Грибле-грабле-бумс! Оп-паньки! Вот они, очередные грабли! Родненькие! Сколько зим! Сколько лет! Только расслабилась, можно сказать, отдохнула душой и телом от граблинга, и вот они, тут как тут – стосковались, бедненькие. И – бац! Со всей дури! По мазохистскому лбу, черенками исцелованному! Ай да грабельки! Одни и те ж! Правда, с другого колхозу. Блин, оказалось, что тооочит-точит на меня грабельный зуб сельский пролетариат. Я-то по наивности девичьей полагала, что мы с тем пролетариатом одного стога иголки, ан – нет! Он раньше рос на заднице у ёжика, а мной пролетарка золотом вышивала. Да всё для других, не для себя, горемычной.
И нет его вины в том, что он окромя ежовой задницы ничего в жизни не видел и считает, что и так жить можно...
Ну а мне-то что делать? Придётся опять, по-бабьи, пожалеть да вышить золотом его вензеля-инициалы на тончайшем батистовом платочке своей судьбы...