Небу нужны крылья

Небу нужны крылья.

Предисловие.

Капризная, как малое дитя, лежащая  не на том боку, любовь, которая зарождается в глазах и легким, почти нерешительным шагом отправляется в сердце, живет несколько дольше, чем имеет на то право. И мною будет сказано, что желание услышать историю о тяжкой, но красивой любви, перерастает у меня в бесконечную, как вселенная, манию. И искать глубокий смысл в неглубокой яме -  в этом есть некая невидимая невооруженным глазом прелестная игра светлячков в белые ночи.
Я сидел в своей комнате, более напоминающую темную и узкую пещеру. И такое ощущение, возможно, создавали стены, которые прогнили из-за сырости и частых дождей в моем маленьком, но уютном городе. Единственное, что не тушило огонек в моей вакуумной душе, так это окно с ржавыми решетками, которое освещало крошечное, как игрушечный мяч, солнце. На моей кровати были разбросаны грязные вещи, на столе было много окурков, а стула у меня не было.
Я признаюсь, что никогда не имел дара, который присутствует в сердце каждого художника. Видно судьба, череда событий и людей заставили мой разум высушиться и почернеть, как молодой цветок, посаженный  посреди пустынной и жаркой местности. Я сидел на холодном полу, тело свое я прикрывал колючим одеялом и много думал о своей жизни. Думал о том, как все скоротечно. Ведь все проходит! И не возвращается! И мысль эта ,может быть, проста в своем строении, но если приглядеться, то можно увидеть растущую, как мышцы под тяжким трудом, – идею…. И не надо иметь при себе микроскоп, чтобы увидеть, что от этой крохотной, как молекула, мысли зарождаются устои жизни целого поколения. Эти простые слова, что «все не вечно», не уходили от меня ни на шаг, они стали для меня темными пугающими тенями.


Глава 1.
А если бы я тогда потушил сигарету о свою руку, мне бы стало легче оттого, что она ушла за ним? Что, если я недостоин по определению держать в руках счастье? Как быть тогда? И - спрашивай или молчи - судьба все равно оставит тебя в клеточной тишине!
 Видит Бог, что тот день стал началом всего, что пронзило меня. Мы сидели с ней обнявшись, возле моста маленькой речки. Она что-то говорила мне, про любовь, про то, что ждет нас впереди. А я думал про стандарты, и про краски, которые их стирают.  Я понимал, что все людские судьбы взаимосвязаны, многие истории похожи, некоторые идентичны. Именно поэтому мы понимаем сердцем историю, которую слышим от других, поэтому- то мы и плачем, когда кто-то поет о своих чувствах. И я был один из многих, и моя история стала похожей на другие, если бы не краски. Вы не понимаете и не видите краски, но они появляются в вашей жизни, и все обретает свой цвет и смысл. Я это понял, когда услышал ее слова, она сказала мне: «Небу нужны крылья»! Она еще говорила много чего. Смеясь, рассказывала мне о том, что будет любить других мужчин. Шутила, издевалась надо мной. Она знала, что меня задевают ее слова, потому что я любил ее. Мы дали друг другу прозвища. Она была «дурочкой», потому что много смеялась и говорила. А я был «слабаком», потому что молчал и не любил трепаться попусту. Мы сидели и смотрели друг другу в глаза, мы создавали краски, придумывали их на ходу. Так мы любили, так мы жили, и так стирали стандарты.

Глава 2.

Обычно в таких ситуациях врачи умело говорят о том, что они сожалеют о потере. Но в этот раз молодой практикант, который подошел ко мне с мокрыми глазами, не смог выразить свои глубочайшие соболезнования. Я думаю, что у него есть маленький сын, который уже, наверное, начал говорить, а может, уже и произносит целые фразы.
Этот еще недоделанный опытом врач сказал мне, что мой маленький мальчик умер. Не успев открыть свои глаза, ребенок не смог задышать, «недостаточно развитые легкие»,- скажут они потом. Я не мог стоять, и уходить было трудно, описать те чувства, которые испытывал, не так- то и просто. Было ощущение того, что мои кости режут каким-то грязным стеклом, а в кожу втыкают длинные не стерилизованные иглы….  Как хочется все выплакать!
Может, все они были правы насчет нее, и мне не стоило отдаваться своему непослушному сердцу. Но сейчас это для меня не важно. Глупый и странный вопрос: « Отец ли я?». Ведь ребенок еще не родился, а уже умер, но все его тело было сформировано, кроме главного. Мой мальчик на небесах, но что могут предложить в раю ангелы моему ребенку? Отцовскую заботу? Они будут его воспитывать лучше меня? Разве я не достоин воспитывать своего сына? А может, Бог завидовал мне? Сидел на небесах и вдруг увидел, что у мужчины, который страстно, вопреки всему полюбил женщину, появится сын, и этот сын будет почитать отца должным образом, сын, который станет сильным и умным парнем.  Мой сын! Расскажет ли ему Бог о том, что у него есть настоящий отец? Я думаю, он не скажет, потому что потеряет доверие моего мальчика….
Небу нужны крылья, моему мальчику дадут там их без очереди! Это не обсуждается!
Глава 3
Еще не было смертей и не было боли. Была свобода, которая летала вместе с ветром. Мы были счастливы. Прошлое -это не просто воспоминания, это целая жизнь, которая повторяется в определенном измерении. И ,сидя в палате своей жены, я стал вспоминать, что….
Мне было жарко тогда, я думал, что мои мечты уходят, испаряются влагой. Так бывает, когда, кажется, что лучше уже не будет, что пик достигнут, и теперь дорога жизни лежит через крутой склон, от которого и нетрудно упасть и разбить ноги, а может, и целую жизнь…  Она лежала такая красивая, с распущенными волосами, говорила о том, что не придумала мне подарка. А и я не стал объяснять, что ее ласки, ее голос, это и есть подарок. Я подошел к ней и прилег рядом с ней, хоть было и дико жарко в тот день. Я посмотрел на нее, слегка улыбнулся и начал создавать краски. Поймете ли вы, что краски это не просто то, что вы видите вокруг себя! Краской может стать, простая фраза, история, притча, простой стул, который у вас стоит в комнате. Он может быть потрепанным, но он должен иметь символическое значение в вашей жизни. Тот день был день моего рождения, и я лежал вместе с ней, я рассказывал, а она слушала и видела краски!
- Слушай, дурочка! На балконе стоит султан, красивый и довольный, от того что завоевал весь мир. Стоит и думает, с кем будет он гнать сны свои этой ночью. Одна белолицая с красивыми глазами и длинными ресницами, знаешь, такими длинными, что Нил перед ее ресницами плачет и тоскует, вернее, завидует в сторонке под пальмой. Другая темнокожая, как горький шоколад, от которого потом во рту странный терпкий вкус не то наслаждения, не то ностальгии, в общем говоря, темнокожая взяла бы все сны и закопала бы их в песках Сахары.  А третья, как сказать, не была особенной,  простая крестьянка, с потупленным голубым взглядом, на нее посмотришь и понимаешь, что никакие сны с ней не прогонишь, у нее нет той метлы, которая есть у тех двоих, с этой крестьянкой, дурочкой такой же, как и ты, будешь спать, как младенец. Стоит султан и думает, а что если позвать всех троих, чтобы вместе активно начать гнать сны прочь из постели царской. Только хотел отдать он приказ, как вдруг понял, что третья не клеится в эту компанию энтузиасток. Подумал, обдумал и, наконец, решил: третью, ту, что крестьянку, ее не звать. «И без нее справимся!» - подумал он, но что-то кольнуло его властелинское сердце. Подумал, что та, которая не особо талантлива в этих делах непростых,  обидится на него. И от этой мысли ему стало некомфортно. Он так как, завоевав весь мир, довольно уже свыкся  с мыслью о том, что его не все любят. И он был уверен, что кто-то из миллионов точно обижен на него! Странно…. Но подумав о том, что крестьянка неуклюжая обидится на него, он решил позвать ее на ночь, вкратце говоря, пригласил ее на урок в ночную смену. Вот и ночь! Балкон открыт, ветер легкий и покорный султану, играется в постели и обливает всех прохладой поистине царской. Лежит султан! Лежит третья, ну та, что крестьянка, дурочка такая же, как и ты! Лежат, и тут она ему говорит: « Султан, может, спать будем?». Султан от этих слов чуть не побелел, наложница предлагает ему вместо того, что прогонять тяжелые, как пушки , стальные сны, предлагает спать. Наглость? Но тут она, облитая прохладным ветром(балкон- то открыт), обняла его и поцеловала в могучую спину. И султан уснул ,как младенец, и так как после этой ночи он звал ее всегда в свою постель, думаю, что его тяжелые металлические сны прошли. Годы не мог он их нормально прогнать, как захватчики дикие, они пленили его ночи. И тут крестьянка, которая просто обняла и поцеловала и решила не вдаваться в науку ночную, она и прогнала сны наглые! Понимаешь? Ей первой это удалось! Ты, наверное, уже поняла, хотя куда тебе, этой голубоглазой крестьянке удалось, только потому, что, она была такая же дурочка, как и ты!
Видите ли, у меня тоже был такой же балкон, как и у султана. Нам было двадцать два, жили мы одни, веселые, счастливые, придумывающие краски, чтобы сорвать стандарты…. И не нужны нам были тогда крылья, мы и без них летали. А я чувствовал себя султаном…

Глава 4.
Я не могу спать больше! Перед глазами моими ребенок, у которого ноги повернуты наоборот, а язык высунут наружу! Мне дрожь впивается кривыми саблями в мозги. Уже неделю этот ребенок приходит ко мне во сне, он дрожит, как наркоман от ломки, кричит  что- то невнятное, и мне его не жаль, я его боюсь! Боюсь, когда он тянет ко мне свою руку, которая похожа на клешню краба, когда это нечто пытается обнять меня, заставить меня полюбить его! Господь наказывает меня кошмарами! Я мерзну по утрам от холодного пота, который стекает с моих сальных волос! Сросшиеся четыре пальца ребенка пытаются коснуться моего лица.  В смутных его возгласах я слышу слова: «Папа!». Это не мой сын!
 Дурочка перестала есть! Врачи снова говорят, что все пройдет, что с ней работают лучшие психологи, они ей помогут пережить кризис душевный!  Вот уже два дня, она сидит на одних проклятых лекарствах! Ей, наверное, кажется, что мне станет легче, если она немного пострадает. Я не выхожу из ее палаты, а она все не ест!
  Я смотрел на нее, исхудавшую, бледную, я хотел сказать ей, что все пройдет, но  когда  в ее глазах   прочел обиду,  сорвался. Стал кричать, говорить ей о том, что она должна начать есть, что мне нелегко смотреть, как она умирает у меня на глазах. Но обида не уходила. Я знал, что она винила меня во всем. Дурочка была неумолима. Как мне хотелось тогда все вернуть и исправить, не допустить всего этого. Я бы отдал все ради этого. Я упал на колени и уставился в одну точку, мы оба понимали, что выхода нет. Я стоял возле ее кровати, она снова посмотрела на меня и положила на мою голову свою руку. Я не рассчитывал на прощение, но этот жест показывал мне, что она еще меня любит.  Почему мы делаем больно именно тем, кого любим больше всего на свете? Вы задавали себе этот вопрос, как и я! Банально, стандартно, а ответа нет, как ни крути. В тот момент мне оставалось сесть на стул, и закрыть глаза и вспомнить краски.

Глава 5
Я шел по оживленным улицам и чувствовал себя до дикости одиноким, как вдруг прошлое снова стало возникать у меня перед глазами. Я закурил и сквозь клубы дыма, что вытекали из моих ноздрей, я услышал ее слова из прошлого.
В те времена, когда мы жили вдвоем, точнее, нас было трое, безрассудство было нашим соседом…. Она немного смущенная, со странными, чуть приоткрытыми глазами, сидела на неудобном кресле, держала в руках гитару и играла. Мелодию не то грустную, не то жизнеутверждающую, мне тогда было трудно улавливать слова, так как она пела себе под нос. Как будто пыталась скрыть эту песню от чужих ушей. Она играла что-то сокровенное, мы слушали вместе с книгами, с мебелью, с пылью и окурками, которые были разбросаны по всей комнате.
И теперь я думаю, что эта песня была о том, что два одинаково заряженных элемента никогда не смогут соединиться. Более того, они не могут ничего создать. Ведь две молекулы, соединившись, создают частичку…. Что до жизни, то этот математический закон имеет свою нерушимую силу. Грустно думать о тех частичках, или молекулах, которые не смогли соединиться.  Смогли ли они найти свою противоположно заряженную половинку? Даже если они и нашли, счастливы ли они вместе?
Я смотрел на разбросанную одежду, мог ли я тогда предполагать, что одно роковое решение понесет за собой горе и смерть. Готов ли я был тогда писать трагедию?
Она попросила меня настроить гитару, но я отказался, сказал, что эта гитару нельзя настроить. Ее глаза опечалились, грусть обволокла не только нас, но и комнату. И я увидел краску, говорившая о гитаре, которая стала печальной, а поднимать ей настроение никто не желает. И расстроенная гитара не сможет сыграть радостную мелодию из жизни. Дурочка взяла бутылку шампанского, и мы выпили с ней. Потом лежали долго и думали каждый о своем. Это называется «тихое счастье».
  Потом я встал, зашел в уборную, заполнил шприц, нащупал вену и влил в себя раствор, от которого тело становится легче. И чувства парят вместе с душой. Я думал тогда, что это мои крылья, которые дают мне свободу от всего. Я до сих пор так думаю.

Глава 6.

Летит платок в небесной выси! Что держит его? Кто помогает? Не узнаю я, и не будет знать она, но видит Бог, что спит в могиле сын мой, и сон этот длиннее вечности.
Страшные, пугающие сознание сновидения  снова спят в кровати со мной! Есть в них послание свыше, о том, что не будет мне покоя ни наяву, ни в мире ином! Неделю спустя я стал видеть, что ребенок страшный и уродливый внешне, держит в руках что-то! Он не показывает мне, скрывает от меня, но не прекращает пугать! Моя жена  стала худой…. Она хочет уйти из этого мира! И своим голодом  готовит мое сердце к новым дикостям судьбы.
Заплаканные глаза я хотел бы видеть перед зеркалом, но вижу лишь заросшее и грязное лицо! Много лет назад, когда мое сердце пылало, я увидел другую дорогу своей жизни.  Но я выбрал свой путь. И я не жалею.
Чтобы избавиться от снов и совести я снова наполняю свой шприц и колю себя в бедренную вену, а потом улетаю. Не знаю, отнимут ли крылья у моего сына, за то, что я летаю. Но блаженство течет по моим венам, и я не хочу этого терять.
Вы слышите эти истории про наркоманов, которые теряют над собой контроль. В поисках дозы они начинают воровать. Я не такой, у меня всегда есть деньги на такие случаи. Я никогда не воровал, я могу бросить это, но зачем? В принципе все и так кончено.  Сидя на стуле, закрыв глаза, я улыбался жизни. И думаю, что жизнь улыбалась мне в ответ. Я вспоминал, как мне было хорошо с моей женой. Вспоминал наши ночи любви. Я переносился туда, с каждым вздохом часть моей души уже переходила в пространство, где прокручивалось прошлое, как черно-белое кино, которое разукрасили краски.

Глава 7
Красивый закат над морем ласкает ноги той воровки, что украла мое сердце. Я играю на печальной гитаре о радостных днях, которые еще не наступили. Море подпевает мне, хоть и не в такт, так как у воды нет слуха, но есть сердце. Я был влюблен тогда в мою дурочку, а песок знал это, и знали рыбки об этом, они перешептывались о нашей любви…. Счастье не боялось нас, оно вело нас в круговорот любви, потерянной и сладкой.

- Чайки, что летают над нами, рассказали мне, что среди них есть одна особенная чайка- так она начала рассказывать краску, которая сделала историю нашей любви выделяющийся среди других. Эта чайка была бесконечно влюблена в солнце. Чайка просила и умоляла, чтобы солнце поцеловало ее, но солнце боялось сжечь! Так проходили года безмолвной и односторонней любви Чайки к солнцу. Каждый раз чайка взлетала ввысь, чтобы хоть немного быть ближе к солнцу, но оно молчало, и не могло ничего ответить. Ведь солнце не умеет говорить! Чайка начала курить и пить сильно! Горе было у нее! Чайка сидела в  баре, и тут к ней подлетел орел и предложил ей взлететь так высоко, чтобы солнце увидело ее, увидело ее старания и рвения любви. И вот однажды, когда чайка сидела пила, курила, так как находилась в узах депрессии, она решилась на поступок, и взлетела! Думаю, что чайка понимала, что лететь наверх грозит ей тем, что солнце сожжет ее крылья, и она камнем упадет вниз. Летя, она вспоминала, как солнце грело ее. И стало грустно птичке! Чайка стала плакать и кричать! Но продолжала лететь вверх. Чайка боялась, что вдруг солнцу плевать, что чайка чувствует сильную и непреодолимую любовь…. И тут, когда чайка пересекла облака…. Она поняла, что….
- И что поняла наша курящая и пьющая чайка?
- Не скажу, это краска без конца, а то она перестанет быть краской. Истории без конца всегда интересней. Слушатель сам должен завершить историю, так как ему хочется. Что думаешь об этом?- ее глаза горели, она держала меня за руку, и мне было хорошо.
- Думаю, Чайка поняла, что лететь к солнцу на пьяную голову не лучшая затея!
- Ты все опошляешь! Так что тебе понравилось? Только честно! Это должна быть не краской дня, а краской года!
- Курящая, пьяная чайка, которая полетела к солнцу, чтобы проверить чувства? Хм, не знаю милая…. А если честно, то солнце обожгло крылья, и чайка стала лететь вниз. И когда она упала и разбилась, поняла, что это был всего лишь сон. И любовь к солнцу возможна лишь во сне, и этот сон ей приснился потому, что ее бросил муж, а у них уже дети.  Мне кажется, это был просто страшный сон чайки!
- Страшный сон птички!  В твоем конце потеряна красивая любовь, история потеряла соки. История потеряла краски! – она стала обнимать меня и целовать, так сильно, будто бы я уходил навсегда. Я не понимал, что происходит, и к чему эта история!
- Я беременна, ты скоро станешь отцом, - сказала она почти шепотом, и понял, что эта новость стала краской  всей моей жизни.
После того, как мы вернулись домой, я стал варить черный чай, потом закурил и стал смотреть на свою сумку, в которой держал невидимые крылья. Потом я открыл эту сумку и стал наполнять себя чувством , что я скоро стану отцом.



Глава 8

История должна закончиться тем, что я умру первый. Я думал о том, что мне нужно умирать и отправляться на небеса добывать своему сыну крылья. Но легче подумать, чем сделать. Моя жена умирает от анорексии, а я сижу и думаю, как строил в своем воображении корабль. Мы должны были уплыть вместе с ней на красных парусах в сторону, где живет счастье.
Я больше не ночую в больнице, дурочка не хочет больше меня видеть. Она смотрит все время в потолок и не хочет ни с кем разговаривать. А я ушел домой и теперь живу один. Со своими воспоминаниями. Я не отвечаю на звонки. Лишь смотрю на красные огоньки, которые оставляют затушенные сигареты в пепельнице. Я задаюсь вопросом, что есть трагедия, если главный герой свободен от сожаления, от переживаний? Я был спокоен, когда другой бы на моем месте не находил себе места. Но я чувствовал, что так должно быть. Виноват ли я в смерти сына? Да, безусловно, но что это меняет? Я принес наш дом иглу, которая убила мою любовь и все, что мне было дорого. Но я слишком хочу жить, хочу видеть листья деревьев, слушать пение птиц. Становлюсь ли я от этого плохим человеком? Банально так думать! Сделанного, не воротишь, и я это знаю. Если моя жена не перестала бы, есть, а вернулась бы ко мне, мы бы снова зажили бы как прежде. Мы бы пережили это вместе.
Но она решила умереть. И спустя пару дней, врач сказал мне, что она умерла. Конец истории? Она отправилась за моим сыном следом, а я остался один. Сидел на холодном полу и вспоминал о том, как мы жили. Вспоминал, как любил ее. И чувствовал боль предательства, она ушла, оставив меня одного. Я оказался сильнее ее! Я остался и продолжил жить, ради своего сына, ради воспоминаний о любви.

Глава 9.
Я проснулся от того, что меня никто не обнимал. Я встал, прошелся по комнате, посмотрел в окно, а там жизнь текла своим чередом. И я решил пройтись. Шел по улицам, смотрел на людей, пытался заглянуть им всем в глаза. От меня отходили, пытались обойти, как будто я был прокаженный. И тут я подумал, что дело во мне, в моем лице, оно слишком печальное. И стал улыбаться, всем подряд. Но люди не перестали шарахаться от меня. Так я проходил до ночи, но никого не нашел, кто мог бы помочь мне, кто мог бы выслушать меня. Я остаюсь непонятым. Моя семья на небе и у них уже, наверное, есть  крылья. А я остановился и тут полился дождь, он капал мне на лицо. Капли дождя были холодными. И я чувствовал,  что мне хочется взлететь. И тогда я пошел домой, взял свою сумку, где лежали мои «крылья», включил музыку, и стал наполнять свой шприц. Наполнив, я вколол его в себя, и мне стало хорошо. Блаженство, удовольствие -все это растворило горечь. Мир стал обретать краски.