Прорицатели на Руси говорят, что, садясь в машину, надо всегда произносить это заклинание, тогда с тобою ничего не случится… Знала ли это хорошенькая невысокая Танька, окончившая с горем пополам девять классов, уезжая с мужем жить на юг, никто не знает. Но судьба ей готовила всевозможные сюрпризы и без машины.
Замуж тогда она выходила без любви. Настаивала больная мама: «Он же сын священника, фотограф. Деньги всегда будут. А за деньги, дочка, все можно приобрести…, еще тебе завидовать будут!» Так высокий, замкнутый, симпатичный, темноволосый Виктор стал ее мужем. Уютную небольшую квартиру на юге купил им его старший брат. Сумрачный, деловой дядька, работающий директором автобазы. Красивая Танька вскоре родила мальчика: симпатичного смуглого малыша с вьющимся волосом и карими глазами, которому не нравились вечные гости и шумные компании родителей. Что касается денег, то Танька их не видела. Муж оказался занудой и скрягой, вечно ворчал на жену за ее небольшие расходы, хотя Танька прекрасно шила сама себе наряды, послушно клеила дешевые, но симпатичные обои, не тратя на ремонты ни копейки. Дома всегда была сытная еда и чистота. Фотографировать жену Таньку муж любил, она получалась на снимках прекрасной молодой Золушкой на балу. Благодаря его снимкам, на Татьяну стали обращать внимание его многочисленные друзья. Да к тому же она прекрасно пела… Таньке все это безумно нравилось, тем более, что поклонники стали снабжать ее деньгами. Не работающая нигде Татьяна занимала мужу на сигареты и его мелкие расходы. Виктор ревновал жену, устраивал ей скандалы, на что Танюха протяжно «окая» говорила, что его копеек на жизнь не хватает, что люди добрые просто помогают им жить. Виктор закрывал глаза на таинственные звонки и исчезновения Таньки, пока однажды в открытую форточку не увидел страстные поцелуи жены с соседом-армянином в новеньких белых «Жигулях»... Виктор ушел от Таньки в гостиницу, но через неделю вернулся , как ни в чем не бывало. Ему надоели столовские обеды, да и жалко было денег.
Танька любила «поплакаться в жилетку», особенно новым знакомым, когда узнала, что у сына определили шизофрению, и ей надо было больше уделять родной кровиночке время. Но частые застолья продолжались, Виктору уже мешал собственный сын, от которого не было никакого проку. Раза два он даже подрался с ним из-за пустяка. Их единственного Лешку вскоре определили в психиатрическую больницу, но через полгода вернули обратно с туберкулезом… Чем чаще соседи беседовали с Алешей, тем больше убеждались, что родители сами хотят от него избавиться. Посадив сына в очередную вызванную скорую помощь, Танька тут же отправлялась на море подработать в каком-то кафе. Через три года выяснилось, что ее морские ванны и квартиру недалеко от пляжа оплачивает бывший щупленький сосед-адвокат, с которым она поддерживает амурные связи, и что Танька никогда не работала в приморском кафе…
Ее больше устраивало быть в гостиницах горничной. В последний раз Таньку со скандалом выгнали из-за пропажи денег.
Жена владельца белых «Жигулей» неоднократно приходила к ней на разборки, пока не заболела очень серьезно. Рита подала на развод, но во время суда красивый и любимый тренер местной футбольной сборной упал перед женой на колени и попросил прощения… Рита осталась с мужем…
Татьяна, строившая солидные планы в отношениях с ним, перестала отвечать на его звонки. На полгода все утихло. Но больная жена чахла на глазах…
Рита безумно хотела жить, она цеплялась за соломинку, но безрезультатно…
На ее проводы в последний путь собралось много народа. Родственники мужа хоронили русскую верную женщину по армянским обычаям.
Пятилетний роман тренера и Таньки вспыхнул опять, как свеча. Но через полгода сгорел окончательно и бесповоротно. Ее тайный любовник вдруг женился на скромной подруге своей бывшей жены. Напрасно Танька пыталась заполучить его вновь, к тому времени он слег сам. Врачи делали все, что могли, но раковая опухоль прогрессировала.
Когда буйно цвели октябрьские хризантемы, к его дому стекались люди с траурными венками. Голосила приехавшая из Москвы дочь, закончившая в столице ВУЗ, плакала бывшая московская теща, не оставляющая зятя ни на минуту после смерти своей единственной дочери. Родственники из Пятигорска сделали пышные поминки, а на кладбище друзья тренера устроили прощальный митинг.
Татьяна, молча, страдала возле окна, вспоминая страстные поцелуи уже бывшего любимого соседа…
Сына Лешку по настоянию врачей иногда привозили в стены собственной квартиры, которую в целях экономии переделали на него. Сами родители прописались в хатке у матери Татьяны, которая перед смертью, не прожив на юге и двух месяцев, подписала хатенку на любимую дочку.
Татьяна ранней весной пошла на пенсию. Деньги небольшие, но они ее собственные. Свекровь часто в жизни совала ей купюры, когда Танька приезжала на Урал одна. Только тогда Татьяна узнала, что болезнь ее сына наследственная, таким же недугом страдал периодически ее муж. К большим странностям мужа она привыкла, но таких, как он, легче обманывать в жизни. Таня заметно сдала, поредели и поседели ее пышные волосы, началась мучительная аллергия на запахи.
Сына она опять сдала в психушку, всем сказав, что он пытался ее изнасиловать. Мужа Татьяна отправила к свекрови, пусть наберется сил, ей надоело возиться с его сломанной по пьянке ногой. Никто ему не виноват, что полез в таком состоянии на яблоню…
Вечером Танька, в домашнем халате и в комнатных тапочках, открывает кодовую дверь своим собутыльникам, потому что за последние годы она пристрастилась к красным винам. Иногда она отходит от своих правил и с удовольствием поднимает рюмку с самогонкой, которую, по ее мнению, прекрасно делает пучеглазая картавая бабуля за углом. Ее квартиру уже два раза обворовывали, когда пьяная Танька крепко спала, видя сладкие сны. Похищенные вещи быстро находили у вчерашних ее гостей, так что полицию с некоторых пор Танька стала уважать.
Когда ей делает замечание бывшая учительница сына, живущая этажом ниже, Танька целует Полине Аркадьевне руки, обещая исправиться и никогда больше плохого не делать. Сломанные ветви старой черешни, которую изуродовали Танькины пьяные дружки сегодняшней ночью, пытаясь нарвать сочных ягод с хрупкого развесистого дерева на закуску, лежат, неумело спрятанные за четырехэтажным тридцатилетним домом, взывая мертвым видом к небу и миру на земле. Июньское солнце нещадно палит оставшуюся крону красавицы - черешни, которой в пору цветения любовался и стар, и мал…
Опухшее лицо красивой в прошлом уралочки Таньки маячит в старом дребезжащем такси. Она с удивлением смотрит на седого таксиста, который, перекрестившись, тихо произносит: «Веда дорог». Только тогда он быстро везет ее в психушку к родному Лешику…
Танька почему-то вдруг вспомнила сына сегодня ночью, уплетая сочную, красную, ворованную черешню своих соседей… «Жаль, что я не отложила несколько ягод для сыночка. Да, ладно, их государство там кормит. Главное не забыть взять расписку на получение пенсии, а то не дотяну до конца месяца… Лешка добрый, он обязательно даст доверенность в очередной раз, лишь бы врач подписал», - решает не опохмелившаяся утром Танька, засыпая на ходу, удобно устроившись в летнем такси…
13.06.13