнить и потом написать. Тогда ничего не нужно выставлять, никаких ночных режимов, никаких вспышек, нужно просто запомнить, как Луна висит в июньских сумерках, и попробовать рассказать…
Луна в перигее…
С наступлением темноты все умолкает, только Она становится ярче, но я иду спать.
В доме теперь тепло, странное дело, недавно было прохладно, я ложусь, тихо ерзаю в постели, боясь потревожить уснувших кузнечиков. Все стихает и, в конце концов, становится темно.
С мыслями, что день кончился, я начинаю погружаться в томные воды сонной реки, но под шкафом просыпается мышь, и начинает, что-то грызть.
В моих грезах ещё висит Луна, но мышь..
Я слышу его все сильнее..
Кровать, на которой я сплю, по словам мамы, вполне нормальная, однако когда я переворачиваюсь, мышь замолкает.
Очевидно, соображает, что ему дальше делать: "точить " и дальше деревянную ножку или сматываться от рухнувшей с неба луны.
К тому же матрас на этой кровати сбит какими то поперечинами, совершенно выдавливающими мои ребра из организма.
Вобщем я ворочаюсь и скриплю кроватью до трех часов, потом светает и я засыпаю.
Мне сразу же снится армейский старшина, который недоволен тем, что я лежу и ничего не делаю. Я, даже во сне, вежливо прошу его уйти куда подальше.
Затем снится брат со связкой ключей. Он что-то говорит и показывает мне ключи, под конец я лечу с какого то обрыва и просыпаюсь.
По поводу обрыва, я в курсе, когда мне снится движение вниз- это к денежным растратам. Завтра мне нужно платить за участок, я помню.
Хотя, скорее всего это уже сегодня.
Медленно открываю глаза и вижу, как комнату начинает заливать дневной свет. Это новый день, и я совсем забыл, что сегодня Троица.
Праздник уже спешит навстречу садоводам с холма близлежащего поселка.
Звук колоколов пугает кукушку, монотонно считающую чьи-то года, и тает в высоком июньском небе.
"Праздник, ничего делать нельзя", - говорит сосед и идет вдоль улочки к местной самогонщице- бабе Шуре.
Я уже раздумываю, не присоединиться ли к нему?
Но тут же вспоминаю про мыша, кровать, и думаю что сегодня я буду трезвым, потому, что поеду домой......