Братство Просветлённых Бухарей.
Вы когда-нибудь слыхали о Братстве Просветлённых Бухарей? Нет? Не удивлён…
Я раньше тоже о нём ничего не знал. А если мне кто-то сказал, что такое существует – просто бы рассмеялся. Ну разве может братство так называться?
Но однажды мне посчастливилось о нём узнать.
Как-то пришлось мне ехать из пункта А в пункт Б, с пересадкой в пункте Великостолбы. Интервал между моими поездами составлял больше пяти часов. Их я решил посвятить знакомству с городом, носящим такое многообещающее название. Но городок оказался настолько маленьким и унылым, что на всё про всё я затратил не более двух часов (с учётом посещения местной забегаловки, на предмет поесть), и мне волей не волей пришлось топать обратно на вокзал, и сидя на лавочке, дожидаться поезда.
Был июнь месяц. Самое начало лета. Не жарко, комары ещё толком не надоедают. В принципе, не такой уж плохой расклад для путника.
Вот тут то и свела меня судьба с адептом философии Просветления, просветлённым первой стадии Альбертом Сидоровичем Корокоровым.
Ко мне на лавочку подсел сухонький старичок. Не ухоженный, но и не в конец опустившийся, в коричневом затасканном костюме, цветастой полинялой рубашке, стоптанных, некогда лакированных, туфлях. От него исходило амбре крутого перегара и не мытого тела.
Присел он рядом со мной как бы случайно, дескать, кругом всё занято, а у вас, я гляжу, местечко свободное.
- Эхк, молодой человек. Извините, что я прерываю ваши размышления. Но, я вижу, вы человек интеллигентный. Дай, думаю, присяду. Пообщаемся. Очень я по культурному общению скучаю.
Предмет его интереса был ясен и прост как пять копеек. Очень надо опохмелиться – но нечем. А просто так просить, могут и по морде дать.
- Я, извиняюсь, не представился. Альберт Сидорович Корокоров. Профессор математики.
Ух ты! Целый профессор! Надо же… Я ответно представился. Ханыжка, видя, что беседа завязалась, обрадовался и продолжил обработку.
- Я дико извиняюсь, но вижу, что вы не местный. Далеко ли путь держите?
Я ответил.
- О! Замечательный город! У меня там множество друзей и единомышленников.
Это верно. Алкоты у нас в городе хватает. Каждого пятого можно к этому профессору в единомышленники записывать.
Но поскольку из его соратников я врядли кого-то знаю, то разговор явно двигался к тупику. Профессор это уловил, и сменил тему.
- Позвольте полюбопытствовать, а чем вы занимаетесь? Каков, так сказать, профиль вашей деятельности?
От алкаша плохо пахло, и общаться с ним не было ни малейшего желания. По этому я ответил первое, что мне пришло в голову, в надежде, что эта тема далека от жизненного уклада пропойца – математика.
- Эзотерика.
В учебниках по удаче, это называется счастливый случай. Вот ответь я что-нибудь другое, или скажи ему правду, и никогда бы в жизни я не узнал бы ничего ни о просветлении, ни о Белкиных вратах, ни о … Стоп.. По порядку. И так…
- Эзотерика.
- О! Как интересно! Какая прилюбопытнейшая тема. Я, знаете ли, всего несколько лет назад, был более чем далёк от высоких материй бытия, но годы, потраченные на поиск Пути Просветления, привели меня к пониманию таких понятий, как душа, свет, прозрение.
Я мысленно взвыл! Стало ясно, что совершенно случайно я нажал на какую-то кнопку, после которой отвязаться от собеседника мне поможет только приход моего поезда. Но до него ещё три часа!
- Вам, молодой человек, несказанно повезло. Вы занимаетесь поистине космической наукой! Да, да! Именно наукой. Получается, что мы с вами коллеги! Слыхали вы когда-либо о Братстве Просвещенных бухарей? Не надо так улыбаться. Название ни есть главное. Это может называться как угодно, но суть от этого не изменится.
Братство Просвещённых бухарей. А? Как вам нравится? Мне стало интересно. Но старикан явно страдал. Собственно, и ко мне он подсел вовсе не для того, чтобы рассказывать сказки. Пришлось раскошелиться.
Мне уже доводилось иметь дело с алкотой-пропойцами. Довольно часто они пристают на улицах, выпрашивая мелочь на опохмел. Но, как правило, репертуар у них не особо богат. «Эй, браток, трубы горят. Поможи, а?» или «Простите, извините, я попал в трудное жизненное положение, не поможете рублём?» А однажды из подворотни на меня вывалился полуживой, синюшный мужик со словами «Отец, браток, извините. Дай, эта…». И, разумеется, никто из них не предлагал мне в обмен на спиртное или мелочь, поведать секрет таинственного братства.
В ближайшем привокзальном ларьке я купил полторашку Колоса (для профессора), и ноль тридцать три карлсберга (для себя).
Мы вернулись на обжитую лавочку. Пока совершалась покупка, математик ходил вокруг меня кругами и радостно напевал:
- Не вести ж бесед тверёзым,
Марк патриций не мытарился,
Пил нектар большими дозами,
И изрядно нанектарился…
-Так вот, молодой человек, я расскажу вам об Просветлении. Возможно вы отнесётесь с недоверием к моему рассказу. Что ж, я к этому готов. Я и сам не сразу принял эту философию…
Чик. Пшшш…
- Ах, зараза, пену дала! Ну, ничего, сейчас мы её… Оть тааак.
- Ну, за приятное знакомство!
Мы чокнулись тарой. Профессор основательно приложился к горлышку, усосав за один присест добрую треть содержимого. Потом убрал ото рта бутылку, вытер губы тыльной стороной ладони.
- Ох, хорррошааа… Почти свежее, пенное. Если б не побочный эффект, пил бы его литрами.
Его глаза моментально оживились, стали более выразительными и весёлыми. Сам он подсобрался, распрямился. Создавалось впечатление, что профессора Корокорова включили в сеть.
- Так вот, не спешите с выводами, не делайте моих ошибок. Сам я о братстве узнал совершенно случайно. У меня в тот момент был очень трудный жизненный период. Моя жена умерла, из школы где я преподавал, меня выгнали за…эээ… употребление спиртных напитков. Меня выгнала из дому родная дочь, кровиночка… В общем, я остался без денег, без крыши над головой и без смысла жить.
Накатившие воспоминания опять потушили искорки света в его глазах. Мы посидели, помолчали…
- Ну да ничего! Что Бог не даёт, то всё к лучшему! Если бы не те страдания, я не пришёл бы к нынешнему состоянию просветления!
И профессор ещё раз приложился к полторашке.
- Я скитался, спал в подвалах, ели из мусорных баков. А потом меня приютило уличное братство. Такие же как я несчастные маргиналы, не нашедшие себя в суматохе нынешней жизни. Они приняли меня в свою коммуну. Научили добывать деньги, спасаться от холодов, находить вполне достойную человека пищу. Но главное, они рассказали мне о Просветлении.
Надо заметить, что идея Просветления присутствует практически во всех религиях. По крайней мере, в основных. И везде, подчёркиваю, везде, в каждом учении к нему идут сложным, обходным, окружным путём. И только в нашем братстве знают прямой путь. Да, да, не улыбайтесь. Именно прямой. Я тоже не верил, слушал рассказы исключительно из вежливости. Но однажды… Было это прошлой зимой. Помнится, было морозно, я весь день простоял в переходе и очень замёрз. Ну и, для лечения организма, принял на грудь несколько больше, чем положено. И… эээ… У меня начались видения.
- Белочка пришла?
- Совершенно верно, делириум тременс. У меня начались странные и пугающие видения.
- Вокруг скакали синие лошадки?
- Отнюдь. Мне мерещилось, будто за мной бегал... Интеграл…
- Интеграл?
- Ну да, за мной бегал интеграл.
- Очень любопытно. Про такое я ещё не слышал. И что же он от вас хотел?
- Он хотел, некоторым образом, возвести меня в корень.
- Интеграл? Вас? В корень?
- Ну да! Меня в корень! Представляете? Это-то меня и удивило! Мне ужасно захотелось узнать, как он будет производить это действие. По этому я перестал убегать, сел на лавочку (помню, синяя такая, без спинки) и стал ждать. Сижу, знаете ли, жду. А действия всё нет! А потом вокруг меня начал появляться свет.
- Так там темно до этого было?
- Да нет. Было светло, примерно как пасмурным осенним днём. Но этот свет, он был ИНЫМ, понимаете? Это был даже как бы и не естественный свет, но внутренний. И вдруг стало так хорошо! Тепло, уютно, мягко… В тот момент я подумал что умер. И даже обрадовался такому чудесному переходу от скотской жизни к небытию… Но… К сожалению, всё очень быстро закончилось. Свет погас, и я очутился в подвале, на картонках, со связанными руками и ногами, в окружении моих новых товарищей. Оказывается, когда я начал гонять интеграл, меня для предосторожности связали.
- Тое сть, находясь в изменённом психическом состоянии, проще говоря, поймав белочку, вы видели некий свет?
- Именно так.
- Но почему вы решили, что это и есть просветление, а не реакция, скажем, на удушение, на прекращение подачи кислорода в головной мозг?
- Так ведь именно так я и решил сперва! Именно, недостача кислород! Но мне объяснили. Оказывается, делириум тременс есть ничто иное, как преддверие, своеобразные врата с защитой. Все эти видения, все ужасы подсознания, являются защитой от не подготовленных, не готовых принять прозрение и свет. Меня же признали способным увидеть нечто новое и по этому пропустили и устроили показ того, что я смогу обрести…
- Пробник Рая?
- Что? А. Да, наверное вы правы… Я об этом как-то не думал. Так вот, с тех пор я и стал адептом учения. Оказывается, для просветления всего-то и надо, что скинуть оковы нашего привычного мира, оковы бытия и раскрыть свой мозг. А делать это лучше всего при помощи нашей, исконно российской, водки.
Философия была потрясающей! Ничего подобного доселе мне слышать не приходилось. Это ж надо! Бухать до прихода белки, чтобы познать свет!
- Не многие способны пройти через Белочкину калитку…
- Через что?
- Ох, простите, так мы называем делириум тременс. Белочкина калитка, врата… Как вам больше нравится. И это очень серьёзно. Наши адепты, уподобляются православным схимникам-отшельникам, отвергают все блага жизни и уходят странствовать и познавать истину. Они отрицают блага цивилизации, уходят из дому, питаются отбросами, пьют всякую гадость. Но их это не заботит, так как они смогли приподняться над ничтожностью нашего бытия! И, как награда за страдания, в конце жизни они навсегда уходят в Свет.
- Знаете, это самая удивительная история из всех, что мне доводилось слышать.
- Я этому не удивлён. Простому человеку очень сложно в пьяном бомже разглядеть исполина духа и просветлённую личность. Вы, обычные, уж извините, так мы вас называем, вы видите только две стороны: тёмное и светлое. И не в состоянии разглядеть за тьмой свет. Вы испытываете презрение к валяющемуся в подворотне, пьяному. Он вам неприятен, он плохо одет, неприятно пахнет, он обмочился. Но ему на всё на это глубоко плевать! Его душа уже находится на таком высоком уровне, что её совершенно не беспокоит состояние тела.
- Да уж…
- Знаете, вам обязательно надо поговорить с другими просветлёнными. В вашем городе их много. Я бы порекомендовал вам найти некоего Василия Безоглоблина. Очень интересный человек, он многое вам может рассказать, если захочет…
Странно, но время за беседой пролетело совершенно не заметно. Очень любопытный персонаж был этот профессор. Наверно на его уроках дети не зевали, и не перекидывались СМСками.
Нашу беседу прервал сонный голос дежурной по станции, объявивший по громкой связи о прибытии моего поезда. Мы сердечно распрощались. В благодарность за интересный рассказ, я выдал математику сотку.
- Премного благодарен! Это мне на просветление.
Больше мы никогда не встречались…
Прошло больше чем пол года, я уже почти забыл и про профессора, и про братство.
И вот однажды, в самом конце ноября (только – только выпал снег), я не спеша брёл в магазин. Было морозно, под ногами хрустел ещё чистый снежок.
И неожиданно стал свидетелем прелюбопытной сценки.
По улице, на встречу мне шли двоя. Судя по некоторым отличительным признакам, мужчина и женщина. Мужчина тянул санки. Старые, практически сломанные, со ржавыми полозьями. На санках лежала то ли плита, то ли стиральная машина. Агрегат то и дело норовил съехать со своего транспортировочного средства. Вокруг санок бегала женщина, стараясь не дать предмету упасть.
Что мужчина, что женщина, на вид были очень похожи. Оба в старых потёртых джинсах, оба в фуфайках и спортивных шапках. И у него и у неё лица были настолько испиты и опухшие, что очень сложно было определит: где кончаются щёки и начинается нос. А вместо глаз были две узенькие щёлки, через которые они и созерцали этот мир.
- Да зае(цензура) уже эта твоя херн(цензура), - Кричала женщина.
- Молчи, дура! – Ответствовал мужчина, - Такая маза раз в три, а то и в четыре года бывает!
- Да нет тут нихе(цензура)! Будет просто так такое валяться! Тянешь, как дурак, а зачем тянешь!?
- Иди в пи(цензура), Натаха! Надо бабки поднимать, а не пи(цензура) торговать! – Не выдержал, и ответил ей, запряжённый в санки, мужик.
И, глядя не них, я вспомнил про просвещённых бухариков. Мне стало смешно. И очень захотелось узнать, есть ли на самом деле такое чудо, или старый алконавт на вокзале мне просто лапшу на уши вешал, пересказывая свои белогорячечные видения?
Парочка остановилась передохнуть. Я этим воспользовался и подошёл к ним.
- Доброго дня.
Мужик резко собрался, уставился на меня не добрым взглядом.
- Кому доброго, тому и дня.
- Метко подмечено. А не подскажите, как бы мне разыскать Василия Безоглоблина?
Услышав имя, Наталья тут же пошла вперёд, не оглядываясь, а её спутник напрягся ещё больше.
- Так… эта… Не знаю. Может набухался да и спит где. А что он такого натворил, что им милиция заинтересовалась?
- Почему милиция? Не знаю я, что он натворил. Но я не из милиции. Мне с ним поговорить советовал профессор математики из Великостолбов. На счёт Братства просветления. Профессор Корокоров порекомендовал его, как весьма знающего человека.
Пока я говорил, с мужичком происходили некоторые изменения. Видимо поняв, что я не из органов, он расслабился, и теперь смотрел на меня не с настороженностью, а с некоторым интересом.
- Воно как. Так ты от прохвессора. Ну, и как он там?
- Не знаю. Мы с ним в июне виделись. Вроде ничего так был, бодрячком. На вокзале пересеклись, пивка попили.
- Пивкааа, - мечтательно протянул мужичёк, - Сейчас бы не помешало…
И он вопросительно посмотрел на меня.
- Угощаю.
Я достал из кармана полтинник и протянул ему.
- Это тебе на просветление.
Последняя фраза окончательно разрушила его недоверие, а полученные деньги убедили в том, что парень я, в общем-то, не плохой.
- Так как бы мне с Василием повидаться?
- С Васькой. Плёвое дело. Васька у нас умный и везучий. У него тётка во второй больнице техничкой работает. Так как холода наступают, она его в больные определяет. Лафа! Спишь в тепле, на мягком, кормят хорошо. Да и тётка не забывает – то колбаски, то ещё чего принесёт. Телевизор, опять же. Хочешь – смотри. Хочешь – спи. Только одна у него там беда – с выпивкой очень строго. Ну, это ему в наказание. Как бы сказал прохвессор – ком пен сация… Так что, найти его не трудно, он как раз сейчас в больничку заселился. Ну, будь здоров!
Мужик дёрнул санки, те скрипнули и покатились по свежему насту.
Уже отойдя на приличное расстояние, я услыхал крики Наташки, по поводу ментяры, и бубнение мужика, что я не мент, а наоборот, правильный фраер.
Интересно, скажет он ей про полтинник?
С чем ходят в больницу, проведать больных? Кефир, фрукты, шоколадка. Если пациент прописан там на долго, то чаёк, колбаска… А с чем идти в больницу к бомжу – алкоголику, который прячется там от зимнего ненастья?
В продуктовом я купил пол кило докторской, буханку хлеба, десять пачек примы и три шкалика водки по ноль пять, в надежде, что это поможет мне расположить к себе собеседника.
Продукты и сигареты я свалил в пакет, а стеклотару засунул под ремень, и застегнул поверх куртку.
В приёмном покое больницы дежурила пожилая нянечка.
- Добрый день. Мне б Василия Безоглоблина повидать.
- Кого? Васюку? Мааш! Ты глянь, к этой алкоте проклятой дружки припёрлись!
Откуда-то из соседней комнаты показалась вторая, тоже пожилая, но совершенно необъятных размеров, дама. Она внимательно, как таможенник на границе, осмотрела меня с ног до головы.
- Эээх! С виду приличный человек, а тоже рвань. Прости Господи! И не стыдно, а?
- Мне нужен Василий Безоглоблин, – Ещё раз, но уже более твёрдым голосом повторил я.
Ужесточение тона оказало на женщин странное воздействие.
- Ой, а вы не из милиции? Что этот гад натворил-то? Забирать будете?
- Пока нет. Пока просто поговорить.
- Сейчас я его мигом приведу, алкашину проклятую.
И нянечка по имени Мария скрылась где-то в недрах больницы.
«Мигом» растянулось минут на двадцать. Наконец в холл приёмного покоя вывалился не бритый детина, в старом пуховике поверх линялой пижамы.
- Ну? Чего ещё? Начальник, я чист. Я вообще болен, у меня двустороннее воспаление лёгких.
- Воспаление, как же! – Взвилась одна из нянечек, - Воспаление алкоголизма у тебя, а не лёгких! Ты свои лёгкие пропил давно! Ох, скажу главврачу! Напишу на тебя докладную!
Василий ничего не ответил, лишь с презрением посмотрел в ту сторону.
- Разговор есть. Личного плана.
- А мне с органами разговаривать неочем. Есть дело – вызывайте. А так – пошёл я спать. У нас через пол часа процедуры.
И он собрался уходить. Я выразительно потряс пакетом. Вася насторожился.
- Тебе привет прохвессор Корокоров просил передать. И передачку вот подсобрали.
Видимо после этого мнение нянечек обо мне опять поменялось.
- Чтоб никакого спиртного! У нас строго! Увижу – главврачу сразу доложу!
- Здесь только колбаса, хлеб и курево.
И я протянул пакет дамам. Те очень тщательно всё осмотрели. Были бы у них железные спицы, я уверен, они бы ими попротыкали бы хлеб и колбасу, в поисках спрятанной стеклотары. Не найдя ничего запрещённого, содержимое было вновь возвращено мне. Хорошо хоть у нас в больницах не практикуют личный досмотр. А тоб враз меня спалили бы, со спрятанной под курткой водкой.
- Смотри, Васька, будешь курить в палате, доложу главврачу.
Василий презрительно сплюнул.
- Пошли что ли по парку пройдёмся. Мне свежий воздух полезен.
Он развернулся на каблуках и пошёл к выходу.
- Расплевался он! Ишь, расплевался тут! Ох, дождёшься! Ох, сообщу я главврачу о твоей болезни!
Мы шли по занесённой снегом аллее.
- Коровы старые! Доложат они! Да я сам на них доложу. Думают не знаю, как они тут по ночам киряют. Сколько раз чуял, как от них водилкой тянет. Курвы. Ладно, что вам, гражданин начальник надо?
- Во первых, я не начальник. Во вторых, поговорить надо.
- Не начальник? Побожись.
- Вот те крест!
С этими словами я щёлкнул себя по животу. Бутыль глухо отозвалась.
Василий уловил звук. Он моментально повеселел.
- Прхвессор, говоришь, тебя послал? А тут как меня нашёл?
Я рассказал ему всё. И про профессора. И про общество. И про того мужичка с санками и Наташкой.
- Натаха, курва! Не успел я в больничку лечь, как она уже ****ует! Ух, сука!
- Да погоди, может это не какая другая Натаха?
- Та, та, сука. Я Натаху хорошо знаю. Ладно, пойдём подальше, там у нас с корешами место есть. Посидим, побазарим.
В самом конце аллеи, в глухой части парка, действительно имелось обжитое место. Несколько ящиков, застеленных газетами и пакетами. Нечто вроде столика и лавок. Мы смахнули снег, протоптали вокруг мебели площадку. Я начал нарезать принесённые продукты. Потом достал пластиковые стаканчики.
- У меня свой, - Весело сказал Вася, и вытащил из кармана складной стаканчик
- Хоп! Телескоп! Ну, наливая для ясности прозрения!
Я вытащил поллитровоку. Вася помрачнел. Маловато, значит.
- Ещё есть, - Подбодрил я его.
Безоглоблин заулыбался, выставив на обозрения свои жёлтые прокуренные зубы.
- Ну, за приятное знакомство! – Припомнил я тост профессора.
- Со свиданьицем!
Мы выпили, занюхали хлебом.
- Между первой и второй, шоб мы все были здоровы!
Вася скоренько разлил по новой, и мы выпили.
Потом он открыл пачку. Достал и подкурил сигарету.
- Ну, теперь рассказывай, зачем пришёл? Не водкой же меня угощать…
- Это верно. Мне профессор посоветовал с тобой на счёт Братства поговорить. Я вот книгу про это писать собрался. А ты, говорят, лучше всех в городе в этом вопросе шаришь.
- Хех, книгу! Правда, что ли книгу?
- А то! Толстую книгу напишу. Чтоб все знали.
- Ну пиши. И про меня не забудь.
- Не забуду.
- Тогда слушай. Кто и когда это явление открыл – про то неизвестно. Говорят ещё сам Пётр первый упивался до чертей. Он то первый и не убоялся их, тем самым увидев свет. Потом уже и дружки его просветлели. А за ними и мы, простые мужики. Но это версия. Знаю только, что уже давно это известно. Если до белочки допиться и не испугаться видений, то сразу тебя свет не земной окружает. С первого разу не на долго. Потом всё дольше и дольше. Кому повезёт, те в этот момент помирают. Считается, что они ушли в Свет. Вознеслись душевно, так сказать. Только бывает это редко. Всё чаще пугаются сторожей ворот. Кто в панику впадает, кто с ума сходить. А кто и пить бросает. Только избранные постигают свет, значит. Ну, давай по третьей, за упокой душ их грешных.
Мы выпили не чокаясь.
- Вот, значит. Истинного просветлённого можно по роже узнать. Чем меньше он похож на человека, тем ближе он к Свету. Вы вот, обычные, презираете… Плюётесь, обзываетесь. А что в этом такого? Ну идёт человек, ну слегка качается. Запах, виш ты, не нравится. Внешний вид не удовлетворяет. А ты на себя посмотри! Может мне твой вид тоже не нравится! Может меня от твоих духов аж тошнит! Да если хочешь знать, чем здоровее рожа, тем ближе человек к Свету. Те, что уже окончательно перешли, те даже почти не ходят. Таких братство поит. От еды они к тому времени уже полностью отказываются. А вот вы, обычные, можете наплевать на всё ради просветления? На жильё, на семью, на еду? Нееет… Давай ещё по одной.
Мы распили вторую поллитровку.
- Ты вот так и напиши. Что стать исполином духа, может только истинно сильный человек! Способный отказаться от всего! Бывают, конечно, и у нас сложности, проблемы… Бывает, что решит человек завязать… Для этого мы проводим наши собрания. Каждый день встречаемся, общаемся. Знаешь забор возле тридцать второго магазина? Овощного? Это наше местно, нашего сообщества. Другие собираются в других местах. И ты не думай. У нас там законы и порядки строже чем у вас! У нас тот главнее, кто ближе к Свету. А не тот, кто больше украл. Помогать у нас друг другу положено. Вот, к примеру, не повезло мне, захворнул. Так меня и покормят и напоят. Опять же, я в свою очередь им помогу. А кто крысятничает, не уважает общество, так с тем разговор не долгий. Я вижу, ты мужик правильный, не стукач ментовский. Ты приходи, пообщаешься с народом. Только пустой не приходи. Не принято.
Он разлил по новой. Мы выпили.
- Что тебе ещё рассказать?
- Что это за свет такой? Ты его сколько раз видел?
- Я то? Четыре раза. В последний раз думал всё, отхожу. Да какая-то сердобольная падла скорую вызвала. Откачали. Теперь по новой надо. Помаленьку, постепенно. Оно ж как иной раз бывает. Прознает такой лопоухий про свет. И давай пить без меры. Квартиру продаст, вещички. И на все каак забухает! Ну, органы сразу и не выдерживают такой нагрузки. Так и помирают, даже не поняв, ради чего… Таких дурней много. В этом деле постепенность нужна. Так сказать, тренировка. А Свет? Ну… Так-то словами не опишешь… Вот мы сейчас с тобой сидим, выпиваем, разговариваем. И это хорошо. Но не так хорошо, как Свет. Понимаешь? Вот ты сервилад ел? Вот сможешь мне рассказать, что это? Так и со Светом. Короче, не понять, пока сам не попробуешь. Только тебе, извиняюсь, не дано. Вижу, не того ты складу. Не станешь ради зыбкой мечты жертвовать всем. А книгу напиши… Обязательно напиши. Пусть люди узнают, что не ссань мы подзаборная, что и у нас есть цели и стремления.
Второй раз мы встретились летом. Я шёл по своим делам, когда от дерева отлепилась фигура и устремилась ко мне.
- О! Писатель! Здорова! Ну, как книга?
Я уставился на подошедшего человека. Он был одет в старые спортивные штаны, драную майку и стоптанные сандалии. Лицо, опухшее, бордово-красное, было практически не узнаваемо. Тем не менее…
- Василий, ты что ли?
- Признал! Слушай, писатель, дай чирик? Как будет, отдам, ей Богу, отдам как будет.
Я выгреб из кармана мелочь. Там набралось заметно больше десятки.
- На вот, на просветление.
- Ха, помнишь ещё… А хочешь посмотреть на переход?
- Это как?
- Ну, забыл? Я ж тебе рассказывал. Самые достойные из нас переходят в свет. У тебя деньги есть?
Мы зашли в гастроном, я купил две бутылки водки.
- Маловато, - разочаровался Вася.
- Больше нету. Последние деньги.
- Да нет, это я так… Я ж понимаю…
Потом мы долго шли. Плутали дворами, заброшенными свалками, переходами. Наконец вышли на какой-то загаженный пустырь.
Возле старых бетонных плит стоял не большой шалаш. Горел костёр. Вокруг костра сидело семь-восемь человек. Они не добро посмотрели на нас.
- Это писатель, - Представил мена Василий, - Он принёс с собой. Давай доставай.
Я вынул из пакета водку и передал её сумеречному типу. Всё проходило в полном молчании. Представляться, общаться они не желали. Им это было не нужно. Судя по лицам, они все были просветлёнными довольно высокой степени.
Чуть погодя, сидящий на старом стуле человек, подал знак. Двое поднялись, пошли к шалашу. Вынесли из него тело. Я не врач, но мне показалось, что человек этот был давно мёртв. В какофонию запахов перегара, мочи, мусора, не мытых тел, добавился аромат разложения.
Люди задвигались, зашевелились. Стали доставать стаканы. Тот, что принял у меня водку, вынес из шалаша три полторашки с мутной жидкостью. Самогон, надо полагать.
Человек на плитах посмотрел в мою сторону.
- Ты, писатель, это не пей. Слаб. Гикнешся ещё. Ты своё пей.
Человек начал разливать самогон по подставленным стаканам. Мне же и старшему налил водки из бутылки.
Старший слез с плит и подошёл к вынесенному телу. Протянул ему стакан с водкой.
- Порфирич, прими на дорожку.
Неожиданно тело зашевелилось, что - то попыталось сказать. Но вместо слов из горла доносилось только бульканье и шипение.
- Прощается, - Произнёс кто-то…
- Давай, Порфирич, отходную прими.
И старший понемножку влил в рот телу водку.
На последних каплях, человека мелко затрясло. Он что-то просипел на вздохе и опал на землю бесформенной кучей.
Над ним тут же склонился один из присутствующих. Начал вполне профессионально проверять пульс.
- Упокоился.
- Упокой Господи душу раба твоего! – Чувственно произнёс старший, - Помянем брата Порфирича, хороший он был человек, царствие ему Небесное.
Старшему поднесли стакан с такой же бурдой, как и у всех.
Все выпили не чокаясь. Тут же разлили по второй. Выпили. Понемногу начался разговор. Стали вспоминать, сколько лет покойный шёл к свету, и сколько мук и мытарств перенёс.
Два человека отошли в сторону и начали копать яму. Получилась не глубокая, не больше метра в глубину.
- Ну, да ладно. Покойный и при жизни хорошо не жил, и по смерти ворчать не будет.
К тому времени тело уже завернули в полиэтилен и поднесли к могиле. Аккуратно поместили в яму. Каждый из присутствующих, и я в том числе, бросил по три горсти земли. Потом те же два могильщика, засыпали яму.
Прямо над могилой разлили по третьей. Опять пили молча, не чокаясь.
Народ стал расходиться. Василий куда-то пропал. Я поплутал по переулкам, но в конце концов вышел в наш мир.
Вот такая вот история о Братстве Просветлённых Бухарей.