Проза армейской жизни

    "Любите барабан, - говорит старый служака молодым, глядя как по плацу ходят матросы, - и не стыдитесь, когда его божественные звуки исторгают из вас слёзы". (эпизод из фильма "Мичман Панин")

     Лейтенант после пьянки утром проспал. У него звонит телефон. Приятный женский голос: - Товарищ лейтенант, вы хотите ceкcа по телефону?
— Конечно, хочу!
— Тогда соединяю вас с командиром части.))))))))

    "Говори, что думаешь. Делай, что говоришь". (Эту банальную истину я услышал вчера на встрече с Андреем Николаевичем Кочергиным из его уст в городе Николаеве (6.июля с.г.,) основателем КОИ-каратэ (ножевой бой), и как-то она запала в душу, хотя вроде бы ничего нового для меня он и не открыл. Но по этой заповеди, думаю, должен жить каждый мужчина, если он считает себя Мужчиной... И я сразу после встречи пошёл в книжный магазин и приобрёл одну из его книг, которая волею волею судеб ждала меня на книжной полке... А потом ко мне, благодаря брату, пришла вторая книга "Как закалялась сталь 2 и 1/2", и я окончательно понял, что взгляды Андрея Кочергина на то, как воспитать себя Мужчиной, что такое Родина, Патриотизм и многое другое мне близки по духу, я полностью их разделяю и проповедую. Так что спасибо Богу и Судьбе, что ещё одна встреча "братьев по крови" произошла в этой жизни...

  «Полководец Джугэ Лян уверен в себе и естественно управляет людьми, самое малое добро не оставляя без вознаграждения и самое малое зло – без наказания. Он в совершенстве владеет своим «сердцем»…»
            (Ло Гуаньчжун «Троецарствие»)

     На мой взгляд, над этими словами есть смысл подумать командирам и начальникам всех степеней и рангов , независимо от того, разделяют они эти слова или нет.

    В этой главе я предлагаю читателям на примере «суровых» армейских будней вместе поразмышлять над вопросом, чего больше – «шипов или роз» в нелёгкой командирской доле. В том, что она не лёгкая, думаю, согласятся все…

       Человек так устроен, что большинство мужчин, я думаю процентов 70 или 80, а женщин – так все 100% - смеюсь,  в самом начале своей карьеры или жизненного пути, хотят добиться успеха и стать «хоть маленьким, но начальником», т.е. иметь свой бизнес, своё дело, свою лабораторию, свою фирму и т.д. Что касается армии, то «плох тот солдат, который не мечтает стать генералом».

     Учитывая, что я родился в семье кадрового военного, сама жизнь заставила уже в детстве задумываться над вопросом, кем лучше «работать» - начальником или подчинённым? Но сначала, учитывая, что впереди через несколько дней будет 22 июня, скажу пару слов о своих родителях:

                БАТЯ
 
     Отец - Чечельницкий Василий Васильевич, 1922 г.р. войну начал с первых её секунд солдатом срочной службы. Их танковый полк дислоцировался в 3-6 километрах от Брестской крепости и всего в 3-4 километрах от границы. В первые  минуты, когда всё началось, они остались  живы, только благодаря ошибке командира дивизии.

     Дело в том, что ещё 20 июня 1941 года 22-ая танковая дивизия располагалась в летних лагерях за несколько сотен километров от своего постоянного гарнизона. Вечером поступил приказ Ставки: «Немедленно всем составом дивизии вернуться к месту постоянной дислокации». Комдив собрал весь руководящий состав полков от командира батальона и выше, и довёл своё решение -выполнить приказ Вышестоящего командования, двигаясь не по дорогам, а напрямую, прямо по неубранным полям ржи, пшеницы и прочим сельскохозяйственным культурам, которые будут встречаться на пути.  Причём марш совершить не с двумя дозаправками  топливом, как обычно, а с одной -  мол, я посчитал, за счёт сокращения длины пути топлива хватит. Подчинённые пытались ему возражать, что даже если хватит, не с чем будет идти в бой, если вдруг война всё-таки начнётся, хотя в её начало мозг отказывался верить, и во многом благодаря  приказу Ставки:  «Не поддаваться на провокации»...

      В общем, к 4 часам утра самый ближний танк не дошёл до расположения своего полка 500 метров, остальные из-за полной выработки горючего растянулись на несколько километров сзади. Первый же залп дальнобойной немецкой артиллерии разнёс боксы полка в «дребезги». Если бы танки дошли, в живых, из личного состава,  остались бы единицы, всё было «заранее  пристреляно», а так с половины танков слили не вырабатываемый остаток топлива и на нём пошли в бой с 3-ей танковой дивизией генерала Моделя, а вторую половину танков взорвали гранатами или подожгли.
 
      Самое страшное воспоминание первых минут войны, рассказывал батя, это когда на глазах у всех бежала девочка с длинными, белокурыми волосами, 16-ти лет,  дочка замполита полка. Взрыв очередного снаряда,  оторвал девочке голову, которая, кувыркаясь, упала на вершину холма и так застыла там как на специально поставленном постаменте. И мимо этой головы с развивающимися волосами танкисты пошли в свой первый бой…

      Ожесточение боя было таково, что когда закончились боеприпасы командир дивизии генерал-майор Пуганов Виктор Павлович пошёл на таран немецких танков и погиб как герой. В командование дивизией вступил полковник В.П.Коннов. 24 июня дивизия совместно с 30-ой танковой дивизией остановила войска 47-го механизированного корпуса генерала Лемельзена на рубеже реки Шара, юго-восточнее Барановичей.

     Всего через 6 дней после начала войны, из 8800 человек личного состава дивизии в живых осталось всего лишь 450 танкистов и ни одного танка. Даже страшно представить, как в этом горниле войны отец уцелел, и сколько его товарищей полегло... 28 июня 1941 года дивизия была расформирована...

       Войну отец закончил в звании «лейтенант» в Восточной Пруссии, до этого трижды был ранен. С моей мамой, Терентьевой Евгенией Васильевной он познакомился в госпитале при освобождении города Ленинграда, где она работала санитарочкой в возрасте 15 лет, и именно к ней в палату привезли двух обгорелых танкистов: Васю Чечельницкого и Симу Такина. А до этого девочка похоронила свою маму, которая умерла в блокаду от голода. Получила похоронку на своего отца, моего деда, погибшего сапёром в ополчении, защищая Царское Село на подступах к Ленинграду. Её и ещё одну девочку подобрала прямо на улице тётя Катя, и мама до конца жизни всегда упоминала её в своих молитвах, и много мне рассказывала о ней.

      В общем, когда отца подлечили, и он опять ушёл на фронт, они с другом договорились, что сообщат маме свой номер полевой почты, чтобы она потом их связала, т.к. выписывались в разное время и попали на разные фронты. Так получилось, что письмо мамы спасло жизнь отцу и его экипажу. А дело было так. Они несколько часов не выходили из встречного танкового боя. А когда вернулись в расположение полка, не дождавшись ужина, тут же уснули «мертвецким» сном у себя в блиндаже. В это время начался обстрел дальнобойной немецкой артиллерией наших позиций. Один термитный снаряд пробил крышу блиндажа, но не взорвался, а стал дымить. Они ничего не слышали, продолжали спать и через несколько минут потеряли сознание.

      Но сразу после окончания обстрела в полк приехал почтальон, быстро раздал всю почту, лишь одно письмо осталось не вручённым. Он закричал: «Где Чечельницкий ? - ему письмо». Кто-то ответил: « Отдыхает в блиндаже». Когда почтальон открыл дверь, оттуда сразу повалил едкий дым. Почтальон позвал на помощь, и они успели вытащить весь экипаж танка до того, как они успели «отдать Богу душу». Когда батя пришёл в себя, почтальон отдал ему письмо со словами: «Благодари эту девочку. Она твой ангел-хранитель. Если бы не её письмо, вас в живых бы уже не было». (А по почерку было видно, что это писала девочка).

      Так они стали переписываться, и до конца войны мама писала ему на фронт. А когда пришла Победа, отец приехал за ней в Ленинград, там же сыграли скромную свадьбу, и началась кочевая жизнь по военным гарнизонам.

                ВОЕННЫЕ  БУДНИ

       Из воспоминаний отца того периода:  танковый бой был практически закончен, ждали приказ о смене позиции, как вдруг из леса выскочил ещё один немецкий танк и помчался на танк Т-34 отца в лобовую атаку ( батя тогда был командиром танка). Расстояние, когда немец выскочил, было между ними метров 300, но солнце уже зашло, и немецкий танк было видно плохо. Отец понимал, что на выстрел остались секунды или доли секунд, и будет только одна попытка. Поэтому стрелять надо наверняка… Страшнейшее напряжение нервов…  Выстрелы с обоих танков прозвучали одновременно, и оба попали. Отца контузило, но он был в сознании и мог передвигаться. Его боевым товарищам повезло меньше, они были серьёзно ранены. Батя вытащил одного из горящего танка, а когда полез за вторым, по танку хлестнула автоматная очередь. В немецком танке в живых остался только один  танкист, и именно он сейчас вёл огонь.

     Отец сразу перекатился от танка под защиту деревьев, и дальше у них с немцем пошла автоматная дуэль. Они перебегали от дерева к дереву, и вели огонь,  постепенно сближаясь. Потом, когда патроны у обоих почти одновременно закончились, стали стрелять друг в друга из пистолета. Когда у отца и в пистолете закончились патроны, он достал нож и решил напасть на немца сзади. Сделал круг, зашёл с тыла, но противника негде не было. Наступила ночь, и они потеряли друг друга. Это всего лишь один боевой эпизод, что мне рассказал отец, когда я расспрашивал его о войне. Но расспрашивал до обидного мало, считал, что ещё будет нам с ним  время поговорить на эту тему, а пока мне надо свои лётные задачи решать. К моему огромному сожалению – не успел. Батя съездил на 50-ти летний юбилей Брестской крепости, куда его пригласили как участника тех боёв. Воспоминания первых дней той войны так подкосили его здоровье, что он уже восстановиться не смог, как мама не старалась…

    Приведу ещё один интересный эпизод из военной жизни отца. Перед самой войной в полк нагрянула комиссия с инспекторской проверкой боевой готовности. Возглавлял её молодой, бравый генерал-майор. Так получилось, что боевые стрельбы полк провёл не очень хорошо, а поскольку 4 с минусом или 3 с плюсом в армии не ставят генерал никак не мог решить, какую же окончательную оценку поставить полку за проверку боевой готовности. И тут в поле его зрения попал солдатик, который бежал метрах в 50 от комиссии с каким-то поручением. Это был мой отец. Генерала «осенило»: «Остановите мне этого бойца. Вот как он сейчас отстреляется, такую оценку полку мы и поставим». Бате тут же выдали винтовку и отправили на огневой рубеж. И что вы думаете. Отец успокоил дыхание после бега, а потом устроил скоростную стрельбу, поразив все мишени на оценку «отлично». А у него зоркий глаз просто от природы. Полку поставили за БГ - «хорошо», и комиссия уехала.

     Закончилась война, после неё ещё 8 лет прошло, отец уже майором «работает», причём не где-нибудь, а в полку, который входил в состав знаменитой Панфиловской танковой дивизии. И снова приезжает комиссия с инспекторской проверкой. Батя говорит: «Смотрю, а комиссию возглавляет тот же генерал-майор, что тогда перед войной был. Только он погрузнел, да и приехал уже в звании генерал-лейтенанта». И ситуация повторилась, полк провёл боевые стрельбы на что-то среднее между «тройкой и четвёркой». Стоит перед генералом весь руководящий состав полка – командиры рот, батальонов, заместители командира полка во главе с командиром. Председатель комиссии провёл разбор и говорит: «Даже не знаю, какую оценку вам ставить». Обвёл глазами строй, взгляд падает на отца: «А сделаем так, как вот этот майор отстреляется, такую оценку полку мы и поставим. Майор вперёд».

     Батя выходит из строя, садится в танк, который тут же неподалёку «оказался в кустах, как тот рояль», на место командира. Одевает «ларинги» и командует механику-водителю: «На огневой рубеж – марш». Танк выскакивает на первую позицию.  Батя выдаёт команду: «Стой» и тремя выстрелами разносит все три мишени в щепки, потом снова командует: «Вперёд!» И уже на ходу поражает следующие три мишени – «фронтовой опыт, как и мастерство – не пропьёшь». Подруливает к генералу, вылезает из танка: «Майор Чечельницкий стрельбу закончил». Тот на него смотрел – смотрел, а фамилия-то длинная, запоминающаяся, а потом спрашивает: «А это не Вы были тот солдат, что у меня перед войной из винтовки стрелял?» Отец отвечает: «Так точно, я, товарищ генерал».

      «Молодец!» произнёс генерал, - полку оценка «хорошо», майору объявить благодарность», - и комиссия уехала.

                МАНДОЛИНА

     Одного момента я не могу понять в своём отце. Мы как-то возвращались из гостей, и в коридоре хозяина дома отец увидел мандолину. Он вдруг её взял и заиграл так жалостливо и профессионально, что у меня от удивления «отвисла челюсть». Говорю: «Батя, как же ты мог столько лет скрывать от нас, детей, свой талант? Ведь я или Володя может тоже на чём-нибудь играть начали». Отец в ответ: «Служба отнимала всё время, не до игры было».
         
    Вот здесь я с ним категорически не согласен. Сам я очень люблю гитару, не раз пытался научиться играть на ней, но Бог не дал слуха, а главное – усидчивости. Я просто физически не могу вести «сидячий образ» жизни. Но в своё время у меня дома было 4 гитары. Потом я сделал бизнес «по-советски», - три гитары выменял на одну – «походную». Но когда собрался лететь на Байконур, пригласил с собой поэта и музыканта Константина Фролова, и зная, что он свою концертную гитару с собой не возьмёт, специально для этой поездки купил настоящую испанскую «кремону». Зато теперь, когда я иду в очередной поход, то очень часто беру с собой гитару, чтобы те, кто в ночи выйдет на мой костёр, могли поиграть, если они умеют… Мне так кажется сейчас, если бы я умел играть, то играл бы каждый вечер, но не для публики, для себя…

                РОДОСЛОВНАЯ

     Если проследить нашу родословную линию дальше - то мой дед по линии отца Василий Степанович сражался за «красных» в Гражданскую войну, а его отец казак Степан Чечельницкй воевал за "Веру, Царя и Отечество" ещё в Японскую 1904 – 1905 года, и за храбрость, проявленную в боях, был награждён Георгиевским крестом. Сам же дед, Василий Степанович, после войны работал главным агрономом района в селе Владимировка Николаевской области. У него в подчинении были 44 колхоза и 3 МТС (машинно-тракторных станции). Он все ночи проводил в раздумьях над планами севооборота, а дни -  в полях, объезжая их на «двухколке» (лошадь с  тележкой на двух колёсах). Иногда он с собой брал меня, давал возжи, и я лет с трёх помню, какое удовольствие я испытывал, правя лошадью.

      Умер дед достаточно рано, а всё из-за того, что он делал то, на что далеко не каждый бы осмелился в то не простое время. Когда «Партия» в лице Никиты Сергеевича Хрущёва приказывала везде сеять кукурузу, дед выполнял приказ, но по -  своему. Он засевал всё поле по периметру метров 10-20 кукурузой, а остальное – той культурой, какую он считал надо засевать для пользы дела и урожая. Дед знал, что все «проверяющие из обкома, приезжающие на Победах» и разыгрывающие из себя роль знатоков сельского хозяйства, в поле заходят на 3-5 метров, а дальше не идут. Тоже самое дед делал, когда ему велели в приказном порядке сеять той или иной сорт пшеницы. Дед по краям полей сеял то, что указывали, а середину засевал тем, что считал нужным. Это был огромный риск, дед это понимал, поэтому и «сгорел» в возрасте 56 лет. Односельчане его очень уважали и ценили, поэтому его никто «не выдал». Награждён дед был орденом «Знак Почёта». А моя бабушка, Дарья Никитична дожила до 90 лет.

     Мама рассказала, как она однажды преподала ей урок на всю жизнь. Когда отца направили на три года служить в Германию, а семьи туда брать запрещали, он привёз маму, учительницу начальных классов к себе в деревню Владимировку. Поначалу мама очень тяжело привыкала к сельской жизни. Надо было в 4 утра вставать доить корову, переделывать кучу работы, а потом вести занятия в школе, где 2 и 4-ый классы были объедены вместе, т.к. детей не хватало. И вот она как-то в сердцах сказала вслух про отца: «Такой дурак, куда он меня привёз!» Бабушка это услышала и сказала: «Женя, я неграмотная крестьянская женщина, но в нашей семье никогда не звучало ни одного «матершинного» слова, будь добра и ты не матерись. Слово «дурак» для бабушки было ругательным.  В итоге, в нашей семье я никогда не слышал, чтобы родители ссорились или выясняли отношения, да ещё с употреблением бранных слов.

                ЛИНИЯ  МАМАНИ

     По линии мамы я о предках знаю значительно меньше. Знаю только, что прапрадед был скульптором, но тогда их так не называли, а «обзывали» каменотёсами. И до сих пор где-то в районе Малой Вишеры стоит памятник купцу Калашникову, а внизу подпись «каменотёс Туманов». Прадед был охотником, но умер в молодом возрасте. Зимой провалился в полынью и потом 30 км бежал на охотничьих лыжах до деревни. После чего схватил воспаление лёгких и скоропостижно скончался. А моя прабабушка Мария Афиногеновна дожила до 80 лет и стала известной травницей в то время. У нас был самый богатый дом в деревне, двухэтажный, а рядом постоялый двор, так она в этом доме всех больных, которые ехали по этому северо-восточному тракту, принимала и лечила. А когда умерла, то мужики её гроб 4 километра до кладбища несли на руках, хотя рядом ехала лошадь. И это было зимой в 20-и градусный мороз. Мужики говорили: «Бабка Широчиха заслужила, чтобы мы её в последний путь – на руках проводили» ( «Широчиха» её прозвали за «широту души».) И до последнего дня она была в здравом уме и трезвой памяти, а скончалась мгновенно, просто упала в лесу, когда пошла за дровами. Говорят, такую «лёгкую» смерть Бог даёт очень праведным людям…  А наш дед был сапёром в ополчении и погиб  19 января 1944 г. при прорыве блокады города Ленинграда в Красном селе, где и похоронен в братской могиле

        Были в нашей родне и трагикомические эпизоды. Брата моего деда,  капитана Чечельницкого Ивана Степановича оставили после войны в Германии комендантом какого-то города, а жена оставалась в Мурманске. И когда он без предупреждения приехал в отпуск, то застал её в постели с другим офицером. Возникла драка, и он застрелил этого офицера из табельного оружия. Так его за один день демобилизовали из армии, но под суд не отдали, учли фронтовое прошлое, а также, что не он «первый начал» и был в состоянии аффекта. А вообще, у Ивана Степановича я потом не раз бывал в гостях в Николаеве, и скажу вам, красивый мужчина был, пользовался успехом у женщин, а в форме был вообще не отразим! Я наверно, в него пошёл?!!!

                ЛЕГКО ЛИ СЛУЖИТЬ ОФИЦЕРОМ

      Но вернёмся к нашей главной теме, легко ли быть в армии командиром?  Я сейчас приведу примеры из своей жизни, а также жизни своих друзей-однокашников, а вы уже решайте сами, чего больше в командирской деятельности, «шипов или роз»? Причём примеры будут и трагические и смешные, вперемежку – всё, как и происходит в жизни. Начну с факта, который я уже как-то озвучил в одном из своих рассказов, но для правильного понимания вопроса, повторю. Мне «повезло» - удалось послужить на всех командирских должностях, от старшего лётчика до командира полка и дальше, не через одну не перескакивая, включая должности трёх заместителей командира полка: зам. по безопасности полётов, зам. по лётной подготовке и просто зам. Хотя для того, чтобы стать командиром полка, достаточно обозначиться на одной должности, правда,  некоторым «везунчикам» удавалось запрыгнуть на неё прямо с комэсэк. А у меня  на это ушло 4 года с двумя переездами из гарнизона в гарнизон, зато подъёмных хапанул – «море». Так что никаких оснований для «писсимизма». Но правильность поговорки «Два переезда – что один пожар» - подтверждаю на собственном опыте. Всё это я «оглаголил» Вам, уважаемый читатель, только для того, чтобы Вы поняли, что имеете дело с «профи», который знает «всё» об армейской жизни не «по наслышке», прочувствовал всё на собственной шкуре. А теперь попытаемся всё изложить в хронологическом порядке.

             Уже «старлей» и склонен к «карьеризму».

    Жара. Лето. Такое на Балтике иногда тоже бывает. А от Командующего пришёл циркуляр: «В деревне «Пупкино» утонул матрос, приехавший туда в поощрительный краткосрочный отпуск, посему по всем ВВС БФ купание в не оборудованных местах запрещено».  А из оборудованных мест у нас в гарнизоне есть только 25-метровый открытый бассейн, в который никак воды не нальют, т.к. он протекает. Подхожу к командиру эскадрильи: «Разрешите матросов на залив сводить, искупать, так сказать». Комэска долго смотрит на меня: «Вот ты утонешь, тебе уже всё равно. А мне выговор. Присвоение очередного воинского звания на полгода задержат. Кому из нас хуже?» Против такой логики возражать я ещё не научился. Отхожу, размышляя, что сказать матросам своего экипажа, которых я в воскресенье пообещал сводить на залив, который из окон казармы видно. Пройти надо всего 3,5 километра.

    Старшего лейтенанта мне и ещё некоторым моим однокашникам-«горемыкам» задержали на пол-года. Причина – у нас в составе экипажа были старые техники в возрасте под 40 или даже за 40 лет, которые пили. Для примера – Эдик Сребль, который умудрялся напиваться почти  каждую субботу-воскресенье. Причём, было у него одно «чудачество» - он обязательно в час – пол второго ночи звонил на квартиру командира полка Дорофея Самсоновича Ермакова, и когда тот открывал дверь, говорил: «Пардон, я кажется не сюда попал»… Ему объявляли очередное взыскание или не объявляли, понимая, что это бесполезно, но с армии не увольняли. Было у Эдика одно ценное качество, за которое он пользовался дополнительным всеобщим уважением в коллективе. Если ему не хватало денег на бутылку или "опохмел", он занимал ровно столько, сколько не хватало, допустим: «Прошу 1 рубь 32 копейки, в среду отдам». И не было ни одного случая, чтобы Эдик задержал отдачу денег. Но главное, конечно, были его руки, и исключительно добросовестное отношение к делу. Это был «авиационный техник от Бога», и мы – лётчики всегда любили летать на его самолёте. Знали, что это надёжно…

      Были такие, как старший лейтенант Иванов, жаль не помню уже его имя и отчество, по-моему Виктор Иванович, который не пил ни грамма, но самолёт готовил так же надёжно, как Эдик Сребль. Но иногда он срывался, и причину я узнал совершенно случайно, задав безобидный вопрос: «Виктор Иванович, а почему Вы в отпуск домой в форме не ездите? Красиво ведь!» Он буквально взорвался: «Эх, лейтенант, ты не представляешь, как я гордился своей морской формой, и в отпуск в своё село на Рязанщине приезжал только в ней. Как гордились мной земляки. А потом что? 5 лет прошло, я приезжаю старший лейтенант. 10 лет – я всё старший лейтенант. И народ стал думать, что я пьяница, разгильдяй, плохо служу, поэтому мне очередное звание не присваивают. И каждому ведь не объяснишь, что техником звена могут не все стать, чтобы капитана получить, где этих звеньев наберёшься? Чтобы майора получить во фронтовой или минно-торпедной авиации надо инженером эскадрильи стать или уйти на «комсомольскую» работу. Мне к каждому празднику благодарность объявляют или грамоту дают, их у меня уже штук 100 наберётся за 20 лет календарной службы, но в форме я теперь в отпуск домой не езжу, стыдно»…

     И вот таким людям, увольнявшимся из рядов Вооружённых Сил по возрасту в звании старший лейтенант, некоторые «ретивые» начальники умудрялись писать в «дембельской» характеристике: «Склонен к карьеризму»… Маразм, да и только…

    Кстати, точно такая же проблема была у штурманов. Должности штурмана самолёта, как и техника самолёта, соответствовало воинское звание «старший лейтенант». Потом в «верхах» немного дошло, разрешили присваивать за три срока полётов над морем или, если «лётчик-снайпер», звание на ступень выше. В общем, попытались хоть как-то решить этот непростой вопрос. Хотя проще было взять в пример армию США, там воинское звание во многом зависит от выслуги лет, и ни за какие твои «прегрешения» твой непосредственный начальник задержать присвоение очередного воинского звания не может.

       Меня в этом плане поразило интервью одного американского лётчика, сбитого над Вьетнамом и попавшего в плен. Это показывали по телевизору. Когда его «обозвали» старым званием, он поправил журналистку: «Извините, но я уже полковник». Та: «Как? Вы же в плену». Он ей ответил: «В плен я попал не по своей воле. Меня сбили, когда я выполнял боевую задачу. Поэтому выслуга у меня идёт, и уже вчера мне присвоили очередное воинское звание». Не знаю, осталось ли это правило сейчас в ВВС США, но тогда оно меня поразило, и именно тем, что ты не зависишь от прихоти твоего непосредственного или прямого начальника, давать тебе очередную звёздочку на погоны или нет.

                «Кэптэн».

     Но вернёмся к моему «карьерному росту». «Старлеев», как я говорил, нам на пол-года задержали - сами понимаете, командовать техником, который тебе в отцы годится, не очень - то получалось. Мы ещё «пешком под стол не ходили», а он уже в авиации служил. Именно тогда у командира полка и родилась поговорка, которой он нас, «солопедов» воспитывал: «Ну, ты же хоть и "херовенький", но командир. Должен требовательность проявлять к своим подчинённым»…

       Зато звание «капитан» мы с однокашником Геной Напёрстковым присвоили себе сами, и даже на день раньше положенного срока. А произошло сиё знаменательное событие так. Эскадрилья находилась в плановом отпуске летом, а два экипажа из «разп… «пардон»… гильдяев» оставили для несения нарядов. Возглавлял этот отряд из  «нарушителей дисциплины» замкомэска Миша Хо (Хотянович, значит). Воскресный день. Я в патруле с двумя матросиками «коротаю время», а Гена Напёрстков дежурным по части «устроился», блин, к кухне поближе. Гуляем мы так по гарнизону, и что-то мне подсказало, надо под окнами начальства продефилировать, показаться на глаза, так сказать. И надо же случиться такому везению - в тот момент, когда мой патруль показался возле дома, майор Михаил Хотянович вышел на балкон. И не просто вышел, а вышел в хорошем состоянии подпития и с желанием продолжить, но уже не с женой (с женой же много не выпьешь!) а с приличной компанией, но где ж её взять, блин?». Его взгляд падает на меня: «Чечельницкий, Вы почему здесь?»

      Я ему, горделиво показывая повязку патруля на правом, нет, блин, на левом рукаве: «Бдим службу, товарищ майор».  По поощрительной улыбке товарища майора я понял, что он оценил моё «служебное рвение». Мы обменялись ещё парой фраз, и тут его осенило: «Так, отправляй матросов на ужин, а сам поднимайся сюда». Я ему: «Так рано же на ужин». Он: «Это приказ». Ну, с начальством спорить – это как писать против ветра.  Отправил я своих  матросов в казарму, наказав, ждать моего звонка, а сам наверх, к майору Хотяновичу. Меня тут же усадили за стол, появилась как-то сама собой новая, запотевшая бутылка водки из холодильника в добавок к не допитой, тёплой. «Ну, за авиацию!» - произнёс майор. Я ему показал на повязку, типа, я ж на службе.

     «Так сними её, раз она тебя смущает». «Приказ командира – закон для подчинённого! –  гласит Устав, я снял повязку, и как-то сразу совесть «перестала мучить». Выпили по одной, второй… третьей, всё с «умными разговорами «про жисть», и тут во мне «совесть опять заговорила», только с другой стороны. Я тут «водку пьянствую», а мой друг Геннадий сейчас в казарме службу несёт. Как-то само вырвалось: «А может и Напёрсткова пригласим? Только он дежурным по части стоит». Майор Хотянович думал не долго, вот что значит авиационный Командир. «Приглашай», - был ответ. Сам набрал номер телефона, но трубку передал мне. Я говорю: «Гена, оставь за себя помощника, и срочно на квартиру к майору Хотяновичу. Только ничему не удивляйся – это приказ». Минут через 20 прибыл Гена с повязкой на рукаве, в отличие от меня она его не смущала, и «банкет» продолжился полным ходом. Жена заместителя командира эскадрильи, она же ВРИО жены командира АЭ, только успевала снимать с плиты новые блюда… Мы ж в столовой ох какие инициативные!

      А в конце «банкета» совершенно подобревший майор Хотянович (запамятовал, к сожалению, его отчество, поэтому пишу так официально) произнёс: «Ребятушки, вы мне такой праздник устроили, просите что хотите». И вот только здесь до меня дошло, почему меня «совесть мучила» насчёт старшего лейтенанта Напёрсткова, самому бы не до такой «фантазии» не додуматься: «Мы хотим «капитанов», а то срок вышел, а на звание ещё и не писали», - произнёс практически не задумываясь, Гена.  Майор Хотянович, это было видно по его глазам, чувствовал себя чем-то средним между «золотой рыбкой»,  «джином из бутылки» и вдобавок ещё имеющим волшебную лампу Аладдина. «Ребята, для вас хоть генерала присвоим. Жена, а ну давай сюда два листа  чистой бумаги». Та мигом исполнила приказание, вот что значит войсковая выучка!

     «Так, ты пишешь характеристику – представление на Напёрсткова, подписываешь «командир звена, капитан       /В. Русаков/», -  сказал он мне, давая чистый, белый лист. «А ты пишешь на Чечельницкого, подписываешь: командир звена, капитан           /А. Крохин/. Только чтобы объективно всё было».

      Блин, конечно «объективно» надо писать, кто ж с этим спорит! Короче, я написал на Гену представление, а когда перечитал, аж прослезился – Героя Советского Союза давать можно. А Гена мне написал на «дважды Героя. Хотянович подписал не читая, вручил нам обратно наши листы со словами: «Завтра завизировать в строевом отделе. Спасибо за «банкет!» Свободны».

      В понедельник наши представления на присвоение очередного офицерского звания благополучно ушли секретной почтой «наверх». Через две недели вышла эскадрилья с отпуска, а ещё через две недели на день Воздушного Флота СССР, на день раньше срока, когда у нас истекало звание старший лейтенант и надо было принимать решение, присваивать ли нам следующее или погодить для порядку, на имя командира эскадрильи пришла телеграмма от Командующего, где помимо поздравления личного состава с праздником давалась информация о присвоении нам «капитанов». Не буду гадать, но мне показалось, командир эскадрильи подполковник Владимир Стефанович Кондрашов был слегка «разочарован», что у него забрали шанс нас «повоспитывать».  Впрочем, это моё сугубо личное мнение. На словах он был очень даже рад и долго тряс нам руку.

                ТРАГИЧЕСКИЕ ЭПИЗОДЫ

       В этот период произошло несколько трагических случаев, которые показали, как мимолётна грань жизни от смерти, и насколько должен быть умным Командир, если он хочет соответствовать своей должности.  Хотя я и не выступал уже ни в каких соревнованиях по боксу, поскольку медицина наложила запрет на этот вид спорта для лётчиков, тренироваться никогда не прекращал. Среди наших матросов-механиков нашёлся один, у которого оказался 1 разряд по боксу. Звали его Игорь, мы подружились и большую часть времени тренировались вместе прямо на аэродроме. Как-то Игорь провожал меня в ночной полёт, мы перекинулись парой слов, и я полез по стремянке в кабину, потом повернулся вниз, посмотрел на него и подумал: «Что-то вид у него усталый. Надо бы сказать, чтобы пока я летаю полтора часа, поспал бы там за капониром, недалеко от места, где мы тренировались. Там рядом неплохую лежанку кто-то соорудил». Но предстоящий сложный полёт на полигон как-то вытеснил из сознания эту мысль, и я решил: «После этого мне предстоит ещё один полёт, вот тогда и скажу». Игорь мне махнул рукой: «Счастливо, Командир!» Я махнул рукой в ответ: «Пока…»

      А когда прилетел, узнал страшную новость, Игорь прилёг отдохнуть прямо в высокую траву за нашей стоянкой и уснул. А через полчаса на соседнюю стоянку подъехал топливозаправщик ТЗ-22. У водителя матроса-первогодка с первого раза правильно подъехать к самолёту не получилось. Он стал сдавать задом и наехал на Игоря. Тот умер мгновенно. Когда я об этом узнал, хотелось «выть белугой» - как же так, ведь всего час назад он был жив, и ведь если бы я ему сказал: «Отдохни за капониром» - он бы точно был жив… Но увы, что произошло, уже не исправишь, хотя бы довести до остальных, чтобы не повторять таких ошибок в дальнейшем…

                НЕЛЕПАЯ СТРЕЛЬБА

     Следующий случай: служили у нас в эскадрилье два друга – матросы Сергиенко и Шпаковский. И у второго была нехорошая детская привычка, наставлять незаряженный карабин на кого-нибудь и щёлкать курком, делая вид, что стреляет. Мы его раз предупредили, два, что «палка раз в год и та стреляет», потом наказали по строевой линии, «пропесочили» на комсомольском собрании. Он вроде осознал, прекратил. Но как оказалось, не на долго. Когда они стояли в карауле, Шпаковский сменившись с поста, зашёл в караульное помещение, а там Сергиенко в этот момент шутливо боролся с бойцом из предыдущей смены. Шпаковский заорал: «Прекратите, дайте отдохнуть», - а поскольку те продолжали бороться, выкрикнул угрозу, как он думал шутливую: «Не прекратите, буду стрелять». И с этими словами сдёрнул с плеча карабин и не заметил сам, как руки передёрнули затвор. Те встают, он наставляет ствол на Сергиенко, нажимает курок, думая, что произойдёт обыкновенный щелчок, как это бывало у него ранее, а тут вдруг звучит выстрел. Пуля попала прямо в лоб, матрос скончался на месте. В результате, одного на кладбище, второго в «психушку», т.к. «крыша у него после всего происшедшего поехала».

     Можно было этот случай предотвратить? Можно. Если сразу насторожиться и не допускать этого матроса к службе, связанной с несением оружия. Или в крайнем случае, не оставлять его одного без присмотра…

  СТАНОВЛЮСЬ АСОМ или МЕРЕСЬЕВ №2 (тот, правда, без ног летал, а я без "головы")

     Третий случай - он напрямую связан с лётной работой. Дело в том, что у Командующего Сергея Арсентьевича Гуляева был «личный» самолёт ИЛ-28 за №100. Мы его так и звали – «сотка». Командующий на нём летал по аэродромам, пока здоровье позволяло. Периодически на самолёте, как и на всех типах летательных аппаратов должны производиться разные регламентные работы, профремонт, капремонт и пр. На аэродроме Донское, где базировался вертолётный полк, был ещё авиационный завод, куда гоняли самолёты со всего Советского Союза. И вот как-то раз «сотку» Командующего на 100 часовые регламентные работы поручили перегнать нашему заместителю командира эскадрильи майору Хотяновичу, это который нам «капитанов» присвоил. А в Донском очень сложная полоса. Там всего 600 метров бетонки, откуда обычно вертолёты летают, а остальные 1400 метров «железка».

     Так мы называем железные листы с дырками, которые ложатся на землю и не дают ей проваливаться под весом самолёта. А это ни много ни мало – 20 тонн. Поскольку «железка» с дырками, сквозь неё всегда прорастает трава, из-за чего она плохо видна с воздуха, но самое главное – в дождик на ней нулевой коэффициент торможения. Короче, в такую вот сложную погоду майор Хотянович садится, выкатывается с полосы, а там дальше «буераки», и «слегка» ломает самолёт Командующего. Гуляев «топал ногами». Хотяновича как-то быстро уволили с армии, возраст как раз подходил, а по Авиации издали приказ: «К посадке всех самолётов, прилетающих на Балтику, на аэродром Донское допустить только двух лётчиков: подполковника Кондрашова В.С. и капитана Чечельницкого В.В. – т.е. меня.

      Но поскольку «не царское это дело» - самолёты гонять с аэродрома Храброво, где мы дислоцировались, на аэродром Донское, где был завод, комэска возложил это дело на меня. Тем более, что сам перелёт занимал от 2,5 -3-х  до 7-8 минут, в зависимости от старта. Мы после взлёта не только шасси, но и закрылки не убирали. В общем, так прошло около полгода, и надо «сотку» Командующего снова на завод гнать. Естественно, сделать это должен командир эскадрильи – по рангу положено. А всю неделю стоит дождик, мелкий такой, еле заметный. Видимость, нижний край облачности – всё вроде позволяет делать перелёт, но полоса-то мокрая, а значит коэффициент торможения «никакой», и Владимир Стефанович как опытный лётчик («старый зольдат – умный зольдат) этот перелёт откладывает по той или иной причине. А Командующий каждый день на утреннем докладе интересуется, как самолёт, где самолёт? А его заму, генералу Лецис приходиться «краснеть» и в понедельник поступает со Штаба авиации «циркуляр» - привожу дословно, потому что генерал Лецис лично отдал приказ оперативному дежурному довести по телефону до меня его слова: «Поручите это дело Чечельницкому, он перегонит».

     Т.е. мне дали понять, что на меня «вся страна смотрит». А в понедельник погода такая же, если не хуже, дождик и ещё усилился, уже и видимость, и нижний край облачности к минимуму аэродрома подходит, да и полоса ещё какая мокрая. Блин, но на меня же страна смотрит. «Летим», - сказал я, и штурман, целый майор, Дмитриченко Владимир Аниканович, комиссар эскадрильи, бесстрашно полез в кабину. Мы с ним даже заход толком не обговорили. В итоге и я, и он, совершили такую глупость - для лётчиков объясню. Взлетаем, не убирая шасси и закрылков, идём по курсу взлёта 2 минуты, выходим в точку в море, а потом левым разворотом доворачиваем на посадочный курс Донского, довыпускаем закрылки в посадочное положение, и пройдя только один Ближний привод (Дальнего там с этим стартом просто нет – море), производим посадку. И всё это в облаках и дождике 300 на 3. Был бы я «умный» или хотя бы опытный, я бы над стартом прошёл, «понюхал погоду», а потом бы и сел со второго захода. Нет, блин, стал я садиться с первого.

      Система ОСП, если её так можно назвать, всего один привод. Короче, вываливаюсь с облаков, впереди 600 метров бетонки «маячят» так это смутно. А до неё ещё 1400 метров железной полосы где-то начинаются, а где – абсолютно не видно. По науке, мне начало полосы должны щиты створные указывать, но поскольку вертолётчикам это не надо, их давно никто не обновлял, ни красил, да я их из-за дождя и не увидел. Грамотное решение – это уйти на второй круг, осмотреться, но «на меня же страна смотрит» и я произвожу самую авантюрную посадку в своей жизни. Я сажусь туда – не знаю куда. Я абсолютно не вижу под собой полосы, есть там «железка» или нет, или она начинается дальше, а подо мной мягкий грунт и трава. Я вижу только, что в створе светится сквозь лобовое стекло белый кусок бетона где-то впереди.

     Выравниваю, наугад произвожу посадку и «чудо» - шлёпаюсь 50 метров от торца полосы (это по докладу радиста). Щенячий восторг – угадал, начинаю тормозить, эффект нулевой, самолёт мчится как на «салазках». Я к такому оказался просто не готов. Про импульсное торможение, которое мы когда-то применяли на льду, я просто забыл. На огромной скорости выскакиваю на бетон, и понимаю, что сейчас буду за полосой, где уже побывал Миша Хо. После чего его сразу отправили на «дембель», блин, а мне туда ещё рано, выслуги не набрал, чем кормить семью, когда выгонят с армии??? Вот такая «куча» мыслей у меня мгновенно пронеслась в голове, и поскольку есть «конкретное предложение» - надо что-то делать, я не ломая «фантазию», полностью зажал тормоза.

     На самолёте автомата «юза» нет. Лопается сначала одно колесо, судорожным движением педали удаётся не слететь с полосы вбок, лопается второе колесо, и дальше на паре передних колёс и ребордах основных ног шасси с «выпученными от ужаса глазами» я горделиво продолжаю пробег дальше... Еле-еле, ковыляя, заруливаю на стоянку, внутренне готовый к такому большому «про****ону», который мне ещё не вставляли! Шутка ли, самолёт Командующего поломать, (извиняюсь перед читателями, которые, ну это, с «интеллигентов»… но синонима к этому слову, что я выше произнёс, в русском языке я не нашёл), а техники меня чуть ли не на руках качать начали. «Молодец, Командир! Главное, что самолёт перегнал. А колёса – ерунда, их всё равно менять надо было. А то нас Командующий вопросами «задолбал», когда его самолёт сделаем? А самолёта-то нет, как мы ему ответим. А теперь всё в порядке, не переживай».

      Короче, этот мой «героический подвиг» нигде в анналах истории авиации не значится. Я его первый раз озвучиваю, т.к. вчера по первому каналу Российского телевидения космонавт Алексей Архипович Леонов впервые озвучил официальную причину катастрофы МИГ-15 с Юрием Гагариным на борту, то значит и мне можно за давностью лет приоткрыть эту «страшную тайну». Чтобы «скрыть следы» мне даже  предпосылку к лётному происшествию тогда не оформили, как это вообще-то положено было сделать, опять же не ругали, более того - благодарность или там медаль какую, тоже не выдали. В общем, как будто самолёт сам с аэродрома на аэродром перелетел. А всё для того, чтобы Командующего не расстраивать.

                МАГАРЫЧЁВЫЕ ПОЛЁТЫ

      Но с этого момента авторитет мой в Штабе авиации заметно вырос. Я это незримо чувствовал по условиям, в которых мне разрешали перегонять самолёты на завод. Кстати, испытательные облёты после окончания ремонта делал тоже я. «Магарычёвое» дело, я вам скажу. Сразу после посадки экипажу прямо под самолётом вручали три конверта без всякой росписи за них. На конвертах надписи: «Командиру, Штурману, Радисту», - открываешь и находишь в своём 22 рубля, у штурмана – 14 рублей, у радиста – 8». Цифры от счастья, что всё на «халяву» и без всякой бухгалтерии,  могу перепутать, так что если кто из летавших на это дело скажет, что 2 рубля я кому-то зажилил, прошу простить. Но главное в другом,  все конверты сразу сдавались радисту. Он закупал на всю сумму  «шнапса», закусь, если на неё хватало денег,  после чего заходили за руководителем полётов и бегом на берег моря, как говорят: «Опять нет повода не выпить»! «Лепота!!!» Вот тогда-то я и решил, надо подаваться в испытатели, у их такой «банкет» каждый день, наверно, бывает.

      Я конечно от таких полётов «заматерел», и однажды это привело к трагедии. Был сильный штормовой ветер с периодическими снежными зарядами, но ветер был строго по створу полосы. Надо было перегнать самолёт, прилетевший к нам с Севера, и уже стоявший у нас неделю. А что такое простой самолёта? На заводе работа стоит, премию рабочим не платят, боеготовность флота страдает, самолёт не в строю. Поэтому, учли мой «авторитет», дали команду: «Перелетать».

        Посадка была очень сложной, но осознанной, я уже «стреляный воробей был», хотя иногда хотелось ругаться матом. Самолёты часто прилетали с такими отказами, т.к. лётчики, зная, что всё равно на ремонт летит, отказавшие приборы не меняли, а мне без приборов потом приходилось так «корячиться», как и в том случае. Они – то на нормальный аэродром садятся, а я на тот, на который только по спецдопуску пускают. В общем, произвёл посадку. Помогло, что ветер снег сразу с полосы уносит и тормозить помогает. Заруливаю. Когда самолёт боком к ветру, понимаю, что ветер почти ураганный. Я сейчас не помню, какую цифру мне выдал РП при выдаче условий на посадку.  Ему всё равно официально эту цифру озвучивать нельзя было, бо прокуратура бдит, да и если ветер по полосе, это в общем-то не так страшно, главное, подходить на скорости и обороты до посадки не убирать.

      В общем, зарулил, экипаж покинул кабины, я в журнал подготовки самолёта «кучу» замечаний записал. Обычно, мы многие замечания не записываем, говорим устно, но тут, дело принципа. Потом ведь после окончания ремонта мне же этот самолёт придётся  облётывать. И только хотел сказать технику: «Чехлить самолёт не надо, снесёт, подождите стихания ветра», - но тут штурман меня в бок толкнул: «Командир, скорее, столовая закрывается, не успеем». Ну, обед – это дело святое. Не сказал я технику то, что должен был сказать, подумал, он и сам всё знает.

       Едим борщ, вдруг доклад: «Только что матроса-механика, который чехлил самолёт, ветром с плоскости сдуло. Падая, он успел схватиться за антенну АРК, она оборвалась, и он темечком об бетон с 3-х метров. Скончался, не приходя в сознание. У меня ложка как кость поперёк горла встала. Слеза упала в тарелку, а я всё повторял: «Как же так? Ведь «ежу понятно», что в такую погоду нельзя чехлить самолёт. Нельзя слепо выполнять требования руководящих документов, которые обязывают технический экипаж, что при осадках нельзя оставлять самолёт не зачехлённым. Как же так? – повторял я. Но уже ничего нельзя было исправить…

                Майор – это почти старший офицер.

      Гарнизон Быхов, Белоруссия, меня только вчера перевели из 170-го в 240-ой мрап (морской ракетоносный авиационный полк), представили эскадрилье как нового командира, и на следующий день я сразу попадаю на строевой смотр дивизии, который проводит Командующий ВВС Балтийского флота Анатолий Иванович Павловский. Зрелище я вам скажу ещё то, когда значительно больше 1000 человек маршируют по полосе. Я впереди своей АЭ, прошли вроде хорошо, по крайней мере, «гороха не было» - так мы говорим, если строй печатает шаг, но чуть-чуть не одновременно. И вот тут меня отсутствие опыта подвело. Бывалые командиры, когда обстановка позволяет, сразу выходят из строя и идут рядом. И строй видишь, если что, рявкнуть можешь, и обстановку кругом обозреваешь. А я так и продолжал топать впереди, полагая, раз я чеканю шаг, то и подчинённые за мной тоже. «Размечтался, наивный!»

      Только с полосы на рулёжку стали сворачивать, я впереди самозабвенно строевой шаг отбиваю, а моя эскадрилья, оказывается, уже «кто в лес, кто по дрова» шлёпает. Слышу сзади скрип тормозов. Оборачиваюсь, «Волга» Командующего. Из неё Анатолий Иванович вылезает, а за ним комдив, генерал Пироженко Иван Семёнович. Я сразу принимаю вид лихой и слегка «придурковатый», как того устав требует, когда обращается Начальник:  «Эскадрилья стой. Товарищ Командующий, третья эскадрилья 240 мрап возвращается со строевого смотра. Командир авиационной эскадрильи майор Чечель…» Фамилию он мне до конца произнести не дал, перебив зычной фразой: «Я Вам строгий выговор объявляю»!

       Я ему: «Есть, товарищ Командующий, строгий выговор», - молодцевато ответил я, отдавая честь.

     Командующий ждал видно какой-то другой реакции, типа «За что? Или типа: Не надо, я всего первый день командую этим личным составом или я исправлюсь», - потому что он тут же, но уже более высоким тоном повторил: «Я Вам строгий выговор объявляю!»

     На что я ещё более радостным тоном ответил: «Есть, товарищ Командующий, строгий выговор».

    Мой ответ его опять озадачил, потому что он мне снова буквально прокричал: «Я Вам строгий выговор объявляю»!

    Я ему не менее громко в ответ: «Есть, товарищ Командующий, строгий выговор». А сам подумал, может ему надо, как у нас техник Костя Немкин отвечал прямо из строя, когда комэска ему: «Я Вам строгий выговор объявляю». А тот в ответ: «А я не возьму…».

      Тут у Анатолия Ивановича видно совсем терпение лопнуло: «Я Вам строгий выговор объявляю, Вы поняли? За низкую требовательность к подчинённым, строгий выговор», и бросил комдиву, - запишите ему в карточку». Генералы прыгнули в машину и «Волга» уехала, а мой строй покатил дальше. Я уже шёл сбоку от своей гвардейской, кстати, эскадрильи и размышлял: «Дисциплинарный Устав он генералов касается или только для офицеров действует, где говорится «командира в присутствии его подчинённых не наказывают. Это делается только в равной офицерской среде, а меня сегодня перед моими матросами 4 раза «поимели», как теперь авторитет нарабатывать?»               
      
          Да, блин, хорошо я в новой должности службу начал! Но кого не ругают, значит, на том поставили «крест», а мне, как оказалось ещё расти и расти…
 
                ДИВИЗИЯ БОРЕТСЯ ЗА ЗВАНИЕ "ОТЛИЧНОЙ"

         Не успел я отойти от этой «новости», как через неделю следующая «подвалила». На моего матроса дело завели за изнасилование. Он к одной девушке в деревню в самоволку бегал и обещал сыграть свадьбу, она поверила и отдалась. А он, как «настоящий мужчина» - хозяин слова. Слово дал – слово взял обратно. Она ему: «Ты же обещал на мне жениться»! А он ей в ответ: «Ну, мало ли что я обещал на тебе». Вот девушка и подала в суд. Хорошо, у меня  замполит попался «ушлый»: «Командир, 10 литров спирта и всё уладим». Пришлось идти на поклон в соседнюю эскадрилью ТУ-22м2, которой командовал тогда Иван Дмитриевич Федин, будущий Командующий авиацией всех четырёх флотов России. У них ведь, у «сверхзвуковиков», после каждого полёта записать в журнал: «3 нажатия СВС (спиртово-водочной смеси), которая я используется при обледенении фонаря кабины – это святое дело. А каждое нажатие – это 3 литра. И упаси тебя Бог нажать на эту кнопку на самом деле. Враз для своего стартеха станешь «врагом №1», а «шлему»-то экипажу он распределяет. Короче, мой главный инженер АЭ у Фединского главного инженера АЭ «позычил» эти 10 литров спирта, Иван Дмитрич даже и не узнал про эти «махинации» за его спиной. И мой замполит эту проблему решил. Матроса успешно  женили, честь полка и дивизии не пострадала.

        Проходит год суровых армейских будней. Дивизия борется за звание «отличной», поэтому комдив с нарушителей воинской дисциплины и их командиров «дерёт три шкуры». Воскресенье. Время 1 час ночи. Требовательный звонок телефона заставляет открыть глаза. Противный голос оперативного дежурного мгновенно разгоняет остатки сна: «На квартире Вашего офицера найден труп Вашего бывшего офицера. Милиция знает, командир дивизии в курсе, командир полка приказал поднять Вас. Срочно принимайте меры». Одеваюсь за 40 секунд, как по тревоге. Прибегаю по указанному адресу. В кресле тело моего бывшего техника самолёта старшего лейтенанта Зеленевича, уволенного из армии полгода назад за пьянство и дискредитацию  звания офицера. Трогаю руку – холодная. Хозяина квартиры, техника по РЭО старшего лейтенанта Радионова нет. Версия напрашивается: «Как-то умертвил, а сам в бегах». Потихоньку начинает набиваться «народ», замполит в том числе. Приехала «скорая», тело увезли. Сидим, «курим», строим всякие предположения. В 6 утра вдруг  заявляется сам хозяин квартиры, в сильном состоянии подпития, но говорит разборчиво.

      В харчевне «Три пескаря», что сразу возле Дома Офицеров сели втроём отмечать «культурно» окончание трудового выходного дня. У двоих жёны в отъезде, а за третьим, (он же спонсор) пришла жена и увела из их «приличной компании. Хозяин квартиры предложил: «У меня дома бутылка водки в холодильнике стоит, пойдём – добавим?» Пришли. Родионов достал водку и пошёл на кухню за закуской, а Зеленевич стал пить. Она у него пошла «не в то горло», вот и отдал Богу душу. Когда Радионов понял, что его собутыльник мёртв, позвонил соседке напротив: «У меня Валерка мёртвый, я дома спать не могу, можно я у тебя переночую?» Соседка его прогнала: «Пошёл вон, пьянчуга». Он тогда пошёл к тому, третьему, с кем пили: «Можно я у вас переночую, а то Валерка мёртвый…» Договорить ему не дали, жена третьего вытолкала «взашей» алкаша и пьяницу, и всё в одном лице. Он тогда прямо на коврике перед дверью у них улёгся и проспал, пока холодно не стало.

      Так картина ясна. Доложил командиру полка Сергею Прокопьевичу Диденко. Он мне: «Так, подчинённый твой бывший, организация похорон на тебе». А организация начинается с оповещения родственников. Кинулись в строевой отдел, а там данных, ни куда жена уехала, ни где родители живут, нет. Тут кто-то подсказал: «А вы по друзьям, знакомым пройдите, может они знают». Прошли. Адресов никто не знает, все только вздыхают и разводят руками. Совсем уже потеряли надежду, как замполита осенило: «Я видел, как он не раз с продавщицей Светой в магазине разговаривал», пошли к ней.

      «Здравствуйте, Вы Валеру Зеленевича не знаете?» «Конечно, знаю, он только вчера у меня отоваривался».

      «Так вот ночью он умер. У Вас нет случайно адреса родителей и жены?» Сначала море слёз, причём не поддельных, видно, что женщина в шоке и плачет искренне. «Да есть». Тут же сбегала домой, принесла адрес родителей в Томске, а жене, говорит, я сама телеграмму дам, мы с ней подруги. Через три дня прилетает жена, такая симпатичная, красивая женщина, что я даже удивился, как она с таким пьющим мужем жила. Потом приехали родители, похороны, а ровно через неделю улетает жена и ней муж этой продавщицы Светы. Проходит ровно три недели и Света с двумя детьми выходит замуж за лейтенанта-техника, который на 18 лет младше её. Я не знаю, как они оформляли свои отношения документально, но сами события развивались скоротечно, как в рассказах О. Генри. Через три месяца я поступил в академию и, когда через год прилетел на лётную практику в этот гарнизон, первое, что я сделал, спросил: «Как там Света?» Мне ответили: «Очень хорошо живут, и уже беременна». Я от души порадовался за Свету и за лейтенанта. Дай им Бог счастья!  Потому что жизнь не предсказуема и не вмещается в наши стандартные, обыденные рамки о ней…

                «Параходная школа».

    Так мы в шутку называли Военно-Морскую академию им. Крылова, в которой довелось учиться три года в городе на Неве Ленинграде. Кстати, моряки тогда очень обижались, почему лётчиков учат 3 года, а их всего два. Не успел  к столичной жизни привыкнуть, как надо снова вещи в дальний гарнизон паковать на какой-нибудь там ТОФ или Север. А мы им говорили: «Лётчики, они ж более «тупые», поэтому их больше учить надо». Поэт Феликс Чуев, отец которого был лётчиком, так и говорит в своих стихах: «Учись, сынок, а не доучишься, придётся в лётчики идти…»

       Три годы жизни в Ленинграде – это безусловно «светлое пятно» в жизни каждого лётчика, кому посчастливилось учиться в этом городе. Было много ярких моментов в жизни, об одном я уже рассказал в предыдущем рассказе, а здесь, поскольку мы речь ведём о службе, упомяну лишь такой факт. На третьем курсе учёбы прибыли в академию два подполковника с «30-го» института» и сказали, что Руководство Вооружённых Сил поставило перед ними задачу, помимо обычного психанализа, разработать тесты, которые бы позволяли определять в поступающих в лётные училища абитуриентах качества не только необходимые лётчику, но и командиру. Мол, чтобы сразу можно было сказать, кто может стать Кутузовым, а кто Наполеоном, ну в крайнем случае – нормальным командиром экипажа. Т.к. это только лётчик-истребитель сам собой командует в воздухе, а если на самолёте есть хотя бы штурман – это уже «экипаж» и им надо тоже уметь руководить! Мысль нам показалась здравой, блин, может ты будущий маршал Авиации, но сам пока об этом не знаешь, поэтому ход их дальнейших рассуждений мы слушали с возрастающим интересом.

                КАК ОПРЕДЕЛИТЬ БУДУЩЕГО КУТУЗОВА

      А ребята с пафосом продолжали… «Что они разработали тесты, состоящие из вопросов, всего их пока 640, но в дальнейшем они постараются и разработают ещё столько же. А пока нам предстоит за короткое время ответить на те, которые уже есть. Причём !!! (здесь – главная «фишка» - внимание !!!) Эталонной группой будем мы – третьекурсники !!! Потому что мы уже прошли естественный отбор жизнью, лётной и командирской работой, и достигли определённых высоких рубежей в карьере. А ещё более высокие «лестницы карьерного роста» нас без сомнения ждут в будущем. Поэтому, сейчас они проведут с нами этот тест и ответы на эти вопросы для «пацанов», которые отныне будут поступать в училище, будут «эталоном». Т.е. если абитуриент ответил не так, как мы сейчас, то лётчика тире командира из него не получится, и надо гнать такого от авиации, по крайней мере, от бонбарди… бомбарди … ровочной точно ( вечно «спотыкаюсь» при выговаривании этого заковыристого слова). Тут «червячок сомнения» впервые зародился в нашей голове, бо тест этот надо было провести во время, когда каждый уважающий себя «академик» в часы самоподготовки делал первый вояж до ближайшего пивного бара или ларька. В гарнизоне же их нет, будешь потом локти кусать, что не в полной мере использовал «блага цивилизации».

       Но ребята-подполковники, уловив наши «сомнения», сказали: «Мужики – это много времени не займёт. Даём 40 минут. На какое количество вопросов успеете ответить – столько и будет. Мы же это время и абитуриентам отведём. Короче, объясняем задачу: отвечать быстро, не думая, только «Да или Нет», но главное правдиво и искренне. Анонимность опроса мы вам гарантируем».

     Задача поставлена, уяснена, щёлкнул секундомер – вперёд, понеслась «душа по кочкам»! Большинство вопросов было ситуативных, например: «Вы идёте с девушкой. Вас обрызгала машина, проехав на большой скорости по луже. Как вы поступите? 1)Сделаете вид, как будто ничего не произошло – «Да или Нет? 2)Начнёте ругаться матом вслед уезжающему шофёру и грозить ему «Божьей карой» - «Да или Нет? 3) Начнёте вытирать и отряхивать девушку со словами: «В следующий раз надо идти дальше от края тротуара – «Да или Нет? И вот когда ты проскочил первую сотню таких вопросов, «набил руку» и отмечаешь галочкой то, что первое приходит в голову, вдруг стали попадаться вопросы, типа:

      «А любите ли Вы половые извращения?» Бах, тут уже беглого ответа не получается. Во-первых, ты начинаешь думать, а «шош цэ оно такэ», половое извращение? Допустим, определил, и после некоторого раздумья пришёл к выводу, что «любишь» и хочешь уже поставить галочку в графе «Да», но тут тебя останавливает крамольная мысль, а если всё-таки, опрос не такой уж «анонимный, как говорят эти ребята, тебя потом «вычислят» и скажут, «куда его командиром полка ставить? Он же половые извращения любит! И таких вопросов было порядка 20. Естественно, при ответе на них мы потели, краснели и теряли время.

      После окончания тестов подполковники сложили наши листочки в папочку и, не сказав «спасибо», уехали, а мы всей толпой, красные и взбудораженные, вышли из аудитории. А напротив, находилось как раз окошко секретной библиотеки, и сидела там девушка Марина, 21 года отроду, с бюстом 8 размера, осиной талией и «крутыми» бёдрами. На неё ни один наш «академик» заглядывался, но подойти не решались. Папа капитан 1 ранга и тоже в академии служит, а ну как жениться потребует. И вот Марина видит нас таких встрёпанных, и как всякая любопытная девушка, спрашивает: «Лётчики, а чего это вы такие все красные, взъерошенные, случилось что?»

     Мы ей в ответ: «Так будешь взъерошенным, когда тебе такие вопросы задают».

     Она сразу: «А какие?»

    Мы ей в ответ: «Ну, например, любишь ли ты половые извращения?» - и думаем, что она сейчас засмущается и начнёт уходить от ответа.

    Вместо этого Марина с улыбкой, ни секунды не задумываясь и не смущаясь, ответила: «Конечно, люблю! А кто же их не любит?» Сказать ей что-то вразумительное в ответ никто из нас не смог. Так и прошли с «разинутыми от такой постановки вопроса ртами.

     Через два года я случайно оказался во дворе Оренбургского лётного училища и увидел одного из этих подполковников, который орос уже до полковника. Сразу подскочил с вопросом: «Ну как, получилось с эталоном?»

      «А почему Вы вдруг об этом спрашиваете», - как-то подозрительно вопросом на вопрос ответил полковник.

     «Так я один из тех, «эталонов», - и напомнил ему, как они проводили у нас тест по этим вопросам в академии.

      «А, - поскучневшим голосом произнёс мой собеседник. Нет, не пошли эти ваши ответы в «эталон», потому что все пацаны, которых мы опрашивали при поступлении в училище отвечали совсем не так, как отвечали вы, «взрослые дяди». Т.е. если руководствоваться вашими ответами, принимать в училище нельзя никого, жизненный опыт-то разный, и не могли те «пацаны» отвечать так же как вы. Для этого им надо пройти вашу жизненную школу». Так лопнула эта «затея» с определением будущих Кутузовых и Наполеонов. А вопросы про половые извращения, оказывается, там фигурировали для проверки нашего чувства юмора и как тесты на «правдивость». Вопросы так были поставлены, что просвечивали тебя как перекрёстным рентгеном. Т.е. если ты любишь эти так называемые «половые извращения» тебя бы всё равно вычислят…      

        Вот блин… так что будем считать, нам всем, кто в авиации. повезло, что не прижился этот «коварный» тест на вступительных экзаменах. А то и летать сейчас было бы некому.

                «Полкан».

     Должность командира полка – это номенклатура уже Министра Обороны, именно поэтому каждый кандидат перед назначением проходил собеседование в Москве в трёх инстанциях: Штабе Авиации Военно-Морского Флота СССР, в Штабе ВМФ СССР и Главном Управлении Кадров МО СССР. Везде беседуешь с первыми лицами: Командующими или его заместителями. На меня самое сильное впечатление произвёл адмирал Чернавин, тогда он был Начальником Штаба Военно-Морского Флота СССР. Мы зашли в его кабинет вместе с полковником Мордоваловым, который уходил на Северный Флот командиром дивизии, а я соответственно заступал на его место – Командиром 12 омрап. Мы зашли в кабинет, доложили, Чернавин нас усадил и в отличие от остальных ни о чём не спрашивал. Он просто сказал: «Товарищи офицеры, я в авиации разбираюсь не достаточно компетентно, чтобы вас учить, как надо летать или управлять полками и эскадрильями, но вы скажите мне, как на генеральских должностях можно допускать такие вещи?» И далее он озвучил нам два примера:

     «Тихоокеанский Флот. Морской ракетоносной дивизии поставлена на учениях задача: «Двумя последовательными ударами уничтожить АУГ противника (авианосно-ударная группировка). Дивизия вылетает на задание составом двух полков, в каждом есть ракеты с ядерной боевой частью. ( Для справки: Авиационная наука гласит: «При нанесении удара по авианосцу и кораблям охранения в ракетном залпе для гарантированного потопления авианосца или выведения его из строя надо не менее 3-5 ракет с СБЧ ставить в середине потока ракетного залпа или ближе к его концу. Тогда вероятность успешного преодоления ПВО АУГ повышается). Для расширения «кругозора» читателей, все расчёты показывают, чтобы утопить авианосец, надо положить полк. Это потерять порядка 18 -20 экипажей. В академии мы не раз прорабатывали разные варианты удара на специальном тренажёре «Океан». Меньше потерять самолётов не получалось.

     «Так вот, - продолжал Чернавин, - когда первый полк вышел на рубеж пуска ракет, он увидел, что там где должна быть одна цель по данным воздушной разведки, их стало две. Цель разделилась. А на самом деле противник, создав облако из дипольных отражателей, сделал южнее себя ложную цель, но на экране локаторов этого не видно, какая засветка от ложной цели, а какая от истинной. Командир дивизии, который идёт впереди, принимает решение, бить по южной цели, и весь ракетный залп полка уходит туда. Это нормально, что ушло не туда. Противник не дурак, и на то она и война. Но какие правильные действия в дальнейшем? Следующему полку передать информацию, что цель разделилась, и что вы нанесли удар по южной цели. Вместо этого командир дивизии летит молча.

      В итоге, второй полк выходит на рубеж пуска ракет, видит вместо одной две радиолокационных отметки от цели и тоже наносит ракетный удар по южной цели, которая ложная. Весь залп ракетной дивизии, где было около 10 ракет с ядерной боевой частью, улетает в «белый свет, как в копеечку». Когда я спросил командира дивизии, почему Вы не проинформировали командира второй ударной группы, что цель разделилась, и что Вы нанесли удар по южной цели, знаете, что он мне ответил? – Нам Командующий ставил задачу весь вылет произвести в режиме радиомолчания, чтобы противник нас не обнаружил и не сбил наши самолёты».

       И вот я Вас спрашиваю, товарищи авиационные командиры, что это, тупость, глупость или человек так уже за свою жизнь боится? Но ведь во время войны его за такое выполнение боевой задачи поставили бы к стенке».

     Вот вам второй пример, уже Северный Флот. Задача почти такая же с той лишь разницей, что указано нанести одновременный удар по АУГ на пределе досягаемости своего тактического радиуса действия. Разведчик ТУ-95РЦ выдал координаты цели. Но ведь надо учесть, что цель в океане, вокруг никакой привязки, т.е. какие-то ошибки в определении координат неизбежны. Кроме того, цель ведь не стоит на месте, она движется, и пока дивизия прилетела на рубеж пуска ракет с максимальной дальности, она несколько сместилась. Нет, командир дивизии даёт команду на пуск ракет с максимальной дальности слепо руководствуясь координатами, выданными самолётом-разведчиком. Когда посчитали и проверили средства объективного контроля, оказалось, что все ракеты дивизии не долетели до своих целей порядка 10-20 километров. Опять целый залп и всё впустую. Ну разве мы бы стали ругать командира дивизии, если бы он пролетел несколько десятков «лишних» километров для гарантированного долёта ракет до цели, потерял бы при этом ещё несколько самолётов из-за дополнительного нахождения в зоне ПВО авианосца, но он бы выполнил боевую задачу. А так всё «коту под хвост». Мы зачем вас в академиях обучаем, товарищи офицеры, чтобы вы тупо, как «солдафоны» выполняли приказы?

     Всё это я вам рассказал, товарищи Командиры, с одной целью. Ещё Суворов говорил: «Не держись устава аки стены». Я требую от вас творческого отношения к делу. Вопросы есть? Вопросов нет. Желаю успехов на своих должностях», - с этими словами адмирал Чернавин пожал нам руки (я свою потом неделю не мыл), и мы убыли из кабинета. Честно скажу я порадовался за себя и за наш Флот, что нами управляет такой умный Начальник, буквально несколькими фразами снискавший к себе огромное уважение, и попутно преподавшим нам хороший урок, как не надо выполнять боевую задачу.

      (Для читателей, которые не авиаторы, поясню. Когда мы говорим «пуск ракет», то это речь идёт о тактических пусках. Т.е. ракеты настоящие, в том числе и ядерные. Они висят под крылом или фюзеляжем, но мы их пускаем условно, руководствуясь данными радиолокационных прицелов. Вся аппаратура на ракете и самолёте работает, но ракета не отцепляется. Зато на земле по записям объективного контроля можно точно определить, попала ракета в цель или нет. А практически мы пускаем ракеты 1-2 раза в году, на учениях, т.к. это дороге удовольствие. Каждая ракета весит около 5 тонн и размером с небольшой истребитель).

                ГЕНЕРАЛЬСКИЙ МАРАЗМ

      А вот следующее собеседование в ГУКе (Главном Управлении Кадров) меня разочаровало и гордости за наши Вооружённые Силы СССР у меня поубавилось. Не буду рассказывать про свой пример, он менее поучителен, чем пример командира истребительного полка МИГ-29 с Вознесенска подполковника с «редкой» украинской фамилией «Сало». Мы с ним проходили ВЛК в Одессе, вот и разговорились. Вот что он поведал. Сидят они перед морским контр-адмиралом, ждут приёма у дважды Героя Советского Союза, который является последней инстанцией, определяющей, способны они командирами полков стать. Я забыл сказать, как мы с полковником Мордоваловым были двое, так и с ним был ещё один потенциальный командир полка. И вот на столе у контр-адмирала звонит телефон, он берёт трубку и тут же матом начинает кого-то «вразумлять», что он жене какого-то начальника не те апельсины купил. Так он его «повоспитывал» минут 7, потом начал уже класть трубку и вдруг вспомнил ещё одну «мелочь»: « Да, к тебе в полк скоро придёт старший лейтенант такой-то, сын такого-то, ты ему к 23 февраля дашь медальку или орден, а в июле отправишь в академию. Понял, медальку или орден?» И всё это контр-адмирал произнёс, совершенно не стесняясь нас, свидетелей этого разговора.

     Люди, бывает за эти ордена жизнь кладут на алтарь Отечества, а тут было видно, что контр-адмиралу абсолютно всё равно, дать медальку или орден, лишь бы сыночка какого-то начальника наградили», - тут мы с подполковником Сало подняли рюмки за успешное прохождение ВЛК.

    Что касается меня, то после беседы с дважды Героем Советского Союза, я задал себе вопрос: «Что заставляет людей в таком возрасте цепляться за свою должность, когда старческий маразм уже виден «не вооружённым взглядом? Хотя может его заставляют служить до «пока ноги носят» как папу Римского, Леонида Ильича Брежнева и Черненко?

                КОМАНДИР  12  омрап
               
        Началась служба командиром полка. Это самая интересная должность, которую я прошёл. Я как-то задумался, как на неё попадают? Нас на первый курс Оренбургского училища набрали 166 курсантов. До выпуска дошло всего 120. Саша Викторенко стал космонавтом, Героем Советского Союза. 5 человек: Олег и Константин Припусковы, Миша Поздняков, Валера Михалкин и Серёжа Буров, пробились в испытатели. Генералом с нашего выпуска смог стать только один Володя Рябов. И кроме него 8 человек дослужились до  такой должности как командир полка: Володя Зубков (Ту-142м), Витя Кибальник (ТУ-142м), Володя Егоров (ИЛ-38), Гена Самойлов (ТУ-22м2), Саша Лепаловский (ТУ-22м2), Игорь Сурнин (ТУ-16), Гена Напёрстков (СУ-17) и автор этих строк ТУ-16к-26). Ещё человек 15-20 стало полковниками на инспекторских должностях. И я вам скажу, далеко не всегда личные качества являлись главным определяющим моментом для назначения на вышестоящую должность. Во многом это определялось «попал ты в струю или нет». Это я всё к тому, что никто из нас полковников «не дерёт нос» перед своими однокашниками, которое это звание не получили. Но одно качество для командира полка является обязательным – он должен хорошо летать. «Слабого лётчика» командиром полка не поставят, и тут никакие родственные связи не помогут.

                ПОПАЛ НЕ ВСТРУЮ

      Кстати, написал слова «попал в струю», сразу эпизод вспомнился, хотя по хронологии, которой я стараюсь придерживаться в этом «опусе», его надо в разделе «старлей» поставить, но приведём его здесь. Я командир звена, и командую двумя «орлами» - Олегом Новиковым и Колей Хартавом. По учениям перелетаем с аэродрома Нурмси в Эстонии на аэродром Скультэ под Ригой. Идём одиночно всем составом эскадрильи на 5-и минутном интервале. Я в середине боевого порядка, за мной Новиков, потом Хартав. Полёт в режиме радиомолчания. В Риге садимся, что за «чёрт», Хартав есть, Новикова, который должен произвести посадку перед ним – нет. Ко мне подскакивает генерал Лецис, который тогда исполнял должность зам. Командующего: «Чечельницкий, где Ваш ведомый, Новиков?» А что я скажу? Я же знаю точно, что он взлетел, если бы не взлетел, РП тут же бы это озвучил. Если бы что-то произошло типа ОСП (особого случая в полёте) – Новиков бы об этом сам доложил, несмотря на радиомолчание. Т.е. он просто полетел не туда. Но поскольку генералу надо было что-то отвечать, я возьми и «ляпни»: «Тов. генерал, летит, просто «не в струю попал».

     Лецис мне на полном серьёзе басом как гаркнет: «Да Вы что? Разве можно летать не в струе?» Я стою, не знаю, что ответить генералу, «фантазию», что ещё «умное проглаголить», просто заклинило. Ем начальство преданными глазами и жду «наития»… На моё счастье, прибежал матросик с КДП: «Летит, тов. генерал, через 15 минут сядет».

     Ждём. Производит посадку Новиков, заруливает. С самолёта снимают магнитофон, начинаем разбираться, как никак - нарушение воздушного режима – предпосылку оформлять надо. Оказывается, после взлёта штурман, старый, седой, точнее – лысый, заслуженный и опытный капитан Володя Зотов просто оговорился и вместо: «Доворот на курс 240 градусов», - сказал 140. Новиков, который десятки раз летал по этому маршруту и готовился к этому вылету по учениям в том числе, бездумно крутит штурвал на курс 140 и так они и летят в сторону от общего боевого порядка. Группа руководства этот момент «прошляпила». А гонят «спарку» ИЛ-28у. На ней радиолокационного прицела нет. Олег первый увидел в дымке озеро «Вырц-Ярв», а оно большое, аж целых 24 км: «Вон и Пярнуский залив появился», - проявил свои «глубокие познания» в штурманском деле командир экипажа.

      «Сейчас море увидим», - вторит ему штурман. И только когда вместо моря показался зелёный лес, они поняли свою ошибку и бросились вдогонку за эскадрильей, но всё «тихой сапой» - бо, режим радиомолчания, ни слова в эфир, «враг не дремлет!»

       Но вернёмся к должности командира полка, причём отдельного полка. Это принципиальное отличие от полка в составе дивизии. Там ты никогда не чувствуешь себя самостоятельным, т.к. обо всём надо докладывать командиру дивизии. Его «недремлющее око всегда рядом. Я замыкаюсь только на Командующего, который от меня в 600 км, и его по каждому «пустяку» тревожить не будешь. Если в полку всё нормально, то он тебя удостаивает 5-и минутным разговором раз в неделю по понедельникам при утреннем докладе. А так всё сам.

                ОХ УЖ ЭТИ ЖЁНЫ

     Кстати, как только начал службу в этой должности, дома нарвался на скандал. Как-то жена без всякого "повода" с моей стороны встретила уставшего на государственной службе мужа словами: "Чечельницкий, ты уже дослужился до должности командира полка, а я с тобой ни разу в санаторий не ездила, ты меня всё по турбазам таскаешь. У тебя совесть есть?" (блин, не иначе бабы в магазине надоумили...) Но вопрос задан, надо отвечать. Призадумался я: "А ведь она права, нельзя быть таким эгоистом", - и три года подряд мы ездили по санаториям: санаторий "Крым" - для генералов, адмиралов, старших офицеров; санаторий "Майори" под Ригой на побережье Балтийского моря; санаторий "Солнечногорск" под Москвой, а потом моя "бродячая" душа взбунтовалась. Не могу я 24 суток на пляже лежать, принимая процедуры.

      "Вот тебе деньги и езжай куда хочешь, ну совсем как Штирлиц пастору: "Вот тебе лыжи, а вон там Швейцария..." И с тех пор я опять по турбазам... Я признаю, что с "фантазией"у меня слабовато, но что поделать, нас в училище по здоровью принимали, а не по уму. Тем более, как только в санаторий уедешь, через неделю тебя догоняет приказ Командующего: Оставить жену и номер в санатории за собой, а самому прибыть на какие-нибудь недельные сборы командиров полков. И всё за свой счёт, без восстановления времени, ушедшего на это стратегическое мероприятие, а деньги, потраченные на дорогу, отдают в лучшем случае "сухарями". А с турбаз меня Командующий не выковыривал ни разу - отсюда "ежу понятно", куда надо ездить.

                ПЕРВОЕ ВЗЫСКАНИЕ и прочие СУРОВЫЕ БУДНИ

     Но вернёмся к службе. Шла она у меня достаточно шла сложно. Судите сами.  Уже через три месяца после официального назначения на должность мне телеграммой ЗАСС пришёл строгий выговор от Зам.Командующего за несвоевременное прекращение парашютных прыжков. Тогда прапорщик Романов у меня сломал ногу при выполнении своего первого и последнего прыжка с парашютом, а я эти прыжки прекратил не сразу, т.к. сам в это время читал доклад на партсобрании и на прыжки прибежал попрыгать сразу после его окончания. Хотя Зам.Командующего генерал Пироженко лично во всеуслышанье говорил: "Мы первые полгода командиров полков не наказываем, т.к. ошибки по молодости неизбежны". Но я сумел сделать так, чтобы меня официально наказали! Кстати, чем горжусь, что за службу напрыгал более 800 прыжков с парашютом. Я думаю, по всем ВВС и ВМФ не много найдётся командиров полков, которые смогли бы выполнить столько или больше прыжков. Слишком уж должность "хлопотная" и для этого надо эти самые парашютные прыжки фанатично любить...

     2 января матрос, который нёс службу часовым на посту ДСП (дежурного по стоянке части), полез в высоковольтную трансформаторную будку прятать конфеты, которые своровал на Новый год от своих же товарищей. Коротнуло 10 000 вольт. Обе руки ампутировали по плечи. А он планировал вернуться после армии к своей первоначальной работе, которую любил – официантом в престижном Московском ресторане. Как он плакал, повторяя: «Лучше бы ногу отрезали…»

    Через полгода матрос получил письмо от своей любимой девушки, что она вышла замуж. Нервы не выдержали, застрелился прямо на посту из собственного карабина. Тело так и нашли с этим прострелянным письмом. Самое обидное, друзья знали об этом письме, но ни один не сказал, что нельзя в таком состоянии молодого парня отправлять на пост с оружием.

      Ещё через полгода, снова зима. Техник, старший лейтенант в ресторане привёл себя в очень нетрезвое состояние, а поскольку дальше предстояло свидание с девушкой, он, как джельтмен, который не может позволить себе дышать на девушку перегаром, решил «проветриться». Пошёл по рельсам, где ходит мотовоз «Люська», который возит личный состав на аэродром и обратно, т.к. расстояние от гарнизона «Остров-2» до гарнизона «Остров-6» составляет 5 км, и со службы так просто не убежишь. А мороз был -36 градусов с ветром, через минут 15 Дон Жуан замёрз, стал дрыгать ногами, чтоб согреться. Упал под откос и сразу заснул. Повезло, за ночь всего занесло снегом. Утром машинист, совершая первый рейс, увидел торчащую из снега ногу, по приезду в Остров-6 доложил оперативному дежурному, тот сразу мне. Короче, когда тело привезли в госпиталь, я думал: «Всё, каюк пацану», потому что это была натуральная замороженная баранья туша из холодильника. Тело практически не гнулось. Через 4 час мне позвонил хирург из госпиталя: «Командир, жить будет, только пальцы на руках и ногах ампутируем». После всего парня отправили на «дембель» по инвалидности.

     Про такие «мелочи», как у меня техник самолёта, боксёр и уйгур по национальности, на танцах в Доме Офицеров пырнул себя кортиком в живот, когда любимая девушка не пошла с ним танцевать, посчитав его пьяным, я даже Комендующему не докладывал. Когда мне этот факт довели по телефону, (а он ходил ко мне на тренировки по каратэ), я прежде всего подумал: Ну всё, «пипец» парню, потому что крови было море. А вторая мысль про девушку: «Как же ты могла? Ведь уйгуры – они такие «горячие», как на Кавказе. Неужели мозгов не хватило как-то по-доброму отказать». А через час мне начальник политотдела полковник Калмыков звонит и говорит: «Командир, а подчинённый-то твой профессионал. Все видели, как он втыкал кортик строго под 90 градусов к животу, а он-то потом успел его повернуть вдоль. В итоге, рассечение кожи брюшной полости 12 см, «море крови», а на самом деле ничего серьёзного. Я ещё подумал: «Оказывается их там в Ачинском техническом училище учат не только самолётам гайки крутить». Зато мне потом доложили, девушка того уйгура после этого случая стала прямо «шёлковая» и никогда больше ни в чём ему не отказывала. Вот что значит – «воспитал» будущую жену.

                БОРЬБА С ДЕДОВЩИНОЙ       

      Но в целом, в плане лётной выучки и воинской дисциплины полк числился на высоком счету у Командующего. В других частях флота были свои «приключения», и на их фоне мы были далеко не самыми худшими, наоборот. Года через полтора моего командования полком к нам из Москвы прилетел из Центрального Политуправления генерал Греков, который до этого на Балтике был Членом Военного Совета ВВС Балтийского Флота. Как он сказал, перенимать опыт борьбы с неуставными взаимоотношениями, а попросту с «дедовщиной». Не буду хвастаться, просто скажу, что мы сделали. Во-первых, я собрал всех командиров кораблей и выше, довёл обстановку, и мы приняли общее решение. Во все мероприятия, где только можно, включать матросов, особенно в спортивные соревнования, чтобы в футбол, волейбол и т.д. матросы-«старики» играли в одной команде с офицерами, прапорщиками и молодыми матросами. Во-вторых, сам стал вести секцию каратэ не только для офицеров и прапорщиков, но и для матросов тоже. Для этого мы 1-2 тренировки в неделю специально приезжали к ним в казарму. В-третьих, по докладу старшин эскадрилий, политорганов или особого отдела я каждую неделю выбирал 1-го, 2-х или 3-х матросов, с кем мне надо поговорить лично.

       После работы шёл в казарму и там наедине говорил с этим матросиком за «жизнь». Направленность бесед была такая: «Вот ты, сынок, матрос Хализов. вчера ударил матроса Юровского за якобы неряшливый внешний вид. Как ты думаешь, если начнётся война, и ты будешь ранен, станет Юровский тебе оказывать первую помощь и тащить до медсанбата?» И мы вместе  приходили к логическому заключению: «Да, молодых надо учить, но как своих младших боевых товарищей, а не издеваться над ними только потому, что над тобой тоже издевались». Остальные методы не перечисляю, оставим их для «парт. ячейки». Но скажу, такая работа давала свои «плоды», и если в первый год у нас неуставные отношения в полку были, то во второй - нам их удалось практически изжить. Но сразу скажу, чтобы у читателя не возникало никаких «иллюзий», что с «дедовщиной» в армии так легко справиться. Такое положение было всего лишь полгода, и с каждым новым призывом всю работу надо повторять заново.

                ГОРЬКАЯ СВАДЬБА

     Но продолжу рассказ о том, что произошло накануне прилёта генерала Грекова из Москвы.  В тот период полк участвовал в каких-то крупных учениях.. Одна эскадрилья у меня улетела на юг с практическим пуском авиационной крылатой ракеты КСР-5 на Каспийском полигоне «Макат» и обратной промежуточной посадки на аэродроме Быхов для дозаправки топливом. Они ушли в полдень и вернуться должны были где-то к 6-ти утра. А вторая эскадрилья под вечер ушла на Север на нанесение ракетно-бомбового удара на полигоне в районе Вологды. Сам я был во второй группе. А месяца за три до этих событий в полк пришёл очередной призыв срочной службы, и было среди них 4 родных брата-грузина. По-русски говорил только один. Именно поэтому им, в порядке исключения, разрешили служить всем четверым вместе, хотя возраст был от 18 до 29 лет.

       В первой группе начальник ТЭЧ отряда накануне учений приобрёл «Жигули», и естественно на ней приехал на работу. Поскольку часть технического состава, в том числе и этот техник, улетали на АН-12 сопровождать лётную группу, он ключи от машины передал молодому технику – лейтенанту, который оставался на аэродроме со словами: «Если я задержусь, отгонишь машину в гараж». И вот вы представьте, молодому парню дали ключи от машины. А парень только три дня назад, перед самым началом учений женился. На свадьбе чуть ли не вся эскадрилья присутствовала, в том числе и его родители, которые специально приехали из какой-то далёкой сибирской глубинки, и в данный момент ехали третий день в поезде к себе обратно.

     Парень, весь в радостном настроении, поскольку после учений ему предстоял отпуск, целый день носился на этих «Жигулях», а вечером поставил машину в гараж и пришёл в свой номер гостиницы, где они с молодой женой получили комнату для проживания.  И вот он слышит, как из соседней комнаты два офицера собираются на аэродром встречать группу, которая возвращалась с Севера. А у него прямо «руки чешутся» на машине поездить, т.к. уже утром этой возможности у него не будет. И он выскакивает из своей комнаты и говорит: «Ребята, а давайте я вас подвезу». Те соглашаются, что ж не проехать на «халяву». Подъезжают к КП, где шлагбаум. Обычно проезд на аэродром на личном транспорте у нас был запрещён, хотя некоторым и разрешали, в порядке исключения. Он подъезжает, а в наряде на КП его знакомый матрос стоит. Этот молодой парень показывает: «Открывай», и матрос поднимает шлагбаум.

     Уже наступила ночь, и стоянка эскадрильи, которая ушла на Юг, была сдана под охрану, и часовым стоял как раз один из братьев-грузин, который по-русски не говорил. Они промчались через его пост, он пытался их остановить, махая автоматом. Куда там, подумаешь, какой-то матрос пытается офицеров остановить. А мы в это время прилетели и были на дальней стоянке. Сам я уже находился в своём кабинете, принимал доклад, как там моя первая эскадрилья на Юге «сражается». Матрос же пришёл к офицеру ДСЧ (дежурному по стоянке части) и знаками доложил, что через его пост прошла машина. Тот не вникая, отдал безмозглое приказание: «Задержать на обратном пути, вплоть до применения оружия», хотя сам знал, что никто посторонний в открытую на «Жигулях» на стоянку не поедет. Матрос из всей этой фразы понял только слово «оружие» и побежал скорее на свой пост.

     Прошёл час. Один офицер и прапорщик (техники) закончили работы на самолёте второй эскадрильи и собрались домой. Этот молодой лейтенант на «Жигулях» услужливо: «Ребята, да я вас отвезу». Надо же себе алиби создать, почему он на машине целый день и ночь ездил? А я личный состав развозил. Учения ведь, у всех разные распорядки дня. И вот мчатся они опять через охраняемую стоянку первой АЭ, часовой матрос-грузин выходит на рулёжку, машет руками, пытаясь их остановить. Те проносятся мимо, не обращая внимания на сигналы. Тогда боец делает два предупредительных выстрела вверх, а потом даёт очередь по колёсам. Но автомат у него висел на ремне на шее, и очередь прошла не по колёсам, а по кабине.

     Машина рывком увеличила скорость, выключила фары и скрылась в темноте. А произошло вот что. Три пули прошили кабину, и одна попала водителю прямо в позвоночник. Ноги у него отнялись, и он утопил газ до отказа. Вот почему машина рывком увеличила скорость. Офицер, сидящий рядом, закричал: «Тормози, куда ты гонишь?» Лейтенант в ответ: «Не могу, ноги отнялись». Их спас прапорщик, который с заднего сиденья перегнулся и смог выдернуть ключ. Двигатель сразу заглох, фары выключились, а рулёжка в этом месте поворачивает, и они улетели в темноту. Метров 200 летят по буеракам, потом машина переворачивается на бок и так застывает.

     Мне прозвучал доклад: «Неизвестная машина промчалась на огромной скорости через стоянку первой эскадрильи, на сигналы часового не остановилась, он вынужден был применить оружие. Машина скрылась и где-то сейчас будет прорываться из гарнизона». Я немедленно даю команду: «Полк в ружьё». Тут же сообщаю второму командиру полка, базирующемуся на аэродроме, и мы со всех сторон пытаемся с оружием перекрыть все выезды с аэродрома. Хотя он огорожен двумя рядами колючей проволоки, но лазейки всегда есть. Час лежим в засаде, второй пошёл и вдруг это злосчастное «Жигули» само подъезжает к санчасти. Оказывается, машина перевернулась, её пассажиры «слегка» побились, скорость ведь была огромная. Пока они смогли из машины вылезти, потом вытащить раненного лейтенанта, оказать первую помощь, остановить кровь. Ранение в позвоночник, трогать нельзя. Дальше они около часа ковырялись, но смогли поставить машину на колёса, погрузить раненого, который уже потерял сознание и своим ходом доехать сюда. Парня немедленно перетащили на носилках в «скорую», перевезли в госпиталь, к утру скончался.

     Родителей лейтенанта, ехавших со свадьбы  по дороге домой где-то в Сибири «отловили» , пересадили во встречный поезд и привезли на похороны. Плакал весь полк. А я долго, да и сейчас тоже, задаю себе один и тот же вопрос: «Почему такая нелепая смерть? Чем виноват этот молодой парень перед Богом?» - и не нахожу ответа.

                "ГЕНЕРАЛСКИЙ ЭФФЕКТ"

     На следующий день после происшедшего из Калининграда прилетел Начальник Штаба ВВС БФ генерал Ильин. Вызвали ко мне в кабинет всех участников трагедии. Часового, который стрелял, его брата, который один знает русский язык, старшего лейтенанта, который был ДСЧ и отдал команду: «Задержать…», мы с генералом Грековым. Генерал Ильин этого матроса, который стрелял, спрашивает: «Сынок, ты почему стрелял, думал, что это чужие люди?»

     Матрос отвечает: «Нет, я знал, что это свои. Чужой сюда не поедет». (Этот диалог, естественно, шёл через брата-переводчика).

    Ильин тогда спрашивает: «А почему же ты тогда стрелял, если знал, что это свои?»

   А матрос ему: «Так у меня же приказ. Применить оружие, а часовой должен беспрекословно выполнять приказы начальника караула согласно Уставу Караульной и Гарнизонной службы».

     Генерал Ильин как это услышал, сказал: «Всё, сынок, иди. К тебе претензий нет, ты поступил правильно». Матросов отправили в казарму, долго разбирались со старшим лейтенантом ДСЧ. Крутили Устав и так и этак. Учли, что он жесты матроса-грузина понял, что это какие-то посторонние люди проехали. В общем, через три дня он уже служил на Косе в Балтийске в противолодочной эскадрилье самолётов БЕ-12. Если бы этого не сделали, друзья лейтенанта его могли просто убить.

     А мы вышли после всего этого разбора с генералом Грековым на улицу, и он мне сказал: «Да, Василий Васильевич, ехал к Вам положительный опыт перенимать, а вон как всё получилось. Опять «генеральский эффект… Уже не раз так было»… Об этом явлении в армии стоит сказать особо. Те, кому довелось много прослужить в армии, я думаю, подтвердят мои слова: «Достаточно часто, по необъяснимым причинам в полках или дивизиях, куда летит генеральская проверка, накануне или во время проверки происходят ЧП. Под этот факт невозможно подвести научную основу, но он имеет место в реальной жизни, и народ даже «официальный термин» придумал этому явлению – «генеральский эффект». Может это нам знак, что меньше надо ездить со всякими проверками и комиссиями? Ведь половина из них бесполезны, и не идут на пользу делу. А уж как работают эти комиссии, вот вам пример.

                КАТАСТРОФА ПОЛКОВНИКА БАГАЕВА

      Когда у нас на аэродроме после взлёта упал самолёт ТУ-22м2 из-за отрыва правой поворотной части крыла, при этом погибло три человека из экипажа полковника Багаева Анатолия Ивановича, включая его самого,  с Москвы сразу прилетел главный конструктор фирмы Туполева и с ним комиссия со Штаба Авиации ВМФ. Когда просмотрели запись этого взлёта  по видеомагнитофону, главный конструктор, потрясённый увиденным, забрал оригинал этой видеокассеты, копию оставил нам, и сразу улетел в Москву принимать меры. Причина была налицо – КПН (конструктивно-производственный недостаток). Комиссия же осталась, неделю всему 33 Центру «выворачивала матку», а в конце сделала вывод, один из пунктов которого гласил: «Экипаж не виноват, но в Центре нет стройной системы методической работы по переучиванию лётного состава на новые типы ЛА (летательных аппаратов), что в целом могло способствовать катастрофе».

      Мы, руководящий состав Центра, потом долго думали над этим пунктом, как же нам быть и что делать? Что в Центре вообще нет системы переучивания, комиссия сказать побоялась. Но поскольку недостатки в акте лётного происшествия обязательно должны быть, иначе они «даром хлеб едят» придумали – «система методической работы есть, но она «не стройная»! Вот богатство русского языка! Но я и по сей день не знаю, что нам надо было делать тогда, чтобы из не стройной система стала «стройною»?

                КВАРТИРА ВНЕ ОЧЕРЕДИ

     В общем, господа, уважаемые читатели, этими примерами я надеюсь вас убедил, что должности, связанные с руководством личным составом, т.е людьми, они не предсказуемы, как и не предсказуема и сама жизнь... Кстати, спустя 27 лет узнал своё прозвище на должности командира полка - "Чапаев" - так, оказывается, меня называл личный состав. Вообще-то, про Василия Ивановича много анекдотов ходит, типа: "Ну и "дуб" ты Василий Иванович", - сказал Петька. "Да, крепок я", - ответил Василий Иванович. Или, вернулся Василий Иванович из Италии. Петька к нему пристал: "Василий  Иванович, ну скажи что-нибудь по итальянски. Чапаев ему: "Шёл бы ты на "три буквы", Петруччио". Но в одном личный состав прав - Чапаев никогда не прятался за спины других. Так что будем считать это мне комплиментом!!! Кто не согласен, читай Устав: "Командир всегда прав". Если командир не прав, читай пункт первый..." (Тонкий армейский "юмор").

    Вот вам свежий пример, которым поделился совсем недавно однокашник Саша Лепаловский, когда за рюмкой «чая» мы вспоминали нашу командирскую молодость. На приёме по личным вопросам, который каждый командир полка обязан проводить два раза в месяц, заходит к нему в кабинет молодая, вальяжная дама, жена старшего лейтенанта – техника, который недавно перевёлся к ним в гарнизон Монгохто с Балтики по замене, и сразу «в карьер» заявляет: «Товарищ полковник Вы должны моему мужу немедленно дать двухкомнатную квартиру». Саша от неожиданности такого напора начинает возражать: «Но позвольте, Ваш муж старший лейтенант, почему сразу двухкомнатную? У нас командиры кораблей ещё не все расселены».

     Дама: «А потому что во время оргазма я так громко кричу, что не только дети, но и соседи пугаются». Что ответил ей Саша Лепаловский оставляю на «фантазию» читателей.

                ЭПИЛОГ

     Развал Союза меня застал на Украине на должности Начальника Службы Безопасности Полётов в 33 Центре Боевой Подготовки и Переучивания личного состава Морской авиации СССР в городе Николаеве. Опыт по организации и обеспечению безопасности полётов был накоплен огромный, поскольку на меня замыкалось 4 полка, две отдельных эскадрильи и 22 типа летательных аппаратов, от самых современных истребителей, бомбардировщиков, противолодочных самолётов, разведчиков, вертолётов до всех транспортных самолётов от АН-2 до ИЛ-62м. До конца этот опыт остался не востребованным, поэтому тянет им поделиться хотя бы так, на страницах Интеренета. Кому надо – тот прочтёт.

     Свою однокомнатную квартиру, которую мне выделил Центр, я ждал 12 лет и дали мне её спустя 2 года послу ухода на «дембель», когда дети выросли... Одно могу сказать: «Мужики, не бойтесь уходить в «запас». Жизнь на пенсии, оказалась настолько интересная штука, я даже предположить такое не мог. После армии и параллельно с ней я умудрился поработать и перепробовать «кучу» профессий, вот основные из них: инструктором по Парашютно-Десантной подготовке в аэроклубе «Икар» вместе с Мастером Спорта СССР подполковником запаса Геннадием Ивановичем Кустовым, потом под его руководством лётчиком самолёта АН-2 в Николаевской Областной Федерации Авиационных Видов Спорта, помимо этого - лётчиком- инструктором на пилотажно-навигационных тренажёрах Центра Боевой Подготовки ВВС Украины,  преподавателем на военной кафедре Николаевского университета им. Сухомлинског, (предмет «Выживание в экстремальных условиях дикой природы и города»), инструктором Школы Кёкусин-Кай каратэ, инструктором по горному и пешеходному туризму в Николаевском клубе путешественников, инструктором по горным лыжам в горах Кавказа и Карпат частным образом… Сейчас здоровье уже не то, но «бродячий образ» жизни вести позволяет, и поверьте, на палатку, спальник, рюкзак и гитару денег много не надо.

       Ну, и как «бонус» тем, кто дочитал эти умные рассуждения до конца, один анекдот и два рецепта, что делать, если Вам грозит снятие с должности, и не важно какой, руководящей или не очень…

      Командир пока уходит на вышестоящую должность, вышел перед строем попрощаться: «Вот ухожу я. Пришлют вам теперь какого-нибудь дурака»
     А строй в один голос: «Опять дурака…»

      Командира полка снимают с должности. Он своему сменщику говорит: « Научу, как хотя бы полтора года на должности продержаться. Вот тебе три пакета. Когда будут снимать с должности, откроешь первый». Выпили, распрощались, новый командир полка служит. Через год приезжает комиссия с проверкой и находит, что состояние дел «из рук вон плохо». Дело грозит снятием с должности. Командир полка лихорадочно вскрывает первый пакет, а там три слова: «Вали всё на меня». Он тут же начинает оправдываться и валить всё на своего предшественника, типа, это он всё завалил, но я порядок в полку наведу, слово офицера». Комиссия разжалобилась – уехала. Через полгода приезжает проверять устранение недостатков, а там чуть сдвинулось дело с «мёртвой точки» но в целом всё равно всё не намного лучше, чем было. Решили снимать с должности. Он вскрывает второй конверт, а там всё одно слово: «Кайся». Командир полка как начал: «я признаю, я виноват, но я исправлю, дайте только срок». Короче, опять поверили. Комиссия приехала через полгода в третий раз – он вскрывает, как он думает, спасительный третий конверт, а там надпись: «Пиши конверты!»

      Ну, и рецепт, как можно остаться на должности в почти безнадёжной ситуации. Это уже из жизни, пересказываю, как было на самом деле. Выдаю «засекреченные данные», как остался на должности командира базы полковник Володя Шубельняк, которому я впоследствии передал свой пост Начальника СБП. Эта сугубо конфидициальная информация известна лишь в ЦРУ США, Пентагоне, Моссад Израиля и ФСБ России, а также тем, кто смог дочитать сей «опус» до конца. Больше прошу не с кем не делиться, этот рецепт только для «своих».

                КАК СПАСТИ КОМАНДИРА ПОЛКА

      Итак, после развала Союза осталось очень много бесхозной боевой техники. Дабы она не попала туда, куда не надо, блок НАТО её разделку взял под строгий контроль. Например, на Украину прилетает в Киев какая-нибудь специально назначенная делегация, и в течение часа, двух её должны доставить в любую точку Украины, куда она ткнёт пальцем. Поэтому к прилёту делегации стоят в готовности к немедленному старту: самолёт, вертолёты, поезд, машины, лошади и т.д. В тот раз прилетела английская делегация, которую возглавляя адмирал Джон ( фамилию не озвучиваю, иначе будет международный скандал). Ткнул адмирал Джон пальцем в карту Украины и попал в аэродром Кульбакино (Николаев), где Владимир Иосифович Шубельняк как раз командовал авиационно-технической базой , в которую её успешно переименовали из 540 мрап. К тому времени на аэродроме уже успешно порезали и привели в негодность аж 4 «стратегических» бон… блин… бом…бардировщика ТУ-16. Всё бы ничего, да вот незадача, первый бомбардировщик сварщик «по пьянке» разрезал не по кабине, а взял на 10 сантиметров правее, т.е. кабина цела, а это значит, его восстановить можно, если, конечно, сильно постараться.

     «Это не порядок, - сказал адмирал Джон. Мы это отметим в акте». А это значит, доклад идёт сразу на самый верх, президенту Кучме. Командир базы пытался урезонить Джона: «Да Бог с ним, подумаешь 10 см». Но Джон был не умолим: «Отмечаем в акте и баста! Вот только остальные самолёты проверим, а то вдруг ещё такие есть». И Володя Шубельняк понимает, что ему не только моей должности не видать, но и со своей теперешней придёться распрощаться, т.к в таких случаях одна дорога – «на дембель», а может быть и без выходного пособия. Но полковник Шубельняк прошёл школу обучения в Советское время. Эта ситуация могла смутить кого угодно, только не его, верного коммуниста и партийного «ленинца».

      Он тут же меняет согласованный и утверждённый Начальником Центра план и передаёт адмиралу, что вместо запланированного одного «уикенда»  на третий день работы комиссии их будет два, причём первый сегодня. «Ну, со своим Устафом в чужой монастырь не лезь», - соглашается адмирал Джон, демонстрируя глубокое знание русских поговорок. В итоге, комиссию везут сначала на экскурсию на местный пивзавод «Янтарь», угощают не фильтрованным пивом разных сортов с воблой и копчёными лещами. После чего везут на берег лимана, где прямо на траве стол накрыт, всё так скромненько: жареный поросёнок, как экипажу обычно после успешного практического пуска ракеты вручали; икра чёрная, икра красная, икра заморская баклажанная и ещё море всякой вкуснятины, ну и конечно много «рашен водка».

     А англичане приехали со своими рюмками, мы их прозвали «мензурками», потому что они высокие и с делениями. И одноразовая норма, которую можно зараз выпить 50 грамм. И если англичанину наливаешь больше, он сразу: « Ноу, Ноу…», - и лишнее отливает. Короче начали, вернее, продолжили «банкет» и Владимир Шубельняк произнёс первый тост «За содружество!» Выпили – налили. Второй тост произнёс адмирал Джон: «За гостеприимство! Выпили – налили. И только хотел замполит своё веское слово вымолвить, как произошла заминка. Дело в том, что для накрытия стола со столовой взяли официантку Люду. А у Люды бюст 9 размера, причём грудь не висит, как вымя у коровы, а стоит, как дай нам Бог мужикам, чтобы у каждого так стояло. И вот Люда перед очередным, третьим по счёту, кажется, или четвёртым? Ну, неважно, тостом перегибается через плечо адмирала Джона и доставляет там ещё тарелочку с колбаской и огурчики.

     Когда грудь Люды попала в поле зрения адмирала Джона, он прервал на пол дороге умную мысль, которую приготовил для разговора и робко спросил у Володи: «Мистер Шубельняк, а Люде можно предложить с нами выпить?» Вопрос был задан через переводчика, но мистер Шубельняк его смысл понял сразу, т.к. в этот момент он тоже смотрел на Людину грудь.
     «А что Вы у меня спрашиваете, ответил коварный мистер Шубельняк, - Вы лучше у Люды и спросите. Вопрос перевели Люде.

     «Конечно, могу, а почему бы нет. Вы же от чистого сердца предлагаете», - ответила Люда. Адмирал ей свой фужер подаёт, а Люда говорит: «А я из такой посуды не пью».

     Джон ей: « А из какой Вы пьёте?»
Люда берёт со стола гранёный стакан и говорит: «А вот из этой». Адмирал переливает ей в стакан содержимое своей мензурки, получается как раз на донышке, а Люда ему: «А я по стольку не пью».
      Он: «А по сколько?» Она берёт со стола бутылку водки, демонстративно ставит её стоймя вертикально и наливает полный стакан. После чего: «Ну, Ваше здоровье!», - и в три приёма залпом это дело в себя опрокидывает.
       Джон в шоке тянет ей бутербродик с килькой, а Люда ему: «А я после первой не закусываю». Джон: «Что ещё?» Люда: «Конечно». Тут же наливает себе второй стакан и также лихо выпивает, как и первый. Только после этого позволила себе закусить предложенным бутербродиком.

      «Ну, ладно, благодарствую за угощение. Вы тут продолжайте, а я всё-таки на работе, и Люда стала дальше заниматься своим делом официантки. У англичан после этого пошёл разговор: «Как Люда пьёт!»  А в конце «банкета» адмирал Джон дал команду: «Везите сюда акт, мы его переделаем». Листочки эти оказались тут же. Прямо на компьютере всё отпечатали по новой, и все остались довольны. Так официантка Люда спасла своего командира. И заметьте, он её об этом не просил - сама догадалась!!!
      Так что, кто попадёт в подобную ситуацию, ищите на помощь женщину, они выручат.

                ТОСТ №48

      Когда мы выпускались с Военно-Морской академии, преподаватель, Ростислав Сергеевич Демидов, штурман-фронтовик, Герой Советского Союза на прощальном банкете сказал нам так: «Мужики, Вы станете большими командирами. От Вас будут зависеть судьбы многих людей, Вы будете назначать на вышестоящие должности. Когда это будете делать, прежде всего смотрите на моральные качества, хороший это человек или плохой. Из хорошего человека при наличии способностей Вы всегда хорошего командира сделаете. А выдвинете на вышестоящую должность, руководствуясь только деловыми качествами, а внутри человек «гнилой», потом «локти себе кусать будете», но его уже оттуда, куда Вы его поставили, снять трудно будет.
       Давайте поднимем тост за хороших людей, нас много, но мы разрознены. Так сплотим наши ряды!!!

      Год с годами тревогами спутан,
   сухарями    Но припомнив бои по годам,
       Я победы свои позабуду,
       Поражений своих не отдам.
       Как мудры неудачи и беды…
       Сколько в холоде брезжит огня!
       Вдохновенью в бою
       Не победы –
       Поражения учат меня.
                (Борис Дубровин).

    На фото: "Вылетел сам на "Элке" (самолёт Л-29 "Дельфин") 13 июня 1967 г. - отмечаю как свой второй день Рождения!

                АП ГЕНЕРАЛА ЕРЕМЕЕВА Ю.А.

   П.С. [10.02.2020 14:25] Сергей Волков: Здравствуйте,  Василий Васильевич! С удовольствием читаю  ваши воспоминания, рассказы из авиации.  Будто окунулся в прошлую жизнь, штурвал погладил. Молодость. Полёты. Друзья. Незабываемое время...   О  Еремееве  Ю.А..  Светлый человек, лётчик, интеллигент.  В  73 году мне, юному лейтенанту, давал допуск к инструкторским полётам в зону и по маршруту на малой высоте, дух захватывало от близости природы. Тогда он был полковником.  Разбился  27 ноября 76 года. МК = 158"  День. УМП.  200х1,5-2 такая морозная дымка, снег лежал.  Шёл выше глиссады и правее, искал полосу, РСП подсказывал. Потерял скорость, резко стал доворачивать влево на полосу и свалился. Мощный взрыв. Видел всё лично. В стартовом домике ждал вылета.

    Слушал радиообмен. Упал 300м. до полосы, 50м. справа от оси. Горело сильно, полная заправка, взрывались кислородные баллоны. Все побежали к самолету. Пожарки. Тушили часа два. Горел фюзеляж, двигатели, плоскости разбросало. Вытаскивать было нечего...  Генерал был со штурманом. Подполковник Григорчук, штурман, только назначенный  Нач. Политотдела., аэродрома не знал. Генерал - после Военного Совета и после свадьбы сына. Стрелок- радист на вылет опоздал, улетели без него. Всё списали на ошибки в технике пилотирования. Похоронили обоих в Тамбове.  Вот так...

[10.02.2020 15:46] Василий Чечельницкий: Мне почему-то написали, накануне у него умерла жена. Он не хотел лететь, но его уговорил нач.по. У него не хватало посадок для подтверждения класса...  Земля пухом обоим...