— Господа! Давайте будем официальными!
* * *
В молодые годы, подрабатывал Валерий Петрович тапёром в ресторане, — играл, то есть, на рояле лёгкую, приятную музыку, нагоняющую аппетит. И подошёл к нему прямо во время работы один невоспитанный мужчина, которому, может быть, перепела не в то горло пошли, или, что ещё опасней, были они не досмерти ужаренные. Подошёл и начал делиться с Валерием Петровичем своим несчастьем, — вот, мол, очень я невоспитанный и сильно от этого мучаюсь, так это и так… перепела мне в горло… И при этом размахивал он перед лицом Валерия Петровича каким-то бестолковым ножом и выговаривал ему разные недальновидные вещи.
Валерий Петрович от волнения даже играть перестал и положил руки на крышку рояля. Не на ту, огромную, которая обычно подпирается палкой, а на маленькую крышечку, которая закрывает клавиатуру. Эта крышечка вовсе и не прикручена к роялю намертво, — под определённым углом раскрытия она свободно выходит из посадочных мест и легко снимается. Гладенькая и увесистая, вскрытая лаком, полированная, профилированная доска.
А надо сказать, что был Валерий Петрович не только музыкантом, но и — где-то там, среди прочих своих талантов — мастером спорта по самбо. Как-то это у него получилось, случайно.
Валерий Петрович всегда был человеком воспитанным и культурным, и никогда не отказывал людям, требующим к себе повышенного внимания. Очень он был чутким и проницательным, можно сказать — педагогом от бога. Он смотрел на невоспитанного мужчину, внимательно его слушал и, должно быть, даже жалел его в глубине души, и, наверное, прямо не знал, чем же ему можно помочь, и морально от этого страдал. А крышечку-то, тем временем — и снял. И крестил он его, этой крышечкой. Досконально крестил. От такого крещения, перепела — не только из горла, а прям отовсюду сразу повыскакивали.
И наступило облегчение.
Музыкальное училище, в котором Валерий Петрович работал много лет, расположено в центре города, среди жилых домов. И так как студенты на перерывах имеют, конечно, привычку бегать во дворы и где-нибудь там выпивать стаканчик, например, чаю или бутылочку лимонада, то рано или поздно они там встречаются с местными ребятами. И могут у них тогда произойти территориальные конфликты. А местные какие-нибудь боксёры тоже, под воздействием бодрящего чая, могут захаживать в музыкальное училище, снедаемые неодолимой тягой к искусству и благородным устремлением, те самые конфликты — разрешать.
Невоспитанные музыканты — это конечно явление страшное, но в некоторых ситуациях гораздо менее выгодное, чем, скажем, невоспитанные боксёры.
И вот, нагрянула в музучилище с показательным визитом ватага местных дворовых орлов, упоённых лимонадом, жаждой славы и высоты. А встречать делегацию вышел невысокий, уже не очень молодой, интеллигентного вида человек — Валерий Петрович.
— Так, ребята, что здесь происходит?
— Слышь, дед… а ну — вали отсюда, пока цел! — сказал один ребёнок, румяный и подвижный.
— Ну-ка, мальчик, пойдем со мной, сейчас тебе дедушка Валера расскажет…
Дедушка Валера приобнял паренька за плечи и повёл в сторонку. О чём-то он с ним любезно говорил. Вернулись они через пять минут, очень спокойные и улыбающиеся. Дедушка Валера был улыбающимся, а паренёк — спокойным. Таким вот гуманным и политкорректным образом был урегулирован тот назревший территориальный конфликт.
А однажды, будучи уже в почтенном возрасте, ближе к семидесяти, получил как-то Валерий Петрович пенсию, вошёл в свой подъезд и встретил там двух молодых парней, которые сказали так:
— Дед, давай деньги.
В тот раз, Валерий Петрович сам справиться не смог. Одного из парней отправили довоспитываться в реанимацию, а второй перешёл из невоспитанного состояния сразу в парообразное.
Своим студентам Валерий Петрович настоятельно рекомендовал проявлять себя с лучших сторон и не ввязываться в сомнительные авантюры.