Посвящается П. Большакову и В. Светлову. Господи, помяни их во Царствии Твоем!
Санька собирался к дедушке на побывку. У него начались зимние каникулы и несколько дней до продолжения тренировок были свободны. Саня занимался легкой атлетикой - не самый популярный нынче вид спорта, но ему нравилось прыгать в высоту.Он делал это лучше всех в школе, ощущение полета и победы над собой, своим телом и своим страхом ему особенно нравилось.
Саньке было тринадцать лет - время, когда любая победа над собой особенно важна. Он жил с матерью и не смотря на то, что любил ее нежно и трепетно, ужасно боялся прослыть маменькиным сынком.И поэтому Санька по особенному дорожил дружбой с дедом Павлом.Это была настоящая мужская дружба: без лишних слов и эмоций на показ. Дед никогда, даже в самом младенческом возрасте, не сюсюкался с внуком. Он обращался с ним как со зрелым человеком, способным отвечать за свои поступки.Если Санька провинился, дед никогда не кричал на него, не размахивал ремнем и не драл за ухо. Он спокойно смотрел на пацана и спрашивал его:
- Ты сам-то понял, что ты сделал? И зачем?
Если Санька упорствовал в своем заблуждении, дед также спокойно говорил:
-Ну что же, у тебя есть время подумать, как все исправить. А пока нам не о чем с тобой разговаривать.- и шел заниматься своими делами.
Вот это было самое ужасное, когда дед переставал обращать внимание на Саньку. Парень быстро становился шелковым, потому что дорожил дружбой деда и жаждал услышать его рассказы. Саньке казалось, что жизнь деда Павла полна приключений. Представьте себе: он родился в крестьянской семье возле Ростова Великого, мальчишкой даже пел в церковном хоре...А потом приехал учиться в Ленинград, записался в аэроклуб и научился летать.
Началась война и Павел стал летчиком-истребителем на Северном флоте. Он сопровождал морские конвои, шедшие в Мурманск по северному морскому пути. Трижды был ранен, случалось - чудом спасался из горящего самолета. Один из случаев был совсем уж удивительным: Павел спасся потому, что при ударе самолета о землю, его выбросило на мягкий болотный мох.
Кто-то явно хранил его для будущей мирной жизни - из всех передряг Павел вышел живым.
У деда сохранился наградной морской кортик, который Санька обожал рассматривать,и множество медалей и орденов ( среди них три боевых ордена Красной звезды и три Красного знамени). Несмотря на то, что Павел дослужился только до майора, все его друзья считали это звание самым правильным для боевого офицера.
После войны героические подвиги деда не закончились - он летал на Северный полюс с Водопьяновым, за что и получил потом Сталинскую премию. На эту премию была куплена первая машина "победа", которой дед очень гордился. Однако, когда родился Санька от нее остались одни воспоминания, а дед уже ездил на обыкновенном "москвиче".
Еще дед играл на баяне. Он сам выучился и особенно любил сыграть и спеть что-нибудь шутливое. Например:" старушка не спеша дорожку перешла, ее остановил милиционер:" А вы послушайте, закон нарушили..." и т.д.Все это пелось на мотив известной джазовой мелодии с очень серьезным лицом. И только карие глаза деда в это время смеялись, и в них прыгали лукавые искорки.
Дед очень расстраивался, что Санька не захотел учиться музыке: бесконечно нажимать на одни и те же кнопочки, чтобы выучить элементарную гамму, показалось Саньке весьма скучным занятием. Мальчишке не терпелось поскорее вскочить с места и куда-то бежать - ведь где-то его ждут необыкновенные приключения...
Последнее время дед Павел, несмотря на свой оптимистичный и легкий характер, стал сильно нервничать и хандрить. Его чрезвычайно расстраивало все, что сообщали по телевизору. Дед не мог понять, как в одночасье могло рухнуть то, что он защищал и строил. Как можно было без сопротивления отдать все, за что погибли или пострадали его друзья и родные и еще миллионы других, но столь же родных и близких людей?
У деда Павла щемило под ложечкой от странного ощущения, как будто предали страну, народ и его лично...Словно ему сказали: это раньше ты был герой и победитель, а теперь ты - никто, и все, за что ты боролся является колоссальной мистификацией и исторической ошибкой. Кто-то бездушный и циничный взял и зачеркнул черным маркером его веру, его правду и неповторимую молодость.
Острое чувство предательства горело и болело в груди, как нож в сердце. Дед иногда задыхался от возмущения, бледнел и хватался рукой за грудь, словно зажимал рукой рану.
В конце-концов дед попал в больницу с инфарктом.Врачи пытались подлечить, проводили какие-то процедуры, дед вроде бы уже встал на ноги, но настроение его не изменилось.
Хуже того: время от времени он стал говорить о том, что вот вчера ночью, например, он видел тетю Веру, свою крестную, которая привела его в церковный хор и он, как мальчишка, снова пел вместе с ней " ...иже херувимы"( и как только вспомнил слова молитвы, ведь более 50 лет не ходил в церковь!).
А вот позавчера к нему пришел его фронтовой друг Лешка, который погиб, не сумев выбраться из горящего самолета - упал в темноту Северного моря, где ледяные тяжелые воды сомкнулись над ним. Павел еще кричал Лешке в эфире:" Держись, друг!Дотяни до берега совсем чуть-чуть!" Не, не смог дотянуть - он был смертельно ранен и потерял сознание раньше, чем упал.
А тут Леха молодой, щеголеватый, как и раньше, с широченной улыбкой, как будто ничего и не было:
- Здорово, браток!
-Леха?..да где же ты...Красавец, как обычно! Где же ты был все это время? Разве ты не умер тогда?
- Запомни, майор - смерти нет.- сказал Леха, как отрезал - Не сыграть ли нам в подкидного, по старому?
- Конечно! - обрадовался дед. Но тут вошла медсестра с уколами, и Лехи как не бывало...
Санька посещал деда в больнице. Приносил ему фрукты и бабушкино варенье. И внимательно слушал рассказы деда о последних явлениях, но в голову особенно не брал: мало ли что в больнице от бессоницы привидится...
И вот деда Павла выписали. Точнее он сам напросился - достала его больничная жизнь. Домой захотелось так, как после длительной командировки. Врачи уговаривали, пугали, брали с него какие-то подписки, но удержать не смогли. Дед уже собрал вещи и твердо стоял на своем. Вечером он был уже дома, а тут и Санька приехал на побывку.
Бабушка радостная, разгоряченная от огня, в котором пеклись пироги, хлопотала по хозяйству. Дед периодически вставал с дивана, где должен был постоянно находиться полулежа, и прохаживался по комнате, все пытаясь что-нибудь поправить и улучшить: то занавески задернет, то антенну у ТВ поправит, то часы подведет ( отстают!). Бабушка ворчала на него:" Ну что ты неугомонный такой! Врачи сказали - лежать, а ты все по своему..."
Когда Санька приехал, пироги уже поспели и стояли на столе - румяные, горячие, еще не разрезанные на куски. Они наполняли всю комнату каким-то ароматным теплом и уютом.Санька обожал такие семейные вечера: сидишь себе за круглым столом, лампа неярко освещает только этот дружественный круг, а углы тают в полумраке, попиваешь горячий чаек с лимоном и мятой, уплетаешь бабушкины пироги с капустой и вареньем за обе щеки и слушаешь рассказы деда о британских и американских самолетах ( аэрокобра!-классный самолет), о боевых вылетах и веселых друзьях, вперемешку с военными анекдотами.
Рассказ журчит потихоньку, и все вокруг наполняется теплым, мягким светом, жизнь впереди кажется вечной и полной необыкновенных приключений. Даже если заболеешь, бабушка сделает горячего чая с малиной, оденет на ноги шерстяные носки с сухой горчицей, укутает пледом и все пройдет.Не сразу, но завтра-послезавтра уже будешь здоров.
В этот раз после чая с пирогами у деда для Саньки было припасено особое лакомство: грецкие орехи. Дед деловито сел за стол с молотком. Бабушка опять возмутилась:
- Да нельзя же тебе - врачи запретили!
- А, не дрейфь,Анюта!Что ж я слабосильный какой? Не могу любимому внуку орехов поколоть?-и ударил молотком по скорлупе, как припечатал.
Наелись орехов, посмотрели по ящику страшную сказку про Вия (" поднимите-е-е мне ве-е-ки!"), и улеглись. Санька сразу провалился в мягкую темноту и безмолвие...
Ближе к утру Санька неожиданно проснулся, словно почувствовал что-то тяжелое, и к горлу подступил липкий ужас. Санька увидел, что дед сидит на своей кровати согнувшись и держась ладонью за грудь. Тут и бабушка проснулась, забеспокоилась:
- Что ты, Паша, не спишь-то? Да вроде сам с собой разговариваешь?
- Анют, я не сам с собой...Ко мне Павел приходил, апостол...Не поверишь ты, наверное. Сказал мне, чтоб я не боялся. А то страх такой, холодный ужас просто в груди, как кол торчит. А он сказал: не бойся, майор, смерти нет...
- Да что ты говоришь-то такое!- горячо зашептала бабушка, - Давай-ка я лучше тебе чайку согрею.А ты лекарства пока прими.
Бабушка заторопилась, и быстро-быстро шаркая тапочками,удалилась на кухню.
Санька все видел и слышал, но неизвестная ему сила заставляла его делать вид, будто он спит.
Дед тяжело встал со своей постели и пересел в ноги к Саньке. Посмотрел на него нежно и горько, словно прощаясь, махнул рукой:" Эх, Саня!" - встал, направляясь к двери и упал без движения...
Прибежала бабушка, побледнела, засуетилась - стала звонить в неотложку, соседке-медику, еще куда-то...Металась между бездыханным телом деда и телефоном. Прибежала соседка, стала делать искусственное дыхание и массаж сердца - все напрасно. Через 30 минут приехала неотложка: врачи констатировали смерть от инфаркта.
Утром Саня вернулся домой и не знал, как сказать матери, что дед умер.Он не понимал толком того, что произошло и не чувствовал, что деда больше нет. А сказать нужно было именно это. Внутренне Саня был уверен - дед рядом, чуть ли не стоит за спиной ( но от этого не было никакого страха, только недоумение). То, что следовало произнести Санька воспринимал как нелепую и злую шутку. Сквозь зубы и глупо усмехаясь, Санька все-таки выдавил:
- Мам...я должен тебе сказать...Дед умер!
- Что ты несешь!- закричала на него мать, не веря услышанному - Еще улыбается, как идиот!Взяла бы ремня, да как бы отходила...Да больно здоровый вырос, а ума-то не нарастил.
- Мам...ты это...не нервничай сильно...Я правду говорю. - и сейчас парень был серьезен, как никогда.
Потом были последние хлопоты, похороны, поминки...Много трогательных, благодарных и нежных слов, которые дед никогда не слышал при жизни. Все, что происходило Санька видел, как сквозь туман. Мертвое тело, опущенное в землю, не было дедом. А дед находился рядом с ним, за плечом. Санька даже как будто чувствовал его дыхание и потому не мог плакать.
Спустя неделю, прошедшую в каком-то бездушно окаменениии, Санька увидел во сне среди зимы солнечную поляну с нежнейшей майской зеленью, полную желтых одуванчиков и окруженную белыми стволами берез. Над поляной простиралось высокое лазурное небо с грядами легких золотисто-белых облаков.
Посреди поляны стоял истребитель, а рядом - дед, молодой, как на военных фотографиях, веселый, задорный. Он радостно махал Саньке рукой:" Иди сюда, парень! Иди, сейчас будем взлетать!"
Санька вприпрыжку подбежал к самолету. Дед надел на него шлем и пристегнул единственный парашют:
- Если что - дернешь за это кольцо.
- Дед, а ты как же?
- Да я и без парашюта не упаду...
Когда они взлетели, Санька чуть не запел. Он был в состоянии эйфории почти также, как если бы он на соревнованиях взял ту высоту, которую от него никто не ждал. Сердце учащенно билось от радости. Казалось, солнечные лучи окружали их радужным коконом. Особенно ярко эта радуга сияла вокруг головы деда - он находился как раз напротив солнечного диска.
Безмятежная радость сменилась тревогой, а затем и ужасом, когда Санька увидел, что самолет накренился, а потом стал заваливаться в штопор. Мотор сначала гудел с перебоями, затем зачихал и замолк.
- Прыгай, Саня!- крикнул дед.
- А как же ты?
- Прыгай - еще раз крикнул дед и ...неожиданно Санька почувствовал, что находится в свободном полете один среди потемневшего неба. Самолет с бешенной скоростью удалялся от него и приближался к земле. Вскоре самолет превратился в падающий факел или горящую комету и скрылся за темным горизонтом.
Санька проснулся весь в холодном поту и именно в этот момент ощутил: деда больше нет рядом. Он удалился от него той яркой кометой, скрывшейся за горизонтом.Больше не будет шутливого футбола, когда дед стоит на воротах, а внук изображает из себя форварда, не будет забивания козла в домино по вечерам, не будет рассказов деда о воздушных боях, фронтовых друзьях, северном полюсе. Не с кем теперь Саньке делиться своими фантазиями, планами, школьными успехами или неудачами. Кто, как дед, по мужски рассудит его мальчишеские проблемы?
- Его больше нет!- эта мысль поразила в самое сердце.И из глубины этого маленького раненного сердца возникли слезы, впервые после всего, что совершилось в последнее время. И Санька всхлипывал, не просыпаясь, пока не провалился в глубокий, как черная ночь , сон.
Утром Саня встал совсем другим: детство кончилось, он испытал первую невосполнимую потерю. Горькая печаль камнем лежала на душе. Санька нашел фотоальбом среди толстых книг и пока вытаскивал его, из середины вылетела и упала на пол фотография.
Саня поднял ее: перед самолетом ( как в том сне!) стоял совсем молодой дед и его лучший друг Алексей, погибший в Северном море.Оба они безмятежно улыбались...
Саня перевернул фотографию и прочитал подпись с неуклюжими любительскими стихами: " Другу Паше от Лехи.
Друзьями будем мы всегда - не будет смерти никогда. Май 1943 г."
До памятного боя в Северном море оставался один месяц...