Любимый Слон

I.

Иногда так бывает… любишь кого-нибудь очень сильно, любишь кого-нибудь по-настоящему, и любовь эта действует в твоем теле подобно загадочному постоянно мутирующему вирусу: проникая в каждую клетку организма и души, меняет их состав полностью и безвозвратно. То, что прежде казалось диким и чрезвычайно неправильным, внезапно становится заманчиво и мило, а прежние привычки испаряются, как утренняя роса испаряется с лепестков роз к полудню. Безвозвратно. Навсегда. Если любишь кого-нибудь по-настоящему, то прежний вкус свободы непременно теряет свое прелестное обаяние, уступая место новой свободе – свободе на короткой цепи и в стальном ошейнике с острыми шипами. Бывает и такое. Сделаешь шаг в сторону от предмета своих чаяний и почувствуешь сильнейшую боль в каждой частичке себя, в каждой клетке, пораженной тем самым загадочным вирусом. Поэтому надо остаться, надо быть как можно ближе друг к другу, может быть, сидеть рядом, касаясь друг друга плечами, и отправиться следом за тем, кто первым покинет этот мир? Если любишь кого-нибудь очень сильно, то просто не сможешь поступить иначе. Не сможешь и не захочешь, и это будет твоя новая истинная свобода. Впрочем, чтобы понять ее как следует, иногда необходимо сделать тот самый злополучный шаг в сторону. Если любишь кого-нибудь очень сильно, то, конечно же, вернешься к нему – с израненным сердцем, залитый слезами и кровью – будешь неописуемо счастлив, пав к ногам любимого, и покрывая восторженными поцелуями пальцы его, глаза и цепи, которые вас связывают. Иногда так бывает, если любишь кого-нибудь очень сильно, по-настоящему. Именно так любила маленькая перелетная Птичка, пожалуй, самого большого и самого печального обитателя старого зоопарка – Слона.

Слон жил в специальном вольере – под открытым небом, но за высоким деревянным забором, благодаря которому из вольера этого было совершенно невозможно выбраться. Птичка прилетала к Слону каждый день, и садилась на его длинные крепкие бивни. Он всегда ждал ее и очень радовался, когда она появлялась. Они могли разговаривать друг с другом часами, впрочем, даже это не вполне избавляло Слона от его печалей и продолжительной рефлексии.
 - Разве можно быть счастливым, если живешь в зоопарке, окруженный со всех сторон забором, злыми обезьянами и бесчувственными, невежественными людьми? – вздыхал Слон, - я бы все на свете отдал за то, чтобы уйти отсюда.
 - Ты не можешь сломать этот забор? – спрашивала Птичка.
 - Нет… Я уже пытался, поверь мне. Мне даже почти удалось сломать одно перекрытие, но люди очень рассердились тогда. Они сделали мне какой-то укол, и я уснул, а когда проснулся, то вокруг меня красовался уже новый забор – выше и величественнее первого. Ах, милая Птичка, лучше бы я не просыпался.
 - Но тогда мы бы не встретились с тобой.
 - Это правда. Наша встреча дорогого стоит. Она даже стоит всех тех страданий, которые я испытываю здесь каждый день и каждую ночь. Когда ты прилетаешь, мне удается забыть о них на время. Иногда удается. А иногда я смотрю на тебя и силюсь понять, как ты, свободная Птичка, добровольно находишься со мной в этой клетке… У тебя же есть крылья! Ты могла бы отправиться куда угодно… куда-нибудь, где нет этих ужасных стен.
 - Я могла бы улететь куда угодно, но там не будет тебя. Я здесь потому, что ты здесь, и в этом моя истинная свобода, свобода быть с тобой, - ответила Птичка.
 - Возможно, там, снаружи, есть другие слоны… Они вальяжно шагают среди полей и лугов, пьют свежую проточную воду из реки и говорят о чем-то прекрасном. Ты могла бы встретить другого слона…
 - Желательно не такого глупого как ты! – возмутилась Птичка, - порой мне кажется, что ты издеваешься надо мной и специально делаешь вид, что ничего не понимаешь. Мне не нужен другой Слон!
 - Почему? – не унимался Слон.
 - Потому что ты мой любимый Слон… - сказала Птичка, и они оба замолчали.

Сидящие в соседнем вольере обезьяны, внимательно следившие за ходом дискуссии между Слоном и Птичкой, теперь захохотали, завизжали и стали перекатываться из угла в угол подобно грузным мохнатым мешкам на длинных цепких лапах. Нелепый мезальянс между Слоном и Птичкой, их трогательная дружба и вкрадчивые разговоры на тему бытия, всегда казались обезьянам очень смешными. Кто-то из них поднял с земли кожуру от апельсина и швырнул в Слона через забор. После этого в обезьяннике пошла новая волна истеричного и задорного глумления.
 - Как же я их ненавижу…  - тихо сказал Слон, - отвратительные грязные существа. Они могут только обсуждать других и злорадствовать. Их даже не смущает то, что сами они скверно пахнут, живут в тесной близости со своими многочисленными некультурными сородичами и едят жалкие подачки проходящих мимо зевак, по всей видимости, воодушевленных неслучайным сходством между обезьяной и человеком. Впрочем, обезьяны всегда всем довольны – лишь бы было о ком шептаться и за кем подглядывать.
 - Обезьяны, правда, очень глупые и жестокие, но с этими качествами они тем более не заслуживают твоей ненависти - ответила Птичка, - кстати, им неведомы те страдания, которые ты испытываешь от невозможности выйти отсюда: они не мечтают о воле и зеленых лугах. Они вообще не умеют мечтать. Им важно, чтоб их исправно кормили. Пусть даже в зоопарке.
 - В таком случае примитивному мировоззрению обезьян можно только позавидовать: их устраивает то, что у них есть – без всякого бунта и внутренних противоречий! Обезьяны не способны понять трагичность своего положения здесь, и поэтому им даже удается быть счастливыми, - озвучил свои размышления Слон.
 - Завидовать? Ну, вот еще! Я рада, что ты не обезьяна. Если бы я полюбила обезьяну, это было бы совершенно невыносимо! – сказала Птичка.
 - На самом деле я бы предпочел быть птицей - как ты… У меня были бы крылья, и я мог бы летать.
 - Куда бы ты полетел, будь у тебя крылья? – поинтересовалась Птичка.
 - Домой, - без промедлений ответил Слон.
 - А где твой дом?
 - Я не знаю, - ответил Слон.

Притихшие обезьяны вновь закричали и засмеялись над Слоном, который не знал, где его дом, но, тем не менее, неистово желал туда попасть.
 - Это просто ужасно! – расстроился Слон, - они пугают меня своими криками. Пойдем в тень того большого дерева, растущего в дальнем углу вольера? Это единственное дерево, которое у меня есть. Я всегда иду к нему, когда хочу подумать или поплакать.
 - Ты часто плачешь? – спросила Птичка.
 - Каждый раз, когда ты улетаешь от меня, и я остаюсь наедине с собой. Порой нет более тягостной компании, чем ты сам. Я плачу, а люди думают, что я просто отдыхаю в тени. Они не видят моих слез. Часто они видят лишь свои собственные слезы, застилающие им глаза и заполняющие их маленькие человеческие души самыми промозглыми оттенками серого цвета.
 - Милый Слон, я бы так хотела, чтобы ты больше никогда не плакал! Мне больно знать о том, что ты плачешь. Я сейчас, наверное, заплачу сама, - расстроилась Птичка.
 - Прошу, не стоит! Некоторые вещи, правда, лучше не знать. Зря я рассказал тебе обо всем этом. Должно быть, я вообще кажусь тебе самым унылым слоном на свете… Но это не так! Я практически счастлив, когда рядом ты, - вздохнул Слон, -  просто мне очень хочется поговорить с тобой, рассказать обо всем, что тревожит мое сердце…Ты слушаешь меня и не смеешься надо мной. Это так замечательно – когда тебя слушают и не смеются.
 - Пожалуй. Нас перебили обезьяны, но я услышала, что ты хочешь попасть домой.
 - О, этого я желаю больше всего! Однако, дело в том, что привезли меня в зоопарк совсем слоненком… и я не помню тех мест, где я родился. Я не помню свою маму. Я, в самом деле, не знаю, где мой дом, но, без всякого сомнения, это чудесное место! Мне рассказывали, что в Африке, там, где встречаются воды трех океанов, Атлантического, Южного и Индийского, врезается в небесную лазурь покрытый цветами и изумрудной травой Мыс Доброй Надежды. Мне хочется верить, что это и есть мой дом, - мечтательно произнес Слон, - и, если бы у меня были крылья, я бы сразу же туда отправился.
 -  Звучит так заманчиво и невероятно красиво! Значит, ты никогда не видел этого места прежде? – спросила Птичка.
 - Никогда… Я просто верю в то, что оно есть. Я верю, но иногда меня посещают сомнения… Что если не существует никакого Мыса Доброй Надежды? Может быть, я как последний глупец верю в то, чего нет и в помине!
 - Увы, не все можно увидеть и потрогать. В некоторых случаях просто вера, слепая, безоговорочная вера – это все, что у тебя есть, и это главное! Именно она, в конечном счете, помогает увидеть и потрогать. Она делает невозможное возможным! Именно вера помогает нам жить и двигаться дальше…
 - Вот уж тут подвигаешься! От одной стенки забора, где хохочут злые обезьяны, до другой, где растет мое дерево. Мне страшно думать о том, что Мыса Доброй Надежды, возможно, не существует. Выходит, даже если бы я обзавелся крыльями, мне было бы совершенно некуда лететь. Это все равно, что полностью исчезнуть после смерти. В этом столько безысходности! – в глазах Слона появились слезы.
 - Милый Слон, не плачь, умоляю тебя… Иначе я тоже буду плакать.
 - Лучше спой мне, Птичка, - попросил Слон, - я люблю, когда ты поешь. Когда ты поешь, я забываю свои тягостные мысли, и мне кажется, что все хорошо.
 - Все и есть хорошо. Хочу, чтоб однажды это чувство пришло к тебе и осталось с тобой навсегда, - сказала Птичка и запела Слону свою самую красивую и добрую песню.


II.
На следующий день, когда Слон трепетно ждал свою Птичку, она впервые не прилетела к нему. Не прилетела она и позже, и мучительные догадки пришли Слону на ум: что если Птичка разлюбила его? Что если она устала от его нескончаемых сетований и больше никогда не вернется? Кому нужен такой грустный Слон…

Слону стало стыдно, что он себя так скверно вел, что изливал Птичке свои горести вместо того, чтобы просто радоваться ее присутствию, что он так нелепо посвящал короткие и чудесные моменты, проведенные вместе с нею,  утомительным разговорам об обезьянах и клетках. Он должен был молчать и просто любоваться ею, слушать ее песни и быть счастливым. Где она теперь?

Прошла неделя, а Птичка так и не возвращалась. Стыд за своё поведение сменился злостью: теперь Слону казалось, что Птичка послушалась его глупых советов и встретила другого слона. Должно быть, они странствуют сейчас по зеленым лугам и вместе пьют из реки свежую проточную воду. Вспоминает ли она его, печального узника человеческой праздности и высоких заборов? Разве что с усмешкой…Слон не находил себе места от обиды и негодования, блуждая из угла в угол вольера, как это делают волки или тигры.

Мучительно долго тянулось время. Каждое утро Слон просыпался с надеждой, что, может быть, именно сегодня Птичка вернется к нему. Но неизбежно наступал вечер, а она все не возвращалась. Ночью надежда в сердце Слона затухала и погружала весь окружающий мир во мрак, чтоб разгореться и осветить его вновь вслед за рассветом следующего дня. И так, день за днем, ночь за ночью, прошла еще одна неделя. Птичка не прилетала к Слону.
Внезапно страшная мысль посетила Слона – а что если Птичка погибла? Что если нет ее больше? Быть может, ее подстрелил из рогатины какой-нибудь злодей, а, может, поймала и съела кошка? Леденящий ужас наполнил Слону душу. Настоящий ужас, а вовсе не те надуманные страхи, которые он испытывал, когда сомневался в существовании Мыса Доброй Надежды или жизни после смерти. Слон лег в тени своего единственного дерева и горько заплакал.
 - Мам, смотри! Слоник плачет, - сказал маленький мальчуган, прогуливающийся с родителями возле вольера.
 - Слоник не умеет плакать, - ответила ему мама с полной уверенностью в собственной правоте.
 - Слоник плачет! Я вижу! Мам, его кто-то обидел? – не унимался ребенок.
 - Он просто отдыхает, не переживай за него, малыш.
 - Мне так жаль слоника… - ответил он, и нижняя губа его задрожала от приближающихся рыданий, а кукольное личико покрылось характерным румянцем.
- Скорей пойдем дальше… Смотри, какие смешные обезьяны! Их можно чем-нибудь угостить, - отец семейства попытался отвлечь сына и, взяв мальчика за руку, повел его к следующему вольеру.

Слон же больше не вставал и не выходил из своего укрытия. Тщетно силились обезьяны добросить до него всякий мусор через забор, тщетно кричали и улюлюкали ему. Слону было решительно все равно, и вскоре обезьяны потеряли к нему интерес. Для посетителей зоопарка он тоже перестал быть занимательным зрелищем, поскольку не расхаживал как прежде по вольеру, а просто лежал, взирая остекленевшими глазами в одну воображаемую точку.
Прошла третья неделя с тех пор, как маленькая Птичка спела Слону свою последнюю песню и исчезла. Стыд его сменился злостью, злость – ужасом невосполнимой утраты, на смену ужасу пришло отчаянье, а затем - сокрушительная пустота. Директор зоопарка, немало раздосадованный странным и недружелюбным поведением Слона, решил даже, что Слон очень болен.
 - Он не ест и не пьет ничего уже несколько дней… Не выходит из этого угла. Детям жаль его, а родители недовольны. Что происходит с моим слоном? – спросил директор у ветеринара, который со знанием дела внимательно исследовал уши, глаза и хобот Слона, не встретив никакого сопротивления со стороны последнего.
 - Я все посмотрел и видел результаты анализов его крови, - растерянно бормотал врач, - все совершенно в норме на первый взгляд. Удивительное дело. Мне кажется, он умирает.
 - Как умирает? Вы с ума сошли? – возмутился директор.
 - Может быть, это какой-нибудь вирус, о котором в нашей лаборатории не знают… Мы все тщательно проверили, и по всем показателям слон здоров!
 - Слон здоров, но умирает?
 - Совершенно верно. Если это вирус, то он может представлять опасность для остальных животных… Вы должны понимать, господин директор…
 - К чему вы клоните, господин ветеринар? – спросил директор.
 - К тому что, вероятно, слоника вашего придется усыпить и убрать отсюда поскорей. Не думаю, что он придет в себя. Мы очень старались поставить его на ноги, но улучшений, увы, не наблюдается.
 - Усыпить?! – толстые щеки директора стали пунцовыми и затряслись от возмущения, - да вы знаете, сколько стоит этот чертов слон?! Я его из Африки привез!
 - Могу себе представить. Но вы тоже меня поймите… И оцените возможный ущерб, если он заразит остальных животных.
 - Это уже моё дело! В общем, даю вам еще неделю… Лечите слона! – приказал директор, и, быстро развернувшись на коротких ножках своих, решительно зашагал от вольера прочь.
«Ну вот… еще неделя и все», - подумал Слон и безучастно закрыл глаза.
Неделя прошла. Птичка так и не вернулась, а у Слона сил оставалось разве что на то, чтобы еще раз посмотреть в небо – такое холодное и скучное теперь. По нему неспешно проплывали облака и пролетали чужие равнодушные птицы.
 - Мы сделали все, что могли, но картина стала еще печальней, - констатировал ветеринар разочарованному директору, - он, кажется, парализован. Он не может больше двигаться. Думаю, пора закончить страдания несчастного животного. Мне понадобится пару часов, чтобы все подготовить. Смогу вернуться к полудню. Что скажете?
 Директор нахмурил лоб и после минутного молчания едва слышно ответил: «Усыпляйте».


III.
Слон не мог больше плакать… За минувший месяц он выплакал, наверное, целый океан, и слезы его наконец иссякли. Воспаленные глаза вновь устремились к небу. Быть может, оно смилостивится и принесет ту единственную, которую он по-настоящему любит? Слон всё еще надеялся.
 - Моя милая, милая Птичка… Желаю, чтоб мысли мои летели вслед за ветром и опустились к тебе на крылья, если ты еще жива. Желаю, чтоб ты услышала меня сейчас так, как слушала всегда, сидя на моем бивне, - проговаривал Слон про себя бесшумно, сомкнув вновь уставшие веки, - милая, милая Птичка. Желаю, чтобы ты знала, как сильно, как безумно и как нежно я тебя люблю. Я был таким дураком, но я все понял… Мыс Доброй Надежды это здесь, в моем сердце. Это любовь к тебе. Ей безразлично время и пространство. Скоро придет доктор и убьет меня, но я все равно буду тебя любить. Моя милая, милая Птичка…
 - Он существует! Слышишь, Слон? Он существует… - прозвучал где-то совсем близко родной голос, - Твой Мыс существует… Я была там, я летала туда и даже принесла тебе маленький камешек с обрыва. Посмотри же!
Слон открыл глаза и увидел свою Птичку. Она сидела на бивне точно так, как всегда, а рядом с ней лежал камень. Какая-то невероятная сила подбросила Слона вверх, разлилась по всем его жилам теплотой и новой жизнью.
 - Ты вернулась… - шептал он, задыхаясь от волнения.
 - Конечно, вернулась. Разве ты уже не ждал меня?
 - Я ждал… Ждал. Я надеялся. Боже мой, как я счастлив! Я самый счастливый Слон!
 - Тебе настолько понравился мой подарок?
 -  Мне очень понравился камешек, который ты принесла, и я всегда буду бережно хранить его, но ты сама – лучший подарок для меня… Мне ведь больше ничего не нужно!
 - Значит, я зря летала на Мыс Доброй Надежды? Я преодолела тысячи километров без сна и отдыха: две недели туда, в борьбе со встречным ветром, и столько же обратно. Я пересекла всю Европу, Средиземное море и необъятные пустыни, чтобы добраться до того места, которое ты назвал своим домом, чтобы доказать тебе, что мечта твоя осуществима, а вера твоя не слепа… Выходит, это все оказалось не нужно? Я видела, как Мыс врезается в небосвод, под которым воды трех океанов встречают друг друга… Я видела изумрудную траву… Это все не нужно тебе? Моё самое дальнее и самое интересное путешествие. Настоящее паломничество! Было трудно, но любовь к тебе помогала мне лететь, когда уставали крылья… Я остановилась лишь раз – на самом краю Мыса, я посмотрела в даль, подняла этот камешек и с новыми силами двинулась обратно на север. Я торопилась к тебе. Я хотела принести тебе кусочек твоей мечты… пусть маленький, но все же…
- А принесла всю мечту целиком, потому что моя единственная мечта – это быть с тобой рядом, милая Птичка! В твоё отсутствие я очень скучал по тебе и робко надеялся, что ты вернешься. Эта надежда не дала мне умереть. Получается, Мыс Доброй Надежды с его прекрасными склонами, водными просторами и изумрудной зеленью  - это то, что живет в моем сердце. Всегда! Это моя любовь к тебе!
 - Значит, я могла никуда не улетать? Но ты был так несчастен прежде, ты так много говорил мне про свободу и свой дом, который где-то далеко отсюда, - расстроилась Птичка.
 - Ты должна была улететь! Ты должна была улететь, чтобы я понял, как глупо вел себя, когда не ценил твоё присутствие в полной мере… Ты должна была улететь, чтобы я понял, что мой дом – это не какой-нибудь мыс, луг, мираж или иллюзия… Мой дом – это там, где есть ты. Неважно где. Мой дом повсюду, где есть ты! Сейчас я дома, понимаешь? И я счастлив…Ты одна можешь сделать меня счастливым, милая Птичка. Ты должна была улететь, чтобы вернуться. Разве можно желать большего подарка…
 - Но здесь же есть высокий забор, обезьяны и люди… Здесь растет только одно единственное дерево. Ты можешь быть счастливым в этих условиях? – спросила Птичка.
 - Конечно, - ответил Слон, - ведь по большому счету важно не то, что тебя окружает, а то, как ты к этому относишься. Когда рядом ты, милая Птичка, все предстает передо мной в новом прекрасном свете! Пусть вольер невелик, но все же это мой вольер… Я здесь живу, и я здесь работаю… Я приношу радость моим гостям. Дети улыбаются, когда меня видят! И нет в мире ничего восхитительнее и дороже этих улыбок. Я поистине полюбил свою работу. Кроме того, за мной хорошо ухаживают в зоопарке: люди кормят меня, поят и купают меня в чистой воде, люди поддерживают для меня порядок вокруг. Даже обезьяны перестают досаждать своими сплетнями и мелкими пакостями, если попросту не обращать на них внимание. Теперь, когда я счастлив, меня вовсе не беспокоит вопрос, чем я лучше их всех, и чем моё счастье отличается от их счастья. Теперь, когда я счастлив, всё в моей жизни стало простым и понятным без праздных дум и сравнений!
 - Мой хороший, мой замечательный, мой любимый Слон… Я так рада за тебя! Ведь я всегда мечтала о том, чтобы сделать тебя счастливым. Впрочем, сейчас я должна попросить у тебя прощения за боль, которую причинила тебе сама же - своим продолжительным путешествием… Мне, в самом деле, очень жаль.
 - Ну что ты… Именно эта боль меня наконец исцелила. Я понял, как сильно я тебя люблю.
 - Очень сильно? – переспросила Птичка.
 - Очень!
 - Тогда спой мне! Ты никогда мне прежде не пел.
И Слон затрубил в хобот изо всех сил, подняв высоко в воздух передние ноги и широко раскинув свои огромные уши. Весь город услышал, как сильно Слон любит свою маленькую Птичку. Все посетители зоопарка сбежались посмотреть на него, а обезьяны, тигры, волки и другие животные затаили дыхание от восторга.
 - Слон внезапно воскрес! – решил обрадовать директора подоспевший к тому времени обратно ветеринар, - настоящее чудо.
 - Наверное, носатый симулянт испугался нашей с вами жестокой затеи и решил доказать свою жизнеспособность таким оригинальным способом, - ответил директор, - надо распорядиться, чтоб его накормили, как следует!


Птичке было очень приятно, что ради нее свершилось столь грандиозное представление. Она вновь села на бивни к Слону и прижалась к его щеке своими хрупкими перьями.
 - Ты славно поешь…  - сказала она, - оказывается, слоны тоже умеют петь!
 - Только любимые слоны умеют петь. Все прочие орут скверным голосом, - улыбнулся Слон.
 - О чем ты думаешь сейчас? – спросила Птичка, заметив, что в глазах его вновь промелькнула печаль.
 - О том, что скоро осень. Ты опять улетишь, и я буду ждать тебя… Но я непременно дождусь! Так должно быть. Ты же перелетная Птичка. А я всего лишь Слон, живущий в зоопарке. Да, так должно быть…
 - Так должно быть, но будет иначе. Я никогда больше тебя не оставлю, слышишь? Ни на мгновение. Отныне этот вольер будет моим домом, ведь и для меня дом – это там, где мы вместе.
 - Какая безумная и неоправданная жертва, милая Птичка! За дождливой осенью наступит холодная зима,  - забеспокоился Слон, - ты можешь замерзнуть, если не улетишь на юг.
- Это моё искреннее желание, и это моя истинная свобода, - тихо ответила Птичка, - помнишь, я говорила тебе, что все хорошо? В это просто надо поверить, и все действительно будет хорошо.
 - Я верю тебе, - сказал Слон.

Пожалуй, на этом можно завершить наш незамысловатый рассказ о двух бесконечно свободных сердцах, которые шли навстречу друг другу, дабы быть вместе и биться в унисон, несмотря на то, что волею судьбы и Великого Творца им была уготована совсем иная участь. Осенью перелетные птицы непременно улетают на юг по велению незримого внутреннего компаса, а слоны гуляют по изумрудным лугам независимо от времени года. Наши же герои встретились в месте необычном для них обоих, и именно это место стало для них родным и единственно правильным. Быть может, они не встретились бы вовсе, если бы не старый зоопарк со своими клетками и заборами? Где еще в мире между двумя настолько разными существами могло бы возникнуть подобное умилительное единство? А, возможно, и где угодно…
 
Иногда так бывает, что любовь притягивает противоположные полюса друг к другу, и тогда все вокруг переворачивается вверх тормашками и летит к чёрту! О да, любовь жаждет весьма кровавых, но восхитительных жертвоприношений. Разумеется, если это настоящая любовь. Бывает и такое.