Рассказ-нонфикшн
Мы познакомились несколько лет назад, когда я был президентом местного ИСККОНа, Общества Сознания Кришны. У него бабушка-строобрядка живет в Сарге, возле Шали. Он меня дважды приглашал туда. Я ночевал у него, потом делали программу в клубе. Один раз была зима – я был простывший, с нами был Паравастха. Народу практически не было. Человека два. Другой раз – летом. Программа была в Шалях, кто-то пришел, но тоже очень мало.
Юра - парень такой тамагунный, запачканный, очень простой, наивный, в наколках – по малолетке был в колонии. Ходил по деревне в дхоти. Вроде как выпендривался, мол, смотрите, я - кришнаит. Актер немножечко, любит покрасоваться.
Потом он подался на юга. Жил то ли в сочинском, то ли в новороссийском ашраме. Оттуда переместился в Курджиново. Из Курджиново подался в Чечню. Там принял ислам. Работал на бахче у какого-то богатого чеченца. Зарабатывал, вставил золотые зубы. Вторая чеченская началась, его федералы зацапали, но выпустили.
Он поехал в Киргизию – учиться в медресе.
Учился – наезжал в каникулы в Екатеринбург. Приходил ко мне побеседовать на богословские темы. В конце концов, попал там в какую-то историю, потерял паспорт, чуть-чуть его в рабство не продали. Помог однокашник по медресе, родственник Акаева. Очень был интеллигентный человек, ездил в Англию, там примкнул к ахмадияту, очень интеллигентному направлению в исламе. Выпутался с божьей помощью.
Вернулся из Киргизии на Урал. Без паспорта, без всего. Пытался пристроиться в мечети, но его перепирало от гордости за богословское образование, за «ахмадият», за то, что он знает, что иные не правильно трактуют суры карана. Ему пригрозили по-серьёзному, так что он там больше не появлялся. Поработал у кришнаитов. Миша Батищев его подрядил на какой-то ремонт.
Но как без паспорта-то! Где на работу ни устроишься - его нет-нет да кинут. Потому что бомж. Дурачок какой-то. Мать у него сумасшедшая. Он, практически, бездомный. На руках наколки, глупый, добрый человек. Кришнаит, не повторяющий мантры.
В 2000-м я встретил его на улице, рассказал ему про Нараяну Махараджа. Что он – истинный ачарья, что в ИСККОН – ритвики, что теперь, когда учение, понимание Сознания Кришны Нараяной Махараджем распространится, все будет хорошо и чисто, будет настоящее чистое бхакти. Ему было интересно. Заходил ко мне, но на самом деле поесть. У меня не густо. Советую ему: читай мантру, восстанови паспорт.
Но он какой-то тупорылый, беспомощный.
«Жениться хочу».
Сожительницу его забрал у него его коллега мусульманин-таджик.
Надоел ей беспаспортный муженек. Ни денег, ничего.
Попросил у меня ножовку «до завтра». Но вот уже как три года не возвращает. Какая ножовка. Тоненькая курточка, околел у костра.
«Читай мантру. 16 кругов, даже 64 – и всё разгонишь. Всё свою карму не хорошую. Ты только о том и думаешь, что тебя опять кинут. Мантра – значит очищения ума, всех этих страхов, мыслей, комплексов».
Как-то раз он зашел на программу к Мадану и напросился даже ночевать. Они ко мне потом даже с упреком:
«Где, мол, такого нашел».
Что сделаешь: ему в ванной помыться – райские планеты, «ананда», «амрита».
Сейчас, вроде, говорит, через неделю паспорт будет.
Дай-то Бог.
Сегодня ему обещали заплатить за какую-то работу дагестанцы.
Я накормил его остатками вчерашнего дала (горох, капуста, кабачок, специи). Подогрел воду с вареньем. Спели «Дамадараштаку». Я прочитал перевод. Сейчас картика, священный месяц. Я взял у него спичек, зажег палочку. Он кушал, я прочитал круг мантры. Потом гаятри почитал. Жаль, что поздно встал. Больше было бы «духа».
Ольга бесится.
«Вонь по всей квартире».
Он ночует в лесу у костра с бомжами: «С двумя людьми и двумя собаками». Костром пахнет. У меня не очень тонкое обоняние. Ольга всю вонь слышит, не только дым.
Дай-то Бог, чтобы ему заплатили эти дагестанцы.
Мантру он, конечно, не читает. Говорит, что два круга. Хитрит. Обманывает.
Я его успокоил.
«В материальном мире счастье не бывает. Счастье - в бхаджане, в святом имени, в писаниях, в общении с преданными».
Он от меня позвонил своим дагестанцам. Потом сходил в туалет. Потом никак не мог включить свет в ванной. У нас заедает. Говорю:
«Сильней нажимай».
У него ничего не получается.
Я подошел - включил, потом его выпроводил. Иначе Ольга с ума сойдет. Я сунул ему флаерс Мурали-Мохана «Искусство медитации». Там очень простенько про мантру.
«Он, - говорю. – Конечно, великий. Но ничего, как-то это пройдет. Пел мантру, ничего не боялся, ни КГБ, ничего, сейчас в Америке живет. Туда-сюда летает, нигде не работает, одной мантрой живет. Будешь воспевать, тебе даже не заработанные, а не то, что заработанные, дадут».
Я ему предложил полить туласи. Он линул из бутылки, аж помимо. Поливать туласи – вид чистого служения. Может быть, поможет. Может быть, он всё-таки немножко верит.
Я хотел пойти с ним. Уже оделся, но вспомнил, что хотел позвонить к Агха-Дамане, он вернулся с Москвы, Накула мне сообщил и говорит:
«Звони ему, встречайся с ним».
Накула – органайзер-энерджайзер.
Я дозвонился, как раз, когда Юра-Шамиль попросил от меня позвонить. Я вспомнил, что сам хотел утром позвонить Агха-Дамане.
Голос у Агха-Даманы не веселый. Болеет, простыл. Московский ашрам на Мироновской учеников Гурудева (Нараяны Махараджа) закрылся. Преданные разошлись по домам. Спад, разброд.
«Где Радханта Махарадж?»
«Не знаю. Наверно, в Индию уехал».
«Ладно. Выздоравливай. Поговорить надо. Насколько ты сюда?»
«Где-то на месяц».
Когда приезжал Ачала Прабху, «министр санкиртаны» ИСККОН, то есть, главный инструктор по распространению книг, он заинтриговал:
«Знаете почему монахи-брахмачарии в ИСККОН богатые, а грихастхи – бедные? Завтра на лекции отвечу».
Шамиль, единственный, кто вспомнил, и спросил?
«Почему же грихастхи бедные?»
«Потому что не выполняют свою дхарму, не жертвуют монахам и священникам. У Христиан, мусульман, иудеев – есть десятина. Поэтому прихожане процветают».
Шамиль пришел на лекцию, чтобы вкусить прасада. Заодно спросил. Знал бы ответ, конечно же, не спрашивал.
Меня увидел, обрадовался. Мол, а я вот мантру читаю Нараяну Махарадже. Веселый, сытый. Но мне показалось, что обманывает. Ни читает, ни пранаму, ни харинаму. Бомжует.
Наверное, и я не верю, раз «все не так, как надо».
Остихондроз. Безденежье. Ашрама нет. С «местной сангой» Гурудева из-за Мурали Мохана разошлись. Он – неавторитетно инициирует. Я раскритиковал слишком круто Гьяндасу. Недавно послал, правда, извинение. Но это не быстро сработает. Окончательно не пойму, как относиться к Мурали. Вроде и не прав он, а вроде и замечателен – герой-проповедник. Колеблюсь как трава.
Бхаджан совершать остается.
«С двумя людьми и двумя человеками в лесу костра». Опять красуется. Ещё круче чем медресе, чем рабство в Киргизии. Собак «человеками» называет.
Кришна. Ислам. Золотые зубы. Медресе. Памир. Опять Кришна. Жена-татарка. Человек без паспорта. Бездомный Юра-Шамиль. Пахнет костром, ещё чем-то. Мантру никак читать не хочет, хотя сто раз ему говорили, что нет у него другого пути. Ни у него, ни у кого.
У Маданов - тоже вилы. Какой-то долг огроменный. Чуть не 30 тысяч баксов.
Агха-Дамана всё что-то работает, на храм грозится заработать. А голос невеселый. Думал меня вдохновить. Но, увы, кажись, я повеселей.
У меня вот идея: бхаджан – всему голова, счастье – внутри, размышляй о Радхе и Кришне, счастье - в священных буквах. Как у иудеев.
Тхоржевский вчера, когда я был у него в гостях в Калиновке, мне про это рассказывал с возмущением.
«Как могут буквы быть Богом?»
Я пытался объяснить, что могут (имяславие Флоренского-Лосева, спхотавада в Ведической традиции). Но ему, тем более, что он - под шафе, не объяснишь же.
После баньки водочки усугубил, мне по инерции, по вежливости предложил:
«Ах, да ты же вообще никак. Традиция – это хорошее слово».
За забором живет священник Зязев. Все его в гости зовет, потому что у него Тхоржевского сын – священник. Но сам Тхоржевский – свободный художник, киник и непонятно кто, анархист.
«Вон часовня, - Тхоржевский показал в сторону озера. – Как бы и верит и организатор. Без церквушек нет религии. Религия – самый эффективный бизнес. Как его фамилия? Его ведь постоянно по телевизору показывают. Баня у него роскошная, не как у меня. Бильярд. Вот тебе и религия. Ты вот письмо Путину написал про Кришну. Зачем ему Кришна, после Ленина, после Сталина. Весь этот мир – всё это цинично. Всё неправда, все негодяи. И Сталин, и Гитлер, и Рузвельт. Кто войну выиграл? Рузвельт. Геополитика. Почему победил? Чем победил? Абсолютным оружием. Деньгами. Почему мы такие вот бедные? - он показал на свой стол посреди огорода под яблоней с дичками. – Потому что Суслов похерил экономический план Косыгина. У нас был бы китайский вариант. 50 миллиардов по тем деньгам. А Суслов что? Мы, говорит, идеологией не торгуем. Насрать им на всех на нас. И перестройка…. – это их игры. Они свои дела делали, надоело с Западом бодаться, захотелось покучерявей жить. Перестройка? Абсолютное оружие, а никакая не перестройка. Веселое было время. Забор вот бетонный. Бильярд. Это и есть религия. Вот это всем и правит. Вот это правда, вот это я знаю и вот в это верю. Всё вот оно так. Руки-загребухи. Абсолютное оружие, а никакой не Бог».
Засмеялся, лукаво на меня взглянул:
«Конечно, кроме вайшнавов».
«И Мурали тоже ушлый человек», - подумал я, смотря на забор Зязева.
Я принес Тхоржевскому дискеты с романом-нонфикшн о Мурали etc. Он обещал дать мнение. Над кроватью Тхоржевского висит плакат с Иерусалимом, но он не верит в это. И ни во что. Он – вольный стрелок. Он – свободен.
Я раздумал, что надо как-то дальше что-то писать. Писать – это «моё». Писать о трансцендентальном. Может быть, делать парафразы ведических историй, другое-третье. Может быть, эссе, пьесы, сценарии. Поэзия – это ведь по сути дела - бхаджан. Но чаще всего, не очень глубокий. Но если и поэзия, и кришна-катха, и какой-нибудь Генри Торо, и всё как бы одновременно. Чтобы и литература и бхаджан, и философия, и эффект, и чтобы «свою дхарму» совершать, а не благовониями торговать или сторожить бетономешалки. А?
Утречком пришел сюжет. Очарованный, так сказать, странник, со своей «пограничной ситуацией», «с двумя собаками у костра» свалился как «дэус экс машина». Вот вам и Камю. Бизнесмены его кидают, так пусть хоть Кришна поможет. Конечно, это карма-канда, помочь зарплату выдать. Получит, и сразу про Кришну забудет. Деньги кончатся, снова вспомнит. Вот несчастье-то.
«Кришна, дорогой, помоги ему. Помоги мне, помоги Мурали Мохану, Агха-дамане помоги, маме его помоги, такая приветливая всегда, когда с ней по телефону разговариваешь, Ольге помоги, Данику моему помоги, деньги заробатывает, мечтает о том, же о чем и Юра-Шамиль, о хорошей зарплате, о дорогих вещах, о комфортабельной жизни, Тхоржевскому помоги, друга мне Кришна дал, такого злого на религию, Зязеву помоги, Радханте Махараджу помоги. Но главное, мне помоги, чтобы бхаджан получался. Чтобы проявилось, закрепилось, чтобы жить духом, абсолютом, нектаром трансцендентной реальности, а не заборами, идеологиями, технологиями, планами, геополитиками. Помоги».
Какие, интересно, буквы у иудеев священны? Какие в нашей азбуке могли бы быть священны? Понесло в эзотерику. Во-первых, наверное «А», потом, наверное, «Я», может быть, «О», четвертая буква - должно быть, «Ч». Буква, она - тоже Имя. Тоже Бог. Потому Что Бог ведь всё.