Я долго думал, стоит ли начинать эту книгу, желание было, но вот вопрос, смогу ли? Смогу ли донести те чувства и переживания, которые долгие годы тревожили меня. Страшно хотелось поделиться воспоминаниями с такими же как я, детьми Севера. В те далекие годы привезенные родителями в села и поселки Чукотки. Чье детство прошло в условиях вечного холода и несносного летнего зноя. И с какой болью и тоской я вспоминаю те счастливые моменты детства. Те впечатления, которые подарил мне Север и которые будоражат мое сознание вот уже долгие и долгие годы.
Не так давно, в разговоре, кто-то посетовал на то, что жизнь очень коротка, пролетит как мгновение и не заметишь. Мой отец задумчиво сказал: А я так не считаю, Жизнь была длинной и много в ней всего было. И хорошего и плохого, помолчав добавил - всякого! Я тогда посмотрел на отца и мне очень понравились его слова. Очень. Даже как то успокоился что ли, не зная почему. Я тоже так думаю. Это вопрос отношения и вопрос восприятия жизни. Ведь порой в мелочи, не значительной мелочи можно увидеть целую вселенную. Громаду чувств и эмоций. И подтверждение этому сплошь и рядом.
КАК ПРЕДИСЛОВИЕ
Я гнал свою новую машину все дальше и дальше, прочь от дома, от работы, от друзей, от опостылевшего быта, от семьи. Моя первая новенькая БМВ! Некий шажок. Меня распирало! Прочь! Почти три года труда, тяжелого труда, переживаний, сбывшихся и не сбывшихся надежд. В ночь! На юг! К солнцу, теплу, морю и женщинам. И хотелось думать только о приятном. Огромный диск Луны, да нет, не диск, пожалуй, впервые я увидел планету как планету. Остановился, вышел из машины и опешил. Привычная Луна, а как не обычно. Как на картинке. Объемный шар висел в утреннем небе, едва тронутом рассветом.
В голову лезли всякие мысли…, о работе, о семье, о будущем. Туманном и не понятном. Попытался отвлечься, выкинуть из головы всякую чушь. Огляделся. Светает. Привычные и знакомые места. Будучи дальнобойщиком, частенько тут ездил. Вздохнул с тоской. Хорошее, доброе было время. Подсознательно потянулся за сигаретой, да забыл! Курить-то бросил… . А так порой хочется затянуться. 47 лет! Уже 47 лет! Всего 47 лет! Столько впечатлений, столько увидено и пережито! А сколько осталось? Столько всего еще хочется. Да вот только теперь понял, как я люблю жизнь! Завидую молодым, не отягощенным какими-то обязательствами, свободными от неких устоев и предрассудков. Судьба улыбнулась, а может она всегда улыбалась, а я не замечал этого. Или просто она ждала, чтобы дать мне шанс. Чтобы дозрел. Шанс для свершений, шанс для поступков. Пока наберусь опыта и мудрости. Боже мой! Сколько всего было… Хорошего и не очень. Жизнь моя, похожая и не похожая на множество, миллионы других. Когда я стал взрослым и вполне состоявшимся, часть меня, осталась где-то там, в прошлом, и постоянно напоминает о себе. Если бы я был индейцем, меня наверняка назвали бы Смотрящий Назад. Перелистывая страницы жизни, я вспоминаю события, которые произошли со мной. Эта книга памяти, станет похожа на те, мои детские книги, зачитанные до дыр, залитые какао и запятнанные каплями варенья. Прошлое неотступно следует за мной, постоянно напоминая о себе, вызывая ассоциации, заставляя замереть и вспомнить – порыв ветра, шум, похожий на шум волн, блики солнечного света, низкие тяжелые облака и проблеск лучика солнца и прочие, прочие моменты жизни. А как еще хочется вдохнуть полной грудью запах тундровых трав, колышущихся, трясущихся, будто от страха, на ветру. Подставить ветру, морскому северному ветру, лицо. Услышать «шипение» гальки под сапогами, на берегу залива, крик сумасшедших чаек. Вытащить сеть с уловом, выпить с мужиками, «сто пудовыми» мужиками, занюхать рукавом и заесть краюхой черного хлеба, затем затянуться «БЕЛОМОРОМ», чтобы пробрало и потрепаться. Это счастье! И вспоминая все это, так хочется жить, пройти еще раз жизненный путь, избегая ошибок, еще раз влюбиться! Опять влюбиться, без ума, как в первый раз.
В своих воспоминаниях я хотел описать ощущения, которые подарила мне жизнь. Мгновения, которые, на первый взгляд, не стоили внимания. Но они дороги. И может быть, Вы, прочтя, вспомните и узнаете себя, кого-то из знакомых. Память о прошлом должна жить в людях, потому что это и есть судьба!
Помнить, чтобы жить.
Помнить, чтобы не допускать ошибок.
Помнить, чтобы переживать.
Помнить, чтобы любить.
Помнить, чтобы знать.
И помнить, когда умираешь…
Много времени пролетело с тех пор, как не заметно закончилось детство. Поцеловав на прощанье и посидев «на дорожку» на краю моей кроватки, детство, темной ночью покинуло наш дом. Всматриваясь в старые, желтеющие от времени фотографии. Да! Уже желтеющие от времени. Я не могу вспомнить не то что имена, но даже лица, многих, некогда знакомых мне людей. Улыбающиеся и грустные, кого-то напоминающие, разные…. Многие родные и любимые люди за последние годы ушли. Ушли чтобы никогда уже не вернуться. Лишь только в памяти. И семья стала не такой большой, как на фото за столом во дворе, под отцовской яблоней. Где еще все! Видимо пришло время. Кто- то ушёл еще молодым. Видимо ТАМ, так решено. Подросли дети и скоро появятся внуки. И семья опять разрастется. Заканчивается один жизненный цикл, и он же дает начало другому, продолжая бесконечное течение реки времени. Семья – это очень важно в жизни. Это основа, это сила и любовь, это старт в будущее и в то же время - опора и тыл.
Желтая осень c какой-то злостью срывает и треплет листья, как бы сводя счёты с прошедшим летом, а я смотрю в окно на опустевший двор с большим столом посередине, сиротливую заскучавшую яблоньку, на плетеные стулья – игрушки злого ветра, и грусть давит, прошло очередное лето. Все вокруг будто приготовилось к холодам, что-то умрет и исчезнет, чтобы потом опять вернуться зелеными листиками и легким дуновением ветерка, но все будет немного по-другому. Все уже будет не так.
И вот, когда вероятно жизнь перевалила свою не видимую серединку, я ни в коем случае не держу обиды на судьбу за какие-то неудачи. С годами приходит мудрость, и я порой задумываюсь, а счастлив ли я в своем мире? Счастлив ли тому, что дал мне господь? Своей казалось бы излишней сентиментальности, впечатлительности, справедливости, доброте и мнимой злопамятности, ревнивости и ранимости. А всегда хочется быть сильней, жестче, успешнее. Наверно да! Я счастлив собой и тому, что я увидел и пережил в себе, иначе не было бы этого рассказа, не было бы меня. Был бы, какой-то другой - Я! Став отцом, я пытаюсь научить своих детей, подсказать. Рассказать о малодушии, предательстве, дружбе, любви, ненависти и долге. Но молодость не слышит. Молодость, спотыкаясь и падая, выпучив глаза и разбивая коленки, стремится вперед и какие-то поучения и брюзжание стариков, доносящие вдогонку - раздражают и нервируют. Таков наверно закон жизни. Так устроен человек. Иначе, жизнь была бы проста и предсказуема.
СЕВЕРа
(первое впечатление)
Долго плакал дед. Мой любимый дед! Я уезжал. От тоски щемило сердце, увозили его любимого и единственного внука. В доме царила какая-то напряженная суматоха, нервозность. Женщины, бегали поминутно, что-то вспоминая и докладывая в уже собранные вещи, расставленные по комнатам: авоськи, сумки, чемоданы, ящики и коробки. Все не находили себе места, СБОРЫ!!! Давались последние указания. Меня забирали на Север. Так надо. Ребенок должен жить со своими родителями. Наступил последний день перед расставанием, все решения приняты. Мы улетали! Да мне и самому тогда было все интересно, какой он Север? Столько рассказов, фотографий…
Впервые я попал в аэропорт в возрасте 7 лет. Что сказать? Даже тогда я был поражен. Огромное здание, столько людей с вещами озабоченно метались по залу. От касс к зоне регистрации, шумели, галдели, упрашивали кого-то, плакали прощаясь и радовались встречая. Я столько времени провел потом в аэропортах, дней и ночей, недель! Полеты на Севера - это не так себе. Даже теперь, при современной авиации, это всегда событие. Я и дальше в своем повествовании буду возвращаться к теме авиации, потому как авиация на севере это неотъемлемая, огромная часть жизни, как остановка автобуса возле вашего дома или станция метро, это продукты в местных магазинах, это скорая помощь и так далее.
Северяне тех, прошлых лет, были какими-то особыми людьми, не похожими на жителей центральной части страны. Толи высокие заработки, толи особые, нечеловечески тяжелые условия жизни, делали из людей северян. СЕВЕРЯН и ЛЮДЕЙ с большой буквы. Не мало книг написано о людях Севера и наверняка каждый из нас имеет знакомых живших на Дальнем Востоке и естественно слышал рассказы, частично правдивых, а частично выдуманных, но наверняка где-то и когда-то имевших место быть событиям. Но в те далекие времена я еще не думал об этом, сидел на вещах в зале ожидания и терпеливо ждал вылета. Было и страшновато и интересно.
Господи! Разве я мог знать, сколько потом таких вот дней и ночей, суток я проведу в этих аэропортах. Больших и маленьких, похожих скорей на разваливающийся барак, по самую крышу утопающих в сугробах.
Самолет словно провалился. Раз! Другой! Третий! Белая пелена плотно окутала фюзеляж. Как-то не уютно, пытаешься вжаться поглубже в кресло. Нервничаешь. Мелкие капли облаков, тончайшими нитками скользят по стеклу иллюминатора, мешая рассмотреть, что там внизу? Когда же? Когда, наконец-то появится земля? А самолет все «плюхается» и «ныряет», пронизывая носом слой за слоем, словно пирог, тяжелые дождевые облака, каждый раз вздрагивая корпусом и заставляя все трепетать внутри. Кажется, будто ветер согнал сюда облака со всего мира, на севера, будто в кладовку. А пассажиры с показным равнодушием заглядывают друг другу в глаза, как бы говоря: «Не дрейфь браток. Видишь, какой я спокойный!». И сами, в тоже. пытаются найти поддержку в глазах соседа. И вот, пронзив последний слой облаков, лайнер будто вырвался на свободу. А где-то там, внизу, сквозь туман и дождь, черным, размытым пятном проглядываются отдельные островки земли. Уф! Наконец-то! Вздох облегчения проносятся по салону самолета. Значит, скоро сядем!!! Особо нетерпеливые начинают суетиться, собирать свои авоськи с журналами, бутербродами, детскими игрушками и прочим скарбом. Люди устали. Такой длинный, тяжелый перелёт, с посадками и ожиданиями лётной погоды.
Словно кот, охотящийся за зазевавшейся птахой, лайнер, взвывая двигателями, пробирается между вершинами сопок, прицеливаясь на взлётно-посадочную полосу. Последние секунды полета - особенно напряжённые. Сейчас! Сейчас мы сядем. Легкий толчок, наконец-то мы на земле. «Напрягшись» напоследок, двигатели замолкают и, пробежав с перестуком, словно колёса поезда, по бетонным плитам полосы, самолёт съезжает на грунтовку, подруливает к стоянке и устало застывает словно засыпая. Из теплого салона самолета, теперь уже как бы своего и «родного», посматриваем в окна-иллюминаторы. Так и есть, моросящий дождь и рябь на лужах от сильного ветра. Точно черно – белое кино. Снующие фигурки каких-то людей. Укрывшись капюшонами и сопротивляясь ветру, выполняют свою работу. Не дружелюбно, не приветливо, сыро и страшно. Стюардессы открывают двери самолета, холодный воздух врывается в салон. И что-то выходить уже не хочется, как-то зябко. Мы на ЧУКОТКЕ! Заходит пограничный наряд.
- Всем предъявить документы! – раздаётся после приветствия голос старшего наряда и начинается томительная процедура сверки паспортов с лицами прибывших на предмет соответствия. Добро пожаловать!
Впервые прилетев на Чукотку, человек, вышедший на трап самолета, застывает! Смутная тревога пробегает по его лицу, он озирается по сторонам и нехотя, сбитый с толку, спускается вниз к подоспевшему, совсем не современному автобусу. И думаю, что в этот момент он подавлен. КУДА Я ПОПАЛ? ЧТО-ТО НЕ ТО! Нет нарядного белого аэропорта, асфальтовых дорожек, авиалайнеров на стоянке, только обшарпанное здание - избитое ветрами, покосившаяся «колючка» - остатки забора, очень много военных, и силуэты истребителей с подвешенными баками. По краю взлётной полосы - серые транспортники со звёздами на хвостах, говорят о том, что ты на «краю света», дружок, и рядом граница. И насколько хватает глаз – тундра, с колышущейся пожухлой не понятно какого цвета - травой, уныло приветствующей прибывших путников с одной стороны и море, стального серого цвета с белыми гребешками. Ветер! Ветер пронизывающий, всегда и везде, приправленный словно перцем - мелким, секущим дождём. Человек удрученно втягивает голову в плечи. И в этот момент наверняка рождается план побега. Таков был главный аэропорт Чукотки в те далекие годы, годы когда была холодная война и близость Америки чувствовалась в огромном количестве военных.
А вдалеке, за заливом, маячит огромная сопка, ощетинившись трубами котельных, это город - Анадырь. Но его сейчас почти не видно, вечный туман и морось мешают разглядеть столицу Чукотки. Здесь возможно пройдёт вся дальнейшая жизнь прибывших «новичков». Как они вживутся в эту суровую действительность? Кто-то из них возможно даже станет корифеем севера. И потом, спустя годы, где-то на «материке», в тепле и уюте своего жилища, будут скучать по этому: секущему дождю, по сырости и запаху тундры, по широким улыбкам друзей, еще молодых друзей! По своей жизни! По своей молодости! По своему СЕВЕРУ!
Но они пока не знают этого. Они готовы убежать в любой момент. Как нашкодивший щенок боится тапка хозяина, так новички боязливо озираются в непонимании, куда они попали? Испуганно переглядываясь, с огромными чемоданами и авоськами втискиваются в автобус, который лязгнув дверьми, отвезёт их в здание аэропорта, а дальше на катер, на котором они попадут в город. Катер проплывает мимо огромных кораблей-сухогрузов, стоящих на рейде в очереди на разгрузку. Идёт навигация, торопятся завести все необходимое перед тем, как морозы на многие-многие месяца запечатают льдом лиман.
То, что видишь, никак не вяжется с рассказами и романтическими песнями. Все гораздо хуже, на фоне моросящего дождя - серое и невзрачное. Но если бы они знали, как тяжело будет покидать этот, такой «не родной» пока городок и эту суровую действительность лет эдак через 10-15!!! Лишь бывалые, ведут себя делово и по хозяйски. Прилетевшие из отпусков, с загорелыми лицами, отдохнувшие, с нетерпением посматривают в сторону города, где их ждут друзья. Где уже жарится к приезду картошечка и водочка «торопится» охладиться в холодильнике. Будут долгие рассказы до утра про отдых, юг, приключения. Будут тосты, а потом ещё и ещё одна! Будут дни адаптации организма из-за большой разницы во времени. А потом труд, тяжёлый труд. И опять ожидание отпуска.
А многим еще лететь дальше. Не для всех Анадырь является конечной точкой маршрута. Еще есть Мыс Шмидта, Беринговский, Лорино, Отрожный, Залив Креста, Марково и так далее. Еще предстоят долгие дни и ночи ожидания погоды. И полет на малой авиации в поселки и села Чукотки. Иным способом туда не добраться. На Чукотке почти нет дорог. И мне так же приходилось пребывать в томительном ожидании. Когда с тоской и надеждой смотришь в небо, умоляя и проклиная ненавистную, дурацкую погоду. А небо сплошь затянуто тучами и кажется что никогда, никогда этот «пирог» из облаков не «рассосётся». Облака настолько низко плывут. Да нет! Проносятся и «скребут» землю, цепляя сопки и море. Вдруг, где-то вдали мелькнет лоскут синего неба, на секунду и тут же исчезнет, даря надежду на то, что ветер сделает своё дело, разгонит эти ненавистные облака и мы полетим. По аэропорту проносится весть и все как на пружинах подскакивают, подбегают к окнам, надеясь своими глазами увидеть изменения в погоде, начинают собирать вещи, готовясь штурмовать зону регистрации. Но! Вдруг опять брызнет дождь, все затянет, и ты, выкурив очередную сигаретку, ругнувшись, тащишься в здание вокзала, усталый и грязный, чёрте - чем пахнущий, угнездишься в кресле и дремлешь, в ожидании завтра. Завтра обязательно повезет! Обязательно будет погода, и мы полетим. Наверное, полетим! Обязательно полетим. Веки наливаются тяжестью, ты проваливаешься в сон, затем очнувшись от очередного объявления диктора, что куда- то дали погоду и скоро твои соседи улетят. Начинается какая-то суета и движение. Люди бегут с чемоданами к зоне регистрации. А ты, опять перекурив, тащишься в свое ненавистное кресло и пытаешься в какой уже раз заснуть. Слоняешься от тоски и безделья, зная каждый укромный уголок аэропорта, где нахожены километры и километры, знаешь, сколько плиточек на полу, сколько ламп на потолке по всему аэропорту, когда все лица становятся уже родными и начинаешь разговаривать с чужими людьми как со старыми знакомыми. Ты становишься СЕВЕРЯНИНОМ! И с видом бывалого встречаешь на крыльце аэропорта вновь прибывший московский рейс с некоторым превосходством. Они же новички. Еще хорошо пахнущие! Ну, ничего! Это ненадолго.
Люди, приезжающие подзаработать, оставались на всю жизнь или, оглядевшись, принюхавшись, хватали чемоданы и вприпрыжку бежали в аэропорт, чтобы не видеть этот ужас! Ругая и кляня себя и тех, кто подкинул им эту нелепую идею. Назад! На «материк»! К устроенной и понятной жизни. К горячей воде из крана, к родному и обжитому туалету с фигуркой писающего, мультяшного мальчика на двери и тёплому солнцу.
Северяне - особое сообщество. Со своими устоями и взглядами. Щедрые! БОЛЬШИЕ! Довольные жизнью и заработком, улыбчивые люди. Мне очень нравится, как описывал северян и СЕВЕР, писатель Олег Куваев, в книге «Правила бегства». Считаю, мне очень повезло, что довелось увидеть и полюбить этот суровый, далекий, холодный, не выносимый до чертиков, но такой близкий и родной до слёз - СЕВЕР. На СЕВЕРах вообще всё по-другому. Там не очень важно как ты выглядишь. Важно, какой ты человек. Многое упрощено. Важна суть. Ты можешь прийти в закатанных болотных сапогах, бушлате и никто не спросит, зачем и почему. Так надо!
ДЕТСТВО
Детство! Замечательное и милое, оно прошло на одном из приисков Чукотки. «Отрожка» меня встретила огромными сугробами. Поразительной белизны снег. Мороз. Барак. Школа. Родители, тогда еще молодые, здоровые, красивые, полные энергии - добывали для Родины золото, а для себя- благополучное и сытое будущее. Им было не всегда до нас - ПЛАН!!! План по добыче. А мы, пацаны, беззаботные и озорные, в какой-то степени были предоставлены сами себе. С утра до ночи пропадали в тундре. Что-то строили, мастерили, пилили, изобретали, играли в индейцев. Луки, стрелы, топоры. Прииск – такой дорогой сердцу. Все были как одна большая, дружная семья в этом маленьком, затерянном посреди бескрайней тундры, укрытом среди сопок, островке счастья и спокойствия. Прииск «Отрожный», или просто «Отрожка». Далекий! Спрятанный где-то в детстве. Именно таким он представляется мне теперь, спустя годы. Порой, когда в жизни становится нестерпимо трудно и ворох проблем давит так, что хочется опять стать мальчиком, убежать в своё детство, отсидеться, отдышаться и оглядеться.
Там я впервые увидел ЖЕЛТОЕ СОЛНЦЕ. Что это такое? Знаю только я. И никому никогда не смогу объяснить что это. Это где то внутри. Потом, в жизни я видел, а скорее ощущал, несколько раз «ЖЕЛТОЕ СОЛНЦЕ». И всегда было то же внутреннее состояние, что и в первый раз. Не могу передать это щемящее чувство. Что-то внутри меня. Страшно! Что-то давит! Парализует и сковывает.
Это случилось однажды, когда я шел к своему другу. Он в это время находился у своей мамы на работе. Примерно полтора километра от поселка она охраняла какой-то склад. Чтобы сократить расстояние я решил идти напрямую, через старый отработанный полигон. Стояла зима. Внезапно подул сильный южный ветер и все говорило о начале пурги. Северяне знают как внезапно она начинается. Много жизней забрал СЕВЕР. Вдруг, откуда не возьмись, налетает южный ветер и начинается светопреставление. Оно как бы спускается сверху, накрывая меня. Я поднял голову и увидел, едва пробивающееся через снежное облако, очень жёлтое солнце. Очертания чёткого жёлтого диска. И гул, сильный гул приближающегося урагана.
Меня охватил страх и паника. Я ведь был совсем один, а оставалось еще половина пути. В страхе, спотыкаясь и проваливаясь в глубоком снегу, я бежал до заветного домика. Сильно испугался. С тех пор я несколько раз видел этот жёлтый диск солнца. И мне становится страшно одиноко в этот момент, как тогда! И иногда это ощущение возвращается? Вдруг охватывает паника, тревога. Я смотрю в небо и вижу, повторяя про себя: ЖЁЛТОЕ СОЛНЦЕ! ЖЁЛТОЕ СОЛНЦЕ!
Палящий летний зной и дикий, пронизывающий до самых, казалось бы, косточек - зимний холод. Словно, обжигающий кипятком. Нас пацанов, ничто не могло удержать дома. Всегда находили, чем заняться. Или прыгали с крыш в сугробы, которые доходили порой до второго этажа. Любимое развлечение, свидетельствующее о смелости и отваге. Копали пещеры в снегу, катались на лыжах или самодельных санках, сколоченных из разбитых бочек из под квашеной капусты. Мы, знали по кличкам всех многочисленных собак поселка и относились к ним как к ровне. С набитыми конфетами карманами, замерзшими как льдинки, в мокрых насквозь валенках и таких же рукавицах, промерзнув мы тайком пробирались в какую-нибудь теплушку в поселке, где рабочие сушили верхнюю одежду, зарывшись в телогрейки, рассказывали друг другу всякие страшилки. А потом, скинувшись мелочью, бежали в поселковую столовую и покупали шоколадную колбасу. Никогда не забуду этот вкус. Какая была колбаса!!! Помню когда привозили какой-нибудь фильм про индейцев, мы всей ватагой бежали в поселковый клуб, иногда «срываясь» с уроков. Рассаживались на своих местах, притаившись и приготовившись окунуться, раствориться в мире краснокожих и ковбоев. И у каждого из нас внутри бушевали страсти. А с экрана раздавался чудесный голос Валерия Ободзинского в песне, из к/ф «Золото Маккены»:
Птицы не люди и не понять им, что нас вдаль влечет!
Только стервятник, сам гриф стервятник знает тот час…
…Потом долго переживали и обсуждали каждый момент, каждый взмах индейского ножа. Готовы были растерзать негодяя «бледнолицего» и стать воином племени. Но наутро получали нагоняй от другого «бледнолицего» классного руководителя. А после того, как посмотрели фильм про крестоносцев, половина поселка ребятни бегали в поисках больших банок из под сухого молока, вырезали в них отверстия для глаз и становились настоящими крестоносцами, бродя по поселку в шлемах и с копьями, выструганными из дерева.
Каждую зиму на площади посреди поселка взрослые строили нам горку. Свозили снег, сгребали бульдозером в кучу, заливали водой и получалась огромная горка. Туда собирались все и стар и млад. Сначала детвора, а потом когда всю мелочь разгоняли по домам, там собирались взрослые. Чудное было время. К весне снег становится нестерпимо белым, тяжелым! Дни становятся длиннее и солнышко заглядывает в окна как бы приглашая нас, детвору, на улицу. И, пацаны, нервозно переглядываясь и ерзая, ждали окончания уроков, чтобы умчаться куда-нибудь на горку кататься на лыжах. Снег набухает, набираясь воды. И прибегаешь домой, до прихода родителей, чтобы поскорей переодеться и чтобы не дай бог не видели, что ты промок. И так изо дня в день.
Лето приходит, где то в середине июня. Зацветает тундра, поначалу нехотя и скупо! День удлиняется, постепенно переходя в «белые ночи», ветер становится теплым и ласковым и домой, совсем не хочется.
И вместе с теплом появляются комары. Перед тем как выйти из дома, намазавшись мазью от насекомых, мы пропадали на улице до позднего вечера. Никогда не забуду то сильное впечатление, когда я сидел на вершине скалы и передо мной, простиралось ущелье между сопками. Где то внизу завывал ветер в кустах стланика. Я почти не видел дна ущелья. Вечерело. Было тепло и безмятежно. Домой не хотелось. Надо мной нависало куполом синее до черноты небо с видимыми звездами, а в тоже время, солнце устало ползло по горизонту, переваливаясь через сопки и готовясь снова начать новый день. Белые ночи! Мы, в том юном возрасте, уходили от поселка за много километров.
Ловили рыбу, собирали ягоду, заваривали чай, тот самый чай со слоном(еще настоящий), вкусный и душистый в консервных банках, валялись на мягком мхе, хохотали и дурачились. Бегали на вертолетную площадку, встречать прибывший вертолет. Иногда летчики пускали нас в кабину. Тогда наверно я и захотел посмотреть мир. Стать летчиком, ну на крайний случай моряком.
В поселке не было телевидения. И отсутствие телевизора, сыграло большую роль в моем становлении как личности, моей жизни. Я научился читать! Читать не в буквальном смысле, а читать вдумываясь. Читать и переживать. Читать и представлять, плакать и хохотать. Читать - когда идут проливные дожди и в зимние холодные вечера, удобно угнездившись в своей комнатке, налив огромную чашку какао и прихватив пачку печений. Я научился отключаться и полностью сопереживать прочитанное, как бы растворяясь в событиях. Зачитанные до дыр Николай Носов, Фенимор Купер, Дюма, Жюль Верн, Джек Лондон и прочие, прочие. Боже мой! Какое было время! Какой счастливый я был! В моей детской голове бушевали события эпохи покорения Америки с ее бескрайними лесами, кровожадными индейцами, Зверобоем и его верным другом Чингачгуком. Просторы океанов с «НАУТИЛУСОМ» капитана НЕМО. Христофора Колумба с его «Санта Марией» и Великим путешествием к берегам Америки. Армады пиратов, заговоры королей. Спать! Раздавался строгий окрик родителей, и я перемещался на кровать с заготовленным фонариком и сражения продолжались, но уже под одеялом, продолжались пока предательская лампочка и в конец севшие батарейки не заглушали свист стрел и крики дерущихся дикарей, а брошенный в кого-то тамагавк, зависал в воздухе! А за окном завывала пурга, засыпая снегом, словно накрывая одеялом, наш маленький поселок. Я откладывал книгу, обнимал свою любимую кошку Белку и засыпал.
И когда я стал совсем взрослым, во мне жива эта способность представлять и фантазировать. Даже сейчас, порой мне мерещатся разные страны, в которых я никогда не бывал. Но, когда-то увиденная картинка, может вызвать во мне странные ассоциации. Иногда я себя ясно могу представить в пригороде какого-нибудь китайского города или вдруг посреди океана. Услышать звук, который мне напомнит шум волн! И девятиэтажка напротив в вечерней темноте превращается в огромную океанскую волну. Я с детства, впервые услышав песню из кинофильма «Судьба резидента», навсегда запомнил ее. Слово в слово.
И носило меня как осенний листок
Я менял города я менял имена
Надышался я пыли заморских дорог
Где не пахли цветы, не блестела луна.
И я действительно представляю торговое судно посреди океана и на его палубе одинокую фигуру человека. Ветер треплет его кудрявые волосы. Прищурившись и глядя куда-то вдаль, он курит трубку. На нем высокий серый свитер. И этот человек очень похож на меня.
…И окурки я за борт бросал в океан
Проклинал красоту островов и морей.
И Бразильских болот малярийны туман
Пьяный шум кабаков и тоску лагерей.
В детстве я впервые потерял друга. Он сгорел. Досадная случайность или оплошность родителей. Плакала вся наша небольшая школа. Там впервые девочка предложила мне дружбу. Помню своего одноклассника. Он, все детство провел в интернате, живя с чукчами, детьми оленеводов. Как он любил тундру! Казалось, он знал о ней все! Ставил петли на зайцев и куропаток, выделывал шкурки и учил нас. Спустя много лет я узнал, что он утонул. Тундра забирает некоторых. Она не прощает ошибок, небрежности и легкомыслия. Сколько таких было! Я часто вспоминаю своих друзей и подруг. Раскидала всех жизнь по разным уголкам страны, мира. Я не могу не возвращаться и не оглядываться…
Какие веселые и безмятежные были времена! Тогда еще жив был мой дедушка. Дедушка Тимофей. Больше этого человека меня наверно никто не любил. И мне почему - то кажется, что он мой ангел хранитель. И теперь, когда я уже взрослый и по моему, состоявшийся человек прошедший ту, не видимую серединку жизни, теперь мне представляется, что он наблюдает за мной откуда-то сверху и бережет меня и моих детей от невзгод и неудач.
Вернемся к СЕВЕРУ. Я порой часто вспоминаю синие огоньки взлетных полос. Кто видел эти северные аэропорты? Это неотъемлемая часть жизни северян. Маленькие, старые, едва вмещающие в себя прибывши пассажиров. Сколько дней и ночей я провел сидя и лежа на этих до ужаса не удобных креслах. Дурацких! Но обладание этим креслом порой доставалось с боем. Не летная погода…! Это выражение я слышал наверно бесчисленное количество раз.
Вообще авиация играет огромную, если не ключевую роль по всему северу. Практически являясь единственным способом передвижения, то есть, по сути общественным транспортом. И летчики на северах гораздо значимее и авторитетнее чем где бы то ни было.
Удобно разместившись в кресле, я, тогда еще совсем пацан, смотрел на проходящих летчиков, с завистью! А в это время, мама мне подсовывала загодя приготовленную запеченную курочку, а я, весь перепачкавшись во все глаза рассматривал этих покорителей севера. В синей, красивой форме. С усталыми, чуть озабоченными, суровыми лицами. Они были как боги для нас, серых, едва держащихся на ногах, измученных пассажиров, томящихся в маленьком, грязном, до предела переполненном зале ожидания, где пахло потом, мочой и табаком. Но во всем этом, что-то было. Некое братство северян. Все как то старались поддержать друг друга и тех, кто с детьми особенно. Нас сплачивала общая цель - УЛЕТЕТЬ! УЛЕТЕТЬ, во что бы то ни стало. Улететь из этих богом забытых Норильска, Тикси, Амдермы или Чекурдаха. Я вспоминаю те годы и вспоминаю так полюбившуюся мне потом песню…
СВЕТИТ НЕ ЗНАКОМАЯ ЗВЕЗДА,
СНОВА МЫ ОТОРВАНЫ ОТ ДОМА
СНОВА МЕЖДУ НАМИ ГОРОДА
ЗВЕЗДНЫЕ ОГНИ АЭРОДРОМА.
Это про нас. Про северян. Потом, когда объявляли посадку, бежали к самолету. Такому родному и желанному. Соскучившемуся по нас, так же как мы по нему. И когда старенький ИЛ, весь напрягшись и задрожав как ворчливый злобный барбос, взмывал в небо, люди засыпали, успокоившись, в своих креслах.
Я, сидел и смотрел в иллюминатор на дрожащее отражение Луны на крыле самолета, на всполохи северного сияния, на редкие грустные огоньки, где-то внизу и мечтал о том, как я увижу своих дружков – пацанов. Увижу и расскажу, как я провел летние каникулы у бабушки с дедушкой. Естественно приврав и приукрасив.
Как можно забыть тундру в августе? Когда пропадают все летучие гады и дышать становится легче. Начинается ягодный сезон. Тундра в это время года похожа на огромный цветной ковер. Яркий и аляпистый. Чудное время. Сидеть на берегу быстрой речушки, прозрачной, как слеза, холодной и глубокой. Сидеть перед костром с кипящим котелком и разговаривать, разговаривать, разговаривать! А впереди ждала долгая дорога домой. И ноги уже не идут. И бетончик с ягодами слишком тяжелый.
Скоро придет зима. Яркая, белая, холодная и такая обещающая. Сначала задуют, холодные ветра и тундра станет очень не гостеприимной, отталкивающей, словно предупреждая, чтобы мы люди приготовились и побереглись. Пойдут, бесконечные дожди и наконец-то ляжет снег. Зима приходит быстро. Лыжи, санки, Новый Год!!! Подарки!!!
Смотрю на фотографии того что осталось, и как то все внутри сжимается и протестует. Неужели некогда большой поселок перестал существовать и только ветер, по-хозяйски гуляет в развалинах домов. Вот бывший детский сад, а вот школа с большим спортзалом, а вот центр поселка, где всегда кипела жизнь, и куда-то бежали по делам люди, сновали машины, вездеходы, а в воздухе раздавался рокот пролетающего вертолета. Куда это все делось? Многих уже нет в живых. Все давно разъехались, но продолжают помнить друг друга и любить и звонить и писать с разных стран и городов. Ведь тут осталась молодость и может быть, что-то еще? Душа?! Все осиротело и огромная сопка под странным названием - «ШАМАН»! И до появления прииска, и после его исчезновения она будет стоять и смотреть, как тундра забирает то, что когда то с таким трудом удалось построить. Тундра! Скоро не останется ничего. НИЧЕГО! Это не вмещается в голову, сознание отказывается принимать и понимать! Потому что природа человека основана на созидании. А здесь все наоборот. Север он очень суров и дорог. Да! Дорог в финансовом плане! Некогда богатое месторождение выработано. Промышленные запасы иссякли и наша «Отрожка» стала не нужна.
И это происходит по всему миру. По миру, очень много брошенных поселков добытчиков. Такова их судьба. Это нормально! Такой же поселок, только с более современной техникой возникнет в другом месте, а наш уйдет в небытие. И там пролетит жизнь тысяч других людей, с рождением детей, со школьными романами, со свадьбами и проводами в последний путь. И может когда-нибудь, спустя столетия, ученые откопают тут остатки былой цивилизации. Нашу «Отрожку». Теперь, вглядываясь в лица на сайте «Одноклассники», я с горечью узнаю некогда знакомых и не очень людей! Ненавижу этот сайт. Я помню их совсем другими. Не теми. Постаревшими, c кучей проблем, с животами и внуками. Как-то горько становится. И жизнь, почему-то кажется такой короткой. Вроде совсем недавно еще были такими молодыми и вот! Может когда-нибудь все опять повторится? Все еще будет? Нет! Вряд ли!
Вспоминая СЕВЕР, не могу не остановиться на старателях. Старатели…! Я, будучи пацаном, много раз видел этих дядек. Они приезжали к нам в поселок отовариваться в магазине. С грохотом поднимая клубы пыли, распугивая собак, проносился вездеход. Из него вываливались эти загорелые, прищуренные, обветренные всеми ветрами и умытые жестокими Чукотскими дождями, мужики. По-другому и не сказать. Настоящие мужики с большой буквы. Эти «золотые» джентльмены удачи. Пахари! Месяцами, болтались где то в тундре добывая золото для нашей великой и могучей, кормя комаров и мошку. Они надо сказать неплохо зарабатывали. Очень не плохо. Но потом отрывались по полной программе. В кабаках Магадана и Сочи, в модных контрабандных джинсах с кучей денег и облигаций в карманах. И старый бобинный магнитофон надрывался….! И из динамиков доносился хриплый голос Аркадия Северного.
Одену я черную шляпу
Поеду в город Анапу
И целую жизнь пролежу
На солёном, как вобла пляжу…
АНАДЫРЬ (ВЗРОСЛЕНИЕ)
Позже отца перевели в Анадырь. Небольшой портовый городок. Столица Чукотского автономного округа. Здесь прошли мои школьные годы. Здесь я закончил школу, отсюда ушел в армию и, придя впервые пошел работать. Здесь я приобрел друзей на всю жизнь. Впервые, по-настоящему влюбился. Я очень любил свой город и сейчас по- настоящему скучаю по нему. Вглядываясь в фотографии, я замечаю, как чудесно изменился город благодаря Р. Абрамовичу. Из серого, наводящего тоску и уныние городка, Анадырь превратился в современный северный город. Наша старенькая школа! Ее теперь нет. Давно снесли. И многих нет уже в Анадыре. Но мне приходят весточки из разных уголков мира. От моих школьных друзей и подруг. Из Владивостока и Краснодара, из Магадана и Техаса, Израиля, Канады. Разметала ребят жизнь и судьба по белу свету. Но я уверен, что все вспоминают наш Анадырь! Такой холодный, не гостеприимный на первый взгляд и суровый. Но такой замечательный и любимый всем сердцем. Наше гнездышко. Нашу старенькую деревянную школу. Такую теплую и уютную. Где мы впервые влюблялись, впервые попробовали первую сигарету, где мы шкодили, первый стакан «портвейна» на школьной дискотеке. Все было.
Не могу равнодушно смотреть на пароходы! Всегда смотрел и восхищался! Смотрел с завистью! Смотрел с тоской! Смотрел на эти стальные исполины, медленно прибывающие в порт. От них пахло СВОБОДОЙ! Да! В те времена от них пахло СВОБОДОЙ! И мне мерещились дальние страны. Огни ночного, сверкающего Сингапура, Шанхая или Токио. И там, по ту сторону океана, где то жили и пели мои кумиры: ПИНК ФЛОИД, АББА, БОНИ-М. С какой завистью я смотрел на моряков. Они ТАМ были, они что-то видели… Пароход! Медленно удаляющийся за горизонт, оставляя легкий, черный дымок и унося с собой частичку меня. Я люблю тебя СЕВЕР! С твоими мириадами комаров, мошки, болотами, бурными горными реками, стадами оленей, брошенными и уходящими в небытие поселками, где пролетела жизнь многих и многих тысяч людей, белыми ночами , косяками уток и диких гусей. Суровыми и такими щедрыми «большими» людьми. С жизнью интересной, динамичной и чуточку грустной. Полной ярких красок, событий, планов. Я благодарен своим родителям за то, что они подарили мне СЕВЕР.
Я увлекся зимней рыбалкой! Весь класс увлекался ей. Да что там класс!!! Весь город! Потому что делать в выходной день было совершенно нечего. На то время, к сожалению или к счастью, теперь уже и не поймешь, не было кабельного телевидения или «тарелок». Приходилось развлекать себя кто как может. Сами делали блесна, удочки! Ни один уважающий себя рыбак не покупал удочку и снасти в магазине. Это было чем-то вроде повального увлечения. От мала до велика! Весь город болел рыбалкой, делились секретами изготовления блесен, распиливали светящиеся «фосфорные» фигурки на тоненькие полоски и приклеивали к блеснам. И в выходные дни тянулись «косяки» рыбаков через весь лиман. А это пять-шесть километров на место рыбалки.
Закончив школу, я поступил в институт. О! Институт! Сейчас, спустя много лет я вспоминаю его без грусти по студенческим временам и с каким-то сожалением. Голодное, пьяное, на мой взгляд - не интересное и не устроенное было время! Много пили, очень много. И очень много занимались. Сессия это что-то особенное. С пьянками на это время «завязывали». И дни превращались, или вернее переходили в ночи. Курили лошадиными дозами, много кофе или чая. Чертили, писали, считали, экзамены, пересдачи, опять экзамены и вот наконец – конец сессии. Много водки, пива и каникулы. Разлетались по всей Магаданской области.
Став взрослым человеком, я много летал. И опять эти аэропорты, аэропорты. Курилки … Зябкий холод тамбуров и опостылевший «Беломорканал», от которого уже тошнит. И ты, вслушиваешься в голос диктора, попыхивая папироской. Всматриваешься усталыми, воспаленными глазами в далекие сопки, озаренные восходом северного, холодного солнца. Причудливая игра теней и красок на заснеженных склонах, повторяет великолепную, быструю смену облаков как в калейдоскопе посреди этого дикого, вечного, белого безмолвия. Где то по трассе нет погоды и опять отложили рейс, зло ругаешься и, завернувшись в шубу, усталый и не бритый, тащишься по зданию аэропорта. Мимо ненавистного буфета, в котором кроме свежих апельсин и копченой рыбы больше ничего нет, переступая через чьи-то храпящие, помятые тела «бедных» пассажиров. Словно хищник, измученный и голодный, зорко всматриваешься, не освободилось ли где кресло, с надеждой найти себе укромный уголок и поспать. Однажды со мной произошел случай, я находился в аэропорту, в ожидании погоды. Рейсы как обычно задерживались, мела поземка. Это было в то время, когда отношения между Америкой и Советским Союзом(тогда еще) принимали совсем другой оборот. Народы потянулись друг к другу. Начинались взаимные визиты сближение после долгих лет отчуждения и ненависти. И наш городок, наш Анадырь не миновала эта участь. Из-за близости Америки, к нам в Анадырь зачастили делегации с той стороны Берингова пролива. Вот и в тот момент прилетела большая группа журналистов и прочих деятелей с Аляски. Мы с любопытством сидели и разглядывали этих людей. Чудных, расслабленных, громко разговаривающих и каких-то не понятных. Свободных что ли! Они были другими! Совершенно другими. Мы с товарищем выхватили за рукав куртки из толпы одного из приезжих. Олег, сосредоточившись и сдвинув брови, на английском языке (как он видимо думал) попытался что-то спросить. К нашему удивлению, на чисто русском, с улыбкой, наш гость представился:
- Николай Сорокин. Эмигрант в каком то там поколении. В России впервые. Работаю на «Голос Америки» Штат Вашингтон. Вы, ребята, не напрягайтесь, я отлично понимаю и говорю по русски!
Мы раскрыли рты. Немного поговорив, он извинился и отошел к своим. Но самое интересное, спустя много лет, будучи в командировке в Вологде, я сидел в КАМАЗЕ и пил водку с водителем. Мы только приехали и расслабились после тяжелой дороги. Покрутив ручку радиоприемника, я попал на какую то станцию. Махнул водочки, и тут я услышал…
- Вел репортаж Николай Сорокин. Голос Америки из Вашингтона. Тут уже я замер. Вот она жизнь какая… Встретились, так сказать.
МАГАДАН
Магадан! Город любимый и особенный. Город с богатейшей знаменательной и грустной в то же время историей. Город в котором прошли студенческие годы, где остались друзья, кого-то уже нет в живых. Кто-то процветает, а кто-то вообще исчез из поля зрения. Про Магадан можно много говорить. Город своеобразный. Город веселый! Город бесшабашный, с огромным по тем временам колличеством ресторанов, спортсменов и «сиделого» люда. Столица геологов, старателей, золотодобытчиков, моряков и хулиганов. Город где существовал культ спорта и ресторан «Магадан», где готовили самые вкусные в Советском Союзе котлеты «по- киевски». Город где находится та самая баня в которой:
А дядя Ваня купает тетю Груню,
В колхозной бане, на Марчекане…
Помните эту песню? Песню Братьев Жемчужных. Давно это было. Только старшее поколение помнит и Жемчужных и эту песню. Но есть у этого города и мрачная сторона. Если бы можно было суммировать и выразить ту горькую и не человечески страшную энергетику этого места. То, что случилось пережить Магадану, его трагическую страницу 30-х, 50-х годов прошлого столетия. Сколько жизней, судеб переломала мясорубка истории! Мне довелось лично быть знакомым с людьми, которые видели весь тот ужас. Я, открыв рот, слушал рассказы очевидцев тех давних событий. Сейчас ничто не напоминает о том времени, когда на месте центрального парка находилась так называемая «пересылка». Туда тысячами сгоняли людей из порта, куда их привозили на судах, а от туда распределяли по лагерям, по всей Колымской трассе. И сейчас стоят остатки тех лагерей с сохранившимися периметрами, полуразрушенными бараками и сторожевыми вышками. Сколько же людей безвинно сгинуло на просторах Колымы. И родные так и не узнали о судьбах своих близких. Лишь самым сильным и отчаянным повезло выжить, выбраться, пережить и рассказать. А потом были годы работы, годы проведенные на Севере, никогда не забуду. А дальше мое становление, армия, лихие 90-е. Но это уже совсем другая история.