С прошлой речной вылазки прошло не так уж и много времени, в течение которого пришлось сбивать рыбацкую охотку походами на озера да карьеры. Довольствовался вполне приличными уловами плотвы и окуней, с надеждой смотря по пути домой на уже ночное небо и желая, чтобы тонкий серпик только недавно народившейся луны, скорее поправился и округлился – уж очень хотелось щупаку захомутать. К тому же ждал, когда периодически сыпавший снег под аккомпанемент слабого морозца покроет речной лед – пакеты пакетами, но все же рыбалка должна быть комфортной во всех отношениях, а не хлюпающее-мокрой. И вот разведка донесла, что лед на реке сухой и снежный, - что и было проверено лично в пятницу, благо до реки от места работы около пяти минут хода. Итак, решено – иду на реку. Это желание немного омрачил прогноз погоды, суливший ее ломку аккурат в дни рыбалки. Но настроение поднялось после приобретения хорошего количества свежего крупного мотыля, да и луна уже прилично отъела бока и больше не вызывала желания протянуть ей кусочек хлебушка, чтобы поправилась…
Под перехруст слегка подмерзшего за ночь снега и перелай окрестных собак, задолго до рассвета выдвигаюсь на реку. Дым с заводской трубы (наш местный, далеко видимый указатель ветра и показатель клева), около месяца тянувшийся белым шлейфом на север от южных ветров, теперь слегка подкручивает – видать, и правда смена погоды предстоит. Решаю идти снова на то место, где ловил прошлый раз. Десяток окуньков, всю неделю ждавших этих выходных, весело плескаются в ведерке – заранее наловил, чтобы не терять времени на ловлю живцов по затонам, а сразу выставиться по корчам в поисках судака. Все крючки на донках перевязал заново, проверяя каждый узел и остроту жала для встречи с лещом; для него же в рюкзаке лежит и пакет самодельного прикорма. Ну, а в носаре я даже и не сомневался – пропустит подтяг, так мимо червя на донке ни за что мимо не проплывет. К корчам решаю идти по прибрежному льду реки – напрямую было бы ближе, но снега по пояс, пока дойду – буду сваренным в собственном соку, а через часик и глубокая заморозка наступит… Вот уже миновал поворот и иду напрямую к левому берегу, неясными черными очертаниями виднеющемуся вдали. Но чем дальше отдалялся от берега, тем явственнее нарастало такое чувство, что иду как по резине, будто лед пружинит под ногами, а впереди что-то еле слышно шумит. Останавливаюсь и достаю фонарь… Е-мое! Ну, почему у меня редко получается нормальная рыбалка, такая, как задумал? Вечно что-нибудь происходит, что-то обрушивается на часть тела, не могущую никак привыкнуть к рыбацкому стульчику! В луче фонаря предстала немаленькая промоина, с шумящей водой и каймой темного, мокрого снега. А ведь прошлый раз в этом месте мои донки стояли… Ставлю на лед заранее разложенный бур, делаю пробную лунку, чтобы узнать толщину льда, и тут же тихонечко шаркаю назад к берегу – хорошо если толщина льда сантиметра три была. Страху большого не было – самая глубина в районе промоины, а здесь по колено, но все же не приятно было бы шухнуть даже на такой мялухе. Повздыхав да поохав, иду на то место, где начинал рыбалку в прошлый раз – носаря и там можно поймать, да и коряжник рядом тоже неплохой имеется на устье озерной протоки. Пять минут прогулки по уже крепкому льду, и я на месте.
От старых лунок, конечно же, не осталось и следа. Как обычно, ориентируясь на старую рельсу, торчащую не один десяток лет на одном и том же месте, где раньше был мост (сейчас о нем напоминают только старые деревянные сваи вперемешку с рельсами), начинаю сверлить лунки для донок – два десятка парных лунок для начала хватит. Расстояние между парами лунок около 2-3 метров, а между лунками в каждой паре почти метр. Делаю это не для того, чтобы выставить двадцать донок, а для того, чтобы переставлять неработающие донки поближе к уловистым. Иногда по удачно расставленным донкам, на льду можно мысленно нарисовать контуры носаревой стаи, да и ее передвижения легче отследить – как только все реже начал носарь попадаться на донках выше по течению, а на нижних – наоборот, чаще, это значит, что стая начинает скатываться в яму, уходя с песчаного плато, где она питалась ранним утром. В этом случае можно пробурить лунки еще ниже, в надежде “ догнать” стаю, а можно и другую поискать, не прореженную уловами – сейчас это проще сделать, нежели тогда, когда вода на льду была. Выставляю десяток донок, насторожив флажки. Ах, да! Я ж не рассказал… Просто надоело возиться с заглотанными крючками и экстрактором, поэтому усовершенствовал имеющиеся в наличии зимние донки и добавил в их конструкцию элемент зимних жерлиц, чтобы была видна поклевка и можно было бы вовремя подсечь (хотя носарь и сам в большинстве случаев сам хорошо засекается) и не дать рыбе глубоко заглотать крючок. В верхней части пластикового мотовильца просверлил четыре сквозных отверстия небольшого диаметра. Затем из упругой проволоки (диаметром равным диаметру отверстия) выгнул две скобы в форме буквы П и натянул на них пластиковую изоляцию так, чтобы остались свободными концы проволоки по 2-3см. Вставил скобы в отверстия и загнул свободные концы друг к другу, и, обрезав лишнее, паяльником спаял их. Пружину флажка сделал из полоски, вырезанной из пластиковой бутылки темного цвета. Наверх с помощью клея закрепил небольшой флажок из красной ткани и усилил крепление скобкой с помощью степлера. Настораживаю донку следующим образом: нижний конец пластиковой полоски просовываю за спаянные концы скоб (держится вполне превосходно, а если немного разбалтывается, то конец полоски можно сложить пополам, тем самым увеличив его толщину и добившись прочной фиксации), а верхний, с флажком, загибаю и укладываю между скоб с изоляцией. Далее выбираю слабину лески (она уже в лунке, с наживленным на крючок червем), делаю из нее петельку и просовываю ее в скобы, поверх прижатой пластины флажка, тем самым фиксируя его во взведенном состоянии. Величина петли зависит от силы течения в месте ловли – слишком маленькую петельку течение может само выдернуть из скоб и будет холостая пробежка к “загоревшемуся” флажку. Ну, а при поклевке, конечно же, рыба выдергивает лесочную петлю и освободившийся флажок взмывает вверх, регистрируя поклевку. Чтобы вся конструкция работала, ставлю мотовильце вертикально в горку снега и льда от пробуренной лунки – держится превосходно даже в оттепель, не говоря уже про морозную погоду. И несколько важных моментов. Расстояние между скобами должно быть не больше ширины пластины флажка, иначе течение само вытащит петлю любой длины. Изоляция нужна для меньшего повреждения и примерзания тонкой лески, да и пластинку флажка следует хорошо зачистить мелкой наждачкой, чтобы не повреждала леску. Теперь при помощи флажков можно добиться того, что можно вовремя подсечь и носарь не успеет глубоко заглотать наживку (сход носаря – это что-то нереальное), да и видно будет по клевым донкам, какими тропами курсирует носарь.
Как обычно, не успел насторожить все донки, как носарь уже выдал свое наличие на месте ловли и явный интерес к моим червям тремя взметнувшимися вверх флажками, слегка покачивающимися в слабых дуновениях предутреннего ветерка. Ха! Придумка-то сработала! Три упитанных носарихи открыли сегодняшний счет и отправились покрываться слизью на дно наплечной сумки. Достать крючки, которые они не успели заглотать, оказалось делом пары секунд – лепота! Пока наживлял новых червей и загибал флажки, просигналила еще одна донка, позволившая полюбоваться еще одной такой икряной пятнашкой, перед ссылкой ее в недра сумки. Подхожу к трем донкам, на которых не успел зарядить флажки – на каждой сидят носари-молочники, по своему обычаю успевшие заглотать крючки по самое немогу. В срочном порядке заряжаю их флажками, - кто знает, может самки (а они гораздо крупнее самцов) только на снасть с сигнализатором клюют… Ну, начало рыбалки вполне обнадеживающее и приободряющее, поэтому можно и чайку испить, не забыв и в лунку плескануть пока еще спящему Водяному. Наслаждение кружкой горячего терпкого чая было дважды прервано поклевками – сначала один флажок, а потом сразу три дружно отсалютовали своему главнокомандующему. Все четыре носаря (три из них – самки) не успели глубоко заглыкать крючок. И как это я раньше ловил, мучился?
Потихоньку начинает светать и уже четко стали видны берега реки, кусты, обрамляющие затон и черная полоса леса на востоке. И еще четче стали видны флажки, периодически взмывающие ввысь и настойчиво требующие внимания к ним с моей стороны. Как-то сами собой всплыли известные строки Владимира Семеновича: “ Кровь на снегу – и пятна красные флажков!”. Вот только сегодня все обошлось без крови – не успевали эти колючие пятнашки как раньше зажирать крючки. Но носари, конечно хорошо, однако надо и живцами заняться. Снимаю пять донок, которые меньше всего радовали поклевками и ложу их возле рюкзака, из которого в свою очередь достаю пакет с пятью живцовками. Бур в одну руку, живцовки и ведерко с окуньками в другую, и вперед, к устью озерного протока. Прохожу половину пути и оглядываюсь назад – из пяти оставшихся донок четыре настойчиво приглашают утяжелить рыбацкую сумку попавшейся рыбой... Минут через десять снова продолжаю путь, приятно ощущая тяжесть рыбы, к которой добавились три носаря и одна ладная густерка. Возле устья протока выхожу на берег и по памяти восстанавливаю рисунок коряжника, изученного осенним джигом, спускаюсь вниз и начинаю сверлить лунки, при этом чудовищным усилием воли заставляю себя не смотреть в сторону донок. На пятой лунке взгляд все же вильнул в их сторону и мгновенно зафиксировал покачивающийся флажок, хорошо различимый даже с этого расстояния. Ну, уж нет, сначала живцовки! Лунки, как и рассчитывал, пробурил практически вплотную к корягам – отвес с пробкой при выставлении глубины несколько раз ощутимо ударял по ним. Пока зарядил все пять ставок, на донках загорелись еще три флажка.… Остальных живчиков решаю брать с собой. Можно было, конечно и возле живцовок оставить, но побоялся, что они могут достаться не подледному хищнику, а пернатому – галке или вороне. По поводу черных воронов, гнездующихся неподалеку, я не волновался – этим их благородство не позволит промышлять подобной кражей. А вот серая ворона еще та нахалка, эта вполне может и в рюкзак залезть. Пока дошел до донок, еще один флажок поприветствовал наступающий день. Две густерки грамм по 250 и три носаря (зажрали-таки да печенок) заставили снять сумку и положить ее на лед возле рюкзака – ее тяжесть начала доставлять неудобство при поклонах донкам. И вот что самое интересное – густера всегда самозасекается за губу, ну может одна из двадцати последует примеру колючего соседа и заставит применить экстрактор. И держится она как-то с краю от носаревой стаи, попадаясь на крайние донки… В последующие полчаса снял с донок еще пять носарей и три густеры – клев начал ослабевать. Поэтому решаю немного подкрепиться чаем с бутербродами и сажусь на стульчик так, чтобы в поле зрения были и донки, и живцовки, до которых около 70 метров. Кружка чайно-травяной целебной бодрости, пара бутербродов, сигарета с попутным любованием парой парящих ястребов и…ни одной сработки флажка. До хруста в спине потягиваюсь и поднимаюсь со стульчика – синхронно со мной взмывает вверх флажок живцовки. Резкий старт (Шумахер – черепаха!), через десяток метров - резкий вираж и реверс к багру в рюкзаке, и уже только потом - элегантная пробежка в стиле антилопы гну с багром наперевес и четкой картинкой перед глазами в виде пучеглазого судака. Метров за десять до живцовки сбавляю темп и мягко, по-рысьи (если вам посчастливится увидеть идущую по снегу рысь со стороны кормы – ухохочетесь; но это так, к слову) подкрадываюсь к ней. С катушки смотано около двух-трех метров лески и больше она не крутится. Жду около минуты – ни одного оборота. Отставляю ставку в сторону и, обхватив пальцами леску, слегка приподнимаю ее вверх – никакого достойного и ожидаемого сопротивления. Окунек, которого прилично долбанул клыкастый, оказался вполне половозрелым для своего размера – из пробоины на пузе вытекли молоки. Пробоина в голове прервала его мучения. Да, это не джиг с плетенкой и молниеносной подсечкой, да и судак не щука, не всегда торопится заглотить добычу. Сходил за новым живцом (на донках – ни одного поднявшегося флажка), заново отмерил глубину и по новой зарядил живцовку, помянув при этом всех известных рыбацких богов и израсходовав при этом немалое количество слюны на традиционное тьфу-тьфу (в радиусе двух метров).
Пока помечал плевками территорию возле ставок, на донке поднялся один флажок, принесший замечательную, грамм на 400, густеру. Ясно, носарь отошел или стая небольшая была, - теперь только изредка, одна штука в полчаса, будет попадаться неплохая густера. Это уже давно подмечено, каждый год одно и то же. А вот ближе к весне, когда носаревич станет скромнее, густера вместе с такой же упитанной плотвой (изредка – в компании белоглазки, рыбца и подлещика) заставит посуетиться – только червей наживлять успевай. Но это будет весной, а сейчас переставляю четыре донки на пологую песчаную бровку для встречи с густерой, а одну сматываю. Пришло время испытать тяжелую мормышку, которая уже вторую неделю лежит не омытая речной водой. Сделал тяжелые мормышки до безобразия просто – в бруске гипса (половина формы для отливки болд) резцом выбрал углубление по форме вытянутой капли, зафиксировал крючок №12 с длинным цевьем и иголку для будущего отверстия (заранее смазав ее обычным мылом, чтобы к ней свинец не припаялся), и залил все свинцом. Минут пять работы напильником для придания мормышке формы типа “Уралки”, затем еще минут пять обработки и сглаживаний неровностей надфилем, развальцовка и полировка отверстия под леску, и самоделка грамм на 10-12 готова к покраске. А покрасил в несколько слоев черного лака для ногтей и на границе цевья крючка и тела мормышки поставил большую каплю из ярко-желтого лака. С расположением отверстия угадал весьма удачно – в подвешенном на леске состоянии мормышка располагалась практически горизонтально, и стоило только ее качнуть, как она тут же выдавала игру. Для мормышки выбрал удильник с открытой катушкой и леской 0.14, а металлический кивок из часовой плоской пружинки усилил обычной пружинкой – теперь даже под такой ощутимой тяжестью он изгибался градусов на 40; и это притом, что этот изгиб еще можно регулировать, изменяя длину пластины кивка. По образу этой мормышки сделал еще несколько штук разного веса, которые сейчас и предстояло испытать. И тут нарисовался серьезный вопрос – а где, собственно, прикажете ловить на этих монстров мормышечного мира? Тем более впервые? Естественно там, где стопроцентно есть рыба – для того, чтобы убедиться в том, что снасть действительно рабочая, чтобы поверить в нее, а не переплавливать после рыбалки мормышки в грузила. Пробежаться по тем лункам, где проклевывала густера? Можно даже их прикормить - невостребованный лещовый прикорм ведь так и лежит в рюкзаке. Вот только флажки уже полчаса как молчат, - видать и густера отошла, а когда следующая стайка подойдет, одному Велесу известно. Поэтому решил поискать рыбу самостоятельно, благо этот участок реки знаю досконально, и с буром через плечо отправляюсь вниз по течению. Метрах в тридцати ниже живцовок есть интересное место, всегда радовавшее по открытой воде хорошей и разнообразной рыбой. Вдоль обрыва тянется подводный бугор, неравномерно покрытый ямками и бугорками с глинистым дном и небольшими группками корешков-коряжек. Ниже бугор резко переходит в небольшую и глубокую, как воронка от снаряда, ямку, а впереди него относительно ровный закоряженный прогон, начинающийся практически от последней живцовки. Летом и осенью здесь просто кишит приличной густерой, плотвой и голавлем (один раз в солнечный день даже наблюдал стоявшего у дна речного линя явно под 3-4кг). Но больше всего это место прельщало наличием крупного окуня. Ну что ж, посмотрим, кого приютила в этом месте зимняя река… Сверлю лунки сверху вниз по течению, наискосок, начиная от берега и постепенно отодвигаясь в глубину. Между неочищенными от крошева лунками делаю расстояние чуть больше метра. Бросаю взгляд в сторону донок и живцовок (без изменений) и, наживив на крючок мормышки хороший пучок вертлявого крупного мотыля, опускаю ее в лунку, попутно сматывая с катушки леску. Течение ненамного отнесло мормыху под лед и вскоре ощущается явственная слабина – дно. Подматываю слабину лески и приподнимаю удильник над лункой – кивок занимает привычное положение, а не виснет соплей – значит парочка кивок-мормышка отрегулирована верно. Резко сбрасываю мормышку вниз, чтобы получился удар об дно и чувствую глухой “бум”, означающий контакт с дном. Начинаю приподнимать удильник, поигрывая кивком в окуневом темпе - пластинка кивка при этом трясется в усиливающей ее пружинке и выдает какой-то “дыр-дыр-дыр”. Приподняв на полметра, снова сбрасываю вниз – “бум!” об дно. Подобным “дыр-дыр-бумом” прошелся по трем лункам, начиная от берега и постепенно наращивая глубину – ни поклевки. На четвертой лунке решаю сменить тактику и после касания мормышкой дна начинаю плавными волнообразными (видели, как дирижер самозабвенно машет палочкой, иногда закрыв глаза от удовольствия? Ну, и у меня типа того вышло…) движениями поднимать ее от дна. На втором подъеме кивок чуть заметно вздрогнул – резко подсекаю, но ничего. Не успел опустить хлыстик удочки вниз, как кивок резко падает вниз и рука ощущает хороший удар – снова подсечка и…снова ничего. Быстро опускаю удочку вниз и снова поклевка! Не подсекаю. Смотрю на кивок. Жду. Думаю. Доходит. Начинаю ржать! А вышло следующее: после первой подсечки тяжелая мормышка взмыла вверх, а потом по закону “земноводного” тяготения ухнула всей своей немалой массой вниз, о чем естественно просигналил кивок и моя рука, ощутившая толчок, а я принял это за поклевку. Затем цикл повторился. Пока эти думки выстраивались в логическую цепочку, кивок пару раз вздрогнул и на этот раз уже по-настоящему провалился вниз – рука взмывает вверх... Есть! Перебираю руками леску, ощущая толчки рыбы, и достаю из лунки густерку, небольшую, с ладошку. Но это первая на тяжелую мормыху! Подсаживаю свежих мотылей и снова начинаю мормышить в плавном темпе. В начале третьей проводки, почти у дна, кивок снова проваливается вниз и вскоре такая же густерка начинает кувыркаться возле лунки, покрываясь снежной шубкой. Проверяю подобным образом еще пару лунок, периодически оглядываясь на флажки, но, ни они, ни кивок не выдают присутствие рыбы. На последней лунке течение значительно усилилось, и кивок стало ощутимо гнуть вниз. Поэтому укорачиваю кивок и начинаю с помощью течения потихоньку загонять мормышку под лед, плавно подыгрывая ею во время отрыва от дна. Загнал где-то на метр и начинаю подтягивать ее к себе, все так же плавно играя; мормышка при этом еле ощутимо чиркает по дну. Дальше двух метров загнать не удалось – теряется ощущение снасти. Потягал еще раза четыре и положил удочку на лед возле лунки – ни намека на поклевку. Лезу в карман за сигаретами, поднимаясь с корточек и поворачиваясь в сторону флажков… Горит! Живцовка! На бегу даже подумал о том, что может быть стоит специально приседать каждые минут десять-пятнадцать?... Флажок раскачивается на той же самой ставке, которая сработала ранее, а леска то рывочками, то плавно сматывается с катушки. Осторожно убираю с лунки ставку и берусь за леску пальцами – внизу кто-то уверенно тянет ее под лед. Постепенно сжимаю пальцы до тех пор, пока не начинают ощущаться толчки рыбы и тут же резко, но не размашисто подсекаю – есть! Перебираю руками леску, не давая слабины, и чувствую, как рыба нарезает круги подо льдом, периодически показывая свой характер резкими толчками. Пара секунд и выбрасываю на лед… окуня. Немного раздосадовано смотрю на хорошего горбача грамм на 700, из пасти которого еле виден хвостик окунька. В другое время радости от его поимки может было бы и больше, но сейчас, зная, что где-то под ногами крутится судак… Эх, спасибо хоть тебе, полосатый за адреналин. Освободив окуня от крючка, подхватываю его за нижнюю губу и иду к рюкзаку. Заменив на донках червей и переставив их на другие лунки, беру живчика иду обратно, а на моих глазах взлетает еще один флажок живцовки! Метнулся обратно к рюкзаку за багром, заодно запустив трехочковым броском окунька в ведро – дефицит, надо беречь, а то потеряю в суматохе… Пальцы вновь ощущают толчки ходящей под лункой рыбы и вскоре еще один окунь, но уже поменьше, оказывается на льду. Хмм… Стая? Пробежка - окуня в сумку, а двух живчиков в ладонь и обратно к ставкам. Заряжаю флажки и начинаю вспоминать, что у меня есть на окуня. Оказалось, что есть много чего, но оно, по всей видимости, осталось дома, что и подтвердило рытье в недрах рюкзака. Утешая себя мыслью о том, что если окунь берет на живца, то может игнорировать искусственные приманки, возвращаюсь к удочке с тяжелой мормышкой, через каждые пять шагов оглядываясь на ставки.
Удочка лежит возле лунки, зарывшись хлыстиком в горку снега – так и есть, крючок мормышки обглодан дочиста, даже намека на то, что здесь был пучок мотылей – налицо проделки мелкой густеры. Обновив мормыху новой порцией мотыля, снова начинаю дирижировать подледному оркестру, выдающему симфонию сегодняшней рыбалки. Пройдя круг по лункам, захожу на второй и на опускании мормышки, следует резкая поклевка, четко отдающая в руку. Перетягивание “каната” в 0.14мм завершилось в мою пользу и на льду оказывается хороший окунь, недовольно шамкающий ртом и ощетинившийся своим ирокезом. Мормышка крепко засела в углу верхней губы окуня, а в моей голове начали самостоятельно появляться картинки полосатых разбойников, которых я бы надергал, имей при себе окуневые блесны, балансиры и болды… Ничего, будет наука на будущее, как рюкзак собирать на рыбалку. Слегка взгрустнув, наживляю свежих мотылей и продолжаю облов лунки, немного переходя на окуневый темп игры и стараясь чаще стучать мормышкой по дну – очень уж уважает окунь подобный прием. В целесообразности подобной игры я убедился буквально на следующей лунке, когда кивок резко подскочил вверх, а затем так же резко, что еле удочку в руке удержал, ухнул вниз. Рыба тянула под лед с такой силой, что пришлось нажать на рычажок, освобождавший катушку, чтобы сдать леску. До сих пор не пойму, почему одновременно с этим рука рванулась вверх на подсечку… Естественно, сразу же - визг катушки и мини-борода на ней, а последовавшие за этим рывок рыбы и мгновенная слабина лески настойчиво потребовали укрощения своих излишне импульсивных рефлексов. Запасной удочки не было, поэтому пришлось повозиться, чтобы распутать этот клубок из лески. Но минут через пятнадцать уже наживлял порцию свежего мотыля на новую мормышку. Однако облов всех лунок по разным слоям воды в течение часа с небольшими перекурами, принесли только трех стандартных, с ладонь, густерок, одного голавлика грамм на 200 и такого же рыбца, тотчас отпущенного восвояси от греха подальше. Сославшись на стандартные отмазки, что жор был кратковременным и рыба ушла, собираю рыбу в охапку и иду к донкам, перекусить да попить чайку.
Сложив рыбу в сумку, взвешиваю ее в руке. Ой-е! как бы перелова не было. Хотя уже можно и домой начинать собираться – пока ставки смотаю, пока донки соберу, и темнеть начнет. Сажусь напротив донок и, наслаждаясь чаем, смотрю на согнутые флажки, не понимая, что это мне в них не нравится… Снова дошло. Флажки-то согнуты, а вот петель, которые их фиксируют между скоб, ни на одной донке нет! Наверное, когда переставлял донки и закреплял флажки, руки были мокрыми, а я на это не обратил внимания, вот их и прихватило слабеньким морозцем. Осторожно приподнимаю ближайшее мотовильце и чувствую, что рыба сидит на крючке. Толстая и упитанная русловая густерка еле втиснулась в сумку, а остальные три таких же красавицы просто положил возле рюкзака. Сел, допил почти остывший чай, попускал навстречу почти уже северному ветру облачка табачного дыма, поднялся со стульчика, снова с приятным хрустом потянувшись… Резко оборачиваюсь в сторону живцовок, готовый со всех ног сорваться к ним – да нет, стоят мои ставки, понуро склонив головы флажков. Ну и ладно, ну и хорошо. Спасибо тебе, Река-матушка да Сож-батюшка и за эту интересную рыбалку. Начинаю потихоньку собирать снасти и вещи, не спеша, смотря по сторонам, любуясь тишью околоречной природы и строя планы на следующее свободное время, которое смогу посвятить рыбалке. Слегка хмурая задумчивость улетучивается от осознания того, что скоро заканчивается февраль, а с ним уходит и запрет на ловлю налима. Цифры на рыбацком счетчике вероятности начинают настойчиво утверждать, что в скором времени меня ждет новое свидание с рекой. С ночной рекой и ее обитателями. И от предвкушения этой скорой встречи дорога домой показалась не такой уж и трудной и долгой, какой она часто бывает даже после удачной рыбалки.