- Антон Павлович! Вы написали более
тысячи рассказов. Вы про все можете
написать рассказ?
- Ну, вобщем-то, да...
- А, вот, про пепельницу, к примеру,
сможете?
- В принципе, да!
Придуманный мной диалог
о реальном случае
...Первое, хочу переплюнуть (извините) Классика и написать полторы тысячи рассказов. Согласен, не все они достойны великого Писателя (заметте, я в России пятый по скромности - после Ленина, Горбачева, Жириновского и Медведева!), есть некоторые, может быть, и не совсем удачные... Тем не менее, я иду УЖЕ к тысяче!
...Второе. Я возжелал дополнить арсенал Антона Павловича и дописать рассказ про пепельницу. Итак.
Милая Пепельница! Смотрю, вот, сейчас на тебя и поражаюсь. Как я Тебя не отмываю, всеравно, остаются какие-то следы. Загустевшая грязь? А, быть может, это Аура?!
А то! Сколько дней и ночей провел я с тобой! И в компаниях, и в одиночестве... Миленькая, одна ты знаешь мои думы и чаяния. Сколько бы Ты могла порассказать обо мне! Сколько бы Ты могла рассказать о тех Женщинах и мужчинах, которые вместе со мной курили в Тебя!!!
Солнышко, свет мой Пепельница, если я стану рассказывать про все, что тварилось на Твоих глазах - книг не хватит. Да и посадить могут, однако... А, тут, рассказом меня ограничивают. Комики. Не далекие люди...
Кароче, потом, мы перешли на сугубо личные воспоминания, за которые модераторы могут удалить этот рассказ. Да, и мне самому они, сейчас, кажутся не совсем половозрелыми. Мало ли, что моя уважаемая пепельница могла Вам рассказать о моей интимной жизни. А она-то, таки, моя, то есть и жизнь и пепельница. Поэтому, думаю остановиться. Тем более, рассказ-то написан...
P.S. Честно говоря, я не курю уже 10 лет, и Вам того же желаю. Вот, только, когда раз в месяц пивком балуюсь - тянет за сигарету и за разговор с моей подружкой... пепельницей.
Пепельница, ч.2, или - как я пишу?
Дорогая Пепельница! Не смотря ни на что, попробую, глядя на Тебя, продолжить свои воспоминания о былом и постараюсь избежать слов матерных... Хотя, если бы Вы знали, как, иногда, хочется покрыть кое-что, и кой-кого, что у нас кое-где еще порой!
В принципе, я пишу с детства. Первое мое произведение было кратким, лаконичным, содержательным и гениальным, сразу же на уровне классиков:
Валя, я тибя лублю.
Оно было перехвачено тетей Верой, нашей учительницей, на уроке русского языка в момент передачи адресату.
Вам хорошо, Вы учились в больших классах и могли обмениваться любовными записками сколько угодно. А, в нашей начальной школе, в четырех классах, было 12 человек и 6 парт, то есть, все, как облупленные, на виду у Веры Григорьевны, очень-очень строгой , но справедливой учительницы, которая одновременно являлась моей родной тетей. И с которой мы вместе заходили на уроки в классную комнату из крохотной канцелярии, в коей и жили. Вместе с бабушкой, которая одновременно являлась уборщицей в школе. Такой, вот, протосемейный подряд был. И попал я по-крупному!
После занятий, когда мы с тетей Верой перешагнули порог в свою квартиру, она конечно же доложила все Бабушке (своей маме):
- Наш пострел взрослеть стал. Смотри, что сочинил.
- Ну, а что Ты, Вера, хочешь, чтобы мальчик только Твоими уроками и жил?!
- Та, пусть живет чем угодно, только слова не каверкает.
...Да, Валентина поступила в первый класс (причем, училась в нем одна), а я был уже старшеклассником, во втором, стало быть. Типа, оказалась она для меня "клубничкой" , типа, - Ленка-то поднадоела уже...
С русским, действительно, не лады. И я не обиделся на тетю, когда она заставила написать слово "тебя" - сто раз, а "люблю" - пятьдесят. Тем более, что до сих пор помню как они пишутся и в какой, примерно, пропорции их надо употреблять.
...Были и потом попытки осчастливить русскую литературу лирическими произведениями. Вел дневники, где, как и Николай II, записывал, что я ел на завтрак; изливал свою любовь к любимой и как развлекался вечером... Но, все это кануло в лету.
В Московском пограничном училище я опять столкнулся с жестокой реальностью. Подполковник Молчановский (может и родственник дальний), Препод по марксистско-ленинской философии, по пять раз заставлял меня переписывать рефераты, чтобы я добивался ясности, четкости и лаконичности мысли. Да, это Вам не пятьдесят раз "лублю"! Однако, и ему моя признательность за то, что учил любить и ценить слово.
Потом, академия, УМЛ(философия)... исписаны тысячи, десятки тысяч страниц конспектов и работ. А, вот, мои художественные изыски казалось ушли в прошлое. Я даже книги художественные почти не читал, в эти годы, хотя в школе и техникуме читал запоем, даже с фонариком под одеялом.
Однако! Со временем стал замечать, что в голове образовываются фривольные (не научные) вирши и спичи, которые так и просятся на бумагу. Стал их записывать, "в стол", как говориться.
Как-то, знакомая (тоже, в какой-то степени, первая учительница, только уже по экстрасенсорике), спросила:
- Владимир Николаевич, а Вы можете написать экспромт на любую, произвольно заданную, тему?
- Отнюдь, - ответил я слегка покраснев.
- Ну, вот, скажем, "Часы"?
- А Вы запишите, когда стану говорить?
- Хорошо.
...И надиктовал я ей эссе "Доктор Время!" оно опубликовано здесь, где-то, в начале моей авторской страницы.
Так и пошло. Где тема в голову приходит, потом раскрывается, где сразу текст идет. Вобщем, не могу уже без этого самого дела. Сотни научных работ из загашника просятся, а я, вот, рассказы, да эссе пишу. И, поверьте, не могу не писать. Где хуже, где лучше, но они уже есть. А, скорректировать и дошлифовать, - это легче, это всегда успеется...
Распронаемилейшая Пепельница! Сколько дней и ночей Ты терпела меня. Сколько мыслей и дум выкристлизировавалось с Тобой. Спасибо Тебе!
В мире столько памятников воздвигнуто, даже сырку "Дружба", а, вот Пепельнице нет! Обещаю, милая, исправить эту нелепую оплошность и когда разбогатею на гонорарах, - закажу скульптору Твоего бюста Церетели...
Спасибо, Седовласая!!!