- Следующий, - сказала парикмахерша.
Иван отложил журнал. Последняя фраза, которую он прочитал в рубрике "Советы психотерапевта" была: "Никогда не теряйте надежду на лучшее. За чёрной полосой всегда следует белая"...
Иван уселся в кресло перед просторным зеркалом, оглядел себя. На него смотрел сероглазый молодой мужчина приятной наружности в чёрной майке с вызывающей красной надписью "I love funny bitch!". Что это значило Иван не знал и не интересовался. Майку он купил по случаю в "секонд-хэнд" за десять рублей".
Парикмахерша с крупным бюстом укутала его накидкой. Бюст был столь объёмен, что соблазнительно рвался из-под халата.
Парикмахерша приступила к работе. Её пальцы нежно касались головы Ивана. Казалось, она ласкала его. Это рождало в мозгу Ивана приятные мысли.
- Пожалуй, она моя ровесница, - подумал Иван. - Хорошо сохранившийся экземпляр женщины бальзаковского возраста. Неплохо бы закрутить с нею романчик... Пригласить в мой ресторан... Прокатить в "лексусе"... А если она живёт одна?.. Тогда из ресторана махнули бы к ней...
Пока Иван медленно разворачивал картину соблазнения премилой парикмахерши, та закончила работу, обмахнула его голову и лицо мягкой кисточкой, обдула феном и сняла накидку.
- Одэколон, - слегка гнусавя, спросила парикмахерша.
- Нет, нет, - торопливо отказался Иван. - Я не люблю парфюмерию...
- Как знаете. С вас сто семьдесят.
- Как сто семьдесят?! - с испугом переспросил Иван. - В прошлый раз было сто пятьдесят.
- Рупь падает, цены растут, - пояснила парикмахерша.
- Вот те раз, - сокрушённо проговорил Иван. - Обдираловка. У меня столько нет...
Красивое лицо парикмахерши искривилось, сделалось противным. Она сказала:
- Нет денег, пусть тебя жена дома стрижёт.
Иван пошарил по карманам брюк и в дополнение к полутора сотням вытащил горстку мелочи - одиннадцать рублей.
- Больше нет, - сказал он.
- Можешь топать, - ответила парикмахерша.
Иван выскочил на улицу. Он чувствовал себя оплёванным.
- Больше ни ногой я сюда не ступлю, - подумал он. - Донесу девять рублей... и ни ногой... Девять рублей... Она не разбогатеет от них... Нет, не разбогатеет... И я не поведу её в ресторан...
Впрочем, не случись этого казуса, найдись у него в карманах сто семьдесят рублей или даже двести, он не повёл бы эту хамку в свой ресторан. Впрочем, не было у него ресторана, не было "лексуса" и даже собственного велосипеда не было никогда.
И ресторан, и белый "лексус" были у Ивана только в мечтах, как сейчас сказали бы - виртуальные.
Иван не любил деньги. Они у него никогда и не водились. А чужое любить глупо. Однако радужные бумажки притягивали его к себе. Напряжённое ожидание того, что они вот-вот появятся у него, вдохновляло воображение и будило творческую фантазию. Деньги манили Ивана на стезю бизнеса. Скромную должность библиографа областной библиотеки он рассматривал лишь как трамплин для осуществления рождающихся в его голове грандиозных планов обогащения. Но планы оставались планами, проекты проектами, пеплом отполыхавших замыслов, удивлявших разве только его жену Тамару. Любой проект, любая задумка требовали для их претворения в жизнь первичного капитала, которого у Ивана не было. Но на какое-то время очередной план Ивана давал им с Тамарой пищу для фантазий о том, как они, разбогатев, заживут. Иван перебирал каталоги автомобильных салонов, Тамара разглядывала в гламурных журналах наряды, украшения, образцы мебели и прочую дребедень. Она мечтала о собственном коттедже и норковой шубке, чтобы утереть нос подругам Катьке и Дашке. Иногда Иван и Тамар спорили: какими обоями оклеить спальню и гостиную, стоит ли заводить собаку и какой породы, где лучше отдыхать, как все - в Турции или Египте или махнуть куда подальше. Но вскоре очередной проект рушился под бременем жизненных реалий, и всё входило в повседневную колею. Супруги опускались с небес на землю, в свою однокомнатную квартиру на пятом этаже "хрущёбки", в которую Иван привёл Тамару двадцать лет назад.
Судьба Ивана и Тамару столкнула в вестибюле университета. Иван учился тогда на третьем курсе филфака, Тамара работала препаратором на кафедре биологии.
Это был солнечный весенний день. Яркое солнце сквозь высокие окна заливало золотым светом вестибюль. Иван, сбегая по лестнице, нечаянно толкнул впереди него идущую девушку. Она упала бы, но Иван удержал её, нечаянно обнял, заглянул в её бездонные глаза и... в тот же миг влюбился.
Так они познакомились. Её звали Тамарой. Иван пригласил Тамару в кафе-мороженное. Из кафе они направились в кино.
Иван узнал, что Тамара приехала в город из отдалённого района, что папа у неё ветеринарный фельдшер, мама доярка. Они хотели, чтобы дочка поступила в сельско-хозяйственный институт, но Тамара мечтала стать учителем биологии. К сожалению, на вступительных экзаменах ей не повезло. Но дважды провалившись, она не сдавалась.
- Ничего, - жизнерадостно сказала она. - На этот раз мне повезёт обязательно.
Кино шло "Пираты ХХ века". Они уже смотрели этот фильм. Но им не хотелось расставаться.
Зал был полупустой и Иван усадил Тамару на последнем ряду. В середине фильма он осмелился и взял Тамару за руку. Она не отняла её.
Позже они гуляли по городу и расстались поздно вечером у Тамариного подъезда.
Через месяц Иван предложил Тамаре выйти за него замуж. Она согласилась. Бабушка Ивана отдала молодожёнам свою квартиру, а сама переселилась к его родителям.
Два года они жили на Тамарину зарплату и стипендию Ивана. Она отказалась от поступления в институт. Через год Тамару перевели на должность секретаря ректора. Кое-как, но они держались на плаву.
Не стали они жить богаче и после того, как Иван окончил университет. Распределение студентов, оканчивающих вузы, только что отменили, и Иван устроился на работу в областную библиотеку.
Иван и Тамара жили так, будто они стояли на пороге благоденствия. Иван полнился идеями. На пятом году их жизни Ивану удалось одной из своих идей соблазнить серьёзного предпринимателя. Иван придумал для него оригинальный рекламный ход. Предприниматель был в восторге от его находки и пообещал неплохо заплатить, когда замысел будет воплощён в жизнь. Рекламную кампанию вскоре запустили, но денег Иван так и не увидел. Предприниматель коротко объяснил ему: "Что с воза упало, то пропало"...
А Иван с Тамарой продолжали нищать. Однако они не падали духом. Тамара говорила знакомым, что дела у Ивана идут как нельзя лучше, нужно только немного подождать. Но однажды Тамара вернулась с работы с заплаканными глазами и сообщила Ивану, что новый ректор перевёл её в уборщицы.
Причину перевода Тамара скрыла от мужа. Она не сказала ему, что новый ректор позвал её к себе в кабинет и стал приставать. Он пообещал ей повышение зарплаты и ежеквартальные премии, и она чуть не сдалась, но когда ректор стал поднимать ей юбку, она вспомнила о заштопанных колготках и застиранных трусиках. Ей сделалось стыдно, и она вырвалась из объятий. Тогда-то ректор и заявил ей зло, что такая секретарша ему не нужна и что с завтрашнего дня он переводит её в уборщицы. А не согласна, может проваливать на все четыре стороны.
Иван встретил её слова спокойно.
- Успокойся, - сказал он. - Как-нибудь протянем. Мне предложили репетиторство. Буду заниматься русским языком и литературой с одним оболтусом.
Оболтус был сыном скоробогатеев, живших в пентхаузе нового дома.
Ивана встретила крашенная блондинка лет сорока в розовом халате с большими золотыми птицами. Она окинула его надменным взглядом выпуклых чёрных глаз. Звали её Лола Георгиевна. Она и была мамой оболтуса. Она провела Ивана в комнату сына.
- Мы хотим устроить Эдика на юридический факультет, - сказала Роза Ашотовна, - но у мальчика хромает русский язык.
Мальчику было уже семнадцать лет. Иван занимался с ним три раза в неделю по два часа.
Эдик до десяти лет прожил в грузинском селе и, только приехав в Россию, начал учить русский язык. Работа предстояла большая. Но и платили ему Шарашидзе неплохо. Кроме денег
Лола Георгиевна, оказавшаяся очень милой женщиной, нередко нагружала Ивана фруктами, а то и южным домашним вином.
Прошло около трёх месяцев. В конце ноября Иван пришёл к Шарашидзе на очередное занятие. Лола Георгиевна, затянутая в лиловый шёлк платья, встретила его с извинениями:
- Простите, я не знала, как вам сообщить о том, что Эдик с папой на неделю уехали в Египет. У папы там дела, и мальчику нужно отдохнуть от нашей мерзкой погоды. Но я вам заплачу за сегодняшний день, как за полное занятие, - и спросила: - Не хотите ли кофе или лучше коньячку?
Иван было отказался, предполагая, что Лола Георгиевна собралась идти на какое-то торжественное мероприятие, но та ответила, чтобы он не обращал внимания на её наряд.
- Я обнашиваю новое платье, - пояснила она. - Кажется, оно мне тесновато. Вы как думаете?
Иван не думал никак.
- Не знаю, - ответил он. - По вам не видно...
Лола Георгиевна взяла его под руку, провела в гостиную, усадила на широкий диван и подкатила столик на колёсиках. На столике стояла ваза с фруктами, рюмки и бутылка коньяка.
Скованность первых минут у Ивана прошла после первой рюмки. Лола Георгиевна завела разговор о загадках судьбы, о гадании по руке, о вещих снах, о предсказаниях Ванги и прочих таинствах природы. От обнажённых округлых плечей её текли полные белые руки, украшенные золотыми браслетами и перстнями со сверкающими камнями. Над кружавчатым корсажем взбугривались молочно-белые груди.
Неожиданно для Ивана зазвучала медленная чарующая музыка и Лола Гергмевна, взяв его за руку, сказала:
- Вано, я хочу танцевать...
Иван поднялся, подчиняясь манящим рукам женщины. Она обняла его, обдавая приторным запахом духов. Некоторое время она танцевала молча и с закрытыми глазами, но затем остановилась и, посмотрев на Ивана, сказала:
- Я задыхаюсь в этом платье, Вано... Расстегни мне "молнию".
"Молния" тянулась до самой попы. Иван потянул "язычок" книзу, раскрываю полную гладкую спину Лолы Георгиевны.
- А теперь поцелуй меня, - потребовала она, резко повернувшись к Ивану лицом, не поддерживая соскальзывающее с неё платье, и сама притянула его к своим ярко накрашенным губам. Иван ощутил горьковатый вкус помады, а под рукой упругую грудь с твёрдым соском.
- Ах, ты, негодник, - выдохнула Лола Георгиевна, увлекая Ивана на ковёр.
(окончание следует)