глава посвящается Виктору Цою
3
Всегда чувствовал себя в таких моментах неловко. Я пытался рассказывать что-то интересное, а она с нетерпением ждала своего трамвая, то и дело поглядывая на часы в телефоне. Её ожидания вскоре оправдались, прервав мой бесполезный монолог. Ради приличия я посмотрел вслед грохочущей машине, и незамедлительно удалил её номер из
памяти телефона.
До дома было не то чтобы недалеко – час ходьбы быстрым шагом – я всё равно решил пройтись, немного протрезветь, подышать воздухом, да и в транспорте ехать не особо хотелось. Спустя несколько минут я начал об этом жалеть. Весь путь мне преграждали то новые стройки, то траншеи для замены коммуникаций, то незаконченное благоустройство, в результате чего приходилось постоянно что-то обходить, натыкаясь на назойливые тупики, возвращаясь, снова натыкаясь… Я крыл всё самыми последними неприличными словами, пока в результате, не перескочив через забор, направился окружным путём, вдоль проспекта.
Да уж, основательно взялись они за переделку города. Города, который я знал, и который уже никогда не будет таким. Снова, совсем скоро зелёные зоны сменятся серыми мостовыми, вымощенным холодным камнем, возникнут новые здания из стекла, ветхие строения снесут или реставрируют. Будет ослепительно красиво, красиво до тошноты… Я всегда с сожалением и бессильной злобой осознавал, что исчезают памятные места моей юности. Здесь была аллея, где мы с Грабовским, Кравчуком, Периным и Кудриным орали какие-то песни под сильным ливнем – счас там выставочный комплекс. Там был пруд, такой тихий, где я любил кормить уток – его высушили, поставили дамбы, что-то начали копать… А зачем перенесли памятник поэту – там он никому не мешал, а здесь выглядит нелепо… А зачем?!!
Зачем они это сделали? Я стоял и не мог поверить своим глазам. Стена Цоя! Куда они её дели? Куда?! Я ходил в беспомощности по кирпичам, которыми совсем недавно аккуратно было выложено имя лидера группы «Кино», а потом с отчаянным криком уселся на «осквернённую могилу». Дело даже не в Цое, дело в том, что здесь раньше было. Практически в любое время суток здесь можно было увидеть неформальную молодёжь – причём всех.. Собирались, пели песни, выпивали, играли на всяческих инструментах – тусили, вообщем… А на день рожденье и на день смерти образовывался своеобразный мини-вудсток… Панки, металлисты, рокеры, дезеры, а впоследствии эмо, готы – да все... Все собирались тут! Одни, уже пьяные, обблёваные, спали за стеной. То тут, то там сидели «кружки по интересам» и выпивали постоянно откуда-то бравшееся спиртное, где курили траву, иногда после подобных мероприятий находили шприцы… Но самое главное, было возле стены – нон-стопом огромная толпа распевала песни под гитару, только и успеваемую постоянно настраивать исполнителями… А ближе к полуночи у некоторых девушек начиналась истерика – они буквально орали навзрыд. Некоторые пытались их успокоить, но быстро кидали бесполезное занятие. Всем было весело, шумно, никто никого не трогал, все дружили и любили друг друга. Этакая мирная анархия…
И опять… Не прошло и двадцати лет, а от неформального меньшинства начинают избавляться. Ненавязчиво так. Как будто даже во благо… стадного большинства. Чтобы те год за годом загибались на работе, становились мерзкими подхалимами на службе, послушными овцами во всём или цепными псами, караулящими этот тихий кладбищенский порядок, построенный на страхе… Их всех купили какими-то социальными гарантиями и липовыми правами. Ха! Где мне взять эту социальную гарантию, когда в подворотне меня встретит толпа отморозков? Какие права я им буду предъявлять? Они забрали у многих свободу… свободу выбора, навязав свою липовую мечту, которая в любой момент может оказаться фикцией, филькиной грамотой, пшиком. И когда появляются несогласные, они начинают проводить зачистки – еврейские погромы, раскулачивание массовую ссылку «на юга» – опять же во имя порядка. Чёрта с два! Это мы уже проходили. Нас уже так просто не проведёшь! Мы уйдём в подполье, и будем есть вас изнутри, пока нам не станут «тесны одежды, сшитые вами для нас одежды»… И мы обязательно придём… Придём «сказать о том, что дальше»…
Я лежал среди разбросанных кирпичей и во всю глотку орал:
ДАЛЬШЕ ДЕЙСТВОВАТЬ БУДЕМ МЫ!