Памяти старшего товарища Мережкова К. С.
“Как старший товарищ…”, - начал он говорить после моего представления ему как врио начальника отдела по случаю прибытия к новому месту службы в НИИ 2 МО и немного задумался, подбирая следующие напутственные слова, - “не глупый и чуткий”…, - вклинился я, воспользовавшись возникшей не большой паузой, и оба мы засмеялись. Так произошли наша первая встреча и знакомство, оставившее у обоих приятное впечатление, не изменившееся за многие годы. Это был молодой ещё человек 37 лет (2-й в 3-м ряду слева) , подполковник, старший научный сотрудник научного отдела, занимавшегося разработкой перспективных комплексов вооружения.
Я был моложе его всего на 11 лет, но поскольку он был фронтовик, причём воевал в разведке, имел награды за проявленную в вылазках в тыл врага храбрость, мне он казался человеком другого поколения, и я относился к нему с подобающим почтением, пиететом, хотя он, казалось, не ощущал разницу в возрасте и положении, во всяком случае не показывал этого.
С учётом определённого для меня научного направления я был определён в группу Алексенцева Геннадия Михайловича (2-й в 4-м ряду справа), способного, старшего научного сотрудника, но чересчур одержимого научной фантазией, уводившей его, по моему мнению, в заоблачные выси, не позволяющие реализовать его идеи. Поэтому за практическими советами и помощью я часто предпочитал обращаться к Климентию Семёновичу, которого считал своим фактическим наставником-учителем в научных и жизненных вопросах.
С учётом его конкретных практических советов мне удалось за 3 года, не распыляясь на заманчивые фантастические идеи, самостоятельно подготовить научно-технический отчёт с предложениями в части моего научного направления по созданию одной из разрабатываемых в отделе систем ПВО, научным руководителем НИР которой был Мережков К.С. Через 2 года на основе этого отчёта, опять же руководствуясь полезными советами К.С. по оформлению и выгодному представлению достоинств работы и её оформлению, мне удалось написать и с успехом защитить кандидатскую диссертации.
И вскоре после этого наши пути на научной ниве разошлись: я был переведен на должность старшего научного сотрудника, а он на должность заместителя начальника отдела в разные научные управления. К сожалению, с этой должности, несмотря на свои незаурядные способности учёного и организатора научно-исследовательской работы, он и ушёл в запас, хотя мог принести ещё не мало пользы во благо Войск ПВО страны, тогда ещё не ослабленной стараниями мастеров мебельных дел и финансовых мошеннических манипуляций, а бывшей лучшей ПВО в мире.
А причина тому банально проста: принципиальность М.К.С., жёсткое отстаивание им своих убеждений не взирая на высокопоставленные лица, прямолинейность и порой излишне напористая категоричность в научных спорах с руководством. Поэтому, наверно, и на Государственную премию была представлена не разрабатываемая им система, а другая, не менее достойная, но более далёкая от запуска её в производство.
После выхода в запас К.С. ещё несколько лет проработал в филиале промышленной организации, созданном при НИИ 2 МО, но напряжённая работа, повышенная требовательность к себе, не оставляющая времени на прислушивание к состоянию своего здоровья, болезнь жены (сильное сотрясение мозга, после которого она долго не могла оправиться), привели к тому, что он 3 дня провёл на ногах с инфарктом миокардо, а когда обратился в поликлинику, то поражения в сердце приняли необратимый характер и спасти его не удалось. Особенно больно сознавать это, что ушёл из жизни талантливый, энергичный, упорный и доброжелательный, ещё не старый человек, не израсходовавший ещё запас духовных и физических сил.
Таким же замечательным, отзывчивым, чутким и добрым человеком была и его жена Изабелла Матвеевна. Но после кончины мужа помимо тяжести переживаний, связанных с его неожиданной смертью, на неё свалилось новое несчастье в соответствии с пословицей – пришла беда, отворяй ворота: её настигла онкологическая болезнь, побороть которую она не смогла. Моя жена многие годы поддерживала с ней хорошие, добрые, приятельские отношения, и уход её из жизни так же переживался мной и женой, как и преждевременная кончина Климентия Семёновича.
Но древо жизни Мережковых не заглохло, а продолжается в жизни их сына Виктора, самостоятельно, без чьей-либо помощи нашедшего своё место в жизни, и в их внуке, сыне Виктора. Пусть будет им удача во всём!