Эпиграф.
Любую хорошую идею можно продать. Кстати, хорошая идея…
Пачка ничем не выделялась на фоне прочих аптечных пилюлек. Пока фармацевт пробивала чек и ходила за препаратом в складские дали, я буквально проел глазами плешь на беленькой упаковке с радужной полоской и радужным же силуэтом йога, окутанного лепестками ауры. Таким художник видит просветление. Ну что ж, сойдёт. За такие-то деньги.
«Просветлон». Надежда человечества на все времена Кали-Юги. Смешно.
Одного не могу понять: шипучий «Просветлон» идёт в упаковке по 12 таблеток. Ладно, одна таблетка просветления. А остальные 11 куда?! На всю семью и ближайших родственников? Нигде не слышал, чтобы светлели, пропив курс. Обычно как-то сразу. В рекламе божились, что ремиссии, комиссии и Таисии никакой нет, и повторно, вроде, никто не обращался. Тогда зачем? Или есть тугопросветляющиеся, которым нужно вкатывать «Просветлон» лошадиными дозами?
Кстати, хорошая идея – накормить этим лошадь. Вдруг пегас получится, или единорог.
А курс всё-таки есть. Открыв упаковку, я, в отличие от 80% населения, прочитал инструкцию. Оказалось, что пить надо именно «в строгой дозировке, соблюдая установленные рекомендации. В противном случае, см. вкладку «побочные эффекты». Ну, хорошо, см. так см. А там: «привыкание к озарениям, аллергия на принятие, фобии и пониженный тонус чакрового дыхания». Слава Богу, ни хрена не понятно, а то народ бы испугался, и пить не стал.
Он, народ то бишь, и так его встретил довольно прохладно. Ну, правда, сколько можно дурить простой люд? Да и не простой тоже. Продвинутые члены креативного класса воротили нос едва ли не больше, чем работяги с заводов и старожилы провинциальных городов. Да и что это за зверь такой – Просветление? Чем он поможет, куда его совать? Зарплата вырастет, дорога выпрямится? Нет! Не сделать никому и ничего такого, чтобы я - Я! – слесарь шестого разряда, настоящий мужик (продвинутый интеллектуал, цивилизованные европеец, гуру человеческих отношений - нужное подчеркнуть) взял, да и поверил в брехню из телевизора! Уж я-то давно телевизор смотрю и знаю, где там брехня, а где нет!
Но там такая штука случилась: через месяц после выпуска Просветлона спикер парламента демонстративно глотнул таблетку, и вот те на – просветлел. А именно разделся прямо на заседании Думы, поджог трибуну и начал делать снежного ангела на ковролине. Благостного быстренько унесли, но народу понравилось.
И вскоре от скепсиса первых недель не осталось и следа. Сомневающиеся ржали-ржали, да и тянулись втихаря к аптекам и теневым распространителям. Их даже не пугало то, что поступок-то спикера мягко говоря...
- Но это ж спикер! А мы-то люди нормальные.
- А если с ума сойдёшь? И трибуны поджигать станешь? – спрашивали наиболее опасливые, вроде меня.
- Трибуны? – мечтательно-хитро улыбались опрашиваемые и ускоряли шаг в аптеку.
И понеслась.
Поначалу было какое-то атавистическое стеснение. Таблетки для просветления смущали больше, чем резинки для секса, а у аптечных прилавков люди переходили даже не на шёпот – на ультразвук. Видимо очень важно было сохранить перед соседями и друзьями лицо – не покупать то, что материл во дворе двумя днями ранее. А то. Ведь материшь, потому что привык всё материть, а хочется по-настоящему. Поэтому на людях – подшучивание, а пока никто не видит – закупки в оптовых масштабах. Весь запас второй, расширенной, партии разошёлся буквально за неделю. Люди, даже те, кто к фармакологии относились так себе, хватали «Просветлон» целыми пачками, и, если бы не указ Отведавшего правительства (а спикером вдохновились многие) «Не больше трёх в руки», то не осталось бы ровным счётом ничего. Производитель от нежданного успеха обалдел и начал клепать продукт день и ночь, дабы завод не взяли штурмом изголодавшиеся потребители.
Кстати, работникам завода Отведывать запретили. Чтобы хоть кто-то работал.
Я уже упомянул слово «Отведавшие». О да, это особая каста людей, вкусивших «Просветлон» и теперь являющихся просветлёнными в терминальной стадии. Чуть ли не прозрачными. Рекламные плакаты не стеснялись в выражениях и призывали «Отведать», а в особо тяжёлых случаях – «Пройти Курс Отведания». Действовало практически на всех.
Хотя использование препарата было массовым, каждый Принимающий отчего-то держал в тайне процесс Принятия и перехода в Отведавшие. Что происходило между открытием пачки и первым появлением Нового Человека на улице, никто, кроме самого человека, сказать не мог. Да и он в показаниях, наверное, запутался бы. А вот что было после – это видел каждый. Бывший замученный обыденностью и врагами вокруг гражданин «этой страны» выбегал на улицу радостный, счастливый, и орал что есть мочи о своём преображении.
- Я Отведал, я Отведал! – кричали бывшие офисные клерки, выбрасывая чемоданы из окон.
- Отведавши, Михална! – бежала к соседке воодушевлённая бабушка.
- Лерка! Ты не представляешь! Я Отведала! – задыхаясь, рассказывала в трубку замужняя успешная женщина.
- Полишка, стой! Я же тоже Отведала! – перебивала подругу Лерка.
- Ну, ёпт, за Просветлон! – чокались настоящие мужики, отмечая своё просветление.
Да, обратите внимание, что после «лечебного курса» никто уже таблеток не стеснялся.
И все дружно рассказывали о том, как им жить стало лучше. В том главным образом ключе, что «я чувствую себя обалденно», и теперь точно знаю, что я прав и офигенен. Так как никто не знал, что это за зверь такой – просветление, то каждый искренне полагал состояние организма именно таким. А в качестве научной базы своих ощущений Отведавшие использовали цитаты разнообразных мыслителей, щедро напечатанных на флаконах упаковках, а с четвёртой партии – и на прилагаемых брошюрах.
Брошюру я, кстати, первый раз вытащил из балдеющее-свисающей руки Олега Григорьевича, который просветлёно лежал на лавке. Лежачее положение, правда, было вызвано тем, что он в дрова, но лицо, тем не менее, выглядело обновлённым. Этот вопрос тоже, кстати, народ волновал – можно ли пить при приёме «Просветлона». И не столько в морально-этическом плане, сколько в том, что «с антибиотиками вроде же нельзя, а тут как?» То есть, никого не останавливало. И вытащив из его безвольной ладони брошюру, я увидел перед собой что-то больше напоминающее памятку юного бойца пополам с цитатником Бхагавана. А всё вместе – на руководство по выживанию в условиях зомби-апокалипсиса.
Цель этой бумажки была в том, чтобы просветить просветляемых на тему просветления. Немножко сказать, о чём ваще базар, и чё к чему. И всё на шести тоненьких листах. Но общий смысл донести пытались.
Однако, судя по народу, смысл просветления был как раз в том, чтобы выбежать и как можно больше людей оповестить о том, что это со мной случилось. Ну, это как купить крутую тачку. Она вроде как и не нужна по сути своей, и нивы/нексии хватит за глаза, но я же не для того её покупал, чтобы на ней ездить! Без макания окружающих в наличие у меня машины, какой смысл? Поэтому – беги и оповещай. Без этого – хрен ты наркоманистый, а не просветлённый. Это как, принял и не почувствовал? Тогда ты именно принял, а не Отведал. А Отведывать умеешь? Нет? Иди отсюда. Да? А ну покажи.
От взгляда на некоторых знакомых, казалось, что многими овладевал настолько сильный страх, что «выпью – и не получится», что хотелось такими радостными воплями доказать своё просветление не другим – хрен бы на них, - самому себе. Запугать собственный страх того, что ни фига, в общем-то не изменилось. А иначе – грусть, тоска, печаль, уныние. Очередная потерянная надежда на исправление всего одним плевком.
Мне ли не знать, как важно, как сладко и пленительно это для несчастного человека – исправить всё, сделав нечто:
1. Простое
2. Не связанное в действительности с насущными проблемами
3. Такое, чем можно похвастаться или за счёт чего самоутвердиться.
Ведь хочется! Зарядить воду, открыть в себе эльфийскую кровь, выиграть в лотерею, вколоть гербалайф в межушный ганглий, пройти новую супер-программу мега-лидеров – что угодно, только не мириться с мамой-папой, не знакомиться с новыми людьми и не налаживать супружеский секс. Где какие-то там люди, а где ПРОСВЕТЛЕНИЕ.
Вот поэтому я, вечно сомневающийся и перестраховывающийся, бегал и спрашивал, а что, собственно оно даёт, это просветление. Мне хмыкали, улыбались, в меня плевали, смеялись, кричали, два раза дали в репу, но свой ответ я получил.
В принципе, большинство сходилось на том, что теперь-то с ними всё отлично. Т.е. раньше было не очень, а теперь стало хорошо. И теперь уже никто, повторяю – НИКТО, не сможет им сделать плохо, ибо они просветлели.
- А если всё-таки сделает? – допытываюсь я.
- Нуу… - чешет голову дизайнер из соседней конторы. – Тогда я ему плюну в харю и прокляну. Не веришь? У меня же Способности открылись вместе с Отведанием.
- Чего открылось? – переспрашиваю, на всякий случай отшатываясь так, чтобы собеседник не достал меня своей тощей лапой.
Это вот оказались два новых краеугольных камня нового мира: те, кто просветлённых обижает, и некие Способности. Причём со Способностями понятно – у кого телекинез на нервной почве, у кого провидение, рентгеновское зрение или вырастала новая печень. Ясно. А вот с обижающими интереснее: таковым считался любой человек, кто посмел усомниться в просветленности Отведавшего, в правоте его мыслей, сделать что-то не угодное Ему или вообще дышать не тем ритмом, которым нужно. Удивительно, однако, в число обидевших попадали не только те, кто обидел Отведавшего после Отведания, но и те, которые до. Валентина Николаевна с третьего этажа, просветлев, первым делом позвонила зятю в Серпухов и радостно сообщила, что-то вроде: «теперь-то тебе пи…ец, гнида прыщавая». Как она собиралась это воплотить, не выходя из дома, непонятно (впрочем, она усиленно стала заряжать воду, что напрягает). Но главное, что побочным эффектом от принятия Просветлона становилась, видимо, актуализация памяти. А в целом – повышение решимости в искоренении Неотведавших или Отведавших-Не-Так.
Да, вторая категория Отведавших-Не-Так тоже была массовой. Я же пока попадал в первую. Надо ли говорить, что даже вышеупомянутому дизайнеру я через пять минут расспроса опостылел, попал в немилость и как результат огрёб трёхэтажного мата, того самого проклятия и был снисходительно выгнан. А уж эта сцена в паспортном столе, когда сошлись в бою Отведавшая паспортистка и Отведавшая учительница предпенсионного возраста! Как они доказывали друг другу, кто правильно Отведал!
Жалко, никто Способностей не применил. У этих-то ведьм они и до таблетки были.
- Эй, братюня.
- Да? – поворачиваюсь на голос со стороны детской площадки.
- Слыш, братан, ты Отведавший?
- Нет, – признаюсь честно. Даже неудобно как-то. Уважаемые люди спрашивают.
- А чё тёмный такой? Крутой что ли? Будда что ль?
Вроде отмахался и вроде убежал, но осадок остался. Отведавший гопник страшнее гопника Не-Отведавшего. Потому что у Отведавшего есть основание для того, чтобы докопаться. А даже если нет. Я ведь потом наблюдал сцену, как прохожий ответил той же компании, что он-таки Отведал. И тогда гопота ему за минуту доказала, что он Отведал Не Так. Со всеми вытекающими на пол. Я не просветлённый. Я полицию вызвал.
А секрет у каждого оказался настолько важным и тайным, что допытаться, а как, собственно, применять эту пилюлю, просто невозможно. Мало того, что эта дрянь выпускалась в капсулах, таблетках, леденцах (!) и порошком, так и инструкции, несмотря на свою точность, больше всё-таки напоминают философские разглагольствования и дополнительную рекламу продукции уже купившему её обывателю. Та самая Формула занимает больше места, чем внятное «суньте туда-то». Лучше бы женщину голую нарисовали.
Короче я, от безысходности, купил те самые шипучие таблетки в упаковке по 12 и решил попробовать. Шёл по улице, рефлекторно закрывая от прохожих ладошкой карман, в который сунул упаковку. Всеобщая нервозность проникла в меня, как вода в губку. Теперь я понял, что значит поспешно и затравлено озираясь, идти домой из аптеки., бережно скрывая от посторонних взглядов «свою прелесть», чтобы никто-никто не обломал того самого момента «Отведывания», после которого можно никого уже не бояться, а просто ходить по улице, размахивая своей довольной рожей, как транспарантом. Тогда уже ничего не будет страшно и никакой угрозы не обнаружится в принципе. Я тоже так хочу. Чем я хуже? Ах да, конкретно сейчас каждый третий в стране сможет мне обосновать, чем я хуже. Тем, что таблетка в кармане, а не в желудке. Или, как у некоторых, на пути от печени к седьмой чакре. Всё-всё.
Забежал домой, наспех покушал вчерашних пельменей, умылся, на всякий случай переоделся в чистое, достал стакан воды, занёс таблетку над ним…
И – как отрезало.
Не могу и всё.
Чёртово общественное давление! За три месяца всеобщего куража и свистопляски я настолько стал бояться Отведать-Не-Так, что меня бросало в дрожь от одной мысли разбавить не в той консистенции, не той дозе или выпить не после еды. Какой вообще идиот придумал, что просветлеть нужно непременно после еды? Почему?! Может, я сначала хочу наполниться благодатью, а потом уже колбасой с макаронами! Нет же, непременно после, блин! А если я ем часто? Тогда получится, что полчаса после еды автоматически становятся получасом до. И что делать такому несчастному? Обжоры шансов не имеют? Логично…
Ладно, просто понаблюдаю за собой.
Вот я бросаю шипучую таблетку. Вот она шипит, вот растворяется, вот жидкость окрашивается в бледно-жёлтый цвет. Как витамин С, ей-богу. Интересно, чем они отличаются? Может, ничем? Правильная концентрация витамина С, и я просветлел? Тогда за что я 1500 рублей выложил? За формулу и дозировку, наверное. Некоторые же говорят, что надо просто всё правильно сочетать, и жизнь будет счастливой и радостной, аки лицо младенца. Может, в детстве надо было аскорбинку не целиком, а в три четверти лопать, и всё – никаких долгих лет во мраке невежества.
Так или иначе, сижу, смотрю на этот стакан и нервно выкручиваю себе пальцы. Ну что за бред? Что значит Отведать-Не-Так? Будет-то чего? С ума сойду? Потеряю адекватность, вкус к жизни? Да я и так не очень адекватен. И так не очень свою действительность люблю. Да и в умственных способностях всегда сомневаюсь. В отличие, например, от Просветлённого гопника Яши из соседнего двора. Самое страшное, что случится – помру. Или нет, самое страшное – помру и не буду об этом знать. Зомби стану, короче. Да не, от витамина С зомби ещё никто не становился. Хотя…
И стоял у меня этот стакан ещё месяц.
Сначала я просто боялся. Потом стал ждать знака свыше. Потом знака сверху, сбоку и поперёк. Хоть чего-нибудь, облегчающего мне решение. Хоть соседа, который сидя во дворе, говорил: «Ты не ссы, братиш. Не сможешь Отведать - я тебе нахлобучу так, что Просветлон как лекарство примешь». И громко смеялся.
Я почему-то к нему не пошёл. Может оттого, что он из праведных, просветлённых чувств врезал бы мне сильнее, чем кто-нибудь простой и безыдейный.
Поэтому я ждал, когда появятся хоть какие-то новости и расследования на тему, а как же это жрать. Появились-таки. Но без толку. Даже насчёт одних и тех же шипучих таблеток было столько мнений, что впору дебаты устраивать. Что и случилось. Веселее, чем перед выборами. С Жириновским даже. В этот раз он плескал в лицо не сок, а тот самый раствор, в результате чего один из Отведавших начал кататься по полу, зажимая глаза руками и орать «Я вижу свет!»
И опять – никаких гарантий, никаких подтверждений, одни экспертные мнения Отведавших-Так, автоматически обвинявших своих оппонентов в том, что те Отведали-Не-Так. И боялся оказаться как в тех рядах, так и в других. Такая страна и цивилизация – в любом случае получишь по голове.
Так что я каждый раз сначала разочарованно, а потом и гневно выключал телевизор и тщетно прятал от самого себя пульт. Страха только прибавлялось. Теперь я ожидал ещё и того последствия, что придётся мне как-то защищать свой способ Отведывания перед оппонентами. Он должен был быть отточенным и верным, чтобы не подкопаться. Иначе меня ладно побьют – переживу, а вот если разубедят в том, что я просветлел, вот где беда. Целая пачка вникуда. У кого бы проконсультироваться?
Обратился к знакомому психологу, но тот, как только услышал, про что я хочу его спросить, невнятно матернулся и бросил трубку. Набрал ещё раз. Ответил. Я пояснил, что просто умом двинулся на почве применения, жую одни бэпэшки, на женщин не смотрю даже на экране монитора, пить бросил – вот ужас-то, и вообще, что мне делать.
- Ну, слава Богу, - вздыхает психолог Дима, - для меня такие чистосердечные признания, как бальзам. А то все просят в основном…а, ладно. Ты в моих глазах прям вырос, короче. Даром, что в ушах только кряхтишь. Хе-хе. Рассказывай.
- Дима, спасай, - действительно кряхтел и сопливил я. – Не могу больше, кажется, что если не выпью – сгнию, а если выпью – выпью неправильно…
- Мы точно не про алкоголь?
- …и тоже сгнию. Либо от передоза, либо от стыда, что конгруэнтно. Короче лузер в любом случае, - выдерживаю паузу. – Как выпить-то?
- Что выпить?! – взорвался Димка. – Я тебе дам, выпить! Как вы меня затрахали! Вот пойду и тоже выпью! А ты сиди и колыхайся, чмо!
И выключился.
И больше от меня трубку не брал.
А я стал наркоманом, не попробовав ни грамма наркотика. Ни дорожки порошка, ни ложечки героина. Я стал зависим от ситуации, в которую попал по своей собственной воле. Каждый день я просыпался и внезапно кайфовал от той щемящей тревоги, которая трепала меня изнутри. Моя фобия стала отдушиной. Выматывая нервы, заряжала меня каким-то адреналином, туманным удовольствием от внутренней борьбы.
«Наконец-то я перед порогом важного решения! Наконец-то нечто судьбоносное происходит со мной! Наконец-то я уникален! Отличен и от тех, и от тех! Ото всех отличен! И пока я ничего не сделал, я убережён, важен и целостен. А вот потом – кто знает, что будет потом? И пусть здесь мучительно больно, но я…
Я выбрал своё просветление! Через страдание!»
Как и учат отдельные мастера.
Да, я ведь читал книги. Все читали. Зайди в книжный магазин – половина бестселлеров о реальном просветлении, вторая – о нереальном, и одна-две книжки о том, как все долбанулись. Я выбирал, естественно, последнее. Хотя до этого – нормальные такие работы о духовности, самопреодолении и прочем беспределе.
А ту, про то, как все долбанулись, я прочёл. К середине осознал, что мне со страниц тоненького такого пособия по идиотам промывает мозги кто-то под чем-то. И под чем, я знал. Все знали.
Писанина обычного наркомана от писанины наркомана под Просветлоном отличается тем, что у последнего донельзя обострено чувство принципиальной выбраковки всего, что он пробовал до Таблетки Просветления (ТП, короче говоря), и всего, что пробуют другие. Он умудрялся поливать всех, кого только мог поливать. Например, достаточно корявым и неграмотным текстом он задвигал как само учение ОШО, так и его реакцию на охреневшую от просветления Россию в одном из интервью. Причём на мнение несчастного опускаемого автор выкладывал прибор за прибором, откуда только брал. У меня сложилось даже впечатление, что ради опрокидывания ведра Богатого Внутреннего Мира на голову поверженного гуру и создавалась эта самопальная летопись.
Так или иначе, сомнение, помноженное на сомнение, даёт сомнение в квадрате.
Я услышал краем уха, что с такими же симптомами и мыслями ещё один несчастный сомневающийся вёл себя крайне небезопасно. Метался по квартире, раздирая обои и сжигая мебель. Набил морду тестю, поцарапал гвоздём свою шестёрку. Взял в долг и тут же уложил кредитора в больницу. Со словами «Он же не Просветлённый, ему нельзя вроде» ОМОН всё-таки снял его с памятника Ленину, прервав его воинствующие лозунги.
Это называется – отправить рассудок на заслуженный отдых.
У меня же болезнь протекала иначе. Я недвижимо лежал на кровати, слушая своё сердце и глядя в потолок. Кровеносный орган был иногда единственным живым звуком, который меня волновал. Шум за окном, шелест винтов в компьютере, бурчание из телевизора – всё отошло на второй план. Ясным был только гулкий бой в ушах.
И ещё я чётко ощущая присутствие где-то рядом, на прикроватной тумбочке, упаковки с моим раздражителем. А я ведь извёл уже почти половину...
Да-да, половину. Я засадил пять таблеток в разные стаканы и равномерно распределил их по квартире, справедливо полагая, что Просветление может застигнуть меня в любой точке квартиры, а значит, под рукой мгновенно должна оказаться вожделенная тара. Думал поставить рядом с каждым стаканом по рулону туалетной бумаги, но сам себя одёрнул. А что, развешивают же некоторые мотивирующие фразы и аффирмации по жилищу. Чем я хуже?
Должно сработать.
А ещё я чувствовал, что умираю. И радовался этому, как чему-то равносильному тому самому просветлению, ради которого помирал. А что Отведавших смерти на земле уж точно больше, чем Отведавших этой неизвестной дряни. Чем плохо, что я окажусь среди них? Тем разве, что не смогу об этом покричать во дворе и поспорить с тётей Валей? Мне кажется, на небе на это точно клали. И когда я, умерев до Отведывания, поднимусь наверх, апостол Пётр похлопает меня по плечу и скажет: «Да ты, парень, гигант воли. Я тебя к тёлочкам направлю тада, ок? Нахрен чистилище, в чиллаут его, быстро!»
Но смерть страшила. Трясла передо мной своими костяными пальцами, завёрнутыми в нестиранные тряпки, которыми была моя постель, и немытую посуду, скопившуюся в раковине. Дразнилась возрастом в паспорте и количеством сомнительных достижений, облачённых мною в какие-то грамоты, кубки и прочее бряцающее дерьмо. Перебирала – уже моими пальцами – те самые, завораживающие белые таблетки, ничем не отличимые от банального Упса. За тем лишь исключением, что тот избавлял от головной боли, а она этой таблеткой предлагала мне избавиться от боли всей жизни. Смерть же говорила: «Ты подохнешь. Глупо, скучно, страшно. Я сделаю так, что тебе даже больно не будет, и от этого станет ещё тоскливей и горче. Хочешь?»
А я не знал, хочу я или нет. Мне предлагали вариант, а я не мог на него решиться. Мне предлагали сделать шаг, который сделали миллионы, и посмотреть, что получится. Мне предлагали рискнуть всего лишь доверием к ещё одной панацее. Что я терял? Может, и правда боялся лишиться чего-то очень дорогого и уютного прямо сейчас, здесь, на скомканной простыне поверх затисканных подушек? Ведь это шаг в неизвестность. Это поступок. Я ведь правда не знаю, что будет там.
Чем дольше я ждал, тем вернее умирал. Да я уже был мёртв. Мёртв до мозга костей. Мертвее, чем эмоции в российском кино.
- Алло, Дим, - опять звоню психологу. – Я сошёл с ума.
- А Димы нет, - строго одёрнул меня пронзительный женский голос. – Будет во вторник. Или не будет.
- Почему?
- «Просветлона» выпил. Сказал: «Подавитесь вы! Вот сам подавлюсь!» Выпил. И правда подавился. Скорую вызвали, еле откачали.
- Скорую? – вяло узнаю ненужные подробности
- Ну да…во всей клинике врачей нет, одни психологи…короче очухался и говорит: «Видел свет. Расскажу во вторник после трёх. Запись на рассказ через регистратуру». И ушёл. А кто его беспокоит-то?
- А отвечает кто?
- Вика. Мужчина, а вы не подскажете, стоит пить, нет? А то мне после Дмитрия Тимофеевича как-то страшно. Лапать всех подряд начал, песни напевает революционные, машину директора молотком разбил …
- Лапать… - задумчиво произнёс я и сполз трубкой к груди. Там ещё полминуты вопрошали «Алло», но потом сдали вахту гудкам. А я зацепился за слово.
Лапать.
В груди закипело чувство, давно стучавшееся из-под рёбер, но то ли не слышимое мной, то ли задвигаемое этими самыми рёбрами поглубже. А чувство было неожиданным.
- Лапать…
Я обиделся. Я обиделся так сильно, что хотелось рыдать. На кого? На Диму? Или на Диму Отведавшего? Или на Диму Отведавшего Лапающего? Скорее последнее. А всё дело в том, что лапать я тоже хотел. Но считал это низким. И Дима считал также, хотя тоже хотел. А теперь гляди-ка – Отведал, и смог. И никакие принципы не помешали.
Ах, вот она в чём, суть. Отрубить совесть и вызвать просветление? Или наоборот? Лишь бы результат позволял делать то, что вздумается и считаться правым и лучшим. Вот такая, что ли, суть? Я готов это рассмотреть в качестве ещё одной причины сомневаться, но…
Вдруг перестало тянуть вниз. Под обидой, где-то в самом низу той лужи, в которую я медлённо стекал все эти бесконечные дни, я вспорол брюхо подводному вулкану, который ошпарил меня изнутри жгучим потоком лавы.
Я впервые так ярко почувствовал злость.
Захотелось сделать себе больно. Уже не за таблетку. За те тридцать лет, которые я прошёл до этого момента, до этой кровати, до стаканов, расставленных повсюду. За нерешительность бить в морду, когда хотелось. За нерешительность в морду получать. За неудачный брак и отсутствие новых. За оклад в тридцать пять к тридцати. За взгляд, который прячу при виде гопоты, ментов и кавказцев. За брошенные на полпути спорт, гитару и красивую девушку.
И за то, что я бы выменял сколько угодно этих проклятых таблеток на возможность начать всё заново.
И теперь мне хотелось боли. Не только и не столько в наказание, сколько как избавление и в качестве срыва резьбы с этого самореза гибели мечты и воли. В общем, сделать что-то такое, что выражало бы меня полностью, оригинальное и неповторимое. Только чтобы бо-бо.
Например, разбить себе бутылку об голову! Давно мечтал. Это же так круто – показать, какой я бесстрашный и крутой, какой сильный и смелый. Надо же, какая глупость может зажигать огонёк внутри. Какая желчь может отзываться огнём в груди. Отчего могут загораться глаза…
Ну всё, за ВДВ! В котором не служил.
Я встал - встал! – с кровати и, злобно подпрыгивая, пошёл на кухню. Открыл холодильник, взял бутылку пива и, пока выливал его в раковину, задумался ещё раз. А если в ёмкость налить того самого разбавленного зелья просветления? Вдруг оно через кровь разбитого лба всосётся?
«Но это же неправильно» - голосил внутри какой-то маленький тщедушный зверёк. И чем больше он верещал, тем больше мне хотелось сделать так, как ему было страшно.
В конце концов, а что если сделать Не Так? Что если я специально сделаю не так? Заведомо проиграю. Точно ошибусь. Хорошая мысль. Самое главное, что ни зверька, ни кого-либо ещё в своей голове уламывать на этот счёт не пришлось. Я их вообще не слушал. Разбавил в стакане «Просветлон», через горлышко залил в бутылку и – главное долго не думать! – размахнулся и врезал себе по лбу.
Естественно, не разбил. Естественно, больно до одури. Естественно, что-то успело вылиться на пол. Тогда второй удар. И опять мимо. Ну не десантник я. Ещё раз – чуть более сильно, и чуть более обессилено. Бутылка цела. На лбу стало влажно и горячо – кровь потекла. Я разозлился. Разозлился на лоб, на себя, на бутылку, на таблетку эту грёбаную, которая меня довела до такого состояния, на гопоту и Валентину Николаевну, на дизайнера-дебила и начальника-бездаря. На двадцать лет в страхе перед родителями и десять – в страхе перед всем остальным. На жизнь и мечты, как у всех. На слабости, как у всех. На всё, как у всех. Со злости плеснул себе из бутылки в лоб, прямо в разбитую рану. Отъявленно защипало. Горло разодрал крик, в котором я почерпнул последний яростный выхлоп и – треснул.
Треснул бутылкой по голове и головой по бутылке. Таблеткой по миру и миром по таблетке. Кулаком по стене и стеной по кулаку. Зазвенело стекло, во лбу стало яростно больно, и я, уже выронив «розочку», а другой рукой зажимая лоб, падал на спину. Смеялся, скалил зубы и медленно, невыносимо детально терял сознание.
Первое, что пришло в голову – это боль. Второе – пошевелиться. Пошевелился. Открыл глаза. Не сразу, попытки с третьей. Нет, я был не в кухне на полу. Я в ванной, лежу, прижимая что-то мягкое ко лбу. Рука затекла, онемела, но миссию выполнила. Из ладони вываливается вдоволь красная тряпочка. Натекло, как оказалось не так много, но синяк будет ощутимый. Ну что ж, так тому и быть. Встал, сунул голову под кран. Взбодрило, но и заболело сильнее. Ничего. Зато заряд какой-никакой есть. Можно сказать, радость и воля к жизни.
Нашёл телефон – выключен. Включил: пять пропущенных с неизвестных, два от брата.
Позвонил всем (оказалось, у меня день рождения и меня с ним поздравляли), даже на работу позвонил. И вроде был там обложен четырьмя русскими корнями, а почему-то приятно. Правда, что ли, умом двинулся?
Нашёл все стаканы, выпил залпом. Просто, чтобы жажду утолить.
Кровь течь перестала, а живот урчал и просил низменной колбасы. Всё. И никаких сверхъестественных ощущений. Ну, разве что Валентина Николаевна за окном верещала.
И ещё появилось желание тому самому Отведавшему гопнику расквасить что-нибудь в лицевой части его просветлевшей души. И чего я такой злой? Таблетка что ли подействовала? Посмотрел в зеркало. Ничего не понял. Посмотрел ещё раз – тот же эффект.
- А знаешь, что, красавец? Объявляю тебя Отведавшим-Не-Так, - хитро подмигиваю небритому мужику, совсем не похожему на меня.
И сразу как-то полегчало. Теперь я точно не обязан никому ничего объяснять или доказывать. Скинул Диме-психологу смс о том, что «Просветлон» – фигня, и я не подавился. Перекусил колбасой, одел чего поудобнее, и отправился искать гопоту.
На улице пели птицы, и верещала Валентина Николаевна. Кто-то из них был талантливее, но кому-то рано или поздно лететь на юг, так что партия соловьёв заведомо проиграна. Но этот баттл отчего-то радовал слух.
- Стой, - это я поймал Витьку соседа. Рука сама на автомате схватила пробегавший мимо воротник.
- Во, здорово, Антон. Ты чего это? Что со лбом?
- Отведал, поздравь, - злобно прошипел я. – Где Малой ошивается, не знаешь? Ну, Ильина племянник, Яша, гопарь?
- Ааа…Да тут где-то, у гаражей. А тебе зачем?
- Да, пойду морду разобью.
- Ты? – у Вити полезли глаза на лоб.
- Я. У каких гаражей? – какой же взгляд, у меня, наверное, хищный.
- Каких-каких, за посадкой. Слушай, ну и взгляд у тебя.
- Просветлённый? – с вызовом спросил я.
- Неееее, - Витя уверенно помотал головой. – Не просветлённый точно. Что ж, я, просветлённых глаз не видел?
- Действительно, - озаряет меня ухмылка. – Так какой?
- Не знаю. Живой, наверное.
- Ясно. Бывай, Вить.
Рука разжала его воротник также легко, как и взяла
- Антох! Погоди.
Я обернулся, слегка замедлив шаг.
- Это, помогла таблетка-то?
- Мне? - слегка задумался я, прислушиваясь к ветру. – Помогла.
И пошёл делать всё неправильно.
2013 год