Прошло несколько дней. Вечером зазвонил домашний телефон. Женский голос спросил:
— Хотите знать правду о вашем муже?
— А вы кто?
— Доброжелатель.
— Не хо-чу… — Я медленно положила трубку на рычаг и присела на стульчик у телефона.
Правду о моём муже?.. Да она необъективна. У каждого — своя правда. Бабушка учила меня всегда говорить правду и только правду. Послушная девочка так и поступала и очень удивлялась тому, что взрослые люди не только не всегда говорят правду, а иногда и не желают ее знать; часто прибегают ко лжи, к мелким ловким увёрткам, хитрым двусмысленностям. Позже, гораздо позже, мне встретилось мудрое изречение: «Обманувший правдивее не обманувшего. Обманутый мудрее не обманутого». Заставило задуматься. Слушать правду неизвестного мне доброжелателя я не желала. Я создала свой мир. Жила в нем и не хотела его разрушать. Понимала, что мужчины существа слабые и не всегда способны противостоять соблазнам, что, выражаясь словами Бернарда Шоу, верность для мужчины — как клетка для тигра. Она противна его природе. Неприятно, но не фатально.
Муж пришел домой поздно. Я уже готовилась ко сну. При виде его слёзы хотели брызнуть из моих глаз, но я сумела их остановить. Очень стараясь, чтобы мой голос не дрожал как холодец, сообщила ему о звонке. Он... промолчал!
Я поняла это молчание. Он не стал обижать меня правдой. Не стал лицемерить. Его молчание выглядело благоразумно. Он не в силах солгать. И я не стала его расспрашивать, помня пословицу: кто не спрашивает, тому не солгут.
— Тебе везет, пока ты со мной, — закрыла я тему.
И как он при этом посмотрел! Он устремил на меня взгляд да-я-не-прав!, полный кроткого порицания, робкой и затаённой гордости, но и отчасти просительный; неким образом получалось будто что-то тут не совсем так. Я отвернулась и сделала вид, что сплю. Для себя мысленно добавила: «Не хочешь развода — не затевай скандала».
Ни в моем роду, ни в роду мужа опыта разводов не было. У нас росла замечательная дочь, которая гордилась отцом, старалась во всём быть похожей на него. Я считала мужа человеком надежным и хотела родить от него еще и сына. Именно от него, без примеси ненужных добавок (энергии, вещества, информации) от стороннего секса.
Увлечься моим мужем, конечно, можно. Но вот вынести его крутой нрав под силу не каждому. Моему терпению удивлялся даже свекор. Возможно, мне удавалось это потому, что я действительно очень терпелива. А может, это и есть любовь? Понять, простить, принять. С грехами, с ошибками. Таким, как есть, а не таким, как хочется, чтобы он был.
Мстить мужу мне не хотелось. Хороший совет дал Пушкин в повести «Выстрел» — нет смысла разрушать то, чем в данное время не дорожат. Право на выстрел следует оставить за собой...
9.
Семейный скандал, как выяснилось впоследствии, оказался запланированным партийным руководством. Небольшая лаборатория, где работал муж, должна была перерасти в крупное научно-производственное объединение. Предстояла большая стройка. Для руководства строящимся предприятием нужен был энергичный, толковый, требовательный начальник, преданный делу человек. Мой муж именно такой, его и назначили выполнять это сложное и ответственное партийное задание. Отказаться невозможно. А муж так хотел заниматься наукой!
— Наука подождет, — строго разъяснили ему ситуацию.
На пустыре торжественно заложили первый камень. Работа закипела. Установлены жесткие сроки. Напряжение круглосуточное. Шли годы. Вырастали многоэтажные корпуса. Всё запланированное выполнялось в заданный срок. И вот уже стройка закончена, установлено оборудование, укомплектованы кадры. Партийное поручение муж выполнил с честью! Что дальше? Теперь можно... менять директора.
Как? К производственным вопросам претензий нет. Можно устроить семейный скандал. Аморальный тип не может руководить крупным предприятием! Вынести выговор по партийной линии и снять с должности. Нашлась и женщина для реализации этого плана.
По случаю окончания строительства объекта и ввода его в эксплуатацию на предприятии мужа устроен большой праздник. Для участия в этом мероприятии из столицы прибыл представитель руководства головного предприятия. Муж уговорил его не мучиться в гостинице, а расположиться у нас дома. Надо заметить, что сам он не любил бывать в гостях, но был радушным хозяином, охотно принимал гостей. Я в этом деле охотно поддерживала мужа. Кухня для меня уже давно стала любимым местом в доме, где я с большим желанием готовила всяческие изыски.
Зная создавшуюся ситуацию на работе, столичный гость был удивлен домашней дружественной обстановкой. Отлично провели вечер, а утром во время завтрака гость воскликнул:
— Да у вас прекрасная семья! Цените это! Берегите друг друга! — И, обращаясь к мужу, напутствовал: — Твоя жена изумительная женщина. С ней можно прожить сто лет и ни разу не разругаться! Другую такую не найдешь.
Муж не хотел, чтобы я шла на праздник. Мотивировал тем, что предприятие закрытое, а у меня нет пропуска. Столичный гость достал из своего портфеля фирменный бланк, выписал мне пропуск и подал его мужу со словами: «Пропуск есть!». Тому пришлось уступить.
Кто в красном, тот и прима, — знал Лев Толстой и отправил Анну Каренину на бал в красном платье. В сопровождении московского гостя я заявилась на торжественное мероприятие тоже в красном платье и заняла почётное место за праздничным столом. Мне указали на виновницу скандала. Моего смятения никто не заметил — оно затерялось в раскатах смеха и музыки. А вот фотограф подловил момент для кадра. Надо мной висит плакат: «Вы что, лучше?», а я, поджав губы, чуть прищурившись, смотрю на указанную мне женщину. Мой взгляд о-о-очень выразителен!..
10.
Муж добровольно оставил пост директора и с головой ушёл в науку. Наверстывал упущенное время. Пошли изобретения, изобретения, изобретения… Он конструировал сложные приборы для оборонного комплекса страны, я проектировала сложные системы для прогнозирования рыбных скоплений в морях и океанах. Шутили: «Передовой фронт науки проходит по нашим столам!»
Работали напряжённо. Это был труд одухотворенный, не за большие деньги, а для достижения поставленной цели, для самоутверждения, как и призывали в песне того времени: «Работай, стремись ты к цели, а слава тебя найдёт». И надо отдать должное. Наш труд был отмечен не только грамотами, почетными знаками, медалями, но и материальным вознаграждением. Премий за внедрение изобретений хватило на покупку автомобиля престижной по тому времени марки.
Шло время, мы одерживали победы, а жизнь постоянно готовила нам новые и новые испытания. Она, как компьютерная игра. Преодолеешь препятствия одного уровня, поднимешься на следующий, а там испытания уже на порядок выше.
Я окончила аспирантуру, подготовила к защите диссертацию, а тут началась реорганизация Высшей аттестационной комиссии и Ученых советов институтов. Защита моей диссертации откладывалась на неопределенный срок. Здесь уместно заметить, что начальник успел защитить свою диссертацию до реорганизаций и перевёлся работать в столицу. В течение многих лет от него не было никаких известий. И только спустя четверть века он неожиданно позвонил мне. Поинтересовался моей жизнью, рассказал о себе. На старости лет стал глубоко верующим человеком, посещает службу в храме, молится за своих детей и за меня, желая нам успехов и благополучия.
Научного руководителя отправили в длительную загранкомандировку, назначив его директором строящегося филиала научно-исследовательского института. Собрав все отгулы, я ушла в продолжительный отпуск. Муж тоже находился в отпуске. Мы занялись ремонтом квартиры.
11.
Лето. Жара. Ремонт. Усталость. Моё замечание мужу. Брань мужа. Стоп!.. Выдерживаю паузу. Мысль работает лихорадочно. Ругань в нашей семье не принята. Столько лет прожили и — вдруг...
Важно правильно отреагировать. Отношения людей — та же игра в шахматы. Муж сделал свой ход. Плохой. Теперь мой ход. Можно нагрубить в ответ, можно расплакаться, изображая обиду, можно...
Долой амбиции! Схватив пляжную сумку, где у меня наготове всё необходимое (купальник, полотенце, коврик и, конечно, шляпа), стрелой вылетаю из дома. Июльское солнце палит нещадно. Достаю шляпу. Спасена. До пляжа недалеко. Торопливо пересекаю площадь, иду мимо детского сада, мимо почты, магазина, ещё одного детского сада, мимо школы и передо мной в обрамлении зелени открывается чарующий вид: бесконечная морская стихия и древний Херсонес — мир детства и юности поэта (слово «поэтесса» она не любила!) Анны Ахматовой.
Спускаюсь к пляжу и, стараясь выйти из состояния обиды, мысленно читаю запомнившиеся строки из её поэмы «У самого моря»:
Бухты изрезали низкий берег,
Все паруса убежали в море,
А я сушила солёную косу
За версту от земли на плоском камне.
Ко мне приплывала зелёная рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и весёлой
И вовсе не знала, что это счастье...
Постепенно успокаиваюсь. Может, хорошие стихи для того и существуют, чтобы отвлечь человека от житейской суеты, от мелочных обид?
Время послеобеденное. Пляж почти безлюден. Медленно плывут облака, бирюзовое море чуть-чуть волнуется. Лёгкий ветерок нагоняет небольшую волну; и она, откатываясь, нежно шелестит галькой.
Какой простор! Какая красота! Дышится легко. Всё приятно взору.
Стелю пляжный коврик, облачаюсь в купальник и — в воду. Хо-ро-шо!..
Неожиданно передо мной выныривает... муж. Он виновато улыбается и жалобно произносит:
— Галуська, прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. Так получилось.
Приятно, что он пошёл следом за мной, признал свою вину. Но надо выдержать паузу. И, чтобы он не увидел мою всепрощающую улыбку, ныряю в набегающую волну...
Наплавались, поныряли, вышли на берег. Стали переодеваться. Вот тут-то я рассмеялась от души, а мужу было не до смеха. Второпях он выскочил из дома в чёрной туфле на одной ноге, в рыжей сандалии на другой. Я хохочу, а муж умоляет:
— Галусенька, милая, ну прости меня, пожалуйста. Видишь, я и так уже наказан. Мне домой идти в таком виде.
Углы рта у него опущены книзу, и к ним от переносицы легли две резкие морщины, которые придали лицу страдальческое и изнеможённое выражение, в его серо-голубых ясных глазах светится печаль. Моё настроение, напротив, игриво — на губах ещё солёным холодком отдаётся дыхание моря, но я готова к прощению.
— Мир? — вопрошает муж.
— Мир, — соглашаюсь я.
Мой ход оказался выигрышным!
Вообще-то, мужу были свойственны лишь кратковременные вспышки раздражительности, гнева. В целом он был доволен жизнью, семьей, самим собой. Своим умом. Своей силой. Своим телосложением. Он будто следовал поговорке: красив телом, красив и делом. Спортивную фигуру тщательно сохранял на протяжении всей своей жизни и как-то по-детски гордился ею, выставляя ее напоказ.
12.
Моего выхода на работу с нетерпением ждал новый сотрудник нашего предприятия — отставной морской офицер. Знакомство с новой для него отраслью мужчина начал с изучения отраслевых научных журналов и сборников. Интерес вызвали у него опубликованные в них мои статьи. В день моего выхода на работу он позвонил в отдел и попросил встретиться с ним в вестибюле.
Любопытство правит миром! Гонимая им, я примчалась к месту встречи первой. Вскоре ко мне подошёл мужчина на взгляд лет пятидесяти несколько странной наружности: высокий, худой, с длинными прямыми русыми волосами и военной выправкой. Узнать меня ему не представляло труда — моя фотография красовалась на «Доске Почёта» в том же вестибюле.
— Маленький философ, — с вежливым поклоном представился мужчина. — Ваши научные статьи меня заинтересовали, но в них нет изюминки, — он сказал это с оттенком печальной серьёзности и глубокого убеждения.
— Что вы хотите, — дружелюбно спросила я без вопросительной интонации, чтобы хоть что-то сказать. Молчание выглядело бы невежливо.
– Хочу сделать вам подарок, — с этими словами он протянул мне небольшую книгу в красном переплёте.
— Норберт Винер, «Кибернетика», — прочла я на обложке.
— Книга, провозгласившая рождение новой науки, — добавил мужчина, представившийся маленьким философом, чуть наклонив голову набок, словно предлагал взглянуть на проблему моих исследований под несколько иным углом.
— Чем буду обязана за подарок? — поинтересовалась я.
— Перестройкой мышления.
Недоумение заполнило мой взгляд, направленный на него.
— На основе кибернетики, — с дружеской улыбкой тут же добавил он.
На этом закончилась наша первая встреча. Я вернулась в свой отдел и с большим интересом принялась за чтение подаренной мне книги.
Кибернетика, зародившаяся в сороковых годах в США, долгое время в СССР была непризнанной наукой. Как могут действовать одни и те же законы управления в машинах, в живой природе и в обществе? Тем более в нашем особом социалистическом обществе!
В конце шестидесятых кибернетические идеи стали проникать в научные работы и в Советском Союзе. Самоорганизующаяся система — та изюминка, которую хотел видеть философ в моих трудах. Мы стали часто встречаться. Философ давал мне книги, брошюры, статьи. Я перерабатывала материал, делала свои наработки, показывала ему.
— Неубедительно, — комментировал он.
Я приносила ему другие варианты.
— Не то, — хладнокровно перечеркивал он мои труды.
Я упорно продолжала исследования.
— А теперь? Так?
— Опять не так, — разочарованно вздыхал он и приносил мне новую партию литературы; выписывал для меня книги даже из Центральной столичной библиотеки по межбиблиотечному обмену. Я прорабатывала их и представляла на его суд очередные варианты.
— Не так, — кривился он. Доводил меня до слез.
— Научите, как, — просила я.
— Всему можно научиться, но ничему нельзя научить, — философствовал он. — Знания — это то, что достигается собственным пониманием, — его серо-голубые глаза улыбались снисходительно и лениво. Однако эта улыбка действовала на меня успокаивающе и вызывала доверие.
Времена года сменялись, а захвативший нас поединок продолжался.
— Не могу! — отчаивалась я.
— Можете! — ободрял он меня терпеливо и доброжелательно.
Что можно сказать о философе? Вообще-то, человек он неординарный, сочетающий в своём характере холодный практический ум с поразительной эксцентричностью. Любил бросить вызов общественному мнению какой-нибудь необыкновенной выходкой. Это подчеркивал и своей внешностью. Отпустил волосы до плеч в наше строгое советское время, словно хотел выделиться из общей массы. Призывал быть личностью, а не единицей толпы. Имел свое обоснованное мнение по всем вопросам, высказывал его прямо и откровенно, но не навязывал другим. Его отвлечённый, рассеянный, блуждающий взгляд как бы подчёркивал, что в нём кроются мистические знания того, что другим недоступно, но не кичился этим. По мнению многих, он чудак, а мне с ним было интересно.
Что я знала о его семье? Немногое. Меня это мало интересовало. Просто я относилась к философу с пониманием, а он вознаграждал меня порой необычайной откровенностью и кое-что успел мне поведать.
Родился в Ленинграде. Его отец — историк, имел богатую домашнюю библиотеку. Мальчик с детства зачитывался книгами. Когда началась война, был уже школьником. Отец ушел добровольцем на фронт и вскоре погиб. Пережили с матерью блокаду. От дома и библиотеки ничего не осталось… Война наложила свой отпечаток, разбудив в мальчике упрямство, страстную тягу к познанию мира, в то же время, сделав его замкнутым, одиноким. Высшее военно-морское училище, служба на флоте…
В память об отце создавал свою библиотеку. Страсть к чтению заставляла набирать в морские походы уйму книг. Когда возраст его перевалил за третий десяток, он всё ещё оставался целомудренным. Над ним подшучивали: «Спать надо не с книгой, а с женщиной». Рекомендовали прислушаться к совету, который дал древний Философ своему Ученику: жениться нужно — или будешь счастливым, или станешь философом. Человеку, столь увлечённо познающему устройство мира, действительно пора бы уже постичь и что такое страсть, супружество, тот особый таинственный мир, скрытый от него, непознанный.
Поддался на глупый спор. После возвращения из похода выберет на танцплощадке самую красивую девушку, и она, не успев глазом моргнуть, выйдет за него замуж.
Спор выиграл. Девушку-красавицу выбирали всей компанией. Совсем юная. Едва окончив школу, согласилась выйти замуж за высокого стройного офицера приятной наружности с благородными чертами лица, светлыми глазами и ясным взором. Так одной семейной парой стало больше на свете, богатом разными парами, но весьма бедном любовью и уважением. Началась совместная жизнь. Родился сын. Жена посвятила себя уходу за ребёнком, ожиданию мужа из походов, учений. А муж оказался типичным представителем той группы мужчин, которые не любят, когда их стесняют определёнными обязательствами. Женившись, он тут же загрустил по установленному ранее образу жизни. Ведь он свободолюбив и любит всё, что ещё не распознано, что заключено за семью замками. Такому нужна жена, с которой можно говорить не только о любви, но и (предпочтительнее) обо всех мировых проблемах. Его жена подобные разговоры не поддерживала, — он увлёкся философией…
Так шло и прошло двадцать лет. Вырос сын. Тоже поступил в Высшее военно-морское училище, но чтением не увлекся. Философ вышел в отставку. В домашнем уюте он томился. Возможно, встреча со мной и стала для него отдушиной. Наконец-то он мог излить всю широту своих нестандартных взглядов и непопулярных идей.
Был он почти на два десятилетия старше меня. Обращались мы друг к другу уважительно на «вы», называя по имени и отчеству. Никакой фамильярности в отношениях друг к другу не допускали. Мы работали!
Прозрение пришло! Я знаю, как! Я могу моделировать поведение живых объектов! Получен долгожданный результат творческого труда! Достижение! То, что дает новые силы, ни с чем не сравнимое чувство радости и морального удовлетворения. Да, можно сказать, и счастья...
Помню, впервые подобную радость я ощутила еще в детстве, когда мне удалось раскрыть секрет нашей домашней игры, которая, как уверяла бабушка, много лет передавалась из поколения в поколение. В игре участвовали мама и бабушка, знавшие секрет. Мы, дети, загадывали слово, сообщали его бабушке, та перечисляла разные слова, среди которых было и загаданное. В определённый момент мама говорила: «Стоп!» и произносила загаданное слово. Мама и бабушка могли находиться даже в разных комнатах. Никакого знака подать друг другу не могли. Тогда я впервые столкнулась с великой тайной безраздельной сосредоточенности, создающей и истинного мудреца, и безумца — с трагедией и счастьем одержимых. Тогда и проснулся во мне будущий исследователь. Меня вдруг осенило! Секрет в тех словах, которые бабушка произносила перед загаданным словом! Ими оказывались то стол, то лошадь, то корова, то стул, то еще что-то. Что же у них общего? Четыре ножки! Бабушка произносит слово с четырьмя ножками, а за ним — загаданное! Его-то мама и отгадывает. Так просто! А какая радость прозрения!..
В научных сборниках появились мои новые статьи. Специалисты, прибывшие с Дальнего Востока ознакомиться с работами, удивлены: «Автор — женщина?» Наконец, похвала от философа:
— Молодец! Дом построен на прочном фундаменте!!!
Подарок — фолиант с надписью: «Сцеволе!»
— Почему «Сцеволе»? — интересуюсь я.
— Несгибаемой, — поясняет он и тут же добавляет: — Подробности — в истории Древнего Рима.
Пришлось пополнить свои знания и по этому вопросу. Сцевола — прозвище «левша», а почему римский патриций получил его — есть легенда: «Конец VI века до н.э. Этрусский царь Порсена готовит нападение на Рим. Из Рима в лагерь противника направлен патриций Гай Муций. Он долго отговаривает Порсену от его намерения. Тот непреклонен: «Рим должен пасть!» Исчерпав все доводы, Муций протянул правую руку в огонь, разведённый на алтаре, и держал её там, пока она не обуглилась. Несгибаемость Муция так поразила этрусского царя, что тот отпустил патриция, а с Римом заключил мир. Гай Муций стал легендарным Сцеволой».
Философ, довольный результатом, отправился в санаторий, а наша совместная работа повлекла за собой несколько неожиданное последствие.
Окончание http://www.proza.ru/2013/06/23/26