Глава 5
Работа на участке шла полным ходом, и постепенно территория начала преображаться. Были вырыты канавы, установлены дренажные системы. Дорожку от ворот к дому выложили брусчаткой. Рабочие вскопали участок под газон, сделали небольшой уклон для стока воды. Привезенный чернозем насыпали на вскопанную землю, разровняли граблями и в завершение прокатали грунт газонным катком. За домом выкопали небольшой котлован под пруд, укрепили дно и берега, к будущему водопаду провели трубу, по которой будет поступать вода из скважины. Перекопав и выровняв грядки в огороде, Ксения засадила их пряными травами, которые разделила на сектора по цветовой гамме. Через пару недель они не будут уступать по красоте самым изысканным цветочным клумбам.
Кирпичная ограда постепенно отстраивалась. Ксении не терпелось поскорее закрыть свободные площади зеленым газоном, но, к сожалению, Семен задерживался. Он позвонил, сообщив, что до места добрался нормально, но предупредил, что ему придется еще немного задержаться. Оставалось только набраться терпения и ждать.
В пятницу утром подъехала машина с рулонами газонной травы. Пока рабочие перетаскивали их к месту укладки, Семен, по-заговорщицки приложив палец к губам, схватил Ксению за руку и потащил к выгруженным из машины сверткам.
— А теперь закрой глаза, только не подглядывай. Раз, два, три. Открывай.
Девушка открыла глаза: на земле, аккуратно связанные, лежали штук пятьдесят длинных извилистых лоз девичьего винограда.
— Откуда такое богатство? Тебе денег хватило? — Ксения забросала его вопросами.
— Ксюш, Ксюш, — засмеялся Семен. — Дай ты мне хоть слово вставить.
— Все, молчу.
— Насчет денег не беспокойся: они мне почти даром достались. Я потратил сущие копейки, да и то только на демонтаж этих растений. А если быть более точным, то расплатился всего лишь парой бутылок водки. Пустил в ход, так сказать, непотопляемую валюту. Местные мужики мне за это не только все выкопали, но и помогли упаковать и загрузить в машину.
— Но откуда?
— Не поверишь: нашел.
— Как нашел?
— Шел-шел и нашел. Если серьезно, ребята в питомнике подсказали. Недалеко от них находится заброшенная воинская часть, так там этого винограда как сорняков: видимо-невидимо. Вот мы его там аккуратненько выкопали, упаковали и привезли.
— Сень, ты просто молодчина! Это же все нужно срочно посадить! Так, мне сейчас понадобится пара-тройка рабочих рук. Ой, Семен, проследи, пожалуйста, за укладкой газона, а я подойду к вам попозже. Ну все, я побежала за мужиками.
Закончив посадку, Ксения отправилась посмотреть на уложенный газон. Она тщательно проверила плотность укладки каждого полотна и, удовлетворенная выполненной работой, громко поблагодарила:
— Всем большое спасибо. На сегодня все можете расходиться по домам. В понедельник прошу не опаздывать, до свидания. А вас, Семен, я попрошу еще чуть-чуть задержаться.¬
— Хорошо, только ребят провожу до ворот.
Закрыв за рабочими ворота, Семен, резко развернувшись, приблизился к Ксении и, обхватив ее за талию, приподняв над землей, закружил по дорожке.
— Птаха, как же я по тебе соскучился! — воскликнул он, крепко прижимая девушку к себе.
— Сень, ты точно чокнутый, — смеясь, вторила ему Ксения.
Накружившись вдоволь, мужчина аккуратно поставил Ксению на ноги. Та, чуть пошатываясь и приложив ладонь ко лбу, с удивлением произнесла:
— Ну, Сень, ты даешь! Если честно, никак не ожидала от тебя такой прыти.
— Я и сам от себя подобного не ожидал, — с улыбкой ответил он. — Кстати, если тебе понравилось, могу повторить.
— Понравилось, только давай это оставим на потом, а сейчас еще раз проверим сегодняшнюю работу.
— Ну уж нет. Хоть ты и босс, но сейчас мы отправляемся домой, и никаких возражений.
— Хорошо, только завтра надо будет сюда обязательно заглянуть.
— Заглянем, обязательно заглянем, а теперь, Ксюха, поехали. Не забывай, у нас с тобой сегодня еще одно очень важное мероприятие.
— Уже едем.
Еще раз окинув взглядом преобразившийся участок, девушка последовала за мужчиной.
Въехав в город, Ксения попрощалась с Семеном до вечера и вышла на остановке рядом с рынком. Продавцы уже убирали товар с прилавков. Девушка быстро пробежалась по рядам, бегло просматривая еще не убранные вещи. Ей на глаза попалось симпатичное голубое платьице из тонкого трикотажа.
— Девушка, я беру это платье! Сколько с меня?
— Даже примерять не будете? — удивилась продавщица.
— Нет.
Расплатившись за покупку, Ксения поспешила домой. До встречи с Семеном оставалось еще два часа, можно было позволить себе понежиться в ванне. Повесив купленное платье на плечики, она отправилась принимать водные процедуры. Порозовевшая, благоухая ароматом лаванды, через четверть часа Ксения вернулась в свою комнату. Из дорожной сумки девушка достала небольшой сверток. Развернув его, она выложила на кровать белоснежный итальянский бюстгальтер с миниатюрными стрингами.
«По-моему, самое время, чтобы вас сегодня надеть», — любуясь изысканным бельем, подумала Ксения и покраснела от собственных мыслей.
Высушив волосы, Ксения облачилась в новый наряд. Платье пришлось ей впору. Покрутившись перед зеркалом, девушка приступила к макияжу. ¬Быстрыми движениями кисточки она нанесла тонкий слой пудры на лицо. Пару штрихов карандашом — и от ее выразительных глаз нельзя оторвать взгляда. Серебристо-голубые тени и перламутровая помада завершили образ. Уложив волосы, она внимательно осмотрела себя с ног до головы.
— Да, чего-то не хватает.
Еще раз внимательно оглядев себя, Ксения на минуту задумалась. Вдруг ее осенило, она бросилась к дорожной сумке и извлекла оттуда небольшую шкатулку. Немного порывшись в ней, девушка вытащила длинные бирюзовые бусы. Надев их, Ксения удовлетворенно произнесла:
— Ну вот, совсем другое дело.
Еще немного покрутившись возле зеркала и вдоволь налюбовавшись своим отражением, Ксения накинула на плечи широкий шифоновый шарф светло-голубого цвета, который безупречно дополнил ее наряд.
— Пап, мам, как я выгляжу? — представ перед родителями во всей красе, поинтересовалась Ксения.
— Как конфетка! Так бы и съел, — восторженно воскликнул Петр и, обхватив дочь руками, шутливо чуть-чуть прикусил ее за щеку.
— Фу, пап, от тебя разит, как из пивной бочки.
— Еще бы не разило, — вмешалась в разговор мама. — Они сегодня с соседом после обеда три часа в бане победу местной футбольной команды праздновали.
— Ну должен же я был поздравить Левушку: как-никак он их тренер.
— Я вижу, как ты «напоздравлялся», — не унималась Фаина. — С твоим ли сердцем в таком пекле пить?
— Мы же по чуть-чуть, чисто символически.
— Оприходовать ящик пива теперь называется «по чуть-чуть»? Да таким количеством можно слона свалить!
— О, — обрадовался отец, — значит, мы с Левушкой крепче слона оказались!
— Тьфу на вас с Левушкой и слоном вместе взятыми.
— Мать, а животина-то тут при чем? Ну, каюсь. Виноват: не устоял перед соблазном. Больно уж пивцо забористое попалось, аж рассудок отшибает...
— Я тебе сейчас сама его отшибу! А ну, марш в душ.
— Зачем? Я уже мылся.
— Мылся-то мылся, но не протрезвился.
— Слушаюсь и повинуюсь, — и чуть пошатывающейся походкой Петр направился в сторону ванной комнаты.
* * *
Семен появился ровно в шесть вечера с двумя букетами алых роз. Один букет он с почтением преподнес Фаине, другой — Ксении.
— Ну, парень, снимаю перед тобой шляпу. Ты прев¬зошел все мои ожидания, — пожимая руку в знак приветствия и хитро подмигивая, произнес Петр. — Ты только посмотри, Фая, какой он, оказывается, тонкий стратег. Приди он только с одним букетом, я бы еще подумал, отпускать ли Ксюху с ним. Но он, хитрец, вторым букетом приобрел себе союзника в твоем, между прочим, лице, дорогая. И мой протестующий голос в результате остался в меньшинстве.
— А я Ксюшу и без букета отпустила бы, — заступилась за Семена Фаина. — Он парень надежный, наша девочка за ним как за каменной стеной.
— Скажи еще «за железобетонной», — съязвил Петр.
— Как же ты, Петя, к словам любишь цепляться, словно степной репейник.
— Ну вот, опять пострадал за правду.
— Шел бы ты, родной, свой футбол смотреть, а молодые сами меж собой разберутся.
— Прогоняют, бессовестным образом указывают на дверь.
— Пап, ты что-то сегодня разошелся.
— Молчу и подчиняюсь общему давлению. А ты смотри, Семен, да на ус наматывай. Вот попадешь таким дамочкам под каблучок, и будут они из тебя веревки вить, — многозначительно произнес старик на прощание.
— Спасибо, буду держать ухо востро.
— Смотри, как бы без него не остался, — промурлыкала Ксения ему на ушко и, не дав Семену возможность нанести ответный удар, быстренько подхватив его под руку, направилась с ним к выходу.
— А тебе палец в рот не клади — откусишь, — выйдя с ней на улицу, весело произнес Семен.
— А то, — засмеявшись, ответила Ксения.
Молодые люди не спеша двинулись в сторону пристани. Подойдя к знакомой церквушке, они увидели возле ворот небольшую группу юношей и девушек, которые на ломаном русском языке что-то пытались объяснить местному сторожу. Но тот, не понимая, о чем идет речь, оторопело смотрел на непрошеных гостей. Ксения поспешила ему на помощь, на чистом английском легко заговорив с иностранцами. Те, окружив девушку, забросали ее вопросами. Внимательно выслушав их, Ксения обратилась к сторожу. Поговорив с ним несколько минут, она достала телефон, сделала пару звонков и снова о чем-то заговорила с ребятами. Они утвердительно закивали. Оставив их на пару минут, Ксения подошла к Семену и прошептала:
— Сень, тут такое дело: эти ребята — волонтеры из Англии. Для них должны были провести в этой церкви экскурсию, но гид куда-то запропастился. Я созвонилась с отцом Николаем, он скоро подойдет. Но, к сожалению, батюшка не знает английского, и кому-то надо перевести все, о чем он будет рассказывать. Ты не против, если я возьму эту роль на себя?
Закончив, она настороженно ждала реакции Семена. Мужчина нахмурился, но, прежде чем он успел ¬открыть рот, Ксения, сделав несчастное лицо затарато¬рила:
— Сенечка, мне их очень жаль! Они уже целый час тут топчутся и не знают, что делать.
В довершение она наигранно захлопала длинными ресницами и так умоляюще посмотрела на Семена, что тот был не в силах ей отказать.
— Ну хорошо, хорошо, только недолго, а то теплоход ждать не будет.
— Я быстренько, ты и оглянуться не успеешь.
И, возглавив группу, девушка повела гостей к церкви.¬
По ходу движения она им что-то рассказывала. Семен шел следом, с любопытством наблюдая за происходящим.
На крыльце перед входом сторож вручил Ксении охапку длинных цветастых юбок и ярких ситцевых платков. Девушка, подзывая волонтерок по одной, стала выдавать им эти платки и юбки. Те с удивлением рассматривали странный наряд. Ксения, видя замешательство девчушек, решила показать пример. Она быстро натянула поверх платья пышную юбку и, повязав платок, предложила им сделать то же самое. Те тотчас последовали ее примеру, безропотно надевая бесформенные вещи поверх джинсов.
Когда все переоделись, перед мужской половиной предстала группа, похожая на скоморохов. Вид у девушек был настолько нелепым, что парни, не удержавшись, прыснули от смеха. Девчата, обиженно надув губы, потихоньку стали стягивать с себя платки.
Ксения не знала, что делать. Она вопросительно по¬гля¬дела в толпу смеющихся парней, ища глазами Семена.
— Птаха, не дрейфь! Ты сейчас самая очаровательная матрешка, которую я когда-либо видел, — выкрикнул он из толпы.
Эта подбадривающая реплика вернула ей уверенность в себе. Она, строго посмотрев на ребят, стала им что-то объяснять, и волонтеры разом присмирели. Словно завороженные, они слушали ее, продвигаясь внутрь здания. Семен решил подождать снаружи.
Прошло минут сорок. Сторож, опустив голову, мирно дремал, сидя на скамейке возле крыльца, а Семен, заложив руки за спину, бесцельно бродил вокруг церкви, то и дело поглядывая на часы.
— Ксюх, ну что ты там застряла? Еще десять минут, и можно точно забыть о поездке, — недовольно бубнил он.
Наконец массивные церковные двери тихо отворились, и друг за другом молча стали выходить волон¬теры. Ребят было не узнать: их лица лучились умиро¬творением. Девушки, сняв пестрое одеяние, аккуратной стопочкой сложили все на скамейку. Последней вышла Ксения. Не проронив ни слова, все направились к воротам. На улице ребят словно прорвало: они восторженно, перебивая друг друга, стали делиться впечатлениями.
Семен, незаметно дернув Ксению за рукав, тихо произнес:
— Нам пора.
— Да-да, сейчас.
Девушка извиняющимся тоном заговорила с англичанами. Те с нескрываемым сожалением стали прощаться. Пожав на прощание друг другу руки, они расстались.
— Ксюх, через десять минут теплоход отчаливает, бежим, — схватив девушку за руку, Семен потащил ее в сторону пристани.¬
Небольшое судно готовилось к отплытию. Матросы уже собирались поднять трап, когда на палубу, перепрыгивая через ступеньку, влетели мужчина и девушка. Их лица от быстрого бега раскраснелись, а глаза озорно светились. Немного переведя дух, они, взглянув друг на друга, прыснули от смеха. И было от чего: у Семена галстук съехал на бок, а подол белоснежной сорочки торчал поверх брюк. У Ксении волосы растрепались, а один конец шарфа волочился по палубе. Подтрунивая друг над другом, они стали поправлять на себе одежду.
— Как я выгляжу? — спросила девушка.
— Неплохо, вот только здесь немного подобрать, тут поправить, там заправить, а так все отлично.
— Спасибо, успокоил. Может, чем ехидничать, лучше поможешь?
— Я бы, конечно, помог, — вкрадчиво произнес Семен. — Но боюсь, что после моего вмешательства на тебе ничего не останется.
— Ну ты и нахал!
— Почему сразу нахал? Ты, Ксюх, в любом наряде прекрасна, но без одежды была бы просто неотразима.¬
— Ладно, приму это как комплимент.
— Ну что, идем?
— Идем.
Они сели за столик возле самого борта. Отсюда открывался великолепный вид на окрестности. Любуясь летним пейзажем, они приступили к трапезе. Утолив голод и выпив по бокалу белого сухого вина, молодые люди решили прогуляться по палубе. Приобняв девушку за талию, Семен с восхищением произнес:
— Лихо ты сегодня с волонтерами! У тебя отличное произношение.
— Спасибо, — чуть смутившись, ответила девушка.
— Я в школе тоже английский изучал. Правда, все, что оттуда вынес, — это «hello» да «no». Бедный мой учитель что только ни делал, пытаясь хоть чему-то меня научить, а я ему в ответ твердил только одно: «I do not understand», — и точка.
— Да вы, батенька, оказывается, лентяй! В наше время не знать иностранный язык — это верх неприличия.
— А мне он как-то без надобности, у меня ведь нет друзей-иностранцев.
— Сень, ты не прав: знание иностранных языков расширяет кругозор.
— Хорошо, убедила. Завтра же куплю самоучитель и займусь своим образованием, чтобы тебе не краснеть перед друзьями за мое невежество.
— Сень, прости, я не хотела тебя обидеть.
— Да ладно, проехали.
— Может, немного постоим? Посмотри, какой впереди живописный лес, — решила сменить тему Ксения. — Мне он напоминает картины Шишкина.
— Сейчас ты будешь проверять, знаком ли я с русским изобразительным искусством?
— Ну что ты, Сень. Просто лес действительно очень похож.
— Хорошо, согласен, на самом деле похож. Ксюх, а ты какие-нибудь истории про пихту знаешь?
— Нет, зато я знаю про саму пихту. Пирамидальное дерево с горизонтальными ветками, листья игольчатые, плоские, почки почти шарообразные. Мужские цветы в виде сережек. Пихта относится к роду голо¬семенных семейства сосновых. Шишки, в отличие от других хвойных, растут вверх. Семена крылатые, зародыши с несколькими семядолями.
— Ксюх, Ксюх, притормози. Я нисколько не сомневаюсь в твоих огромных познаниях в биологии. Но мне интересно, знаешь ли ты какие-нибудь народные сказания про это дерево.
— Нет, не слышала.
— Тогда послушай. Когда-то в селе над Ветлугой жил паренек по прозвищу Русой. Послал как-то его отец поляну под просо корчевать, а мать наказала еловых веточек на помело принести. Только просила на чужих девчонок с марийской стороны не заглядываться. Управившись с работой, стал парень ветки еловые рвать и при этом песни распевать. Услыхала его кареглазая мариечка Айна, выбежала на берег и давай парня на свою сторону зазывать, мягкие да пушистые пихты расхваливать. Забыл Русой наказ матери, бросил лапник и стал из-под руки девушку разглядывать. И так она ему издали понравилась, что сразу позабыл о своих стариках и на другой берег переплыл.
Привела девушка парня к себе в деревню, а там возле домов деревья — как ели, но голубые. Потрогал Русой веточки, а они мягкие. К щеке веточку приложил — совсем не колется, как шелковая! Повела девушка парня в избу родным показывать. Для дорогого гостя сразу стол накрыли: хлеб, пироги да медвежий окорок подали, сотового меду понаставили. А на ночь парня в чистой горнице спать положили. Айна пихтовый веничек наломала и под подушку положила, чтобы голове повыше было. И такой нежный да настойчивый запах от того веника был, что, засыпая, подумал Русой: «Поживу тут до той поры, как это дерево отцветет, семян наберу и в свой край отнесу. То-то подивятся наши!»
Не одну неделю Русой в чужом племени жил, помогал жито сеять, поляны распахивать, пеньки выдирать. И все спрашивал Айну, скоро ли пихты зацветут. А девушка так к нему привыкла, что отпускать от себя не хотела. Но вот подул ветер с полудня, жарой дохнуло, и зацвела пихта. Обрадовался Русой, а Айна совсем пригорюнилась. Пошла она к местной колдунье и попросила, чтобы та помогла ей парня подольше в их краях задержать. Заручившись поддержкой колдуньи, Айна немного успокоилась. А старуха, дождавшись ночи, в полушку-жаровню горячих углей насыпала да медвежьей желчи с печенью туда же подбросила. И в ночь-полночь со зловонной жаровней под пихтами кругами ходила и деревья окуривала, наговоры свои припевала. Потом пучок ядовитой травы веха в жаровню бросила и еще раз все пихты кругом обошла. После полуночи с неба вдруг потянуло холодом, и пал на деревья и травы злой иней — утренник. А когда взошло солнышко да обогрело, весь цвет пихтовый завял и осыпался. Обрадовалась Айна: «Не уйдет теперь Русой!» А Русой опечалился и сказал: «Видно, не дождаться мне семян ваших пихт. Завтра домой пойду!»
На ночь в последний раз Айна пихтовый веничек связала и в изголовье Русому положила. Долго не спалось парню: запах веника дурманил голову и отгонял сон. К полуночи Русой уснул и увидел себя во сне медведем. Утром парня в горнице не нашли. Искали, звали. Только медвежий след от селения к лесу видели. И рассудили, что парень по родному дому затосковал и убежал, обернувшись медведем.
С того дня загоревала Айна: не ела, не спала. И все плакала да плакала, обнимая соседнюю пихту. Долго она слезами землю под деревом поливала, зацвела пихта вновь. Скоро отцвела разлапушка-пихта и к осени семена высыпала. Набрала Айна пихтовых семян целую торбочку да два веничка связала, в лапотки обулась и побежала своего Русого искать. Много дней бегала девушка, разыскивая любимого, взмахивая от досады и горя то одним, то другим веничком. И летели из веничков пихтовые семена во все стороны. Так долго искала Айна своего Русого, что торбочка за спиной от непогоды обветшала, и сыпались из нее семена повсюду, где пробегала девушка. Так расплодилось племя пихты-красы по русской земле от Волги до холодных морей и каменистых гор.
— Ничего себе. Я и не знала, что ты местным фольк¬лором увлекаешься
— Да, Ксения Петровна, мы тоже не лыком шиты.
— Надо же, как официально. Нам сейчас, видимо, нужно еще немного подраться.
— Зачем это?
— Чтобы каждый предъявил весомый аргумент.
— А может, не надо? У нас с тобой разные весовые категории.
— Тебя это останавливает?
— Может, все решим без кровопролития? А то я обещал твоему отцу вернуть тебя в целости и сохранности.
— Что, струсил?
— Нет, просто хочу сохранить свое лицо в прямом и переносном смыслах. Ну что, мир?
— Мир.
— А иностранным языком я действительно займусь. Хочу на заочное отделение в институт поступить, а там иностранный нужно знать обязательно.
И, облокотившись о борт, Семен стал вглядываться в противоположный берег. Ксения встала рядом. Оба молчали, наблюдая, как теплоход все ближе подходил к густому хвойному лесу.
Деревья сплошной стеной подступали к самому ¬обрыву. Высоченные пихты и ели своими огромными темно-зелеными кронами закрывали полнеба. Их мохнатые ветви, не давая прорваться лучам заходящего солн¬ца, угрожающе нависали над рекой. Тень деревьев полностью накрыла глинистый откос и теплоход, проходивший рядом.
От резкого перехода от света к сумеркам у Ксении холодок пробежал по спине. Ей стало немного не по себе, и она по-детски прижалась к Семену.
— Что случилось? — нежно обняв девушку за плечи, спросил он.
— Да я вдруг представила, что из этого дремучего леса сейчас вылетит какая-нибудь нечисть, — смущенно пролепетала Ксения.
— А у тебя бурная фантазия. Поверь, я, как настоящий рыцарь, никому не дам в обиду свою принцессу.
Девушка взглянула в его серо-зеленые глаза — в них плясали озорные чертики. Облегченно вздохнув и уткнувшись лицом в его грудь, она прошептала:
— Я тебе верю, — и еще теснее прижалась к нему.
Семен, держа Ксению в объятиях, слышал, как часто-часто, словно у маленькой птички, колотилось ее сердечко. Его учащенный ритм пронзал мужчину насквозь. Все его тело наполнилось такой трепетной, такой лучезарной нежностью к этому милому созданию, что голова пошла кругом. От переполнявших его чувств Семену стало трудно дышать. Он, по-отечески ласково погладив девушку по голове и поцеловав ее в лоб пересохшими от волнения губами, с нескрываемой грустью произнес:
— Девочка моя, ты и представить себе не можешь, как много ты для меня значишь. Да будь моя воля, я прямо сейчас послал бы все к черту и унес тебя на самый край света.
Лицо Ксении озарила кроткая улыбка.
— Сенечка, милый мой, разве я против? Можешь уносить меня прямо сейчас.
— Хорошо. Как только мы окажемся на пристани, я выполню свое обещание.
— Слышишь? Кажется, объявили медленный танец. Потанцуем?
...Теплоход пришвартовался к пристани далеко за полночь. Семен, накинув на плечи Ксении свой пиджак, помог ей по трапу спуститься на берег. Немного погодя он, обернувшись к девушке, спросил:
— Ты не передумала отправиться со мной на край света?
— Нет.
— Тогда вперед, — и, легко подхватив девушку на руки, он уверенной походкой направился вдоль пустынной улицы.
Ксения, положив голову ему на плечо и обняв за шею, закрыла глаза. Тихая радость и умиротворение заполнили ее душу. Она с упоением вдыхала аромат, исходивший от мужского тела. Ей сейчас так хотелось, чтобы эта улица никогда не заканчивалась, а Семен нес и нес ее на руках до самого края земли.
— Мы пришли.
— Так быстро? А я только во вкус вошла.
— Не переживай, если тебе понравилось, то я включу это физическое упражнение в свой ежедневный моцион.
— Это и есть край света?
Ксения озадаченно смотрела на деревянные ворота, возле которых остановился Семен.
— Ну, не совсем край, но место тоже замечательное. Сейчас сама в этом убедишься, — аккуратно поставив Ксению на землю, он продолжил: — Ксюх, подожди пару минут, я только засов открою.
Отойдя в сторону, он почти на ощупь стал что-то искать сбоку между деревянной калиткой и забором.
Ксения, оставшись одна, с любопытством стала рассматривать резной орнамент на воротах, выполненный в стиле глухой резьбы. Несмотря на тусклый свет уличных фонарей и потемневшую от времени древесину, рисунок хорошо просматривался. В самом центре ворот красовалось солнце с извилистыми лучами, которые по краям превращались в причудливые завитки, похожие на головы не то змей, не то драконов.
— Впечатляет?
— Еще как. Сень, а откуда такая красота?
— От моего деда — он был знатным резчиком по дереву. И дом этот тоже его творенье. Он его вместе с моим отцом построил, когда тот решил жениться. А какие дед наличники на окна сделал — ни в сказке сказать, ни пером описать!
— Ты меня заинтриговал.
— Так за чем дело стало, сейчас сама все увидишь.
Семен галантно пропустил Ксению вперед. Пройдя через калитку, она очутилась в глухих зарослях малины, лишь узкая тропинка, извиваясь между полутораметровыми колючими кустами, убегала куда-то вверх.
— А где же дом? — с недоумением спросила девушка.
— Как где? Вон там, на пригорке.
Ксения посмотрела туда, куда указывал рукой Семен. Сквозь заросли на темно-сизом небосводе виднелся краешек крыши.
— А мы туда проберемся?
— Ксюх, ты не пугайся, малинник хоть и разросся, но я его хорошо подвязал. Так что ни одна веточка, ни одна колючечка тебя не поранит. После смерти родителей я отремонтировал дом и благоустроил площадку возле него, а вот малинник вырубить у меня рука не поднялась. Уж больно ягоды здесь вкусные, моя Нютка их очень любит. Ну что, пойдем?
— Только после вас. Боюсь заблудиться в этих дебрях.
— Как скажешь.
Семен пошел первым, за ним, опасливо озираясь по сторонам, осторожно двинулась Ксения.
Пройдя несколько метров, они оказались на ровной площадке, посреди которой стоял небольшой деревянный дом. К сожалению, из-за темноты Ксения смогла разглядеть лишь расплывчатый силуэт здания.
— Наверное, я сегодня не смогу увидеть ни сказочных наличников, ни твоего ландшафтного творения.
— Ну почему же? Сейчас свет включу, и ты сможешь все рассмотреть.
Семен исчез в темноте, а через пять минут территория озарилась серебристо-голубым светом, исходящим от маленьких уличных светильников, расположенных по краям садовой дорожки. Мягкий свет, словно дымка, обволакивал деревянное строение.
Дом имел вытянутую прямоугольную форму с высоко прорубленными окнами на фасаде. На окнах — резные наличники с причудливыми узорами. Они были выполнены так искусно, что казались изумительным легким кружевом. Стоит только дунуть ветерку, и наличники взлетят, словно паутинки.
— Ничего себе! У меня даже дух захватило от такой красоты, — восхитилась Ксения. — Мне приходилось по работе часто сталкиваться¬ с разными видами резьбы, и скажу без преувеличения: твой дед был настоящим мастером.
— Спасибо, — Семен немного смутился, но по его лицу было видно, что ему приятна ее похвала.
— Сень, а у тебя есть фотографии дома?
— Конечно, есть.
— Одолжишь мне парочку? Я Потапычу покажу.
— Да пожалуйста, у меня их целый фотоальбом.
— Ну, чем ты меня еще удивишь?
— Не знаю, может, посмотришь ту часть сада, над которой мы с дочкой поработали?
— Надеюсь, ты не потащишь меня снова в малинник?
— Нет, обойдем дом вокруг.
— Хорошо, пошли.
Ксения медленно продвигалась по освещенной извилистой дорожке, выложенной из круглых сосновых спилов, плавно опоясывающих цветочные клумбы. Низкорослые цветы были высажены длинными волнообразными рядами. Цветовая палитра мягко, словно вода, перетекала от темно-изумрудного к нежно-салатному и от фиолетового к небесно-голубому. Вся эта композиция очень напоминала морские волны.
— Очень интересное решение. И кто автор?
— Ты не поверишь: это идея Нюты.
— У тебя талантливый ребенок.
— Да уж, фантазии ей не занимать.
— А что за домом?
— Барбекю.
— Надо же. И это идея Нюты?
— Нет, это уже плод моих фантазий.
— Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее.
— Да уж куда подробнее. Все перед твоими глазами — проходи и смотри.
Ксения, обогнув дом, поднялась на широкую террасу. На резных перилах по всему периметру висели плетеные корзинки с незабудками. В самом центре стоял круглый плетеный стол и пять таких же кресел. С темных деревянных потолочных балок на цепях свисали три колеса от телеги, к которым были прикреплены маленькие светильники. Барбекю располагалось на краю террасы. Кирпичная печь — настоящее произведение искусства — гармонично вписывалась в общий ансамбль.
— Что ты обо всем этом скажешь?
— Очень нравится! Я, как дизайнер, ничего не стала бы исправлять, а лишь добавила бы несколько штрихов.
— Например?
— Поддержать морскую тематику могли бы небольшой водоем и старая лодка, которую тоже можно засадить цветами. А пара сказочных персонажей придала бы участку выразительности.
— Где же их взять?
— Это не проблема. В мастерской у Потапыча всегда можно разжиться подобными оригинальными вещицами.
— Кстати, кто такой этот Потапыч? Ты и твои родственники так часто его вспоминаете, что меня прямо-таки распирает любопытство. Так и хочется навести справки об этой таинственной личности.
— Да ничего тут нет таинственного. А вот личность, можешь мне поверить, просто гениальная.
— Так уж и гениальная?
— Только представь: в одном маленьком человеке умещается целый клад талантов.
— Как это?
— Вообрази: перед тобой человек, который одновременно и талантливый художник, и скульптор, и музыкант, и великолепный кулинар. К тому же Потапыч от природы обладает тонким чувством юмора и редким баритоном. За что бы он ни брался, все у него получается на высшем уровне.
— Да, такому человеку можно только позавидовать.
— Позавидовать? Не торопись с выводами.
— Почему?
— Несмотря на всю гениальность Потапыча, судьба его много раз испытывала. Поверь, за каждый свой талант он расплатился сполна. Будучи еще ребенком, он пережил столько невзгод, сколько не под силу перенести даже взрослому, не то что десятилетнему парнишке. Но, несмотря на все пережитое, Потапыч остался добрым, жизнерадостным и внимательным человеком.
— А что с ним произошло?
— Это долгая история.
— Расскажи, пожалуйста! Мне безумно интересно!
— Хорошо, слушай. Потапыч — приемный сын моей тети Потаповой Надежды Ильиничны. По национальности он армянин, зовут его Хачатур, но все наши друзья и родственники уважительно называют его попросту Потапыч. Его работы известны не только в России, но и за границей. В Нижнем я живу в двухкомнатной квартире, принадлежащей моей тете. Вся квартира находится в полном моем распоряжении, так как родственники бывают дома редко. Тетя постоянно в разъездах на каких-то медицинских симпозиумах, а Потапыч днюет и ночует в творческой мастерской, к тому же у него свой ресторан. Но, несмотря на загруженность, Потапыч всегда в курсе моих дел. Каждую субботу он по телефону отчитывается перед моими родителями.
— Отчитывается? За что?
— Скорее, за кого. За меня. Я хоть и взрослая, но родители беспокоятся обо мне и попросили Потапыча за мной приглядывать. Вот он и отчитывается о том, что я делала, куда ходила, что ела.
— Да, весело.
— Знаешь, а я на них ничуть не обижаюсь. Будь у меня ребенок, еще неизвестно, как бы я себя повела. Да и Потапыча это совсем не напрягает. Но вернусь к своему рассказу. Еще раз отмечу, что для тети он — приемный сын. История их знакомства связана с трагическими событиями.
Родился он в Спитаке, в большой армянской семье. Его таланты проявились в раннем детстве: уже тогда он писал замечательные стихи, пел, лепил всевозможные¬ поделки. Хачатура частенько приглашали на различные выставки и концерты. Мальчику прочили великое будущее. Его родители очень гордились сыном, даже подумывали о переезде в Ереван. Однако их планам не суждено было сбыться. 7 декабря 1988 года все мечты были погребены под руинами его родного города. Страшное землетрясение унесло более двадцати¬ пяти тысяч жизней, сто сорок тысяч человек стали инвалидами. В тот трагический день все родственники Хачатура погибли, а сам он чудом спасся. Его, изувеченного, с многочисленными переломами, но живого, вытащили из-под развалин. Хачатуру в больнице сделали несколько сложных операций на позвоночнике. Десятилетний мальчик стойко переносил физическую боль, а вот с психологической справиться не мог. Он вновь и вновь мысленно возвращался к тем дням, когда все в его роду были живы: отец, мать, три старших брата, маленькая сестренка, дядя Карен, тетя Сате, Арарат, Ваник, Армен, Тарон, Овенис, Мартик и многие другие... Закрыв глаза, Хачатур по несколько раз пересчитывал всех. В такие минуты он, затаив дыхание, неподвижно лежал на кровати, боясь пошевелится, чтобы не спугнуть возникающие видения: вот перед ним отец и дядя Карен, копошащиеся под капотом старенькой «Победы» во дворе. На крыльцо выходит мама:
— Мушег, обед стынет, брось ты этот хлам, все равно эта рухлядь никуда не поедет.
— Женщина, ты не права, — многозначительно подняв один палец вверх, заявляет ей весь перепачканный в машинном масле муж. — Я тебя, Нарине, на моей ласточке еще до самого Еревана прокачу. А сейчас иди, не мешай творческому процессу.
— Процесс процессом, а суп будете есть холодным, — ворчит мама и, развернувшись, чтобы уйти, замечает в углу террасы Хачатура, который лепит из глины очередную поделку.¬ — А ты что здесь расселся? А ну, марш за стол, твои братья уже кебаб доедают.
— Мам, я скоро приду.
— Знаю я твое «скоро». Опять появишься только к вечеру. Посмотри на себя: кожа да кости остались, — возмущенно прикрикивает она на сына.
Хачатур, вздрогнув, открыл глаза, и все вмиг исчезло.¬
— Мама, мамочка, — шепчет он сквозь слезы. — Я бы сейчас острый перец из твоих рук съел и даже не поморщился.
Он снова закрывает глаза. Яркие картинки из прошлого вновь появляются одна за другой. Вот он на дне рождения прадеда в окружении всех своих родственников сидит за длинным столом и поет старинную армянскую песню. Вот он рядом с упавшей на землю малышкой Наной. Она плачет, размазывая грязными ладошками слезы по щекам. Ей больно и страшно оттого, что из ссадины на колене выступили капельки крови.
— Я умру? — всхлипывая, спрашивает она брата.
— Ну что ты, это всего лишь царапина, — успокаивает Хачатур, нежно прижимая сестренку к себе и ласково поглаживая ее по кудрявой головке...
Боязнь потерять связующую нить с родными заставляла его днем и ночью лежать с закрытыми глазами, отказываясь от еды и лечебных процедур.
Неизвестно, чем бы дело закончилось, не появись в больнице травматолог Надежда Потапова. У нее под завалом погибла вся семья: муж и две дочери. Чтобы справиться с навалившимся горем, она сутками не выходила из больницы. Работа помогала ей хоть как-то отвлечься. Она старалась изо всех сил и делала для своих маленьких подопечных все возможное и невозможное. Среди всех ребятишек ей особенно приглянулся молчаливый парнишка. Ненавязчиво, шаг за шагом выводила она его из депрессии. За три месяца общения они сильно привязались друг к другу, и перед отъездом на родину Надежда твердо решила забрать Хачатура с собой. Так армянский мальчик стал приемным сыном доктора Потаповой.
Тете пришлось приложить много сил и терпения, чтобы поднять Хачатура на ноги. Ушло несколько лет кропотливого труда и сотни часов изнурительных тренировок, прежде чем мальчик начал самостоятельно ходить. Ее усилия не прошли даром: к семнадцати годам Хачатур внешне уже ничем не отличался от здоровых сверстников.
После окончания школы Потапыч с успехом окончил два института. Параллельно с учебой он продолжал творить шедевры, а к тридцати годам осуществил свою давнюю мечту — открыл ресторан. Арендовав помещение в особняке XVIII века, он вместе с бригадой рабочих в течение нескольких месяцев по собственным эскизам создавал неповторимый интерьер. Через полгода после начала ремонта помещение было не узнать. Особенно удался главный зал. Его внутреннее убранство, выдержанное в средневековом стиле, завораживает: каменные стены покрыты гобеленами с изображениями рыцарских турниров, окна украшены цветными витражами и ажурными решетками в виде виноградной лозы. В центре зала на полу из шлифованного булыжника разместился массивный дубовый стол. Над ним со сводчатых потолков свисают три кованые люстры с подсвечниками. А какая там кухня — словами не передать!
Ксения замолчала.
— Да, сильная личность этот Потапыч. Да и твоей тете надо отдать должное. Мы еще, Ксюх, поговорим об этом, а сейчас пойдем-ка в дом, а то прохладно становится.
Войдя в дом, Семен и Ксения, не включая света, прошли в спальню.
Стоя посреди маленькой комнатки, затаив дыхание, Ксения прислушивалась к тому, как Семен медленно расстегивал молнию на платье, постепенно обнажая ее спину. Положив руки на плечи девушки, он осторожно стянул рукава. Платье, ничем больше не закрепленное, легко соскользнуло на пол. Огромная луна, заглянув в окно, мягко осветила женский силуэт. Семен, чуть отступив назад, с восхищением произнес:
— Ты — само совершенство, словно фея из сказки — такая же воздушная и манящая. А что это у тебя на щеках? Слезы? Не вытирай их: они так тебя украшают.
Ксения, смущенно опустив ресницы, тихо пролепетала:
— Сенечка, мне неловко признаваться, но я всю жизнь мечтала о таком мгновении.
Семен, улыбнувшись, нежно коснулся ладонями мокрых щек девушки. Почувствовав, что они покраснели от его прикосновения, ласково продолжил:
— Не стыдись своих желаний, отпусти их, — и, взяв ее на руки, понес на кровать.
Руки мужчины плавно скользили по гибкой девичьей спине. Ксения, закрыв глаза, чуть покусывая нижнюю губу, тихо постанывала от удовольствия. Чуть прихватывая гладкую кожу губами, Семен нежно целовал шею, мочки ушей и плечи девушки. От каждого его прикосновения, от каждого поцелуя в ней все сильнее и сильнее росло желание слиться с ним воедино. Не в силах больше владеть собой, она, решительно повернувшись к Семену лицом, яростно впилась в его губы. В ту же секунду мужчина, сжав девушку в своих объятьях, навалился на нее всем телом...
* * *
Утро... Подойдя к кровати и наклонившись над спящей девушкой, Семен легко коснулся губами ее пушистых ресниц. Веки Ксении дрогнули, она открыла глаза.
— Доброе утро, соня.
— Доброе утро, Сенечка.
— Завтракать будешь?
— А как же: я голодная, как волк.
— Верю, что голодная, но, скорее, как тигрица. Ночью чуть меня не растерзала.
— Сударь, вы преувеличиваете мои способности.
— Это я-то преувеличиваю? Да посмотри, кошечка, что ты с моей спиной сделала, — стянув с себя футболку, он повернулся к девушке боком. На его плечах четко проступали красные полосы.
— Это что, я?
— А кто же еще?
— Не помню.
— Вот это да...
— Прости, но я, правда, не помню.
— Верю, но это не снимает с тебя чувства вины.
— Чем же я могу искупить ее?
— Одним, но очень жарким поцелуем.
— Как скажешь, — Ксения, откинув одеяло, изящно опустила стройные ноги на пол.
При виде ее обнаженного тела Семен застонал, с трудом сдерживая нахлынувшее желание.
— С тобой все в порядке? — лукаво улыбнувшись, спросила девушка.
— Нет. И если ты сейчас что-нибудь на себя не накинешь, то...
— То что?
— То мы точно задержимся здесь допоздна.
— И что же мне надеть?
— Хотя бы мою рубашку.
Схватив со стула первую попавшуюся, он быстро сунул ее в руки Ксении. Девушка, набросив рубашку на плечи, словно плащ, вплотную подошла к Семену и, приподнявшись на носочках, чмокнула его в щеку.
— Это что еще за халтура? — вскричал Семен и, схватив Ксению, с силой притянул к себе. Через миг их губы слились в долгом страстном поцелуе...