Говорят, что по почерку можно определить характер. К счастью, первоклассник Толик Плюшкин об этом не знал, иначе он бы упал со стула от огорчения. Сами подумайте, что хорошего можно сказать о человеке, если он пишет, как курица лапой?
Первая школьная осень для Толика была очень тяжелой. Читал он хорошо, но чистописание давалось с трудом, а в первые учебные дни это был один из главнейших предметов. Даже арифметика наполовину состояла из чистописания, ведь мало решить пример “2+3=5”, надо перед этим красиво написать по целой строчке “2”, “3” и “5”. У Толика до учебы получались почти все цифры, кроме “2”, и он вместо нее писал перевернутую “5”, т.е. переворачивал лист с таким расчетом, чтобы она потом стала похожей на двойку. Но в школе такой номер не проходил. А уж, сколько слез было пролито!
Однажды Толик потратил четыре часа под руководством мамы, тренируясь в написании буквы «О». Бес толку. Четыре часа, ради трех строчек! И уж совсем было обидно, когда, выйдя вечером во двор с распухшей от слез головой, он услышал от Ленки Подберезовой: «А я давно уроки сделала. Там всего – то написать три строчки». И каков результат за все его труды? Маленькая противная «тройка». Это что ж получается, по единице за строчку?
Одно утешало, чистописание так же не шло у Олега Грачева. А Грачев был парень не промах! В развитии он был выше всех на голову, хотя был младше Толика почти на год. Читал он не хуже пятиклассника и исключительно одну фантастику с приключениями. Бабушка его была школьным библиотекарем, и в то время как некоторые по слогам складывали “Ма-ма мы-ла ра-му”, Олежка читал толстые книжки про шпионов, индейцев и полеты на Марс. И уж совсем было забавно, когда он наравне с каким – нибудь Карасевым, который до школы и букв то половину не знал, громко и внятно читал в букваре по слогам (обязательно по слогам): “Ау- уа”, “Ма-ша”, “Ми-ша”, “У Ко-ли лук”.
А уж задачи то он подумывал не чета остальным! К примеру, «5-3=2». Что придумает нормальный ребенок в его возрасте? Наверное, что – нибудь этакое: «У Миши было 5 яблок, 3 из них он съел сразу. Сколько яблок он оставил своему младшему брату?». Олег же начинал свою задачу так: “С немецкого аэродрома взлетело 5 "Мессершмиттов", навстречу им вылетели 5 наших истребителей... Вот тут, и ежу было бы понятно, что сейчас должен был разыграться кровопролитнейший бой, и русские должны были бы подбить 3 фашистских самолета, а остальные должны были бы трусливо улететь, но... учительница Быкова Галина Павловна не поняла данного грандиозного замысла и посадила Олежку на место, не дослушав его задачу. Вторая цифра “5” не укладывалась в условия написанного на доске задания. Нет, нет справедливости в жизни!
Оно бы так ничего, можно было бы учиться в школе, и даже неплохо учиться. Считать Плюшкин умел до 100, два года уже ходил в библиотеку. Вот только книжки там были тонкие: “Лев и собачка”, “Маша и медведь”, хотя попадались толстые и очень интересные, типа “Маугли” или “Приключения Гулливера”.
Впервые книжку про Гулливера Толик увидел у Женьки Грязнова. Женька принес «Гулливера» в школу и начал показывать книгу на переменах, собирая вокруг себя большую толпу. И это был, как бы наш ответ - Олежке Грачеву. Тот тоже приносил книги в школу, но в отличие от Грязнова никому их не показывал и даже не говорил, как они называются. Авторитет у Женьки от показа иллюстраций из книги резко возрастал, а что касаемо Олежки, то ему было ровным счетом все равно: и Грязновский успех и букварские аукалки. Он был подобен орлу, сидевшему на птичьем дворе со сломанным крылом, и гордо наблюдавшим за всем этим домашним кряканьем и кудахтаньем. Сидя на последней парте, Грачев на уроках чтения втихушку читал журнал “Искатель”.
А Плюшкин жадно смотрел на Олежкину внеклассную литературу и молча шел в библиотеку, но там подобные книги были большой редкостью, да и те были на старшем абонементе. Однажды счастье все же улыбнулось ему - он принес домой долгожданные “Приключения Гулливера”, и у него их тут же отобрали. Сначала книгу прочитал отец, потом старший брат. А Толик опять ходил и облизывался.
К середине второй четверти первоклассники заканчивали изучение букваря. Впервые с этой книгой в темно- синем переплете Толик познакомился еще до школы, два года назад. Мама взяла ее у знакомой на время, и Толик шаг за шагом, по одной – по две буквы в день, начал постигать грамоту. На это дело у него ушло около трех недель, после чего учебник был возвращен законному владельцу.
С тех пор, про букварь Толик не вспоминал целых два года. Но какого же было его огорчение, когда в первом классе ему выдали этот темно - синий учебник и заставили изучать заново. И это его, прочитавшего половину книг на детском абонементе городской библиотеки! Но школа есть школа, и возражений она не терпит. Сказано читать по слогам: «Ма-ма мы–ла ра-му» и никаких Хемингуеев! Кто такие Хемингуеи Толик не знал, а выражение это услышал от старшего брата, и оно ему очень понравилось.
Читать в классе умело большинство, но были человек пять, из лесу, наверное, пришедших, которые о грамоте имели очень смутное представление. Они постигали каждую букву с трудом, и изучение букваря затянулось до самого декабря. А в первую субботу зимнего месяца состоялся праздник прощания с этой умной книгой.
К этому празднику готовились почти две недели. Андрюша Новосельцев был букварем, Ольга Кораблева – новым учебником, а остальные ученики - буквами алфавита. Плюшкину досталась буква ”Ж”. Раздали слова.
“Жук жужжит: “Я шел и шел,
Желтый камешек нашел”.
“Это желудь, ты не прав!”
Говорит ему жираф.
Толик прочитал выданное ему стихотворение, и оно ему жутко не понравилось. У Плюшкина сложилось впечатление, что поэт либо потерял вторую часть стиха, либо просто поленился дописать его окончание. Четверостишье напоминало отпиленный от целого бревна чурбан. У остальных стихи были не лучше.
Масла в огонь возмущенной до глубины души подлил Олежка Грачев:
- Толик, это не ты букву потерял?
- Не понял?
- Я твою букву видел.
- Где?
- На первом этаже. На двери нарисована.
Конечно же, речь шла о девчачьем туалете. Плюшкин вспыхнул, как зажженная в темноте спичка, а Грачев нагло усмехнулся и важной неторопливой походочкой отправился на свою последнюю парту.
Репетировали каждый день и подолгу. В результате, Толик знал почти весь текст наизусть и мог заменить любого. Особенно ему врезалось в память четверостишие Димы Шарова. Димка, а точнее Димыч, так его по- приятельски называл Плюшкин, жил рядом и они часто втроем вместе с Санькой Кудрявцевым возвращались домой из школы. Учеба Шарову давалась очень тяжело почти по всем предметам, кроме физкультуры. Свое четверостишие он запоминал мучительно долго и рассказывал очень неохотно:
“Я не люблю такие шутки:
Кто срезал ночью незабудки?
На грядке виден отпечаток ног.
Наверно, это носорог”.
Медлительность, с которой Димыч читал свои стихи, давала потрясающий эффект: Толику начинало казаться, что сам Шаров превращается в носорога.
Выступая, каждый ученик поднимал высоко над головой большую, вырезанную из картона букву.
Дома отец, не найдя нужного материала, вырезал из альбомного листа большую «Ж» и покрасил ее в красный цвет. Высохнув, буква покорежилась и под своей тяжестью стала прогибаться, так, что поднять ею ее не представлялось возможным, к тому же, она не влазила в Плюшкинский ранец. Пришлось склеивать между собой несколько альбомных листов, а заново вырезанную, разлапистую, похожую на огромного жука «Ж», заворачивать в газету и нести в руках. Андрею Пономареву родители вырезали его «Ъ» из картонного ящика. Буква получилась некрасивой, зато очень жесткой и устойчивой.
В назначенную субботу на праздник пришли родители. Парты сдвинули к стенке, освободив площадку у самой доски. «Буквы» построились. Галина Павловна сказала вступительное слово, повернулась лицом к своим ученикам, взмахнула рукой, и представление началось. И хотя парты стояли пустые, родители предпочитали молча стоять вдоль стен, радуясь и переживая за своих детей. Учительница молча, покачивая в такт головой, следила за выступлением каждого, готовая в любое мгновение прийти на помощь: подсказать или просто подбодрить. После того, как буква “Я”, а ею, оказалась Ленка Подберезова, громко прокричала свои слова, Галина Павловна хлопнула в ладоши, и ученики радостно, россыпью бросились на свои места, за парты, поближе к родителям. Затем к доске вышел “старый добрый друг” букварь - Андрюша Новосельцев. Вечно взлохмаченный, похожий внешне и по характеру на огромного бойцовского воробья, он вел за руку на смену себе новый учебник литературы “Звездочку” - Ольгу Кораблеву. Ольга улыбалась, и все радостно хлопали в ладоши.
В конце праздника ученикам подарили по книжке “Рекс”, про собаку. Книжка была веселая и интересная, но в конце умная собачка умирала. Чтобы этого не случилось, Толик решил книжку до конца не дочитывать. Ему не нравились грустные концовки произведений. Однажды отец прочитал “Песнь о вещем Олеге”. Умного князя укусила злая змея, и храбрый воин скончался. То-то было реву! Толик громко рыдал, а старший брат Серега громко ехидно хохотал, глядя на его переживания. Вот и сейчас, пусть эта собачка бегает и весело машет хвостом, для этого надо лишь не дочитывать последнюю главу.
На следующей неделе, во время занятий, учительница повела весь класс записывать в городскую библиотеку. «История повторяется» – подумал Толик: «сначала во второй раз заставляют изучать букварь, теперь, вот, в библиотеку ведут!» Библиотекарь встретила его радостной улыбкой, но записывать во второй раз не стала, а просто оставила в коридоре охранять пальто и портфели, и Плюшкин остался в гордом одиночестве.
Пришедшие ознакомились с правилами, и каждый выбрал себе книжку, все, кроме Олежки Грачева. У него такого добра была целая школьная библиотека. Санька Кудрявцев взял «Русские конники» с великолепными цветными иллюстрациями, а Валера Шатунов - “Ель- королева ежей” с серыми мрачноватыми картинками. Товарищи обратились к Плюшкину, как к эксперту: какая книжка лучше? Каждый считал, что он выбрал самую лучшую из всего, что тут есть. Нет, чтобы честно сказать: вот, сунули то, что было, читай Вася! Так нет, они спорили с таким видом, словно сами их написали. А как сказать приятелю, что ты, Валера, парень хороший, но книжка у тебя лабуда, чепуха на постном масле? Обидится. Пришлось Толику юлить: так, мол, и так, обе книжки интересные, одна про войну, зато другая - сказка. Кончилось, тем, что оба приятеля обиделись, обозвали Плюшкина дураком и целых два дня не разговаривали.
Но это было не все. Через неделю, когда они их прочитали, приятели пошли в библиотеку и там поменялись книжками, а еще через неделю, на уроке математики, Санька Кудрявцев наклонился к Толику и тихо сказал:
- Прочитал Валеркину книжку, такая ерунда!
- Я знаю, что ерунда.
- А что тогда мололся: интересная, сказка?
- Да я...
- Я, я! Вруша!
Толик хотел возразить в свое оправдание, но тут прозвенел звонок. Все стали собирать свои портфели и ранцы, а потом весело загалдели и поспешили в раздевалку.
Выйдя из школы, Плюшкин оглянулся и увидел стоящую у окна Галину Павловну. Быкова грустно улыбалась, провожая взглядом своих новых учеников. Учитель первых классов подобен «старому другу» – букварю. Она открывает ученикам дорогу в удивительный мир знаний. Через два с половиной года они расстанутся. Это будет ее последний выпуск. Но это будет еще не скоро.
А пока, на улице лежит белый пушистый снег, под окнами стоит веселая компания: Женя Грязнов, Саша Кудрявцев и Толик Плюшкин. Грязнов что – то увлеченно рассказывает, поставив на асфальт свой черный портфель, вечный оптимист Кудрявцев радостно улыбается, изредка комментируя неутомимого рассказчика, а Толик задумчиво смотрит куда – то вдаль. По небу медленно плывут легкие облака, устремляя свой неугомонной бег в светлое будущее. И хочется верить, что оно не за горами.