Изменчива и не предсказуема земная жизнь, так как полна тех странных неопределенностей, которые встречаются обыкновенно в виде мгновенных и краткосрочных явлений непонятного характера.
Случилось так, что мне пришлось в ходе полевых работ по классификации психомоторных реакций у западных славян оказаться совершенно без средств. Не помню точно как, но все было потрачено при покупке очередных рисунков, отражающих древний быт и оплате услуг проводников. Пришлось наниматься работником в одну сельскую семью, чтобы заработать на обратный билет и запастись провизией. Многочисленное семейство долго и с интересом расспрашивало меня вечерами после работы о исследованиях, и мне приходилось сжато и схематично рассказывать им о тех тайных и скрытых глубинах психики, которые таятся в каждом из нас.
Каждое утро, часов в шесть мы вставали, плотно завтракали и уходили к реке, где на трех небольших суднах вылавливали водоросли и аккуратно складывали их на палубе. Затем, уже после полудня, мы все сгружали под большим навесом, охватывающим собой берег и небольшую часть реки и вооружившись каждый хитрой машинкой, пока водоросли не совсем высохли, пряли из них нити. Как мне объяснили, после того как закончится лето все засядут за ткацкие станки и будут ткать полотна, которые очень хорошо продаются. Так хорошо, что весь оставшийся год можно будет жить безбедно. Одежда из такой ткани, как заверяли мои хозяева, лечит, и дух не выпускает наружу. Из остатков будут вить бечёвку, которая тоже пользуется спросом, как у кукольников, так и у мастеровых. Меня в первый же день работы облачили в такую рубаху и надо признаться, что в ней было более чем комфортно.
Как я уже говорил, каждый вечер мы подолгу трапезничали и общались. На второй день я заметил, что мне каждый раз дают пить из одной и той же кружки, ручка которой была украшена головой узколицего бородатого мужичка, весело и поглядывающего на пьющего. На мой вопрос о том кто это, мне объяснили, что это местный герой, совершивший множество благих деяний для народа, некто Войцеховский, Станислав Войцеховский. Я попросил рассказать о нем подробней и услышал множество историй, достойных уважения и подражания.
Так день сменялся следующим и так далее. Прошло недели три, и я договорился, что отработаю до конца июля и попрощаюсь. Река и солнце отшлифовали тело, и я теперь выглядел, как и все остальные, блестел и сиял в лучах и был совершенно не видим ночью.
Как-то ближе к концу дня, когда мы собирались уже идти домой к нам прибились двое людей. Один из них был совершенно не понятен и молчалив, видом походил на черного козла, а второй имел широкое лицо и хитрые глаза. Хозяин, недолго поговорив с ними, пригласил их на ужин и разрешил остаться на ночь. Насколько я понял, они нанимались к нему в работники и хозяин, зная о завтрашнем моем уходе, решил принять их. Этот вечер, как и прочие, был веселым и сытым. Все долго шутили и не ложились спать. Ближе к двенадцати многие стали расходиться и так получилось, что я остался наедине с гостями. Мы обменялись несколькими дежурными вопросами, после чего один из них мне сказал, что он – Станислав Войцеховский. Я с подозрением посмотрел на него и ответил, что Войцеховский имеет более узкое лицо, и показал ему свою кружку. Тот же пристально посмотрел на ручку кружки, и затем на моих глазах его лицо стало вытягиваться, принимая совершенно другую форму. После этого мне стало не хорошо, я попрощался и пошел спать.
Утром, за завтраком я не увидел вечерних гостей и на мои вопросы о них, все как-то смутно, что-то вспоминали, но ничего конкретного никто не помнил. Я же не стал никого пугать своим ночным рассказом, который мог оказаться частью сна после тяжёлого трудового дня, и тепло распрощавшись со всеми отправился в путь.