Ранним утром в село, расположенное на окраине леса, въехала машина и остановилась у покосившихся ворот небольшого дома. Из кузова, на землю, спрыгнул молодой офицер, и, раскинув руки, пошел навстречу старой женщине, выбежавшей на улицу.
- Мама! – ласково произнес он, обнимая ее. – Здравствуй!
Уткнувшись лицом в военный китель на груди сына, она прошептала, роняя слезы:
- Игорь, сынок, как я рада тебя видеть!
Рядом, ожидая очереди обнять сына, топтался выбежавший вслед за женой Сергей Николаевич. Слегка отталкивая ее, добродушно ворчал:
- Ну, хватит тебе, мать, сырость разводить. Дай-ка и мне с сыном поздороваться.
Открылась дверца кабины, и из нее вышла молодая женщина. Небольшой рост и коротко остриженные волосы делали ее похожей на подростка.
- Леночка! – Оставив сына, Ирина Владимировна устремилась к ней. - Посвежела, похорошела-то, как! - обнимая ее, проговорила она.
Смущенно улыбаясь, молодая женщина посматривала на мужа.
- Что же ты, мать, гостей в дом не зовешь? Так и будем посреди улицы стоять? - сказал Сергей Николаевич, в свою очередь, обнимая невестку.
- Ох, Господи! Да, что же это я? - засуетилась старая женщина. - Пошли в хату.
Пока старики хлопотали, накрывая на стол, Игорь окинул взглядом комнату, где он родился и вырос, и откуда ушел в армию. С тех пор прошло много лет, но здесь ничего не изменилось.
Лена, взглянув на мужа, улыбнулась.
- Перемены ищешь? - спросила она.
- Какие тут могут быть перемены? - проговорил Сергей Николаевич, поглаживая подбородок широкой, огрубевшей от работы рукой. - Мы уже старики, и нам ничего не нужно. Главное - вы были бы здоровы, да нас не забывали.
- Садитесь кушать, - пригласила Ирина Владимировна, раскладывая ложки и вилки.
На столе уже дымился наваристый борщ, исходила паром картошка с подливой, источал аромат большой кусок говядины. Аккуратно нарезанные огурцы и помидоры, посыпанные зеленым луком, густо сдобрены сметаной. В центре стола запотевшая, только что из погреба, бутылка водки.
Налили полные стопки, чокнулись, выпили. Старики почти ничего не ели, а любовно смотрели, как проголодавшиеся с дороги дети, уничтожали содержимое тарелок. Ирина Владимировна, сложив под грудью руки, опутанные вздувшимися венами, радостно любовалась сыном и невесткой, а потом отвела взгляд в сторону и глубоко вздохнула. Только Сергей Николаевич знал, чем вызван этот вздох. Жена давно мечтает о внуках, да и сам он рад был бы подержать на руках маленьких крикунов. Но вот уже пять лет, как Игорь с Леной женаты, а детей все нет...
Когда были розданы подарки, улеглись волнения встречи и удовлетворены все вопросы, для молодых началась деревенская жизнь. Привыкшие к труду, они помогали родителям. Лена со свекровью возились в огороде, пропалывали грядки, поливали помидоры и огурцы, а Игорь с отцом подлатали прохудившуюся крышу сарая, поправили покосившийся забор, сделали новые ворота.
В перерывах между домашними делами Игорь с Леной ходили на речку, купались, загорали. А однажды, захватив с собой корзины, молодые люди отправились за грибами. Утренний лес казался сырым и неуютным, и требовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к этому ощущению. Игорю оно было знакомо с самого детства, и поэтому, взяв жену за руку, он решительно шагнул в кусты, щедро окропившие их росой.
Некоторое время шли по опушке, а затем углубились в чащу.
- Смотри гриб какой! – воскликнула Лена и бросилась к дереву, под которым, словно обелиск, стоял начальник грибов - огромный боровик.
Грибов было много. Они гнездились под каждым кустом, на каждой полянке. Вот, словно выводок желтеньких цыплят, рассыпались лисички, там красуется белый гриб, а в сторонке виднеется подберезовик. Поднимая макушкой прелые листья, они сами просились в корзинку, только успевай собирать.
Корзина была почти полная, когда Лена разогнула спину. Вокруг стояла тишина. Верхушки деревьев покачивались под слабым ветерком, и вместе с ними двигались по земле редкие блики солнечных пятен, пробившихся сквозь густую крону.
Молодая женщина провела рукой по лбу, откидывая взмокшие от росы завитки волос, и тут заметила, что мужа нет. Увлекшись грибами, она выпустила его из виду, и теперь растерялась.
- Игорь! – крикнула она, и, затаив дыхание, услышала, как эхо повторило ее крик.
- Я здесь! – отозвался тот из-за кустарника.
Лена обошла заросли и увидела мужа. Он стоял под одиноким, кряжистым дубом, наклонившись над огромным муравейником, наблюдая за маленькими, юркими насекомыми.
- Что-нибудь интересное нашел? – спросила она, подходя к нему.
- Муравьи, - улыбнулся он. – С детства люблю смотреть, как они суетятся, и не перестаю удивляться их трудолюбию и упорству.
- Подумаешь, - пожала плечами Лена. – Насекомые, они и есть насекомые.
- А ты знаешь, что эти насекомые самые сильные на свете?
- Как это?
- Очень просто. Никто в мире, кроме муравьев, не может поднять груз, во много раз превышавший вес собственного тела. Вот смотри.
Игорь разогнулся, снял большую зеленую гусеницу с лапчатого листа клена и бросил около муравейника. К ней сразу же подбежал муравей, и начал тормошить. Казалось невероятным, чтобы такой маленький, по сравнению со своей жертвой муравей, мог сдвинуть гусеницу с места. Но на помощь уже спешили его собратья, и вскоре возле гусеницы копошилось с десяток насекомых.
- Любопытно! - сказала Лена, наблюдая за муравьиной возней. - Прямо из басни Крылова «Лебедь, рак и щука». Неужели они думают дотащить гусеницу до муравейника, если каждый тянет в свою сторону?
- Это только кажется. А гусеницу они все-таки утащат.
И в самом деле. Несмотря на то, что муравьи действовали вразнобой, их жертва медленно приближалась к муравейнику и стала подниматься по его конусному холмику, а вскоре скрылась в одном из отверстий.
- Поразительно! - воскликнула Лена, и тут же замолчала.
Из глубины леса донеслось призывное мычание.
- Ты слышал? – спросила молодая женщина.
- Это корова. Их тут много бродит.
- Я знаю, что корова, но почему она мычит как-то призывно?
- Тебе показалось.
Снова послышалось мычание. На этот раз, оно было более продолжительным, и закончилось каким-то утробным выдохом.
- Идем, посмотрим, - сказала Лена, и первая нырнула под нависшие ветки деревьев.
Через несколько шагов они вышли на поляну, залитую солнечным светом. На противоположном конце стояла корова, а в траве у ее ног что-то белелось.
- Что это может быть? – спросила Лена и направилась к корове.
Подойдя ближе, они увидели продолговатый сверток, перевязанный грязной веревочкой. Лена присела над ним и стала разворачивать. Вдруг она отпрянула и повернула к мужу бледное лицо.
- Это ребенок, Игорь! - словно боясь, что ее услышат, прошептала она.
- Не может быть! - растерялся тот.
Наклонившись, Игорь почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Действительно, это был новорожденный мальчик. Изможденное тельце, искусанное муравьями, было покрыто множеством волдырей. Обессилевший от крика, он еле слышно пищал.
Молодая женщина беспомощно осмотрелась. Как ребенок попал сюда? Почему? Но эти вопросы остались без ответа. По-прежнему ярко светило солнце, да мирно покачивались верхушки деревьев. А корова смотрела на молодых людей, словно спрашивая: «Правильно ли я поступила?» Лене стало невыносимо жутко, и, взяв ребенка на руки, прижала к своей груди и заплакала.
- Пошли в деревню, там все узнаем, - сказал Игорь…
Старики долго перебирали в памяти жителей села, но тех у кого, по их мнению, имелись бы новорожденные дети, не нашли.
В комнату зашли несколько женщин. Слух о найденном в лесу ребенке, с быстротой молнии облетел село, и к дому на его окраине потянулись жители. Одни заходили в хату, другие толпились во дворе, обсуждая невероятное событие.
Мальчик лежал поперек кровати и плакал. Его крохотное лицо покраснело от напряжения, а на висках вздулись голубоватые вены. Лена хлопотала около него, успокаивала и старалась завернуть в чистую пеленку. Но все ее усилия были напрасны. Не хватало опыта и сноровки, поэтому она и сама была готова заплакать вместе с ребенком. С пузырьком в руках подошла Ирина Владимировна. Ласково отстранив невестку, умелыми движениями спеленала мальчика и стала кормить. Измученный ребенок, насытившись, спокойно уснул...
Проходили день за днем. Подключились соседние села и милиция, но безрезультатно. Мать ребенка не находилась.
Все эти дни, Лена возилась с мальчиком. Меняя мокрые пеленки, или купая в цинковом корыте, она научилась пеленать его и теперь не нуждалась в помощи Ирины Владимировны. По ночам, когда ребенок плакал, вставала и, успокаивая, долго носила на руках. Забота о мальчике приносила огромное наслаждение. Молодая женщина даже не подозревала, как много радости может принести такое крохотное, беспомощное существо. Для нее было большим счастьем держать его на руках, прижимать к своей груди и слушать тихое, сонное сопение.
С каждым днем молодая женщина чувствовала, что привязывается к ребенку все больше и больше, в то же время, ощущая на сердце щемящую тоску от мысли, что скоро с ним придется расстаться. Где-то в глубине души теплилась крохотная надежда, что мать ребенка не найдется и тогда она усыновит его. Наблюдая за мужем, Лена видела, как Игорь тянется к мальчику, нянчит его, робко и неумело держит на руках, и была уверена, что он поддержит. Она уже собиралась поговорить об этом с мужем, но ее опередила свекровь.
Тихим ласковым вечером, когда солнце почти скрылось за горизонтом, Лена с Игорем сидели на лавочке у ворот. Лена держала на коленях спокойно спящего мальчика, постоянно отгоняя от его лица назойливо гудящих комаров. Близость леса, видимо, способствовала этому, и они тучей висели над головой.
Вышла Ирина Владимировна, и, присев на краешек лавочки, некоторое время наблюдала, а потом неожиданно проговорила:
- А, что если вам усыновить мальчика?
- Как это? - удивился Игорь.
- Так же, как многие делают. Берут ребенка из детдома и оформляют на себя.
- Ну, то из детдома, а тут совсем другое дело.
- Все можно сделать, лишь бы желание было, и, взглянув на невестку, спросила: - А ты, дочка, что молчишь? Сидишь, будто тебя дело не касается. Ты согласна усыновить мальчика?
Молодая женщина смущенно опустила глаза.
- Не знаю, - застенчиво произнесла она.
- Как это "не знаю"? Думаешь, я не вижу, как ты привязалась к ребенку. А раз он тебе по душе, то почему бы и не усыновить?
- Давайте отца подождем, - вмешался Игорь. Когда он приедет, тогда все и обсудим.
Сергей Николаевич в очередной раз уехал в милицию. Вернувшись поздно вечером, он вошел в комнату, повесил выгоревшую на солнце старенькую фуражку и посмотрел на притихшую семью.
- Ну, что? - взглянув на мужа, спросила Ирина Владимировна.
Старик тяжело вздохнул, почесал кончик носа, и, грузно опускаясь на стул, проговорил:
- Сказали сдать мальчика в детский приют. Мать так и не нашли. Предполагают, что его бросили, чтоб избежать позора.
Некоторое время в комнате стыла тишина, и только слышно было, как на стене тикают ходики.
- Отец, а отец, - заговорила Ирина Владимировна. - Давишь, я говорила с детьми, предлагаю им усыновить мальчика. Ты, как на это смотришь?
- Усыновить? - встрепенулся старик, - А что? Это было бы очень хорошо. Но, как они сами-то, согласны?
- Я согласна, - робко проговорила Лена и густо покраснела. - Вот только, как Игорь?
Лена устремила глаза на мужа, и, в ожидании ответа, затаила дыхание.
- Честно сказать я тоже полюбил и привязался к нему, и готов считать своим сыном, - после минутного молчания сказал Игорь.
И тут же услышал, как вздох облегчения вырвался из груди молодой женщины, а в глазах ее увидел столько благодарности, радости и счастья, что она готова была броситься к нему на шею, если б не стеснялась родителей.
- Вот и молодцы! Истинное слово, молодцы! - воскликнул Сергей Николаевич. - От всей души рад за вас!
- Ой, старый! - засмеялась Ирина Владимировна. - Скажи лучше за себя рад, что внука приобрел. Кстати, ему ведь имя надо дать.
- А это уж пускай Лена назовет. Она будущая мать, ей и карты в руки.
При слове «мать» Лена встрепенулась. Чем-то близким, родным и, в то же время, незнакомым повеяло от этого слова и заставило вновь покраснеть.
Выросшая в детском доме никого, кроме свекрови, не называвшая мамой, Лена почувствовала, что в этом коротком слове сосредоточено что-то важное, что-то большее, чем четыре буквы, из которых оно состоит. Она поняла это сейчас, когда услышала обращенное к ней слово «мать». В нем заключались и серьезность данного поступка, и полная ответственность за дальнейшую судьбу мальчика, и что-то еще, чего она не могла понять.
Молодая женщина смело взглянула на свекра и твердо проговорила:
- В честь дедушки назовем его Сережей, если вы не возражаете.
Возражений не было. Наоборот, это предложение вызвало одобрение, особенно был доволен Сергей Николаевич, который просиял при словах сказанных Леной.
- Ай, дочка, ай, молодец! Удружила, спасибо тебе! - и он низко поклонился невестке.
А мальчик в это время лежал в кроватке и безмятежно спал. Он спал, пускал пузыри и не знал о том повороте судьбы в его, только что, начавшейся жизни. Лена, радостная и счастливая, наклонилась над ним и долго смотрела на его розовое личико, на его еле заметный курносый носик, на его влажные губки, на которых вздувались маленькие пузыри, и думала о том, что это крохотное существо теперь ее сын, и никто его не отнимет. «Каким ты будешь, когда вырастешь?» - подумала молодая женщина и, не выдержав, прильнула губами к виску мальчика, в том месте, где пульсировала тонкая голубая жилка и счастливо улыбнулась...
Прошло еще несколько дней. Остались позади все хлопоты по оформлению документов на усыновление. Отпуск Игоря заканчивался, и нужно было уезжать. В день отъезда провожать их пришли почти все жители села. Одни давали советы, другие совали на дорогу овощи и фрукты. Молодые люди смущались, краснели, и облегченно вздохнули только тогда, когда за поворотом скрылся последний дом села.
К месту службы Игоря приехали поздно вечером. Лена искупала Сережу, накормила и уложила спать. Рано утром их разбудил долгий, требовательный звонок. Лена открыла дверь и увидела соседку, жену полковника, полную, в годах, женщину.
- Извините за беспокойство, но я пришла рассказать вам новость, - заговорила она, забыв поздороваться, что на нее было совсем не похоже.
- Да вы проходите, - пригласила Лена и оглянулась на Игоря, который вышел в коридор, застегивая на ходу китель.
- Нет, спасибо, я на минутку. Боюсь, девочка проснется и испугается.
- Какая девочка?
- Дочь лейтенанта Игнатова.
- А, почему она у вас?
- Так ведь она теперь сирота.
- Как, сирота? А где же Игнатовы?
- Ой! Тут без вас такой ужас был, что вспоминать и то волосы в гору поднимаются.
Старая женщина взглянула на молодых людей выцветшими глазами, и, тяжело вздохнув, заговорила:
- Вы ведь прекрасно знаете, каким ревнивцем был лейтенант? Ревновал жену, чуть ли не к каждому солдату. Стоит ей с кем-то заговорить, тут же вспыхивает, как порох. Последнее время совсем с ума сошел. Каждый день скандалы, крики, ругань. - Женщина вновь вздохнула. - А две недели назад докладывают мужу, что Игнатов, в порыве ревности, стрелял в жену. Тут же опомнился, бросился к ней, стал зажимать руками рану на ее груди и просить прощения. А когда она умерла, выстрелил себе в голову. И все это на глазах ребенка.
- Ужас, какой! - проговорила Лена, качая головой. – Бедный ребенок! Каково ей пережить такую страсть. И, что же теперь с ней будет?
- Вот я и пришла к вам, поговорить об этом.
- А, чем же мы можем помочь?
- Видите ли, - замялась старая женщина. - Я подумала... может, вы ее к себе возьмете? Была бы она вам вместо дочки.
- А родственники?
- Да нет у них никого! Игнатовы обои детдомовцы, а теперь и девочка сиротой осталась.
Из комнаты послышался плач Сережи, извещавший о том, что он проснулся. Лена бросилась нему, а соседка вопросительно посмотрела на Игоря.
- Кто это у вас плачет?
- Наш сынок, - появляясь в дверях с ребенком на руках, проговорила Лена.
Соседка была поражена. Молодая женщина уезжала в отпуск без каких-либо признаков беременности и вдруг этот мальчик.
В нескольких словах Лена рассказала о том, что произошло в деревне.
- Вот оно, что, - задумалась соседка. - А я-то думала, что вы возьмете девочку. Жалко в детдом отдавать. Она сама не своя от пережитого. - Женщина улыбнулась Сереже, который смотрел на нее круглыми, ничего не понимающими глазами и проговорила:
- Ишь ты, какой! - потом помолчала и продолжила:
- Я своему мужу предлагала оставить девочку, да он на мое сердце не надеется. Хандрит оно у меня, прихватит, и девочку на ноги не успею поставить. Ну, ладно, я побежала, а то она проснется, увидит, что никого нет, и испугается.
После ее ухода молодые люди долго не могли прийти в себя. Лена ходила по комнате, нервно потирая ладонями свои локти. Растерянный взгляд говорил о той борьбе, которая происходила в ее душе. Вдруг она остановилась против мужа и, глядя ему в глаза, тихо произнесла:
- Знаешь что, Игорь? Давай возьмем девочку к себе, а? Где один ребенок, там и другой не помешает! Будет Сереже сестричкой.
- Что ты, Лена! - удивился тот. - Разве такой вопрос решается так вот... сразу? Об этом надо подумать.
- Что же тут думать? Девочка круглая сирота, не отдавать же ее в детдом. Я знаю, что это такое и никому не пожелала бы оказаться там.
- Я все понимаю, Леночка! Знаю, как трудно тебе пришлось, но и поспешно решать такой важный вопрос тоже нельзя. Ведь у нас есть Сережа, а там и свои дети могут появиться.
- Ну и, что? Разве мы с тобой старики? Мы еще молоды и здоровы, вырастим.
- А ты хорошо подумала?
- Да я и не думала вовсе. Просто мне сердце подсказывает взять девочку, и я не в силах этому противиться.
Игоря поразили слова «сердце подсказывает». «С каких это пор у нее заговорило сердце? - подумал он. - А может, оно давно говорит, только я не замечал?» Оказывается, он плохо еще знал ее, и даже и не подозревал о том, сколько мужества, благородства и душевной доброты таится в этой хрупкой, маленькой женщине - его жене. «Моей жене!» - гордо подумал он и мягко проговорил:
- Взять-то можно, но тебе будет очень тяжело... - и тут же увидел, как радостно взлетели вверх ее брови и она вся, просияв, бросилась к нему на шею. После того, как Лена успокоилась, он спросил:
- Но, что же мы скажем девочке?
- Я что-нибудь придумаю...
На следующий день, встретив соседку на улице, Лена сказала ей о своем решении.
- Лучших родителей для Наденьки, я и желать не хочу! - растроганно проговорила старая женщина, всхлипывая.
Вечером Лена пришла в соседнюю квартиру и увидела курносую, рыжую девочку лет трех. Она играла с плюшевым медвежонком, укладывая его спать. Девочка оторвалась от своего занятия и внимательно посмотрела на молодую женщину.
- Ну, здравствуй! - весело сказала Лена, присаживаясь перед ней на корточки. - Пойдем к маме, милая?
- А у меня нет мамы, - грустно ответила Наденька. – Ее папа убил, а потом сам убился, - и она снова занялась медведем.
Лена почувствовала, как спазмы сжали горло, и еле сдержала слезы.
- Нет, Наденька, это были не папа с мамой... то есть... они папа с мамой, но только... твои крестные.
Девочка не поняла, кто такие «крестные», и пристально посмотрела Лене в глаза, словно требуя разъяснения. Молодая женщина с большим трудом выдержала этот, не по детски, серьезный взгляд и продолжала:
- Понимаешь? Крестные - это такие родители, которые на некоторое время заменяют настоящих. А мама у тебя совсем другая.
- Где же она, моя мама?
- Твоя мама? Твоя мама... это... это я!
Девочка удивленно посмотрела на Лену. Теперь ее взгляд выражал недоверие.
- Да, да, Наденька! Я твоя мама!
- А где же ты была? Почему меня бросила? Почему со мною не жила? - не выговаривая «р», засыпала она вопросами.
Лена на мгновение растерялась от их обилия и, скрыв смущение, ответила:
- Мы с папой очень сильно болели, и нас положили в больницу. Ты совсем еще маленькая была, и одну тебя нельзя было оставлять, вот и отдали крестным. А теперь мы вылечились и приехали.
- А где мой… папа? - девочка запнулась на слове «папа».
- Он на работе, и скоро придет. - Протягивая девочке руку, предложила: – Идем домой и будем ждать папу...
Так девочка приобрела новых родителей, к которым привыкала тяжело и долгое время никак не называла. Лена не торопила, и терпеливо ждала, когда девочка сама, без принуждения, обратится к ней с долгожданным словом «мама».
Однажды она возилась на кухне, куда прибежала Надя и одним духом выпалила:
- Мама, иди сколее, Сележа плачет!
Лена почувствовала, как сладкая волна охватила сердце и затуманила сознание. Присев перед дочкой на корточки, она порывисто прижала ее к груди, и незаметно смахнула непрошеные слезы. Девочка притихла и покорно положила головку на плечо матери. Так был разрушен последний барьер, отделявший девочку от новых родителей.
Все было бы хорошо, если бы не злые языки. Встречаясь со знакомыми, Лена часто слышала один и тот же вопрос: «Ну, как там сиротка поживает?» А за глаза еще хуже: «Бедная сиротка, каково ей без родителей!» Это волновало молодую женщину и ранило ее доброе, нежное сердце. Больше всего она боялась, что эти слова дойдут до слуха девочки. Сколько сил потрачено на то, чтобы ребенок признал их и успокоился. А такие слова могут все разрушить.
Когда Игорь получил назначение в другую часть, Лена обрадовалась. Там, на новом месте, никто не узнает, что дети ей не родные, и никто не произнесет ненавистного слова «сироты». А чтобы дети этого не почувствовали, приложит все силы и все свое умение, чтобы ребятки выросли в глубокой надежде, что она их родная мать.