+18 Ненормативная лексика.
Жесток этот мир, ох и жесток. Думаешь, всё, привык. Никакая хрень не может тебя больше обидеть. Но стукнешься в лобешник с новой несправедливостью, и снова обидно и больно. Египетская сила! Почти неделю я мучился над вторым изобличением Инина - Абрамовича! А гонорар был выпит в течение двух часов. При помощи верных приятелей и совсем случайных личностей. Нет, Колюне Собачнику, Ваське Жениху и Юрке Коробейнику я по любому налил бы. Они меня никогда стаканом не обносят и завсегда со мной бухлом делятся. Но то, что мою интеллектуальную собственность с жадностью выпивали дядя Толя Катях и Почтальон Печкин, личности скверные, можно сказать - аморальные, было мне не по нутру. Повезло им, блин. Оказались, уроды, когда надо и где надо. Их в нашей деревне мало кто любит. И я - не исключение. Один всю жизнь в райцентре, в ментовке, штаны просиживал, пьяных после получки обирал. Второй и так понятно. Тот Печкин, из Простоквашина, по сравнению с нашим, ангел в брезентовом плаще. А наш всю жизнь рекетирством занимался. Со старух за пенсии рубли и трёшки тряс. Объединяет их одно, настойчивая жадность к презренному металлу. Как-то, мучаясь похмельем, я сравнил их с Ининым. И понял, что они евреестее его.
Всю жизнь они при деньгах были. И всю жизнь над ними тряслись. Чтобы когда кому стакан просто так налили, с получки или от широты души? *** в нос! Всегда в одну харю! Нет, я тоже не святой! Случается, могу и затихарить, потихоньку в одну глотку пузырёк засосать. Но только тогда, когда его, самогона, мало. Ну чего его один на двоих, или на троих делить? Что мы, школьники сопатые? А если его больше, то одному грех. Тогда это уже натуральный алкоголизм. Тогда мне уже обязательно компания нужна. Чтобы тебе душу излили. И ты её на всеобщее обозрение вывернул. Братцы, я вот как думаю. Те, которые хотя бы раз в месяц в компании не пьют и душу свою дружкам не показывают, нехорошие они люди. И душа у них без этого проветривания заплесневает и портится. Моль в ней заводится, гниль и прочие вредоносные инфузории. А этим прохиндеям уже под восемьдесят. Пенсии у обоих, дети городские помогают. И до сих пор по деревне шастают, стаканы "на халяву" сшибают. И до сих пор жалуются, какие они бедные, и как им живётся ху..., бедно. Тьфу, срамота!
Египетская сила! Кому сказать... Как кому, Николаичу! И не сказать, а написать! На днях Гаврила меня, во дела, к себе на лавочку под яблоню позвал. После лебеды он меня особо вниманием не баловал. Достаёт крадучись бутылку. По всем приметам водка. Граммов сто семьдесят пять. Ставит на стол два своих тридцати трёх капельные рюмашки и говорит. Мол, имею я желание с вами, то есть со мной, немного выпить. Мол настроение у меня плохое и хочется прогнать грусть-печаль. Где ты тут питьё видишь, сказал я ему. Я из-за тридцати трёх капель рот портить не буду. Ну, хотя бы посиди со мной, говорит. Не могу я один пить, как вы тут поголовно пьёте. Я весь спокойный был, поэтому и промолчал. Ну чего ему объяснять, что в одиночку у нас пьют только Катях и Печкин. И ещё две-три тёмные пришлые личности. Да, блин, может кто из городских и не знает, что такое катях? Катях - это кусок говна. И не просто кусок, а вышедший на волю с кряхтеньем. Вот и эти двое всю жизнь кряхтели да мучилась. Сами понимаете, что за добрые дела такое прозвище не приху... Ну, понятно ведь? Набулькал Инин водки в свой напёрсток. Выпил, сморщился, конфетку-леденец как заяц морковь передними зубами грызёт. Короче, блин, умора!
А потом с подозрением возьми и спроси. Откуда мол, Анатолий, ну, я, вы знаете что в рюмке тридцать три капли? У меня одна рюмка такая пропала. Может вы её случайно где-нибудь нашли? А рюмка, будь она неладна, в кармане жилетки-джинсовки лежала. И жилетка, блин, на мне. Я её давно хотел Инину подкинуть незаметно. Но забывал. Или момента не было подходящего. А сейчас очень мне его интонация масонская не понравилась. Мол, был он почти уверен, что именно я эту рюмку спиз..., у него взял. А что самое обидное, ведь по факту так и получалось. Пусть и была она дешёвая латунная, и взял я её не из корысти, а для эксперемента, но имел он полное право так сказать. Поэтому победило моё спокойствие. Закурил я и сказал, что нет у меня никакой рюмки. Но если найду, то непременно ему отдам. Что мне чужого не надо и задаром. Ещё сказал, что дела у меня срочные, а он, Гаврила, если привык пить в компании, то пускай поторопится, пока я от него не свалил. А он сказал, что уже выпил. И больше пить не хочет. И что ему очень-очень ху..., плохо и грустно. И нет рядом с ним умного друга и советника.
Египетская сила! До сих пор не знаю, какой бес меня тогда, на лавочке, за язык дёрнул. Заплевал я окурок, макушку лысую почесал, посмотрел на его грустную еврейскую рожу. Не иначе как трезвость тогдашняя мою врождённую деликатность усыпила. Да точно она, блин! Возьми я и ляпни, на самом что ни на есть голубом глазу. В чём, мол, дело? Может опять дикие петухи твою Розку в бурьяне затоптали? И где, глупая баба, она тот бурьян находит. Твой я весь скосил, а новый ещё не подрос. Как подрастёт, и его скошу. Можешь заранее самогоном запасаться... Как он тогда на меня взглядом зыркнул, как зыркнул! Братцы, гадом буду, русский человек так зыркнуть не сможет. Даже если ему яйца дверью прищемить. И прошептал ядовитым змеем. Значит и вы, ну, то есть я, уже знаете? Какой позор на старости лет! Подозрения да, были. И люди кой чего болтали. Но чтобы точно... Убежал он, даже не забрав с собой бутылку и рюмочки. Хотел я его догнать, но он мимо дома, по огороду... И так шустро, что понял я, не возьму... Не те уже года, чтобы марафон с барьерами запупыривать. Понял и то, что лучше момента не будет. Вынул рюмочку из кармана, хлебные крошки из неё выдул и к тем двум поставил... Хрен отличишь.
Интересно, за это мне Николаич заплатит или нет. Я думаю - должен. Точно, блин, заплатит! Египетская сила! Как там хвостом не виляй, но нанёс я в тот день около трёх пополудни, пусть и без злого умысла, очередной мощный удар по мировому сионизму и масонству. Только надо сначала маленько записи свои подчистить. Убрать из них мысли мои про Катяха и Печкина. Пусть эти катяхи и скользкие, и пахнут дурно, но наши они, деревенские. Так что не хрена разным городским чистосплюям про наши внутренние недостатки знать. Старые они, не долго им осталось землю нашу грешную топтать. Пусть доживают, как могут. Да и я от трёхсот граммов самогона тех, что на них потратил, не обеднею. Когда голова и руки на месте, то это не проблема. Заработаю. Гадом буду, но меньше чем за полторашку я ему эти мемуары свои не продам.
10.06.2013г. 16.33-19.16.